Темный Луч. Часть 5

Пресса и члены семей, пришедшие на судебные процессы с заявлениями, сидели на скамьях присяжных.

Перед скамьями стояли столы, совсем как в настоящем зале суда. Придурки уже сидели на стульях, когда кто-то отстаивал их правоту.

— У них может присутствовать адвокат?

— Если они могут себе это позволить. — Челюстные мышцы Эмануэля напряглись.

— Как, черт возьми, Сеймор может себе это позволить?

Эмануэль прошептал:

— Я не знаю.

— Это решается по-другому?

— Нет, ты заявляешь свои права, и все, Блейк.

Отец увидел меня, а затем отошел от короля и подошел ко мне и Эмануэлю.

— Это будет весело, — вздохнул я.

— Отец Елены не знает?

— Он ему еще не сказал, — ответил я.

Отец добрался до нас.

— Блейк?

— Не говори мне отойти в сторону. Я дал клятву. На этот раз я не могу нарушить ее. Эти трое того не стоят.

Папа подошел ближе.

— Ты уверен, что это они?

— Папа, этот выглядит точь-в-точь как я.

Он кивнул.

— Думаю, это Уилл.

— Он еще не представился?

— Нет, адвокат представляет того, кто сейчас на трибуне, и формальности немного отличаются.

— Да, это не имеет значения. Он все еще мой.

— Тот, что с адвокатом?

— Особенно тот.

Отец закрыл глаза.

— Позвольте мне сначала увести его со слушания.

— Нет, отец, он должен знать.

— Это сломает его, Блейк.

— Он ее отец. Король имеет право знать, что эти подонки сделали с его единственной дочерью. Он сильнее, чем ты думаешь.

Папа сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Надеюсь, ты прав. Он через многое прошел.

Он вернулся к королю.

Я слушал, как король Альберт общается с адвокатом. У Сеймора было несколько обвинений против него, и этот проныра собирался отпустить его. Как, черт возьми, он мог позволить себе нанять адвоката?

Они утверждали, что он должен был подчиняться приказам под правящей рукой Горана, и король купился на это. Адвокат поклялся своей жизнью, что его клиент не такой и изменится при малейшем шансе. Угрозы и тирания со стороны Горана стали причиной их противоправных действий.

Король Альберт улыбнулся.

— Я вижу сожаление, которое ты испытываешь, и то, что ты меняешься, чтобы начать все сначала для себя. Тем не менее, формальности должны быть соблюдены. И хотя мы слышали ваши признания, пришло время общественности высказать свои, если таковые имеются. Тот факт, что Клайв Крептон был твоим отцом, вселяет надежду. Он был хорошим человеком и отличным союзником. Мы бок о бок сражались во множестве войн.

— Таким он и был. — Сеймор улыбнулся. — Я очень скучаю по нему. Его смерть была тяжелым ударом для всех нас, — его голос действительно надломился.

Я поднял бровь, глядя на Эмануэля.

Эмануэль вздрогнул.

— Я уверен, что так оно и было, — ответил король Альберт. — Последняя формальность в этом деле, а затем мы сможем перейти к следующему. Есть ли кто-нибудь из Итана, кто хотел бы заявить права на его жизнь?

Я посмотрел на Эмануэля. Он закрыл глаза.

— Что это значит?

— Ты должен быть из Итана, Блейк.

— Елена прожила там четыре месяца.

Эмануэль прищурился и крепко задумался.

— Это сработает. Ты — ее дракон. Просто изложи свое дело, используя то имя, которое использовала она. Закон дракона серьезнее, чем закон Бориша.

— Позови Энни, если это не сработает, — прошипел я.

— Я займусь этим. — Эмануэль ушел.

— В таком случае, добро пожаловать…

— Не так быстро, мой король, — сказал я сзади и шагнул вперед.

— Блейк? — спросил король.

Сеймор и его адвокат обернулись, чтобы посмотреть на меня.

— Я хотел бы сказать несколько слов от имени человека, который не может присутствовать на этом процессе. — Я огляделся по сторонам. — Честно говоря, на этом слушании, похоже, пропало много людей.

Камеры вспыхивали как сумасшедшие, так как все они знали, кого я представляю. Они знали ее историю.

— В смысле? — спросил король. — Ради кого ты здесь, Блейк?

— Ради того, кто жил в Итане.

— Почему этот человек не может присутствовать на этом процессе? Он мертв?

— Нет, он просто спит. — Я посмотрел на короля. Он понял, о чем я говорил.

— Говори, — выдохнул он, и его адамово яблоко дернулось.

Появились сообщения и опасения, особенно со стороны СМИ.

Король Альберт выступил перед прессой, но сейчас был в полной боевой готовности.

— Это мое право предъявить претензии этому человеку и трем его друзьям.

— Блейк, ты не можешь заявлять здесь о своих правах. Это скучное испытание. Ты должен быть из Итана. Жить там. Ты должен был пройти через то, через что прошли они, чтобы сделать это, — напомнил мне король.

— Я понимаю эту часть. Но Драконий закон имеет полную силу, и я заявляю о своих правах.

Король застыл, его взгляд продолжал блуждать от меня к преступникам.

— Ты здесь по поручению твоего всадника?

— Как, по-твоему, мы нашли способ попасть в Итан, мой король?

— Твой отец сказал мне, что это была Елена, наша кровь. — Его голос дрогнул.

— Возможно, я и не прошел через то, что пришлось пережить народу Итана, но принцесса прошла.

Вздохи наполнили воздух тех, кто не знал, что принцесса находится в Итане.

Король замолчал, просто уставившись на Сеймора.

— Что?

— Она исчезла на четыре месяца, и я не мог ее найти. Принцесса была в Итане. Она прошла мимо лиан, не подозревая об этом, так как была в другом душевном состоянии и чуть не умерла, когда нашла дорогу обратно. И снова она была не в своем уме. Она не могла вспомнить лианы, которые позволили ей пройти.

— Почему она была в таком состоянии духа?

— В первый раз она подумала, что убила меня. Это была моя вина, а не ее. Во второй раз… — Я посмотрел на короля. — На нее жестоко напала группа мужчин, которые оставили ее умирать.

Король Альберт застыл, когда его глаза стали еще зеленее.

— Что?

— Я уверяю тебя, что Сеймор был одним из этих преступников.

— Мой король, мой клиент не знаком с принцессой. Этот молодой человек, должно быть, явно ошибается, — сказал их адвокат. Он был старше их и кругленький, особенно в районе талии.

Король посмотрел на него сверху вниз.

— Этот молодой человек — Рубикон и дракон моей дочери. Я определенно хотел бы услышать, откуда он знает об этом. Блейк, какие у тебя есть доказательства?

— Штрих-код на запястье вашей дочери плюс тот факт, что я могу видеть ее сны. Когда она нашла меня, я продолжал видеть его лицо, называющего ее своей маленькой птичкой. — Я указал на Сеймора.

— Это нелепо, — тихо проговорил Сеймор.

— Я не лжец, но, может быть, тебе стоит сказать своему королю правду. Сеймор, как на самом деле умер твой отец?

Сеймор посмотрел на меня, и его глаз дернулся.

— Он погиб в засаде.

— Кто устроил эту засаду и каков был мотив?

— Я не знаю, — пробормотал он.

— Перестань врать, — усмехнулся я ему.

— Мой клиент уже ответил на эти вопросы, мой король.

Я прервал адвоката.

— Все это было ложью. Я говорю правду. Я каждую ночь переживал ее кошмары, вызванные им, Уильямом Хендерсоном, Патриком Мэллоем и лордом Свенсоном.

Головы всей толпы повернулись к адвокату.

— Я не знаю, откуда вы знаете мое имя, но обещаю вам, что я не имею к этому никакого отношения.

Значит, он был четвертым ублюдком.

— Приятно с вами познакомиться. Ты ей никогда не снился, но теперь я знаю, как ты выглядишь, о, и другие доказательства. — Я постучал себя по носу. — Их запах. Он присутствует в этой комнате прямо сейчас.

— Блейк, их запах? — спросил король Альберт.

— Я на десятую Коронохвост. Я узнал это от тех двоих, которые нашли ее, полузамерзшую, оставленную умирать. Я могу показать тебе то, что они показали мне, но ни один отец не должен этого видеть.

— Мы не знаем принцессу, — повторил адвокат.

— Может быть, не по ее настоящему имени. Раньше она называла себя Элли. И если бы она не спала, то была бы здесь, чтобы напомнить им, кто она и что она.

Они застыли на несколько секунд, а затем быстро овладели языком своего тела. Я посмотрел на короля Альберта, и он это увидел. Его ноздри раздулись.

— Я могу поручиться за заявление моего кузена, — сказала Энни сзади.

Она шла рядом с Эмануэлем и не смотрела ни на одного из них.

— Принцесса пробыла в Итане четыре месяца. Август нашел ее рядом с лианами и привез на ферму. То, что сказал мой кузен, — правда. Я думала, она умерла в ту ночь.

— Какую ночь? — Король хотел знать. В конце его голос пропадал.

Он начинал злиться. Мне нужен был его гнев, чтобы он вынес решение.

— В ту ночь, когда он убил своего отца, — она указала на Сеймора, и судебный процесс пошел вразнос.

— Говори, — громко произнес король, ударив молотком, и посмотрел на Энни. — Он убил своего собственного отца?

— Да, мой король. В то время я жила в заведении лорда Крептона. Я работала там горничной. Элли была непреклонна в этом и не согласилась бы на меньшее. Они отвели ей роль его любовницы. Но лорд Крептон никогда не прикасался к ней из-за своей любви к представителям того же пола. У него был любовник, о котором он не хотел, чтобы кто-нибудь знал. Она была просто его прикрытием, и он защищал ее в ответ. Но его сын совсем не похож на своего отца, мой король.

Шепот и ворчание наполнили зал суда после откровения Энни.

— Он выслеживал ее, и чем больше отец говорил ему отступить, тем больше он хотел ее, пока не сломался и не убил своего собственного отца самым ужасным способом. — Она кричала, перекрывая щебет и шок, исходящий от СМИ и членов семьи, ожидающих других судебных процессов.

Сеймор наклонился над столом и с силой хлопнул по его поверхности.

— Это гребаная ложь, ты, маленькая полукровка.

Свенсон удержал его.

— Порядок, — крикнул король Альберт, и Свенсон изо всех сил старался сдержать Сеймора, поскольку знал, что эти вспышки опасны не только для его клиента, но и для его собственной жизни.

— Я была там. Мы нашли Джеймса освежеванным, все еще живым, и поднятым на балкон. Затем с крыши посыпались стрелы и ранили лорда Крептона. Я сказала принцессе бежать и никому не доверять, и это был последний раз, когда я ее видела. Тогда я не знала, кто она такая. Она не была похожа ни на кого другого, кого я когда-либо встречала. И такие женщины, как она, подобны свежему глотку воздуха для таких мужчин, как эти, мой король. — Она посмотрела на Сеймора. — Я думала, что она умерла, но на следующее утро трое преступников пропали без вести.

— Трое, сколько человек напало на нее? — Король терял самообладание.

— Напали — это доброе слово для того, что они сделали, — уверенно сказала Энни.

Король наконец понял, что они сделали с Еленой.

— Семеро, мой король, — ответил я. — Мой огонь пришел вместе с последними тремя, и она сожгла их заживо. Отсюда и ее душевное состояние, когда она во второй раз пробиралась сквозь лианы.

Он кивнул Энни, чтобы та продолжала.

— Сеймор и Билли схватили меня, чтобы выяснить, где Элли и остальные трое. Я не знала. Они прижгли меня железом.

Король Альберт посмотрел на нее мягким, печальным взглядом.

— Где они тебя жгли?

Она постучала себя по глазу, и король нахмурился.

— Ваше величество, при всем моем уважении, вы можете ясно видеть, что эта история не является правдой.

Король Альберт поднял руку и посмотрел на Энни, ожидая объяснений.

— Я знаю, что больше не ношу метку с собой, но это из-за моего кузена. Он сотворил заклинание трансформации, когда впервые обнаружил, что это я. — Ее голос дрогнул. — Взял ожог на себя и исцелился через несколько дней.

Король Альберт посмотрел на меня.

— Она — дракон.

— Причина для заклинания трансформации. Я не могу исцелять драконов. И я уже много раз пытался связаться с твоей дочерью. Это не работает.

— Он исцелил меня таким же образом, мой король, — сказал Эмануэль. — Моя чешуя сгорела, так как я не мог угнаться за ним, и я разбился. Все мое левое крыло было в беспорядке. На следующее утро, когда я проснулся, мое крыло было исцелено, а крыло Рубикона обожжено. Через несколько дней он выздоровел. Я видел это своими собственными глазами.

Король Альберт кивнул и снова посмотрел на Энни.

— Они обожгли тебя, и что случилось?

— Они оставили меня умирать после того, как надругались надо мной. Я подобралась поближе к фермам, и Чарльз забрал меня обратно и вернул мне здоровье. Я чуть не умерла.

— Почему, на этом процессе присутствует только она, — сказал я. — Видишь ли, это рецепт. Кого бы они ни отметили, они заботятся о том, чтобы потом тот не выжил.

Король замолчал.

— Мой король. Эти люди, склонные к птицеводству, никогда не изменят своего образа жизни. Я знаю, потому что я сказал Богу, что он спрячет их от меня, если в них есть хоть капля раскаяния. И вот мы здесь. Я дал принцессе свою клятву.

Щебет и перешептывания СМИ вышли из-под контроля, и я заговорил громче:

— И закон дракона всегда имеет большее значение, чем любой другой закон в мире. Может, я и не вырос на процессе Бориша, но я знаю драконий закон!

Король кивнул, и вид у него был такой, словно его вот-вот стошнит.

Адвокат заговорил снова:

— Мой король, если бы я мог кое-что сказать…

— Я услышал от тебя достаточно. Я не могу быть судьей на этом процессе.

— Мой король, пожалуйста, — взмолился я.

— Я отложу рассмотрение дела до трех часов дня сегодня.

Он кивнул охранникам, и затем они увели четверых, чьи имена я назвал.

— Калеб. Он будет судить справедливо, Блейк, — сказал Эмануэль.

— Ты этого не знаешь.

Это вывело меня из себя, и мне захотелось высказать Альберту все, что я думаю. Он никогда не был рядом со своей дочерью из-за лиан, и теперь, когда она нуждалась в нем больше всего, его все еще не было рядом.

Я замер, услышав шум, который происходил в его кабинете.

Крики срывались с его губ, и мой отец пытался успокоить его.

— Это процесс Бориша, Блейк. — Голос Эмануэля раздался у меня за спиной. — Я забыл, что это против правил — быть судьей, когда истцом является кто-то близкий. Я знаю, ты слышишь, что там происходит. Дело не в том, что он не хотел выносить им приговор. Они могли бы выйти на свободу, если бы он это сделал.

До меня наконец дошло, о чем он говорил.

— Поверь мне, когда я говорю, что Калеб — твой лучший выбор из-за прошлого. Он никогда не уделял Елене ни грамма своего времени. Или тебе. Он справедлив.

Мой гнев и дурное настроение отступили.

— Итак, мы возвращаемся в три часа.

— Я постараюсь получить больше свидетельских показаний. Чарльз должен быть здесь.

— Почему его нет?

— Не знаю.

— Выясни.

Он кивнул и ушел.

Я изменил свой курс и вернулся в комнату Елены.

Энни уже ждала в комнате. Она встала и, заливаясь слезами, направилась ко мне.

— Я горжусь тобой, Анук.

— Мне на них насрать, Блейк. Я забочусь о тебе.

— Знаю, но я не святой, Энни. Поверь мне, я натворил в своей жизни много гадостей.

— Продолжай это повторять, приведи пример?

— Твоя мать тебе не говорила?

— Она сказала, что это в прошлом.

— Так и есть, но это часть меня, и так будет всегда. Я все еще тот Блейк, которым мне нужно было быть.

— Тогда расскажи мне, чтобы я знала, что с тобой все будет в порядке, пожалуйста?

— И что потом, ты уставишься на меня, как на чудовище, как на Уилла и Сеймора?

Ее лицо вытянулось, ноздри раздулись.

— Ты насиловал женщин!

— Нет, обычно я снимал с них трусики.

Она закрыла глаза, и ярость на ее лице растаяла.

— Поверь мне, я бы не подумала, что ты — чудовище.

— Ладно, это было плохо, Энни, порочно.

— Я выросла в Итане, Блейк. Поверь мне, мое плохое и твое зло — совершенно разные вещи.

Я кивнул, и мы поудобнее устроились на кровати, прямо рядом с Еленой.

Я рассказал ей все о своей жизни, когда наступила тьма, и я не упустил ни единой детали.

Стук в дверь прервал мой рассказ, и вошел Эмануэль.

— Сейчас половина третьего. Я нашел Чарльза. Он сказал, что получил неверную информацию о Сейморе и следе Билли. Он не знал, что процесс сегодня, но сейчас он здесь.

— Думаешь, за этим стоял Сеймор?

— Легко, поскольку он знал, что фермеры — единственные, кто может свидетельствовать против него.

Я встал, и Энни схватила меня за руку.

— Мы еще не закончили этот разговор, Блейк?

Я кивнул, и, к моему удивлению, она пошла со мной.

Она взяла меня под руку и просто положила голову мне на бицепс, пока мы шли.

Она все еще чувствовала себя со мной в безопасности, что говорило мне о том, что она очень похожа на Елену. Каким бы плохим ни было мое дерьмо, она никогда меня не оттолкнет.

— 29~

Когда мы вошли в здание, где проходил судебный процесс, король Альберт и мой отец сидели рядом с представителями прессы. Мы с Эмануэлем подошли к ним и сели рядом. Энни нашла Чарльза, Маркуса, Люка и Оливию. Они все были здесь, чтобы дать показания от имени Максин и Ники. Джесс здесь не было.

— Здесь много людей, которые могут свидетельствовать против них, — прошептал я за спиной отца.

Он медленно повернул голову ко мне.

— Где они были сегодня утром?

— Чарльз сказал, что, по словам Эмануэля, им предоставили неверную информацию, когда должен был состояться его розыск.

— Ну, теперь он здесь.

Затем король Альберт встал.

— Ал, — заговорил мой отец, но он проигнорировал его. Король все еще ходил, опираясь на трость, но он становился сильнее.

Журналисты следили за ним своими камерами, когда он подошел к Чарльзу и его семье.

— Мой король. — Чарльз встал перед королем Альбертом.

Король Альберт покачал головой и положил руку ему на плечо.

— От всего сердца я благодарю тебя за доброту, которую ты проявил к моей дочери. — Слеза скатилась по его щеке, когда он заговорил с Чарльзом.

Чарльз улыбнулся и покачал головой.

— Было легко проявить к ней такую доброту. Она порядочная леди и унаследовала боевой дух своих родителей, а также их сострадание.

Король улыбнулся.

— Мы должны добиться для нее справедливости. Знаю, что судебные процессы Бориша — это неправильный способ разобраться во всем…

— Не надо. Я вырос, слушая истории об этих тропах, но я рад, что смог дожить до того, чтобы увидеть их своими глазами. Это был правильный выбор в ходе судебного разбирательства. Им это с рук не сойдет. Слишком много людей сейчас здесь, чтобы свидетельствовать, мой король. Элли мне как внучка, часть моей семьи, и я буду дорожить ею и бороться за восстановление ее чести любым доступным мне способом. Мой сын Маркус и друзья с фермы, — он указал на Люка, Маркуса и Оливию, которые склонили головы и с любовью пожали руку короля, — будут свидетельствовать правду.

— Я ценю это.

— Как у нее дела, мой король? — спросила Оливия.

— Зовите меня Альберт. Вы говорите, что Елена вам как член семьи, значит, вы и есть семья. Здесь не место «моему королю», — сказал он, и они захихикали. — Она все еще спит, но выздоравливает, что является важным признаком.

— Мы рады это слышать, — с любовью сказал Чарльз.

Он предложил королю Альберту стул, и отец вздохнул.

Я усмехнулся.

— С королем все будет в порядке, папа.

— Да, иногда я гадаю, действительно ли я ему еще нужен.

— Ты что, издеваешься надо мной? Конечно, нужен. Сейчас, больше, чем когда-либо.

Он коснулся моей руки, лежащей у него на плече, и дважды похлопал по ней.

Вошли охранники, и у них появился новый представитель.

— Как, черт возьми? — прошептал я.

— Это принцесса, Блейк. Эти расходы высоки. И это Рубикон, который дал свою клятву. Этот судебный процесс немного отличается от всех остальных.

Я кивнул.

— Закон Дракона на твоей стороне, что бы ни случилось. — Мой отец говорил по-латыни, и я понял, о чем он говорил. Но на этот раз я хотел бы придерживаться справедливости и не делать ничего за ее спиной.

Теперь перед судом предстал не только Сеймор, но и Уильям Хендерсон, мой кузен, и двое других, чьи имена я назвал.

Мой взгляд встретился с взглядом Билли, и он нахмурился, глядя на меня.

Да, я больше не был тем жалким маленьким дракончиком, с которого ты срывал чешую. На самом деле, он бы описался, если бы я превратился в дракона. Он отвел взгляд, и мои глаза дернулись.

— Кто это, черт возьми, такой? — спросил его Сеймор.

— Мой кузен?

Левая бровь Сеймора изогнулась.

— Он — член семьи?

— Да, но поверь мне, ему насрать на кровь. Ему и его отцу.

Взгляд моего отца метнулся к Билли. Это была чудовищная ложь, поскольку папа много раз пытался уговорить сестру оставить своего всадника — даже взял Билли к себе.

Билли увидел, как нахмурился мой отец, и папа постучал себя по уху. Билли отвел взгляд.

Сеймор посмотрел на Билли сверху вниз.

— Что?

— Просто заткнись. Я и забыл, что у драконов обостренный слух.

— Это его ты видел в тот день?

Билли кивнул в ответ на вопрос Сеймора.

— Я должен был поверить тебе.

Он фыркнул.

— Да, тебе следовало это сделать. — Он откинулся на спинку стула. И вот, наконец, прибыл король Калеб с несколькими своими стражниками.

Он занял место за судейским столом.

— Судебное заседание Бориша по делу возобновляется. Мы объединяем регистры NUBER 5437, 5438 и 5349. Преступниками являются Сеймор Крептон, Уильям Хендерсон, Патрик Малой и Манфред Свенсон, которые продолжают действовать с сегодняшнего утра. Истцом является. — Он замер, и взгляд его глаз встретился с моим. — Блейк Лиф, Рубикон.

— Ваша честь, Рубикон вырос не в Итане, и при всем моем уважении, он не может предъявлять претензии в этом судебном процессе.

— Тогда я подам иск на это судебное разбирательство, мой король. — Чарльз встал.

— А ты кто такой?

— Меня зовут Чарльз Бенсон. Я был главой, управляющим фермами. Мне есть о чем поговорить с этими четырьмя молодыми людьми. Они причинили вред не только Элли и Анук. Обе были мне как внучки. Из-за этих людей у меня почти никого не осталось в живых.

— Я понимаю, но здесь сказано, что это было частью их закона.

— Их закон — насиловать и убивать, мой король? Оскорблять их ряды и не проявлять милосердия? Моей единственной внучке едва исполнилось восемнадцать, когда они забрали ее; другая умерла при родах.

Адвокат возразил:

— Мой король, при всем моем уважении, это не мои клиенты стали причиной ее смерти.

— Нет, но они причинили много вреда Анук и Элли. Вреда, по поводу которого, я даже не думаю, что они испытывают какие-либо угрызения совести, — перебил Чарльз.

Король Калеб нахмурился, роясь в бумагах.

— Почему вас не было здесь сегодня утром?

— Потому что я получил неправильное время, когда должен был состояться их судебный процесс.

— Понимаю, — сказал Калеб и вздохнул. — Я не знаю, знает ли кто-нибудь из вас, насколько серьезны эти обвинения. Тот факт, что одним из истцов является принцесса, делает этот процесс еще в десять раз более трудным для доказательства вашей невиновности.

— Ваша честь, согласно закону Бориша, те, кто не присутствует, не могут привлекать к ответственности.

— Но здесь вы имеете дело не только с законом Бориша. У него есть подзаконные акты. Если вы можете, откройте сорок пятую страницу. Это поправка была добавлена давным-давно королем Александром, согласно которой, если присутствует дракон истца, дракон может заменить истца. Закон Дракона есть и всегда будет выше любого другого закона, и во всех судебных процессах всегда есть оговорка, независимо от того, насколько стар акт.

Представитель закрыл глаза и еще больше откинулся на спинку стула, теребя свой галстук.

— А Рубикон — дракон принцессы, — продолжил Калеб. — Не только ее дракон, но и ее дент. Дракон дал клятву, которая превращает это в совершенно новую тропу. Не думаю, что вы понимаете всю серьезность.

— Закон Бориша гласит, что истцами могут быть только люди, выросшие в Итане. Я сожалею о том, что случилось с принцессой…

— Прости, — прошептал я. — Это полный пиздец, пап.

— Тсс, он действительно хорошо подготовился к этому, сынок.

— Они собираются идти пешком?

— Я в этом сомневаюсь. Твоя кузина жила в Итане, и она тоже является истцом. Возможно, мы и не сможем привлечь их к делу принцессы, но они не могут обойти стороной Анук.

Я посмотрел на кузину, сидевшую рядом с Маркусом и Чарльзом. Они были ее семьей так долго.

Я надеялся, что она наберется храбрости и займет свою позицию.

— Принцесса — не единственный истец в этом деле, — сказал Калеб. — У нас есть кое-кто, выросший в Итане, кто подал жалобу на вас четверых.

— Анук Лонгвей. Солнечный Взрыв сказала, что они напали на нее. Этому нет никаких доказательств, мой король. — Адвокат нанес ответный удар.

— Судебный процесс Бориша рассматривает каждую жалобу, советник, с указанными доказательствами или без них. Это не похоже на обычное судебное разбирательство, — ответил Калеб. — И, следовательно, у нее было время сказать свою правду, а также новым истцам.

— Я не получал служебных записок от новых истцов.

— Опять же, это судебный процесс по делу Бориша. Вам не нужно сообщать об этих истцах, советник.

Мои губы мягко дернулись, так как он не был настолько готов.

— Первый истец, Анук Лонгвей. — Калеб не выказал никаких эмоций.

Констанс ворвалась в судебную комнату, подошла к Анук, обняла ее и поцеловала.

— Просто говори правду, милая. Это все, что тебе нужно сделать.

Она кивнула, а затем подошла к кабинке для свидетелей.

— Из-за серьезности этого дела я вношу поправку об истине Говендера. Это на сто второй странице.

Папа улыбнулся.

— Что, черт возьми, такое правительственная поправка к истине?

— Сыворотка правды, Блейк. Каждый, кто дает показания, должен выпить ее. Они не могут лгать.

Я посмотрел на советника, просматривающего сто вторую страницу своего руководства, и поговорил с четырьмя людьми, которых он представлял. Он заговорил мягко и сказал им, что им придется выпить сыворотку правды. Выражение их лиц говорило само за себя. Они облажались.

Анук выглядела ошеломленной. Она не знала, что это было.

Король Калеб кивнул, они подло обошлись с Анук.

— Выпей. Это сыворотка правды. Тебе не будет больно, если ты скажешь правду. — Я прошептал ей это на ухо, и она кивнула. Она сломала печать и выпила содержимое.

Охранник проверил ее рот, чтобы убедиться, что она проглотила содержимое.

Калеб выиграл время, чтобы сыворотка подействовала, прежде чем задавать вопросы.

— Я могу только представить, как тяжело тебе, должно быть, быть частью этого скучного судебного процесса, — сказал Калеб, поддерживая светскую беседу.

— Мой отец был генералом. Я слышала этот термин несколько раз. Раньше он называл это процессом Бориша.

Констанс хихикнула и с любовью улыбнулась Анук.

— Но это совершенно другое — оказаться в одном из них.

— Как ты себя чувствуешь, нет ли головокружения, тошноты? — спросил он, и она покачала головой.

— Объясни мне, как обстояли дела в Итане, когда лианы поглотили нашу столицу?

Она рассказала им по-своему, как она это пережила. Она все еще была драконом и еще не приняла свой человеческий облик. Ее матери с ними не было, и она испугалась, когда отец наконец сказал ей, что им нужно спрятаться. Она рассказала о том, как через несколько дней все закрылось. Долгое время они жили во тьме, пока магия все не изменила, и им, по сути, пришлось платить за это так, как посчитал нужным король виверн.

Папа вздохнул, когда я только слушал историю Анук.

— Мне было восемь, когда они нашли моего отца, и они устроили ему и нескольким другим драконам, которые были с ним, публичную казнь, потому что те не хотели преклонять колени. Он много раз пытался освободить короля Альберта. С тех пор они переводили меня из одного заведения в другое. Чем старше я становилась, тем хуже становилось, и примерно в шестнадцать лет я впервые встретила Уильяма. Я помнила его как кузена моего кузена, но он почти не проявлял сострадания, даже будучи маленьким мальчиком. Было ошибкой предполагать, что он научился состраданию, когда лианы поглотили Итан.

Она рассказала присутствующим, как он притворился ее другом и причинил ей самую сильную боль, душевную и физическую. В конце концов, они вышвырнули ее, и она бродила несколько дней. Ее каким-то образом нашли фермеры, где она познакомилась с Чарльзом и его семьей, Бенсонами. У них не было штрих-кодов, как у остальных, потому что их земли были жизненно важны для выживания Итана. Она снова обрела надежду, но все еще была сломлена.

Констанс смахнула несколько слезинок и просто крепко сжала руку Оливии.

— Когда вы познакомились с принцессой?

— Я не знала, что она принцесса. Август, внук Чарльза, нашел ее, когда уходил по поручению.

Анук начала рассказывать нам эту историю. Как близко Елена была к лианам, когда Август нашел ее.

Он спрятал ее в сарае на несколько дней, пытался ухаживать за ней. Они не знали, что с ней не так. Елена спала несколько дней. Тогда Август рассказал о ней своей семье, и Чарльз сказал, что лучше оставить ее в сарае. Она могла быть ранена, и ее с самого начала не следовало перевозить.

— Она выглядела по-другому, когда проснулась. В ее одежде было мало смысла, но никто из нас не усомнился в этом. — Анук вертела в руках салфетку. — Она дала нам имя Элли и просто сказала, что потеряла своего дракона.

Я слушал, как Энни объясняла, как Елена сказала им, что она была частью дента.

— Она была не похожа на тех людей, которых я знаю. Элли была храброй и умной. Она проявляла мужество в очень стрессовых ситуациях. Доброта, которую я видела только у фермеров, и столько силы, о существовании которой я и не подозревала. Я знала, что в конце концов они сломают ее.

— Расскажи мне о том, как вы с Элли связались с преступниками?

Она заново пережила эту историю и все рассказала королю Калебу. Как они прятались, и что виверна Уильяма, Пенелопа, вынюхала их.

Они схватили Энни и Елену вместе. Елена боролась изо всех сил, что у нее были. Она ударила Сеймора, за что получила от него затрещину, но никогда не сдавалась.

Я впился взглядом в Сеймора, который просто впился взглядом в Энни. Отец толкнул меня, и мой взгляд потускнел.

Затем она рассказала ту же историю, что рассказала королю Альберту сегодня утром. Как они отвезли их в заведение лорда Крептона, который был отцом Сеймора, и все, что произошло во время их пребывания.

— Он убил своего собственного отца? — спросил Калеб.

— Да, я видела это своими собственными глазами. Вот как сильно Сеймор хотел Элли. Я знала, что она в опасности, и сказала ей бежать и никому не доверять. Это был последний раз, когда я видела ее. — Глаза Энни наполнились слезами. — Я думала, что она мертва, потому что на следующее утро трое друзей из группы Сеймора исчезли. Они не смогли их найти, и я услышала из их разговоров, что они не смогли найти тело Элли. — Она вытерла слезы. — Это было тогда, когда они схватили меня и потребовали ответов. Они причинили мне сильную боль. — Ее нижняя губа задрожала. — Прижгли мне раскаленным железом глаз. Оставили меня умирать, а когда я проснулась, мне захотелось домой, так что… — ее подбородок задрожал, когда она закрыла глаза, и слезы потекли по ее щекам.

Мои слезы грозили пролиться.

Ее слова были подобны бензину, подливаемому в огонь.

Охранник протянул ей новую салфетку, и она взяла ее и вытерла глаза, сделала глоток воды, чтобы прийти в себя.

Я гордился ею за то, что она стояла перед монстрами, которые сделали это с ней. Она правдиво рассказала о тех событиях.

— Я нашла дорогу обратно на фермы, и Люк нашел меня, когда выполнял свои еженедельные поручения. Чарльз вернул мне здоровье. Нелегко было примириться с моей деформацией. Несколько месяцев спустя Элли появилась снова, с кем-то, похожим на Уильяма. Я не знала, что это был мой кузен, и тогда он сказал нам, кто он такой. — Она снова взорвалась. — Простите. Я уже давно не испытывала такого счастья.

Слезы застилали мне глаза, когда я слышал, что она на самом деле чувствовала в тот день.

Она посмотрела на меня.

— Он сотворил заклинание трансформации, когда увидел мой глаз, и исцелил себя в течение следующих нескольких дней. Вот почему у меня больше нет этого шрама.

Я улыбнулся ей. Она ни разу не вскрикнула от боли, а это означало, что все, что слетало с ее губ, было правдой.

— Вместе с ним пришло много надежд. Это было тогда, когда он обнаружил, что король Альберт тоже все еще жив. Я могу с легкостью засвидетельствовать, что мой кузен мог видеть ее сны. Он много раз подпрыгивал во время их пребывания на ферме, умоляя меня разбудить ее. Так что, если он говорит, что увидел в них Сеймора, я ему верю. Мне тоже снились кошмары. В конце концов они прошли вместе с восстановлением.

Она говорила еще немного, а затем, наконец, сошла со свидетельской трибуны.

Констанс обняла ее, то же самое сделали Чарльз и Люк, когда она села.

Следующим был Чарльз, и он выпил сыворотку, назвал свое имя и сел в кабинку для свидетелей.

Король тоже задал Люку много вопросов. Старик проливал слезы по всем женщинам из потерянных семей. Он закончил свой рассказ тем, как Сеймор и Уильям забрали Максин и Ники, когда те пришли.

Он засвидетельствовал, что был свидетелем того, что я сделал для Анук. Она была изуродована. Ее левый глаз был ужасно обожжен, и потребовалось время, чтобы он зажил. Он думал, что на каком-то этапе они потеряют ее из-за серьезности совершенного над нею надругательства. Констанс громко заплакала, и Оливия вывела ее из здания. Даже у короля Альберта были слезы на глазах, и он качал головой.

Четверо подсудимых просто фыркнули и даже не выглядели обеспокоенными причиненным ими ущербом. Сеймор, вероятно, планировал, что делать с Чарльзом после суда. Как я планировал, что сделаю с ним. Он был таким гребаным садистским придурком.

Наконец Чарльз ушел. Ни одна боль не поразила его тело во время этого свидетельства.

Оливия вернулась и засвидетельствовала похищение Ники, а Люк сделал то же самое с Максин. Две девушки не хотели быть здесь сегодня, потому что они все еще решали свои проблемы. Даже несмотря на то, что это сделали не они четверо. Они забрали их с фермы, что противоречило договору, который они подписали с Гораном.

Люк свидетельствовал о том, как они пытались поговорить с Гораном по поводу этих инцидентов, но он не хотел их видеть. Инциденты продолжали происходить, а они ничего не могли поделать.

— Подожди, ты подписал договор с Гораном? — спросил Калеб у Люка.

— Да, мой король. Тот, который уберег бы наши семьи и детей от беды за то, что они сделали с нашими землями. Вот почему у нас нет штрих-кодов. Мы также были свободны от посещения жатвы и праздников.

Калеб кивнул, когда, наконец, услышал всю историю целиком.

Люк закончил.

— Поскольку принцесса не может присутствовать здесь сегодня для дачи показаний, вступает в силу Драконий закон с сорок второй поправкой. Следующий свидетель — Блейк Лиф.

Я встал и подошел к свидетельской трибуне. Охранник дал мне пузырек, сломал печать и сунул его мне в рот — правда, Блейк, не больше и не меньше.

— Назови свое имя, пожалуйста, — сказал Калеб, и я посмотрел на него, но назвал свое полное имя и породу дракона, прежде чем сесть в кабинку для свидетелей.

Я смотрел на Сеймора и не сводил с него глаз.

— Ты дракон принцессы?

— Да, — сказал я, свирепо глядя на ублюдка.

Он тоже посмотрел прямо на меня, думая, что это была маленькая игра.

Калеб попросил меня многое уточнить, и, наконец, мы заговорили о возвращении Елены. Состояние, в котором они нашли ее, сны, которые я видел, я думал, что был частью того, что они с ней сделали. Я рассказал им обо всех ее снах. Я был настолько честен, насколько мог, и снова мое тело не болело.

— Блейк? — спросил Калеб, и мой взгляд оторвался от Сеймора, когда я посмотрела на него.

— Я знаю, ты злишься, — прошептал он так тихо, что я едва расслышал его. — Перестань пялиться на него.

— Я дал клятву при первом же удобном случае, что если в людях, которые сделали это с Еленой, есть хоть какое-то искупление, Бог скроет их от меня.

Калеб кивнул.

Все было кончено. А потом они пригласили одного врача, чтобы он засвидетельствовал состояние здоровья Елены, когда они привезли ее сюда. Доктор был последним свидетелем.

Сеймор встал, хотя адвокат советовал ему этого не делать.

— Я не сделал ничего плохого, — прошипел он, и мой отец слегка нахмурился. Так же поступил и король Калеб.

Неужели он действительно был таким наивным?

Я покачал головой.

— Это будет весело.

— Блейк?

— Он вырос без нашей магии, отец. Он увидит свою задницу.

— Ты действительно думаешь, что он настолько эгоистичен?

— Да, ты не видел ее снов. Сеймор думает, что он бог.

Отец фыркнул и откинулся на спинку стула, наблюдая за происходящим.

Сеймор выпил сыворотку, и охранник убедился, что он выпил ее, прежде чем занять свидетельское место, назвав свое имя.

Король Калеб рассказывал о том, как его отец давным-давно сражался с ними на войне. Он был отличным союзником.

Сеймор просто кивнул.

Калеб снова завел светскую беседу, задавая вопросы о Горане. Когда его восхищение Гораном проскользнуло наружу, Калеб понял, что сыворотка подействовала.

Затем он расспросил его об Элли.

— Я не знаю… — он согнулся пополам от боли.

— Сынок, ложь не поможет, — предупредил Калеб. — Сыворотка, которую ты выпил, — это сыворотка правды. Адвокат посоветовал не давать показаний, если не собираешься говорить правду.

Сеймор хрюкнул, как бык, так как вены на его шее, казалось, вот-вот лопнут.

— Прекрати это, сейчас же.

— Скажи правду, и это прекратится, — приказал Калеб. — Ты знаешь Элли?

— Да, — выплюнул он, и боль исчезла.

Он провел руками по волосам, так как пот задержался у него на лбу. Беспокойство просачивалось сквозь него.

Мне действительно нравилось видеть, как этот мудак страдает.

— Обвинения, выдвинутые в ваш адрес, являются правдой?

— Нет, — сказал он, но весь суд мог видеть, как он борется с болью.

Король Калеб тоже просто уставился на него. Сеймор был идиотом.

Отец усмехнулся.

— Говори правду, сынок. Боль никуда не денется.

Ноздри Сеймора раздулись, и, наконец, он вымученно произнес «да».

Все в зале суда зааплодировали.

— У меня больше нет вопросов, — сказал король Калеб. — Можешь уйти.

Остальные из них не пили сыворотку. Они увидели всю мощь этого и поняли, что им крышка.

Я посмотрел на часы. Уже почти подошло время ужина.

— Я знаю, вы думаете, что из-за того, что принцесса недоступна для этого испытания, оно не такое суровое, как вы думаете, — сказал Калеб и посмотрел на всех четверых. — Но ее дракон, который связан с ее разумом, видел то, через что она прошла. Как будто принцесса здесь, через него. Итак, вы четверо предстаете перед судом за следующее. Анук Лонгвей — за нападение, нанесение увечий и преднамеренное убийство. Во-вторых, террор фермеров, когда они заключили контракты, четко заявляющие, что им не причинят никакого вреда. Наконец, за нападение на принцессу и предварительное обдумывание ее убийства.

Журналисты зашептались, и Калеб посмотрел на них. Все замолчали, прежде чем он снова перевел взгляд на четверых преступников.

— Честно говоря, Пейя не заживет с такими людьми, как вы. Я знаю, что правило «око за око» отпало давным-давно. Я сам в это не верю, но я верю в справедливость и твердо верю в Закон Дракона. Была дана клятва, и не просто какая-то клятва, а клятва Альфы всех драконов. Суд Бориша мог бы подвести его в этом, но не Закон Дракона, который в данном случае является абсолютным. Я одобряю это заявление, и теперь вы во власти Альфы драконов.

В суде поднялся шум, и четверо истцов умоляли Калеба о пощаде, или это делал их представитель. Они удалили их из зала и поместили в темницу Итана.

Когда начался судебный процесс, СМИ рассказали королю Альберту об исходе и Энни, которая стояла рядом с ним.

Я попытался пройти, но тут король схватил меня за руку, заставив ответить на несколько вопросов.

— Что ты собираешься с ними делать? — спросил один репортер.

— Исправить ошибку, — просто сказал я. — После этого все будут знать, что никто и никогда больше не причинит вреда принцессе. И у тех, кто так думает, их мнение очень быстро изменится.

Мы все попрощались и вышли через другую дверь обратно во дворец. Я бросился в комнату Елены, чтобы проведать ее, и сказал ей, что мы наконец-то получили их. Она никогда больше их не увидит.

Раздался стук в дверь, и вошли король Альберт с моим отцом.

— Я перевожу их сюда, в подземелья. Что тебе нужно, Блейк?

Я посмотрел на него.

— Я не понимаю?

— Это будет быстрая смерть, или ты собираешься ее растянуть?

— Альберт, — голос моего отца звучал потрясенно.

— Он сказал прессе, что собирается отомстить, и что никто больше не причинит вреда моей дочери. — Он посмотрел на Елену.

— Четыре каменных стола с кандалами.

— Блейк! — взревел мой отец.

— Ты не смеешь учить меня? Ты бы сделал то же самое, если бы Горан был все еще жив. Они ничего для меня не значат, но они признаются в том, что сделали. Они расскажут мне, почему Елена была так важна для них.

— Это пытка!

— И что, по-твоему, они сделали с Еленой, папа, с Энни? Она чуть не умерла. Разве ты не слышал ни слова из того, что сказал Чарльз? Они не заслуживают быстрой смерти.

— На этот раз я согласен с Блейком в этом вопросе. Я хочу видеть, как они страдают так, как, по моему представлению, страдала моя дочь.

Отец покачал головой и ушел.

— Он стал мягкотелым, — сказал король Альберт.

— Нет, он сломался, когда подумал, что ты умер, и снова нашел применение, только когда узнал, кем была Елена. Ты должен был сказать ему, что она существует. Все было бы по-другому.

— Мне жаль, что я этого не сделал, Блейк. — Он вздохнул. — Ты не знал, как сильно я хотел этого, но Таня и твой отец.

— Да, я помню. Они никогда не сходились во взглядах.

Он кивнул.

— Тем не менее, он был твоим драконом, и поскольку ты прогнал его, они подумали, что это он предал тебя. Если бы не Гельмут, они бы никогда его не освободили.

Король Альберт закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он открыл их и посмотрел на меня.

— Я не подумал. Мне очень жаль.

— Есть много вещей, о которых ты не подумал. Но это тоже в прошлом. Я хочу, чтобы ты исцелился, стал сильнее, стал королем, каким мы тебя знаем. Потому что это тот самый король, о котором мы рассказывали твоей дочери, и она отчаянно хочет познакомиться с тобой. Я не могу разочаровать ее в этом и не буду. — Слезы навернулись мне на глаза, а король просто уставился на меня. Я пытался убрать их силой воли, но они отказались уходить.

Улыбка тронула губы короля Альберта, поскольку молчание затянулось, а затем он кивнул.

— Она разделила с тобой это, — продолжил я.

— Что?

— Взгляд, которым ты одаривал людей, когда они тебя разочаровывали. Я вижу его каждый день с тех пор, как мы освободили Итан, когда смотрю на тебя, но я скорее увижу его на твоем лице, чем на лице твоей дочери. Так что делай то, что тебе нужно, чтобы снова обрести себя. — Я повернулся и вышел из ее комнаты. Ему нужно было стать королем, которым он всегда был.

— 30~

ГЛАВА С ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕМ — ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ НАСИЛИЯ

Король Альберт позаботился о том, чтобы я получил то, что мне было нужно.

Честно говоря, не думал, что это продлится так долго, или будет так трудно вытянуть правду из Сеймора.

Энни была права. Он зашел так далеко, я иногда думал, что этот идиот слеп к тому, что я мог сделать.

Он отказывался ломаться.

Я не использовал приспособления для пыток, как это делали они, когда причиняли боль своим жертвам. Нет, я использовал свои способности. Я использовал их все, за исключением моего розового поцелуя.

Я оставил его для последнего акта.

Никто из них еще не умолял меня просто покончить с их жизнью, никто из них не признался.

Билли, казалось, собирался признаться в том дерьме, которое он натворил, но он плюнул мне в лицо, когда я подошел ближе. Остальные трое рассмеялись.

Я ударил его электрическим током своим прикосновением, но это тоже прошло.

Ночами я исцелял их израненные тела, и на следующий день все начиналось сначала.

Тело Елены тоже брало свое. Я ничего из этого не понимал. Неделю назад она выздоравливала, а теперь просто сдавалась. Это постоянно выводило меня из себя.

Я боролся со всеми вокруг, кто хотел, чтобы я отказался от нее, и с меня этого было достаточно.

Я ворвался в кабинет короля Альберта, когда он отправил сообщение моей тете. Он приказал мне отпустить его дочь. Ей нужно упокоиться с миром.

— Ты с ума сошел? — Мой голос звучал невменяемо, когда я навис над его столом. — Я скорее умру, чем отпущу твою дочь. Она, черт возьми, не мертва, — закричал я.

— Блейк, — вздохнул отец, в то время как король просто смотрел на меня.

— Нет. — На мои собственные глаза навернулись слезы. — Я говорил тебе, что произойдет, если Елена умрет. Ты потеряешь меня, потому что она — мой Дент. — Я снова поговорил с отцом Елены.

Король Альберт закрыл глаза.

— Я больше не могу видеть ее такой.

— Тогда держись подальше от ее комнаты, пожалуйста. Позволь мне сделать то, что мне нужно.

— Что? Блэйк. Что тебе нужно сделать, а? Ничто не вернет мою дочь обратно.

— Имей гребаную веру. Перестань слушать, о чем кричит ее тело всем подряд. И верь всем своим сердцем, что она проснется, — взревел я со страстью. Ему нужно было услышать меня. — Я могу помочь ей с моими сферами после того, как закончу с этими придурками. — Я указал в направлении подземелья.

Король Альберт посмотрел на моего отца.

Папа прищурился.

— Блейк, ты выяснил, на что способны твои сферы?

— Да. — У меня перехватило дыхание. — Мои сферы станут тем, для чего они мне понадобятся. Они мне помогут. Мне еще нужно кое-что найти, но, пожалуйста, я умоляю, не отказывайся от Елены. Она больше не тот маленький ребенок, который не может постоять за себя. Умоляю тебя. Она намного сильнее, чем ты думаешь.

Слезы навернулись на глаза короля Альберта, и одна из них скатилась по его щеке. Он вытер ее. Затем кивнул.

Я снова выбежал из комнаты и направился в комнату Елены, чтобы сказать тете, что я достучался до короля. Ему нужно было дать мне время. Я сделаю все возможное, чтобы заставить ее глаза открыться, и чтобы она снова могла нормально функционировать.

Две недели. Прошло две недели подряд, и время, проведенное вдали от Елены, снова окруженное тьмой, не пошло мне на пользу.

Я даже дал отцу Елены несколько часов здесь и там, чтобы он отомстил. Это не было правосудием. Это было неправильно, но каждый раз, когда я закрывал глаза, я видел тот лес, я видел пещеру, и тот ублюдок неуместно прикасался к ней.

Я не собирался сдаваться. Я хотел знать все.

Это натолкнуло меня на идею. Эти ублюдки могли справиться с болью, а я собирался найти ответы на свои вопросы. Я использую свое прикосновение Коронохвоста и не стану исцелять их сегодня вечером. Они должны сидеть с головной болью, пусть сходят с ума. Мне нужен был только один человек для признания. Если они увидят розовый поцелуй, это вселит в них страх. Я знал, что так и будет.

Я открыл стальную дверь, и солдат, охранявший ее, сделал перерыв.

Подземелье стало маленьким теперь, когда пространственное заклинание Горана ослабло. Я быстро сбежал вниз по лестнице.

Все четверо находились в своих камерах. Взмахнув рукой, мой телекинез распахнул их двери. Их кандалы упали, звякнув о цементный пол, прежде чем их тела вылетели наружу одно за другим. Я осторожно опустил их на каменные столы. Кожаные ремни обвили их лодыжки и запястья.

Это удерживало их на месте, как рассерженные водоросли.

Сеймор рассмеялся.

— Блейк, когда ты собираешься дать этому отдохнуть?

— О, я еще не показал тебе всех своих трюков, Маленькая Птичка.

Он терпеть не мог, когда я его так называл. Я не видел в нем ни птицу, ни маленького человечка.

Я хотел бы преобразиться, чтобы показать им еще один кошмар, но я бы разрушил это место.

— О, не могу дождаться, — передразнил Билли, и все четверо рассмеялись.

— Я тоже. — Я усмехнулся, глядя на них.

Я подошел к самому слабому из них, Свенсону. Этот чертов парень на самом деле терял вес здесь, внизу. Не то чтобы он умирал с голоду или что-то в этом роде. Король Альберт позаботился о том, чтобы они получали трехразовое питание каждый день.

Я насвистел мелодию, пододвинул один из ближайших валунов поближе к его каменному столу и сел у его изголовья.

— Что ты делаешь? — Я услышал легкую нотку страха в голосе Свенсона.

— Мы идем в веселое местечко, подальше от твоих приятелей-садистов. Мне не очень нравится это место, но Элль того стоит. Уверен, мы оба согласны с этим. — Слова, слетевшие с моих губ, были абсолютной тьмой, но в то же время я наслаждался каждой секундой.

Я закрыл глаза и представил себе свое пребывание в этой темной яме и направил его через свой дар. Это было не так нежно, как с Еленой. Я заставил тьму проникнуть в его разум, и он закричал от боли, когда я копался в его воспоминаниях. Это было так, как если бы я был там с этим ублюдком.

То, как он смотрел на Елену, когда она стояла рядом с Клайвом. Клайв выглядел садистом, подлым и бессердечным. Елена сказала, что это был всего лишь фасад.

Клайв помешал Свенсону дотронуться до Елены и напугать ее еще больше, и я увидел взгляд, который этот ублюдок бросил на Сеймора.

Я даже больше не слышал его криков.

Копнув глубже, я нашел ту ночь, когда ему позвонил Сеймор. Как Свенсон встретил их в лесу.

Мое сердце забилось быстрее, когда я оказался совсем рядом с ним.

Сеймор был на ней сверху. В ней все еще было столько борьбы, но она была вся в крови из разбитой губы.

Это заставило меня захотеть зарычать, захотеть разорвать этого ублюдка на части, и я ничего не мог с этим поделать.

Свенсон расстегнул брюки. А потом Сеймор снова ударил Елену.

Елена перестала сопротивляться, и мой взгляд переместился на дерево. Она сказала, что чувствовала себя так, словно она покинула тело и оказалась в безопасности на дереве. Ее там не было, так как это не было ее воспоминанием. Оно принадлежало Свенсону.

Мне пришлось наблюдать, как он насилует ее, и я крепко зажмурил глаза.

Я больше не хотел ничего видеть. Я и так был зол.

Я отпустил его разум.

От его криков у меня разрывались барабанные перепонки.

Билли закричал.

— Блейк, достаточно.

Патрик всхлипнул, а Сеймор рассмеялся. Свенсон дышал как бешеный бык, когда к нему наконец вернулось зрение.

— Думаю, мне не нужно слышать, как ты рассказываешь мне, что произошло той ночью. Я все видел. Тебе больше не нужно делать мне устных признаний, Свенсон.

Он задышал быстрее.

— Я видел, что ты сделал той ночью. Почему ты хотел кого-то, кто тебе не принадлежал, кто не принадлежал никому из вас? — прорычал я им всем.

Сеймор снова усмехнулся.

— Смейся над этим, Сеймор. Обещаю, ты будешь смеяться не последним.

Мой огонь вспыхнул.

— Ты хотел знать, что случилось с твоими приятелями в ту ночь? Это случилось. Мой огонь перешел к Елене, и она опалила их. Они превращаются в пепел, и ветер просто уносит их прочь, потому что они становятся ничем. — Я посмотрел на Сеймора.

— О-о-о, я так чертовски напуган, — театрально сказал он.

Я фыркнул.

— Может быть, пока и нет, но рано или поздно ты расколешься.

Я шагнул со своим огнем к Свенсону и уронил его ему на ногу.

Там не было пламени, потому что мой огонь не обжигал снаружи. Он горел изнутри.

Сначала все они рассмеялись, а потом Свенсон замолчал.

— Блейк, что ты с ним делаешь?

— Я покончил с ним, — ответил я Уильяму. — Точно так же, как я собираюсь очень скоро покончить со всеми вами.

Я развернулся и пошел обратно к лестнице, когда крики Свенсона огласили подземелье. Они всегда визжали, как свиньи. Я был рад, что Елена спала, так как не хотел, чтобы она это слышала. Их крики преследовали бы ее, и она, возможно, посмотрела бы на меня по-другому.

Я открыл дверь, папа стоял с королем Альбертом, ожидая с другой стороны.

— Блейк?

— Это мой огонь, папа. Просто потерпи. Он скоро остановится.

Король вошел внутрь. Он хотел увидеть это своими глазами, и отец попытался остановить его.

Я знал, как работает мой огонь. Я пользовался им много раз. От розового поцелуя не было лекарства.

Крики Свенсона, наконец, стали тише, и в конце концов он тоже превратился в ничто.

Я прислонился руками к стене, пытаясь выбросить ту ночь из головы. Мои плечи тихонько затряслись. Я чувствовал себя таким беспомощным.

Я мог понять, что чувствовал Джордж. Мне было знакомо это безнадежное чувство.

— Блейк, — отец рукой коснулся моего плеча. — Прекрати это.

— Ты не знаешь, что они с ней сделали, отец. Они заслуживают всего этого!

Он нахмурился, когда я вытер слезы.

— Ты меня немного пугаешь.

— Я бы хотел, чтобы они испугались. Что бы я ни делал, это их не ломает. Они не сознаются. Они слишком злые. — Я говорил так, словно эти слова были ядом.

— Ты больше не такой.

— Это я, отец. Вот кто я без Елены. Теперь ты понимаешь, почему она не может умереть?

Он кивнул.

— Я получу от них всех то, что мне было нужно, и тогда все будет сделано.

Я развернулся и пошел прочь. Мне нужно было принять душ, а потом хорошенько выспаться. Так будет в том случае, если воспоминания Свенсона позволят мне заснуть.

Я плакал той ночью, обнимая Елену. Я столько раз подводил ее. Особенно в ту ночь. Отец неправильно истолковал мой плач и подумал, что это из-за того, что тьма была для меня невыносимой. Это было из-за нее, я навсегда буду им, если она не проснется.

На следующий день я позавтракал, а затем снова спустился в подземелье. Охранник, должно быть, посадил их обратно в камеры, когда я вышел.

Я присвистнул, и этим утром никто из них не насмехался надо мной. Были ли они все еще здесь?

Я открыл их камеры своим телекинезом и снял с них кандалы. Я перенес их на столы и понял, что Сеймор не дышит. Этот ублюдок пытался найти легкий выход. Я оживил его своим электричеством, поскольку его тело все еще было теплым, и он закашлялся, когда его сердцебиение застучало у меня в ухе.

Сеймор сделал несколько глубоких вдохов, когда я присел перед ним на корточки, лежащем на полу.

Я схватила его за волосы.

— Ты не сбежишь от меня так быстро, Сеймор.

В его глазах читалось недоумение.

— Спасибо, — сказал он.

Я прищурился.

— Я не хочу умирать. Пожалуйста, сжалься.

Он что, издевался надо мной?

— Я не хочу умирать, — снова закричал он.

Он увидел черную лужу.

Это был мой ад. Это мог бы быть ад. Когда я вернулся к Елене, я весь был покрыт серой.

— Это неизбежно, Сеймор.

— Дай мне шанс все исправить, пожалуйста.

— У тебя было много шансов. Я дал свою драконью клятву.

Мой телекинез вернул его обратно на плиту. Он боялся того, что ждало его целую вечность. Он немного попробовал это на вкус.

Он заплакал, и это вселило страх в Билли и Патрика.

Я чувствовал себя бесполезным, зная, что это не из-за моих действий они сломались, а из-за срыва того ублюдка из-за чего-то другого, что он испытал, пытаясь найти легкий выход.

— Хватит! — закричал я. — Отвечай на мои вопросы. Может быть, этого будет достаточно, чтобы искупить вину.

Он шмыгнул носом и кивнул.

— Хорошо, что ты хочешь знать?

— Почему Елена?

— Я не знаю. Я просто хотел ее, а я всегда получаю то, что хочу.

— Она не хотела тебя.

— Это не имело значения, — выплюнул он. — Мне нужна помощь, ладно.

— Не играй со мной в эту игру. В этом мире есть много людей, у которых такие же садистские наклонности, как у тебя, и все же они пытаются, Сеймор. Ты даже не пытался. Ты убил своего отца.

— Знаю. — Из него вырвалось плаксивое рыдание. — Ты не знаешь его так, как я.

— И все же, он проявил к Елене доброту.

Он рассмеялся.

— Ты действительно думаешь, что он проявил к ней доброту?

— Она сказала мне это. Она бы не стала мне лгать.

— Может быть, она просто не хотела говорить тебе правду.

Я усмехнулся.

— Это не способ искупить свою вину, Сеймор. Ты все еще лжешь. Ты все еще обманываешь. Ты возвращаешься туда, откуда я тебя вытащил, и знаешь, что этого может быть достаточно, чтобы утолить мою жажду.

Я подошел к нему.

— Нет, нет, пожалуйста. Пожалуйста. Я умоляю тебя. Только не в это место, пожалуйста.

— К сожалению, мое время истекло. Может, я и не тот, кто сломает тебя, но что-то подсказывает мне, что твои мучения только начинаются.

Мой огонь разгорелся, и Сеймор умолял, как ребенок.

Я дотронулся до его головы, и боль, наконец, пронзила его тело.

Я сделал то же самое с Уильямом и Патриком, ни о чем их не спросив, и вышел. Пришло время найти сферы. Пора оставить прошлое позади и вернуть Елену оттуда, где, черт возьми, она была. Я знал, что она была с Люцианом. Она должна была быть там.

— 31~

Сегодня был самый тяжелый день во всей моей жизни.

Мне пришлось наблюдать, как Констанс выключила аппарат, так как больше ничего не работало.

Она наложила на нее заклятие, чтобы она оставалась замороженной, и я сам добавил заклинание.

Она просто спала. Я продолжал твердить себе это. Если бы она обнималась с Люцианом в загробной жизни, то скоро увидела бы меня. Я бы не стал убивать себя. Я просто собирался использовать сферы для входа туда, где бы она ни была. Если бы с ней был какой-нибудь принц, я бы надрал ему задницу и напомнил ей, что она не могла бросить меня, только не так.

Мне было все равно, насколько она была счастлива. Умирать было легко. Жизнь была более требовательной, и она должна была жить.

Я дам ей силу духа, чтобы она вернула свою задницу сюда. Даже если это будет моим последним заданием. Пейя нуждалась в ней больше, чем они нуждались во мне, и для меня было бы честью отдать свою жизнь за нее, чтобы совершить этот обмен.

— Блейк, — окликнула меня тетя.

— Ты дала мне свою клятву, Констанс. Ты должна сделать все, что в твоих силах, чтобы не позволить ему действовать за моей спиной и похоронить ее.

Она кивнула и просто уставилась на фигуру Елены.

Теперь Елена была похожа на Спящую Красавицу.

Я хотел, чтобы мой поцелуй мог разбудить ее, но это была всего лишь сказка.

Я собирался уйти от нее завтра.

В ту ночь Джордж, Бекки и Сэмми также дали мне свои клятвы и обещание не причинять Елене никакого вреда, пока я не вернусь.

Они и не подозревали, что я, возможно, никогда не вернусь, но сегодня было не время говорить им об этом.

Группа пришла с демо-версией песен, которые Айзек хотел включить в новый альбом.

У сестры навернулись слезы, когда она слушала песню, которую я написал для Елены. Бекки уставилась в никуда, а Джордж смотрел на меня.

Песня была о денте. Что мы видим во время процесса.

Позже тем же вечером они все попрощались.

Я забрался обратно на кровать Елены и закрыл глаза. Я снова представлял себе наш разговор, пока не задремал.

На следующий день предстояло уладить множество формальностей.

Я должен был получить письменное согласие короля, чтобы покинуть Пейю.

— Куда ты собираешься идти? — спросил отец.

— Я думал обратиться за помощью к монахам в Китае. Они знают обо мне, и пришло время им познакомиться с моим человеческим обликом.

Отец кивнул.

— Отличный выбор.

Король Альберт написал что-то на пергаменте и протянул его мне.

— Отдай им это. Они помогут тебе во всем, в чем ты нуждаешься, Блейк. Как мы будем поддерживать с тобой связь?

— Я позвоню, сомневаюсь, что смогу связаться с вами, как только пройду стену, но я сделаю все возможное, чтобы регулярно выходить на связь.

Король посмотрел на меня.

— Ты уверен, что твои сферы найдут ее?

— Да, я знаю, что они это сделают.

Король вздохнул.

Я схватил его за руку.

— Не сдавайся, пожалуйста.

Он улыбнулся.

— Хотел бы я иметь твою веру, Блейк.

— Она проснется. Обещаю.

Отец просто уставился на меня. Я не знал, узнал ли он о моем плане, но мне не нужно было его разрешение на это.

Я вернулся в комнату Елены и попросил тетю побыть с ней наедине.

Она коснулась моей руки и улыбнулась, уходя.

Я забрался на кровать и лег, прижавшись головой к ее голове.

Я закрыл глаза в последний раз и пожелал, чтобы все, что у меня было, попало в ее разум.

Солнце согревало мое лицо, а рядом чирикали птицы.

Это было так мирно.

Я почувствовал, как ее рука убирает прядь моих волос, и открыл глаза. Я слегка улыбнулся, когда наши глаза встретились. Она улыбнулась в ответ.

— Привет, принцесса.

Она рассмеялась. Это звучало так реально, и я так сильно скучал по этому.

— Я же просила тебя не называть меня так. Где мы?

Я закрыл глаза. Раньше она говорила «Привет, красавчик», но сегодня все изменилось.

— Блейк? — спросила она, и я открыл глаза.

— Имеет ли значение, где мы? Мы вместе.

Она нахмурилась. Это становилось слишком реальным, когда она посмотрела на меня с беспокойством.

Я коснулся ее подбородка:

— Эй, почему у тебя такой обеспокоенный вид?

Ее лицо расслабилось, и она снова улыбнулась.

— Думаю, пришло время. — Слезы навернулись у меня на глаза.

— Время для чего? — ее голос дрогнул. На самом деле это было такое незначительное изменение, но оно согрело меня изнутри.

— Чтобы показать тебе, Елена.

— Что, на этот раз у деревьев нет ушей?

Я рассмеялся. Откуда, черт возьми, это взялось?

— У меня действительно хорошо получается это делать. Так хорошо, что… — Я закрыл глаза и покачал головой.

— Хорошо что?

Я открыл глаза и с любовью посмотрел на нее.

— Ничего, это то место, где я хочу быть всегда.

Она уставилась на меня.

— Закрой глаза, Елена.

Она послушалась, и я мягко положил свою голову на ее.

Я снова показал ей, что такое дент. Это казалось таким реальным, и я не знал, как смогу оторваться от нее, чтобы найти свои последние сферы.

В этом сне она была для меня более реальной, чем во всех них вместе взятых.

Когда все было сделано, когда я прошел через все вместе с ней, вернулось солнечное тепло. На заднем плане тихо щебетали птицы. Наши головы все еще мягко касались друг друга.

— Это действительно произошло?

— Тсс, ты никому не можешь рассказать.

Она кивнула. Молчание затянулось, пока я просто смотрел на нее, размышляя. Черт возьми, я знаю, почему произошли эти перемены. Это был я. Желая, чтобы это было по-настоящему. Наконец-то это стало реальностью.

— Что-то здесь не имеет смысла. Если все это действительно произошло, значит, ты предупредил Герберта. Это значит, что ты знал еще до того, как я пришла в Пейю, и все же…

Она спросила о чем-то, о чем я даже не задумывался.

— Я этого не знал, — сказал я.

— Тогда как?

— Это одна часть, на которую я не знаю ответа, но это действительно произошло.

— Это было два разных времени. Когда ты прошел через это… — Она замерла и посмотрела на меня.

— Что? — Это действительно было похоже на то, как если бы я разговаривал с ней. Я нежно коснулся ее подбородка. Она казалась такой реальной.

— Это как будто ты прыгнул назад во времени.

Я улыбнулся. Юрий говорил мне об этом.

— Вот что такое дент.

Мое лицо вытянулось, так как я не мог продолжать в том же духе. Это было ненастоящее, и я знал, что мое сердце будет разбито, если я открою глаза и обнаружу, что Елена снова находится под этим заклятием.

— Что? — задала она новый вопрос. Она никогда раньше не спрашивала меня об этом. Прекрати это, Блейк. Просто остановись.

Я покачал головой и снова мягко улыбнулся.

— Теперь ты знаешь, как сильно я люблю тебя и всегда буду любить. — Слезы застыли у меня на глазах.

Мне не понравилось выражение ее лица. Я никогда больше не смогу быть здесь, с ней.

Ее пристальный взгляд встретился с моим, а затем она просто схватила меня и поцеловала.

Я хотел, чтобы это прекратилось.

Я должен был найти свои сферы. Елене нужно было проснуться.

Я проснулся, и по моим щекам покатились слезы.

Это казалось таким реальным.

Я посмотрел на безжизненное тело Елены.

Почему моя сущность не сработала?

Мне нужно было найти свои последние две сферы.

Я слез с кровати, и дверь открылась. Вошли Констанс и моя мать.

— Блейк.

— Мама, пожалуйста. Просто подожди. Чары будут действовать.

— Твой отец не сможет…

— Ему это нужно ради меня. Пожалуйста! — Я умолял ее. — Я не могу жить без нее. Просто подожди, пока у меня не будут все мои сферы. Я могу это исправить.

Констанс и мама одновременно ахнули и посмотрели на меня огромными глазами.

— Что значит, ты можешь это исправить? — спросила Констанс. — Ничто не может вернуть мертвых к жизни, Блейк, ты это знаешь. — Мама коснулась своей груди.

Я кивнул. Я знал это, но это было не то, для чего они мне были нужны.

— Мне нужно найти свои сферы. Просто не позволяй им похоронить ее, потому что тогда все будет кончено.

Я подошел к ее кровати и нежно коснулся губыми ее щеки.

Елена все еще пахла собой. Она была еще теплой. Я вдохнул ее запах, то, что делало ее воздухом, которым я дышал, и слеза скатилась по моей щеке. Я крепко зажмурил глаза. Мне было невыносимо расставаться с ней, но у меня не было выбора.

Этот сон казался таким реальным, будто я снова мог проникнуть в ее разум. Будто я наконец-то объяснил ей, что такое дент, но я знал, что это была не она. Это я хотел, чтобы это была Елена. У меня получалось все лучше и лучше с каждым разом, когда я показывал ей это. Она становилась более реальной, такой, какой я ее помнил.

Она ничего не знала, потому что если бы она знала, что она значит для меня, она бы открыла глаза, как я говорил ей в тот день. Это все, что ей нужно сделать!

Те вопросы, которые она задавала. Она никогда не задавала их раньше, но это было то, что долгое время крутилось у меня в голове. Неужели я вернулся в прошлое? Этот поцелуй… именно так я всегда хотел поцеловать ее, но боялся, что это снова пробудит воспоминания, и тогда она перестанет меня игнорировать. Она никогда больше не боялась бы, если бы просто открыла глаза. Я знал, как это было тяжело. Я тоже не хотел просыпаться.

— Скоро, я скоро увижу тебя. Обещаю.

Я шмыгнул носом, в последний раз поцеловал ее в макушку и встал. Я не обратил никакого внимания на маму и тетю и вышел за дверь.

Мне нужно было найти сферы.

— 32~

Первую сферу было легко подобрать. Это заняло у меня три дня, и каждый вечер я звонил отцу, чтобы узнать последние новости о Елене. С ней было все так же, все еще под заклинанием.

По крайней мере, король не похоронил ее в ту же секунду, как я ушел.

Сфера находилась на границе стены. Мне пришлось нырнуть в озеро, и ее песня была напряженной, будто она кричало мне, чтобы я нашел ее.

У нее было красивое желтое свечение, смешанное с зеленым, и я знал, что другая находится за стеной.

В тот вечер, когда я добрался до стены, я позвонил отцу.

— Сегодня вечером я собираюсь перейти стену. Возможно, я больше с тобой не свяжусь. Пожалуйста, папа. Я умоляю тебя не…

— Эй, я тебя не подведу. Мы ничего не будем делать до твоего возвращения, Блейк.

Я улыбнулся.

— Спасибо тебе, отец.

— Просто вернись, пожалуйста.

— Я так и сделаю. — Я солгал. Если Елена была в загробной жизни, я не вернусь. Он больше не увидит меня, и, возможно, я был неправ, не сказав ему правду, но я знал, что он помешает мне найти сферы, и начать это путешествие.

Я передал стражнику записку короля Альберта, и он позволил мне пройти через стену.

Когда я пролетел сквозь чары, защищавшие Пейю, чувство потери наполнило меня до глубины души.

Я вступал в мир, которого не знал.

Я взмыл в воздух и полетел выше, чем обычно летают самолеты.

Никто не мог меня видеть, и я принял дополнительные меры предосторожности и смешался.

Я скучал по небу. Прошедшие восемь недель показались мне вечностью.

Я настроился на свой последний шар и услышал его слабое пение, доносящееся с Востока.

Я улыбнулся. Конечно, он был на Востоке. Восток знал о нашем существовании и, я надеялся, что он подскажет мне, как найти последнюю сферу.

Я увеличил скорость и полетел так быстро, как только мог, в Китай. Мне нужно было отдохнуть, так как крылья слегка дрожали от недостатка энергии, и я разбивал лагерь в ближайшем лесу или нырял в море, чтобы поспать ночью.

Существа не стали меня беспокоить. Они могли почувствовать, что я — хищник.

Я ел, когда мне нужно было подкрепиться, а потом, когда восстанавливался, снова летел изо всех сил.

Ночью мне тоже снилась Елена. Мы всегда были под этим деревом.

Я почти не думал о той ночи, когда мы занимались любовью. Это просто заставило бы меня в конечном итоге расплакаться. Это был самый прекрасный момент в моем существовании — вот так слиться с ней воедино. Именно так, как я ей и обещал, все и будет.

Это было более чем идеально.

Я добрался до Китая за два дня.

Его мир был полон чудес. Однако было много людей, и мне пришлось использовать свою способность выслеживать, чтобы найти Минга, парня, которого знал король Альберт. Я молился, чтобы он все еще был жив.

Было раннее утро, когда я добрался до владений монахов. Там была массивная деревянная дверь, и я улыбнулся дверному молотку в виде дракона. У него было огромное кольцо в носу, и я сильно ударил им по деревянной поверхности.

Через несколько минут один монах открыл, и его глаза расширились.

Он слегка поклонился. Он прикрыл свое тело чем-то вроде туники.

Я поклонился, прежде чем войти.

Монастырь вопил об азиатской архитектуре. Мы прошли через внутренний двор, окруженный комнатами.

Впереди ступени вели в огромный храм, и мы побежали вверх по лестнице.

Я последовал за ним и встретил группу монахов. Некоторые были старыми, по-настоящему старыми, а другие — моложе.

Монахи подошли ближе и прикоснулись ко мне. Они говорили по-китайски.

Я не знал этого языка.

Наконец, вперед выступил старик. Его волосы были совершенно белыми, и у него было так много морщин. Я бы с удовольствием узнал его возраст.

— Меня зовут Минг, — сказал он с китайским акцентом. — Король прислал известие, что ты придешь этим путем.

Завораживающая мелодия с самой красивой музыкой наполнила мои уши. Мурашки побежали по всем моим ногам и рукам.

Минг коснулся моей руки, чтобы привлечь внимание, но было трудно отвести взгляд от направления, откуда доносилась музыка.

— Ты слышишь, не так ли?

Я кивнул, встретившись с ним взглядом.

— Следуй за мной, — тихо произнес Минг, а затем повел меня в другую часть монастыря.

Здание было священным, храмом.

Минг снял ботинки. Я сделал то же самое.

Он подвел меня к алтарю. Музыка становилась все громче и громче, и когда он открыл ящик, сфера засветилась.

Она будто почувствовала меня и не могла дождаться воссоединения со своим хозяином.

Она была чисто белой и намного больше остальных.

Минг жестом велел мне взять ее, и я поднял ее.

Она была тяжелой и похожей на жемчуг, когда сияние пульсировало от сферы.

— Она счастлива воссоединиться со своим хозяином.

Я нахмурился.

— Ты знаешь, что это такое?

— Она всегда возвращается к нам, Рубикон. Мы охраняли мать тысячи лет, и мы встретили четырех Рубиконов до тебя. Некоторые были не так любезны, как ты, и за эти годы мы потеряли много людей, но король Альберт пообещал мне, что на этот раз все будет по-другому.

Я улыбнулся.

— Полагаю, ты знаешь, что с этим делать?

Я кивнул, так как не мог оторвать от сферы глаз.

— Но мне понадобится твоя помощь.

Он нахмурился.

— Моя помощь?

— Мне нужно, чтобы они стали коммуникационным иллюминатором в загробную жизнь.

Выражение лица монаха изменилось. Ему это не понравилось.

— Пожалуйста, помоги мне. Любовь всей моей жизни, моя дент, она в коме, и мне нужно вернуть ее обратно.

Минг вздохнул и закрыл глаза.

— Я не могу жить без нее.

Затем он кивнул.

— Следуй за мной. Для этого тебе нужно много воды.

Старик, ведомый другим человеком из-за его возраста и нетвердых ног, спустился по ступенькам, которые вели к озеру.

Это было потрясающе, луна освещала озеро, а деревья с цветущей вишней создавали романтическую атмосферу.

Было грустно, что мы не могли поделиться красотой земли с нашими всадниками.

— Расположи свои сферы в линию на расстоянии пяти футов друг от друга на другой стороне озера. Отдай мне сферу. Мать станет связующим звеном, чтобы ты мог связаться.

Я улыбнулся, отдал ему шар и крепко прижал к себе сумку вместе со всеми ее детьми.

Я нырнул в озеро и через несколько минут вынырнул на другом берегу.

Насквозь промокший, я поставил свои сферы на расстоянии пяти футов друг от друга.

Я нырнул обратно к Мингу и забрал у него материнский шар.

— И что теперь?

— Ты концентрируешься на том, с кем хочешь поговорить.

Я закрыл глаза и подумал о Елене, но что-то сильно прижалось ко мне, вызывая головную боль.

Я хмыкнул.

— Кто-то другой, не этот, — сказал Минг, и я кивнул.

Я сосредоточился на Люциане.

Шар стал теплым в моих руках, и я слегка подглядывал, чтобы увидеть, как все дети связаны с матерью. Цветные лучи, которые они испускали, были ярким свечением.

Последний соединился, и материнское тепло обожгло мои руки.

— Теперь направь свет на середину озера, — сказал Минг.

Я сделал то, что он сказал.

— Не переставай думать о том, с кем ты хочешь соединиться, Рубикон.

Я кивнул, когда лучи коснулись поверхности озера в средней части.

Я ахнул, когда вода покрылась рябью. Из воды появилась фигура и направилась к нам.

Я улыбнулся, подумав, что снова увижу своего кровного брата.

Но что-то было не так. Фигура была слишком высокой, чтобы быть Люцианом.

Фигура сняла капюшон, и мои глаза расширились, когда я увидел Реймонда. В моих глазах появилось замешательство.

— Реймонд?

Он улыбнулся.

— Привет, Блейк.

— Где Люциан?

— Он не хочет, чтобы его беспокоили. Прости. Я должен вернуться, но он попросил меня передать оставить его в покое.

Я сжал челюсти.

Я знал, почему он не хотел со мной разговаривать. Он точно знал, о чем идет речь.

Реймонд исчез прежде, чем я успел сказать ему, как мне жаль.

Сияние материнского шара становилось все слабее, а затем и вовсе прекратилось.

— Нет, нет, нет, нет, — сказал я.

Минг коснулся моей руки.

— Ей нужно отдохнуть. Она будет выполнять свою часть работы до тех пор, пока ты не получишь то, что тебе нужно.

Услышать, как Минг произнес эти слова, было облегчением.

Я кивнул и нырнул в воду за другими шарами.

Если Люциан думал, что я так быстро сдамся, то пусть подумает еще раз.

Монахи готовили еду. В основном это был рис и овощи, выращенные в их саду, но это было одно из лучших и вкуснейших блюд, которые я когда-либо ел.

— Итак, твой друг не хочет разговаривать? — спросил Минг, когда мы уселись на полу вокруг столов высотой с теленка.

— Тогда, я думаю, он встретится со мной лицом к лицу. Ему тоже нравился мой всадник, и я знаю, почему он не хотел со мной разговаривать. Она с ним.

— Блейк?

— Я должен вернуть ее. Я не могу жить без нее, Минг. Я не создан для того, чтобы жить без нее.

— Ты дал ей сущность?

— Да.

— Что тебе нужно?

Я вздохнул, благодарный за то, что он не принял меня за полного сумасшедшего.

— Мне нужен кто-то, кто присматривал бы за моим телом, пока мой дух бродит по другой стороне в поисках нее.

Молчание затягивалось.

— Ты хочешь вернуть ее, не так ли?

Я вздохнул.

— Знаю, это звучит глупо.

Он улыбнулся и покачал головой

— Не глупо, а храбро. На той стороне время работает по-другому. До твоего возвращения могут пройти годы.

Годы? Я посмотрел на него.

— Тем не менее, это путешествие, которое тебе не обязательно совершать в одиночку. Мы проводим тебя ко входу, но войти можешь только ты.

— Они позволят мне пройти?

Он посмотрел на материнскую сферу.

— У них нет выбора. Что бы ты ни решил сделать со сферой, она твоя. Они будут стоять в стороне.

Я кивнул.

— Мы позаботимся о твоем теле и будем молиться, чтобы ты поскорее вернулся к нам.

Я улыбнулся.

— Но сначала тебе нужно отдохнуть, Рубикон. Это долгое путешествие.

Он отвел меня в их покои, и я хорошо отдохнул ночью. Я собирался снова увидеть Елену. Посмотреть на Люциана, на всех, кто умер… даже на Дина.

Елене нужно было выслушать меня.

Она не оставит меня вот так.

На следующий день я плотно позавтракал. Они знали, как накормить дракона.

Потом Минг захотел, чтобы я изменился для тех, кто помоложе, кто еще не видел дракона. Мало кто из драконов приходил к ним с тех пор, как у нас был совет на этой стороне.

За все, что он собирался сделать для меня, я мог бы показать им это.

Я изменился, и они совсем не испугались. Мой рост, мое телосложение и моя чешуя загипнотизировали монахов.

Они продолжали прикасаться к моим лапам, когтям и хвосту. Наконец, когда они закончили, я вернулся к своей человеческой форме.

Около двенадцати часов дня ритуал начался. Я собирался войти в духовный мир вместе с племянником Минга. По словам Минга, тот мог говорить по-английски, правда, очень ломано, но он был отличным духовным наставником.

Я должен был отдать им все свои сферы, чтобы контролировать их сущность и предоставлять их, когда я в них нуждался.

А потом я забрался на алтарь, похожий на тот, на котором тоже лежал Чжудо, племянник Минга.

Его глаза уже были закрыты, и он выглядел таким умиротворенным.

— Он ждет тебя, — сказала Минг, и я опустил голову.

Минг взял мое лицо в свои старые ладони и запел вместе с остальными монахами.

Я закрыл глаза и позволил их песнопению перенести меня туда, куда мне нужно было попасть.

Пение становилось все тише, пока совсем не исчезло.

Я открыл глаза.

Меня окружал полуразрушенный мир. Это было совсем не то, чего я ожидал.

— Рубикон, — позвал меня Чжудо, и я увидел, что он ждет с посохом в руках.

Я все еще выглядел настоящим. Я не был похож на привидение или дух.

Я все так же ходил, говорил, и когда подошел к нему, он протянул мне сумку.

Я взял ее и открыл. Это были мои сферы.

— Где мы?

— Они называют это место Лонченг (кит. Lǚchéng — дорога).

— Лонченг, — повторил я. Теперь он бегло говорил по-английски. Он кивнул с улыбкой.

— Как так получается, что ты можешь говорить по-английски, но, вернувшись в реальный мир, испытываешь трудности?

— Возможно, мы говорим на универсальном языке. Языке Лонченга.

Я фыркнул, никогда не думал об этом.

Я последовал за ним по ветреной тропинке, которая пересекала горы, и знал, что это путешествие займет некоторое время.

По крайней мере, у меня был благородный спутник.

Он сказал мне сосредоточиться, так как это путешествие я должен был проделать сам. Он не мог ждать меня, когда я войду в Шенди (кит. Shèngdì) — Святую Землю.

Загробную жизнь.

Я кивнул. Я знал, что моя способность выслеживать приведет меня домой.

Елена приведет меня домой.

Мы не устали и не проголодались; я все время чувствовал себя сытым, а потом Чжудо сказал мне, что это из-за монахов, которые кормили нас из пробирки на другой стороне. Это было то же самое, чем Констанс кормила Елену. Чтобы сохранить ее органы живыми.

Быть накормленным было единственным способом совершить это путешествие, если ты не был мертв.

Я знал, что я был не первым, кто совершил это путешествие.

Как мертвые находили свой путь в святую землю?

— Они выбрали кратчайший путь, Рубикон. Мы должны свернуть на проселочную дорогу.

Я разинул рот, глядя на него, и Чжудо проник в мой разум. Он мог слышать мои мысли?

Мои губы изогнулись в улыбке, а ноги продолжали идти.

После этого у нас было много молчаливых бесед. Это было глубоко и о таких вещах, о которых я даже не задумывался.

Он интересовался Пейей и мной и отдал бы все, чтобы увидеть это, но он знал о стене, и как только войдешь, уже не сможешь вернуться.

Я рассказал ему все, что мог. Мы говорили о его семье.

Очевидно, он отказался от всего этого, когда присоединился к своему дяде и монахам.

Он не пожалел об этом ни на мгновение.

Его цель была жизненно важной, и когда его человеческое тело умрет, он тоже отправится в Шенди.

Ближе к святой земле происходили странные вещи.

Я изо всех сил старался дышать, и мне казалось, что я занят тем, что теряю свою драконью форму. Мой рев, как и сказала Энни.

— Просто сконцентрируйся, Рубикон. Тебе не нужен воздух. Тебе нужно сердце. — Он постучал меня по груди, и я кивнул.

— Почему я так себя чувствую?

— Потому что ты не умер. Хранитель мертвых не обрадуется, что ты превратил свои сферы в это, но он позволит тебе пройти.

Я кивнул.

— Действуй быстро, потому что там ты потеряешь себя. Не успеешь оглянуться, как тебе, возможно, никогда не захочется уходить.

Я кивнул.

— Надвигается вихрь. Просто позволь его захватить тебя.

— Спасибо тебе, Чжудо. Я всегда буду у тебя в долгу.

Дул сильный ветер.

— Здесь я тебя оставляю. Я не могу отправиться с тобой в это путешествие. Береги свои сферы.

Ветер становился все сильнее и сильнее.

Он поднял меня, и когда я оглянулся, Чжудо исчез.

Я изо всех сил пыталась снова дышать и только сейчас вспомнил, что он мне сказал. Что мне не нужен воздух. Мне нужно было сосредоточиться. Я был в ужасе от того, что меня ожидало.

Я успокоил свое сердце и просто снова представил Елену под деревом.

Это казалось таким реальным.

Смех Елены согрел мое сердце.

Это было похоже на волшебство. Она была волшебницей. Моей магия. Моим домом, моей любовью, воздухом, которым мне нужно было дышать.

Наконец вихрь прекратился, и я приземлился на твердую землю.

Сквозь нее просачивался свет. Он исходил не от солнца. Честно говоря, я не знал, откуда шел свет, но когда он утих, или когда мои глаза привыкли к нему, передо мной предстали красивые ворота.

Они выглядели крепкими и в то же время мягкими.

Я шагнул вперед, и хранитель врат появился из ниоткуда. Он был настоящим гигантом. Вдвое выше меня. Я запрокинул голову, чтобы посмотреть на него.

Он слегка нахмурился, увидев мою сумку.

Он знал, что я не умер.

— Кто ты такой? — Волосы хранителя почти светились с каждым произнесенным им словом.

Они должны были знать, кто приходил и уходил?

— Меня зовут Блейк Лиф. Я — Рубикон. Мне нужно войти. Я должен кое-кого найти.

Он запрокинул голову и рассмеялся. Его одеяние напоминало ханьского воина. Это было так странно.

— У тебя здесь нет прав, Альфа.

Я открыл сумку и показал ему материнский шар.

— Да, я знаю.

Его глаза из голубых стали черными, когда он уставился на шар в моей руке. Музыка шара заиграла снова, и я мог сказать, что хранитель тоже услышал ее.

— Убери, прямо сейчас, — приказал он мне, и я сделал то, что он сказал. — С какой целью ты сюда пришел?

— Мне нужно поговорить с моим всадником. Ей здесь не место. Она не может умереть, пока нет.

— Это не…

— Мне все равно, — завопил я. — Мне нужно увидеть ее, и мои сферы — мой билет, чтобы поговорить с ней.

Его глаза дернулись, а мышцы челюсти напряглись, когда он уставился на меня, и я снова открыл клапан сумки. Он остановил меня.

— Никто из живого мира никогда не переступал порог этих врат. Я не могу позволить тебе сделать это. Но для твоей породы нет никаких ограничений. Ты не должен был позволять им становиться такими.

Мне было все равно.

— Если ты найдешь то, что ищешь, тебе нужно понять одну вещь. Кто-то должен занять ее место. Кто-то, кто сейчас жив.

Я кивнул. Этим человеком буду я. Это будет единственный раз, когда я могу увидеть ее снова.

— Ты готов поиграть в Бога?

Я не стану играть в Бога. Я просто собирался занять ее место.

— И это единственный способ. Смерть нельзя обмануть. Ты понимаешь последствия? — Хранитель говорил властно.

Он ждал моего ответа. Он приподнял бровь, давая мне понять, что я понимаю его вопрос.

— Я понимаю.

— 33~

Страж отступил в сторону, и врата открылись.

Я глубоко вздохнул и вспомнил, что сказал мне Чжудо. Что мне нужно быть быстрым, сосредоточенным, чтобы не потеряться здесь.

Я сделал первый шаг и прошел через врата.

Это было прекрасно, вокруг меня росли огромные деревья, трава была зеленее, чем я когда-либо мог себе представить. Плоды, которых я никогда раньше не видел, большие и круглые, висели между листьями деревьев.

Дома не были домами. Это были дворцы, достойные королей и королев.

Там были цвета, которые я не узнавал.

Справа происходил инструктаж. Группы людей сгрудились вокруг какого-то человека. Я нахмурился, увидев одного новичка.

Она была точной копией Мэгги.

Я подошел к ней и коснулся пальцами ее плеча.

Она обернулась, и ее глаза расширились, когда она увидела меня.

— Что ты здесь делаешь?

— Ищу Елену. Я мог бы спросить тебя о том же самом?

Ее лицо исказилось.

— Альберт сказал мне, что ты ушел искать свои сферы. Сомневаюсь, что они знают, зачем тебе понадобилось их искать.

— Это не имеет значения. Что случилось?

Королева покачала головой.

— Я не могла, Блейк. Я слишком сильно скучала по ним. — Она заплакала.

Я обнял ее и сжал, когда ее тело затряслось от рыданий. Было странно, что твои чувства все еще работают в загробной жизни. Ты все еще чувствовал себя живым, но в то же время это было не так.

Она шмыгнула носом и посмотрела на меня снизу вверх.

— Ты, должно быть, так плохо обо мне думаешь.

Я покачал головой, и с моих губ сорвался вздох.

— Я тоже воспользуюсь своим шансом, если Елена будет здесь. Я понимаю, почему ты это сделала.

— Я не хотела, на 80 % я соскользнула с обрыва, но была рада, что это произошло.

Я нахмурился.

— Ты поскользнулась?

— Я не смотрела, куда иду, Блейк. Я чувствую себя плохо, потому что все, вероятно, думают, что я покончила с собой. Это не так. Я упала, но это не имеет значения. Я здесь и снова увижу своих детей. — Ее губы растянулись в искренней улыбке, которую я уже давно не видел на лице Мэгги. Ее глаза наполнились слезами. — Если ты подождешь со мной, они позвонят Гельмуту. Если Елена здесь, он может знать, где именно. Скажи Эмануэлю, что я сожалею. Он, должно быть, думает, что подвел меня.

Я улыбнулся.

— Я скажу Эмануэлю.

— Пожалуйста, присмотри за ним и за всеми животными Люциана.

Я усмехнулся.

— Хорошо.

Я подождал вместе с ней и спросил, через сколько времени после моего ухода она упала.

— Примерно через три недели после твоего отъезда. Но теперь могут пройти месяцы. Время здесь течет по-другому, Блейк.

Через три недели после моего отъезда. В этом было мало смысла.

Мне потребовалось около недели, чтобы добраться до монахов, и мне показалось, что прошло два дня, когда мы вошли в мир духов. Прошло уже больше трех недель.

— Неужели Елена…?

— Я не знаю. Я не могу тебе сказать. Мне очень жаль.

— Все в порядке. — Я погладил ее по руке.

Она смотрела на меня с таким восхищением.

— Ты действительно любишь ее, не так ли?

— Тебе лучше надеяться и молиться, чтобы она не вернулась из-за твоего сына.

Мэгги попыталась подавить смех.

— Сомневаюсь, что Люциан оставил бы ее у себя. Он знает, что она тебе нужна.

Я уставился на нее.

— Возможно, он и любил ее всем сердцем, Блейк, но ты его кровный брат. Он также любил тебя всем, чем владел. Никогда не забывай об этом.

Я мрачно кивнул. Я стал причиной его смерти.

И тут Мэгги запрыгала от радости. Она побежала навстречу кому-то.

Я видел, как король Гельмут целовал ее прямо в лицо. Он обхватил ее щеки ладонями.

Я подошел ближе, и его глаза расширились, когда он увидел меня. Он выглядел удивленным, а потом улыбнулся.

— Мне жаль, Блейк. Я видел, что ты сделал для Елены. Умереть за того, кого любишь…

— Я не умер.

Он рассмеялся и огляделся по сторонам.

— Ты на святой земле.

— Нет. — Я покачал головой. — Я не мертв. Я использовал свои сферы, чтобы прийти сюда.

Его лицо вытянулось.

— Что?

— Я не мертв. У меня не так много времени. Елена здесь?

— Блейк, я прибыл несколько дней назад. Я все еще ищу всех своих детей. Я еще даже не нашел Люциана.

— Несколько дней назад? — спросил я, и Мэгги ахнула.

— Сколько времени прошло с тех пор? — спросил Гельмут.

— Почти три месяца, — ответила Мэгги.

— Вау, похоже, здесь время течет по-другому. — Он провел рукой по волосам. — Как поживает Эмануэль?

— Он скучает по тебе, но мы присмотрим за ним.

Он кивнул, но я заметил беспокойство в его глазах.

— Елена прибыла не с тобой?

— Если так, то она умерла раньше меня, Блейк. Работает ли здесь твоя способность к отслеживанию?

— Не знаю, но могу попробовать.

— Хорошо, мне нужно увидеть Дейзи и Люциана, пожалуйста. Я нашел Марко и остальных, но не Дейзи и Люциана. — На его лице была та самая улыбка, и Мэгги хихикнула.

— Они все здесь?

— Большинство из них, — мрачно произнес он. — Мы старались изо всех сил, Мэгги.

Она кивнула.

— Пошли, — сказал я и настроился на Елену. Это казалось неправильным, заблокированным, точно так же, как когда я использовала свои сферы, чтобы поговорить с Люцианом. И все же я последовал за ним. Запах Люциана заглушал ее.

Я изменил направление своего движения.

Мэгги и Гельмут шли вместе со мной. Это было похоже на то, что моя скорость многократно возросла, и мы двигались со скоростью ветра. Гельмуту нравилась каждая частичка скорости. Мэгги визжала всю дорогу.

Мы приблизились к озеру, и мой взгляд охватил все сразу. Мать всех вечеринок была занята тем, что устраивала их. На озере были люди, которые плавали или сидели в огромных трубах, наслаждаясь послеполуденным солнцем, бросая между собой гигантский мяч. В бассейне несколько человек лежали на надувных диванах, разговаривая друг с другом с коктейлями в руках. Громкая испанская музыка лилась из динамиков рядом с баром.

Огромный подиум с ди-джеем развлекал тех, кто танцевал на веранде.

Смешок сорвался с моих губ, когда глаза увидели эту невероятную сцену, заполненную ленивыми диванами-креслами и навесами. Почти все они были заняты незнакомцами, которые смеялись и беседовали.

Это действительно был рай.

Присутствие Люциана стало более мощным, и сразу же наша скорость остановилась.

Я первым приземлился на веранду, среди танцующих людей.

Гельмут и Мэгги шли в нескольких шагах позади меня.

В несколько шагов я добрался до Гельмута.

— Мне нужно найти его, и как можно скорее. У меня мало времени.

— Ты уверен, что он здесь?

— Где-то, да. Пожалуйста, помогите мне?

Они кивнули, и мы расстались.

Мой взгляд скользнул по каждому человеку, который был в озере. Их было так много, но я прекрасно разглядел все их лица.

Это было так, как если бы мое зрение стало еще более обостренным. Я перескакивал с одного на другого с рекордной скоростью.

— Папа. — Я услышал голос Люциана, вибрирующий у меня в ухе, и попытался найти Гельмута.

Я издали видел, как они обнимали друг друга.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Люциан.

Гельмут покачал головой, когда слезы покатились по его лицу, и он просто обнял сына.

— Люциан! — воскликнула Мэгги.

— Мама, — сказал Люциан, и Гельмут отпустил его.

Он обнял мать, и Мэгги расцеловала его, пока он не рассмеялся. Раньше я это ненавидел.

Я пытался найти Елену, но ее нигде не было видно. Я знал, что она где-то здесь, и силе нужно было отвести меня к ней.

— Ты знаешь, где твоя сестра? — Я слышал, как Мэгги спрашивала.

— Дейзи здесь нет. Ей нравится безмятежная атмосфера. Пойдем, я тебе покажу.

— Подожди, сынок, — попросил Гельмут, когда я почти добрался до них.

— Что?

— Нам нужно знать, если…

Я схватил Люциана и прижал его к стене.

— Где она? — взревел я ему в лицо, и его глаза стали еще больше.

— Блейк? — Он коснулся моих кулаков, и на его губах появилась широкая улыбка. — Что..?

— У меня мало времени. Ты — единственная причина, по которой Елена не просыпается, Люциан. Пожалуйста. Я не могу жить без нее.

Глаза Люциана забегали по сторонам.

— Блейк, ты устраиваешь сцену. Что-то подсказывает мне, что это нехорошо.

Я огляделся вокруг, и все как будто застыли. Музыка перестала играть. Все уставились на нас двоих.

— Я в порядке, я в порядке, — обратился Люциан ко всем и засмеялся.

Я отпустил его, и из динамиков сразу же зазвучала музыка. Люди продолжали вести себя так, будто ничего не произошло.

Это, конечно, было напряженно для рая.

— Да, будь осторожен с этим. Это рай. Здесь никто по-настоящему не дерется, Блейк. Но, полагаю, принятие есть всегда. Ты — Рубикон.

— Перестань увиливать от моего вопроса. Где Елена?

Шок сменился на его лице, когда он нахмурил брови.

— Елена?!

— Люциан. Вот почему я пытался поговорить с тобой раньше. Почему ты не ответил на мой звонок?

— Потому что я хочу покоиться с миром, Блейк. — Он говорил тихо, но шипел на меня. Затем он прищурился. — Подожди, ты не умер?

— Нет, я пришел найти ее, потому что она не просыпается. И когда ты послал Реймонда сказать мне, что не хочешь, чтобы тебя беспокоили, я подумал, что причиной этого была Елена.

— Блейк, — он шумно выдохнул. — Я бы никогда так с тобой не поступил. Что значит, она не просыпается?

Я провел рукой по голове.

— Прошло уже около двух месяцев. Если не дольше.

Люциан огляделся и покачал головой.

— Я ее не видел.

Блядь. Я не мог произнести это слово вслух. Мои губы отказывались сквернословить на святой земле.

— Эй, успокойся. Я знаю, ты не можешь жить без Елены. Как, черт возьми, ты сюда попал?

Мой взгляд переместился на него

— Мои сферы. Они стали тем, в чем я нуждался.

Люциан рассмеялся.

— Значит, ты помирился с ней.

— Люциан, пожалуйста. У меня не так много времени.

— Хорошо, я помогу тебе найти ее. Если она здесь, я знаю несколько мест, где любят тусоваться новички.

— Спасибо тебе, и мне жаль, что между нами все так закончилось.

Он улыбнулся.

— Не надо. Я попрощался со всеми. Я рад, что ты нашел свет, Блейк.

Я улыбнулся.

— Да, кто бы мог подумать.

— Так что же произошло?

— Мы освободили Итан, отец Елены все еще жив, и у нас не было выбора.

— Что? Вот почему я не смог его найти.

— Ты его искал?

— Да. Я дважды находил маму Елены. Она здесь довольно популярна, как знаменитость.

Мэгги рассмеялась.

— Это так похоже на Кейт. Не имеет значения, куда она пойдет. Все просто обожают ее.

Гельмут рассмеялся.

— Может быть, мы найдем ее и посмотрим, не видела ли она Елену.

Я кивнул.

Мы снова стали подобны ветру и двигались быстро.

Люциан был прирожденным. Я все еще осваивался с этим.

Сначала он высадил мать и отца в том месте, где любит тусоваться его сестра.

Там была группа, наслаждавшаяся занятием йогой. Дейзи была одной из них.

— Дейзи, — закричал Люциан.

— Я занята, Лу, — крикнула она.

— Меня не волнует, насколько ты занята, юная леди. Тащи сюда свою задницу прямо сейчас, — крикнула Мэгги, и Дейзи повернула голову в нашу сторону. Она все еще была такой же красивой, как всегда.

Она ахнула:

— Мама! — Крик сорвался с ее губ, она вскочила и побежала к матери.

Королева Мэгги целовала ее везде, где только могла, пока Дейзи не рассмеялась.

— Я так сильно скучала по тебе.

— Привет, Орешек, — сказал Гельмут, подходя ближе.

— Папа, — снова взвизгнула Дейзи.

— Лу, пожалуйста, — взмолился я.

— Да, пошли.

Мы снова стали подобны ветру, и я последовал за Люцианом на другой конец Святой Земли. Это было огромное место, и у меня закружилась голова от скорости, с которой мы неслись.

Наконец мы остановились. Я потерял равновесие и ударился о землю, когда колени подогнулись.

Падать было совсем не больно.

Люциан помог мне подняться, покатываясь со смеху.

— Да, мне потребовалось довольно много времени, чтобы привыкнуть. Ты побиваешь рекорд, но это касается только тебя, Блейк. Признай, это порочный способ путешествовать.

— Люциан? — Я услышал голос Дина, и когда он обернулся, Дин заключил его в объятия.

— Какого черта ты здесь делаешь? — Люциан оттолкнул его.

— Прибыл сюда около трех дней назад. Где ты тусуешься? — Он посмотрел мимо Люциана и увидел меня. — О, нет.

— Я не мертв…

— Он не мертв, — сказали мы с Люцианом одновременно.

— Тогда какого черта ты здесь делаешь? — Дин хотел знать. Его рука взметнулась в воздух.

— Ты видел Елену? — спросил Люциан.

Дин застыл.

Люциан щелкнул пальцами перед лицом Дина.

Дин пришел в себя и покачал головой.

— Я ее не видел. Она не была в моей ознакомительной группе.

— Блейк? — Люциан оглянулся через плечо.

— Как? — Дин начал расспрашивать.

Люциан выставил руку перед собой.

— У него не так много времени.

Дин и посмотрел на меня.

— Ты пробовал отследить Елену?

— Да, но это странное ощущение. Будто что-то блокирует меня.

Лицо Люциана вытянулось, будто он знал, что это значит.

— Что?

— Ее здесь нет, Блейк.

— Что ты имеешь в виду? Ее нет и в живых, Люциан.

— Она находится в подвешенном состоянии. Между жизнью и смертью. Вот почему ты не можешь отследить ее.

— Как мне туда добраться?

Он вздохнул.

— Это сложно, и тебе понадобится проводник.

— Проводник?

Люциан кивнул.

— Следопыт… тоже правда отличный.

— Ладно, показывай дорогу, — сказал я.

Люциан покачал головой и заулыбался.

— Еще одно задание в память о старых временах?

Я выдохнул. Люциан был все тем же.

Ветер снова поднялся, и Дин последовал за ним.

— Скажи своей сестре, что мне жаль.

— Это не твоя вина, Дин.

— И все же, это не входило в мои планы, Блейк.

— Я позабочусь, чтобы с ней все было в порядке.

Мы отправились в другую часть Святой Земли, и скорость серьезно сбивала меня с толку.

Люциан помогал мне, когда мы приземлялись.

— Я же говорил тебе, что это порочно, как только ты к этому привыкнешь.

— У меня нет времени привыкать. Мне нужно попасть в лимб.

Следующее место было таким же красивым, как и первое. Оно было наполнено горами и прекрасными деревьями. Я оперся руками о колени, и у меня закружилась голова.

Люциан несколько раз присвистнул.

Я поднял голову к небу, и яркий свет, похожий на звезду, полетел к нам. Он становился все больше и больше, а когда остановился, появилась фигура.

Дин ахнул и бросился к нему

— Брайан!

Они с хлопком пожали друг другу руки.

— Брайан очень рад видеть Дина, присоединяющегося к нам на Святой Земле, но очень печально, что Дин умер таким молодым. Брайан хочет знать, что произошло? — Брайан рассмеялся, все еще говоря в третьем лице.

Он еще не видел меня.

— Нам нужна твоя помощь. Мы должны попасть в лимб, — перебил Люциан прежде, чем Дин успел ответить.

— О, черт возьми, нет. Брайан сказал: «больше никогда».

— Ты отведешь меня в лимб, — заговорил я.

Брайан резко повернул голову туда, где я все еще стоял, положив руки на колени.

— Блейк. — С его губ сорвался лающий смешок, и все его лицо просияло. — Какого черта ты здесь делаешь? — Брайан бросился ко мне и крепко сжал в объятиях.

Он выдавил весь воздух из моих легких. Наконец-то он отпустил меня.

— Брайан очень рад увидеть Рубикона. Что, черт возьми, произошло?

Я нахмурился. Было странно слышать, как Брайан ругается.

— Елена находится в подвешенном состоянии. Мне нужно добраться до нее.

Он придал своему лицу растерянное выражение, но ответил:

— Она должна сделать выбор: умереть или жить. Но видеть тебя здесь…

— Я не мертв. Я использовал свои сферы, чтобы прийти и найти Елену.

— Ту Елену, Блейк?

Люциан и Дин рассмеялись.

— Ха-ха, она моя Дент, — эту часть я произнес мягче.

— Ничего себе! — возбужденно завопил Брайан.

— Ты меня слышал? Я не буду этого повторять.

Все трое рассмеялись.

— Не заводи меня, — сказал Дин.

Мой взгляд наткнулся на Люциана, который пристально смотрел на меня.

— Не смотри на меня так. Ты знал. Тебе нужно было знать?

— У меня было предчувствие, но ты не сказал правду, — ответил Люциан.

— Я был идиотом.

— Пока ты не относишься к ней как к женщине, тогда все хорошо.

— Я на Святой Земле и даже не мертв, Лу. Так что подумай об этом.

— Елена и Блейк, — снова сказал Брайан и засмеялся. — Никогда не думал, что это произойдет.

Мне хотелось выругаться так сильно, но губы не хотели произносить эти слова.

— Лимб — темное место, Блейк. Трудно вернуться к жизни, если ты застрял. — Люциан сменил тему.

— Просто покажи мне дорогу, пожалуйста.

Он кивнул, а затем улыбнулся.

Брайан хлопнул в ладоши.

— Прямо как в старые добрые времена. Брайан очень рад отправиться в очередное приключение. Самое приятное то, Брайан, что на этот раз ты не можешь умереть.

Я усмехнулся и хлопнул его рукой по спине.

— Ты все такой же идиот, как всегда.

— Брайан воспримет это как то, что Блейк рад его видеть.

Это действовало мне на нервы. Независимо от того, как долго отсутствовал этот идиот, и как сильно я скучал по Брайану, разговор в третьем лице действовал мне на нервы. Паинька тоже не соответствовал характеру Брайана.

— 34~

С Брайаном мы неслись на более высокой скорости.

Дин пошел с нами. Какой ускоренный курс.

Когда Брайан остановился, он выглядел каким-то опустошенным, поскольку мы стояли перед огромной черной горой с одним входом.

— Добро пожаловать в лимб, Блейк, — сказал Брайан.

Это выглядело чертовски жутко, и я не мог избавиться от ощущения дежавю, которое испытывал внутри этой черной тьмы.

— Пошли, здоровяк, — сказал Дин.

Люциан усмехнулся.

— Ты наконец-то говоришь это ему в лицо? — Он схватил меня за руку, когда все мое существо задрожало.

— Блейк, ты зашел так далеко. Она где-то там, если она здесь.

Я посмотрел на него.

— Что ты имеешь в виду, если Елена здесь, ты же не думаешь…

— Нет, не Елена. Возможно, она просто пытается вылечиться.

Я кивнул, но мне нужно было убедиться, что она не застряла в подвешенном состоянии, борясь за то, чтобы найти дорогу обратно ко мне.

Мы вчетвером вошли в проем.

— Ты можешь подождать снаружи, Брайан, — сказал я.

— Нет, — закричал Люциан. — Драконы — единственные, кто хранит разум внутри туннелей. Ты не умер, Блейк.

— Хранит разум?

— Так работает лимб, — объяснил Люциан. — Ты забываешь обо всем. Это то, как ты переходишь границу. Нам нужен Брайан.

Я кивнул.

— А теперь пойдем искать принцессу. — Люциан нахмурился. — Я действительно думал, что она перестанет подвергать себя подобной опасности.

Мы все посмеивались, углубляясь в туннель. Я ненавидел темноту и старался быть храбрым, как мой кровный брат.

Кого я обманывал, он был больше, чем жизнь, но я больше не был тем Блейком.

Впереди послышалось глубокое рычание и грохот, и мы все замерли.

Взгляд Люциана забегал по сторонам, когда он поднял руки перед собой.

— Расслабься, это случается.

— Что это было? — спросил я.

— Кто-то, кто проснулся, Блейк. Насколько нам известно, это может быть Елена.

— Лимб издает такой звук, когда кто-то просыпается?

— Да, — ответил Люциан.

— Это похоже на то, что лимб отказывается расставаться с идиотами, оказавшимися здесь застрявшими. Это очень злит, — заговорил Брайан. — У меня вся чешуя покалывает.

— Взбодрись, чувак. Ты просто Солнечный Взрыв, черт возьми, — пропищал я.

— С Блейком Брайан не боится.

Хорошо, что он не знал, как я был напуган. Взбодрись, Блейк.

Я ненавидел это чувство, которое так сильно давило мне на грудь, что я не мог дышать.

Мы обнаружили ряды дверей внутри стен.

— Мы примем эту сторону, — сказал Люциан. — Вы двое встаньте на ту сторону. — Он кивнул мне, чтобы я следовал за ним.

— Тебе нужно быть осторожным, Блейк. Ветер, который дует из этих дверей, может отбросить тебя назад, к самому началу.

Я хмыкнул. У меня не было на это времени.

— Наблюдай, — сказал Люциан, и нижняя часть его тела превратилась в какую-то дымящуюся субстанцию.

Его рука задержалась на двери.

Он рывком распахнул ее и схватился за дверной выступ, когда мимо него пронесся сильный порыв ветра.

Я ухватился за выступающий из стены камень и уперся пятками в гравий, когда ветер попытался втянуть меня внутрь.

Дул сильный ветер, но это продолжалось несколько секунд.

Люциан вбежал в комнату.

Я схватился за дверь, подтянулся и пошел за ним. В комнате было темно и пусто. Это была всего лишь стена, и в одном углу мягко горел свет.

Из угла доносились тихий плач и бормотание.

Руки Люциана остановили меня, когда я увидел девушку, сидящую под мягким сиянием лампы.

Она подтянула колени к груди. Она не обратила на нас никакого внимания.

— Это не наша битва, — прошептал Люциан. — Это не Елена. Пошли.

Я кивнул, медленно отступая к двери.

Мы выскочили оттуда и закрыли дверь.

— Очень важно, чтобы они не узнали, что мы там, Блейк.

— Ну и что, если это Елена?

— Это совсем другая история, но остальные из них так одиноки, что сделают все, что в их силах, чтобы удержать тебя.

О, чувак. Я понял, о чем говорил Люциан.

— Думаешь, что готов к открытию двери?

— Да, давай попробуем. В противном случае мы застрянем здесь навсегда.

Я подошел ко второй двери, открыл ее и ухватился за выступ, когда внутрь ворвался порыв ветра.

Мои пальцы болели, борясь с ветром, но он, наконец, отпустил меня и двинулся к началу входа.

Я поднялся в комнату. Мужчина, бессвязно разговаривающий сам с собой, расхаживал по комнате. Его руки молотили вокруг себя.

Я закрыл дверь быстрее, чем открыл ее.

Люциан посмотрел на меня и поднял большой палец. Я кивнул, и он превратился в клуб дыма. Я проследил за ним взглядом, когда он направился к двери в верхнем углу.

Я подошел к следующей и приготовился открыть.

Открытие дверей заняло некоторое время. Это высасывало из меня все дерьмо.

Порыв ветра подхватил Дина, и нам пришлось приложить все наши силы, чтобы удержать его, чтобы его не засосало и не унесло обратно в начало.

Он был нам нужен, если мы хотели найти Елену.

Наконец ветер отпустил его, и мы продолжили путь.

Мой разум был затуманен, а мысли путались.

Я открыл дверь, ветер стих, и я шагнул внутрь.

Я не знал, что здесь делаю и закрыл за собой дверь.

Дверь открылась, и вошел Брайан. Он схватил меня за руку, уставившись на женщину лет тридцати.

— Блейк, пойдем. Елены тут нет.

Он вытащил меня из комнаты.

— Что?

— Вот дерьмо. Лу, — закричал Брайан.

Пришел Люциан.

— Она не по эту сторону, Блейк.

— Да, у нас есть еще одна проблема. Приятель, — Брайан похлопал меня по лицу, и я зарычал. — Полегче, Брайан просто хочет знать твое имя.

— Блейк?

Люциан выругался и схватил меня за плечи.

— Почему ты здесь?

Я уставился на него. Люциан?

Он потряс меня за плечи.

— Блейк, это важно. Почему ты здесь?

Я покачал головой, когда слезы затуманили мне зрение. Губы скривились. Это был Люциан, но он умер?

— Черт, это происходит. Нам нужно выбираться отсюда. Дин, — закричал на него Люциан. — Сколько дверей у тебя еще осталось?

— Две, — крикнул Дин.

— Хорошо, мы встретимся с тобой снаружи.

Дин завис в воздухе перед дверью в стене. Я огляделся вокруг.

На стенах были миллионы дверных проемов.

— Нам нужно выбираться отсюда, здоровяк. — Люциан схватил меня за руку, и я вырвался из его хватки.

— Почему?

— Ты забываешь, — сказал он громче. — Это не очень хороший знак.

— Где, черт возьми, мы находимся? — спросил я, и что он здесь делал. Я был на его похоронах.

— А теперь, пошли, — крикнул Люциан. Он схватил меня за руку, и я не понял, что, черт возьми, произошло дальше. Это была такая мощная сила, которая дернула нас обоих. Я закрыл глаза, так как скорость, с которой мы неслись, была очень высокой. Я хотел броситься вперед, когда какая-то сила отбросила нас назад.

Мы тяжело упали на землю.

— Где, черт возьми, я?

— Блейк! — Голос Люциана выкрикнул мое имя.

— Люциан! — крикнул я в ответ. Страх сжал мое сердце. Какого хрена я слышал голос Люциана? Он умер.

— Люциан!

— Блейк, — снова крикнул он, и мой взгляд увидел очертания трех темных теней, прижимающих Люциана к стене.

Я не думал. Я просто побежал и пнул одну темную фигуру так сильно, как только мог, и выбил облако дыма, в котором не было никакого гребаного смысла. Был ли я в другом сне. Все казалось таким реальным. Сны были смутными, ничего подобного.

Брайан дрался с другим. Какого хрена?

— Сосредоточься, Блейк, — крикнул Брайан.

Темная фигура была рядом со мной, и я ударился о дым головой, а затем локтем.

Этот сон был испорчен.

Тени попятились.

— Да, никто не смеет связываться с Рубиконом. Скажи это лимбу, — крикнул Брайан.

— Брайан, — позвал я и схватил его. Я рассмеялся от возбуждения.

— Блейк, сосредоточься, — крикнул Люциан, когда он застонал, схватившись за грудь, все еще лежа на полу, прислонившись спиной к стене.