Тень Казановы

С ЛЮБОВЬЮ. ИРА

«Ну что ж ты страшная такая? Ты такая страшная! Ты ненакрашенная страшная и накрашенная!» — с улицы неслось, из машины чьей-то. Содержательная песенка, придумают же! Окно закрыла, кондишки добавила. Попутно в зеркало на себя взглянула — ничего нового.

Кофе в турке поднялся шапкой, запахло вкусно, на всю приемную. «Французская ваниль» сорт называется, генеральный его особо жалует. А мне ему лишний раз приятное сделать хочется, а то грустный он какой-то в последнее время.

Кофе по чашечкам разлила, на подносе устроила, салфеточек туда же, блюдо с печеньками. Все как надо.

Дверь кабинета уже коленкой подтолкнула — руки заняты. Шеф с финансовым директором спорили о чем-то.

— Да нае… он тебя, ни копейки не даст! Он никогда ни с кем не рассчитывается, только обещает! — это финансовый выражался. Где воспитывался?

— Выхода, Игорь, все равно нет. Клещами он меня за горло держит…

Тут меня заметили, замолкли на полуслове, шеф улыбнулся мне кривенько, через силу:

— Спасибо, Ирочка. Оставь на столе. И проследи, чтоб нам не мешали пока.

— Прослежу, Максим Витальевич.

Кому ж еще тут за всем следить, если не мне? Хоть величина я в фирме нашей и небольшая, но порядок весь на мне держится. Посетители, факсы, документы, планы. Ира то, Ира се. Но это по мне. И шеф у меня хороший, молиться на него готова. Служу ему как палец на руке — вроде и не великая часть, а туго без него организму. На правой руке, конечно, палец.

Максим Витальевич — человек в городе не маленький, и фирма наша — солидная, медиахолдинг. Каналы на телевидении, радиостудия своя есть, и московские радиостанции филиалы у нас держат, издательские дела всякие, пара журнальчиков глянцевых. Ширимся и ширимся. И коллектив мне нравится. Журналюги и диджеи в джинсах и свитерках, менеджеры поприличней уже — в рубашках с галстуками ходят. Народу много, а живем дружно.

Да вот в последнее время с шефом неладное творится. Смурной, глаза воспаленные, спит, видать, плохо. Шутит редко. По косвенным признакам догадываюсь, что проблемки серьезные его гнетут. Ну а по слухам из курилки — холдинг наш кусочком лакомым оказался. Для одного из корольков городских. Его пост плюс наши возможности — грех не позариться.

Вот и сидит шеф уже неделю в кабинете — то с финансовым совет держит, то с начальником охраны. Ситуация непростая, чует мое сердце. Оттого и стараюсь всеми силами жизнь его облегчить. Кофе любимый в фирменный магазин покупать езжу. В офис прихожу раньше всех, ухожу последняя.

А мне домой спешить незачем. На диване перед телевизором валяться если только. Спасибо, опять же Максиму Витальевичу! Это он мне квартиру подобрал, как узнал, что мы большой семьей в двушке теснимся. И оплачивает от фирмы своей! Все время его за это благодарю, а он говорит: «Ты у меня, Ирочка, важный работник. Мне надо, чтоб по утрам отдохнувшая приходила». Душевный человек! С понятием. Так что уже год одна живу. В свое удовольствие. Детей и мужа пока нет. Все впереди, наверное, мне же и тридцати еще нет. А мужики меня побаиваются как будто. Может, умная я для них сильно? Или рост мой их смущает? Сейчас же сосны двухметровые в моде. А во мне — метр пятьдесят. Так я каблуки высокие надеваю — нормально получается. Мама мне всегда говорила: женщина без каблуков и прически — курица. Поэтому короткие стрижки я никогда не ношу. И цвет волос регулярно меняю, каждый сезон — новый. Сейчас, к примеру, блондинка жгучая. Надеюсь, в этом есть шарм. Особенно в сочетании с глазами, которые мне от папы-бурята достались, слегка раскосые. Есть в этом что-то.

К одежде я тоже щепетильно отношусь, всегда стараюсь быть в форме: юбочка без вызова, но чуть повыше колен. И блузки к ним тщательно подбираю. Жабо чтоб было люблю. И рюшки тоже хорошо. Женственно очень смотрится. И сексуально, наверное. А что такое — сексуально? Когда тебя хотят или ты хочешь? Тьфу, белиберда всякая в голову лезет. Шефу к тому же красоты мои до лампочки — весь в делах. Да и я не для него цвету в общем-то. Есть ради кого стараться — Сережа Безуглов, друг Максима Виталича. Се-ре-жа…

Полгода назад как увидела его — задохнулась. Мир рухнул вместе с моей душой. К его ногам. Он с Урала тогда вернулся: не то дела там у него были, не то проблемы какие закрывал — хватало у него их, по слухам. В приемную зашел. Одет простенько, но приятный такой. Улыбается, а глаза — тревожные.

— Здрасте, — сказал, — барышня, зовут вас как?

Я растерялась — не принято у нас так, но призналась:

— Ира.

— А меня — Сергей. К шефу прорваться позволите?

Тут у меня совсем поморок в голове сделался, я кнопку на телефоне нажала и доложилась:

— Максим Виталич, тут Сергей к вам пришел, — и рот себе ладошкой зажала: что несу? Разве так у нас заведено? Убьет меня генеральный!

А он тут как тут — сам в дверях кабинета нарисовался. Но не грозный, смеется:

— Безуглов! Только про тебя так доложить могут! — И Сергея этого обнял. Чудеса! Так в обнимку и скрылись в кабинете. Долго сидели. То смеялись, то спорили — слышно было. Два раза кофе им варила. А Сергей этот спросил, нет ли чаю. У меня только зеленый был. «В самый раз, — сказал, — и лед туда бросьте. Чтоб холодный был». Шеф его тогда китайцем американским обозвал почему-то.

А у нас, как на грех, все запасы вышли — ни пирожных, ни печенья. Я охране позвонила, чтоб сбегали в буфет, принесли чего. В холодильник заглянула: там мармеладки лежат, мои, домой купила. Подам пока. Выложила на салфеточку.

Сергей, как младенец, обрадовался. «Ух ты, — сказал, — дольки лимонные, мои любимые!» Не кормили его месяц, что ли? Хотя потом охранник эклеров принес, так он к ним даже не притронулся. А мармеладки мои все подмел.

Часа через два из кабинета вышли. Сергей этот глазом веселым на меня глянул. Без тревоги уже. Тут и рухнуло все во мне. А Максим Виталич и говорит:

— Сделай, Ирочка, документы. Сергей Викторович долю в бизнесе нашем приобретает. Подготовь бумаги, уступаю ему двенадцать процентов, партнеры теперь. И к нотариусу назавтра запиши нас.

Довольным голосом таким сказал. Видать, сделка выгодная. И мне радостно сделалось отчего-то. Все быстро оформили, как надо.

Но теперь Сережа Безуглов редко в кабинет к шефу приходит.

— Я в медиа вашем не очень понимаю, — признался как-то. — Чего лезть зря?

А так с Максимом Виталичем они и впрямь старыми друзьями оказались. Шеф часто теперь рассказывал про него. То на рыбалку вместе ездили. То еще вылазки какие совершали. Только никак уловить не могла, сколько у Сережи детей: то ли трое, то ли двое, то ли один. Но не женат сейчас — это точно. Я слушала, как школьница, любые мелочи запоминала. А уж когда Сережа в офис к нам заглядывал — вообще праздник мне на неделю. Я специально для него дольки лимонные теперь держала. И чай зеленый холодным подавала. Вместо кофе. Ему нравилось. Мармелад с чаем лопал и меня нахваливал. Ирусиком называл. И шоколадку всегда приносил мне, большую. Я ее потом по дольке в день рассасывала, как будто привет от него получала.

На день рождения диск мне подарил. Саксофон там. Музыка такая красивая! Я плеер себе специально завела. Чтоб слушать почаще. «Сережа, мой любимый, дорогой! Дороже всех ты на земле для меня! И важнее никого в жизни нет!» Это сердце мое так поет. Под саксофон.

А еще очень мне хочется, чтобы проблемы эти дурацкие в фирме закончились, никто бы на нас больше не посягал и холдинг наш мощным и непотопляемым остался. И хорошо бы, так все получилось, чтобы мои заслуги в этом всеобщем счастье и благополучии оказались самыми весомыми и всеми замеченными. Тогда и Безуглов понял бы, что нет ему жизни без меня. Ну никакой! И захотел бы со мною рядом быть всегда. А я бы всех его детей любила и воспитывала! Хоть двоих, хоть троих, хоть десятерых! Я и сейчас их уже люблю!

Пока я мечтами богатела, руки мои, слава богу, дело делали. Пару факсов отправила, почту разобрала, на звонки по ходу ответила — день и к концу. Из холодильника коробочку со сметаной достала. Бабушкин рецепт: в день по сто граммов сметаны есть — кожа долго молодой будет. Я строго придерживаюсь. Тут как раз селектор и щелкнул:

— Ириша, зайди. — Голос у шефа невеселый. Тихий.

Понеслась скорее. В дверях с финансовым столкнулась. Красный как рак. Сердитый.

Когда дверь за ним закрылась, шеф встал из-за стола, к дивану подошел, сел. Мне рукой показал — тоже присаживайся. Смурной совсем. Помолчал. Потом говорит:

— Ира, дело тут такое… Надо, чтоб ты бумаги подготовила. Я продиктую. И нотариуса пригласи на двадцать ноль-ноль. Только пока все это между нами пусть останется. Всему свое время. Понимаешь?

Не очень-то и понимала. Но кивнула. Чего-чего, а тайны я хранить умею. Могила!

Села за компьютер, Виталич диктовать стал. Я печатала и хоть виду и не подала, но в шок впала полный. Это была передача его доли акций в медиахолдинге, в размере восьмидесяти восьми процентов (все, что ему принадлежало!), Широконосову Василию Павловичу.

Широконосова кто ж не знает? Человек — у власти городской, хоть и зашатался недавно, но еще силен. Криминал такой, что клейма ставить негде. И не скрывает особо. Видать, теперь за холдинг наш всерьез зацепился, отобьемся вряд ли.

Набрала акт передачи акций, протокол собрания учредителей. А учредителей-то двое всего — шеф мой и Сергей Викторович Безуглов.

— Та-ак. — Максим Виталич призадумался. — Тут на документах обе наши с Сергеем подписи нужны. Безуглова сейчас цеплять резона нет, он, скорее всего, начнет горячиться, копьями махать. А не время. Где-то у нас чистые листы с его подписью на всякий случай имелись… — и на меня вопросительно уставился.

А я напряглась вся. Шеф понял сразу и… рассмеялся от души. Давно не видела его таким веселым.

— Да не переживай ты, Иришка, за любимчика своего! Я ему просто головную боль не хочу сейчас навязывать — без толку уже. А его доля при нем остается, это моя уходит. Так что он по-прежнему завидный жених, — и подмигнул мне.

В голове моей сразу все прояснилось и неловко стало перед Максимом Виталичем. Засуетилась. Бланки с подписью из сейфа вынула. Осталось текст, что набрала, к подписи подогнать. Чем и занялась. Попутно с нотариусом связалась. Осечка вышла — никак не мог он вечером к нам приехать, в аэропорт уезжает провожать кого-то.

Соединила его с шефом, а сама первую распечатку сделала. Подпись Безуглова не в нужном месте под текстом оказалась, подработать немного надо бы, но Максиму Витальевичу все же показать занесла. Он как раз с нотариусом договаривал:

— Михалыч, важно это для меня, чтоб именно сегодняшним днем заверено все было. Что за бумаги? Да вот долю свою в фирме человеку одному передаю. Какому человеку? Да не по телефону разговор. Ты уж будь другом — Ириша с документами прямо с утра завтра к тебе заедет, там и ознакомишься… Оформи все, но число обязательно сегодняшнее поставь! Не подведи! — трубку положил. — Иришка, пораньше завтра будь у него. Он до тебя никого принимать не будет, чтоб в талмудах своих нас сегодняшним числом провести. Потом тебе сразу после него в налоговую сдать эти бумажки надо, на перерегистрацию. Эх! Мне и там важно, чтоб сегодняшним числом прием документов прошел! Вопрос жизни и смерти. Обещал я.

Он снова сделал звонок, долго и почти интимно уговаривал какую-то Сашеньку, потом облегченно сказал мне:

— Все. Договорился. Кабинет триста пятый. Будет ждать тебя с утра. Не подведи, Ира! С утра везде будь. Такси возьми, вот деньги.

Я кивнула: буду, конечно! И бланки, которые набирала, шефу посмотреть подала:

— Подогнать еще капельку надо бы, Максим Виталич.

— Сколько займет?

— Минут пятнадцать.

— Нет времени у меня, Ира. Поеду. Бумажки тебе оставляю. Давай заодно еще со своей стороны подпишу сразу, чтоб комплект был. Ты уж все сама до ума доведи. Можешь мне для проверки оставить, я часа через три вернусь, гляну. А ты с утречка пораньше заскочишь сюда, все заберешь, к Михалычу смотаешься и в налоговую. Идет? Только не забудь — секрет все это пока. Чтоб паники на корабле не было. Но спешить надо. Больно уж за горло меня взяли быки эти. Голодные, видать! С детства некормленые. Еще и сроки ставят, козлы. Против лома нет приема!

Я кивнула:

— Максим Виталич, а мы-то как без вас останемся?

Удивился:

— Почему без меня? Я генеральным по всем условиям остаюсь, дело сам вести буду. Не переживай! Кстати, уходить будешь, охрану предупреди, что я еще вернусь. Чтоб наглухо не запирались.

На том и уехал. А мне не по себе все было. Как дальше все сложится? Но как бы то ни было, а распоряжение шефа — закон. Я текст в компьютере выправила, под обе подписи подогнала, на принтере вывела — получилось. Сложила все в синюю пластиковую папочку, в верхний ящик стола шефу спрятала, это наше место — найдет, когда приедет.

Оставшиеся чистые листы с подписями в желтый конверт сложила, завтра сдам в сейф, а пока у себя в шкафу с документами оставила.

Еще часок на работе потолкалась. Мелочовку всякую доделала. Народ наш с окончанием рабочего дня быстро разбежался. Счастливые, ничего не знают. А меня жуткая новость угнетала. Поделиться ни с кем нельзя, одной переживать — трудно.

За окном смеркалось уже. Собираться стала. У зеркала долго проторчала — шарф пыталась на шее в бант увязать, да от расстройства не вышло ничего. Шляпка и та на голову как надо не садилась. Ладно, пальто надела и пошла.

Спустилась по опустевшей лестнице. Внизу — охранник Миша, улыбается. Мне же не до улыбочек было. Предупредила его, что шеф еще вернется, и на улицу вышла.

Домой добралась, когда уже темно было. Переоделась, кашу-минутку заварила себе, голубой экран включила — время к одиннадцати.

И тут телефон ожил. Только зазвонил, а я поняла — случилось что-то. Нехорошее. Необратимое. Трубку сняла.

— Ира, Ира! Это я, Олеся! — подруга шефа звонила. Он с ней последние полгода почти не расставался — семьи-то у него не было. — Ира, ты слышишь?

— Слышу. Что случилось?

— Убили! Максима убили! Только что. В подъезде застрелили! Блин, что делать, Ира?!

— Господи! Олеся! Милицию вызывай! Я Сергею сейчас позвоню! И сама приеду.

С Безугловым связалась сразу. Он был немногословен и сказал, что уже выезжает к Олесе.

Трубку положила. И столбом стоять осталась. В голове — полный хаос. Убили! Максима! Что делать-то?! Что будет с нами со всеми? Со мной, с фирмой, с Безугловым?

Сказала Олесе, что приеду, а сама на диван упала. В голове мысль какая-то засуетилась, оформляться стала: в офисе чистые листы с подписями шефа и Безуглова остались. Непорядок это. Такие вещи никому в руки попасть не должны, Максим только мне доверил. Значит, надо немедленно их забрать и уничтожить.

Срочно натянула пальто, сумочку схватила. И понеслась на улицу. Машину быстро поймала. К офису подлетела в половине двенадцатого.

Миша, охранник, не удивился.

— Шеф еще не подъезжал, — сказал.

Я растерялась сначала, потом сообразила: сама же его предупреждала. Взяла себя в руки:

— Значит, подъедет скоро, я документы ему подвезла.

Миша кивнул. Ключи от приемной и кабинета шефа у меня свои были. Взлетела наверх. Свет включать не стала. Желтый конверт с пустыми подписями сразу нашла. Уже спустилась, когда вдруг о синей папке с готовыми документами вспомнила. Некому уже будет их проверять. Не знаю почему, но я решила забрать и их.

— Миша! Я совсем ворона! Еще одни бумажки забыла!

Он улыбнулся, мы дружили.

— Подержи пока! — Желтый конверт ему сунула и снова наверх понеслась.

На этот раз в приемной свет включила, открыла дверь в кабинет шефа. Темно. Только с улицы фонари светят. Кабинет в полумраке огромным казался, кресла кожаные у камина как сиротки. Эх, Максим Виталич! Кому в них сидеть теперь?

К столу подошла, синюю папку из верхнего ящика достала. И в этот момент по окнам полоснул свет фар. И тормоза внизу засвистели. Выглянула в окно — у входа в офис два джипа огромных остановились. Народу из них прилично выпало — и к нашему входу.

Оцепенение прошло быстро. Сама себе удивилась — откуда что взялось? Не я соображала, а другой в меня кто-то вселился.

Быстро вернулась в приемную, компьютер включила. Пальто на вешалку скинула. Синий конверт в тумбочку свою запихала.

Минуты не прошло — в коридоре затопали, дверь распахнулась. Ввалилось несколько орлов плечистых, но одинаковых. Среди них не без удивления Широконосова опознала. Я до этого его только по телику видела.

Они на меня уставились, я — на них.

— Ты тут за каким? — Широконосов спросил.

Еле лицо недоуменное скроила.

— Работаю здесь. Доклад Максиму Виталичу готовлю. А вы что хотели?

— Что мы хотели — забыли в постели! Секретарша, что ли?

— Офис-менеджер! А шефа уже нет.

— Тонко подмечено, — хохотнул. — Нет уже. Кабинет его открой!

Ну и скотина! Взяла себя в руки:

— На каком основании?

— Открой, сказал! — Широконосов разозлился. — Морда монгольская! Не то в окно тебя спущу!

— Дверь в кабинет Максима Виталича открыта, — с достоинством заметила я. И в компьютер углубилась. Они гуськом в кабинет двинулись. Один в коридоре остался. На шухере, видать. Я в приемной осталась.

А в кабинете у шефа голоса громкие, топот, слышно, как дверцы шкафов хлопают. И тут я поняла: да они эти бумаги, что у меня в синей папке, ищут. Может, думают, что готовы, бумаги-то. Или уверены. Если Максим все задним числом пытается оформить, значит, это они его в эти условия поставили! Ну погоди, Широкозадов! Не знаешь ты меня! Максиму все равно терять уже нечего. Не предполагаешь, какую свинью я тебе с превеликим удовольствием состряпаю!

А мозг уже работал не хуже компьютера. Необходимо уничтожить бумаги из синей папки. Не должны они этому борову достаться. Но как это сделать? Порву — обрывки найдут. Жечь начну — прибегут, унюхают. Забрать с собой? А вдруг обыщут?

«Ира, — твердо сказала я. — Выход один. Ты должна их съесть!»

Из стола документы вытаскивать не стала, так — полоски отрывала и в рот засовывала. От напряжения ничего противного не почувствовала. Стакан боржоми себе палила и конфетку из коробки вчерашней достала, для прикуски. Сначала полоску с подписями Безуглова и Максима Виталича проглотила. Потом — с печатью фирмы. А после, полоска за полоской, — акт передачи акций проскочил. И решение учредителей следом.

Тем временем в кабинете шефа разыскные работы шли полным ходом. Едва я трапезу закончить успела, из кабинета один из приехавших вышел, уставился на меня:

— Чего расселась? Вали до горы! Уволена!

В желудке моем нехорошо уже было, видать, разбухло все, но достоинства я не потеряла:

— Простите, уважаемый! Сразу бы и сказали. А то трудюся и трудюся тут! А оно и не надо уже, оказывается!

— Вали давай! Тундра. Шевели булками! — хохотнул и добавил: — Да у тебя не булки, а баранки! Хотя стой! Покажи сумку. И карманы покажи.

В душе я возликовала. Ищите, голубчики, ищите!

Этот козел в сумке моей пошарил. Карманы плаща прощупал. А потом шлепнул меня по заду. Грубиян! Пальто с вешалки подхватила и смылась охотно. Внизу — Миша встревоженный:

— Ир, шеф-то будет? А то ввалились эти, сказали, встреча у них с Виталичем, а его все нет.

— Да обещался быть. — Я плечами пожала. И на улицу выскочила.

— Ира! Ты папку свою оставила! — догнал меня и конвертик желтый протянул.

— Спасибо, Мишечка! Совсем ворона я! Спасибо!

Домой добралась уже в глубокой ночи. Разделась, чаю заварила. Ну что, Ируся, делать теперь будем? Широконосову бумаги обломились. Максим Витальевич одобрил бы меня. Вряд ли он подарки такие Широкозадову делать собирался, на другой исход явно рассчитывал.

Взгляд упал на желтый конверт. В нем — чистые листы с подписями обоих учредителей медиахолдинга, Безуглова и Максима. И тут целый вихрь новых мыслей ворвался в мою голову. Кажется, судьба дает мне возможность осуществить свою мечту!

«Ира, у тебя есть реальный шанс осчастливить своего единственного мужчину!»

И представилось мне, как Сережа берет мои руки в свои, целует их нежно, глядя мне в глаза, и шепчет: «Солнце мое! Это тебе я обязан всем!» После этого он на руки меня подхватывает, лицом в волосы мои зарывается, и… и… Дальше тоже красиво все. Как в романе про Анжелику. Самой себе завидно стало!

И я села ковать свое счастье. Компьютер включила. Набрала текст. Решение учредителей и акт о передаче пакета акций медиахолдинга в размере восьмидесяти восьми процентов Безуглову Сергею Викторовичу. И распечатала. На бланках с подписями. Один хозяин теперь у нас — Безуглов. Со вчерашнего дня.

Утром отправилась к нотариусу. Он доброжелательно встретил меня, кофе налил, бегло документы просмотрел. Плечами пожал:

— Ладно, Сережа человек приличный. Максим знает, что делает. — Не удивился особо. Своих печатей понаставил, записи сделал в книге регистрации вчерашним числом и отпустил меня. О гибели Максима никто еще не знал. В налоговую я тоже успела все сдать задним числом.

И к Олесе поехала. От нее узнала, что три раза в Максима выстрелили, когда домой поднимался. Сразу умер. Милиция при этом не сильно торопилась. Подозреваю, что медлительность эту Широкозадов обеспечивал. Мерзавцы!

Я заплакала, наконец.

Вечером позвонила Сереже. Он тихо говорил, расстроенный. Друзья они были. Давние, настоящие. Попросила встретиться. Договорились через час в парке. Как свидание мне назначил, подумала я. Даже заволновалась. Но прибыла вовремя. Он взъерошенный пришел, на лавочку присели. Я ему конверт желтый торжественно протянула. Он читал долго, потом брови поднял:

— Ира, этого быть не может.

Пришлось рассказать ему все. Как честный человек, в ответ он должен был предложить мне руку и сердце. Но он молчал. Смотрел на меня долго.

Ладно, не будем спешить, ему самому разобраться надо. Папку оставила и пошла по аллее. Бедрами покачивала старательно. Чтобы оценил.

Максима похоронили. Народищу было! По телевизору показывали. Убийцу так и не нашли.

Сергей пришел через день, плотно притворил дверь кабинета и сказал:

— Ира, я к тебе с предложением.

Сердце мое чуть не упорхнуло из груди. Предложение! А он продолжал:

— Как только документы из налоговой заберешь, надо снова их переделать. Я уступаю тебе пятьдесят процентов холдинга. Максим бы это одобрил.

Вот так предложение, не этого я ждала! Я так расстроилась! Сдался мне этот холдинг. Но в руки себя взяла:

— Не надо мне, Сергей Викторович!

— Надо! — жестко сказал он. — Ты мне подарок сделала, Максиму репутацию спасла. Он одобрит оттуда, с Неба.

Мы помолчали, потом он продолжил:

— Не будешь делать сама, найму юриста и сделаю все явочным порядком!

Я поняла, что спорить бесполезно:

— Тогда давайте, Сергей Викторович, не пятьдесят процентов мне, а сорок. Пусть решение всегда за вами будет. Я не справлюсь с такой ответственностью.

Он подумал немного и согласился.

Безуглов снова в офисе через неделю появился. В костюме красивом. Шоколадку мне выдал. В кабинет Максима зашел.

— Ира, чаю нам закажи, пожалуйста. Зеленого. И в делах давай вместе разбираться будем.

Нам! Вместе! Вместе!! Вместе!!!

Приготовила быстренько все, в кабинет впорхнула. Он в кресле Максима сидит. Грустный, но сосредоточенный. Уселась напротив, за бумаги принялись. До вечера возились. Он спрашивал — я поясняла. К концу дня коллектив собрал. Память Максима молчанием почтили. Потом сказал, что теперь будет с нами во главе команды работать, все остальные остаются на своих местах, а я теперь — у него заместителем. Народ одобрительно загудел, ждали худшего. А я потом как под парусом домой неслась.

Вместе! Каждый день!! Счастье-то какое!