Тень Казановы (Наталия Яровая) читать бесплатно онлайн полную версию книги

МОСКОВСКИЙ ГАМБИТ

Ненавижу свой день рождения! Уже лет пять как ненавижу! И ведь не спрячешься!

С шести утра не сплю, в потолок пялюсь. Сорок лет! Мне?! Сорок!!! Как несправедлива жизнь! Такое впечатление, что только мне сорок, а вокруг — молодые длинноногие девки. Нацепят на себя тряпку смешную до пупа — глаз не оторвешь, красивые, заразы! Кожа матовая, зубы белые, волосы блестят. А тут хоть жидким золотом облейся и брюлики вместо зубов вставь — сорок лет! Городская косметология на моих деньгах поднялась — ну, тридцать пять в лучшем случае дадут. Все равно много! Много!!!

В восемь утра — первый звонок. Олег Бычков, конечно.

— Здравствуй, солнце! Вот и тебе уже восемнадцать! Скоро меня догонишь!

Придуривается. Ему — тридцать четыре. Сроду не догнать. Бойфренд мой новый. Состоятельный, компьютерами торгует. До меня, конечно, как до звезд, но перспективный. А скучный!

Ко мне прицепился знаю зачем. Проекты у него новые, а не тянет. Бабеллы нужны. Вот и прикидывается влюбленным. А может, и правда влюбился? Дура ты, Машка!

— Спасибо, Олежек! Ты — первый поздравил.

— Любимая, я бы еще раньше звонить взялся, с четырех утра не сплю, о тебе думаю. Да покой тревожить не хотел!

Ну и так далее. Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь…

Неужели все? Цепляться за Бычкова и держать возле себя? Просыпаться возле него каждое утро? Брр! А другого, Марь Лексеевна, и нет уже! Только так, для виду пройтись, мальчики найдутся. А вот замуж… Однако непристойно даме с моим положением одной мыкаться. Принца, конечно, хочется. Да где взять? Бычков, выходит? Настроение совсем упало. Пусто в жизни как-то…

Потом сын позвонил. Тоже с восемнадцатилетнем поздравил. Самому-то под двадцатник уже. Ладно, с ним хоть посмеялись.

Встала. Стала на работу собираться. Тяжелый сегодня день. Сорок лет на плечах.

Пока в парихму заехала — в офис в полдень прибыла. Цветов уже натащили! Ставить некуда. И понеслось: звонки, цветы, подарки. Не зарастет народная тропа…

К шести Бычков приехал. Следом за ним охранник розы внес. Наверное, все в городе скупил. Чего ж нерадостно-то так, Маша? Принародно колечко преподнес, бриллиантовое, конечно, тысяч на пять баксами потянет. Солить их, что ли? Намекнул, что заодно и помолвиться надо бы. Видать, чтоб два раза на кольцо не тратиться. Ну, надо, значит, надо.

Поехали в ресторанчик. Я за городом заказала, канадский. Люблю я его.

Лето в этом году жаркое выдалось. В зал сразу заходить не стали, сели на веранде, холодных напитков заказали. Стали ждать, пока все гости соберутся. Гостей много не звала. Близких. А их раз-два и обчелся осталось. Лорка с мужем, институтская еще подруга. Ольга, хозяйка элитного салона, где я одеваюсь втридорога, с любовником, да еще три пары — клиенты из жирных. Наконец, последними Лерка с Вадиком подъехали, из старых друзей. Лерка тут же завладела аудиторией. Про пробки на дорогах живописать стала:

— Город бездельников! Нет бы работать! Так нет, все на Шамору загорать рванули — не проехать!

Лерка замерла на полуслове и в сторону куда-то уставилась. Все обернулись.

— Сережка! — это она закричала.

А на меня сразу ступор нашел. Из дверей ресторана пара вышла: Безуглов и Вика. И подростков, почти молодых мужчин, при них двое. Ну, Гришку знаю, Серегин, а второй, примерно такого же возраста? Викин, видать. После семейного обеда. А красиво все в комплекте смотрятся! Зрелые, но моложавые родители. И два сыночка при них вроде, близнецы почти, хотя нет, тот, Викин, постарше немного, но подтянутые оба мальчишки, хорошенькие.

Лерка на шею Безуглову бросилась. И мой народ весь зашевелился. Сколько лет, сколько зим! Серега, где пропадал?

А Серега и сам растерялся. Обнимался, руки жал. Взрослый какой-то. Морщинка между бровей. А улыбка старая, в зеленых глазах — черти.

— Вы чего здесь все столпились?

— Так у Марии Алексеевны именины!

Смутился, в мою сторону виновато глянул:

— А я и забыл!

Дурень, хоть бы соврал чего для приличия! Собрала себя в кучку, тоже на шею ему кинулась:

— Серый! Мы тебя потеряли!

— Не дождетесь, — усмехнулся, а меня от груди отжал. — С днем рождения!

— Оставайся с нами!

— Спасибо. В другой раз. Всего тебе самого-самого! Счастья, короче.

Одно у меня счастье — ты! Так и хотелось крикнуть. Сдержалась. Народ уговаривать его взялся. Да не вышло. Телефоны свои новые всем раздал, Вику под руку подхватил и удалился. На стоянке в джип уселись, новенький, и отбыли. А мне вроде и завидно стало, а вроде и просветлело на душе. Сережа здесь! Безуглов!! Рядом!!!

Весь вечер веселилась. И Бычков старался. Песни заказывал, танцы мне посвящал. Хороший юбилей получился. Бычков домой вез, напевал. Довез, я из его машины вышла, чмокнула и домой подалась. Он одурел, конечно, потом завелся и уехал. Обиделся. Наплевать! Сережа в городе. Все сделаю, чтобы простил меня. Мы же с первого класса за одной партой!

На следующий день справки аккуратно навела. Главное — не женат он на Вике. Так просто гужбанятся. Как и раньше. Живет у нее, правда. Так ему больше негде. Проявился недавно. Полгода отсутствовал. И все! Больше — никакой информации. Где был, что сейчас делает — тишина. Но не бедствует явно. Ладно, бог с ним, мне до лампочки все это. Здесь он, рядом! Этого достаточно. За дело, Маня!

Тут шанс в руки сам и приплыл. Лерка позвонила. Вчерашние события обсудить. Болтали долго. Все вокруг Безуглова вертелось, конечно. Не было, не было и вот — здрасте, приехал на белой лошади! И как вовремя прибыл-то! Сыночек Гришка как раз школу закончил, выпускной через три дня. И папе и сыну — радость!

— А ты откуда про выпускной знаешь?

— Здрасте! — Лерка аж присвистнула. — Моя Ирка с Гришкой в параллельных учатся, я тебе двадцать раз говорила. Мать крестная, итить…

Это уже в мой адрес. Я и правда Ирке, дочке Леркиной, мать крестная. Подарки к праздникам справно дарю. А что про школу не помню, ну — пардонте! Однако как время-то летит!

— Лерка! Это тебя итить!.. Пошто крестную мать на торжество не позвали?

Лерку не проведешь, конечно, старая подруга, догадалась, к чему мне это торжество. Хихикнула:

— Ты же знаешь, школа у нас крутая, торжество в «Хенде» затеяли. За гостя двести баксов доплачивать надо. А у нас и так расходов — платья, прически, визажист. Как замуж отдаем!

Тут уже и я хихикнула. Лиса! Конечно, откуда у семьи директора рынка такие деньги?

— Лерка, дуру не гони! Я сама за себя заплачу. А Ирку к моему мастеру на прическу с макияжем вези перед праздником. Пусть на мой счет запишет — подарок крестнице.

На том и простились. Обе довольны остались. Значит, через три дня…

Как на крыльях носилась. Как я жила без него весь этот год? Если честно, просто похоронила в душе. Тьфу, тьфу, тьфу! Дура какая! Вика вот по-другому с ним как-то живет. К ней и вернулся. Что-то я не так, видать, делаю. Ладно, Господь мне шанс дал, исправлюсь!

Бычков двести раз звонил, отношения выяснял. Цветы прислал зачем-то. Бычков и я! Смешно даже!

В день выпускного на работу не пошла. С утра — фитнес, процедуры, спа, массажи, примочки, прически. К восьми за Леркиным семейством заехала, крестнице браслетик с изумрудами подарила, — поехали.

«Хенде» — это отель у нас в городе. Из крутых. Корейцы держат. Цены — скулы сводит…

В холл вошли, там — красотища! Оркестр духовой играет, шарики разноцветные висят, девочки-мальчики нарядные. С голливудскими улыбками. Мамы-папы соответственно, точно как на свадебке все. Где мои семнадцать лет?

Ладно, до лампочки сейчас все. Безуглов, ау! Не видать пока. Вышли с Леркой покурить. Она курила, а я бросила давно. Так, за компанию пошла, проветриться.

Выпускников все подвозили. Кто во что горазд! Один круче другого! Родители, конечно, больше друг перед другом выпендриваются. А где еще выпендриться? Для того десять лет в элитной школе и маялись. Смешно, но красиво.

Тут ко входу лимузин подкатил. Белый как снег. Он недавно у нас в городе появился. В прокат давали. Специально для таких торжеств. Две сотки в час. Баксами. Красиво жить не запретишь!

Дверка открылась. Шофер выскочил, Безуглов — с другой стороны. Кто бы сомневался! В смокинге и бабочке. Меня не заметил. На пару с шофером дверки в лимузине взялись открывать. Две тетки вышли. И мальчишка с девчонкой. Гришку сразу узнала. Папашкин сын. Не перепутаешь! И Алку, жену безугловскую бывшую, опознала. А ничего так, красивая! Почти не меняется. Тоже, наверное, косметологов содержит. Остальные — видать, одноклассница с мамашей. Безуглов всех высадил, взволнованный какой-то. Мимо меня прошел, как мимо пустого места. Алка зато сразу узнала:

— Маша! Привет!

Расцеловались как порядочные, поздравила ее, заодно пояснила, что крестница моя тоже вот школу закончила. Чтоб не подумали чего. Гришку похвалила. Душой кривить не пришлось. Рослый, красивый. Чему удивляться? Мама с папой тоже не подкачали. Ладно, втянусь в зал. За столы взялись рассаживаться. Я заволновалась, но Лерка подмигнула: все под контролем! Мы с Безугловыми за одним столом оказались. Я сильно циклиться на Сереге не стала. Понятное дело — семейный праздник. Тихо рядом сидела, отсвечивала. На всякий случай.

Так до утра и просидели. Ели, пили, танцевали немного. Дети концерт нам показали. С удовольствием время провела. Не ожидала даже. Лерка с Вадиком пораньше уехали, а я до упора высидела. Пока дети рассвет встречать не пошли. А взрослые по домам разъезжаться стали.

Безугловы такси заказывать взялись, тут я и предложила подвезти их. Я же не пью. Так что всегда за рулем. Согласились.

Сначала Алку довезли. Она устало нас с Безугловым чмокнула по очереди и удалилась, позевывая. Мы остались одни. Наконец-то!

— Куда, Сережа?

— Домой, Маша. На Некрасовскую. Я у Вики живу.

Спокойно так сказал, тихо, без эмоций. Но я в комок вся сжалась, понятно стало — шансов нет. Сегодня, по крайней мере. Ладно, взяла себя в руки. Подожду.

Отвезла его на Некрасовскую.

— Спасибо, Машунь.

— Сережа! Ты подожди. Расскажи, как дела? Год почти не виделись!

Он посмотрел без напряга, ответил просто:

— Нормально, Маша. Дел никаких нет пока. На молоке обжегся, теперь на воду дую. Не хочу пока дел. Отбили охоту. Ты же сама знаешь. Полгода на Урале отдыхал. Выжил, поправился. Спасибо друзьям. Без них загнулся бы. Все вроде.

— Сережа, ты не сердись на меня, что не поддержала тогда. Дурь какая-то нашла. Сама не знаю.

— Да я и не думал сердиться, — искренне сказал.

Я поверила. Оттого еще хуже на душе стало. Чего я тогда выпендриваться взялась? Чужим помогаю всю жизнь, а тут свой, родненький тонул. Дуры мы, бабы! Сейчас была бы у него вместо Вики.

— А живешь чем, Сережа?

— Жизнью, Маша, живу. Максим долю мне продал в медиа своем. Рантье я теперь. На дивиденды живу. Хватает. А дальше время покажет. В себя еще не пришел.

В щеку меня чмокнул и вышел. Звони! Позвоню, конечно. А он к Вике своей подался. Мой Безуглов.

Позвонила ему через пару дней. Озабоченной прикинулась:

— Сережа, тебе же Гришку дальше пристраивать надо. Может, помощь нужна? У меня связи хорошие в вузах есть.

— Спасибо, Маш. Но он еще в апреле по эксперименту поступил. Так что — нет проблем.

— Умница какой! Ну а ты что на лето планируешь?

— Да планов много. С Гришкой сейчас на пару недель отдохнуть куда-нибудь съезжу…

— Ой, поехали вместе! Я в зиму хочу! В Швейцарию. На лыжи! Зима среди лета. Вам, мужикам, самый отдых!

Засмеялся Безуглов:

— Спасибо, Машунь! На лыжах я на Урале за полгода на всю жизнь накатался. Я Гришке Питер обещал. Родину поглядеть во всей красе. В Москву потом, к друзьям. Но спасибо все равно.

Опять прокол. Ладно, не страшно. Капля камень точит. Я как на крыльях теперь летала. И верила — будет мой. Все эти Вики, бывшие жены и прочие — ерунда! Я справлюсь. Он будет мой! Никто больше не нужен. Бычков еще неделю за меня бился. Потом увял. Смешно даже. Замуж собиралась. За кого?! Как вовремя все изменилось. Безуглов рядом! В городе. Как раньше. Красивый, сильный, реальный. Будет мой! Любой ценой.

Через месяц он сам позвонил. Я прыгать готова была от счастья.

— Машка. Привет! — старые интонации прорезались. Нетерпеливые. Машкой меня назвал. Все как раньше! Машка я, конечно! Самая что ни на есть Машка! Твоя, Безуглов!

Виду, конечно, не подала:

— Привет, привет, Сережечка! Как отдохнул?

— Здорово отдохнул. Гришка захлебнулся. А то все Майами да Канары! А я его в Пушкино возил. В Ораниенбаум. По Питеру каждый день пешком нарезали. Он красоты такой и не ожидал. И Москву ему свою показал. Студенческую. Короче, знай наших! Хорошо было! — И без перехода: — Я по делу к тебе.

— Давай, конечно. Чем могу…

— Да ничего особого. Дом за городом покупать надумал. Вика настаивает (я в этом месте зубами скрипнула, но сдержалась). Предложение вроде хорошее. И домишко ничего, и земелька присутствует, и до города рукой подать. Ты бы заценила, как там все. По части закона. Ну, чистоту сделки. Документы оформила бы как надо. Справки всякие. А то не любитель я по организациям бегать. Да и ты — профессионал все же! Ты только не в дружбу, я как клиент тебе звоню, все оплачу.

— Дурак ты, Безуглов! Клиент гребаный. Говори адрес сделки. По высшему сорту все сделаю.

— Спасибо, Машунь! — и адрес продиктовал. От этой «Машуни» у меня челюсть сводит. Но терплю. Я от тебя чего хочешь стерплю, Безуглов. Но вот домик для Вики за городом мне уже не нравится. По-семейному все как-то. Ладно. Разберемся.

Сделку провернула ему в чистом виде. На Вику все оформили. А из вредности присоветовала:

— Лучше на Гришку запиши.

Безуглов плечом передернул:

— Я Гришке на набережной свои апартаменты оставил. И карточку ему банковскую завел, с денежкой. Путевку в зубы дал, в общем. Дальше сам пусть бьется. Мужик он или где? А у Вики Васька с Юлькой растут. Юлька вообще мне доча любимая. Да и Васька почти на руках вырос. Жених уже! Пусть и им тыл будет, мало ли что со мной.

Прав ты, Безуглов. Как всегда. В общем, оформили все как надо. От гонорара отказалась категорически. Пришлось Безуглову в ресторан меня вести. Повел. Пошла.

Расположились в «Парусе». Это прямо на набережной кабачок у нас есть. Сидишь на веранде, на пляже почти. К ногам яхты причаливают, мотоциклы водные паркуются. Можно прямо на песок выйти, шезлонги подадут. Европа! И с моря ветер дует. Со всеми запахами. Красиво! Кухня грузинская и русская.

Безуглов графин вина для начала заказал и хачапури. Мне — сок свежевыжатый. Помнит!

Болтали ни о чем. На пляже семейка расположилась: папаша, мамаша и два карапуза. Папаша вскорости на виндсерфинге отбыл, мамаша в шезлонге придремала, а карапузы за приключениями в люди подались, на наши веранды. Народ отдыхающий их всячески подкармливал. Безуглов, конечно, растаял, мороженое им заказал, а мне доложил:

— Внуков уже охота. А тебе?

Я поперхнулась, но призналась честно:

— Не очень-то.

Тут он на мне, наконец, сконцентрировался, глазищами засверлил:

— Говори, Машка, не задумываясь, чего тебе сейчас больше всего хочется?

Чего тут задумываться.

— Чтобы ты вечно был рядом. Пил вино и ел хачапури. Если надо, детей тебе родить могу.

Он как-то даже и не удивился. И сказал тоже честно: не выйдет, давай второе желание.

Я огорчилась и от других попыток отказалась. Испортился вечер, в общем. Кто меня за язык тянул? Ладно. Терпение, Ватсон.

Терпения требовалось много. Безуглов почти не звонил. И мне поводы находить все труднее было. Тут упорные слухи поползли, что он жениться затеял. На Вике, конечно. Господи, помоги! Что делать? Совсем извела себя. Народ в офисе перестроила в десять рядов, увольняться стали. Никого видеть не хочу. Куда ни поеду, одна мысль — хоть бы он здесь случайно оказался! Пару раз везло. Мимоходом пересекались, целовал в щеку — и мимо. Чего ж придумать-то? Ускользал просто между пальцев! Думай, Маша, думай!

В сентябре придумала своей конторе пятнадцатилетний юбилей. Я и правда уже примерно столько работаю. Но точно не помню. Так что душой не сильно покривила. Устроила грандиозный праздник. Гостей назвала, парусник наш городской, «Палладу», на выходные зафрахтовала. Ради тебя, Сережечка! «Попробуй только не приехать, — по телефону ему сказала. — Обижусь насмерть! С твоей легкой руки дело начала. Вон как пошло! Хочешь, всех жен с собой бери и детей, но чтоб был!» Про жен и детей я погорячилась, конечно, но чем не пожертвуешь ради того, чтобы провести рядом с любимым два дня. Да еще под парусами! Он поклялся, что приедет. Потому что ни разу на настоящем парусном судне не ходил. Ну что ж, и на том тебе спасибо.

Отчаливали вечером в пятницу. И до воскресенья. Гостей человек пятьдесят плюс музыканты и повара. С размахом, короче.

Я пораньше приехала, как хозяйка бала. Проверить, чтобы все вовремя подвезли и загрузили. Все шло по плану.

Вечерело. В сентябре уже жары нет, но тепло еще — загорать можно. Воздух прозрачный. В порту шумно. На каждом корабле — своя жизнь. На палубе ко мне Ленка подошла, помощник капитана. Парусник сам по себе явление экзотическое. А на «Палладе» еще и женщина — второе лицо. Энергичная, с копной рыжих волос, в форме черной, ладненькая вся. Я ее сто лет знаю. Уже и не помню откуда.

— Ну что, Мария Алексеевна, все о’кей?

— О’кей, Ленуська. Спасибо тебе. Чувствуется твоя твердая рука.

— На флоте порядок должен быть, — и побежала дальше командовать.

Вскорости курсантов своих возле трапа построила. Парни — орлы. В форме, в белых перчатках. Гостей встречать стали. Гости потихоньку стекались. Курсанты им подняться помогали, ко мне подводили. Тут уже я цветы с подарками принимала, а сама все Безуглова выглядывала. Прибыл, наконец. Даже не опоздал. И один, слава богу.

На трап как мальчишка взбежал, букет мне всучил и с Ленкой расцеловался:

— Привет, морской волк!

— Привет, старый блудник!

Интересно, в городе есть хоть одна юбка, которую он не знает? Безуглова отправила к гостям, а у Ленки тут же спросила:

— Откуда знакомы?

— Да я с женой его бывшей, Аллой, в газете раньше вместе работала. Она хоть и не журналюга, но в нашей сфере работала. В молодости часто общались, теперь реже, конечно.

Владивосток не город, а деревня какая-то! С одним одеялом.

— Лен, ты, это, — подступилась я, — посели нас с ним вместе в люкс какой-нибудь, а?

— Маш, ты с реи рухнула, что ли? У нас — учебное парусное судно. Курсантов обучаем. Откуда люксам взяться? Все кубрики одинаковые. На шесть человек.

— Ну, Лен! Судьба у меня решается. Придумай что-нибудь!

Ленка скептически на меня взглянула, но прониклась, нахмурилась:

— Могу вас в санчасть поселить.

— Куда-куда?

— В санчасть, — на полном серьезе ответила. — Там иллюминаторы прямо на палубу выходят. Две койки. И душ с туалетом. Отель «Хилтон»! Лучше его только капитанская каюта и моя.

Мы засмеялись, и я согласилась. Тут и капитан рядом нарисовался. Вылитый Нахимов. И еще — единственный мужчина из моих знакомых, который встает в присутствии дамы.

— Мария Алексеевна, все по плану?

— Спасибо, Николай Кузьмич. Просто замечательно!

— Когда командовать с якоря сниматься?

— Думаю, что все уже в сборе. Давайте еще минут пятнадцать — и в путь.

— Есть! — руку к козырьку приложил и испарился.

Ровно через пятнадцать минут в динамиках заиграли «Прощание славянки» и подняли трап. Здорово как! Море, теплый сентябрь в прозрачных сумерках, и мы с Сережей на паруснике. Праздник! Гости мои оживились, палубу облепили, руками непонятно кому замахали, фотиками защелкали.

Безуглова нашла на второй палубе, возле капитанского мостика (где ж ему еще быть в момент отплытия судна?), они с капитаном очень оживленно общались.

— Без тебя, Сережа, не отчалили бы! — и утащила его к гостям. Он послушный какой-то был, нравилось ему все, заметно было.

— Где я живу?

— Со мной в одной каюте, — невинно так ответила. Глядя в сторону.

— Машка, опять за старое? — не очень-то и рассердился.

— О тебе, дурашка, хлопочу, — по-прежнему невинно. — Все каюты шестиместные, и удобства — одни на всех. А у нас — все свое. И койки отдельные. «Хилтон», сказали!

Он засмеялся. Ура, ура, ура! Маленькая победа — хорошее начало.

Тут я спохватилась для приличия:

— Ты чего никого из своих не взял? Пацанам интересно было бы.

— Да Гришка в Китай с друзьями умотал, наряжаться перед первым курсом. А Ваську Вика в последний момент не пустила. Подпростыл он. Расстроился парень. Хоть и здоровый уже, на третий курс перешел, а маму все слушается! В меде учится. Хороший мальчишка, умненький!

Спасибо, Вика!

Санчасть наша и правда ничего оказалась. Просторная комнатка. Стол, шкаф, диван и койка к потолку на железках прикрученная. С металлическими барьерами. Как люлька. Чтоб не свалиться в шторм. Безуглов совсем развеселился:

— Чур, я на ней сплю. Буду как на качелях. А ты — на диване. Он мягче и шире.

Ага, размечтался! Но кивнула: согласна.

Однако первая ночь прошла бездарно. Часов до двух гости веселились на палубе. Мне приходилось быть в центре внимания — хозяйка бала. Устала до изнеможения.

— Сережа, я пойду в каюту, — сломалась в конце концов.

— Иди, конечно. Народ уже рассасывается. Я тоже вскорости смоюсь.

Прозвучало обнадеживающе. Я нашла на палубе Ленку, она уверила меня, что останется до последнего, порядок на флоте соблюдет. А я с удовольствием укрылась в тишине санчасти. Напустила в ванну пены до потолка, полежала, представляя, как придет Безуглов, большой, загорелый, веселый, немножко пьяненький, пахнущий свежим морским ветром. М-м-м! Мой мужчина!

Завернулась в простыню, прилегла на свой диванчик, примерилась — ничего так, не ипподром, конечно, но места на двоих хватит. Вытянулась и дальше в сладкие грезы погрузилась.

…Проснулась оттого, что солнце из иллюминатора светило прямо в лицо. Бросила взгляд на часы — восемь пятнадцать! Мама дорогая, как же я так уснула? Насмерть просто! Безуглов? Безуглов мирно сопел в своей люльке. Хоть волком вой. От злости скомкала свою простыню и швырнула в него — даже не шелохнулся. Один — ноль. Не в мою пользу.

Умылась, глаза накрасила. Специально шуму побольше делала — никакой реакции. Просто богатырский сон. Вышла на палубу. Хорошо-то как! Небо высокое-высокое, солнце утреннее, ласковое, волна шепотом на песок набегает — тихо. Редкая чайка выкрикнет что-то — и снова тишина. Тут Ленка материализовалась. Свежая как огурец. Стакан сока мне протянула:

— Примите, бояре.

Сок оказался свежевыжатым. Из морковки с яблоками.

— Вкусно! Откуда дровишки?

— Сама жму. Соковыжималку держу в каюте. Каждое утро по стаканчику — закон.

— Молодец ты, Ленка, целеустремленная. А где мы?

— Остров Рейнике. Сейчас курсанты пикник на природе организуют, народ разбудим и в море потом выйдем. Погода хорошая, можно паруса поставить.

— Спасибо тебе, Ленуська! Так все организовано хорошо. Долго вчера еще гудели?

— Да не особо. Народ воздуха морского с непривычки хватанул, через час после тебя и угомонились уже. Безуглов твой молодец. До последнего гостя со мной был, не бросил.

Ну конечно! Ему же больше нечем заняться было. Убила бы!

Корабль потихоньку просыпался. Гости мои стали на палубе появляться. Помятые малость, но мероприятием явно довольные. Через час по радио объявили всеобщую побудку и пригласили всех спуститься на остров, на пикник.

Пикничок организовали грамотно: пиво, соки, минеральная вода, овощи и гора всевозможных морепродуктов. Народ явно пошел на поправку. Кое-кто даже купаться в море полез. Безуглов в том числе. Для бодрости.

К полудню снова на судно загрузились, отчалили. И полетел день. Паруса ставили, под ними по акватории туда-сюда фланировали — красотища!

Вечером снова к острову причалили, музыканты мои заказанные широкую программу развернули. Песни, танцы, игры. Ну и пьянка, конечно. На берегу костры зажгли, мангалы вытащили — пошло-поехало. Я опять с ног от усталости валилась, но держалась. Попросила кофе мне сварить покрепче и побольше.

— Ты если для бодрости, — Безуглов возник, — так лучше чаю зеленого выпей. Очень помогает.

Хорошо, выпила чаю. Помогло и правда. До конца додержалась. Часам к четырем утра Ленка курсантам скомандовала порядок на берегу наводить, а мы с Безугловым чинно отправились в санчасть. Он все праздник мой нахваливал, а я с ужасом думала, на кого я завтра буду похожа после таких гульбищ и неполноценного сна. Как Ленке удается огурцом себя держать? Точно знаю, что косметология тут ни при чем.

В каюте особо стесняться не стала. При Безуглове одежку с себя скинула, в полотенце завернулась:

— Я первая в душ!

А он как ни в чем не бывало:

— Давай, дуй быстрее! Другие тоже хочут.

— Пошли вместе.

— Машка, опять за старое? Иди давай.

Так ждать мне его или нет? На всякий случай пены снова напустила, в ванну улеглась. Ждала, конечно, напрасно. Когда вышла, он в кресле уже придремал, но зашевелился, зевнул, кулак мне показал и подался водные процедуры принимать. Надежда еще теплилась. Подкралась к ванной, дверку на себя потянула — закрылся на задвижку, гад такой! Вернулась к своему дивану, рухнула и — заплакала. Сама не ожидала. Пыталась успокоиться, чтоб Безуглов не застукал, а слезы все сильнее и сильнее лились. Вот наваждение!

— Маш, случилось что? — Безуглов возле моего дивана стоял, простыней обмотанный. Растерялся. А я от всхлипов даже слова сказать не могу. — Маш. Ну, Маш! Обидел кто? — на диван ко мне присел, я к нему сразу кинулась, он прижал меня к себе, прохладный такой, морем пахнет, капельки в волосах запутались, стал по голове гладить: — Ну, маленькая ты моя совсем. Поплачь, если хочется. Устала ты.

Тут ко мне силы и вернулись. Оторвалась от него и стала кулаками ему в грудь молотить:

— Чурбан! Бревно бесчувственное! Идиот!

Он отпрянул:

— Тише, тише! Ты чего расшумелась?

А меня несло! Долго всякие ему эпитеты придумывала. Он молчал, смотрел на меня. Когда выдохлась, всхлипнула:

— Дурак, люблю я тебя! Я жить без тебя не могу!

Он все равно молчал, смотрел на меня и грустил как будто.

— Сережа! Ну не молчи.

Он очнулся:

— Маш, я Вику люблю. Ничего тут не поделаешь.

— Да не любишь ты ее! Придумал себе!

— Люблю. Даже больше — она мне родная.

— Да ты просто ей обязанным себя считаешь за то, что она пережила вместе с тобой! Так она еще не раз переживет. Чего ты боишься?

— Я не боюсь. Я люблю ее. И обязан, конечно, тоже.

Какая я дура, что тогда помочь ему отказалась!

— Маша, давай раз и навсегда для себя решим: или мы добрые друзья, или просто перестанем общаться. Третьего не будет. Я если Вику предам, то никогда сам себе не прощу. Есть в жизни такие вещи, которые определяются раз и навсегда.

Я все равно не отступлюсь, Безуглов! Плохо ты меня знаешь. Это у тебя в памяти еще все свежо, вот и благородство плещет. Подождем, я терпеливая. Всхлипнула еще раз напоследок:

— Все, Сережа, прости меня. И правда устала. Давай все как прежде.

Он вздохнул облегченно, по голове меня погладил:

— Спи, — и в люльку свою опрокинулся.

А я снова заплакала. Теперь уже потихоньку.

Потянулись тоскливые дни великой дружбы. Сергей по-прежнему редко звонил, я тоже старалась не навязываться. Надежда таяла. Пару раз на концерты какие-то его вытаскивала. Под предлогом, что билеты случайно достались. Один раз он меня поужинать в ресторанчик сводил. И все. Я с Бычковым на всякий случай помирилась. В общем, радости в жизни не было. В ноябре сороковник Безуглову справили. Без излишеств. Сергей с Викой и детьми, Алка с мужем и Гришкой, пара уцелевших Серегиных друзей и мы с Бычковым. Все в тот же канадский ресторан пошли. Безуглов вдумчивый был. Я, конечно, подколола:

— Что, Серенький, тяжело стариться?

А он вдруг разоткровенничался:

— Да не в возрасте, Маш, дело. Сорок — не так уж и много. Скучно мне. Я всю жизнь делом занят был, суетой, планами. А тут вдруг девать себя некуда стало. Деньги, спасибо Максу, текут. Мне самому шевелиться хочется. Надоело отдыхать.

Вот оно! Мария, время пришло! У меня внутри все запело: я знала, знала, что пасторальная жизнь не для него! Но виду не подала:

— Так придумай себе что-нибудь. У тебя же мозги — дай бог каждому!

— Противно мне здесь шевелиться. Такого натерпелся, сама знаешь. Оплевали со всех сторон. Не отмоешься.

— Ну, не знаю. Мне вот тоже все опостылело. Может, столицу рванем завоевывать?

— Нужны мы там!

— А что? Зря ты так. У меня уже море знакомых поуезжало. Здесь все продали, там тем же самым занялись, чем и здесь занимались. Зато в Москве! И возможностей больше, и жизнь интереснее. Детям нашим опять же перспективы.

Мне показалось, что я его зацепила. Подлила масла в огонь:

— Кстати, один знакомый там по твоей части занялся. Не то стройками, не то стройматериалами. Коттедж себе уже купил. Там, говорят, по строительной части сейчас бум. А ты же спец! Замутишь дело, Вику потом вызовешь, Гришку в столичный вуз переведешь. А?

Зацепила! Зацепила!! Все, пока хватит, пусть переварит. Вечер пошел веселее.

А через месяц погиб Макс. Застрелили его в подъезде. Видать, не поделился с кем-то. У нас не забалуешь. Безуглов, конечно, убивался. Правда, после этого доля Макса в медиахолдинге к Сереге перешла, но не очень-то это его радовало. Богаче стал, а дело все равно не его. Ему бы в каске по стройке бегать, прорабов гонять, а тут — радио, журналы, промоушены всякие. Знаю, не его это песня. Догадки мои скоро подтвердились.

Наступил Новый год. На сей раз традиционно завтракать тридцать первого декабря с Безугловым не стали. Потому что они с Викой нас с Бычковым (дожили!) пригласили праздновать Новый год к себе, а заодно и новоселье отметить — они как раз в коттедж переехали. Который я на Вику оформляла.

Приехали. За городом хорошо. Снежок свежий похрустывает, елку во дворе гирляндами светящимися нарядили. А воздух!

— Мы тоже коттедж за городом купим, — Бычков мне завистливо шепнул. Да не дай бог!

Гостей прилично собралось. Веселились. Фейерверки пускали. Камин топили. Улучила момент, спросила у Сереги:

— Ну как тебе в новой должности?

Поморщился:

— Работы, конечно, много, но не мое это. Тяну, потому что надо.

— Про Москву не думал?

— Думаю все время. Заманчиво, конечно, — и глазом сверкнул. — Может, рискнуть?

Торопить его не стала:

— Сам решай. Съезди для начала, осмотрись. Если решишь, то холдинг свой всегда за приличные деньги продашь — и в большую жизнь.

Цепляло его это — невооруженным глазом видно было. Тут внезапно Вика меня поддержала:

— А что? Маешься тут, места себе не находишь. Скоро рычать на нас начнешь. А так снова в дело любимое с головой окунешься, и тебе хорошо и нам с тобой интереснее. В столице опять же!

— А сейчас я уже неинтересный тебе становлюсь?

Ха-ха-ха! Спорим, не подеретесь? Но Вика сгладила:

— Дурачок ты. Мне хочется, чтобы тебе хорошо было, а мне с тобой уже оттого хорошо, что с тобой.

Эк завернула, но Безуглову понравилось:

— Ладно. Съездить осмотреться нелишним будет. Чем черт не шутит? — прямо даже плечи расправил и к гостям подался. А мы с Викой еще пошептались:

— Маш, он и правда киснуть стал. Смотреть больно. Не может он без живого дела. Болеть начинает, капризничать. Обижается на все. С утра раздражительный встает, слово лишнее сказать боюсь, чтоб не задеть. А то надуется.

Ага, ага, ага! А я что говорила? Любовь, семья, покой! Так я вам и поверила! Безуглов из тех мужиков, которым шевелиться надо, а не щи хлебать.

После многочисленных новогодних праздников собрали с Безугловым военный совет. Он меня к себе в офис пригласил. Шикарные апартаменты ему достались, конечно. Мне бы в зубы такой холдинг. А не медведю Безуглову. Ну да ладно. Помощница его Ира кофе принесла, на меня зыркнула. Смешная такая! Не то корейская кровь присутствует. Не то китайская. Маленькая, ножульки кривенькие. При этом на каблучищах и блузка голубая с жабо. Когда она ушла, я пошутить на ее счет попробовала, но Безуглов дурачком прикинулся:

— Она мне ужасно нравится. А на самом деле мы партнеры теперь.

Новости!

— С чего бы это?

— Так было надо, Маша, — мягко так ответил, но переспрашивать расхотелось. Ладно, проехали.

Перешли к делам.

— Я так думаю, Маша, что смогу в марте на разведку в Москву стартануть. Пока тут за пару месяцев свой управляющий аппарат подзакреплю, чтоб без меня работа не останавливалась. Ну а там поглядим. Определюсь в столице — продам свою долю, нет — вернусь. Ничего не потеряю, в общем. Смирюсь уже тогда.

— Да получится у тебя все, Безуглов! Ты с нуля дело поднимал, вспомни! В перестройку выжил.

— Времена другие были. Ладно, попытка не пытка. Твоя задача в мое отсутствие на себя кураторские заботы о холдинге взять. Мало ли чего. Наезды всякие. Я с некоторых пор в мафиков, как ты их называешь, верить стал. Хоть и дикость это.

— Не переживай. Эти проблемы я закрою, если, не дай бог, появятся. Ты только, когда в столице окопаешься, про меня потом не забудь.

— Тебя забудешь! — пошутил.

Вот здесь ты, Безуглов, прав. Других забудешь, а меня — никогда. Я и сама тогда подумать не могла, насколько мои слова пророческими окажутся.

Больше как-то особо и не встречались. У него дел по горло стало, а я в тени укрылась, чтоб глаз лишний раз не мозолить — успеется.

В марте уехать у него не получилось — только к лету собрался.

Перед его отъездом в гости к ним заскочила. Сереги дома еще не было. Но мне больше с Викой интересно поговорить было.

— Пусть едет скорее, — поделилась она доверительно. — Определиться уже — или новую жизнь начинать, или с этой смириться. А то вижу — мечется. Ничего ему не в радость, ничего не хочет. Нервный стал совсем. Переживает.

Ага. Значит, совсем семейная жизнь подперла. Права я была все-таки. Век благодарным не будешь — оскомину набьешь.

С Викой кофе выпили, тут и Безуглов подтянулся. Ой, по глазам вижу — далеко он уже в мыслях своих. Хорошо, все по плану идет.

Попрощались. Вику пообещала навещать. Сестра родная! Наутро он улетел.

Вику и правда посещала частенько. Не из великодушия, конечно, а чтоб в курсе новостей всех быть. Мне-то Безуглов особо не названивал. Я ему пару раз звякнула, по голосу поняла: доволен, но не до меня. Как всегда, впрочем. Вике же подробнее живописал. Но — без излишеств: пока все в шоколаде, замутить дела можно реально. Хотя тоже звонками особо не баловал. С головой, видать, в новые затеи ушел. Как бы момент не упустить. В силу этого срочно мне понадобился совет столичных косметологов, местные уже надоели. Всем знакомым и сотрудникам доложилась: стажировка в Америку на месяц подвернулась. Грех не воспользоваться. Там телефоны наши сотовые не срабатывают — система связи другая. Сама, так что, звонить буду. Денежки свои в кучку собрала — прилично оказалось. Если у Безуглова дела клеятся, то очень я ему полезной окажусь — когда еще свой холдинг продаст? А ложка к обеду дорога. Купила билет на самолет и отбыла. Без лишнего шума.

Безуглову о своем визите сообщать не стала — сюрприз. В аэропорту такси взяла, в гостиницу «Россия» отправилась. Знала, что он там проживает.

Добралась, оформилась. На стойке между делом спросила:

— А Безуглов Сергей Викторович в каком номере?

Девочка вдруг напряглась и в лоб так спросила:

— А вы ему кто будете?

Новенькое что-то! Ответила с достоинством:

— Сестра. Двоюродная.

Девочка вдруг за трубку телефонную схватилась, номер местный набрала:

— Иван Егорыч! Тут Безуглова этого, из Владивостока который, сестра приехала! Вот она, у стойки моей стоит!

Совсем ничего не понятно стало, но тревожно как-то. Через пару минут Иван Егорыч возле меня возник. Молодой, но с лысинкой уже. Голос вкрадчивый. Под локоток меня заботливо взял, к креслам отвел:

— Вы, Марь Алексеевна, не переживайте только.

А меня уже подорвало:

— Сергей! Что с ним?

— В аварию он вчера угодил. На такси ехал. Нам из Склифа позвонили — у него пропуск в гостиницу в кармане был. Вот мы за голову и схватились: родным сообщить надо как-то, а тут вас бог послал.

Я еле два слова связала:

— Он живой?

— Да бог с вами! Живой! Но тяжелый. Вы в больничку поезжайте, пойдемте на такси вас провожу.

Чувствовалось, что у клерка гостиничного камень с души упал. В машину меня усадил и вздохнул облегченно. У меня же все перевернулось. Сережечка, ты только живи! Не уходи от меня! На Вике женись! Только не умирай! Я рядом буду. Тихо. Только живи!

Таксист быстро домчал. Я во все стороны деньги совала — до врача сразу добралась. Дядька такой усталый, нейрохирург. Руки большие, в венах. Как он скальпель чувствует?

— Вы не переживайте сильно. Травма черепно-мозговая, средней тяжести. С жизнью совместимая.

Господи, по-человечески говорить разучился, что ли?

— Пока даже от хирургического вмешательства отказались. Хотя гематома приличная. Ну а так — ушиб плеча, долго болеть будет. Ну и ссадин немерено. Жить будет, в общем. Через пару дней скажу — как.

Утешил, называется.

— К нему можно?

— Без толку пока. Он без сознания.

— Что надо? Может, светил каких вызвать? Я в состоянии оплатить!

Хирург в этом месте обиделся слегка:

— Да мы и сами с усами.

Ладно, не журись, дядя. Тем не менее быстренько палату Сереге отдельную организовала. Лекарства всякие навороченные оплатила. Сиделку круглосуточную. Денег не считала даже. Отсчитывала и отдавала. Хирург хмуриться перестал:

— Вы, Мария Алексеевна, не суетитесь зря. Угрозы особой нет. Телефон свой оставьте. И мой запишите. Как в себя придет — вы первая узнаете. Оклемается! Парень крепкий.

Поехала в гостиницу. Руки тряслись. Как же ты так, Сережка? Вике пока решила не звонить — толку? Только перепугать. Как все определится, так сообщу. Девочка на стойке гостиничной спросила встревоженно: ну как? Ничего пока. Водки в номер себе заказала. Лет семь уже не пила. Но сейчас чувствовала, что другого спасения нет.

Телефон мне свой хирург напрасно дал. Я его заколебала просто. Ничего нового! Но через пару дней вдруг сам позвонил:

— Подъезжайте.

Сухо как-то сказал. У меня в душе снова все перевернулось. Сразу примчалась. Доктор хмурился:

— Пришел в себя. Операция вряд ли потребуется. Но…

Затянул паузу.

— Что но?!

— Амнезия у него. Полная потеря памяти. Так-то вот.

— В каком смысле?

— В прямом. Заново жить начинать надо. Силы вам потребуются. Не помнит ничего. И никого. Можете его посетить сегодня.

Я со страхом шла. Как же так — совсем ничего?

Безуглов в палате отдельной совершенно вменяемый лежал. Бледный очень только.

— Сережа, здравствуй!