Теория гибрида

— Я называю это блефом, — сказал он, подходя ближе.

Согнув пальцы, я почувствовала, как когти глубже впиваются в мышцы.

— Ты думаешь, я этого не сделаю? — Сказала я со смехом, который получился истеричным и немного сумасшедшим. Я знала, что теперь у меня почернели глаза, и чувствовала, как моя волчица воет у меня в голове, бьясь о ментальный щит, который установила. — Я давным-давно смирилась со своей смертью, Райан. Ты был чертовски уверен в этом.

Глава 22

Сиренити

Прежде чем я нанесла последний удар по собственному горлу, прилив тепла и осознания наполнил мое тело и разум, блокируя боль. Это остановило меня на полпути и выбило дыхание из моих легких.

Август…

Я чувствовала его. Он был здесь. Его тепло, его любовь и его ярость — я могла чувствовать все это. Ветер притягивал его ближе ко мне, брачные узы вели его, как маяк, и с ним были остальные — Атлас, Фауст, Меррик и Бастиан. Они были бы прямо там, с ним. Так близко, так чертовски близко, что я могла чувствовать их всех, приближающихся ко мне. Так что между мной и моей парой существовала связь, физическая привязанность. Мои губы растянулись в приторно-сладкой улыбке, когда я поняла, насколько облажались эти парни.

— Стойте! — Крикнул Райан. Не уверена, обращался ли он ко мне или к своим людям, но они все остановились. — Не двигайтесь, мать вашу, — предупредил он их. — Ты не мученица, Сиренити.

Дарклинги ничего для тебя не сделали. Ты им ничего не должна, не говоря уже о своей жизни.

— Ведешь себя так, будто тебе не все равно, дорогой папочка? Немного поздновато для этого, тебе не кажется? Ты забрал у меня жизнь. Ты забрал у меня все. Какого черта я должна слушать хоть слово из твоих лживых уст? — Я схватила Локсли и оттолкнула ее за спину, быстро прошептав: — Тебе нужно бежать…

— Я не могу просто оставить тебя здесь, — огрызнулась она в ответ.

Я не смотрела на нее и процедила сквозь зубы:

— Ты можешь и ты это сделаешь. Атлас ищет тебя, и он скоро будет здесь. Тебе нужно найти его и…

Прежде чем успела закончить, Райана отбросило в сторону. Карсону удалось протиснуться вперед, прежде чем кто-либо из мужчин смог схватить его. Как будто он двигался в замедленной съемке, вытаскивая оружие и направляя его сначала на Локсли. Он нажал на спусковой крючок, прежде чем мы успели пошевелиться, попав ей в плечо. Она закричала и отшатнулась, а секундой позже я почувствовала, как пуля пробила мою собственную руку.

— Я всегда знал, что ты гребаная шлюха! — Крикнул Карсон. Его пистолет выстрелил еще три раза, попав мне в грудь, и я почувствовала, как пули пронзают меня насквозь, как огонь. Его глаза были дикими и полными ненависти, которую я никогда до конца не понимала раньше. — Когда они придут за тобой, я буду ждать. Я хочу видеть их лица, когда они будут смотреть, как я медленно сдираю с тебя кожу…

Карсон сошел с ума. Райан кричал на Карсона, приказывая своим людям схватить его, пока он не убил меня. Я была нужна Райану живой, а Карсон собирался все испортить. Двое мужчин подошли к нему сзади, один из них обхватил его рукой за шею и сжал, в то время как другой сломал запястье, в котором был пистолет. Карсон закричал от боли и упал на колени. Такой человечный, такой хрупкий.

Воспользовавшись шансом пробраться сквозь хаос я развернулась, поскользнувшись на крови, залившей пол из наших ран, и схватила Локсли за руку. Я тащила ее за собой, когда мы бежали к двери. Локсли прошла первой, направляясь к лестнице. Я последовала за ней и услышала грохот тяжелых ботинок позади нас. Над нами возвышалось массивное цилиндрическое здание с огромным потолочным окном на самом верху, пропускавшим солнечный свет. Мы помчались на верхний уровень, пули летели и забрасывали цементные стены вокруг нас, в то время как Райан все еще выкрикивал ругательства.

Когда мы добрались до верхней площадки, шум снаружи стал громче, как и шум позади нас. Летели пули, и дротики вонзались в стены, когда мы отскакивали. Локсли протаранила дверь, распахнув ее, когда ослепительный солнечный свет ударил мне в глаза, на мгновение ослепив меня. Я не могу вспомнить, когда в последний раз подвергалась воздействию прямых солнечных лучей.

Локсли закричала, и я приоткрыла глаза, чтобы увидеть, как она сжимает свои в агонии. Проведя год в подполье, я могу понять почему. Мы все еще бежали так быстро, как только могли, прямо в хаос. Вокруг нас были волки, сражающиеся с другими волками, но все они выглядели одинаково. В тот момент мои чувства были рассеяны, поэтому было невозможно определить, кто есть кто. Я быстро слабела, пулевые ранения заживали, но недостаточно быстро.

Но среди сражающихся были не только оборотни, но и вампиры, и чернокнижники. Искры магии пронеслись в воздухе, поражая, казалось бы, случайных волков. Я никого из них не узнала. Все было окровавлено, и повсюду были разбросаны тела. Людей тоже. Так много мертвых людей с вырезанной половиной лица или полностью отсутствующими конечностями.

Резня.

Вампиры столкнулись лицом к лицу с оборотнями, и некоторые из них заметно вспотели и немного позеленели, что говорило о том, что они, вероятно, объелись зельем дневного света… что означало, что они были здесь с моими людьми. Все те пузырьки с зельем, которые я видела, как Бастиан и Кристоф упаковывали, — вот причина. Все это время они готовились к такой возможности. Я пришла к выводу, что это, должно быть, Ковен Ноктюрн во плоти.

У меня едва хватило сил почувствовать хоть какое-то облегчение от того факта, что они пришли за мной, что каким-то образом Август, должно быть, почувствовал меня через узы, и Атлас привел свой ковен, чтобы спасти меня. Я случайно оглянулась через плечо, когда вооруженные люди Райана приблизились к нам. Один из них держал пистолет направленным прямо в голову Локсли. Ужас окутал меня, и мир снова замедлился, когда я сделала выпад.

Вдалеке я услышала, как кто-то выкрикнул мое имя глубоким, знакомым голосом, который заставил мое сердце петь, но эта песня закончилась, не успев начаться.

Я услышала выстрелы задолго до того, как почувствовала жгучую боль от пуль, когда они пронзали меня насквозь. Мы с Локсли упали на землю, крича, когда брызнула кровь. Я насчитала восемь выстрелов. Все они вонзились в мое тело одновременно. Пули прожигали и разрывали плоть и мышцы, пара из них раздробила кость. Я слышала, как кричала Локсли, но слепящий белый солнечный свет и боль не позволяли отличить верх от низа. Мои силы быстро убывали, и я знала, что у меня недостаточно энергии, чтобы исцелить себя, только не от этого.

Я почувствовала, как Локсли тянет меня за подмышки, отчаянно таща по грязи. Снова приоткрыв глаза, я увидела, как к мужчинам, которые стреляли в меня, немедленно набросились оборотни Кровавой Луны. Позади них я увидела Райана в дверном проеме, наблюдающего за мной с явной яростью на лице, но он не потрудился выйти наружу. Как трус, которым я его знала, он выдержал зрительный контакт, когда протянул руку и схватился за дверь, закрывая ее, без сомнения, запирая своих людей снаружи. Карсона нигде не было видно.

— Локсли?! — крикнул кто-то, услышав приближающиеся шаги. Я почувствовала порыв ветра, прежде чем на нас упала тень. — Локсли! — повторил он. Я узнала этот голос. Он снился мне каждую ночь с тех пор, как меня забрали.

— Атлас! — Крикнула Локсли в ответ, на мгновение отпустив мои плечи. Я закричала, ударившись о землю, услышав проклятия Локсли, когда она снова поднимала меня. — Нам нужно убираться отсюда. В нее уже попало по меньшей мере девять или десять пуль…

— Почему она не выздоравливает?! — Прошипел Атлас. Я хотела посмотреть на него, но боль в моем торсе была слишком сильной. Я почувствовала, как моя собственная кровь забурлила в груди, подступая к горлу. — Сиренити! — отчаянно закричал он, но я не могла ответить.

— Они морили нас там голодом, — сказала Локсли. — Она не может исцелиться сама, но она все равно поймала пули, которые предназначались мне. Если она не сможет исцелиться, она умрет, Атлас.

— Детка, теперь ты у нас. Мы вытащим тебя отсюда, — выругался он, когда все, что я могла делать, это задыхаться и хрипеть. — Бастиан! — крикнул он.

Бастиан? Мое сердце воспарило, хотя разум затуманился. Мой колдун пришел за мной. Они все пришли. Они действительно были здесь, и скоро я буду…

В воздухе раздался еще один громкий выстрел, и что-то сильно ударило меня. Мое горло обожгло, когда я почувствовала, как кровь хлынула быстрее. Я подавилась этим, булькая, когда Атлас снова звал Бастиана, Меррика, Фауста, Августа, кто угодно. Он присел передо мной на корточки, когда Локсли мягко опустила мои плечи, но не имело значения, насколько нежной она была. Мне выстрелили в горло, и я должна была умереть.

— Детка, останься со мной! — Крикнул Атлас мне в лицо, закрывая руками мое горло, тщетно пытаясь остановить поток крови. Кровь не переставала течь сквозь его пальцы. Затем, поднеся одно из запястий к лицу, он разорвал кожу, его глаза стали черно-красными, как у демона. — Пей! — приказал он мне, тыча кровоточащим запястьем мне в лицо. — Сиренити, мне нужно, чтобы ты пила как можно быстрее!

Быстро собралось еще несколько теней, и последовала какофония проклятий. Мое зрение уже затуманилось, но я увидела момент, когда Меррик, Фауст и Бастиан опустились на колени вокруг меня. Руки коснулись моей кожи, удерживая меня, когда мое тело начало яростно дергаться.

— Бастиан, сейчас же! — Крикнул Меррик. — Сделай это, черт возьми, сейчас же!

Глаза Бастиана вспыхнули фиолетовым, ярче, чем я когда-либо видела прежде. Это было так, словно его глаза исчезли, и на их месте были две яркие звезды, которые были одновременно ужасающими и прекрасными. Цвет и свет вырвались из чернокнижника, и в считанные секунды мы были окружены магическим щитом. Я видела, как пули отскакивали от щита каждые несколько секунд. Глаза Бастиана оставались ярко-фиолетовыми, когда он держал его, стиснув зубы от силы, которая требовалась, чтобы сохранить его твердым.

Я быстро теряла кровь, и знала, что у меня осталось самое большее несколько минут. Возможно, у меня не будет даже этого. Моя голова откинулась в сторону, и Атлас был вынужден схватить мое лицо, прижимая запястье к моим губам. Его темные глаза были прикованы к моим, когда он кричал, чтобы я пила. У меня просто не было сил. Я чувствовала запах его крови и хотела её. Я жаждала этого, но не могла заставить себя впиться в него зубами. Я больше не могу управлять мышцами шеи и горла. Я была парализована.

Его кровь лилась мне в рот непрерывным потоком, но я не чувствовала ее и не ощущала вкуса. Мои остекленевшие глаза просто смотрели на Атласа, который беспомощно пытался спасти меня. Я слышала, как остальные кричали вокруг меня. Их руки были на мне, ощупывали меня, ласкали и трясли, но я ничего этого не чувствовала, и это было хуже всего. Если мне суждено умереть прямо сейчас, я хотела умереть, ощущая прикосновение мужчин, которых я любила, к своей коже. Я хотела умереть, зная, что их лица — последнее, что когда-либо увижу. Тогда я могу сказать, что оно того стоило.

Я поняла, что действительно люблю их — их всех. Атласа с его хитрыми ухмылками и модными костюмами. Он был властным и немного пугающим, но в нем была мягкая, чувственная сторона, от которой у меня сводило кончики пальцев на ногах. Он был обходительным, стильным и таким сексуальным, что иногда это причиняло боль. И он любил меня. Я чувствовала это своими гребаными костями и видела это написанным на его лице.

Затем был Меррик с его чертовски очаровательными подмигиваниями, раскатистым смехом и его глубоким, певучим голосом, который мог убаюкать меня и привести к удовлетворению и безопасности. Он был сильным и жизнерадостным, даже перед лицом такого сильного горя и душевной боли, которые большинство людей никогда не смогли бы пережить. Его способность любить и смеяться вызывала у меня благоговейный трепет каждый божий день, даже если большую часть времени я закатывала на него глаза, и его прикосновения казались мне родными.

Бастиан, я не предвидела его приближения. Он встал у меня на пути, как великий и ужасный ураган, которому я с радостью позволила бы поглотить себя целиком. Я бы утонула в его захватывающем присутствии и наслаждалась каждой секундой. Я хотела узнать о нем больше. Хотела увидеть его силу в действии и дать ему понять, как сильно его мягкие слова и добрые прикосновения помогли мне пережить некоторые из самых тяжелых моментов моей жизни. Он никогда не бросал меня, даже когда это могло бы значительно облегчить его жизнь.

А ещё был Фауст… Фауст с этими проницательными карими глазами и его опустошающей ненавистью, которая с самого начала превратила меня в пепел. Его страсть, которая, если дать ей волю, могла разрушать города. Его поцелуи сделали меня слабой, а его безжалостная честность заставила меня впервые в жизни кому-то довериться. Он не был идеален, но никто из нас не был таким, и мне это в нем нравилось. Я любила его. Я любила его так чертовски сильно, что это причиняло боль… А он даже не знал об этом.

Я уставилась в голубое небо, когда лицо моей пары вспыхнуло в моем сознании следующим. Эти золотистые глаза, эта порочная улыбка. Я хотела почувствовать его тепло еще раз, прежде чем покину это место. Я жаждала безопасности и уверенности его сущности, когда она смешивалась с моей. Август, оборотень, который был создан для меня и только для меня, моя пара. Моя любовь.

Где он был? Сначала я думала, что почувствовала его, но теперь ничего не чувствовала, только оцепенение, пустоту. Я слышала его голос, выкрикивающий мое имя, но теперь наступила тишина, если не считать звука моей собственной крови, вытекающей из моего тела и отдающейся в ушах яростным ревом.

В общем, я была готова умереть. Я столкнулась лицом к лицу с этой неизбежностью давным-давно, но всегда думала, что моя смерть будет от моих собственных рук. Я пообещала себе это, поскольку моя жизнь никогда не была моей собственностью, которую я могла контролировать. Я была во власти того или иного мужчины с тех пор, как себя помнила, но я всегда говорила себе, что они никогда не будут теми, кто окончательно сломит меня. И все же я была здесь, изрешеченная пулями, в то время как Райан Харкер заперся в том здании — в том учреждении, где Трикс все еще была заперта в камере.

Я подвела ее. Я не сдержала своего обещания, и она ждала, что я вернусь и вытащу ее. Из всего, что я сделала неправильно за свою короткую жизнь, об этом сожалею больше всего. Хуже того, она никогда даже не узнает почему. Она просто сидела бы там и чахла в ожидании меня, пока этот доктор-садист не высосал бы ее досуха, как и всех остальных.

Атлас отстранился, тяжело дыша, лицо его было смертельно бледным, затем в поле зрения появился Меррик. Он разорвал собственное запястье и прижал его к моему рту, загоняя свою кровь в мое изуродованное горло. Его бронзовые волосы были пропитаны кровью, и я лениво подумала, скольких людей он уже убил, чтобы добраться до меня. Он тоже кричал на меня, проклиная снова и снова, умоляя меня исцелить себя, умоляя не покидать его. Мое сердце разрывалось из-за него, а не из-за себя, потому что Меррик уже так много потерял, и теперь я бросала и его тоже.

Фауст был следующим, когда Меррик больше ничего не мог дать, с силой заменив запястье Меррика своим собственным. Я могла видеть Бастиана, стоящего за его плечом, глаза все еще пылали фиолетовым, все его тело вибрировало от силы. Фауст кричал, его когда-то шоколадно-карие глаза теперь были совершенно черными. На его лице было столько эмоций, когда он прижал запястье к моему рту, что я могла бы заплакать, если бы у меня были силы делать что-то еще, кроме как лежать здесь.

Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, когда я смотрела на вампира, который, как всегда думала, ненавидел меня, человека, который говорил мне такие ужасные вещи, который постоянно боролся со мной и отрицал то, что было прямо перед его лицом, что он плакал. Фауст плакал.

Багровые слезы прочертили дорожки на его щеках, когда он влил свою кровь мне в рот. Они капали мне на лицо, пока он умолял меня пить. Я могла слышать его, его глубокий голос, подбадривающий меня, но это было все равно, что слышать его из-под воды. Я умирала, я чувствовала это. Мое сердце почти замерло, и я была такой холодной, холоднее, чем должен быть любой вампир.

Боже, как бы я хотела пошевелиться. Мне так сильно хотелось протянуть руку и погладить его по лицу, вытереть слезы. Фауст не плакал, никогда. Но каким-то образом я сломала его. Я сделала это с ним.

Он наклонился вперед, крепко зажмурив глаза, когда наши лбы соприкоснулись. Еще больше его горячих слез упало на мое лицо, и я наблюдала, как его плечи затряслись от силы эмоций, вырвавшихся на свободу из клетки, в которой он все это держал. Мои собственные слезы текли по моим щекам, потому что я знала, что разобью сердце этому мужчине.

Той рукой, которая не была прижата к моим губам, Фауст схватил меня за волосы, обхватив ладонью мой затылок. Его губы были близко к моему уху, и я чувствовала его дыхание, когда он прошептал:

— Не смей оставлять меня здесь… — Его слова были сдавленными и хриплыми, наполненными таким страхом. — Черт возьми, не смей, блядь, оставлять меня здесь без тебя. Я не смогу… — Его плечи вздымались, когда он пытался отдышаться.

Я увидела, как чья-то рука легла на плечо Фауста, и, подняв глаза вверх, увидела, что это Атлас. Он наблюдал за мной с выражением ужаса на красивом лице. Он сжал плечо Фауста, и я могу поклясться, что увидела, как алая слеза скатилась по его щеке, скатываясь в темный загривок.

— Детка, пожалуйста… — Фауст умолял. — Я знаю, что был мудаком, и знаю, что у меня нет гребаного права, но мне нужно, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Я люблю тебя, глупая, очень глупая девчонка. Ты, глупая, безрассудная, чертовски красивая девчонка! — Его пальцы сжались в моих волосах, а голос превратился в шипение. — Тебе, блядь, нужно выпить, потому что, если ты уйдешь, я уйду тоже, ты меня слышишь?

Мое сердце ушло в пятки от решимости, прозвучавшей в этих словах. Если ты уйдешь, я уйду тоже. Он не мог иметь это в виду. Он не мог. Это просто не имело никакого смысла. Моя смерть всегда была своего рода неизбежностью или, по крайней мере, вероятной возможностью. Он должен был подготовиться к этому.

Однако я пыталась. Пыталась преодолеть это, пыталась бороться, но ничего не получалось. Я чувствовала, как их кровь наполняет меня, и мои конечности начали согреваться, но мое сердце билось слишком медленно. Ничто не пульсировало в моем теле, и вампир или нет, каждому нужно сердцебиение, чтобы жить.

— Бастиан! — Фауст зарычал, внезапно отрывая свое запястье от моего рта. Он сел и повернулся лицом к колдуну, который все еще держал щит. Вокруг нас бушевала битва, и если бы не его магия, нас бы поджарили. — Нашей крови недостаточно. Бастиан, ты должен, черт возьми, что-нибудь сделать, она умирает!

Я уставилась в небо, не в силах теперь повернуть голову. Я смотрела, как облака кружатся над головой за прозрачным потрескивающим куполом фиолетовой магии, и темнота начала подкрадываться к краям моего зрения. Осталось недолго.

— Что бы ты ни собирался сделать, это должно произойти сейчас! Я не слышу ее сердцебиения, — сказал Меррик. Я чувствовала его рядом со мной, прямо напротив Атласа. — К черту щит, и пропусти Августа, он нужен ей, — добавил он, и мое сердце подпрыгнуло так, что запульсировали ребра.

Через несколько секунд щит опустился, и звуки боя стали громче. Я слышала треск, крики, выстрелы и рев повсюду вокруг нас. Оборотни Кровавой Луны, вампиры Ноктюрна и ведьмы Найтингейл, все работали вместе, как одно целое, разрывая людей на части одного за другим. Но это не могло обойтись без потерь с обеих сторон.

Странное ощущение нахлынуло на меня. Внезапно мне стало тепло, а не леденяще холодно. Теперь мое дыхание стало более поверхностным, но я все равно уловила восхитительно знакомый аромат за несколько секунд до того, как лицо Августа появилось в поле зрения. Он смотрел на меня сверху вниз, скорчившись вниз головой, его длинные волосы свисали кровавыми спутанными прядями по плечам, капая на мою кожу. Его глаза, затуманенные слезами, лихорадочно блуждали по всему моему телу, и он дрожал.

— Нет, нет, нет, нет… — Он повторял это слово снова и снова, затем обхватил мою голову руками. Фауст ослабил хватку, но не отошел от меня. Он просто смотрел на Августа мрачными глазами и с опустошением на лице.

— Мне так жаль, что меня здесь не было, — пробормотал Август, приглаживая мои волосы. — Мне так чертовски жаль, детка. Мне следовало быть здесь раньше.

Это была не его вина. Это не было ни одной из их ошибок. Вина лежала исключительно на моих собственных плечах. Мне следовало подумать, прежде чем идти за Саванной в лес. Следовало понять, что это может быть только ловушка, но я была слишком глупой, слишком неопытной, чтобы осознать это, пока не стало слишком поздно для меня. Слишком поздно для всех нас.

Затем его лицо ожесточилось, ярость проступила на нем желтым светом. Я чувствовала, как его волк расхаживает взад-вперед, и именно тогда поняла, что Август голый. Должно быть, он переместился в тот момент, когда Бастиан уронил щит.

— Я собираюсь зарезать их всех, — прорычал он сквозь свои быстро удлиняющиеся зубы. — Я разорву Харкера на части и скормлю своим волкам, но голову оставлю напоследок, чтобы он мог посмотреть, как все это произойдет.

Я так сильно напряглась внутри. Я приказала своему телу двигаться, приоткрыть губы, чтобы могла говорить. Интересно, видели ли они по моим глазам, как яростно я сражалась, но чувствовала себя такой беспомощной. Предполагалось, что я буду могущественным гибридом, способным разрушать города. Я должна быть силой природы, и все же была здесь, истекая кровью, пока моя пара смотрела. Пока все они смотрели — все мои пары, потому что они были такими.

Они были моими, и я принадлежала им до моего последнего вздоха — моего последнего вздоха, который только что сделала.

Глава 23

Сиренити

Мои глаза распахнулись, когда крик сорвался с моих приоткрытых губ. Повсюду вокруг меня были яркие огни, фиолетовые, синие и белые огни, вибрирующие и пульсирующие энергией, которая пробегала по моей коже подобно электрическому току.

Пытаясь проморгаться от яркого света, я почувствовала себя невесомой. Все, что могу слышать, это удары, неистовые, ритмичные удары. Это звучало, как тяжелые удары барабана вдалеке. Боль заполнила каждую щель во мне — боль, тепло и энергия. Было так больно, что все, что я могла сделать, это закричать, запрокинув голову назад и крепко зажмурив глаза.

Я задалась вопросом, похоже ли это на смерть, и должна признать, что не думала, что это будет так больно. Честно говоря, я всегда представляла себе смерть умиротворенной, как засыпание и погружение в черноту до тех пор, пока не останется ничего. Я не была религиозным человеком, поэтому никогда не рассматривала идею какой-либо загробной жизни, но то, что чувствовала прямо сейчас, просто казалось несправедливым. Всей боли, которую была вынуждена терпеть на протяжении многих лет, разве этого не было достаточно?

Боль длилась всего несколько секунд, хотя, насколько я знала, это могло длиться недели или годы. Кто знал на самом деле, но в тот момент, когда она отпустила меня, я почувствовала, что падаю, вероятно, прямо в Ад. После всего, в чем я была виновата, это было наименьшее, чего заслуживаю.

Но я приземлилась не в огненное озеро лавы. На самом деле, совсем наоборот. Вместо этого меня обвили две сильные руки, потрескивающие фиолетовой магией. Я посмотрела в ярко-фиолетовые глаза на поразительном лице мужчины, которого любила, хотя даже не осознавала этого, пока не стало слишком поздно. Бастиан… Почему он здесь? Как он держал меня прямо сейчас?

Затем ужас наполнил меня, когда я пробежала широко раскрытыми глазами по его лицу и груди. Его рубашка была разорвана, на коже были брызги крови, а глаза были устрашающе яркими, светящимися изнутри. Я не понимаю. Он был…

— Mon cher, — нежно промурлыкал он, крепко прижимая меня к своей груди. — Прости, любимая, но нам пора идти. — Ветер развевал мои волосы, и я почувствовала, что мы движемся. Он бежал со мной на руках, и вдалеке слышала еще какие-то шаги позади нас.

На самом деле, я чувствовала запах и других тоже. Чувствовала запах нескольких вампиров, моих вампиров, и могла одновременно чувствовать запах своей пары. Как, черт возьми, это было возможно? Еще были крики, визг, рычание и выстрелы. Разве я не должна быть мертвой прямо сейчас? Я не понимаю.

— Бастиан, что происходит…

— Подожди, — процедил он сквозь зубы, обрывая меня, и просто побежал быстрее.

Я повернулась в его объятиях как раз вовремя, чтобы увидеть, что мы быстро приближаемся к зданию, из которого сбежала, казалось, целую жизнь назад, но знала, что это были считанные минуты. Это был высокий белый бункер с единственной стальной дверью внизу. Вокруг нас были разбросаны хижины, некоторые из них были вдвое ниже бункера. Я сразу поняла, где мы находимся. Все это время заключенные и вся эта гребаная операция были прямо у нас под носом.

Мы были на территории Стаи Красного дерева, и они все это время укрывали людей и их пленников. Они все тоже собирались умереть за это, я чертовски уверена в этом.

Мои чувства обострились, когда мы достигли двери и резко остановились. Мой мозг прояснялся, и я быстро пришла к выводу, что нет, я не мертва. Это был не Ад и не Рай. Я извивалась в руках Бастиана, пытаясь высвободиться, но он крепче прижимал меня к своей груди. Мы отошли в сторону как раз вовремя, чтобы Август с разворота ударил ногой в стальную дверь, которая застонала под силой удара. Затем он проделывал это снова и снова, пока дверь наконец не распахнулась.

Мы едва успели зайти внутрь, как меня подхватили. Атлас заключил меня в объятия, крепко прижимая к груди. Я чувствовала, как он дрожит, зарывшись лицом в мои волосы.

— Я думал, что потерял тебя… — грубо прошептал он. Он отстранился, прижимаясь своими губами к моим в обжигающем поцелуе. Я поцеловала его в ответ так же яростно, пока не почувствовала вкус крови на языке.

Меня оторвали от него, поставили на ноги и развернули, когда Фауст прижал меня к своей груди. У меня кружилась голова, а кожа все еще гудела, как живая проволока. Затем Фауст схватил меня за щеки, целуя крепко и быстро, прежде чем крикнуть:

— Никогда больше, черт возьми, не пугай меня так! — Затем он поцеловал меня снова, и снова, и снова. — Ты слышишь меня? Ты никогда не…

Я снова схватила его за лицо и удержала на месте, стараясь не привлекать внимания к алым слезам, блестевшим в его глазах, которые отказывались скатываться.

— Расскажи мне, что случилось, — торопливо попросила я. — Как я все еще здесь? Я чувствовала себя…

— Я перезапустил твое сердце, — сказал Бастиан, подходя к нам сзади. Я обернулась в руках Фауста и увидела, что он накинул фиолетовый щит на открытый дверной проем. Мои глаза расширились. Бастиан взял мою руку, мягко поднес к губам и сказал: — Я не был уверен, что это сработает, но должен был попробовать.

— У нас нет на это времени, — сказал Август, взбегая обратно по лестнице, по которой я поднималась ранее с пулями за спиной. Я даже не поняла, что он спустился туда раньше нас. Я была так поглощена остальными. Его глаза встретились с моими, полные ярости и страха. — Там внизу охрана, так что будьте чертовски готовы.

— Подождите! — Крикнул я, когда парни ускорили шаг. Они все тут же остановились, повернувшись ко мне лицом. — Я узнала, что доктор Беллами планирует сделать с моей кровью…

— Он тебе рассказал? — Недоверчиво переспросил Август. Остальные тоже выглядели потрясенными.

Я кивнула.

— В моей гибридной крови заложены планы по созданию таких, как я. Больше гибридов, но не только гибридов волка и вампира. С моей кровью Беллами сможет создать любого гибрида, какого захочет, и все эти годы он ждал пока я обращусь.

Глаза Бастиана расширились, пока он переваривал эту новую информацию.

— С какой целью? — спросил он.

Действительно, с какой целью. Беллами был психопатом. Предполагалось, что некоторые существа никогда не существовали, а если бы они существовали, то природа сама нашла бы к этому путь.

Горечь наполнила меня.

— Честно говоря, я не знаю, но у меня есть теория. — Ребята молчали, терпеливо ожидая, хотя у нас не было времени. — Так же, как оборотни верны своим альфам, я думаю, Беллами планирует использовать мою кровь на себе. Новому виду понадобится новый лидер…

— Но он всего лишь человек, — сказал Фауст с отвращением. — Старик.

— Возможно, это не имеет значения, если моя кровь будет делать то, что он хочет. Я даже еще не знаю пределов своей собственной силы. Если я снова попаду не в те руки…

— Так что насчет Харкера? — спросил Атлас. В его темных глазах были растерянность и гнев. — Харкер ненавидит дарклингов, зачем ему создавать новых?

— Он этого не делал, — сказала я с горькой улыбкой. — Беллами также лгал ему, действуя под видом превращения дарклингов в людей. Райан был не более чем рупором и банком, а также его первым подопытным.

Прежде чем они успели отреагировать на то, что я только что сказала, вдалеке раздался громкий металлический лязг, за которым последовал крик.

— Давайте двигаться, — сказал Атлас с тихим проклятием, прежде чем он, Фауст и Меррик рванули вперед.

Трикс… Мы шли за Трикс. Я оторвалась от Фауста и Бастиана и поспешила к лестнице. Никто не пытался остановить меня. Ступеньки были скользкими от крови и изрешечены пулевыми отверстиями, что заставило меня задуматься, сколько в этой крови было моей. Когда мы достигли нужного нам уровня, меня схватили за руку и дернули назад, уткнувшись в твердую грудь. Август был позади меня, и он немедленно зарылся носом в мои волосы, глубоко вздрагивая. Остальные побежали вперед, зная, что мы их догоним.

— Никогда больше, — прошептал он мне в волосы, его голос был низким, рокочущим рычанием, и я могла сказать, что его волк был готов разорвать кого-нибудь на части. Все, что я могла сделать, это прижаться к нему и позволить его теплу окутать меня, но это длилось всего несколько секунд. Нам нужно было продолжать идти, если у нас был хоть какой-то шанс выбраться отсюда живыми.

И Меррик, и Фауст прошли свой путь далеко впереди нас, и каким-то образом меня держали в хвосте нашей маленькой группы. Насколько я помню, я объяснила им, в какую сторону повернуть, но все коридоры здесь выглядели практически одинаково, за исключением грязной комнаты с клетками, через которую нам пришлось пройти.

Когда мы завернули еще за несколько углов, впереди послышались шаги. Мы едва успели приготовиться к полету пуль, как по меньшей мере десять человек, одетых в черное тактическое снаряжение, столкнулись впереди с Фаустом и Мерриком. Они были застигнуты врасплох настолько, что их пули прошли мимо цели, попав скорее в стены, чем в нас, и дав ребятам возможность раскрыться.

Каждый из них уложил сразу двоих мужчин, перегрызая им глотки быстрее, чем я успела моргнуть. Август набросился на другого, который попытался обойти его вплотную к стене. Я наблюдала, как моя пара повалила мужчину на землю и наступила ему на горло, легко раздавив его, и он мгновенно затих. Это было жестоко, но у нас больше не было времени на переговоры. Август уничтожил еще двоих мужчин, разорвав их на части, как будто они были сделаны из глины.

Теперь, когда я была полна вампирской крови и всей той магии, которую вложил в меня Бастиан, я чувствовала присутствие сотен заключенных. Запах их страданий был ошеломляющим, и я знала, что остальные тоже это чувствовали. Пока мы бежали, я наблюдала за Бастианом, который начал выпускать свою магию маленькими плотными шариками в дверь за дверью. Некоторые замки начали таять, оставляя двери незапертыми, но камер было просто слишком много, чтобы беспокоиться об открытии их всех сразу. Он убил столько, сколько смог, пока мы разбирались с еще несколькими вооруженными людьми, которые совершили ошибку, попытавшись напасть на нас сами.

Почти на автопилоте я разорвала горло последнему человеку, который бросил оружие и попытался сбежать по коридору слева от нас. Я схватила его за горло своими когтями, перерезав трахею прежде, чем он успел даже закричать. Затем, словно повинуясь инстинкту, я притянула его безжизненное тело к себе и вонзила клыки в его горло, позволив его крови хлынуть мне в горло. Я могла бы отказаться от взятия у него крови, но знала, что не могу позволить себе не сделать этого. Беллами и Райан были где-то в этом здании, и Трикс рассчитывала на меня. Все эти женщины рассчитывали на меня.

Насытившись, я свалила его труп в кучу. Парни побежали вперед, проверяя коридоры на наличие еще вооруженных людей. Август дал понять, что все чисто, и мы вшестером продолжали погружаться глубже, пока я не начала точно осознавать, где мы находимся. Мы были близко. Так чертовски близко к..

— Вы отпустите девушку, прежде чем я проделаю дырку в вашей голове, сенатор, — произнес чей-то голос, когда мы подошли к открытой камере. Это была единственная открытая дверь во всем коридоре, и каким-то образом я сразу точно поняла, чья это дверь. — Опусти пистолет, Харкер, — сказал он чуть более решительно.

Выпустив когти, я первой завернула за угол и заглянула в открытую камеру, мое сердце подпрыгнуло, когда я заметила Трикс в углу комнаты. Ее темные волосы растрепались вокруг лица, и она выглядела слишком худой. Следы от ударов покрывали обе ее руки и даже шею. Ее щеки были впалыми, а вокруг красивых глаз залегли темные круги. Но она была жива — она была здесь, живая, и я смогу починить ее снова. Просто сначала мне нужно было устранить несколько препятствий.

Райан Харкер крепко зажал голову моей кузины и приставил пистолет к ее виску. Его волосы были растрепаны, костюм заляпан кровью, а рука, сжимавшая оружие, заметно дрожала. Он свирепо посмотрел на доктора Беллами, у которого тоже был пистолет, направленный ему в лицо.

— Неприятности в раю? — Задумчиво сказала я, прислонившись к дверному проему. Я заставила себя выглядеть расслабленной, хотя это было совсем не так. Я хотела сделать выпад, но должна была перестраховаться. Не могу рисковать Трикс.

Оба мужчины удивленно подняли головы, как будто были слишком поглощены своей маленькой враждой, чтобы услышать, как я направляюсь в их сторону. Райан выглядел так, словно не был уверен, на кого хочет наставить пистолет, но в итоге остановился на Трикс, что было ошибкой.

— Скажи мне, что ты ей сказал! — Райан закричал на Беллами, его глаза были стеклянными и немного безумными. Пистолет звякнул у виска Трикс, но в ее глазах я не увидела страха, только мрачное принятие. Я слишком хорошо знала этот взгляд. — Я разнесу ей череп на куски. Расскажи мне, что ты сказал ей. Что ты скрывал, Беллами? Что я финансировал?

Я почувствовала, что парни собираются позади меня. Они не двинутся с места, пока я не дам им отмашку, но чувствовала, что они кипят. Это было самое близкое, что мы когда-либо видели от Райана Харкера, и было трудно не сказать «к черту все» и не вцепиться ему в горло. Но жизнь Трикс висела здесь на волоске, и я бы не стала рисковать ею. Я услышала скрежет металла и, даже не глядя, поняла, что Атлас, Фауст и Меррик срывают с петель еще пару дверей.

Испуганные крики раздирали воздух, когда заключенные женщины, без сомнения, прятались от разъяренных вампиров, врывающихся в их камеры, но затем по коридору послышались бегущие шаги, женщины пытались вырваться, несмотря на свое ослабленное состояние. Вероятно, в этом месте было еще больше уровней, которые нам еще предстояло исследовать, но мы должны были приберечь их после того, как разберемся с этим.

— Отдайте девушку, — повторил Беллами напряженным голосом. Я нахмурилась, наблюдая, как он наблюдает за Трикс. Почему он заботился об одной из своих пленниц? Почему именно эта?

— Удивительно, как быстро операция может развалиться, когда задействовано столько лжи, — сказала я с ухмылкой. — Давай, Док, расскажи этому куску дерьма свой глубокий темный секрет. Или ты расскажешь ему, или это сделаю я. В любом случае, никто из вас не выйдет из этой комнаты в том же состоянии, в каком вы пришли.

Я почувствовала, что Август стоит прямо у меня за спиной. Его когтистые пальцы сжали изгиб моей талии. Я чувствовала, как его тело вибрировало от потребности пойти за человеком, который превратил мою жизнь в сущий ад, но ценила его сдержанность. Нужен был сильный оборотень, чтобы устоять перед этим желанием.

— Ты совершаешь ошибку, девочка, — выплюнул в мою сторону Беллами. На этот раз эмоции наполнили его обычно спокойный и собранный голос. Он терял контроль над ситуацией, и он знал это. Поскольку все его охранники в настоящее время были заняты на поверхности, здесь не было никого, кто мог бы удержать его вне пределов нашей досягаемости. Он свирепо посмотрел на меня и сказал: — Ты даже не представляешь, какой прогресс ты собираешься разрушить…

— Мне не нужно выслушивать твой бред, старина. Я здесь для того, чтобы сжечь это место дотла, желательно вместе с тобой. — Следующим я повернулась к Райану. — Чего я не понимаю, так это твоей причастности ко всему этому. Ты ненавидишь дарклингов, и все же создаешь новых? — Я притворилась невежественной, сохраняя на лице любопытство, вытягивая это из Беллами с легкостью, которой даже не ожидала. Люди действительно иногда непостоянны.

Беллами начал смеяться, обрывая меня. Даже его пистолет на мгновение дрогнул, когда он перевел взгляд с Райана на меня.

— Ненавидишь дарклингов? — Он почти прохрипел, как будто это была самая смешная идея в мире. — Скажи им, Райан. Скажи им, почему ты их так сильно ненавидишь. Скажи им, кто ты… Кем ты был.

Райан не стал возражать против слов Беллами. Я ждала, что он признает это, хотя уже знала правду, отвратительную правду обо всем этом. Мне нужно было услышать это вслух. Нам всем нужно было это услышать.

— О чем он говорит? — Спросил Август через мое плечо. — Говори, Харкер! — потребовал он, в его тоне сквозило доминирование альфы. Я была удивлена, что Райан и Беллами не обосрались, услышав это.

Я внимательно наблюдала за Райаном и знала, что в его голове крутятся миллионы безумных мыслей. Он должен был понять, что выхода из этого нет. Он был разоблачен, и ему некуда было идти. Никто не придет спасать его, и уж точно не я, потому что знала правду. Знала, кто и что он такое, и это только подпитывало мою ярость и ненависть. Его глаза встретились с моими с другого конца камеры, когда я улыбнулась ему.

— Он вампир, — спокойно сказала я, поскольку, очевидно, никто другой не собирался этого делать.

Мои слова падали тяжело, казалось, эхом отражаясь от цементных стен. Шум снаружи камеры прекратился, когда последний из заключенных покинул этот уровень, и все, что я могла слышать, это стук наших сердец в тишине.

Я пожала плечами.

— Ну, я бы сказала, что он был вампиром, пока доктор Беллами не превратил его обратно. Разве не так, Райан? Ты пошел, тебя укусили, и ты не смог справиться с этим в темноте, поэтому позвал на помощь.

Райан моргнул, глядя на меня, не произнося ни единого чертова слова. Поэтому я сказала это за него, поворачиваясь лицом к своим парням, которые тоже собрались в дверях, не сводя глаз с врага.

— Док сказал мне правду, что, вероятно, было просчетом с его стороны. Я предполагаю, что он никогда не хотел, чтобы я покинула это место, что было его ошибкой. — Челюсть Райана была сжата так крепко, что я подумала, она может треснуть. — Он рассказал мне о твоем нападении. Как тебя обратили прямо перед твоим драгоценным выборным сезоном много лет назад. Как он пообещал, что сможет снова сделать тебя человеком — то же самое, что ты с тех пор сделал с бесчисленным количеством дарклингов. То же самое, что ты пытался сделать с моей матерью.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — выплюнул Меррик из-за моей спины. — Ты ебанный предатель, Харкер?

— Я никогда не был одним из вас, — ядовито возразил Райан. — Меня обратили против моей воли, поэтому я убедился, что исправил это. После того, как это так хорошо сработало на мне, я подумал, почему бы не исправить вас всех? Почему бы не полностью избавить мир от дарклингов и не вернуть старый мир, старые порядки до появления дарклингов, когда люди были на вершине пищевой цепочки? Если бы у меня это сработало, я бы делал это снова и снова, пока мир не очистился.

— Звучит знакомо, — с горечью сказал Фауст, прислонившись к стене в коридоре. — Напоминает мне о нескольких очень мертвых человеческих диктаторах, которые поднимались и падали только для того, чтобы оказаться опозоренными на страницах учебников истории. Все люди одинаковы. Все, что ты делаешь — это убиваешь и разрушаешь все, что считаешь хотя бы отдаленно угрожающим. Это жалко.

— Но ведь это не то, что произошло, верно, Беллами? — Спросила я, изображая замешательство. — Ты не хотел уничтожать дарклингов. Твой препарат, возможно, разрушил их ДНК и сделал их людьми, но это было только начало, не так ли? Ты на этом не остановился. Нет, тебе было слишком весело играть в Бога.

Райан в замешательстве посмотрел на Беллами, к моему большому удивлению.

— Это не все, во что он играл, — внезапно сказал Бастиан. Август отошел в сторону, позволив моему колдуну проскользнуть в комнату рядом со мной, и Бастиан встретился взглядом с доктором Беллами. Его рот был сжат в жесткую, сердитую линию, когда он окинул его взглядом с нескрываемым презрением. — Привет, Эстель. Мы повсюду искали тебя.

Я застыла.

Мы все замерли.

Что он только что сказал? Что за блядь он только что сказал? Я уставилась на них двоих, совершенно ошарашенная пустым взглядом Беллами. То, как его губы медленно приподнялись в понимающей ухмылке, а не в замешательстве или отрицании. Бастиан свирепо посмотрел на доктора, как и остальные ребята, когда до нас донесся совершенно новый запах.

Я почувствовала запах магии в воздухе за мгновение до того, как почувствовала потрескивание электричества. Даже Райан попятился, прижимаясь ближе к дальней стене, все еще держа дуло своего пистолета у головы моей кузины. Однако его взгляд был прикован к Беллами — или не Беллами.

Раздался резкий треск кости, от которого у меня внутри все перевернулось. Лицо Беллами исказилось, цвет его кожи потемнел. Его волосы удлинились, превратившись в длинные вьющиеся темно-рыжие пряди, доходившие до плеч. За считанные секунды он стал высоким и стройным, его жесткие черты под белым халатом превратились в женственные изгибы.

— Сиренити, отойди за меня, — пробормотал Август, дергая меня за руку, словно пытаясь увести из комнаты, но я вырвалась из его хватки, не в силах отвести взгляд. — Черт возьми, женщина, ты собираешься убить меня, — простонал он.

На наших глазах доктор Беллами превратился в красивую женщину со смуглой кожей, рыжими волосами и глазами, сияющими, как драгоценные камни, затем на ее полных губах появилась злая ухмылка. Я сразу узнала ее, поскольку встречалась с ней раз или два, когда была моложе, не говоря уже о том факте, что ее лицо было повсюду в Нок-Сити. Она была самой ненавистной соперницей Райана, все это время находясь прямо у него под носом.

Эстель Найтингейл.

— Ты лживая сука! — Райан вскипел, внезапно яростно отшвырнув Трикс в сторону. Она врезалась в цементную стену и рухнула на землю. Он направил оружие на Эстель, его рука так сильно дрожала, что было чудом, что он еще ни в кого не выстрелил.

Я немедленно бросилась к Трикс, метнувшись через камеру и упав на колени, в то время как Райан и Эстель были заняты друг другом. Трикс потянулась ко мне, хотя могу сказать, что у нее едва хватало сил двигаться самостоятельно. Я схватила ее в свои объятия, оттаскивая подальше от Райана, но прямо сейчас он не обращал на нас внимания.

— Я здесь…

— Рен…? — прохрипела она, глаза наполнились слезами. — Рен, мне больно…

Откинув назад ее вьющиеся черные волосы, чтобы я могла видеть ее глаза, прошептала, что все будет хорошо. Снова и снова успокаивала ее, пока она плакала, и проводила большими пальцами у нее под глазами.

— Я говорила тебе, что приду за тобой, не так ли? — Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова из-за прерывистых рыданий. — Теперь я здесь. Ты в безопасности, я обещаю. Нам нужно, чтобы ты…

— Я отведу ее, lass. — Я подняла глаза и обнаружила, что Меррик стоит над нами, зеленые глаза по-прежнему жесткие и настороженные, но он протягивает руку к моей кузине. — Давай, — торопливо подбодрил он ее. — Давай вытащим тебя отсюда.

С его помощью я осторожно поставила ее на ноги и позволила Меррику поддерживать ее вес, прежде чем он повел ее к двери, бросив на меня долгий взгляд, прежде чем они выбежали. Трикс прижалась к нему, и я подумала, помнит ли она его вообще. У меня даже не было времени поблагодарить его. Парни расступились перед ними обоими, прежде чем снова сомкнуть ряды, как только они переступили порог.

Я собиралась дать Меррику понять, насколько благодарна ему за то, что он только что сделал, потому что знала, что ему было нелегко оставить меня здесь с Райаном, но он знал, что мне нужно, чтобы Трикс была в безопасности. Возможно, он был одним из немногих, кто действительно понимал, насколько важно, чтобы то, что осталось от моей семьи, было в безопасности. Кроме того, у меня внезапно возникло ощущение, что Райан Харкер больше не был самой большой угрозой в комнате. Без своих дружков, которые могли бы защитить его, он был просто человеком с оружием.

— Я не понимаю, — сказала я Эстель, все еще едва способная осознать то, что видела. — Я знаю тебя всю свою жизнь, и от тебя пахло… от тебя пахло человеком.

Беллами был врачом моего детства. Тот, кто наблюдал за моим появлением на свет. Тот, кто лечил меня, когда я ранилась. Тот, кто понял, кем я была на самом деле, когда в меня стреляли. Все это время…

Глаза Эстель метнулись в мои, прежде чем она нетерпеливо закатила их.

— О, дорогая, у меня есть сила создать совершенно новый вид. Ты же не думаешь, что у меня нет способности маскировать свой запах? Ну же, милая.

— Это было заклинание, — сказал Бастиан. — Вроде того, что мы использовали на тебе, только… усовершенствованное. — Выражение его лица было смесью отвращения и благоговения одновременно, и я практически могла видеть, как винтики в его мозгу работают сверхурочно, пытаясь разгадать, как он пропустил знаки. Он работал на Эстель много лет, и все же она все это время могла прятаться в человеческой шкуре. — Я почувствовал это только потому, что много лет изучал чары, но это было бы практически незаметно для любого, у кого меньше опыта в такого рода магии.

Я вздрогнула, вспомнив, как заклинание чар Бастиана практически разорвало меня на части. Это было совсем не то же самое, что превращение. Чары были неестественны и запрещены по определенной причине. Требовался невероятно могущественный дарклинг, чтобы обладать таким контролем.

— Я знала, что есть причина, по которой держу тебя рядом, — сказала она ему, подмигнув.

Теперь поведение доктора Беллами полностью исчезло, осталась только Эстель, соблазнительная, хитрая ведьма. Она была великолепна, именно такой, какой я ее помнила, нестареющей и соблазнительной.

— Сенатор был средством для достижения цели. Им было легко манипулировать, и он предоставлял мне то, в чем я нуждалась, не вызывая подозрений. Но ты, Сиренити, ты — начало и конец всего этого.

— Значит, для этого ты создала меня? — Я сплюнула.

Я отказывалась смотреть на Райана, но чувствовала его пристальное внимание. Его дрожащий пистолет был направлен на ведьму, но я была уверена, что даже он понимал, что это бессмысленно. Он был психопатом, но не идиотом.

— Когда моя мать заболела, это было потому, что ты забрала ее волка, а он не захотел оставаться в стороне, не так ли? Это вы лечили ее, доктор Беллами. Это вы позаботились о том, чтобы она забеременела мной. Жена самого влиятельного человека в Нок-Сити — беременна гребаным гибридом. — Я истерически рассмеялась. — Все это время я просто думала, что ты сумасшедшая. Ты сделала меня тем, кто я есть, Эстель. Ты сыграла в Бога и победила, не так ли?

Все это время я задавалась вопросом, что, черт возьми, со мной произошло, и почему я такая, какая есть, но все это было просто одним большим экспериментом. Тот, который сработал именно так, как она задумала. Я была гребаным прототипом.

Когда она просто подмигнула мне с довольной улыбкой, я сказала Атласу и Фаусту:

— Приструните эту сучку. Мне надоело играть в эту игру.

Они двинулись немедленно, так быстро, что казались размытым пятном. Эстель попыталась отступить, но деваться ей было некуда. Бастиан взмахнул рукой, накрывая дверной проем своей магией, как щитом, удерживая нас всех внутри.

Фауст и Атлас крепко держали ее за руки. Она лишь немного сопротивлялась, но они были намного сильнее ее, и она знала это. Чернокнижники и ведьмы все еще обладали силой людей, вот почему рукопашный бой обычно не был их сильной стороной. Хотя я знала, что Бастиан может постоять за себя, он все еще полагался на свою магию, чтобы сохранить преимущество. По силе, которую я увидела в щите, который он воздвиг над нами, я поняла, что Бастиан был более могущественным, чем показывал.

— Посмотри на себя, — сказала она, качая головой и прищелкивая языком. — Эти мальчики в твоем полном распоряжении. Я знала, что однажды ты станешь могущественной, но это превзошло все мои ожидания. — Она взглянула на Атласа. — Хотя не могу винить тебя.

У Эстель были соблазнительные, игривые манеры, и это было трудно совместить с грубоватым, стойким доктором, которого я знала всю свою жизнь. Он был идеальной маскировкой.

— К сожалению для тебя, ты не так умна, как думаешь. Ты думаешь, что разгадала все мои грандиозные планы, но это только начало. Я не настолько сумасшедшая, чтобы не понимать, что умру в этой комнате, милая. Но ты уже сделала за меня половину работы. Я старше, чем ты думаешь, и долгое время была готова умереть, но уйду, зная, что оставила свой след.

— Предполагалось, что ты уничтожишь их, — сказал Райан, кипя от злости. — Больше никаких дарклингов, и точка. Таков был уговор. Я не принимал участия в том, что бы это ни было. Я…

Я переместилась еще до того, как приняла решение. Мои пальцы сомкнулись на его горле меньше, чем за один удар человеческого сердца. Его тело ударилось о стену с такой силой, что могу поклясться

, бетон треснул. В его глазах вспыхнула боль.

— Ты не можешь говорить. Ты и так причинил достаточно вреда своим ядовитым ртом. Двух десятилетий послушания хватило бы на десять жизней. Теперь ты должен выслушать меня, Райан. Теперь ты должен выслушать меня…Папа.

В комнате стало тихо, и мужчина в моих объятиях замер. Это слово было подобно яду на моем языке, когда каждое воспоминание о том, как его кулаки били по моей плоти, промелькнуло в моей голове. Я наблюдала, как его лицо полностью побледнело, и это было не из-за того, что я держала его за горло. Он не мог говорить, не мог лгать или отрицать это. Он ничего не мог сделать, кроме как посмотреть мне в глаза, когда наконец узнал правду. Я могла сказать, что он не хотел в это верить. Я тоже не хотела в это верить, но поверила Беллами. Поверила Эстель.

Эстель засмеялась, но это продолжалось недолго, прежде чем я услышала глухой удар, и она замолчала. Нужно будет поблагодарить моих вампиров позже.

— Меня тошнит от осознания того, что в моих венах течет твоя кровь, Райан. Что какая-то часть тебя живет во мне. Ты забрал мою мать, ты причинил боль моему брату и кузине. Ты забрал мою жизнь! Ты заставлял меня чувствовать себя никчемной так чертовски долго, и все это время ты считал Элоди шлюхой, действовавшей за твоей спиной и родившей ребенка от вампира… Но это был ты!

Я вытянула свободную руку, указывая на Эстель, которая просто улыбалась нам двоим.

— Она сделала меня тем, кто я есть, пока еще была внутри своей матери. Она взяла твою вампирскую ДНК, прежде чем изменить тебя обратно, а потом подождала, пока не пришло время, и убедилась, что я стала тем, кем она хотела. О, но я была сволочью, верно? Я была чудовищем!

Райан выглядел так, словно его вот-вот вырвет. Я слышала тяжелое, учащенное биение его сердца, когда сильнее надавила на пульс. Его лоб теперь был покрыт потом, светлые волосы засалены и прилипли ко лбу. Таким растрепанным я его никогда не видела. Я видела, как он ищет на моем лице свои собственные знакомые черты, и отчаянно надеялась, что он их не найдет.

— Сиренити, я… — начал было он, но я сдавила ему дыхательные пути, оборвав его и заставив задохнуться. Не хочу слышать ничего из того, что он собирался сказать. В любом случае, это было бы еще большей ложью. Не хочу слышать, как он умоляет сохранить ему жизнь или умоляет меня понять. Не хочу оправданий за то, что он сделал со мной. Он насиловал меня многими способами, и это чуть не убило меня.

— Я так долго мечтала об этом дне, и теперь, когда он настал, должна признать, что это немного разочаровывает. — Я с отвращением сморщила нос. — Думала, ты будешь сопротивляться сильнее, чем сейчас, но это больше не имеет значения, Райан. Тебе следовало остаться вампиром, потому что теперь ты умрешь. Я собираюсь разорвать твое тело на мелкие кусочки и похоронить твои останки там, где их никто никогда не найдет. Просто хочу посмотреть в твои глаза, когда ты поймешь, что сотворил все это со своей собственной плотью и кровью. Хочу посмотреть, как ты вспоминаешь те времена, когда прикасался ко мне своими руками и когда ты сказал, что покажешь мне, каково это, когда тебя трахает настоящий мужчина.

Громовое рычание разнеслось по комнате, и я немедленно почувствовала ярость Августа через связь. Почувствовала, как он медленно придвигается ближе, потребность сорвать голову Райана с плеч была такой сильной, что он вибрировал от этого. Я не рассказывала ребятам об этой части моего прошлого, но он не прикоснулся бы к Райану, если бы я ему не сказала. Никто из них не стал бы. Они знали, что мне это нужно. Это должна быть я.

Теперь Райан ерзал, и слезы текли у него из глаз по покрасневшим щекам. Несколько кровеносных сосудов лопнуло у него на шее и на лбу, когда он отчаянно царапал мои руки, но ничто из этого меня не остановило. Я насытилась не только кровью моих вампиров, но и кровью мужчин, которых мы оставили умирать в коридоре. Я была сильной и могущественной. Он больше не мог причинить мне боль.

— Мир забудет о твоем существовании, и я тоже.

Его глаза расширились, а тело застыло, когда из его разинутого рта хлынула кровь. Мне почти не потребовалось усилий, чтобы вонзить кулак прямо в его грудную клетку — мимо мышц, тканей — прямо в тот сморщенный, почерневший орган, который он называл человеческим сердцем. Я позволила ему почувствовать агонию этого на несколько мгновений, позволила боли проникнуть в меня, чтобы могла увидеть это в его глазах. Затем сжала его сердце в кулаке и потянула, вырывая его из груди, прежде чем зажать между нами, нависнув над его пораженным лицом. Его сердце стукнуло раз, другой, а затем последний третий раз в моей хватке, прежде чем обмякло и замерло.

Свет покинул глаза моего отца, его челюсть отвисла, хватка на моих руках ослабла, и его тело безвольно повисло у забрызганной кровью бетонной стены камеры. Потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы осознать тот факт, что он мертв.

Он ушел.

Действительно, на самом деле исчез.

Внезапно он превратился в труп — ни единой искорки жизни в этих злых глазах. Я бросила его тело на пол в луже его собственной крови, затем повернулась лицом к остальным в комнате. Август был там, и как бы мне ни хотелось вести себя так, будто меня ничего не беспокоит, в ту же секунду, как я встретилась с ним взглядом, упала в его объятия.

Моя пара провел рукой по моим волосам, прижимая меня к своей груди.

— Ты молодец, детка, — сказал он так тихо, что это предназначалось только мне. — Ты чертовски хорошо справилась.

Я позволила себе оставаться в его объятиях всего несколько секунд, позволяя его успокаивающему аромату окружить меня и успокоить, затем глубоко вздохнула и отступила. Август придвинулся ко мне, расширив свою мощную стойку и скрестив руки на груди. Он все еще был таким же голым, как в день своего рождения, но в каком-то смысле это делало его только более пугающим и еще менее человечным, чем он уже был.

— Скажи только слово, и ее голова покатится, — пробормотал Атлас, встречаясь со мной взглядом. Казалось, они с Фаустом были в нескольких секундах от того, чтобы взять это дело в свои руки.

— Как бы трогательно все это ни было, ты планируешь вырвать и мое сердце? — Почти лениво спросила Эстель. Ее голос звучал скучающе, но могу сказать, что это было натянуто. Ее сердце билось слишком быстро.

— Полагаю, я могу убить тебя. Могу приказать Атласу и Фаусту оторвать тебе руки и позволить медленно истекать кровью по всему полу. — Должна признать, это было заманчиво. Хотелось увидеть, как эта женщина испытывает боль. Просто казалось, что смерть будет слишком быстрой для нее. После того, что она натворила, ей нужно было страдать.

— Как я уже сказала, ты уже выполнила за меня всю работу. Даже если ты убьешь меня прямо сейчас, ты уже выпустила в мир моих гибридов. — У меня внутри все сжалось, когда ее улыбка стала шире, а глаза заблестели. — Разве не ты говорила, что природа всегда находит выход?

Заключенные… Черт возьми!

Должно быть, она увидела понимание в моих глазах.

— Ты здесь, чтобы освободить их, не так ли?

— Как ты это сделала? — Я сплюнула. Атлас и Фауст потянули ее за руки, и я услышала, как хрустнуло одно из ее плеч. Это должно было быть больно.

Я не понимаю. Она сказала, что ей нужна моя кровь, чтобы производить больше гибридов, начиная с младенцев. Чтобы изменить взрослого дарклинга, ей нужна была гибридная кровь. Но эти женщины были здесь уже много лет.

— Я лечила тебя всю твою жизнь. Все эти швы, все эти сломанные кости, которые оставил тебе Райан. У тебя было много крови за эти годы, Сиренити. Я только и ждала, чтобы забрать тебя обратно, когда ты наконец обратишься, чтобы я могла исправить недостатки моей сыворотки. Какими бы несовершенными они ни были, ты выпустила в мир первых моих гибридов, даже не подозревая об этом. Хотя им может потребоваться несколько лет, чтобы осознать, кто они такие, но когда они это сделают, те, кому удастся пережить перемены…

— Ты гребаная психопатка, — процедил Атлас сквозь зубы. Затем он потянул сильнее, когда Фауст потянул ее плечо назад. Я услышала, как хрустнула ее кость, и она закричала, это прозвучало музыкой для моих ушей.

— Я не собираюсь убивать тебя, Эстель. Здесь слишком многое произошло, и тебе придется публично ответить за свои преступления.

Теперь, когда Райан мертв, а Карсон, вероятно, спасается бегством, как трус, которым он и был, мы не могли позволить себе убить Эстель. Мы не были монстрами, какими нас считали люди. Все еще требовалась надлежащая процедура, и если бы мы убили ее сейчас, люди расценили бы это как акт дикости. Конгрессмены, политические представители и богачи, которые помогали Райану финансировать эту операцию, попытались бы скрыть это, но я не собиралась им этого позволять. Если бы я это сделала, Райан и Беллами стали бы мучениками и дали людям еще больше причин восстать против нас. Нет, я не собираюсь превращать их смерти в оружие против нас. Мир собирался узнать, что именно происходило в этих камерах. Я собираюсь раскрыть все это дело.

— Это не будет иметь значения, — выплюнула Эстель. — Я уже сделала свою работу. Это только вопрос времени, когда граница между видами будет стерта. Было так легко привлечь Стаю Красного Дерева на свою сторону. Люди думали, что мы прореживаем популяцию дарклингов, извлекая их ДНК и делая их людьми, но оборотни знали правду с самого начала.

— Я услышала достаточно, — Я уже это поняла. Я посмотрела на Бастиана, который смотрел на Эстель глазами, полными предательства. Он доверял этой ведьме. Он работал с ней, поддерживал ее и верил в нее годами. — Ты можешь убедиться, что она не сможет покинуть эту комнату? — Спросила я.

— Мы должны убить ее сейчас. Она предала всех нас и не заслуживает второго вздоха. — Я никогда не видела его таким кровожадным. Магия потрескивала на кончиках его пальцев, а он все еще не отводил взгляда от матроны Найтингейл.

Я положила руку Бастиану на плечо и сжала.

— Она получит по заслугам, я клянусь. Но мир должен увидеть, что здесь произошло. Я отказываюсь делать из нее мученицу и давать людям повод восстать против нас. Ее нужно судить и наказать публично.

То, как мы справились с этим, создало бы прецедент и определило бы исход беспорядков, происходящих по всему Нок-Сити. Пока что ведьма будет жить.

Бастиан испустил долгий, кажущийся болезненным вздох. Его плечи опустились, и он оторвал взгляд от Эстель, чтобы посмотреть на меня.

— Я свяжу ее, но нам нужно запереть ее в этой камере, пока мы не сможем безопасно перевезти ее.

Мне не хотелось оставлять ее одну, поэтому я предложила кое-что другое.

— В этом здании есть комната, где они хранят мою кровь. У них там тоже хранятся флаконы с этим подавляющим препаратом. Я видела это перед побегом. Я бы чувствовала себя в большей безопасности, если бы мы накачали ее дозой и нейтрализовали ее магию настолько, насколько сможем, не убивая ее.

— Удачи тебе с этим, — протянула Эстель. — Сейчас тебе лучше перерезать мне горло.

— Смерть была бы слишком добра к тебе, сучка, — сказал Фауст, снова дергая ее за руку и заставляя всхлипнуть ее приоткрытые губы.

— Мы не можем рисковать, убивая ее, — сказал Август. — У нас было слишком много пропавших оборотней, которые оказывались мертвыми после того, как их накачивали этим наркотиком. Она нужна нам живой, если мы собираемся раскрыть это дело.

Эстель открыла рот, без сомнения, чтобы подразнить меня еще немного, но так далеко она и не зашла. Это было похоже на замедленную съемку, когда она закричала, ударившись головой о бетонную стену. Моя челюсть отвисла одновременно с ее телом. Она рухнула на пол, не мертвая, но вырубленная к чертовой матери.

Все взгляды обратились к Фаусту. Он двигался так быстро, что я едва успела это заметить. Все, что я могла сделать, это моргнуть, но он просто пожал плечами.

— Эта сучка слишком много болтала, а у нас полно дел.

Я растерянно рассмеялась, уставившись на Эстель на полу.

— Я имею в виду, ты не ошибаешься, но…это ее не убьет, не так ли? — Я действительно надеяюсь, что нет. На данный момент она нужна нам живой.

— С ней все будет в порядке. Я думаю, это прозвучало хуже, чем было на самом деле, — сказал Бастиан с невольным весельем, затем прищурился, глядя на Фауста. — Безрассудный засранец.

Фауст просто закатил глаза, невозмутимый, как обычно. То, чего этому вампиру не хватало в тактичности, он наверняка восполнил уверенностью.

— Все эти женщины… — Сказала я, и все четверо повернулись ко мне лицом. То, что сказала Эстель, начало доходить до меня — последствия этого. Мое сердце ушло в пятки. — Ты думаешь, она превратила Трикс в гибрида, как остальных?

Атлас подошел ко мне.

— Пока нет способа узнать. Но Локсли все еще пахла как дампир. На самом деле, ее запах был слабее, чем должен быть. Он все еще был там, но в нем было что-то неправильное.

— Я нашла ее на другом этаже. Она была в клетке, похожей на ту, в которой умерла моя мама. Не уверена, но думаю, что заключенные в этих камерах были единственными, кого изменили. Думаю, что те, кого они держали в этих клетках, были теми, кого Эстель показывала Райану и их благодетелям. Хотя ты прав — от Локсли нехорошо пахло. Я заметила это еще до того, как мы сбежали. Теперь она пахнет как человек. Я думаю, они взяли большую часть ее вампирской ДНК и изменили ее, но не довели дело до конца.

— Что нам прикажете делать с остальными заключенными? В этих тоннелях должно быть по меньшей мере еще сотня ячеек, и готов поспорить, что в каждой из них внутри есть гибрид, — сказал Август.

— Ты же не предлагаешь оставить их здесь… — Фауст зашипел на него.

— Конечно, нет, — отрезал Август. — Но ты слышал Эстель. Их освобождение создаст хаос.

— У нас нет выбора, — сказала я наконец. Все ребята посмотрели на меня, хотя Фауст все еще свирепо смотрел на Августа. — Мы должны освободить их. Ни одна из этих женщин ничем не отличается от меня. Они гибриды, как и я, и я причина, по которой они здесь в первую очередь. Если мы откажемся их отпустить, тогда вы могли бы с таким же успехом найти и мне камеру.

Мои слова были встречены тишиной, пока мы все стояли в растерянности. Мы все знали, что нужно было сделать. Эти женщины заслужили свою свободу, независимо от того, что им было навязано. Никто из них не должен расплачиваться за преступления Райана и Эстель. Мы разберемся с последствиями, когда придет время, но я не позволю никому из них снова оставаться взаперти.

— Я запру эту сучку внутри, — сказал Бастиан, нанося удар ногой в туловище Эстель. Фауст удивленно и восхищенно поднял бровь, глядя на чернокнижника.

Я кивнула в сторону трупа Райана.

— Значит, мы его оставляем? — Мне все еще хотелось разорвать его на мелкие кусочки и развеять их по ветру, но решила, что с этим придется подождать. Не похоже, что он собирался куда-то уходить.

— Пока. Давай оставим его гнить. По крайней мере, пока не решим, что делать с Эстель, — сказал Атлас.

Мы вышли из камеры, и Бастиан задержался. Я направилась по коридору, когда он закрыл тяжелую дверь, его магия потрескивала под его пальцами, когда фиолетовый щит охватил всю комнату, прямо сквозь цементные стены. Он создавал клетку, запирая ее внутри, и скоро она проснется рядом с гниющим трупом Райана. Может быть, мы бы оставили ее там на несколько дней…

Я повела ребят по коридорам, возвращаясь по своим следам, считая их, пока мы не достигли маленькой медицинской палаты, в которую меня водили каждый день последние пару недель. Металлический стол все еще был залит моей кровью после того, как я воткнула этот стержень себе в горло. Август зарычал от запаха крови, и я почувствовала, как он оглядел меня с головы до ног, как будто все еще не был уверен, что со мной все в порядке.

Я направилась прямо к стеклянному шкафу у стены. Пробив его насквозь, стекло разлетелось вдребезги и дождем посыпалось на меня. Десятки красных флаконов аккуратно стояли на полках, и я схватила их все, сбросив на пол, моя кровь растеклась повсюду. Я даже уничтожила флаконы, наполненные прозрачной таинственной жидкостью, и сохранила только один, передав его Бастиану, когда он вошел мгновение спустя, и положил флакон в карман. Нам нужно было всё изучить, и нам нужны были все доказательства, которые мы могли собрать.

Вдалеке я услышала треск и стон стали, за которым последовали женские крики, эхом разнесшиеся по коридорам. Атлас и Фауст вышли из комнаты и начали освобождать пленников одного за другим. Уничтожив флаконы с кровью, Бастиан, Август и я присоединились к ним в коридорах, и мы впятером прочесали каждый этаж в поисках тех, кого упустили.

Женщины, вышедшие из камер, были усталыми, изможденными и почти умирали с голоду. От всех них исходил… отвратительный запах. Определенно не человек и тоже не знакомый, но я не могла перестать думать об этом прямо сейчас, пока каждый пропавший дарклинг снова не будет в безопасности. Потребовалось некоторое время, чтобы уговорить некоторых из них выйти, особенно тех, кто узнал мое лицо, но в конце концов мы их вытащили. Некоторых женщин даже пришлось выносить другим заключенным, потому что они были либо без сознания, либо слишком слабы, чтобы ходить.

После того, как мы убедились, что камеры очищены, мы направились к выходу, и я просто надеюсь, что щит Бастиана продержится до тех пор, пока мы не сможем связаться с соответствующими властями. Надеюсь, что мы сможем убедить остальной клан Найтингейл в том, что за всем этим стоит их матрона. Я уже знала, что нас встретят с недоверием или прямым отрицанием. К счастью, Бастиан был уважаемым чернокнижником, и его показания оказались бы бесценными.

Мы добрались до верха и выбрались из бункера под слепящее солнце, когда заключенные вышли и скрылись за деревьями. Некоторые из них просто рухнули на землю, рыдая от солнечного света, ласкавшего их кожу, но некоторые женщины зашипели, шарахаясь от солнца и прячась в тень ближайших деревьев. Я прикрыла глаза, затем услышала, как Атлас и Фауст ругаются позади меня. Интересно, сколько еще у них осталось времени, прежде чем действие дневного зелья закончится. Они израсходовали там, внизу, очень много энергии.

Бастиан повернулся лицом к зданию, и его глаза начали светиться ярко-фиолетовым. Он поднял руки, и массивный фиолетовый щит начал окружать весь бункер. Он был тонким, но, вероятно, почти непроницаемым. Когда он опустил руки, то слегка отшатнулся, его кожа приобрела пепельный оттенок.

Я уже собиралась подойти к нему, когда услышала знакомый голос, от которого мое сердце тут же ушло в пятки.

— Рен! — Мои глаза расширились, когда я отвернулась от бункера. — Рен! — снова крикнул мой брат.

— Шон! — Я сорвалась с места в стремительном беге по направлению к нему. Он бежал прямо ко мне, одетый в пару рваных шорт, которые, похоже, принадлежали не ему. Он был с ног до головы покрыт кровью, порезами и грязью, но мне было все равно.

Я врезалась в своего брата, и он подхватил меня, когда я зарылась лицом в его растрепанные светлые волосы.

— О боже, ты здесь! — Теперь я рыдала, плечи сильно тряслись, и он заставил меня замолчать, несколько раз проведя ладонью по моим волосам на затылке. — Ты здесь..

— Я здесь, — сказал он, крепко обнимая меня.

Я не могла в это поверить. Спустя столько времени, после недель наблюдения за его борьбой, пойманный в ловушку и потерянный в собственном разуме, он был здесь. Он говорил, и он был… свободен.

Я отстранилась, схватив его за щеки, просто чтобы убедить себя, что он настоящий.

— Как? — Он понял, что я имела в виду.

Он слабо улыбнулся мне — улыбкой, которую я не видела больше года.

— Я не знаю, что они вкладывали в меня, но не мог это контролировать. Рен, ты должна понять, я не мог это контролировать.

— Но теперь все кончено? — Спросила я. Я хотела, чтобы он знал, что не виню его ни за что. — Теперь с тобой все в порядке? Шон, я… — Мне нужно было, чтобы с ним все было в порядке. Даже если бы все остальное пошло насмарку, мне нужно было, чтобы с Шоном все было в порядке. — Черт возьми, Шон, я думала, ты умер! И когда ты был у Кристофа… Я больше не могла видеть тебя в твоих глазах. Как будто ты просто ушел нахуй. Это было едва ли не хуже.

Он выдавил дрожащую улыбку, которая не совсем соответствовала его взгляду, и это так сильно напомнило мне мою маму, что мое сердце на мгновение сжалось.

— Тебе придется приложить гораздо больше усилий, если ты хочешь избавиться от своего старшего брата. Я здесь, и больше не покину тебя, обещаю.

Глубоко вздохнув и неуверенно рассмеявшись, я сумела заглянуть через плечо Шона, наконец заставив себя осознать все это. Вместо хаоса и резни, которые мы видели перед тем, как скрыться в бункере, там были тела. Десятки тел. Кровь окрасила луговую траву, и ее аромат пропитал воздух, но на этот раз запах не соблазнил меня. Нет, это было что-то совершенно другое.

В грязи виднелись следы шин, как будто отсюда в спешке уехал большой автомобиль, а деревья были изрешечены пулевыми отверстиями. Присмотревшись повнимательнее, я могу сказать, что подавляющее большинство жертв были людьми, к моему огромному головокружительному облегчению. У меня было такое чувство, что многие из них сбежали, вероятно, обратно в город.

Я почувствовала, как остальные подошли ко сзади, Август положил руку мне на плечо. Я развернулась, тут же снова уткнувшись лицом ему в грудь. Он прижал меня к своей коже, и я почувствовала, как он глубоко вдохнул, словно смакуя мой запах.

— Нам пора возвращаться в дом стаи. Я почти уверен, что зелье дневного света начинает ослабевать.

Я посмотрела мимо него туда, где стояли Атлас и Фауст, их лица были еще более пепельными, чем обычно, и они сильно потели под палящим солнцем, выглядя невероятно неуютно. Локсли, к моему удивлению, встала с ними. Я задавалась вопросом, куда она делась во время боя, наверняка она была недостаточно сильной. На самом деле, на поляне вообще осталось не так много вампиров, поскольку большинство из них, вероятно, были ослаблены солнцем. В основном остались бета Кровавой Луны.

— У меня больше нет с собой флаконов, — сказал Бастиан, поморщившись. Он тоже выглядел не слишком хорошо. Он израсходовал слишком много энергии за такое короткое время, было чудом, что он все еще стоял. Но ему удалось выдавить легкую улыбку, бросив взгляд на гримасничающего Фауста. — Но даже если бы я это сделал, уверен, что они скорее сгорят до хрустящей корочки, чем съедят больше, чем уже съели.

Фауст просто уставился на чернокнижника, в то время как Атлас приобрел еще более глубокий оттенок зеленого. Я никогда не была так благодарна, как в тот момент, что я гибрид и, следовательно, не страдаю от их же аллергии на солнце. Конечно, это было неудобно, но могу выдержать это, не превратившись в кучку пепла. Из того, что слышала, у зелья дневного света был дерьмовый вкус, и нужно было быть в отчаянии, чтобы проглотить его.

Я собиралась предложить нам убираться отсюда к чертовой матери, пока они не опрокинулись и не сделали бесполезным все, что мы только что сделали, но Август внезапно поспешно покинул меня. Я почувствовала внезапную вспышку сильного, обжигающего гнева сквозь брачные узы, и было слышно его рокочущее рычание, нарастающее в его груди.

Он двигался так быстро, что Рено не заметил его приближения. Я была удивлена, что мне потребовалось так много времени, чтобы заметить альфу Красного дерева. Мужчина был окровавлен, руки связаны за спиной наручниками, сделанными из бирюзовой магии. Должно быть, сзади болталась ведьма или колдун, чтобы задержать кого-то из заключенных, пока за ними не придут власти, вероятно, команда стражей из Сол-Сити. За последние пару месяцев у нас в городе их было предостаточно.

Рено увидел, что моя пара приближается к нему, только когда было слишком поздно. Август бросился на него, подняв с места, где он сидел, прислонившись к дереву. Несколько бета-оборотней Красного дерева боролись со своими наручниками, пытаясь добраться до своего альфы, но больше никто не сделал ни движения. Их осталось немного, может быть, около дюжины. Остальные предатели были разбросаны по земле, холодные и мертвые.

Август прижал Рено к дереву, схватив за горло. Его руки превратились в длинные острые когти, а челюсть медленно отвисла, когда он частично обратился. Его руки даже пошевелились, поросшие жесткими черными волосками от запястий до плеч, когда его мышцы напряглись, сдерживая волка. Меня никогда не переставало удивлять, насколько хорошо мой партнёр контролировал себя в свою смену, но предположу, что тысяча лет практики должны были как-то окупиться. Глаза Рено горели яростью, но даже отсюда чувствовала запах его страха, и это заставило меня улыбнуться.

— Предатель… — Август зарычал в лицо младшему альфе. — Как долго ты планировал скрывать это от нас, Рено? Ты повернулся спиной к своему виду, как паршивый гребаный щенок. Я должен был разорвать тебе глотку, а не позволять тебе играть роль альфы.

Рено задыхался в хватке Августа на своем горле. Когти впились в его кожу, и кровь обильно потекла, когда он прохрипел:

— Я сделал то, что должен был сделать. Только не говори мне, что ты был доволен провести остаток вечности здесь, как сторожевой пес гребаных людей. — Его лицо исказилось от отвращения. Это могло быть и от боли. — Мы собирались стать могущественными. Мы собирались стать гибридами. И все благодаря твоей маленькой сучке…

Август взвревел, толкая Рено вперед, прежде чем впечатать его обратно в дерево, достаточно сильно, чтобы сломать кору и, возможно, даже позвоночник. По крайней мере, я надеялась, что это был его позвоночник.

— Еще раз упомянешь мою пару, и я скормлю тебе твое собственное сердце.

Теперь у Рено изо рта текла кровь, но он все еще ухитрялся улыбаться.

— Могущественный Август из Кровавой Луны теперь получает приказы от женщины. Я всегда знал, что у тебя нет того, что нужно, чтобы привести наш народ к величию. Ты всегда будешь преклоняться перед людьми — пленник доктрины.

— Когда-то ты был мне как брат… — Сказал Август, его голос немного смягчился. Мое сердце сжалось от боли в его голосе. — Я любил тебя как родного, Рено, а ты предал меня.

Рено только зарычал на моего партнёра.

— Что случилось с альфой, которого я когда-то знал? — Его глаза скользнули по Августу с явным презрением. — Ты всегда был непригоден для управления стаей, и как гибрид, я бы забрал их обратно. Если бы тебе повезло, я бы сохранил тебе жизнь, брат. Раньше мы были как боги, но теперь до меня доходят слухи, что ты даже позволил вампирам трахать свою пару, как шлюху…

Тело Августа застыло совершенно неподвижно, когда слова Рено эхом разнеслись по окрестным деревьям. Только что Рено смеялся, запрокинув голову к небу, а в следующую секунду голова моего партнёра болталась между ладонями, а обмякшее тело альфы упало на землю без нее.

Несколько бета-особей стаи Красного дерева начали выть, сгибаясь пополам или падая в грязь, словно от боли. Некоторые из них рычали, тела пытались сдвинуться с места, когда кровь их альфы потекла на землю, но магия в наручниках не позволяла им сдвинуться с места.

Плечи Августа тяжело вздымались, когда он смотрел на отрубленную голову в своих руках, когда он смотрел на альфу, который когда-то был его другом. Затем он бросил голову на землю и раздавил ее своей тяжелой босой ногой. Хрустнула кость, мозговое вещество разлетелось во все стороны, и кто-то вдалеке захлебнулся рвотой. Я просто смотрела, старательно сохраняя бесстрастное выражение лица, когда Август расправил плечи и снова повернулся ко мне лицом, как будто никого другого не существовало.

В его глазах было так много бурлящих эмоций, и я чувствовала их все, как будто мы были одним человеком. Я чувствовала его ярость и замешательство, его печаль и жажду крови. Август был воином, даже после всех этих столетий и десятилетий непрочного мира. Он был отточен и натренирован именно для этого, но знала, что за это пришлось заплатить немалую цену.

Я не пошла к нему, не прямо сейчас. Знала, что это не то, что ему нужно в данный конкретный момент. С оборотнями Красного дерева все равно придется иметь дело, и без альфы юрисдикция теперь по умолчанию перешла к единственному оставшемуся альфе. Каждый оборотень теперь был полностью во власти Августа Кровавой Луны, и я знала, что его запас милосердия иссяк.

Мне удалось растянуть губы в подобие улыбки, когда я посмотрела в золотистые глаза моей пары. Затем я кивнула ему, как бы говоря: Ты молодец, малыш. Ты так хорошо справился. Он улыбнулся в ответ, и между нами внезапно вспыхнул жар, который не имел ничего общего с битвой.

Август отвернулся от меня после нескольких долгих ударов сердца, затем он бросился к группе своих бета, каждая из которых выпрямилась, когда он окликнул их. Я даже увидела среди них Гарета, который наблюдал за своим кузеном не иначе как с уважением и восхищением в глазах.

Это заставило меня осознать, что я не видела Саванну ни среди бойни, ни после нее. Оглядевшись вокруг, не увидела и намека на ее знакомые длинные рыжие волосы среди мертвых. Зная эту маленькую сучку, она, вероятно, почувствовала запах опасности и умчалась в ночь. Чертова трусиха. И она думала, что у нее действительно был шанс стать Луной. Если я когда-нибудь снова увижу эту женщину, то без колебаний прикончу ее. На самом деле, я знала, что возьму за правило сказать об этом всем, просто на случай, если она решит поднять её хорошенькую головку.

— Трикс и Меррик? — Спросила я, поворачиваясь к Шону. — Вы видели…

— С ними все в порядке, — сказал он с мягкой, понимающей улыбкой. — Меррик отвез ее обратно на территорию Кровавой Луны с Кристофом. С ней все будет в порядке, но это может занять некоторое время.

Мое сердце упало. Я вспомнила ужасное состояние Шона после того, как мы вытащили его из его собственной камеры, и по его глазам поняла, что он тоже это помнит. Трикс предстоял долгий путь к выздоровлению. Затем возник вопрос, который горел в глубине моего сознания. Мне нужно было поговорить с Трикс и точно выяснить, что они с ней там сделали. Мне нужно было знать, изменилась ли она…

— Как ты здесь оказался? — Спросила я, провожая его. Он был весь в крови, и по всему его туловищу были царапины, но они быстро заживали.

— Я обратился, когда мне сказали, что тебя похитили. — Его глаза вспыхнули ярко-голубым, светлые брови нахмурились от разочарования. — Когда твои… — Он взглянул на моих людей. Фауст и Атлас в данный момент стояли в тени большого дерева с несчастным видом. Шон бросил на меня многозначительный взгляд. — Называй их как хочешь.… Они выпустили меня, когда я умолял позволить мне помочь в твоих поисках, и думаю, они были в таком отчаянии, что не обращали внимания на последствия.

— Значит, ты искал меня. — Я глубоко вздохнула. Я была бы так чертовски близко, если бы только они знали, что нужно подозревают наших сородичей.

Шон ухмыльнулся и сказал:

— Это преуменьшение тысячелетия. Я никогда не видел пятерых мужчин настолько обезумевшими, какими были эти ребята, когда ты пропала и мы не смогли напасть ни на один след. Ты думаешь я был диким за этим щитом… — Он покачал головой.

Это было странное ощущение — то, как мое сердце одновременно взлетело и упало. В течение двух недель я беспокоилась и задавалась вопросом, надеясь, что они где-то там, пытаются найти меня. Дни тянулись, и моя надежда начала угасать. Мне следовало бы знать лучше, и я чувствовала себя немного виноватым за то, что вообще сомневался в них.

— Куда мы теперь пойдем? — Спросила я.

Теперь, когда Райан был мертв, а мы удерживали Эстель, я все еще чувствовала, что балансирую на краю обрыва. Все это время я готовилась к этому единственному моменту, к тому дню, когда я наконец увижу, как жизнь покидает глаза Райана Харкера. Теперь, когда это было сделано, понятия не имею, чем себя занять. Внезапно я почувствовала бесцельность.

Шон протянул мне руку, когда Бастиан нежно сжал мое плечо. Я без колебаний схватила брата за руку, позволив Бастиану мягко подтолкнуть меня вперед. Шон улыбался, хотя в глубине его глаз затаилась печаль, которая, я знала, будет оставаться там еще долгое время.

— Прямо сейчас мы отправляемся домой, чтобы немного зализать раны. После этого… — Он оглядел поляну, сделал долгий, глубокий вдох и сказал. — Нам еще предстоит проделать чертовски много работы.

Затем он улыбнулся мне и трижды сжал мою руку. Одно пожатие означает, что я здесь. Два пожатия в знак того, что это глупо, и три пожатия в знак того, что я люблю тебя.

Глава 24

Сиренити

Я проснулась от лунного света, заливающего лес белым светом. Было по сезону тепло, и вдалеке я уже слышала вой за деревьями. Моя стая…моя семья.

Я встала и подошла к ограде домика на дереве. Иногда я спала здесь, когда хотела немного проветрить голову. Иногда сидеть взаперти в доме стаи было немного чересчур, и мне просто нужно было немного уединения. Я смотрела на темное озеро, наблюдая, как отражение почти полной луны рябит на поверхности. Стрекотали сверчки, наполняя тишину мягкой музыкой, сопровождавшей гулкие завывания.

Стихли звуки сирен и выстрелов, больше не слышно криков на ветру. Иногда тишина действительно нервировала меня, но я бы приняла эту жизнь в любой день. В течение последнего месяца мы с Шоном взяли за правило убегать так далеко, как только могли, а затем возвращаться обратно по крайней мере два раза в неделю, только вдвоем. Мы напрягали наших волков до предела, но это было потрясающее ощущение.

Первые две недели я почти не отходила от брата, так и не до конца поверив, что он действительно здесь. Я так долго оплакивала его и пыталась смириться со своим будущим без него, что каждый раз, когда он входил в комнату, мне приходилось физически перестраивать свой мозг. Однако ему становилось лучше, и он научился перекидываться, хотя это все еще причиняло ему боль. Иногда я видела борьбу в его глазах, но больше не было диких моментов, и по большей части он вернулся к своему прежнему облику. Иногда Трикс приезжала из города в гости, но я знала, что она еще не совсем готова принять все это.

Я связалась со своими тетей и дядей и столкнулась с ними лицом к лицу. Я спросила их, почему они решили так долго хранить это в секрете, как они могли позволить Трикс прожить всю ее жизнь, не зная, что ее ждет, когда ей исполнится двадцать пять. Оказалось, что ни один из родителей Трикс не знал, о чем, черт возьми, я говорю, а потом они вышвырнули меня пинком под зад из своего дома и сказали, чтобы я никогда не возвращалась. Я знала, что они лгали, и знала, что не собираюсь просто позволить им выйти сухими из воды. В конце концов, я узнаю правду о родословной моей матери. Мой дядя не мог вечно прятаться за своим безразличием.

Пару недель назад Трикс исполнилось двадцать пять, и она впервые перекинулась. Это было больно, но, по крайней мере, ей не пришлось делать это в одиночку. Нет, моей кузине больше никогда не придется оставаться одной. Не говоря уже о том факте, что нам с Августом приходилось отбиваться от мужчин-оборотней палкой каждый раз, когда она появлялась, не то чтобы я их винила. Моя кузина была великолепна, и она была новенькой, но она еще не была готова. После того, через что она прошла, я могла понять ее нерешительность полностью присоединиться к жизни стаи. Вместо этого она проводила большую часть своего времени в городе, помогая с уборкой.

Она жила в совершенно новом доме Ковена Ноктюрн, и вампиры Атласа постоянно защищали ее, наблюдая за любыми признаками того, что что-то должно измениться. У нас не было реального представления о том, сколько именно женщин было успешно превращено в гибридов в этих камерах, но мы не были столь терпеливы, ожидая и наблюдая за Трикс.

Теперь, когда можно было свободно приезжать из города и уезжать, я даже несколько раз навещала ее там. У меня была своя комната в доме ковена, но я все равно чувствовала себя более комфортно здесь, в лесу, вдали от города. Для меня все еще было слишком сыро, и иногда в городе становилось душно.

Скоро должен был состояться суд над Эстель, но пока что она содержалась в тюрьме строгого режима на окраине Сол-Сити по приказу Аллистера. Нас с Бастианом обоих попросили дать показания, и как бы я ни боялась такого поворота событий, с нетерпением ждала, что она получит заслуженное правосудие — смерть, ясную и незатейливую.

Мне хотелось, чтобы они придумали для Эстель более суровое наказание, что-нибудь похуже смертной казни, которую, была уверена, они собирались ей вынести. Смерть казалась слишком легкой после всех разрушений, которые она причинила. Бастиан однажды сказал мне, что смерть может быть предпочтительнее потери своих сил. Я голосовала за то, чтобы ее лишили силы и заставили жить как человека, но опять же, природа всегда находила выход. Это оставило бы слишком много дверей открытыми для Эстель, а она была находчивой женщиной.

Я внимательно наблюдала за линией деревьев, ожидая появления кого-то особенного. Прошло несколько часов с тех пор, как получила известия от Бастиана, и несколько дней с тех пор, как видела своего чернокнижника. Он уехал в Сол-Сити на несколько дней, чтобы помочь Аллистеру Хоторну в его кампании. Все еще до конца не уверена, насколько сильно Бастиан связан с кланами, но, похоже, его позиция была намного более влиятельной, чем он хотел показать. С самого начала я знала, что он не просто торговец на черном рынке. Мой подлый колдун рано или поздно посвятил бы меня в свои секреты, а если нет, мне просто пришлось бы медленно вытягивать их из него.

Я была счастлива, что его призвали помочь в таком важном переходе, но это не означало, что мне нравилось, что он был так далеко от меня. На самом деле, я ненавидела это, но заплатила такую цену в любой день, чтобы не допустить таких людей, как мой отец, к работе. Поскольку никто не баллотировался в оппозицию, а Эстель была заперта в тюрьме, из которой ей никогда не выбраться, через несколько месяцев Аллистер должен был стать новым сенатором штата, и я с нетерпением ждала этого.

Мир нуждался в переменах, и у меня было чувство, что чернокнижник был именно тем человеком, который привел эти перемены в действие, даже если он все еще иногда нервировал меня. Конечно, только потому, что Райан Харкер был мертв, это не означало, что напряженность между людьми-радикалами и дарклингами исчезла. Были группы людей, которые доставляли неприятности в последние несколько недель, но, к счастью, без Райана в качестве рупора их было относительно легко подавить. В этом мире не было места для расизма и ненависти, и не могу дождаться того дня, когда мы станем полностью свободными.

Но прямо сейчас я чувствовала себя свободной, здесь, в лесу, на своих землях. Всю свою жизнь я чувствовала себя чужаком в чужих владениях, никогда полностью не вписываясь в те аккуратные маленькие упаковки, в которые меня пытались запихнуть люди. Здесь, окруженная своей стаей, своей парой и своими людьми, я чувствовала себя как дома.

У меня было ощущение, что Меррик тоже чувствовал себя здесь как дома. Иногда я заставала его прямо здесь, смотрящим вдаль с выражением удовлетворения на лице. Я знала, что это место напоминает ему о свободе дома так, как город никогда не напоминал.

Фауст большую часть времени отказывался отходить от меня. То, что я была так близка к смерти в тот день, потрясло его. Иногда он наблюдал за мной так пристально, что я могла поклясться, что он читал мои мысли. Парни постоянно задевали его за это, но его это никогда не беспокоило. Я вспомнила тот первый раз, когда мы с Фаустом уступили нашим желаниям…когда он пообещал мне, что он плохой человек. Когда он предупредил меня, что может быть одержимым, и что как только он примет решение, все будет кончено. Я чувствовала правдивость этого предупреждения каждый божий день, но мое маленькое темное сердечко только жаждало этого.

К тому времени, как поплелась обратно в дом стаи, я уже начала волноваться, надеясь, что скоро услышу что-нибудь от Бастиана. Сегодня была особенная ночь, поскольку я, наконец, была инициирована в стаю в качестве их Луны. Это не было похоже на брак, Август настаивал снова и снова, но это было довольно близко. Однако понимаю, зачем это было нужно. Чтобы стая была цельной и сильной, сплоченной силой, им нужны были титулы и иерархия.

Как избранница Августа, правильно, что я сделала все официально в глазах других стай…ну, не считая Стаи Красного дерева, поскольку большинство из них сейчас были либо мертвы, либо в тюрьме.

Сначала я волновалась, что другие парни могут подумать о церемонии и титуле. Как вампиры, я знала, что они не поклонялись Селене, богине Луны, так, как это делали оборотни. Глупо было так сильно переживать, но после всего, через что мы прошли, мысль о том, чтобы оттолкнуть кого-то из них, заставила мой желудок сжаться. Я уже знала, что Бастиан был только за. На самом деле, он был первым, кто побудил меня принять это, когда Август впервые заговорил об этом несколько недель назад. Я просто надеялась, что мой мужчина-колдун успеет сегодня вечером.

Когда я проходила через земли стаи по пути к дому, несколько оборотней остановили меня. Некоторые просто поздоровались, некоторые поболтали о всяких пустяках, а другие пожелали мне удачи сегодня вечером. Все казались взволнованными, и на этот раз все вокруг улыбались. Внезапно меня осенило, насколько редки на самом деле такие ночи, как эта.

Я заметила Кейт, выходящую из дома стаи, неся в руках всевозможные сумки и коробки. Я подошла, чтобы остановить ее и узнать, не нужна ли ей помощь, но она рассмеялась и отмахнулась от меня, как раз в тот момент, когда подбежал Кристоф, освобождая ее от бремени.

— Все хорошо! — крикнула она, проходя мимо меня. Ее партнер поцеловал ее в щеку, когда она поспешно добавила: — Я кое-что забыла в твоей комнате!

— Лучше бы это снова было не нижнее белье! — Я застонала, только наполовину в шутку.

Кейт любила оставлять мне случайные предметы одежды, чтобы удовлетворить свои покупательские привычки, и несколько раз заходила в свою комнату и обнаруживала на кровати комплект кружевного нижнего белья. На прошлой неделе я даже застала Меррика с пикантным маленьким платьем в руках перед зеркалом, прежде чем он умолял меня примерить его для него. Я думаю, Кейт получила слишком много удовольствия, наряжая меня для моих парней.

Кейт просто рассмеялась, а мои щеки покраснели, когда несколько щенков прошли мимо и засвистели, без сомнения, подслушивая все. Это были мальчики ненамного старше пятнадцати. Я шикнула на них и отправилась восвояси, проклиная Кейт себе под нос и качая головой всю дорогу до дома.

В эти дни оборотням Кровавой Луны становилось все более комфортно рядом со мной. За последний месяц я взяла за правило заходить в каждый из их домов и лично благодарить их за то, что они сделали для меня, за то, что пришли спасти меня. Мы потеряли горстку членов стаи, и у нас было три дня на проведение похоронных обрядов. Их потери все еще причиняли боль, но я не чувствовала, что кто-то винил меня в них. В конце концов, в тот день мы спасли больше жизней, чем потеряли.

Дом тоже был полон оборотней. Очевидно, у меня сегодня не было перерыва, но я, на самом деле, не возражала. После того, что произошло в прошлом месяце, и страха, который испытывала в глубине души, было приятно чувствовать стаю вокруг себя, чувствовать их присутствие и их безопасность. Никогда по-настоящему не задумывалась, почему оборотни живут стаями, но теперь поняла. Это была семья и система безопасности, чего у меня никогда раньше не было. То, чего я никогда не думала, что у меня когда-нибудь будет.

Я добралась до своей комнаты, и больше меня никто не остановил. Мне нужно было быстро подготовиться, потому что, как только луна поднимется высоко в небе, мне придется вернуться к озеру на церемонию. Я взглянула на часы и увидела, что до полуночи осталось больше часа, так что времени у меня было предостаточно.

Как и предупреждала Кейт, на кровати меня что-то ждало. Я осторожно подняла это, позволяя своим пальцам медленно скользить по мягкой ткани. Это было длинное белое платье, которое просвечивало почти насквозь и было невесомым.

Я быстро разделась и натянула платье, позволив ему нежно ниспадать на мою кожу. Я не знала, как Кейт всегда удавалось купить идеальную вещь, но она каждый раз попадала в точку. Платье было великолепным, мягким и удобным. Я решила ничего под него не надевать. Сегодня речь шла не о том, чтобы быть модной или наряжаться. Платье должно было быть простым и нежным, в конце концов, оно, вероятно, разорвалось бы в клочья к концу вечера.

После церемонии посвящения для меня стало традицией бегать со стаей по лесу. Мы перекидывались, и моя одежда стала бесполезной. Хорошо, что я стала более комфортно относиться к наготе в здешних краях, но избежать этого было довольно трудно. Я даже пыталась убедить Фауста, Атласа и Меррика раз или два раздеться и побегать с нами, но они так и не сделали этого. Они все были занудами. Единственным, кто когда-либо потакал этому, был Бастиан. Очевидно, он скрывал дикую сторону под всеми этими горящими фиолетовыми взглядами.

Моя дверь распахнулась, и я чуть не выпрыгнула из собственной кожи, когда она врезалась в стену. Я была так поглощена мыслями о обнаженном теле Бастиана, бегущем по темному, залитому лунным светом лесу, что не услышала, как кто-то приблизился. Я свирепо посмотрела на Фауста, когда он вошел в комнату так, словно это место принадлежало ему.

Повернувшись, я встретила его взгляд с усмешкой.

— Сильно стучал?

Он ухмыльнулся.

— Мне нравится держать тебя в напряжении. — Ни капли извинения не было ни в его голосе, ни на лице. — У меня есть сюрприз для тебя, если ты закончишь наряжаться, прежде чем снова разденешься.

— Я не знаю, стоит ли мне доверять этому… — У меня сразу возникли подозрения. Сюрприз от Фауста не мог означать ничего хорошего. — Это может подождать до окончания церемонии? Сначала мне нужно время, чтобы привести себя в порядок. — Я снова посмотрела в зеркало и поправила платье, тяжело вздохнув. — Кроме того, уверена, что бы ты ни запланировал для меня, это связано с какой-то болью и, возможно, дракой.

Он подошел ко мне сзади, положил свои большие ладони мне на плечи и провел ими вниз по рукам. Мне понравилось ощущение их шероховатости на моей коже. Легко поцеловав меня в плечо, он спросил:

— Ты не доверяешь мне? — Еще один поцелуй, на этот раз с легким прикусом его зубов, от которого у меня перехватило дыхание. Тем не менее, я фыркнула и одарила его взглядом, который говорил: о чем ты, черт возьми, думаешь? — Хм, я не знаю, должен ли я обижаться или нет. — Он снова поцеловал меня, на этот раз покусывая немного сильнее.

Я развернулась в его руках, обнимая его за плечи.

— Верю ли я, что ты не попытаешься убить меня в эти дни? Да. Но верю ли я, что ты иногда не будешь радоваться моим страданиям? — Я притворилась, что размышляю об этом.

Он поймал мои губы своими, прежде чем я смогла ответить, раздвигая их своим языком. Я застонала в ответ на его поцелуй, сжимая пальцами его рубашку, когда он притянул меня вплотную к своему телу. Холодное прикосновение его языка скользнуло по моему собственному языку, и мой разум унесся в головокружительные места. Его губы пожирали мои, пока он задирал мое длинное платье до бедер. Мои бедра горели от желания, а голова кружилась.

Он отстранился, глаза потемнели от желания.

— Что хорошего в удовольствии без небольшого количества страданий, чтобы немного оживить ситуацию? — Я почувствовала, как его клыки вонзились в мое плечо, но это был всего лишь легкий укус кожи. Когда он провел языком по маленьким алым капелькам, я застонала, а затем почувствовала, как его член мгновенно затвердел у моего живота.

Он лизнул мою рану, запечатывая ее, прежде чем прижаться своим лбом к моему и глубоко выдохнуть.

— Черт возьми… Ты единственная, кто когда-либо заставлял меня вот так сходить с ума. Я не могу перестать мечтать о твоем вкусе.

Я замурлыкала от удовольствия, борясь с желанием потереться об него и, по сути, погладить его ногу. Но, зная Фауста, он, вероятно, просто пошутил бы по поводу того, что у меня вылезла собачья натура.

Я случайно позволила хриплому стону сорваться с моих губ, когда почувствовала, как дернулся его член. Этого было достаточно, чтобы Фауст потерял контроль. Он упал на колени, и я расширила свою позу. Я услышала его шипение, когда он обнаружил, что у меня под платьем ничего не было. Я собиралась сказать что-нибудь язвительное, но, прежде чем смогла это сделать, он провел своим проколотым языком прямо по центру меня, посасывая мой клитор губами. Мои колени задрожали, ноги угрожали подогнуться, и я громко застонала.

Черт, это было так приятно. Так всегда было с Фаустом, со всеми моими парнями. С Карсоном секс никогда раньше не был таким. Я внутренне содрогнулась, просто подумав об этом мужчине. Я никогда раньше не чувствовала себя настолько полностью удовлетворенной или полностью вышедшей из-под контроля. Иногда мне требовалась каждая капля моей силы воли, чтобы не сорвать с них одежду в любой момент. Я постепенно получала больше контроля над своей жаждой крови и своей… похотью в целом, но это не означало, что потребность не кипела у меня под кожей.

У Фауста была манера забираться под упомянутую кожу, как будто он нарочно провоцировал меня. Мы по-прежнему тренировались столько, сколько могли, даже если Бастиан или Меррик чаще сопровождали нас, хотя бы для того, чтобы служить буфером. Мы с Фаустом все еще иногда препирались, как пожилая супружеская пара, но вместо того, чтобы оторвать ему член, я поймала себя на желании прижаться к нему ртом. Что угодно, лишь бы заставить его заткнуться. Наш секс был… безумным в эти дни. Казалось, что каждый раз, когда мы доходили до этого момента, то сходили с ума и не могли насытиться друг другом.

То же самое было и с другими, только менее жестоко. Фаусту нравилось время от времени бросать меня, а иногда мне нравилось пускать ему кровь. Внутри него все еще было так много сдерживаемого гнева, с которым ему нужно было справиться, и, честно говоря, мне тоже. Травма, которую нам двоим пришлось пережить в нашей жизни, была не из тех, которые можно просто пережить. Этот последний год — черт возьми, эти последние несколько лет останутся со мной на всю оставшуюся жизнь, и в тот момент казалось, что эта жизнь будет намного длиннее, чем я когда-либо представляла.

Его язык скользнул по моему клитору, заставив мои колени задрожать, когда я крепко вцепилась в его короткие волосы. Я прижалась к его лицу, пытаясь получить удовольствие, трахая его рот, и я могла делать с ним все, что мне заблагорассудится, как будто этот вампир жил, чтобы служить мне. Прямо сейчас, он вроде как хотел. Я была почти на месте, жар разливался внизу моего живота, мои движения становились резкими и нескоординированными, когда внезапно почувствовала, как он хихикает напротив меня. Я посмотрела вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как он откидывается назад, опускает мое платье обратно на место и снова встает, возвышаясь надо мной. Он злобно ухмылялся, и не сомневалась, что он смеялся над убийственным взглядом, который я послала в его сторону.

— Это было ужасно, — простонала я, потирая бедра друг о друга. Теперь во мне все горело, и если ничего с этим не сделаю, сегодняшний вечер превратится в ад.

Он схватил меня за бедро и притянул ближе, обжигая еще одним глубоким поцелуем, прежде чем отстраниться. Я попробовала себя на его губах.

— Это за то, что сомневалась во мне. Может быть, в следующий раз ты подчинишься, вместо того чтобы распускать этот прелестный ротик. Хотя мне не претит мысль заставить этот ротик раскаяться.

Я уставилась на него.

— Если бы я не хотела прямо сейчас оседлать твой член до полного забвения, врезала бы тебе по зубам.

Он усмехнулся.

— Пожалуйста, как будто ты можешь меня поймать.

— Хочешь поспорить? Предлагаю тебе пробежаться с нами сегодня вечером. Держу пари, я смогу бегать вокруг тебя кругами. — В волчьем обличье я, наверное, смогу. Теперь, когда я чувствовала себя более комфортно в своей измененной форме, я становилась быстрее.

Его глаза загорелись вызовом.

— А если я выиграю?

— Ты не победишь, но если ты каким-то образом найдешь способ сжульничать, тогда я обещаю, что ты будешь учить меня драться по-настоящему, без детских глупостей. Один на один, без жалоб в течение целого месяца. — Мой желудок сжался от такой перспективы. Фауст был ужасным учителем и преуспевал, заставляя меня страдать. — Но, если ты проиграешь, — сказала я, прежде чем он успел заявить о своей преждевременной победе. — Ты должен бегать со мной голышом по лесу каждую ночь в течение того же месяца. Это может стать для нас связующим опытом.

Он открыл рот, чтобы возразить, но я покачала головой и одарила его приторно-сладкой улыбкой, на что он вместо этого сказал:

— Прекрасно. Тогда обнаженный. — Его пальцы еще сильнее впились в мое бедро, когда он наклонился ближе, приблизив губы к моему уху. — Но, когда я вытащу тебя туда, под лунный свет, покрытую грязью, потом и кровью, я собираюсь вылизывать твою киску, пока ты не начнешь кричать так громко, что тебя услышат в Нок-Сити.

Его рычащие слова посылали волны удовольствия по всему моему телу, заставляя меня не желать ничего больше, чем взобраться на него прямо здесь и сейчас. Мое тело взывало об освобождении после того, как он оставил меня под кайфом.

— Договорились, — сказала я с ухмылкой. Я знала, что на этот раз мои шансы обогнать его были довольно высоки. Тем не менее, с нетерпением ждала сегодняшней пробежки, даже если в итоге это был единственный раз, когда смогу увидеть эту сексуальную обнаженную задницу в лунном свете.

Я повернулась к нему спиной и провела расческой по волосам, прежде чем нанести немного лосьона с ароматом сирени на руки. Все это время он молча наблюдал за мной, оценивающе оглядывая изгибы моего тела. Я заметила, что его внимание на мгновение задержалось на моей спине, которая случайно оказалась открытой в этом облегающем платье. Намек на гнев промелькнул в его взгляде, когда он осмотрел мои серебристые шрамы, но когда поймал меня, наблюдающую за ним в зеркале, он стер это выражение со своего лица и сказал:

— Давай. Я сказал, что должен тебе кое-что показать, и у нас не так много времени до культового жертвоприношения.

— Это церемония, придурок.

— Культовая церемония, — сухо сказал он.

— Фу, просто покажи мне. — Я вздохнула, стараясь не ухмыляться. — Но тебе лучше не говорить это дерьмо перед стаей. Они серьезно относятся к благословению Селены.

Я все еще не была уверена, верю ли в их богиню, но знала, что Август верит. Поэтому решила, что буду уважать это, даже если это покажется немного… культовым, хотя я никогда бы не призналась в этом вслух.

Он нетерпеливо ждал у двери. Я подумала, что смогу уделить немного времени тому, что Фауст до смерти хотел мне показать. В любом случае, я сделала все, что могла, чтобы подготовиться к этой ночи, и в данный момент просто тянула время, пытаясь занять себя и успокоить нервы.

Он взял меня за руку и вывел из комнаты. Мы прошли через дом, и я нахмурилась, мое внимание сосредоточилось на комнате Атласа. Я не чувствовала его внутри, и не учуяла здесь ни Августа, ни Меррика, если уж на то пошло. Это заставило меня задуматься, вернулся ли Бастиан вообще. Я действительно не хотела, чтобы он пропустил церемонию. Просто в Бастиане было что-то успокаивающее и теплое. Всякий раз, когда он был рядом, я чувствовала себя в безопасности, и это чувство было для меня ново. Поэтому он был нужен мне здесь сегодня вечером. Мне нужно было, чтобы они все были здесь, со мной.

Теперь у них у всех были постоянные комнаты здесь, в доме стаи, хотя Атлас проводил несколько дней то здесь, то там в новом доме ковена. У него все еще были дела, о которых он должен был позаботиться, и обязанности перед ковеном, но он бывал здесь чаще. Он даже продал право собственности на «Ру» другому вампиру, хотя и неохотно, сказав, что у него просто больше нет времени сосредотачиваться на этом. Он решил оставить свои политические устремления позади теперь, когда мой отец навсегда исчез со сцены, и теперь он больше сосредоточился на восстановлении присутствия своего ковена в городе.

Мне понравилось, что ребята решили поселиться здесь, со мной, где я чувствовала себя наиболее комфортно. Не думаю, что когда-нибудь захочу вернуться в город снова. Было слишком душно. Когда-нибудь, думаю, мне бы даже захотелось немного попутешествовать и увидеть новые места. Я устала жить в позолоченной клетке.

Он повел меня в подвал, и я остановилась, когда он переступил порог, приподняв бровь.

— Если ты планируешь приковать меня к стене, то, возможно, захочешь выбрать для этого другой день. Как бы странно это ни звучало, у нас определенно нет на это времени. — Я вспомнила те наручники и цепи, свисающие с потолка и стен.

— Тащи свою задницу сюда, не теряй время, — мрачно сказал Фауст, втаскивая меня внутрь за запястье. Он толкнул меня перед собой, и у меня не было другого выбора, кроме как спускаться по узкой деревянной лестнице, ворча, конечно, всю дорогу вниз.

— Клянусь богом, Фауст, Август действительно убьет тебя, если из-за тебя я опоздаю на…

Я остановилась как вкопанная, когда достигла нижней ступеньки, уже почувствовав запах крови. Я вдохнула насыщенный аромат, изо рта уже потекли слюнки, когда мои клыки запульсировали в ответ. Первым человеком, которого я увидела, был Атлас, стоявший у дальней стены. На нем был дорогой на вид костюм, но его пиджак был снят и висел на стуле в углу, а черная парадная рубашка полностью расстегнута, обнажая покрытую татуировками грудь.

Я облизнула губы, не торопясь оценить всю прелесть Атласа Ноктюрна — порочного, но романтичного и ненасытного лидера клана. В этом темном подвале он выглядел так же аппетитно, как и с другого конца танцпола в «Ру» в ту первую ночь. Его черные глаза остановились на мне, впитывая блеск моего длинного белого платья, как будто он мог видеть сквозь ткань. Вероятно, он мог. Мне было интересно, видел ли он, как затвердели мои соски или как сжались бедра. Мне стало интересно, чувствует ли он исходящий от меня аромат Фауста, смешивающийся со сладостью моего возбуждения, которое все еще не прошло.

То, как он выглядел сегодня вечером, вызвало во мне ностальгию по той первой встрече, когда он посадил меня к себе на плечи, уткнувшись лицом в мою киску, пока я не начала кричать о большем. Та ночь была незабываемой по многим причинам, но даже спустя столько времени я все еще не забыла, что он чувствовал. Видела это по тому, как он смотрел на меня теперь, когда вспомнил то же самое.

Мне потребовалось слишком много времени, чтобы осознать, что мы не одни. Запах крови снова ударил в нос, на этот раз даже сильнее, чем раньше. Он заполнил закрытую комнату, заключив ее в этот маленький пузырь, смешиваясь с похотью, насыщающей воздух. Вместе они составляли пьянящую комбинацию, но я ничего не могла поделать с интуитивной реакцией моего тела на источник этого восхитительного запаха.

Там, на стене, со скованными фиолетовыми магическими наручниками руками и толстым металлическим ошейником на шее, висел Карсон Бэйджли. Он висел там, прислоненный к стене, без рубашки, без обуви, волосы растрепаны, лицо избито до черно-синего цвета. Он выглядел так, словно у него не хватало нескольких зубов, когда изо рта у него текла кровь.

На его груди были порезы, которые выглядели так, будто их нанесли очень острыми ножами. Или когтями. В любом случае, его кровь отливала алым в мерцающем свете подвала. Я облизала губы, хотя поначалу мое тело отшатнулось в шоке.