Аика
Мне пять лет.
Сегодня мы с Сашками окончили первый класс. Александрина – лучшая ученица в классе. А я – худшая. Она – гордость, а я – позор класса! А ещё мой брат рассказал всем одноклассникам, что никакая я ему не сестра, просто родители удочерили меня из жалости. К кому? Вообще-то, я даже обрадовалась, что у меня в родственниках больше нет этого дурачка, а Алекс, овца, разревелась и стала пищать, что это неправда. Сашка обозвал её жирной и очкастой коровой и, конечно, получил от меня в нос. И тоже разревелся. Какие же они оба рыжие и противные! И оба толстые.
По дороге из школы я за руку тащу за собой большую и неуклюжую Алекс и вспоминаю Сашкины слова: «Удочерили из жалости…» Наверное, родителям стало жалко моих других папу и маму и поэтому меня от них забрали. Интересно, а какие они, мои настоящие родители?
Сегодня я – позор семьи! Маме Насте стыдно, что её дочь двоечница, и она с упоением хлещет меня ремнём. А ревёт опять Алекс – ну что за дура?! А потом Сашка показал свой разбитый нос, и мама разозлилась ещё больше. Ремня я совсем не боюсь, но мама стала бить меня по щекам, и я её укусила. Спас меня папа, а потом стал объяснять мне, что девочки не должны драться – это очень некрасиво. Он говорит тихо и спокойно, а я думаю, что должна научиться драться красиво… А ещё думаю о том, как бы сильнее разозлить маму, чтобы потом вот так сидеть рядом с папой и слушать. Всё равно что… Лишь бы он говорил со мной.
Наверное, я могла бы так просидеть до самой ночи, но в комнату забежала Степашка и… папа сразу забыл обо мне. В нашем доме почему-то все любят эту маленькую противную букашку, а папа называет её «мой цветочек»… А я мечтаю, чтобы её никогда не было!
В нашем дворе у самого забора растёт старая кривая яблоня. По наклонному стволу очень легко взобраться наверх – там моё любимое укрытие, и только дед Миша и Алекс об этом знают. Бабка Валя давно просит деда спилить мою яблоню, а он не спиливает. Сейчас мне очень надо туда, к дереву, но для этого придётся прошмыгнуть мимо бабки Вали. А её я боюсь намного больше, чем маму. Бабке уже точно известно про Сашкину раненую сопатку, поэтому выход у меня только один…
Я разбегаюсь, чтобы просвистеть мимо и не попасть бабке под тяжёлую руку… И у меня почти получилось… Бабка с разинутым ртом уже позади, но крепкий пинок всё же догоняет меня и сбивает с ног. И лететь бы мне кубарем с крыльца, если бы на верхней ступеньке мой полёт не задержал дед Миша. Как же вовремя он с рыбалки вернулся!
Дед поднял меня, осмотрел мои сбитые колени и потрепал по голове.
– Опять под ноги не смотришь, бандитка? Шуруй к сараю и жди меня, сейчас будем с тобой новую будку мастерить.
Я улыбаюсь во весь рот и совсем забываю о боли и о бабке… Бегу уже вприпрыжку…
Ой, а я ж на дедов улов не глянула! Возвращаюсь…
– С ума сошёл? – испуганно вскрикивает бабка.
– Ещё раз увижу – удавлю сучару! Я предупредил.
И весь остаток дня, и на следующий день я думаю, как бы спровоцировать бабку Валю, чтобы убийство, наконец, свершилось…
– Сумасшедший дом! – громко сокрушается Ричи, вытряхивая меня из вязких воспоминаний.
– Это точно, Ричард! – Алекс смеётся. – Стеш, ну чего ты нос повесила? Не думаю я плохо про нашу маму, это нечаянно вырвалось.
– Не нечаянно, – мягко возражает Стеф. – Я з-знаю, за что ты на маму злишься, п-потому что слышала, как вы ругались из-за денег на твою учёбу.
– Слышу звон, да не знаю, где он, – поддразнивает её Алекс.
А я вспоминаю, что она грозилась рассказать какую-то лютую историю, связанную с её поступлением, и уже собираюсь спросить, но… снова не судьба. Звонок в дверь удивительным образом заставляет нас троих сорваться с места и мчаться встречать гостей.
Что-то пошло не так. Это стало ясно, едва мама переступила порог.
– Урод! – выплескивает она с чувством.
Но никто из нас не успевает уточнить, кого именно имеет в виду мама, как из моей комнаты прилетает ответка:
– Шалава!
– Что? – опешила мама.
И наша добрая наивная Стешенька округляет глазёнки и торопливо лепечет:
– Мам, это п-просто так!.. Ричард ведь не знает, что это ты пришла…