Территория нелюбви

Глава 6

– Она не имела права так поступать! – беснуется мама.

Хана сегодняшнему сну!

– Почему это? – я исподлобья наблюдаю за мечущейся родительницей.

В нашей крошечной кухоньке особо не разбежишься, поэтому нервная пляска происходит прямо перед моим носом и очень попахивает корридой. Вот эта ночная малиновая сорочка меня жутко выбешивает. Как можно нацепить на себя такое пошлое убожество?

– Почему?! – взвизгивает мама. – Да потому что, кроме тебя, у этой старой эгоистки есть ещё трое внуков! И дочь!

– Но она ведь совсем не знала других внуков, да и ты, вроде, устроена… У Бабани же не было никого, кроме меня и Ричи… Поэтому и дарственную она оформила на меня.

– Да перестань называть её Бабаней! Детский сад какой-то… И больше ни слова об этой поганой вороне! Поняла? – мама угрожающе зависла надо мной.

Зря! Это даже в детстве не работало, а сейчас просто смешно. Но я сижу себе тихо на табуреточке и не смеюсь.

– Да твоя бабка знать не хотела моих детей! Заставляла меня аборт сделать! Спасибо Валику – не позволил, защитил! И хорошо, что с собой увёз. А иначе не было бы наших Сашулек… Ты можешь себе это представить? – мама всхлипнула.

А я очень легко и с удовольствием представила себе отсутствие брата. Но вот моей рыженькой пампушки и умницы Алекс мне бы очень не хватало. И я отрицательно качнула головой.

– И где я устроена, по её мнению? Она, что ли, меня устроила? Да что эта эгоистка знала обо мне? Да, сначала, может, было и неплохо! Знаешь, как Валик меня любил? На руках носил, ноги мне целовал!

Потому что валик! И всегда таким был – увальнем бесхребетным.

Как-то девятнадцать лет назад занесло в наш город молодого перспективного программиста Валентина Скрипку. Приехал человек на свадьбу к другу и поймал на той свадьбе свою птицу счастья – красивую и юную ресторанную певицу Настеньку. И вспыхнуло между серьёзным Валиком и невинной Настей большое и светлое чувство. Хлопец потом умотал в свой Киев, а чувства, которые он здесь расплескал, набухли и окрепли в Настюшином пузике. Валентин, когда узнал счастливую новость, чуть с ума не сошёл… От счастья – понятно дело. Он-то в своём Киеве сдуру собирался жениться на нелюбимой, но нерастащимая любовь из России настигла его аккурат накануне свадьбы и предостерегла от беды неминуемой. Свадьба всё же состоялась, но уже по любви и справедливости. Опять же, тесная дружба близких народов – ещё один жирный плюс. И Бабаня на той свадьбе была и горилку пила… В рот ей тогда много попало. Ну, а что у трезвого на уме… То пьяного до Киева доведёт! Или до греха. Но моя баба Аня греха не боялась. И схлестнулись представительницы двух держав на той судьбоносной свадьбе. А бабке Вале в родном доме и стены помогали. И крепкие руки, и лишний вес. И было на той свадьбе очень горько…

В целом всё так и было. И версия Бабани отличалась незначительно. Так – мелкие технические нюансы…

К примеру, Бабаня говорила, что отцовство наивного хлопчика Валика было под большим вопросом. Это потому что Настенька свою невинность ещё до него троим подарила. Но все потенциальные отцы дружно открестились, и остался один Валик Скрипка. Его смычок и признали ответственным. А у него на родине уже гарный дуэт образовался… Но вдруг откуда ни возьмись – грянула бедная Настя со своим семейным оркестром! Вот тут-то Бабаня действительно испугалась греха. А толку?.. Что для мудрого поколения грех, для юной провинциалки – забавный эксперимент. Мол, виновен Валёк, пока не докажет обратное! А Валентин – парень честный, порядочный и амнезией не страдал. Было же дело?!. Принимай теперь! Прокатился разок – впрягайся в сани и вези до хаты. Ничего – стерпится-слипнется!

Сперва, конечно, терпелось со скрипом. Бабка Валя категорически отказывалась принимать в семью «необразованную певичку с блудливой мордой» и отдавать ей в жертву единственного драгоценного сына. Не для дворняг она его растила! Но баба Аня парировала по-шекспировски: «Быть может, твой единственный алмаз простым стеклом окажется на глаз». Поумничала и едва не лишилась того самого глаза. Вот и вернулась домой после свадьбы – слишком солоно нахлебавшись.

Потом-то, к счастью, всё слиплось как надо. Когда родились двойняшки, уже никто не смел сомневаться, что это произведения Скрипки – оба рыжеволосые, с золотисто-карими глазами и слегка заострённой формой ушек. А уж когда у двух маленьких эльфов проявились родинки над губой – счастью Скрипок не было предела. Какая уж тут генетическая экспертиза – все факты налицо! А Настя в шоколаде!

Два года длилось её счастье! А потом шоколад потёк… На семью рыжих Скрипок обрушилась беда…

Я не мигая смотрю на маму. Бедный рыжий лошок Валик! Он её любил, на руках носил, ноги целовал… И снова эта многозначительная пауза. Но я не собираюсь брать на себя ответственность за то, что не удалась рыжей, и решительно прерываю траурную минуту молчания:

– А потом ненарочно родилась я! Иногда так случается…

Мама с больной головой не хотела, папа уставший совсем не старался…

А результат непотребного дела – третий ребёнок совсем не удался.

Мама не выдерживает моего взгляда и отворачивается к окну. Ей так проще…

– Ты должна быть мне благодарна за своё рождение, – произносит она совсем тихо, почти неслышно.

Но я слышу. Эти слова я слышу в сотый или в тысячный раз. Они давно не ранят. Разочарование – это как ветрянка… В детстве переболел разок, зато потом формируется стойкий иммунитет. Я болела очень сильно, но выжила. И выздоровела. Это уже не больно.

– Чем отдать долг, мам? Бери – я всё отдам! Но где всё это взять?

– Айя… когда мы в последний раз говорили нормально?

– Никогда, – отрезаю неуклюжие попытки припудрить мне мозг.

Я вовсе не обольщаюсь и жду… Ещё не знаю, чего… но ЭТО совершенно точно не входит в мои планы.

– Ой, смотри – звезда падает, – артистка Настенька прижала пятерню к начищенному окну.

– Это из общаги окурки выбрасывают… Но ты всё равно можешь загадать желание, – я наблюдаю, как она нервно передёргивает плечами и царапает пальцами стекло. – Что ты хочешь, мама? Квартиру ты всё равно продать не сможешь…

– Я и не собираюсь её продавать, – мама по-прежнему говорит в окно. – Я хочу вернуться, Айя.

Ей всё же удалось меня удивить.

– Одна? – спрашиваю и замираю в ожидании ответа.