Тихоня для бабника (СИ)

Глава 25 Сергеев

Конечно, в восемь утра у меня не получилось приехать к Ульке. Зевс как с цепи сорвался с самого утра, еле удалось угомонить засранца, он ни в какую не хотел оставаться дома, все рвался выскочить из квартиры. И это несмотря на то, что я с ним гулял битый час. Но тем не менее к половине девятого, нарушив все возможные правила, начиная от превышения скорости и неправильного обгона, я парковался во дворе дома Ули.

И каково же было мое изумление, когда дверь мне никто не открыл. Да что там удивление, я, кажется, испытал весь спектр неприятных эмоций.

Биться головой о стену я не стал, хотя несчастный букет цветов хотелось засунуть в ближайшую мусорку. И не потому, что я был расстроен, а потому что он мне элементарно мешал, таким огромным был. Каким местом я думал, выбирая этот веник?!

Плюнув, кинул цветы на бетонный пол лестничной клетки и потянулся за телефоном. Только вот Улька все еще не отвечала на мои звонки, а скорее, даже не вернула мой номер из чс. Ладно, это мы с ней еще обсудим. Я же тут поседею, пока выясню, куда она умотала с самого утра. Ну серьезно, девяти еще нет, а ее куда-то понесло!

Пока я размышлял, стоит или нет напрягать друзей поиском моей пропажи, или просто дождаться ее в машине, телефон разразился трелью звонка.

— Да?

Увидев номер Аньки, я весь подобрался, а в сердце кольнула тревога. Вряд ли Алексеева мне звонила просто так.

— Ром! Ромочка, ты где? — голос занозы звучал очень встревоженно, от таких интонаций у меня сердце замирало в предчувствии беды. — Сергеев!

— Тут я, что случилось?

— Ром, Улька звонила…

— Где она? — гулко сглотнув, сжал трубку.

— Ром, ты только не волнуйся, она в больнице.

— Мать перемать! В какой, Ань?! Что с ней?

— В гинекологии, Ром, слышишь, ее отвезли в ту больницу, где ты оплачивал ведение беременности.

У меня мир пошатнулся, стоило услышать, что Улечка в больнице. Мудак, какой же я мудак, довел девчонку до того, что ей стало плохо! Она же… Не дай Бог что-то случится с ребенком.

Не слушая Аньку, сбросил вызов и помчался вниз по лестнице, забыв про лифт. Только успел бросить в трубку:

— Я еду туда.

И отключился.

Выбежав во двор, кинулся к машине, на бегу набирая номер Стаса.

— Ром?

— Улька в больнице, Стасян, как она вчера себя чувствовала?

— Черт, Ромыч, что у вас опять случилось?

— Понятия не имею. Стас, про Ульку ответь! — я уже выезжал со двора и включил громкую связь.

— Да нормальная она была, Ромыч, грустная, конечно, хотя пыталась сделать вид, что все в порядке. Немного тихая, так Уля у тебя всегда спокойная, ну поплакала чуть-чуть, прикрывшись дурацкими гормонами. Не жаловалась, что ей плохо, не говорила, что что-то болит.

— Ладно, понял.

Сбросив и Стаса, откинул телефон на соседнее сиденье и сжал руками руль.

— Держись, Уль, только держись, я скоро. Никуда больше не отпущу тебя, в доме закрою, спрячу, запру! И сам вместе с тобой запрусь, гордячка маленькая!

Я нес откровенную чушь, но это помогло мне сосредоточиться на дороге, а не сходить с ума от волнения. То, значит, она Дорониным тут все решила рассказать, то свое состояние от друзей скрывает, да так, что аж в больницу попала. Ну как, как можно быть настолько…

— Стоп, тормозим на поворотах, — успокаивал сам себя, — не надо наговаривать на Ульку, ты еще ничего не знаешь.

Не знаю, да и знать не хочу, знаю только, что прощу любую глупость, поддержу в любой ситуации, помогу, объясню, успокою. Все для нее сделаю, только бы поняла и приняла меня, дебилушку, вот таким, со всеми ошибками и самомнением размером со слона.

Как я мог вообще ляпнуть про ее ребенка? Как мне в голову посмела прокрасться мысль о потерянной свободной жизни? Вот она — свобода, целых два с половиной дня, вся моя была. Ни черта мне не нужная.

Вчерашний день открыл глаза на многое. Даже не день, а тот момент, когда я зашел в спальню и увидел детскую мебель. Все такое нежное, с зайцем этим ушастым в подгузнике. Вот именно в тот момент я понял, что не просто люблю Улю и готов принять чужого, казалось бы, ребенка, а я хочу этого малыша. Улькиного малыша. Моего. Нашего. Хочу быть рядом с Улей всю ее беременность, переживать в коридоре больницы все время, пока она рожает, и первым увидеть новорожденного. Хочу видеть как ребенок будет расти, как Уля раскроется в новой для себя роли, — а я уверен, что мамой она будет замечательной, — я хочу быть частью всего этого и услышать детское трепетное и очень важное "папа". Я папа, а Доронин облезет. Сообщать ему, ага, конечно, бегу и падаю. Донора спермы с поганым характером нам только и не хватает в семье!

Пусть живет своей жизнью и думать забудет про Уляшу, он сам просрал свой шанс, а другого я ему не дам. Только бы с Улькой и малышом все было в порядке. Все остальное решим, найдем компромиссы и научимся жить так, что хорошо будет нам всем. В конце концов, нам с Улькой растить и воспитывать как минимум троих детей. Мальчика и двух девчонок. Чтобы одна дочка похожая на него, вторая на Ульку, а пацан лучше бы в моего деда пошел, основательный был мужик, не то что я — балбес.

До перинатального центра я доехал за рекордно короткое время. Даже думать не хочу о всех тех штрафах, которые придут мне на оплату. К лешему их всех, оплачу. А надо будет и в тройном размере.

В фойе влетел как дурак, наверное, если бы я кричал "Пожар", никто бы не удивился, я сам бы не удивился, так как видел свое отражение в до блеска начищенных стеклах дверей. Видок тот еще.

Только персонал центра оказался со стальными нервами. Девушка на ресепшене — это вам не тетка в регистратуре бесплатной поликлиники. Спокойно подняла взгляд, дежурно улыбнулась и ровным, до зубного скрежета вежливым тоном уточнила:

— Рожаете?

Вопрос сбил меня с толку и я резко затормозил, не успев врезаться в стойку администратора.

— Надеюсь, нет, — выдохнул, беря себя в руки, — Ульяна Романова поступила сегодня к вам. Скажите, где я могу ее найти?

— Поступила? — вежливая брюнетка с именем Алина на бейдже чуть нахмурила брови. — Если вашу жену привезли на скорой, то вам нужно подойти к другому входу, с торца здания.

— Я не знаю, на скорой или нет, Алина, милая, помогите, пожалуйста.

Я готов был сложить руки в молитвенном жесте и буквально уговаривать администратора на коленях, только бы помогла найти Ульяшу, но Алина оказалась девушкой с большим сердцем. Она обвела пустой холл взглядом, тяжело вздохнула и обронив:

— Подождите пару минут, постараюсь выяснить, — быстро зацокала каблучками по коридору.

Куда она пошла, мне было неинтересно. Главное, чтобы смогла найти, где моя Уля.

Вернулась Алина спустя десять минут, в течение которых я готов был бегать по потолку и лезть на стены. Пара, пришедшая следом за мной, спокойствия не прибавляла, глубоко беременная девушка спокойно сидела на диване и временами тяжело дышала, а ее спутник метался рядом с ней и причитал:

— Зайка, только не переживай, все будет хорошо. Ты справишься. Ты точно справишься.

"Зайка" закатывала глаза и старательно кому-то звонила, пока ей наконец-то не ответили.

— Ольга Сергеевна, наконец-то, я приехала. Скажите, куда мне подойти, у меня схватки уже каждые пять минут.

Вот тут-то я и понял и панику мужика, и тяжелое дыхание девушки. А еще удивился, что никто не кинулся к ней на помощь, не встретил с каталкой и вообще в фойе было подозрительно тихо, не считая умиротворяющей мелодии.

Алина спасла всех. Она появилась в момент, когда будущий папашка по пятому кругу пробегал мимо меня со своими причитаниями, "Зая" морщилась, а я всерьез думал не поставить ли мужику подножку. Ну пусть хоть немного передохнет.

— Полина Георгиевна, Ольга Сергеевна вас ждет, оставьте верхнюю одежду мужу и пройдите в центр, — с милой улыбкой Алина заняла место за стойкой, — а вы, да, Виталий Олегович, я к вам обращаюсь, подойдите ко мне, нам нужно заполнить некоторые документы.

— Но я же… Она же…

— Да, ваша жена рожает и у вас оплачены совместные роды, но пока Полину Георгиевну будут готовить, вам необходимо заполнить документы, потом я вас провожу.

Полина-Зайка молниеносно скинула куртку и сапоги, достала из пакета смешные розовые тапки и со словами «Наконец-то побуду в тишине» походкой пингвина отправилась к большим дверям.

— Теперь вы, — Алина перевела взгляд на меня, — ваша жена в четыреста пятьдесят седьмом кабинете на втором этаже, левое крыло. Вещи сдайте в гардероб, — жест в сторону, — и не забудьте про бахилы. Виталий, я вас жду.

Последняя фраза относилась уже не ко мне. Да и я уже стремительно шел в сторону гардероба, а буквально пять минут спустя искал тот самый кабинет на втором этаже. Не центр, а лабиринт какой-то!

В кабинет я ворвался не думая, что Улька уже могла и уйти оттуда, да что там уйти, я вообще думал, что там палата больничная, а за дверью меня ждет кровать, Уля на ней и не самые веселые новости. Ведь просто так беременные девчонки в больницу с утра пораньше не едут же, правда?! Откуда ж я мог знать, что окажусь в кабинете УЗИ?! Табличку не читал, по сторонам не смотрел и мне, откровенно говоря, очень повезло, что на кушетке лежала моя Романова.

— Это что еще такое?!

Грозный оклик женщины в возрасте, сжимающей в руках датчик УЗИ. И неуверенное, чуть испуганное от Ули:

— Рома?

— Ульяна Сергеевна, вы знаете этого мужчину?

— Отец, — на выдохе сумел вставить свои веские пять копеек, — я отец ребенка.

Не обращая внимания на поджавшую губы врачиху, пересек кабинет и рухнул на пол на колени рядом с кушеткой, напрочь игнорируя стул.

— Ульк, маленькая моя, ты как?

— Папаша, я, конечно, безумно счастлива, что вы решили присоединиться к своей жене в такой важный для нее момент, но, может, не будете устраивать цирк и сядете на стул?

— Не… Не смогу, — выдал как на духу, не сводя взгляда с любимого, чуть бледного лица. — Улька, ты чего здесь, что случилось? Что с малышом?

Уля под моим взволнованным взглядом приподнялась на локтях и внимательно осмотрела весь мой растрепанный вид.

— Я тут на УЗИ, а с тобой что?

— А я испугался, — положив голову на кушетку, прижался щекой к ладони Ульки, — боже мой, как я испугался.

— Однако, милый мой, возьмите себя в руки, если вас так пугает обычное плановое УЗИ, то я боюсь представить, что с вами будет во время родов, — врач еще раз попыталась вразумить меня и повелительно махнула рукой на стул, — надеюсь, вы не догадались оплатить совместные роды?

— Нет, я решил, что по старинке буду в коридоре, — ответил не отрывая взгляда от Ульяны, а потом понял, что именно мне сказала врачиха и медленно повернулся к ней: — Плановое УЗИ?

— Ром, да что случилось, объясни, пожалуйста, — Уля легла обратно и, поймав мою руку, крепко ее сжала, — у тебя вид, будто кто-то при смерти.

— Угу, друзья мои на волосок от гибели, — выдал мрачно, начиная понимать, что именно устроила Анька.

— Ох ты, Господи, — воскликнула врач, — вам, может, водички?

— Нет-нет, все хорошо, спасибо, — смог ей улыбнуться и наконец-то прочитать имя на бейдже, — Вера Владимировна, не стоит отвлекаться, вы продолжайте, ритуальная казнь моих друзей подождет. Уля сейчас важнее.

Улька, засранка маленькая, закусила губу, чтобы не рассмеяться, а Вера Владимировна, прищурившись, уточнила у нее:

— Вы уверены, что именно этот мужчина отец вашего ребенка?

Глаза Ули распахнулись, она неуверенно кивнула глядя на меня, а я зубы в крошку чуть не стер. Это каким же я был балбесом, если моя любимая женщина сомневается в ответе?

— Я единственный отец, который вообще будет у детей этой девушки. Так что не отвлекайтесь на глупости, у нас по расписанию плановое УЗИ.

Мысленно я уже строил план мести козе самарской, выяснял у Ульки подробности разговора со Стасом, так как закрались у меня подозрения насчет "расскажет все Дорониным, бла-бла-бла", а также готовился уговаривать самую любимую и важную женщину в моей жизни вернуться в нашу с ней квартиру. К нашему псу. И к детской, которая ждет одобрения хозяйки. Вот только все мои планы были забыты, когда в небольшом кабинете раздалось частое "тух-тух-тух-тух-тух" — мягкий звук сердцебиения малыша. Я был ошеломлен, потрясен и в диком, просто неописуемом восторге.

Узистка что-то говорила Уле, они обсуждали развитие плода, вроде бы Вера Владимировна спрашивала, хотим ли мы диск с записью УЗИ и фотографии малыша, по-моему, Уля на все радостно кивала и только крепче стискивала мою руку. А я не мог шевелиться. Все так же сидя на полу, я завороженно смотрел на монитор и следил за маленьким человечком с курносым носом, огромными глазами и непропорциональной головой. Ребенок. Самый настоящий маленький человечек. Наш. Вот точно наш, что бы там Улька себе ни придумала.

— Уль, я тебя люблю. Прости меня, пожалуйста, Улька.

Повернувшись к ней, я с удивлением увидел, что Ульяна совсем не смотрит на монитор, она смотрит на меня и по ее щекам льются слезы.

— Лейка моя, не плачь, я, кажется, забыл салфетки.

— Ро‐ома, — всхлипнув и шмыгнув носом, Уля рассмеялась, а за ней и мы с Верой Владимировной, — ты меня прости, Ром. Я такая дура!

— Дурочка, маленькая, нежная, гордая дурочка. Вся моя, слышишь? Вот вообще вся, вместе со своей дуростью. Ни кусочка тебе не оставлю, всю себе заберу.

Я улыбался как дурак, рассматривая черты лица Ули, замечая каждую мелочь, каждую черточку и радуясь, что она не прогоняет, не спорит и не говорит, что я ей не нужен. Наоборот, цепляется за меня как за спасательный круг и не отпускает. Вот только, похоже, время для объяснений мы выбрали неподходящее. И место тоже. Потому что Вера Владимировна тоже решила поучаствовать в нашем разговоре:

— Деточка, ты давай быстрее соглашайся, а то я сама себе такого мальчика заберу. Он у тебя вон какой решительный, мне в хозяйстве пригодится.

Я чуть воздухом не подавился, даже возмущенно посмотрел на женщину в летах, а она мне задорно подмигнула в тот самый момент, когда Уля уверенно произнесла:

— Нет уж, ищите себе другого решительного, этот мой.

Мог бы я быть счастливее, чем в эту секунду? Я думал, что нет. Но всего лишь через две минуты понял, как ошибался.

— Поздравляю, родители, у вас девочка.

Вера Владимировна по-доброму улыбалась, глядя на нас. Уля опять превратилась в лейку и, кажется, в этот раз я к ней присоединился. Дочь. С ума сойти, у нас будет дочь!

Уже многим позже, после того как мы уехали из центра, вернулись в квартиру и пережили ураган счастья от встречи Зевса. После того как Улька нарыдалась от радости, увидев детскую, а я клятвенно пообещал выкинуть всю эту мебель, раз она так ей не нравится, — за что, кстати, получил весомый подзатыльник, — и даже после моих тихих и бесконечно повторяемых признаний в любви, мы сидели обнявшись на том самом диване в комнате нашей дочери и наслаждались тишиной. Счастливой, уютной, нашей тишиной.

Даже Зевс замер на полу рядом с нами и только переводил взгляд с меня на нее, не решаясь разрушить этот момент. Разрушил его, конечно, я. Мне не терпелось поставить точку во всех недомолвках между нами.

— Уль, скажи мне, ты правда собиралась рассказать о ребенке старшим Дорониным?

Уля удивленно посмотрела на меня и прижала ладошку ко лбу, будто проверяя температуру.

— С чего ты взял такую глупость?

— Да так, — усмехнулся, возвращаясь к планам мести друзьям, — птичка насвистела.

— Не знаю, кто там свистел тебе, но мне даже в голову такое не пришло.

Уля пожала плечами и положила голову на мое плечо. А у меня, между прочим, были еще вопросы.

— А Евгеше?

— Я думала об этом, даже Стасу говорила о своих сомнениях, — произнеся имя друга, Уля напряглась, а я, отвесив себе мысленный подзатыльник, притянул ее к себе еще ближе и поцеловал в висок, без слов успокаивая, — так вот, Стасу говорила, но он сказал, что этот вопрос лучше решать с тобой. Хотя сам он предпочел бы знать, если вдруг от него кто-то забеременел бы, но это решение, по его мнению, мы должны принимать с тобой вместе.

Ладно, возможно, казнь Стаса откладывается, но я все равно запомнил его подлый, наглый развод. Подсуетятся родители, значит, женят Ульку на Евгеше… Ну ничего, друг, подожди, Череповец тебе еще отомстит за меня, уверен!

— Угу, вместе. Тогда имей в виду — я против. Совсем против. Вообще. Это мой ребенок, а Женя… Не было его никогда в твоей жизни и того похода в клуб не было, ясно? Вы с дочкой не имеете к нему никакого отношения.

Осторожно положил Улю на сиденье и, нависнув сверху, строго посмотрел в ее смеющиеся глаза.

— И не надо тут мне хихикать, я как отец семейства Сергеевых вправе принимать такие решения.

— Сергеевых, значит? — Уля очень старалась не улыбаться, но у нее откровенно плохо получалось.

— Сергеевых.

— А я Романова, поэтому…

— Поэтому в ближайшее время тоже станешь Сергеевой. Елизавета Романовна Сергеева родится в полной, счастливой семье.

— Елизавета? — Улька даже встать попыталась, так удивилась моему самоуправству, да кто бы ей дал.

— Да, Лиза, Лизонька, Елизавета. А после нее еще будут Екатерина и Артем.

Зевс громко тяфкнул, поддерживая мое мужское решение, а Уля замерла подо мной, то ли подбирая слова, то ли пытаясь решить, чем бы меня посильнее стукнуть.

— Ром…

— Ничего не знаю. Я дурак, Уль, но я быстро учусь, второй раз своей ошибки не допущу. Так что не пытайся со мной даже спорить. Ругаться, выяснять отношения, решать, кто именно будет выбирать имена нашим детям и стоит ли нам покупать дом, или просто квартиру побольше, мы будем только после свадьбы.

— Дом?

— Дом, чтобы нам вместе с тремя детьми и парочкой собак было не тесно.

— А…

— Б! Я не хочу, чтобы ты, когда у меня в голове опять появится какая-то дурацкая мысль, была настолько неуверенна в моих чувствах, что посчитала бы необходимым уйти из нашего дома. Так что пошли лучше в спальню, спорить все равно не получится. Только после свадьбы, будущая госпожа Сергеева.

И пока Улька не придумала, что мне возразить, я ее поцеловал, вкладывая в касание губ все эмоции пережитых дней. Страхи, неуверенность, горький вкус нашего недолгого расставания, счастье от встречи и, конечно, любовь.

— Ром, я не хочу спать, — шептала Улька, когда я нес ее на руках в нашу спальню, покусывая и целуя нежную кожу шеи.

— А мы не спать, — шептал в ответ, — мы репетировать первую брачную ночь.

И таки мы репетировали, прерываясь только на еду, невинные и не очень шутки и обсуждение даты свадьбы. Мне кажется, январь шикарный месяц для начала нового этапа нашей жизни, Улька настаивает на феврале. Но разве это важно? Важно только то, что мы любим друг друга и хотим быть вместе.

Уля так и сказал, глядя на меня своими невероятными глазами, в которых плескалось самое настоящее счастье:

— Сергеев, я тебя люблю. Ты самый настоящий рыцарь в самых сверкающих доспехах.

И это то, ради чего стоит жить и меняться в лучшую сторону.