То, что мы оставили позади

Глава 24. Мирные переговоры с бутербродами

Слоан

— Я не обнимаюсь с тобой, — пробормотала я Люсьену в шею. — Я просто не могу пошевелить руками или ногами.

Я распростёрлась обнажённой на божественном теле этого мужчины, спустя слишком много часов и оргазмов, слишком вымотавшаяся, чтобы думать о чём-либо, кроме члена Люсьена и бесконечного удовольствия, которое он мне дарил.

Он больно шлёпнул меня по заду.

— Ой.

— Мои конечности всё ещё работают, — самодовольно сказал он.

Его конечности и нечеловеческий член, который до сих пор был наполовину твёрдым и на котором был надет последний презерватив в моём доме.

Я подняла голову и огляделась.

— О, хорошо. Мы наконец-то добрались до спальни.

Люсьен притянул меня обратно, прижимая к своей груди, но не раньше, чем я успела заметить искреннюю улыбку на красивом лице этого мужчины. Я решила, что после семи оргазмов, которые он мне доставил, могу позволить ему насладиться моментом.

Я припоминала, что Люсьен-подросток был ласковым. Он обнимался со мной на этой же кровати, играл с моими волосами, гладил меня по руке или спине. Он с тоскливой улыбкой принимал от моих родителей все объятия, похлопывания по спине и сжимания плеч. Как будто он жаждал физического контакта, но не хотел этого показывать.

Моё сердце сжималось от жалости к парню, который заслуживал гораздо большего.

Люсьен провёл рукой по моим волосам, позволяя прядям упасть мне на спину, и я почувствовала, как мои глаза увлажнились.

Паника снова нарастала.

Именно это заставило меня выскочить из собственного гостиничного номера после четырёх оргазмов и менее чем двух часов сна. Осознание того, что перепих-без-обязательств в настоящем пятнается чувствами из прошлого.

Мы оба были уже не теми, что прежде. Я не могла позволить, чтобы мои чувства к подростку Люсьену вплелись в то, что было лишь плотским удовольствием.

Очень плотским удовольствием.

— Мы начинаем новый раунд? — спросила я беспечно, надеясь не выдать, что всё моё тело слишком устало и болит.

Люсьен вздохнул.

— Как бы ни было больно это признавать, Пикси, ты превзошла меня. Мне понадобится пакет со льдом, ведро ибупрофена и четырёхчасовой сон, если ты хочешь затеять один последний-последний раз..

— Неудачник, — пробормотала я ему в шею. — Я готова к очередному раунду.

— Обманщица.

Он потянул меня за волосы, пока я не подняла на него глаза.

— Ладно. Хорошо. При мысли о сексе с тобой меня начинает подташнивать, — поддразнила я.

— Значит, мы официально покончили с этим? — его лицо снова стало замкнутым. Почему-то это ощущалось хуже после того, как я столько раз видела его без щитов в оргазмические моменты.

Я пожала одним плечом.

— Думаю, да. Полагаю, я могла бы покормить тебя, прежде чем отправить собираться.

Как по команде, в животе у Люсьена заурчало. Я притворно ахнула.

— Я не знала, что вампиры испытывают голод.

Он бросился на меня, царапнув зубами шею.

— Лежи смирно, ты, человек размером с чекушку.

Я задохнулась от смеха и снова повалилась на него. Игривый Люсьен был для меня совершенно новым существом. Как Эдвард после того, как Белла раскрыла его тайну в «Сумерках». Только я не раскрыла тайну Люсьена. У нас с ним просто было много секса.

Его руки мягко легли на меня.

— У тебя красивый смех.

Я снова села и нахмурилась.

— Ладно. Ты официально бредишь. Пошли. Мне нужен обед и электролиты, поскольку ты вызвал у меня обезвоживание через влагалище.

— У меня болит член. Так, как болят ноги на следующий день после тренировки, — пожаловался он, когда мы выползли из постели.

Я надела синий халат с маргаритками, пока Люсьен натягивал трусы. Он хмуро посмотрел на свою рубашку. На ней не хватало нескольких пуговиц, а на рукаве виднелось подозрительное мокрое пятно.

— Подожди, — я, прихрамывая, подошла к своему шкафу и нашла толстовку, которую искала. — Вот, — сказала я, бросая её ему.

Он поймал её, и его хмурый взгляд стал ещё более сердитым.

— Чье это? — спросил он, приподнимая толстовку размера XXL, с капюшоном и эмблемой университета Пенсильвании.

— Теперь моё, — ответила я.

— Чьё это было?

— Моего бывшего бойфренда. Мы встречались пару месяцев после того, как я окончила колледж и начала работать в Хагерстауне. Он был учителем обществознания.

— Блейк, — Люсьен произнёс это имя так, словно оно было оскорблением.

Я приподняла бровь.

— Знаешь, Неотраханная Слоан устроила бы тебе разнос за то, что ты знаешь имя моего бывшего парня пятнадцатилетней давности. Но Хорошо Оттраханная Слоан слишком устала и голодна, чтобы затевать ссору.

Он бросил мне толстовку обратно.

— Я её не надену.

— Ну и зря. Она удобная и подойдёт тебе по размеру.

Люсьен подобрал свою порванную рубашку и упрямо просунул руки в рукава.

— Ты, наверное, думаешь о нём каждый раз, когда надеваешь её.

— С любовью, — сказала я, не преминув подлить несколько капель масла в огонь. — Пошли. Я умираю с голоду.

Мы представляли собой то ещё зрелище, спотыкаясь и прихрамывая, пока спускались по задней лестнице на кухню.

Мяу-Мяу осуждающе смотрела на нас со своего места на подставке для кастрюль в центре кухонного стола. Кончик её хвоста подёргивался.

— Это невероятно негигиенично, — заметил Люсьен.

— Хорошо, что ты не планируешь проводить в этом доме много времени, потому что каждая плоская поверхность, вероятно, соприкасалась с кошачьей задницей, — сказала я, потрепав её за ушком, затем открыла дверцу холодильника.

— Как её зовут?

— Её зовут Мяу-Мяу.

— Вообще не креативная кличка.

— Её официальное имя Леди Мяуингтон, — сказала я, открывая ящик с сыром.

— Это ещё хуже. Я в ужасе. Ты совершенно не умеешь давать названия вещам.

— Кошки сами дают себе имена. Ты начинаешь с официального имени, и с годами оно меняется, пока не находится то, на что они действительно откликаются. Леди Мяуингтон реагирует только на «Мяу-мяу» или «Эй, Засранка», — я подняла глаза и увидела, что Люсьен наблюдал за кошкой, пока она увлечённо вылизывала свой живот.

Мяу-Мяу представляла собой пушистый комок презрения. Мой мужчина на одну ночь, однако, в нижнем белье и расстёгнутой рубашке, с взъёрошенными волосами и сонными глазами, был просто восхитителен. Я знала, что Люсьен привлекателен. Даже потрясающе красив. Но я никогда не позволяла себе по-настоящему смотреть на него.

Но теперь, когда я это сделала? К этому перекусу после секса мне понадобится алкоголь.

Я взяла два куска сыра.

— Как ты относишься к бутербродам с жареным сыром?

Люсьен поморщился.

— Ты питаешься как ребёнок.

— Я приготовлю тебе самый вкусный бутерброд с жареным сыром, который ты когда-либо пробовал, чёрт возьми, а потом позволю массировать мне ноги, умоляя о прощении.

— Чуть сильнее надави на подъём стопы, слуга, — приказала я.

Сильные пальцы Люсьена ещё крепче впились в мою стопу.

— У тебя такие маленькие ступни. Как ты вообще на них ходишь?

— Ты такой странный после секс-марафона и бутербродов с жареным сыром, — я откусила ещё победоносный кусочек от своего сэндвича великолепия, состоявшего из курицы, соуса баффало и сыра. Тарелка Люсьена опустела. Он с аппетитом сожрал свой сэндвич и бросал тоскливые взгляды на вторую половину моего.

Закатив глаза, я разломила половину на две части и протянула ему одну.

Он бросил мою ногу себе на колени и набросился на еду.

Мы устроились в гостиной, рядом с кухней в задней части дома, чтобы поесть и посмотреть повторы «Ночного суда». Я сказала, что это из-за того, что тут телевизор больше, но на самом деле я не хотела, чтобы кто-нибудь увидел Люсьена Роллинса через мои окна и разболтал об этом на весь город. Делиться с кем-либо этой катастрофой — не вариант.

Когда Булл изложил свой решающий аргумент судье Гарольду Т. Стоуну, я услышала позади нас драматичный глухой удар. Я опустила голову на подушку и увидела, как огромная пушистая кошка вышагивает по приставному столику у дивана.

— Что оно делает? — требовательно спросил Люсьен, повернув голову.

— Она пытается вызвать у тебя дискомфорт.

Мяу-Мяу сидела прямо у него за спиной и смотрела ему в затылок.

— Это работает.

— На самом деле она не любит людей, — объяснила я. — Только мы с мамой можем её погладить. Папа был единственным, кому она позволяла брать её на руки, и то только если он стоял смирно.

— Я чувствую, как её глаза сверлят мой затылок, — пожаловался Люсьен, придвигаясь ближе ко мне на подушке. Его обнажённое бедро уютно прилегало к моему колену, а плечо успокаивающе прижималось к моему. Так делали пары. Занимались сексом в воскресное утро, а потом устраивались на диване с фастфудом и смотрели старые любимые передачи.

Мы не были парой. Мы были ошибкой. Горячей, сексуальной, сводящей с ума ошибкой.

— Просто не обращай на неё внимания. Она такая ленивая, что никогда не запрыгнет тебе на голову только для того, чтобы покусать и расцарапать лицо, — весело пообещала я.

— Это утешает, — сухо отозвался он.

Я взяла пустую тарелку Люсьена и поставила её на стол позади себя. Мяу-Мяу в последний раз хмуро посмотрела на затылок Люсьена, потом неторопливо подошла и изучила крошки. Довольная тем, что наша еда была невкусной, она спрыгнула на пол и побрела прочь.

Люсьен положил руку на спинку дивана позади меня.

Люсьен Роллинс обнимался со мной? Неужели я наградила его сотрясением мозга, когда случайно ударила головой о спинку кровати, пока скакала на нём?

Зрители в студии впали в истерику из-за флирта Дэна Филдинга с Кристин Салливан. Это было так нормально. Так не похоже на нас. Это именно то, чего я хотела…с другим мужчиной, конечно, и с парой детей впридачу. Люсьен всегда хотел чего-то другого. Я не могла не задаться вопросом, вдруг все те вещи, к которым он стремился — богатство, власть, способность сокрушать врагов одним движением руки — были всего лишь заменой того, чего, как он думал, у него никогда не будет.

— Твоему отцу нравился этот эпизод, — задумчиво произнёс Люсьен, пока я расправлялась с последней четвертинкой своего бутерброда.

— Да, — согласилась я, ставя свою пустую тарелку рядом с его. — Теперь, когда твой пенис несколько раз вторгся в моё влагалище, я думаю, ты должен рассказать мне, почему ты так близок с моими родителями. О Боже, — я выпрямилась. — У тебя ведь не было романа с моей мамой, не так ли?

— У меня не было романа с твоей матерью, — сухо подтвердил он.

— Тогда какие у вас с ней отношения?

Люсьен вздохнул и поставил эпизод на паузу.

— Твои родители помогли мне пережить трудный период в жизни. Я в долгу перед ними за это.

— Значит, у тебя есть какая-то невидимая таблица, где ты подсчитываешь баланс, и как только наберётся нужное количество баллов, ты исчезнешь из жизни мамы?

— Ты очень похожа на своего отца, — сказал Люсьен, хотя это не прозвучало как комплимент.

— В каком смысле? — настаивала я, стремясь найти хоть какую-то связь с человеком, по которому скучала.

— Ты никогда не сдаёшься. Даже когда следовало бы.

— Он никогда не сдавался, помогая тебе, — тихо сказала я. Но я сдалась. Хотя нельзя сказать, что у меня был выбор.

— Не многие люди обладают таким безудержным, маниакального оптимизмом, который привносил в этот мир Саймон Уолтон.

Я вздохнула, уткнувшись в широкое плечо Люсьена. Возможно, упорство я унаследовала от отца, но ген маниакального оптимизма мне не достался.

— Он был единственным в своём роде, — согласилась я.

Мы долго молчали, глядя прямо перед собой, на застывшие лица на экране телевизора.

— Я не могу поверить, что Ансель мёртв, — сказала я наконец.

Люсьен напрягся рядом со мной, как будто я только что нажала на кнопку, после чего все его стены поднялись, а решётка перед его замком опустилась, преграждая вход.

Я положила руку ему на бедро и сжала.

— Подожди. Прежде чем мы перейдём к противостоянию Люсьена и Слоан, раунд номер два миллиона, давай объявим временное прекращение огня и проведём мирные переговоры.

Люсьен посмотрел на меня сверху вниз, и на его лице отражалось что-то среднее между весельем и раздражением.

— Мирные переговоры? Почему женщины чувствуют потребность обсуждать всё до смерти?

— Если ты заткнёшься, я объясню. Я не признаю, что долгое время гадала, на что был бы похож секс с тобой, — выражение его лица сделалось волчьим, и я подняла палец. — Нет! Мы всё ещё восстанавливаемся. Если мы сейчас набросимся друг на друга, ты заработаешь себе растяжение пениса, или я потеряю чувствительность ниже пояса.

— Я готов рискнуть.

Я поднялась на колени и повернулась к нему лицом.

— Держи ширинку застёгнутой, Сэр Многотрах. Я вот что предлагаю: раз уж мы удовлетворили наше любопытство сексуальными забавами на одну ночь, почему бы нам не применить то же самое ко всем вопросам, на которые мы всегда хотели получить ответы?

— Нет.

Я надулась.

— Ты даже не рассмотрел моё предложение. Это не очень-то в духе мирных переговоров.

— Не смотри на меня так.

Предчувствуя неминуемую победу, я надулась ещё сильнее, опустила глаза и уселась верхом ему на колени.

— Ну же, здоровяк. Мы прояснили ситуацию в сексуальном плане и выжили. Почему бы нам не сбросить парочку бомб правды без последствий, прежде чем вернуться к нормальной жизни и никогда больше не разговаривать?

Его красивое лицо с поэтичными скулами и грозным взглядом ничего не выражало, но член подо мной выдавал его чувства.

— С меня станется накрыть твоё лицо подушкой до тех пор, пока ты не перестанешь меня раздражать, Пикси, — предупредил он.

— Нет, не станется. Пожалуйста?

Его руки легли мне на бёдра, и Люсьен уронил голову на подушку.

— Если я скажу да… — я победоносно заёрзала у него на коленях, и его руки сжали меня крепче, а зубы стиснулись, отчего впадины на его щеках стали ещё глубже. — Веди себя прилично. У меня есть условия.

Я просунула руки под его расстёгнутую рубашку и положила ладони на тёплую, упругую плоть его плеч.

— Я вся внимание.

— Ты никогда не была вся внимание. Ты сплошные ходячие махинации, — заметил он.

— Да ладно тебе. Тебе совсем ничего не интересно? — подтолкнула я.

Его стальной взгляд не отрывался от меня, пока Люсьен, по-видимому, пытался разгадать мои мотивы.

— Я просто подумала, мы прояснили ситуацию в сексуальном плане, почему бы не прояснить её полностью? Сегодня мы закончим без багажа прошлого. Это всё равно что вскрыть нарыв.

— Очень привлекательная метафора, — сухо заметил Люсьен.

— Ну же, — уговаривала я. — Признайся. В этом есть смысл.

Я знала, как наладить контакт с подозреваемым, благодаря книге «Стать пуленепробиваемой», написанной бывшим спецагентом секретной службы Эви Помпурас. Около года назад я организовала тайный, неофициальный книжный клуб для нескольких местных старшеклассников, которые переживали трудные времена, будучи непопулярными неудачниками. Мы читаем много книг по самопомощи и нонфикшна о межличностных отношениях, и я могла развернуть психологическую войну, когда того требовал сценарий.

— Мне это не нравится, — сказал Люсьен.

Я победоносно подпрыгнула у него на коленях.

— Но ты же знаешь, что я права. Наконец-то мы сможем начать всё с чистого листа, здоровяк.

— Чистые листы — для новых начинаний.

— Уф. Ладно. Это может стать нашим «концом».

— Если я соглашусь, — сказал он, останавливая мои движения руками, — у тебя будет двадцать минут, а потом ты заткнёшься, и я сниму с тебя одежду.

Я выгнула бровь.

— Я думала, мы закончили друг с другом.

— У тебя есть какие-то дела после обеда?

Я широко улыбнулась.

— Нет.

— Двадцать минут, — повторил Люсьен.

Я слезла с его колен и устроилась на подлокотнике дивана, прижимая подушку к груди.

— Я буду первой. Каким способом ты ухаживаешь за бородой? Или это просто магия богатого парня, когда ты просыпаешься, смотришь в зеркало и приказываешь своим волосам на лице подчиняться твоей воле?

Выражение его лица было бесценным.

— Ты можешь спросить меня о чём угодно и хочешь знать, как я ухаживаю за своей бородой?

Я пожала плечами.

— Я немного подготавливаю тебя, прежде чем мы перейдём к самому интересному.

— Я уже жалею об этом.

— У тебя когда-нибудь были чувства к Ноксу или Нэшу?

Вопрос Люсьена застал меня врасплох. В основном мы перебрасывались лёгкими вопросами, затевая изящный танец по минным полям нашего прошлого.

— О, да, — решительно ответила я.

— Когда? — требовательно спросил он, крепче сжимая мои ноги у себя на коленях.

— Наверное, как раз в то время, когда мне стукнуло четырнадцать, и они внезапно стали горячими.

— А Наоми и Лина знают, что ты пускаешь слюни на их мужчин?

— Ага. Они к этому привыкли. Любой, кому нравится смотреть на привлекательных мужчин, испытывает вожделение к этим двоим, — я рассмеялась, потому что Люсьен выглядел откровенно раздражённым. — Да ладно тебе. Ты не исключён из этого уравнения. Женщины врезаются в стеклянные двери, заглядевшись на тебя.

Он хмыкнул.

— Моя очередь. Почему ты не даёшь мне отсосать у тебя?

Его смех поразил меня.

— Ты находишь оральный секс смешным? — спросила я.

— Напротив, я отношусь к этому очень серьёзно.

Мои дамские части тела прекрасно знали об этом. Я пихнула его ногой.

— Поясни, Люцифер.

— Мне нравится всё контролировать, — сказал он так, будто это служило ответом на всё вопросы.

— Ты можешь контролировать всё во время минета.

Его взгляд скользнул к моему рту.

— Не в достаточной мере.

— Очевидно, у тебя ещё не было опыта правильного орального секса. Я буду рада продемонстрировать это через… — я взглянула на часы на каминной полке. — Семь минут.

— Воздержусь.

— Обломщик. Поскольку ответ был неудовлетворительным, у меня другой вопрос. Ты сделал татуировки поверх всех своих шрамов?

Люсьен долго смотрел на меня. Я гадала, не зашла ли я слишком далеко.

— Да, — сказал он наконец.

— Почему?

— Потому что я бы предпочёл, чтобы на моём теле были отметины, которые я сам выбрал.

Я кивнула. Это имело смысл. Этот мужчина в буквальном смысле переписывал своё прошлое на собственной коже. Люсьен удивил меня и потянулся к моему запястью. Он перевернул его и осмотрел серебристые шрамы, оставшиеся спустя много лет.

— Пластический хирург, вероятно, мог бы что-то с этим сделать.

Я усмехнулась.

— Ну не знаю. Мне кажется, это заставляет меня выглядеть крутой. Напоминает о том, какой храброй я была когда-то.

Люсьен прочистил горло и отпустил моё запястье.

— Ты уже познакомилась со своим будущим мужем? — спросил он, меняя тему.

Я закрыла глаза.

— У меня официально случилось лучшее свидание с тех пор, как я начала этот квест.

— И что? — подтолкнул он.

— «Лучшее» не так уж много значит, когда его сравнивают со всеми остальными неудачами. Хороший парень. Хочет детей. Ноль химии между нами. Я чуть не заснула в супе, пока он рассказывал о своей лиге в фэнтези-футболе в прошлом сезоне. Но, может, в этом и заключается суть брака? Лишённое химии партнёрство, основанное на том, чего вы можете достичь вместе.

— Думаешь, это и есть у наших друзей? Лишённое химии партнёрство? — спросил Люсьен, слегка скривив губы.

Я вздохнула.

— Нет. Они приручили единорога, — увидев его непонимающее выражение лица, я продолжила. — Ну, знаешь, они нашли испепеляющую любовь в духе я-не-был-лучшей-версией-себя-пока-не-встретил-тебя, я-хочу-исполнить-все-твои-мечты, я-до-сих-пор-провожаю-тебя-взглядом-когда-ты-выходишь-из-комнаты, такую любовь, которая бывает однажды в жизни.

— И ты хочешь такого единорога? — предположил Люсьен.

— А кто не хочет? Разумеется, за исключением присутствующих.

— Конечно.

— Да. Я хочу единорога, — призналась я.

— Тогда ты его найдёшь.

Я взглянула на него, но не было и намёка на то, что Люсьен надо мной смеётся.

— Ты так думаешь?

Он закатил глаза.

— Слоан, разве у тебя было что-то, ради чего ты работала и в итоге не получила?

В словах этого мужчины был смысл. За исключением здоровья моего отца, всё, к чему я стремилась, в конечном итоге принесло свои плоды. Могу я просто силой воли привести идеального мужчину в свою жизнь?

— Спасибо, — сказала я. — Итак, назови мне одну из вещей, за которые моя мама благодарила тебя на похоронах.

Люсьен промолчал.

— Согласно правилам, мне не разрешается обижаться на тебя или когда-либо швырять это тебе в лицо, — напомнила я ему.

Он поднял мою ногу и божественно помассировал большим пальцем подъём стопы.

— Ладно. Я помог им найти квартиру.

Этот мужчина определённо скрывал информацию.

— Это мило с твоей стороны. Но, справедливости ради, мама была благодарна скорее в духе «спасибо за спасение жизни нашего любимого ребёнка», нежели в духе «спасибо, что прислал список объектов недвижимости».

Люсьен пробормотал себе под нос что-то похожее на «упорная заноза в заднице».

— Давай, здоровяк. Этот нарыв сам по себе не рассосётся.

— Ты такая заноза в заднице, — пожаловался он.

— Боже мой. Просто скажи мне уже, — нетерпеливо попросила я.

— Ладно. Я купил её для них.

Я моргнула.

— Что купил?

— Если ты собираешься заставить меня говорить, то, по крайней мере, можешь притвориться, что слушаешь. Я купил квартиру для твоих родителей.

Это заставило меня замолчать.

— Прекрати, — сказал Люсьен, отпуская мои стопы и притягивая меня к себе за лодыжки.

— Что прекратить? — выдавила я.

— Прекрати пытаться что-то в этом увидеть. В этом не было ничего героического или продуманного. Я просто уравнивал чаши весов.

— Дерьмо собачье, Люсьен. Какие чаши весов требуют очень дорогостоящей сделки с недвижимостью?

— Слоан, твои родители отвезли меня в колледж и обставили мебелью мою первую дерьмовую квартиру. Они помогли мне устроиться на работу. Они кормили меня, когда я был голоден. Они присматривали за моей матерью, пока она не переехала. Они каждый год праздновали мой день рождения с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. Они пришли на мой выпускной в колледже и аплодировали, когда я выходил на сцену. Они пригласили меня стать частью их семьи, когда я не мог быть частью своей собственной.

Мои глаза начало щипать и жечь. Это был огромный подарок — найти идеальное «недорогое» жильё всего в двух кварталах от папиного онколога. Люсьен сделал им этот подарок.

— Очень щедро с твой стороны, — прохрипела я.

Это не помогало мне. Если я собиралась забыть этого мужчину, мне нужно сосредоточиться на его тёмной, упрямой стороне, а не на его скрытом, микроскопическом золотом сердце.

— Не надо поддаваться эмоциям из-за этого, — предостерёг Люсьен.

— Я не поддаюсь эмоциям, — настаивала я, хотя мой голос срывался.

— Мне стоило просто накрыть твоё лицо подушкой.

— Спасибо, — сказала я.

— За что? За то, что не придушил тебя?

Я покачала головой, а затем сделала то, чего никто из нас ещё двадцать четыре часа назад не мог предвидеть.

Я обняла Люсьена.

Мои руки обвились вокруг него, моё лицо уткнулось в его шею, и я прижалась к нему.

— Спасибо тебе за то, что ты сделал для моих родителей.

Люсьен попытался высвободиться, но я не отпускала его. Наконец он перестал сопротивляться и неловко похлопал меня по спине.

— Мне больше нравится, когда ты меня ненавидишь.

— Мне тоже.

Он потянул меня за конский хвост, пока я не встретилась с ним взглядом.

— Скажи мне правду. Разве в глубине души ты не хотела бы получить эту стипендию и изучать спортивную медицину? Разве эта жизнь — не своего рода утешительный приз? — он обвёл жестом мою гостиную.

Я ошарашенно выпрямилась.

— Ты так думаешь?

— У тебя были более масштабные мечты, Слоан.

— Люсьен, я была подростком. Я вообще хотела выйти замуж за Джерома Беттиса из «Питтсбург Стилерз».

— Если это были подростковые мечты, это не значит, что они не были реальными, — тихо сказал он, больше не встречаясь со мной взглядом.

Я гадала, о чём мечтал Люсьен-подросток до того, как ему пришлось стать главой семьи.

— Эта жизнь лучше, чем та, о которой я могла мечтать в шестнадцать лет. Или в двадцать. Чёрт возьми, даже в тридцать. Я люблю этот город, этот дом. Мне нравится быть рядом с сестрой и племянницей. Мы с отцом провели столько времени, сколько у меня не было бы, если бы я переехала на другой конец страны в погоне за какой-нибудь сумасшедшей карьерой. Это время бесценно. Я бы многое упустила. У меня не было бы библиотеки. Я бы не познакомилась с Наоми и Линой. Так что нет. Я ни на секунду не жалею, что мои подростковые планы пошли прахом.

— Даже несмотря на то, что у тебя нет всего, чего ты хочешь? — настаивал он. — Муж. Дети.

— Пока что. У меня их пока что нет. Я построила свою жизнь, основываясь на том, чего хотела, и я складываю эти детали одну за другой. Это означает, что недостающие фрагменты в виде отношений с партнёром и детьми встанут в почти полностью собранную картинку.

Люсьен глубоко вздохнул, но это не походило на его обычные раздражённые вздохи. Это прозвучало так, словно он сбросил с плеч что-то тяжёлое, что слишком долго носил в себе.

— Каково это было?

— Каково было что?

— Та неделя, когда Уили засадил тебя за решётку.

Тишина была гнетущей. Мне показалось, что на нас обоих опустилось холодное, мокрое одеяло, придавившее нас своей влажной тяжестью.

Я прильнула к Люсьену и положила лицо ему на грудь, слушая ровный стук его сердца.

Через минуту его ладони легли мне на спину и начали медленно поглаживать.

— Это были худшие шесть дней в моей жизни.

Я впитала в себя боль, приняла её. Я сделала это с ним. Я своими руками породила худшие моменты в его жизни.

— В чём именно? — тихо спросила я.

— Он был с ней один. Защитить её было некому. Офицер Уинслоу знал или, по крайней мере, подозревал, и проезжал мимо дома несколько раз за смену. Я знаю, что твои родители тоже наблюдали. Но за закрытыми дверями всё равно можно многое натворить.

Я проглотила комок в горле.

— Я знал, что это только вопрос времени, когда он окажется в соседней камере, — продолжил Люсьен. — Не имело значения, насколько приятельскими были его отношения с полицейскими. Даже Огден не помог бы ему скрыть убийство. Но я знал, что моя жизнь кончена. Мне исполнилось восемнадцать в камере, и я знал, что эти решётки и нары — моё будущее. Я собирался стать таким человеком, который выживает в клетке.

По моей щеке скатилась слеза.

— Моя безопасность, моё благополучие зависели от всех этих людей с жетонами. Для некоторых из них я даже не был человеком.

«Прости. Мне жаль». Слова застряли у меня в горле, на языке, просились наружу. Но их никогда не было достаточно ни для кого из нас. И я не знала, значит ли это, что их не стоило произносить.

— Что это за непрерывное жужжание? — потребовал Люсьен. Он оставил свои воспоминания позади, тогда как я всё ещё была погружена в них.

— О Боже. Это мой телефон. Я не заглядывала в него с тех пор, как ты пришёл и вытащил свой член, — я вскочила с дивана и помчалась на кухню, где обнаружила свой телефон лежащим экраном вниз рядом с документами по делу Мэри Луизы. — Двадцать четыре сообщения и два пропущенных звонка?

В дверях появился Люсьен, выглядевший как воплощение разврата.

— Что-то срочное?

— Пока не могу сказать, — сказала я, пролистывая сообщения вверх.

Наоми: Стефан Ляо, ты реально струсил, не сказал Джеремайе, что видишь будущее с ним, и сбежал этим утром обратно в Нью-Йорк под предлогом работы?

Стеф: Во-первых, заседание совета директоров — это не предлог для работы. Во-вторых, да. Да, я так и сделал.

Лина: Ух ты, Стеф. Я никогда не считала тебя трусишкой.

Стеф: Прошу прощения, мисс Пятна Пота На Свадебном Платье!

Лина: Может, у меня и потеют подмышки но, по крайней мере, я ВСЁ ЕЩЁ В НОКЕМАУТЕ С МУЖЧИНОЙ, КОТОРОГО ЛЮБЛЮ!

Наоми: Обычно я избегаю конфликта и поднимаю флаг деэскалации, однако в данном случае я считаю важным привести соответствующий пример: Нокс Морган.

Стеф: Я не выкидываю фокус в духе Нокса Моргана. У меня просто возникли неотложные дела, и я ими занимаюсь.

Лина: Ты забыл кавычки вокруг слова «дела».

— Ничего срочного. Просто Стефа отчитывают за то, что он собирался сделать широкий жест, а потом запаниковал и уехал из города, — сообщила я.

— Что это за широкий жест? — спросил Люсьен, открывая шкафчик и доставая себе стакан.

— Он хочет переехать сюда и жить со своим крутым бойфрендом, но боится признаться в этом Джеремайе, — сказала я, продолжая листать сообщения, пока Люсьен наливал себе воды.

Стеф: А где Слоан? Её всегда веселее донимать, чем меня.

Наоми: Слоан!

Лина: Эй, Слоан!

Стеф: Вы же не думаете, что она тайком пошла на очередное свидание, не предупредив нас, и её убили?

Лина: Ну, теперь думаю.

Наоми: Она не отвечает на звонки. Я волнуюсь.

Лина: Может, она в душе?

Стеф: Может, она с кем-то в душе.

Наоми: Она бы не стала принимать душ полчаса.

Стеф: По крайней мере, одна.

Лина: Она, наверное, работает и забыла свой телефон в кабинете.

Наоми: Я отчётливо помню, как она сказала, что у неё сегодня выходной. Хлоя сказала Уэйлей, что у Слоан планы на вчерашний вечер, но, похоже, никто не знает, какие именно.

Стеф: Надеюсь, ей перепал секс.

Лина: Мы ничего не слышали от неё с 19:13 прошлого вечера. Никто не трахается так долго.

Я ухмыльнулась, читая сообщение Лины. Затем повернула экран, чтобы Люсьен мог прочитать переписку.

— Ну, это неправда, — самодовольно сказа я.

— Тебе лучше сказать это своим друзьям, — посоветовал он, указывая на следующее сообщение.

Наоми: Может, нам стоит пойти к ней домой?

— Ой-ой, — сказала я.

Лина: Мы с Нэшем голые, но можем одеться минут через десять. Попробуй позвонить ей ещё раз, а мы оденемся.

— Чёрт, — пробормотала я, и мои большие пальцы запорхали над экраном.

Я: Нет необходимости меня проведывать. Я жива и здорова. Просто занята!

— Они узнают, чем ты занята, — заметил Люсьен, проводя рукой по моему хвостику.

— Чёрт возьми, — он прав. — Я скажу им, что делаю уборку.

— Наоми через пять минут приедет сюда с грузовиком чистящих средств, — предсказал он. — Выбери что-нибудь, что им всем покажется неприятным.

— Тогда я скажу правду. Они будут в ужасе, — пошутила я.

Его хватка на моих волосах сжалась крепче.

— Что бы ты предпочла: провести день, выслушивая расспросы своих подруг, или позволить мне трахнуть тебя?

Я: У меня откачивают септик! Испарения очень сильные! Кто-нибудь хочет прийти на вечер настолок?