Точка возгорания

— Возможно, — у Ребела теперь было две проблемы: Таш и его отец. Он обнял Отем за плечи. — Не волнуйся, я сделаю за нас обоих.

Он проводил двух детей, чтобы поплавать в реке Свит-Онион. Он знал, что сначала поговорит с Джоанной Мерриуэзер о Таш, а затем с шерифом Итаном Мерриуэзером, чтобы узнать его мнение об Арчере и о том, что тот может сделать.

Он знал от Отем, что её мать будет дома до часу дня, когда она должна была возглавить сплав по бурной воде. Ребел встречалась с ней несколько раз, верила, что она прочно стоит на ногах в реальности, и молилась, чтобы это оказалось правдой. Она была лучшим человеком, с которым можно было поговорить о том, почему Таш считает, что у него и Отем есть какие-то способности. И существует ли вообще этот дядя Блессед? Знала ли Джоанна, что Отем сказал Таш, что он может смотреть на человека, и тот сделает всё, что он скажет? Столько вопросов и о Таш, и о Арчере.

Его мысли переключились на брата. Что, если его признают виновным в хищении и посадят в тюрьму? Таш потерял мать, он просто не мог потерять ещё и отца. Ребел не запер входную дверь, никогда этого не делал, и решил прогуляться по центру города. Он услышал пение малиновки и обернулся. Он построил свой дом на небольшом возвышении, окружённом соснами, белыми дубами и тсугами, в четверти мили от центра Тайтусвилла.

Он смутно отметил, что погода была чудесная, не слишком жаркая, что горы всегда были рядом, словно лучший друг, прикрывающий твою спину, а вершины теперь были покрыты паутиной утреннего тумана.

Он добрался до центра города, помахал местным жителям и время от времени останавливался, чтобы поболтать, хотя ему отчаянно хотелось поторопиться, получить хоть какие-то ответы. Он вспомнил горе брата после смерти Селии, как он отстранился от дел.

Следователи не были глупцами, рано или поздно Арчера оправдают, он просто обязан был это сделать. Он подумал, что будет с Таш, если Арчера признают виновным в хищении и посадят в тюрьму. Он не хотел об этом думать, эта мысль была невыносима. Таш не могла потерять и отца, и мать.

Бунтарь не мог пережить потерю брата так же, как он потерял свою невестку, которую все любили.

По крайней мере, ему не нужно было беспокоиться о рукописи; теперь она была в руках редактора. Его одиннадцатая книга, трудно представить, и это казалось бесконечной работой, бесконечным редактированием. Теперь ему оставалось только надеяться, что редактору понравится книга, как и любому автору: если редактор будет доволен, всё в королевстве будет хорошо. Он задавался вопросом, будет ли он всё ещё беспокоиться о том, понравится ли редактору его пятидесятая книга, если он напишет так много. Ему нравилось название « День смерти» , но не сочтут ли маркетологи его недостаточно уникальным или что оно использовалось слишком недавно?

Сосредоточься, сосредоточься . Когда он проходил мимо пекарни мисс Мод «Treat Yourself», его нос ударил запах корицы и сахара . Он увидел, что внутри уже выстроилась очередь из туристов, но он ещё не завтракал, и вошёл.

Он беседовал с Келли, одной из летних сотрудниц Мод, хорошенькой девушкой-подростком, которая была влюблена в Корка Томаса, владельца винного магазина Bountiful.

Он купил горячую булочку с корицей, по краям которой стекала толстая белая глазурь.

К тому моменту, как он проходил мимо детской комнаты Табера Уиллиса «Райский сад», булочка с корицей уже была историей. Табер, худой пожилой мужчина с чёрной грязью под ногтями, кивнул ему и улыбнулся, передавая букет жёлтых тюльпанов миссис Грей, учительнице на пенсии. Он прошёл мимо «Лофт Джеральда», большого гостевого дома, забитого до отказа летом, и кивнул Толли Толберту, отставному агенту ФБР, который сидел в кресле-качалке перед магазином «Джиллиз Маркет» и читал один из своих бесконечных шпионских романов.

Проходя мимо центра городка, он посмотрел на Мейпл-стрит, обсаженную старыми соснами и дубами, большими дворами и величественными старыми викторианскими домами. Он вспомнил, что подумывал купить старый викторианский дом в Фармингтоне, расположенный в середине квартала, но вместо этого решил построить собственный дом. Он ни разу не пожалел о своём решении.

Двухэтажный коттедж Мерривезеров находился в четверти мили к западу от города.

Он вдыхал воздух, пахнущий соснами, и гадал, в Париже ли его брат или сбежал. Раз Арчер знал о расследовании, Саша тоже должен был знать, иначе никак. Куда они поедут? В каких странах нет договора об экстрадиции? Он читал о Тунисе, Мадагаскаре и вечно доброй России. Виновен ли Арчер? Потому ли он и взял Сашу в Париж, что думал, что у него нет выбора? Почему он привёз к нему Таш, потому что знал, что его ждёт? Нет, нет, это…

Не может быть. Он знал Арчера, знал, что тот всё ещё безумно увлечён женой, поэтому это и было его единственной целью – долгий медовый месяц. Да, именно поэтому он и уехал из страны. Но почему он предупредил Ребел всего за пару дней?

Арчер был на много лет старше Ребела, умён и скрытен. В детстве он мог выкрутиться из любой ситуации, и Ребел воображала, что с тех пор он только улучшил свои навыки. Он был обаятельным, общительным юношей, который отговорил Лиз Мюррей от стрингов, когда ему было пятнадцать, а она была уже восемнадцатилетней. В школе все им восхищались, были уверены в его успехе. Он умел казаться одновременно обаятельным и искренним. Ребелу пришлось признать это: Арчер был мастером манипуляций, именно поэтому он так преуспел в финансах. Но был ли он мошенником? Неужели он действительно лишит собственную компанию денег клиентов и исчезнет? Ребел в очередной раз сказал себе, что это просто невозможно.

Он свернул на длинную, посыпанную гравием подъездную дорожку к дому шерифа, обсаженную величественными старыми виргинскими соснами, а двор был сверкающим летним цветом. Ему понравился коттедж Мерривезеров – ну, он больше походил на большой дом. Он был старым, но ухоженным, выкрашенным в нежно-голубой цвет с белой отделкой. На стропилах крыльца висели горшки с петуниями, а вдоль крытой веранды стояли кресла-качалки. Он представил себе, как маленькие столики рядом с ними используются для холодного чая, а может быть, гуакамоле с чипсами в теплые летние вечера.

Ребел поднялся по полудюжине ступенек и постучал в ярко-голубую входную дверь. В следующее мгновение он услышал, как Большой Луи бешено лает, бежит со всех ног, скребя ногтями по деревянному полу.

Он услышал смех Джоанны. «Давай, Луи, отвали». Она открыла дверь и улыбнулась ему. На ней были джинсы и толстовка «Уорриорз» с тридцатым номером Стефа Карри на груди. Светлые волосы были собраны в хвост, ноги босые, ногти на ногах были красивого закатного цвета.

Он смотрел на Отем через двадцать лет. «Ребел, как дела? Заходи. Если нужен Итан, он в офисе. А Отем с Таш».

Она остановилась и всмотрелась в его лицо.

«Дело не в моём брате, Джоанна. Я поговорю об этой ситуации с Итаном. Нет, речь идёт о Таш и Отем. Мы можем поговорить?»

OceanofPDF.com

Глава четырнадцатая

Увидев ее бледность, Ребел быстро сказала: «Ничего не случилось, с детьми все в порядке».

Он улыбнулся. «Большой Луи звучал очень пугающе».

Джоанна неуверенно улыбнулась ему в ответ и тихонько усмехнулась. «Не верьте ни единому его слову. Он показал вам своё фирменное выступление».

Ребел наклонился, чтобы почесать Большого Луи по голове, и погладил Лулу, которая присоединилась к ним и выгнулась ему на руку. Маки перевернулся рядом с Большим Луи, который теперь лежал на спине, а Ребел опустился на корточки и погладил их по животам. Он ухмыльнулся Джоанне. «Они все спят с тобой и Итаном?»

«Они начинают ночь с Отем. Как только она засыпает, рано или поздно они, словно маленькие солдатики, вваливаются в нашу спальню, во главе с Лулой. У каждого есть своё место, и горе тому, кто посягнет на него. Удивительно, но это работает. Мы все спим как убитые, хотя Большой Луи иногда храпит.

Хотите холодного чая? Она внимательно посмотрела на него. «Тогда ты расскажешь мне, в чём проблема».

Звери бросили их на ярко-желтой кухне, как только поняли, что в меню только холодный чай.

Пока Ребел размешивал лимон в чае, Джоанна сказала: «Ребел, мне очень жаль, что у твоего брата проблемы. Ты уже говорил с Итаном? Или с Толли?

Знаешь, он бывший сотрудник ФБР и понимает, как работают эти расследования. Итан сказал мне, что собирается позвонить спецагенту ФБР Диллону Савичу, чтобы узнать, что именно происходит. Поговорите с ним.

«Следующим будет Итан». Он не знал, как начать, что сказать, но слова лились сами собой. «Джоанна, Таш сказал мне, что считает себя провидцем, что Отем ему это сказала. И он сказал мне, что Отем обладает телепатией. Честно говоря, я не знал…

Я знаю, что сказать, и, честно говоря, не знаю, что делать. Отем тебе что-нибудь об этом рассказывала? Мне пришло в голову, что Отем, возможно, заигрывала с ним, пытаясь повысить его уверенность в себе, и он поверил.

Джоанна увидела полное недоверие рассуждающего взрослого и поняла.

Что ей ему сказать?

Ребел наклонилась вперёд. «Джоанна, Отем сказала Таш, что у неё есть дядя Блаженный, который, посмотрев Блаженному в глаза, может заставить человека делать то, что он ему скажет. Она озвучила этого Блаженного как какого-то чудака из фильма ужасов. Таш сказала, что Блаженный уже мёртв. Пожалуйста, скажи мне, существовал ли он на самом деле и что с ним случилось».

Она смотрела на него в недоумении. Осень рассказала Таш о Блаженном? А Таш рассказала его дяде Ребелу?

Ребел сказала: «Я знаю, он обещал Отем, что ничего не расскажет о Блаженном, но Таш — маленький ребёнок, и он вырвался наружу. И, честно говоря, я понятия не имела, что сказать».

Естественно, Ребел не хотела в это верить. А кто бы поверил? Они с Итаном планировали сами сказать Ребел, что Таш и Отем не такие, как другие дети, когда решат, что придёт время. Они планировали объяснить ему то, что он считал детским воображением, чистой фантазией, реальностью, что и Таш, и Отем одарённые. Что ж, Таш поторопилась, так что выбора не было. Ребел был дядей Таш и пока его единственным родственником здесь. Как он мог принять Таш такой, какая она есть, если она не будет с ним честна?

Она медленно проговорила: «Знаю, в это будет очень трудно поверить, вы, возможно, даже подумаете, что я не в себе, но Бласт Бэкман и то, что он мог сделать, были совершенно реальны. Он был гораздо старшим братом моего первого мужа. У нас было трое сыновей, и все они были экстрасенсами. Мы верим, что Отем унаследовала свой дар от отца». Она увидела недоверие на его лице. «Знаю, знаю, это очень трудно принять, но выбора нет: рано или поздно тебе придётся с этим смириться, Ребел. Вся семья моего мужа Мартина была извращённой и опасной, опьянённой собственной силой, просто безумной. Блаженный был самым опасным из них, и вдобавок к своему дару он был психопатом, монстром. Ему не нужен был пистолет, он мог управлять другим человеком, просто глядя ему в глаза. Вот правда, Ребел: он мог заставить их сделать всё, что угодно, даже убить себя. Он чуть не заставил меня покончить с собой. Ты знакома с Оксом и Гленис, помощниками Итана? Он взял под контроль…

Однажды они тоже «загнали их в угол», так это называла его семья. Джоанна замолчала, в голове пронеслись яркие образы. Она сглотнула. «Как оказалось, только Осень могла противостоять Блаженному, и, более того, она уничтожила его». Голос её дрогнул. «Она чуть не умерла, Ребел. Её дед, мерзкий старик и отец Блаженного, выстрелил ей в грудь, когда увидел, что она сильнее его и не может её контролировать, не может переманить на свою сторону». Джоанна снова сглотнула, стараясь не сорваться. «Это было почти шесть лет назад, но в моих кошмарах это происходит прямо сейчас».

Она увидела, что Ребел замерла. Он смотрел на неё без всякого выражения. Что ж, она начала, значит, ей предстояло закончить. «Каждый день я считаю, что многие из них мертвы. Каждый раз, когда я вижу шрам от пулевого ранения на груди Отем, я вспоминаю». Она отпила чаю, с трудом сдерживая ком в горле.

Она откашлялась. «Бунтарка, я понимаю, тебе очень трудно это принять, но Отем не играла с Ташем и не пыталась вселить в него уверенность. Она верит, что он одарён, и, поверь мне, она бы это знала. Если ты готова на время отбросить своё недоверие, как вы, писатели, это называете, принять, что, возможно, есть очень немногие люди с экстрасенсорным даром, ты сможешь двигаться дальше с Ташем, помочь ему справиться со всем, что происходит с ним и его отцом. Ты единственная, кто может. Знай это наверняка: Отем совсем не похожа на семью своего отца. Даже в двенадцать лет она ответственна и рассудительна. У неё чистое сердце. Она в восторге от того, что может Таш, что они могут сделать вместе. Она для него идеальный друг и наставник».

Джоанна видела, что он принимает всё, что она ему говорит, но заставили ли её слова его открыться новым возможностям? Она не знала. «Ты сказала, что Таш сам рассказал тебе о своём даре?»

Итан отпил восхитительного чая, посмотрел в её прекрасные голубые глаза, глаза Отем. Он словно попал в один из своих романов. Она была искренна, она была серьёзна, но… «Он не хотел. Просто вырвалось. Я не смеялся над ним, ничего подобного, но, естественно, я ему не поверил, не мог поверить в нечто столь нелепое. Как я уже сказал, я подумал, что у него либо очень богатое воображение, либо, может быть, Отем его подбила. Но он был абсолютно серьёзен». Он помолчал мгновение, затем рассказал ей о несчастном случае, который Таш видела до того, как он случился, и о своих последних минутах с матерью. Он почувствовал, как у него перехватило горло, когда он произнёс имя Селии, умершей от рака груди два года назад, когда Таш было всего шесть.

«Что я мог сказать? Его отец, мой брат Арчер, ничего мне не рассказал ни об одном из этих случаев. Так что, Таш могла просто выдумать и то, и другое? Попытка маленького мальчика справиться со смертью матери? И лишь немного повезло, что машина с грохотом пронеслась через перекрёсток именно в этот момент? Послушайте, дело в том, что он слишком много времени провёл в одиночестве с тех пор, как его отец снова женился полгода назад, а мачеха не хочет, чтобы ребёнок путался под ногами». Он всмотрелся в лицо Джоанны Мерриуэзер, увидел в нём понимание и сочувствие. Он медленно произнёс:

«Вы оба думаете, что это правда, и вы, и Итан».

Джоанна кивнула. «Да, по той простой причине, что мы обе пережили то, что случилось с Блесседом, и видели, что Отем смогла сделать со своим разумом.

Что касается Таша, если Отем верит в его дар, я это принимаю. Он сделал для своей матери чудесное дело, и да, я уверен, что он, без сомнения, поддерживал с ней связь перед её смертью. Он отважный мальчик.

У Ребела было такое чувство, будто он попал в альтернативную вселенную. Мать Отем казалась вполне здравомыслящей и совершенно серьёзной, убеждённой в экстрасенсорных способностях обоих детей. Он медленно проговорил: «Как я могу во всё это верить? Я могу писать о сверхъестественных существах, бродящих по земле, но это вымысел, развлечение, и мои читатели знают, что это нереально».

«Ты сказала, что Отем унаследовала свой дар от семьи отца, Бэкманов. Как ты думаешь, Таш могла унаследовать свой дар от кого-то из нашей семьи?»

«Не знаю. Кажется, это разумно, но я знаю одно исключение…

Диллон Савич. Он говорил, что его дар просто проявился в подростковом возрасте. Никто точно не знает, о нём так мало известно.

Ребел медленно покачал головой. «Не помню, чтобы кто-то в нашей семье когда-либо говорил о предвидении, телепатии или чём-то подобном. Конечно, моя бабушка всегда чувствовала, когда кто-то собирается постучать в её дверь, но слух у неё был очень острый, и нам всем казалось, что она слышит наше приближение».

Джоанна подождала и увидела на его лице то же самое выражение, которое она видела у Окса и Гленис шесть лет назад, — здравомыслящий взрослый человек, столкнувшийся с чем-то, чего он не мог постичь.

Наконец Ребел сказал: «Ладно, предположим, я скажу Ташу, что считаю его одарённым, пока не доказано обратное. Одарённый — это милое безобидное слово для художников, но в данном случае оно означает нечто за пределами реальности, какой я её знаю, как её знают почти все». Он вздохнул. «Ладно, Джоанна, я…

Постойте, если вы считаете, что Ташу сейчас это нужно. И что потом? Как я могу ему помочь?

Лула запрыгнула на колени Ребел, а Маки устроился на коленях у Джоанны. Кончики её пальцев слегка постукивали по гладкому дубовому столу, но теперь она начала гладить Маки, пока его мурлыканье не стало громким. Лула не издала ни звука, хотя Ребел потёрла ей усы и легонько почесала уши.

На кухне было тихо, если не считать тихого тиканья часов на стене.

Джоанна знала, что Ребел Наварро притворится, что верит Таш, хотя его разум этого не допускал. Она не могла его винить. Это было слишком тяжело. Что ж, это не имело значения, если он всё сделал правильно, и Таш поверила. Она сказала:

Я бы посоветовала тебе поступить так же, как мы с Итаном поступили с Отем. Мы предупреждали её, чтобы она скрывала свои дары от внешнего мира, потому что это будет пугать людей, отталкивать их, и нет причин это делать. Я говорила тебе, как Окс и Гленис страдали, когда Блаженный пришёл сюда и поставил их в затруднительное положение, но они не говорят об этом ради Отем. В то время ходило много слухов, но, думаю, большинство горожан не верили им. Мы познакомили Отем с природой, с ребёнком, выросшим в Тайтусвилле.

Она считает свои способности просто ещё одним навыком, неотъемлемой частью своей жизни. Однако я знаю, что если бы кому-то угрожала опасность, Отем действовала бы мгновенно, невзирая на последствия, и так и должно быть.

«Она когда-нибудь ошибается?»

«Не совсем. Ну», — Джоанна покачала головой, улыбнувшись воспоминаниям, — «однажды в прошлом году мальчик в школе издевался над маленькой девочкой, издевался над её очками, толкал её. Отем не стала устраивать никаких сцен, которые могли бы вызвать подозрения у других учеников. Она посмотрела мальчику в глаза и сказала, что у него болит живот. Он убежал, держась за живот. Я очень гордилась ею. Ей было всего одиннадцать, но она была достаточно умна, чтобы всё обдумать и действовать, не вызывая паники.

В другой раз мы ехали домой под проливным дождём, когда Отем закричала: «Папа, едет мужчина, ему больно, он напуган и теряет управление!» Итан тут же остановился, резко включил и выключил фары. Водителю удалось затормозить в нескольких метрах от нас, боком на дороге, и он потерял сознание. У него случился сердечный приступ, и Отем каким-то образом узнала об этом. Его зовут мистер Филипс, и он…

Живёт на ферме, может, в пятнадцати милях отсюда. С ним всё в порядке, и он самый преданный поклонник Итана. Мы никогда не говорили ему, что именно Отем, скорее всего, спасла ему жизнь. И нам тоже.

«Ребел, дело в том, что никто из нас не знает, откуда берутся таланты этих детей и могут ли они измениться. Сомневаюсь, что кто-то знает, даже Диллон Савич. Они с Отем теперь хорошие друзья, у них крепкая связь. Таш будет в порядке с Отем».

Она подалась вперёд, взяла его за руку. «Это удивительный поворот судьбы, что они нашли друг друга. Не сомневаюсь, что они будут близки до конца жизни. Думаю, отец Таш просто не может не подозревать об этом, учитывая два случая с сыном. Поверит ли он в свой дар? Вероятно, но это подождет, пока не разберётся с тем, в чём он оказался». Она взглянула на часы, обняла Маки и поставила его на пол. «Мне пора научить три пары из Терре-Хоута не тонуть во время сплава по бурной воде. Они молоды, полны энтузиазма и не боятся. Моя задача — оберегать их, пока я их пугаю до чертиков».

Джоанна наблюдала, как Ребел поставил Лулу на пол, погладил обеих кошек по голове и встал. Она коснулась пальцами его руки. «Мой самый лучший совет?

Будьте собой с Ташем. Если вы будете вести себя так, с ним всё будет хорошо, с вами обоими тоже.

Тэш и Отем вместе отправляются в путешествие, полное открытий, и, конечно, будут некоторые трудности, но Отем была права, когда сказала ему, что они отлично проведут время вместе.

«Тебе теперь ещё и брат с его проблемами, и, похоже, ты мало что можешь с этим поделать, кроме как подождать и посмотреть. Спроси Итана, слышал ли он что-нибудь ещё от Диллона Савича». Она улыбнулась ему. «Я рада, что ты пришёл ко мне, Ребел. Помни: что бы ни случилось, что бы ты ни увидел, Таш не сумасшедшая, и ты тоже. Ты всё уладишь».

Джоанна смотрела, как он идёт по подъездной дорожке. Она гадала, насколько из того, что она ему рассказала, он когда-нибудь поверит, пока Отем или Таш не сделают его неверующим. Может быть, он потратит время на изучение своего генеалогического древа, чтобы найти двоюродного деда Фестуса или кого-то ещё, кто провёл всю жизнь на чердаке. Она знала, что он никогда не поймёт больше, чем она, как ребёнок может стать математическим гением или музыкальным гением, не говоря уже о паранормальных способностях. Она вытащила из кармана мобильник и позвонила Итану.

OceanofPDF.com

Глава пятнадцатая

Здание Гувера

Офис заместителя директора

Вашингтон, округ Колумбия

Среда

Заместитель директора Джеймс Мейтленд встал, обошел свой большой стол из красного дерева и пожал Элизабет руку, удивившись ее крепкому пожатию и мозолям на пальцах и ладони. Он ожидал увидеть английскую аристократку голубых кровей, чопорную и лощеную, а не похожую на крутого спецагента. Он кивнул Савичу и Шерлоку и жестом пригласил их к своему столу для совещаний. Он помнил ее имя по отчету Савича год назад о перестрелке Самира Басары с Шерлоком, закончившейся, к счастью, его смертью на ступенях Мемориала Линкольна. Он успел просмотреть краткое биографическое досье, которое Голди принесла ему до их прибытия. Он изучал Элизабет Палмер – простите , леди Элизабет Палмер – дочь графа Кэмдена, богатого банкира и члена Палаты лордов. Он читал, что ее младший брат, Томас, лорд Одли и будущий граф Кэмден, был наркоманом. Каким же разочарованием это, должно быть, стало для нынешнего графа. Он благодарил Господа за то, что все его четверо сыновей оказались безупречными. У него был сын по имени Томми, который пошёл по его стопам. Он перевёлся в Бостонский филиал и был помолвлен с Джульет Эш Колли, концертной пианисткой и одной из самых красивых женщин, которых когда-либо встречал Мейтленд.

Он произнес своим мягким баритоном: «Шерлок, расскажи мне, как, по-твоему, мы могли бы помочь леди Элизабет».

Шерлок сказал: «Три месяца назад в Лондоне на неё было совершено три покушения. Последнее почти увенчалось успехом. Возможно, эти покушения были связаны с её бывшими отношениями с Самиром Басарой. Думаю, лучше всего, если Элизабет сама расскажет нам о случившемся».

Элизабет рассказала им о трёх покушениях на её жизнь чётким, отрывистым голосом, который напомнил мистеру Мейтленду BBC в её самом высокомерном виде. Когда она закончила, Мейтленд спросил: «Вы уверены, что они хотели вас убить? А не забрать? Возможно, ради выкупа?»

Элизабет моргнула, глядя на него. «Я никогда об этом не думала, как и Джон Эйзерли.

По крайней мере, он ничего такого не говорил.

"Почему?"

«Я чувствовал их ненависть ко мне, особенно когда они в последний раз ночью ворвались ко мне в дом. Я думал, нож вонзился бы мне в сердце, если бы охранник МИ5 не вонзил нож себе в грудь. Слава богу, он выжил».

Мистер Мейтленд буднично заявил: «Кем бы они ни были, они не были подготовленными оперативниками. Первое нападение, похоже, произошло спонтанно. Вот вы, сбили вас, ранили, но убили? Не уверен. Второе, попытка выстрелить через вашу дверь в центре Лондона, едва ли можно назвать улучшением. Возможно, это показало спешку, но отсутствие планирования. Третье, проникновение в ваш дом ночью, – вот это уже показало некую продуманность и планирование, некую сообразительность. Вам повезло, что вы отделались лишь ранением в руку. Они были намерены, в этом нет сомнений, но, опять же, я спрашиваю, что именно?»

Шерлок сказал: «У нас было не так много времени, чтобы всё обдумать, но если говорить об её убийстве, то это могла быть месть за смерть Басары или за заключение имама и Бахара Зайна, или за всё сразу, но мне кажется бессмысленным, что они стали ждать целый год. Так что, возможно, здесь замешано что-то ещё».

Элизабет глубоко вздохнула. «Если дело совсем в другом, и Басары здесь нет, то я ничего не могу придумать. За последний год я ничем не привлекла к себе внимания. Я жила своей жизнью, рисовала, заботилась о брате, навещала мать и отца, в основном держалась особняком. Но после третьей попытки, когда я оказалась в больнице, я поняла, что должна что-то сделать, чтобы защитить себя. Я знаю, что мистер Эйзерли рвал на себе волосы, пытаясь понять, что происходит, но он был в замешательстве. Мой отец нашёл Хёрли…

Джанклов и убедил его спрятать меня и обучить в его лагере выживания в Мэриленде.

Шерлок широко улыбнулся. «Представьте себе, сэр, три месяца с Хёрли, а она всё ещё жива и может нам об этом рассказать».

Мистер Мейтленд рассмеялся. Он знал Хёрли Джанклова, который вышел в отставку и из спецназа, и в качестве тренера в Квантико. «Я не понаслышке знаю, на что способен Хёрли. Я видел, как он швырял чемпионов и уходил, насвистывая. Как и Шерлок, леди Элизабет, я аплодирую вам».

Он смотрел на нее с теплой, ободряющей улыбкой, как у ее отца.

Она внимательно изучала его, рассказывая свою историю, её желудок скручивало, а тревога грозила потопить её, потому что она знала, что этот человек держит её будущее в своих руках. Она знала, что его положение было похоже на положение начальника Джона Эйзерли в МИ5. Она произвела на него впечатление? Она сказала: «Я едва справилась, сэр. Первые пару недель я не думала, что выживу. Всякий раз, когда я сворачивалась калачиком на земле и молила о смерти, Хёрли опускался на колени рядом со мной и шептал мне на ухо: «Давай, Лиз, покажи мне немного мужества». Она покачала головой. «И я так и сделала, потому что выбора действительно не было». Она помолчала, криво улыбнулась. «Но знаете, сэр, были моменты, когда мне действительно хотелось ударить его. Или застрелить».

Все рассмеялись. Глядя на неё, мистер Мейтленд подумал, что она отлично справляется со своей задачей. И всё же он позвонит Хёрли, чтобы узнать его мнение о ней.

Элизабет вздернула подбородок. «Хёрли в итоге сказал, что удивлён, что напыщенный британец с белым лицом оказался таким болваном. Это прозвучало как комплимент, но я не был уверен».

Мистер Мейтленд сказал: «Хёрли действительно назвал тебя кретином? Вот правда.

— это его высший комплимент. Ну, если не считать того, что он тут Шерлоком обозвал. Хёрли назвал её богиней.

Шерлок рассмеялся. «Богиня чего, интересно?»

Г-н Мейтленд сказал: «Что касается тебя, Савич, Херли постоянно угрожал выйти с тобой на ринг».

Савич ухмыльнулся: «Когда мне захочется сломать себе пару костей, я ему позвоню».

Мистер Мейтленд повернулся к Элизабет: «И что ты имеешь в виду?

Расскажите, как, по вашему мнению, мы можем вам помочь?

Элизабет выпрямилась на стуле, сжав кулаки на столешнице. «Поскольку именно Шерлок убил Басару у вашего мемориала Линкольна, я надеялась, что она поможет остановить того, кто стоит за этим, от моего убийства».

Наступила долгая тишина: мистер Мейтленд посмотрел сначала на неё, затем на Савича и Шерлока, а затем на ручку, которую он перебирал пальцами. Элизабет старалась не ёрзать, но молилась, чтобы этот мужчина согласился ей помочь. В молчании, которое казалось вечностью, она смотрела на фотографию его семьи на столе: четверо молодых людей, его сыновья, как ей казалось, все такие же крупные, как их отец, и маленькая светловолосая женщина, которую они окружали.

Она взглянула на Савича и Шерлока и почувствовала укол зависти. Сможет ли она когда-нибудь почувствовать себя с кем-то таким же близким, как они выглядели? О чём они думали? Выражения их лиц ничего не выдавали. Они ждали, что скажет их босс.

Мистер Мейтленд нутром чувствовал, что если он решит не втягивать ФБР в эту британскую заваруху, Савич и Шерлок всё равно ей помогут. К тому же, он не был уверен, как его британский коллега, сэр Джеймс Хэнсон из Объединённого центра анализа терроризма, отнесётся к их вмешательству. Они уже тесно сотрудничали, так что, возможно, он не растеряется. Он покачал головой – конечно же, он хотел защитить эту молодую женщину. Её единственная ошибка заключалась в том, что она переспала с убийцей и выжила, чтобы рассказать об этом, – тогда он был готов на всё. А то, что Шерлок уничтожил этого убийцу, принесло ФБР большую известность, очень приятный бонус.

Тем не менее, он бросил мяч на сторону Шерлока. «Раз уж леди Элизабет обратилась именно к вам за помощью, Шерлок, что вы порекомендуете?»

Шерлок подался вперёд. «Сэр, как вы знаете, Диллон и Джон Эйзерли, ныне заместитель директора Объединённого центра анализа терроризма, — хорошие друзья.

Они работали вместе, чтобы помочь найти Басару, поэтому я не ожидаю от Джона никаких последствий, если мы вмешаемся. У него есть местные ресурсы, которых у нас, очевидно, нет, и прямой доступ к ключевым фигурам, работавшим с Самиром Басарой, все они находятся в английских тюрьмах. Не могу сказать, как отреагирует его директор, но думаю, вы легко справитесь с любыми его опасениями». Не слишком ли я преувеличил? «Как я уже сказал, я не думаю, что дело в мести, я думаю, дело в чём-то другом. С помощью Джона мы сможем точно выяснить, в чём именно».

Мистер Мейтланд повернулся к Савичу и поднял седую бровь.

Савич без колебаний ответил: «Согласен с Шерлоком. Элизабет пока может остаться с нами, надеюсь, нам удастся скрыть её от их внимания». Он посмотрел на Элизабет.

«Готов поспорить, Джон Эйзерли уже знает, где ты был. Я знаю,

Вы пытались замести следы, но мы не можем знать наверняка, выследил ли вас кто-нибудь еще, известно лишь, что в Мэриленде за вами никто не следил.

Либо они не смогли вас найти, либо это больше не входило в их планы».

Шерлок сказал: «Или они знают о Хёрли Джанклове и понимают, что это недопустимо».

Савич сказал: «Это правда. Если они узнают, Элизабет, что ты обратилась за помощью в ФБР, их планы могут измениться. Нам нужно будет контролировать, что и когда им известно. Мы не хотим, чтобы они напали на тебя посреди Дюпон-Серкл».

Элизабет посмотрела на каждое лицо и медленно произнесла: «Как вы думаете, вы сможете использовать меня в качестве приманки?»

Шерлок взял её за руку и сжал. «Надеемся, до этого не дойдёт. Если мы выясним, кто они и кого наняли, мы сможем немедленно их арестовать, как только они въедут в страну. Прежде всего, мы хотим обеспечить твою безопасность. Диллон, что ты думаешь о том, чтобы поручить Рому Фоксу остаться с ней?»

Мистер Мейтленд спросил: «Фокс? Он ведь новичок в CAU, не так ли?»

Савич сказал: «Верно. Ром пока ещё пытается влиться в отряд, но он умён и находчив».

«Значит, ты хочешь бросить его в глубокую воду и дать ему проявить себя?»

«Думаю, с ним всё будет в порядке, сэр». Он не добавил, что ему было интересно, насколько хорошо специальный агент Роман Фокс, единственный сын капитана полиции, руководившего детективами девятнадцатого участка Нью-Йорка, поладит с английской аристократкой.

Мистер Мейтленд постучал ручкой по столу по давней привычке и медленно кивнул. «Хорошо». Он приподнял бровь, глядя на Шерлока, и плавно произнес:

«Я позвоню сэру Джеймсу Хэнсону, удостоверюсь, что он согласен или хотя бы готов сотрудничать. Савич, вам решать, что Джон Эйзерли может для нас сделать. Возможно, Эйзерли попросит нас отправить вас обратно в Лондон, леди Элизабет».

Элизабет выпрямилась, наклонилась вперёд и оперлась ладонями о стол переговоров. «Я не вернусь, сэр. Не могу, пока всё это не закончится. Я приехала сюда из-за Шерлока. Она богиня Хёрли. Я хочу, чтобы она стала и моей богиней. Она поможет мне разобраться с этими сумасшедшими». Она вздернула подбородок. «Вы не можете меня выгнать, я сама потребую убежища. И, пожалуйста, называйте меня просто Элизабет. В конце концов, мы здесь, в Соединённых Штатах».

Мистер Мейтленд знал, что она напугана. Он был впечатлён тем, как она пыталась скрыть свой страх за довольно искусной тирадой. Он улыбнулся. «Ладно,

Элизабет. Савич ясно объяснит ваши чувства Эйзерли, а я — Хэнсону. Он встал и пожал руку Элизабет. — Савич, Шерлок, разберитесь с этим и держите меня в курсе. Думаю, мы закончили, ребята.

Шерлок слегка коснулся кончиками пальцев руки Элизабет, когда они проходили мимо Голди, личного дракона мистера Мейтленда. Она даже улыбнулась Элизабет. Шерлок сказал: «Давно пора обедать, а мы с малышом ужасно хотим тако. Что скажешь, Элизабет? Ты голодна?»

Элизабет сказала: «Признаюсь, я никогда не ела тако».

Савич сказал: «Моя жена утверждает, что тако — мечта любого диетолога: в каждом кусочке присутствуют все пять пищевых групп. А вы нам расскажите, что думаете».

OceanofPDF.com

Глава шестнадцатая

Здание Гувера

Отдел по задержанию преступников

Вашингтон, округ Колумбия

в среду днем

Специальный агент Роман Фокс лишился дара речи. Как и все остальные агенты CAU, он наблюдал, как Савич и Шерлок разговаривают с молодой женщиной и уходят вместе с ней, и гадал, что это значит. Разговоров было много, но никто не знал, кто она. Но теперь всё иначе. Ром уставился на своего босса и недоверчиво спросил: «Вы хотите, чтобы я охранял женщину, которая спала с этим маньяком-убийцей Самиром Басарой и утверждала, что не знает, кто он и что он такой? И теперь, год спустя, она думает, что, возможно, террористы пытаются убить её, потому что считают, что она предала их босса?»

Савич сказал: «Хорошо сказано, и да, именно этого я и хочу, чтобы ты сделал. Обеспечь её безопасность. Она обратилась к Шерлоку за помощью, потому что именно Шерлок убил Басару, и никакой другой причины нет. Я переслал тебе ссылку на её файлы, и я уже связался с МИ5, попросил их прислать нам подробности расследования того, что с ней случилось в Лондоне. Я позволю ей рассказать тебе, чем она занималась с тех пор, как приехала в США. Ты знаешь, как всё устроено. Проведи с ней время, завоюй её доверие, узнай у неё всё, что сможешь. Узнай её достаточно хорошо, чтобы предсказать её реакцию, если что-то произойдёт.

«Как я уже сказал, твоя главная задача — сохранить ей жизнь, Ром, и работать с нами, чтобы выяснить, кто за ней охотится. Мы не знаем, найдут ли её те, кто хочет её смерти, и придут ли за ней.

Опять. Возможно, она права, и это расплата, но то, что они ждали этого целый год, кажется мне и Шерлоку бессмысленным.

«Я рассчитываю на тебя, Ром. Шерлок уже закончил с ней говорить, и тебе пора познакомиться. Пойдём, я вас познакомлю».

Ром не хотел нести ответственность за высокомерную британку, которая явно продемонстрировала свою ужасающую недальновидность. Это отвлекло бы его от преследования психопатки, убившей трёх врачей на пенсии в Линкольнвилле, штат Теннесси, и работы с Люси Макнайт и её энциклопедическим умом, агентом, который ему нравился и которому он доверял. Но Савич был главным.

Он помнил, как гордился его отец, начальник детективов девятнадцатого участка, когда шесть месяцев назад он окончил Квантико, говоря, что тот будет работать на одного из лучших агентов ФБР в бюро. Роман подозревал, что отец как-то связан с его назначением в подразделение Савича, CAU в Гувере, центральной нервной системе Диснейленда-Востока, как его называли в полевых отделениях. Но теперь всё остановилось из-за тупой британки-болванки, которая показала, что у неё здравый смысл, как у комара – месяцами была близка с убийцей, а потом утверждала, что не знала? Даже не подозревала? Это было всё равно что месяцами спать с Ганнибалом Лектером и утверждать, что понятия не имела, как он кайфует от поедания чужих мозгов.

Когда они вместе вышли из кабинета, Савич сказал: «Я поручил Дэвису Салливану работать с Люси над делом в Линкольнвилле. Передайте им все ваши материалы, информацию и рекомендации. Теперь вы встретитесь с главным — леди Элизабет Палмер».

Роман не изменил выражения лица. «Называть ли её «Ваше Величество» при встрече? Кланяться или преклонять колено?»

Савич рассмеялся. Его новый агент, очевидно, не был в восторге, но он знал, что ему можно доверять. Люси хорошо отзывалась о нём, говорила, что он жёсткий, умный и обладает отличной реакцией. А самое главное, она сказала, что он внимателен к каждой детали на поле, всегда помнит обстановку. «Назовите её Элизабет и пожмите ей руку. Вы можете воспользоваться конференц-залом. Она расскажет вам, что произошло три месяца назад. Когда выслушаете её историю, отведите её отсюда куда-нибудь, куда она захочет, чтобы она отвлеклась. Дайте ей немного отдохнуть, спокойно побыть, она этого заслуживает. Она поживёт у меня и Шерлока какое-то время. Высадите её у нас сегодня вечером».

Савич на мгновение замер, увидев, что Ром недоволен. Савич положил руку ему на плечо. «Она спаслась в Лондоне, получила ножевое ранение в руку во время…

Последняя атака. Она сбежала из Англии и приехала сюда. Она три месяца тренировалась с Хёрли Джанкловом один на один.

Ром вскинул голову. «Что? Ты серьёзно? Она три месяца провела с Янкловым и всё ещё жива и ходит на ногах? Я слышал рассказы о Янклове в Квантико – настоящий маньяк». Ром не мог сдержаться, он был впечатлён, пока не подумал, что, возможно, Янклов был с ней мягче, убедившись, что она не сломает ноготь. К тому же, все знали, что Янклов был большим педофилом до своей женитьбы некоторое время назад.

Ром понимал, что ведёт себя как сволочь, но был зол; он хотел вернуть себе своё назначение. Он хотел сделать что-то важное, а не нянчиться с чёртовым британцем. Но Савич и, очевидно, мистер Мейтленд были другого мнения.

Савич сказал: «Она многое пережила, Роум, и я имею в виду не только Хёрли. Приезжай, познакомься с ней».

Шерлок увидел их, улыбнулся и помахал им с Савичем в конференц-зале. «Ром, познакомься с Элизабет Палмер. Теперь она под твоим началом. Элизабет, это специальный агент Роман Фокс. Как я уже говорил, ты можешь на него рассчитывать. Он злой, он крутой, он может поднять машину, насвистывая Bon Jovi. Ну, так я слышал. О да, все зовут его Ромом».

Подойдя поближе, он увидел Элизабет Палмер в расцвете сил. Она была ему по нос, ростом как Шерлок. Глаза у неё были светло-карие, волосы – натуральные, светлые, в этом он не сомневался, длинные, слегка волнистые, зачёсанные назад, открывая тонкое лицо, и скреплённые на затылке простой серебряной заколкой. Брови и ресницы были темнее. На губах красовалась лишь коралловая помада, иного макияжа он не заметил. На ней были узкие чёрные джинсы и серый жакет поверх серой шёлковой блузки, на ногах – чёрные сапоги на низком каблуке. Она выглядела дорого, и что-то ещё поразило его – её взгляд был полон надежд.

Элизабет протянула белую руку, и Ром пожал её. Ого, что это было? У неё мозоли? Значит, Хёрли её действительно тренировал?

«Здравствуйте, специальный агент Фокс», — сказала Ее Величество холодным британским голосом.

Он кивнул ей в ответ. «Я в порядке, спасибо, мэм».

Савич сказал: «Элизабет, я знаю, что ты уже проходила через это дюжину раз, но важно, чтобы Рим узнал обо всём, что произошло, из твоих уст. Он приведёт тебя к нам сегодня вечером на ужин. И это должно остаться конфиденциальным, хорошо?»

Рим никак не мог отказать, и это означало звонок Линди Джеймс из Университета штата, чтобы отменить их ужин. Чрезвычайная ситуация, но без объяснений. Линди вряд ли обрадуется.

Конференц-зал CAU был довольно просторным, с большим столом, двенадцатью стульями и стеклянной стеной, выходящей в помещение. Роман отодвинул для неё стул, за что получил в ответ поднятую бровь и чёткое «спасибо». Ром сел напротив неё, вытащил из кармана пиджака небольшой планшет. «Я хотел бы это записать, если вы не против. Расскажите мне всё».

Элизабет быстро и бегло пересказала события трёхмесячной давности в Лондоне. Она даже предвосхищала вопросы, поскольку уже ответила на многие из них, и вплетала их в повествование.

Закончив, она отпила воды из стакана перед собой и молча сидела, ожидая. Роман отложил планшет. Она была спокойна, как судья. Роман был впечатлён. Он спросил: «Каждый раз ты говорила, что мужчин было двое. Ты уверена в числе? И ты уверена, что это были одни и те же двое все три раза?»

Никто раньше этого не спрашивал. Элизабет кивнула. «В Aston Martin их точно было двое, потому что больше двух туда не поместилось. Одни и те же двое все три раза? Не могу сказать точно. Я не видела мужчину, который пытался уговорами пробраться через мою входную дверь, прежде чем они попытались прорваться через неё с помощью выстрелов. Их могло быть больше, не знаю, но у меня было ощущение, что их было всего двое. Как я уже говорила, по крайней мере у одного из них был лёгкий арабский акцент, как у Самира Басары». Она подалась вперёд, сложив руки. «В третий раз я узнала голос мужчины, который вошёл в мою входную дверь, но я не видела ни одного из них, и они были в масках». Она помолчала, задумавшись. «Знаешь, больше всего я помню их абсолютную ненависть ко мне». Она сглотнула, взяла себя в руки. Как я уже говорил, один из них был крупным мужчиной, другой — поменьше, но оба были в хорошей форме и свирепы. Я бы сказал, молодые.

Бенни, офицер Бьюли, застрелил того, кто поменьше, который был на мне, готовясь порезать меня ножом. Отпечатки пальцев на ноже, который хирурги вытащили из груди Бенни, были слишком размыты, чтобы быть полезными. Сотрудники МИ5 обнаружили кровь нападавшего, но совпадений по ДНК не было. Заместитель директора Эйзерли сказал мне, что это означает лишь то, что человека, которого застрелил Бенни, нет в базе данных, что не обязательно означает, что он не совершил никаких преступлений в других местах. В базах данных ДНК даже не было никого, идентифицированного как близкий родственник.

Рим сказал: «Похоже, эти двое проходили подготовку за пределами Англии, возможно, в террористическом лагере в Сирии или Иране, может быть, в Ливане, вариантов много. Их молодость вполне соответствует описанию. Вы сказали, что у Бахара Зайна было двое младших братьев и сестёр. Ведь именно он подложил пакеты с C-4 в собор Святого Павла, верно?»

Элизабет сделала ещё глоток воды. «Да. Мистер Эйзерли рассказал мне, что он давний ученик Самира и убеждённый джихадист. Он боготворил Самира, делал всё, что тот ему говорил, считал его своим соратником, так сказать. Что касается братьев и сестёр Бахар Зайна, то в Англии нет записей о рождении, а их мать, Альмира Зайн, живущая недалеко от Ковент-Гардена, не захотела разговаривать с сотрудниками МИ5.

В ту последнюю ночь человек с ножом, казалось, был в дикой, неконтролируемой ярости, в безумном возбуждении, почти выходящем из-под контроля. Мы все думали, что это могут быть братья Бахар Зайна, но МИ5 не смогла их найти.

«Но я даже не понимаю, как братья Зайна могли поверить, что я предал их брата. Я даже не был знаком с их братом, даже не знал его имени, пока не вернулся из церкви Святого Павла. Единственным террористом, которого я знал, был Самир Басара, и, как я узнал, он был, по сути, наёмным убийцей».

Братья и сестры Зайна или кто-то еще из близкого окружения Басары могли подумать, что Басара рассказал вам слишком много в своих постельных разговорах, возможно, недостаточно, чтобы точно знать, когда и где, но достаточно, чтобы привести к поимке Бахара Зайна или смерти Басары.

Она сделала всё лицо бесстрастным и сказала отрывистым, холодным голосом: «Самир никогда не говорил со мной о своих делах. Никогда».

Рим кивнул. «Но ведь никто же об этом не знает, правда? Ладно, хочешь что-нибудь ещё мне рассказать?»

Элизабет покачала головой. «Нет, я рассказала тебе всё, что смогла вспомнить.

Подождите. Возможно, это не так уж важно, но я сказал заместителю директора Эйзерли, что у одного из двух мужчин в «Астон Мартине» было необычное кольцо — я лишь мельком увидел его. Оно выглядело тяжёлым, серебряным, и я видел какой-то камень в короне. Возможно, если мы его найдём, он будет носить это кольцо.

Ром набрал это на планшете, затем поднял голову. «Чему Хёрли Джанклов научил тебя за три месяца?»

«Защитное вождение, как анализировать опасные ситуации и выбирать наилучший курс действий за миллисекунду, как драться и как стрелять», — она холодно улыбнулась. «И самое главное? Не принимать ничего, кроме победы».

Ром встал, сунул планшет обратно в карман. «Вот это да, список!

Мне нужно больше подробностей, чтобы я мог сам оценить уровень ваших навыков во всех этих областях.

«Херли сказал, что я могу стрелять лучше его, ну, почти лучше, и что я молодец».

Это на мгновение остановило его. «Кирпич?»

«Всё верно. Кирпич. Мистер Мейтленд сказал, что это высшая похвала».

«Кирпич, да, это, конечно, звучит как комплимент». Ром покачал головой и жестом пригласил её следовать за ним. Он проводил её обратно к Шерлоку, который перевёл взгляд с него на Элизабет и увидел, что та напряглась, её лицо было непроницаемым. Она злилась и старалась не показывать этого. Что случилось?

Стоит ли ей выгнать Рома сейчас или подождать и посмотреть, найдут ли они общий язык? Диллон сказал ей, что Рому не нравится это задание. Может быть, ей стоит просто шепнуть ему на ухо, чтобы он смирился. По крайней мере, она могла бы напомнить ему сделать то, о чём Диллон уже просил. Она сказала:

«Рим, тебе пора помочь Элизабет расслабиться. Пусть она побудет туристкой и отдохнёт. Покажи ей достопримечательности, прежде чем придёшь сегодня на ужин.

Диллон разговаривал с Джоном Эйзерли, убеждая его поделиться имеющейся у него информацией. Возможно, к вечеру он уже получит её всю.

Рим сказал: «Ты хочешь сказать, что я должен надеть шляпу туристического директора моего специального агента? И получить за это деньги?»

Да, это было язвительно.

OceanofPDF.com

Глава семнадцатая

Пока они шли к лифтам по невероятно широким пустым коридорам здания Гувера, Элизабет знала, что этот крупный мужчина с его небрежной улыбкой, которая никак не отражалась на его суровых глазах, не хочет быть с ней. Да и с чего бы? Она бросилась к нему без предупреждения.

Конечно, он предпочел бы охотиться за преступниками, чем нянчиться с незнакомой британкой, которая оказалась настолько глупа, что переспала с убийцей.

Они вошли в лифт, полный агентов и персонала. Ром заметил, что все смотрят на Элизабет. Он не представил её. Один из агентов спросил его о ключе от сейфа Баллу, но Ром ответил, что больше не имеет к этому отношения.

Агент не отпустил дело. «Думаешь, в сейфе агента Баллу есть карта сокровищ? Я слышал, она где-то в Вирджинии. Думаю, он и его приспешники обмотали стальной цепью железный сундук или что-то в этом роде и утопили его в реке».

Рим без паузы ответил: «Да, возможно, ты прав, Гейтс. Я слышал, что на ключе была засохшая слизь».

Агент ухмыльнулся Рому, выходя. «Ладно. Слизняк. Спасибо за развлечение».

Элизабет сказала: «Вот это Гейтс сказку наплел. Мне особенно понравилась твоя слизь. Как думаешь, её кто-нибудь купил? И что именно, позвольте спросить, они купили? Волшебный ключ? Для чего он? Это было связано с делом, над которым ты работал до того, как агент Савич поручил тебе меня?»

«Не совсем. Я расследовал убийство трёх врачей на пенсии в Теннесси. Но теперь ты — моя работа. Шерлок считает, что тебе нужен перерыв.

от всех вопросов, от всего накопившегося стресса, поэтому я собираюсь показать вам мое любимое место в Вашингтоне».

Роман отвёз её к мемориалу Франклина Д. Рузвельта. Внедорожник с тремя поникшими детьми, высунувшимися из окон, чтобы подышать свежим воздухом, выехал с парковки, и Роман быстро занял место. Он подождал, пока она выйдет из машины, и сказал: «Это знаменитая аллея Cherry Tree Walk. Она тянется вдоль всего залива. Вон там Национальная аллея».

«А где же памятник?»

«На самом деле это не отдельный памятник, это мемориал, причем находящийся под открытым небом.

Пойдёмте. Там четыре комнаты, которые на самом деле вовсе не комнаты, а огороженные пространства, и каждая из них символизирует один из президентских сроков Рузвельта.

Они пробирались сквозь толпы туристов, читая цитаты, разглядывая экспозиции и фотографируясь на фоне водопадов. В третьем зале водопад был гораздо больше и шумнее. Элизабет замерла, глядя на скульптуру Рузвельта в хорошо замаскированном инвалидном кресле, рядом с ним сидел его терьер Фала.

Рим сказал: «Фала показывал фокусы по заказу, у него даже был собственный комикс. Родители привели меня сюда, когда я был ребёнком, и я никогда не забуду, как папа рассказывал, что водопады иногда замерзают зимой». Он обмахивался веером.

«Но не сейчас».

Они увидели, как маленький мальчик пытается дотянуться до Фалы, и увидели, как мама оттащила его назад и вставила ему в рот соломинку из бутылки с водой, чтобы он не ныл.

Элизабет сказала: «Замерзли. Правда? Трудно представить. Там будет полная тишина». Она помолчала. «Понимаю, почему тебе нравится это место. Мой дед встречался с президентом Рузвельтом».

"Что?"

«Он был в штабе Черчилля во время Второй мировой войны, даже путешествовал с ним. Он не видел боевых действий, хотя и проходил обучение в Сандхерсте…

Это Королевская военная академия и центр подготовки офицеров. Благодаря его талантам его направили в Военное министерство в Лондоне, и именно там его заметил Черчилль.

«Его выбрали не потому, что он был аристократом, как Черчилль, графом королевства?»

Если раньше ее голос звучал по-королевски высокомерно, то теперь он почти заставил его застыть.

«Понимаю, почему вы так думаете, специальный агент. Черчилль, честно говоря, блестяще находил таланты, но вы можете посмеяться, если хотите. Похоже, у вас это неплохо получается».

Что ж, это был хороший, точный удар. «Ладно, хватит насмехаться. Честно говоря, я в восторге. Что твой дед думал о Рузвельте?»

«Я помню, он назвал президента храбрым. Именно это слово он и использовал. Это всё, что я помню, извините. В тот момент я не совсем поняла, что он имел в виду». Она указала на статую. «Правда ли, что все пытались скрыть, что он был в инвалидной коляске?»

«Очевидно, скрыть его инвалидность от публики было несложно, ведь не было ни социальных сетей, ни телевидения. Одно это слово, сказанные Черчиллем, — идеальная дань уважения».

«Мой отец рассказывал мне, как дедушка говорил, что все лидеры, с которыми он встречался, были единодушны в том, что эта война была ужасной и трагически пустой тратой времени: столько жизней было потеряно, столько разрушений — и все из-за одного человека, страдающего манией величия, и его безумных амбиций.

Он размышлял о том, каким будет мир, когда я вырасту, но с грустью признался, что сомневается в том, что человечество изменится. Всегда найдутся люди, которые захотят того же, что и другие, и будут готовы убить, чтобы заполучить это.

Она помолчала. «Я помню, как отец рассказывал мне, как мой дед познакомился с Клементиной, женой Черчилля. Он верил, что без неё Черчилль продолжил бы свою жизнь, но он был бы мёртв внутри.

Он оставался с Черчиллем до тех пор, пока не женился на моей бабушке Мэри Энн в конце пятидесятых. Ему был сорок один год, а бабушке – двадцать восемь. Он умер слишком рано, от сердечного приступа, когда ему было всего семьдесят семь. Мне было семь. Она умерла в следующем году, как считают мои родители, от разбитого сердца.

Когда я была ребенком, мои родители часто поднимали тост за дедушку и бабушку за обедом. Помню, как дедушка носил меня на спине к нашему озеру, чтобы плавать и ловить рыбу. Я скучала по нему. Я до сих пор скучаю по нему». Она подняла подбородок и сказала самым холодным голосом: «Именно тогда мой отец унаследовал титул и стал десятым графом Кэмденом. И да, это потому, что он родился с этим титулом. Ему не нужно было его заслуживать».

Ром смотрела на колоссальный каскадный водопад, настолько громкий, что он заглушал все разговоры туристов вокруг. Он наклонился ближе, чтобы она могла его услышать. «Что твой дедушка думал о картинах Черчилля?»

Она считала Рома мерзавцем, жёстким и остроумным, но вряд ли интересующимся творчеством Черчилля. Она посмотрела на него и медленно произнесла: «Черчилль рисовал главным образом для того, чтобы держать в узде то, что он называл своей чёрной собакой — депрессией».

Черчилль увидел, что мой дедушка восхищался одной из работ импрессиониста, написанной на юге Франции, и подарил её ему. Мама рассказывала, что дедушка очень любил единственную картину, написанную Черчиллем.

Жена, Клементина, но, конечно, он не мог об этом просить. Французский пейзаж до сих пор висит в кабинете моего отца.

«Кстати о твоих родителях, они знают, что с тобой случилось и где ты находишься?»

Через мгновение она сказала: «Мой отец помог мне организовать побег из Англии. Сомневаюсь, что моя мать знает всё. Я ей точно не рассказала. Меньше всего мне хотелось добавлять ещё больше тревоги. Я пишу им каждые пару дней, успокаиваю их. И я знаю, что заместитель директора Эйзерли часто разговаривает с отцом. Но он продолжает делать вид, что не знает, где я. Но я никому из них не сказала правды, когда ушла из «Хёрли».

Ром нахмурился, глядя на неё. «Твои родители знают о Самире Басаре?»

Голос Элизабет был будничным. «Конечно, все так думали, это было общеизвестно. Мои друзья считали меня очень крутой. Мы с ней были очень популярны в моём кругу. Что касается моего отца, он был в ужасе. Он пытался отговорить меня от встреч с ним, говорил, что я выставлю его посмешищем, и, честно говоря, я втайне радовалась этому. Видите ли, я злилась на него за то, что он причинял боль моей матери своими интрижками. Это был мой способ дать отпор».

«Твоя мать знала о любовницах твоего отца?»

«Там была длинная очередь, и да, моя мать знала, она знала обо всех них. Полагаю, отчасти я решила быть с Самиром, чтобы дать ему почувствовать, каково это — быть без власти».

«Конечно, у неё есть власть. Она не обязана терпеть всё это дерьмо. Она может с ним развестись. Это ведь не противозаконно в Англии, правда?»

Элизабет ухмыльнулась. «Нет, это не противозаконно, и это была чистая шутка. Моя мама очень старой закалки. Её учили, когда ты женишься, что ты подписываешься на пожизненное заключение, поэтому она всегда страдала молча. Даже сейчас мои отношения с отцом натянутые, хотя за последний год мы немного наладили их, и он действительно помог мне сбежать из Англии».

Ром больше ничего не сказал, пока они шли обратно на парковку, изнемогая от жары и духоты, и жалел, что не догадался взять с собой бутылку воды. Родители гоняли капризных детей, которые жадно пили воду, которую он тоже жаждал, и больше не фотографировали на телефоны.

«Не могу поверить, что уже так жарко в такой поздний час», — сказал Ром и первым делом включил кондиционер в Range Rover. Они оба наклонились к воздуховодам. Он взглянул на часы. «Как раз вовремя. Савич довольно много знает о Второй мировой войне. Расскажи ему о своём дедушке».

Когда Ром направился в Джорджтаун, он спросил ее: «Ты пьешь кофе?»

"Конечно."

«Вас ждёт настоящее удовольствие. Савич варит лучший кофе на планете».

OceanofPDF.com

Глава восемнадцатая

Дом Наварро

Титусвилл, Вирджиния

В среду вечером

Ребел и Таш сидели перед всё ещё тлеющими оранжевыми углями в камине, рядом с ними на бумажных тарелках лежали остатки барбекю и картофельного салата из «Дворца барбекю дядюшки Вилли».

Ребел ещё не рассказал Таш об отце, и теперь он знал, что больше не может откладывать. Ему было противно. Таш был счастлив на сытый желудок. Выбора не было. Он взял маленькую, поцарапанную ручку племянника в свою и слегка сжал.

Таш поднял голову, склонил голову набок и спросил: «Что у нас на десерт, дядя Ребел?»

В обычной ситуации Ребел рассмеялся бы, но не сейчас. «Не могу поверить, что у тебя осталась хоть капля свободного места», — сказал он и легонько пощекотал живот Таш. Таш рассмеялась и попыталась его пощекотать. Ребел позволил ему, затем притянул Таш к себе и сжал. Он не смог придумать, как смягчить ситуацию, поэтому просто выпалил: «Это из-за твоего отца, Таш. Кто-то присвоил — украл — огромную сумму денег из инвестиционного фонда твоего отца. ФБР не знает, где сейчас твой отец, и он не отвечает на мои сообщения и звонки с утра».

Таш отстранилась. «Я не понимаю».

«ФБР считает, что ваш отец может быть к этому причастен».

Таск резко отпрянул и вскочил на ноги. Его трясло. «Ты хочешь сказать, что они думают, будто он украл у своей компании? Это безумие! Мой отец бы так не поступил».

что-нибудь в этом роде».

«Я тоже так не думаю, Таш, но поскольку пропала большая сумма денег, а твой отец в Европе, они подозревают его. Это должен быть кто-то, кто работает на твоего отца, кто-то, кому он доверяет, и кто украл деньги. Нам придётся довериться ФБР, чтобы выяснить, кто это. Всё, что мы с тобой можем сейчас сделать, — это ждать и продолжать пытаться дозвониться до твоего отца».

«Он мне тоже не позвонил».

Ребел услышала страх в его голосе и не знала, что делать. «Мы продолжим попытки, Таш».

Таш провёл языком по губам. «Мне страшно, дядя Бунтарь». Он положил свою маленькую руку на руку дяди. «Ты обещаешь, что не считаешь папу мошенником?»

«Обещаю. ФБР выяснит, кто это. Не бойся, ладно? Нам просто нужно подождать».

Простые слова, которые можно сказать маленькому ребёнку, который, как он знал, был напуган до смерти. Он был взрослым и сам был напуган до смерти.

Таш, казалось, вот-вот расплачется. Он заламывал руки. «Ты не понимаешь, дядя Ребел. Мне снились сны до того, как мы приехали сюда. Они были очень страшными и ужасными, и все они были одинаковыми, и я знал, что они про моего отца. С ним должно было случиться что-то плохое. И вот это случилось, и это моя вина. Если бы мне не приснился этот сон…»

Ребел постарался говорить спокойно и ровно: «Таш, сон не может ничего повлечь за собой, ни плохого, ни хорошего».

Но Таш не поверил. Он покачал головой и прошептал:

«Думаю, всё только начинается — нет, я уверен, что всё только начинается. Всё станет совсем плохо, и я не смогу это остановить».

Таш думала, что его сны — предчувствия? Неудивительно, что он так испугался. Ребел посадил Таша к себе на колени и прижал к себе. «Постарайся забыть эти сны, Таш. Это всего лишь кошмары. Мы с тобой…»

Мы останемся вместе, пока твой отец не вернется домой».

Таш прижался лицом к плечу Ребела. «Все в городе знают про папу?»

«Да, весьма вероятно. Такие новости распространяются очень быстро».

«А Отем, ее мама и папа знают?»

«Да, это так, и Итан поможет, чем сможет. И агент ФБР Диллон Савич тоже».

Таш внезапно выпрямился, его маленькие руки сжались в кулаки. «Если бы ФБР знало моего отца, они бы никогда не подумали, что он может быть мошенником. Он бы этого не сделал».

«Согласен. Слушай, Таш, в ФБР есть отдел, который расследует подобные финансовые преступления. Они узнают правду, и твой отец вернётся домой».

Таш замолчала, а Ребел продолжал прижимать его к себе. К его удивлению, Таш сказала ему в плечо: «После смерти мамы папа изменился. Он был очень счастлив, а потом она заболела и умерла. Он обнимал меня и плакал.

Он вообще почти не улыбался, а потом встретил Сашу. — Он вздохнул.

Ребел смотрел на маленькое серьёзное лицо Таш, его глаза были так похожи на глаза Ребела, почти такие же светло-серые. Он почувствовал то, чего никогда в жизни не испытывал.

— всепоглощающая любовь и глубокое желание защитить этого маленького мальчика ценой собственной жизни. Он прижал Таш к себе крепче. «Может быть, когда это расследование закончится и твой отец вернётся, он согласится позволить тебе жить со мной хотя бы какое-то время. Как думаешь?»

Радость столкнулась с ужасным страхом Таша. Он вскочил. «Да, да, это было бы здорово!» И тут же замер. «Надеюсь, папа не забудет меня, теперь, когда у него есть Саша».

Бунтарь потрепал голову и ухмыльнулся. «Вряд ли. Придётся умолять твоего отца, может, даже ползать, чтобы он позволил тебе провести со мной время».

Таш помолчал, а потом с надеждой в голосе сказал: «Ты правда так думаешь? Ты же не думаешь, что Саша скажет ему, что совсем не хочет меня видеть?»

«Саше нечего сказать по этому поводу, Таш. Ты мне поверишь?»

Таш медленно кивнула. Ребел прижал племянника к груди и поцеловал его в лоб. Таш отстранилась. «Можно мне позвонить Отем и сказать ей? Ещё не поздно».

«Нет, ещё не поздно, можешь позвонить ей перед сном». Ребелу было неловко это говорить, но пришлось. «Таш, что бы ни случилось, решение о том, сколько времени ты будешь жить со мной, должен принять твой отец, ты же знаешь, правда?»

Прежде чем он успел ответить, раздался звонок в дверь, заставивший их обоих вздрогнуть.

«Оставайся здесь, Таш. Я посмотрю, кто это». Ребел встал и поставил Таш на ноги.

«Правда, оставайся здесь».

На пороге его дома стояли мужчина и женщина. Они дружно подняли значки. «Мистер Ребел Наварро? Я специальный агент Лоретта Моралес, а это специальный агент Луис Бриггс. Мы из Филадельфийского отделения ФБР».

Мы хотели бы поговорить с вами о вашем брате.

Ребел пристально посмотрел на невысокую женщину лет тридцати, крепкого телосложения, с короткими каштановыми волосами и тёмными, блестящими глазами, в чёрных брюках и чёрном блейзере. Никто не пожал ей руки. Он медленно произнёс: «Я точно этого не ожидал.

Почему вы здесь, в Тайтусвилле, у меня дома, так поздно?

Моралес сказал: «Примерно в десяти милях к востоку отсюда произошла авария, и мы застряли. Можно нам зайти, мистер Наварро?»

Ребел не двинулся с места. «Я совершенно ничего не знаю о бизнесе моего брата. Понятия не имею, где он сейчас, если он ещё не в Париже. Я только что узнал о пропаже денег, как и все остальные».

Специальный агент Бриггс обошёл её. Он был старше, лет сорока пяти, высокий и крепкий, с челкой седовласых волос, обвивавшей голову. Он оглядел Ребел с ног до головы и произнёс низким, агрессивным голосом: «Как сказал агент Моралес, мы здесь, чтобы поговорить с вами о вашем брате, мистере Наварро. Мы хотели бы знать, где он. Можно войти?»

Это был не вопрос. Ребел отступила назад, махнула им рукой, чтобы они прошли в прихожую, и закрыла входную дверь. «Мой племянник в гостиной. Пожалуйста, подождите здесь, пока я отнесу его в комнату и уложу спать». Ребел повернулась обратно в гостиную.

Бриггс резко спросил: «Твой племянник, Ташер? Сын твоего брата? Мы не знали, что он гостит у тебя, но, полагаю, это логично.

Вы ведь не собираетесь баллотироваться, мистер Наварро?

Бунтарь резко обернулся. «Бежать? Это что, какой-то юмор ФБР? Зачем мне это делать? Это мой дом. Брат оставил сына у меня на лето».

Специальный агент Моралес положила руку Бриггсу на плечо. «Иди, позаботься о своём племяннике. Мы подождём».

Таш раздался из-за его спины: «Дядя Ребел, я не понимаю. Зачем они сюда пришли?»

Ребел опустился на колени, оказавшись на одном уровне с Таш. «Они хотят задать мне несколько вопросов о твоём отце. А теперь давай поднимемся наверх. Ты же приняла душ, когда вернулась домой после поездки на каноэ с Отем, так что давай почистим тебе зубы и…»

Специальный агент Бриггс сказал, и в воздухе вокруг него повисло нетерпение:

«Он большой мальчик, он может сам чистить зубы».

Моралес оборвал его. Она улыбнулась Таш и протянула руку. «Мне нравится твоё имя, Таш. Меня зовут Лоретта».

Таш осторожно взяла её за руку. «Мама назвала меня Ташером в честь папы, но я Таш».

«Отличное имя. Ты похож на своего дядю».

Таш лучезарно улыбнулась ей. «Да, и мой отец тоже. Я хочу переехать к нему и жить с ним какое-то время, как только ты докажешь, что мой отец не сделал ничего плохого».

Моралес улыбнулся Ребелу. «Делайте, что считаете нужным, мистер Наварро. Было приятно познакомиться, Таш». Моралес и Бриггс наблюдали, как Ребел Наварро взял мальчика за руку, повёл его вверх по лестнице и скрылся в коридоре справа от лестничной площадки.

Моралес сказала Бриггс, возвышавшейся над ней: «Ты же знаешь, у меня ребёнок примерно его возраста. Им нужна забота, понимаешь? Я понимаю — мы оба устали и голодны.

Я знаю, что для тебя это нелегко, Лу, но он же ребенок, веди себя с ним вежливо.

Агент Лу Бриггс сказал: «Мы целую вечность искали это забытое богом место, Лоретта, а нам ещё нужно добраться домой сегодня вечером. Этот парень, вероятно, точно знает, где Арчер Наварро. Он оставил у него ребёнка, пока они снова не сошлись». Он обвёл его рукой. «Ты же знаешь, что он в этом замешан, как ещё он мог позволить себе это место?»

Лоретта шлепнула его по руке. Она была невысокой, но сильнее, чем можно было бы ожидать, и он вздрогнул. «Знаю, что ты думаешь, но мы поздно взялись за это дело. Разве ты не читал дело о семье Наварро?»

«Я знаю достаточно, чтобы делать свою работу, например, этот парень пишет страшилки, но оглянись вокруг, Лоретта, он точно не зарабатывает на этот особняк. Ему же нужно было где-то раздобыть денег. Вполне логично, что они вместе придумали эту аферу».

OceanofPDF.com

Глава девятнадцатая

Моралес закатила глаза. «Поскольку ты в основном читаешь о спорте и фехтовании, Лу, очевидно, ты не знаешь, что Ребел Наварро известен своими бестселлерами в жанре ужасов. Он, наверное, самый богатый человек в городе, и уже давно заработал кучу денег. Он может позволить себе этот дом, поверь мне».

«Ладно, кого это волнует? Но ты же знаешь, как и я, что некоторым людям всегда хочется большего, им всегда мало». Бриггс начал расхаживать по красивому дубовому полу из широких досок, кое-где разбросанному геометрическими коврами.

Он любил дуб и мечтал иметь его в своем доме.

Ребел услышал Бриггса, спускающегося по лестнице, и сумел сдержать гнев. Он крикнул: «Может быть, вам понравится почитать одну из моих страшилок, агент Бриггс? Я мог бы дать вам одну. Я даже мог бы поставить на ней автограф».

«У меня нет времени на пустые романы», — сказал Бриггс и направился в гостиную.

«Устраивайтесь поудобнее», — крикнула ему вслед Ребел.

В воздухе витал аромат барбекю и картофельного салата. Моралес сказал Ребел: «Мы голодны, нет времени останавливаться на ужин. Эти чудесные запахи доносятся с вашей кухни или откуда-то из близлежащего заведения?»

Ребел немного успокоилась, как она, конечно же, и хотела, и он рассказал ей о «Дворце барбекю дяди Вилли». «Это в городе, может, минут десять отсюда.

Это место будет в вашем GPS. Лучшее место в городе.

Бриггс подался вперёд на длинном бордовом кожаном диване, зажав свои большие руки между ног. «Вы тратите наше время, мистер Наварро. Скажите нам, где ваш брат, и скажите немедленно».

Ребел выгнул бровь. «Или как, агент Бриггс?»

«Или я арестую вас за воспрепятствование правосудию и отправлю в Филадельфию, в нашу славную тюрьму». Он добавил жёстким голосом: «Мы поручим социальным службам разобраться с вашим племянником».

Ребелу стало ясно, как только Бриггс открыл рот, что он играет в плохого полицейского, а Моралес — его идеальную противоположность, но, с другой стороны, может быть, и нет. Бриггс, скорее всего, играл самого себя. Ребел сел в своё любимое кресло лицом к дивану. Он посмотрел на них обоих. «Знаю, вы хотели бы, чтобы я выдал адрес и одноразовый номер телефона моего брата, а может быть, и номер его банковского счёта в Швейцарии, но, опять же, как я уже говорил, я понятия не имею, где он и чем занимается. Я точно знаю, что он никогда в жизни не стал бы воровать у собственной компании. Он уехал из страны в свадебное путешествие, ничего более подозрительного».

Моралес сказал: «Он женат уже шесть месяцев, немного поздновато для медового месяца».

«Он сказал мне, что им с Сашей нужно многое успеть сделать, прежде чем они смогут на время уехать. После свадьбы у них были длинные выходные. Оба были очень взволнованы. Хочешь чипсов? В пакете у камина ещё остались чипсы».

Бриггс вздернул подбородок и пристально посмотрел Ребелу прямо в глаза. «Да, держу пари, у него было много дел, например, украсть деньги у клиентов. Ты же знаешь, что ложь нам — это федеральное преступление, не так ли? Слушай, говори нам правду, и наш босс заключит для тебя сделку с федеральным прокурором. Если нет, ты погрязнешь в этом так же глубоко, как и твой брат».

Моралес снова оборвала его вежливым голосом. Если это было правилом, то они отлично с ним справлялись. «Когда вы в последний раз общались со своим братом, мистер Наварро?»

«Арчер с женой оставили Таш здесь, у меня, в середине июня и улетели в Париж, в отложенный медовый месяц, как я уже говорил. Он сказал, что они остановятся в отеле «Ритц».

Бриггс сказал: «Да-да, мы знали это, но, как ни странно, теперь их там нет. Хватит, мистер Наварро…»

Ребел достал свой мобильный телефон, пролистал страницу и передал его Моралесу.

Она читала вслух, « Саша влюблена в Версаль, хочет осмотреть замки и виноградники, наденьте её бикини в Каннах. Ещё месяц. Хорошо ?

Моралес продолжил: «А ты ответил: « Возьми столько, сколько захочет Саша».

Осенью мы с Ташем наслаждаемся, и он прекрасно проводит лето.

ты , конечно.

Моралес поднял взгляд и нахмурился. «Твой брат не беспокоится о Таш?

Поддерживает ли он с ним связь?

«Он звонит и пишет ему. Им обоим это нравится», — сказала Ребел. «Тэш здесь счастлива и отлично проводит время. Пролистайте ещё немного, агент Моралес, там последнее сообщение от моего брата, сегодня утром».

Она прочитала вслух: « Сообщения о моих проступках не соответствуют действительности. Кто-то другой Я должен быть ответственным. Хотя мне это не нравится, я должен учитывать мнение своего операционного директора Карлы. Картрайт. Я позволил ей взять на себя управление портфелями, когда Селия... Умер по моей вине. Не могу вернуться домой, пока всё не разрешится. Арч .

«А вы, мистер Наварро, ответили: Где вы? »

Ребел сказал: «Видите ли, он мне не ответил. Он написал Таш, что любит его и скучает по нему. И снова, когда Таш ответила, он не получил ответа от отца».

Бриггс пожал плечами, и в его голосе прозвучала скука. «Удобно, не правда ли? Если всё, что он утверждает, правда, почему бы ему не вернуться и не доказать это?»

Бунтарь хотел наброситься на Бриггса, но тот не сдавался. «Держу пари, он изо всех сил старается оправдаться, но, очевидно, боится вернуться, пока вы не узнаете правду. Но знаете что? Мне кажется, вы хотите его подставить, вы уже решили, что он виновен. А как насчёт всех остальных сотрудников фирмы? Вы рассматривали Карлу Картрайт?»

Моралес сказал: «Господин Наварро, мы сейчас опрашиваем сотрудников инвестиционного фонда вашего брата. Наши эксперты-бухгалтеры изучают их бухгалтерские книги. Если то, что написал ваш брат, правда, они должны выйти на след. Мы уже знаем, что крупные суммы постепенно переводились на офшорный инвестиционный счёт, который существовал лишь номинально. Мы должны быть реалистами, господин Наварро: ваш брат тоже исчез».

Бриггс сказал: «Кажется, совершенно очевидно, что ваш брат — главный вдохновитель, не так ли? Знаете что? Мы не думаем, что ваш брат провернул всё это в одиночку».

Ребел посмотрел на каждого из них. Неужели федералы правы? Неужели Арчер настолько сбился с пути после смерти Селии, что начал присваивать деньги своих клиентов?

Деньги? Нет, это невозможно, Арчер не был таким. «Вы знаете, почему его здесь нет, и это никак не связано с его кражей из собственной компании. Он невиновен. Мне кажется, эти интервью, которые вы…

Дирижирование — это только формальность. Как я уже сказал, вы уже всё решили, не так ли?

Бриггс отмахнулся от его слов: «Вы планируете присоединиться к нему, мистер?»

Наварро? В конце концов, писатель может писать свои маленькие истории где угодно, нужен только ноутбук.

Ребел сказал: «Мой брат очень умный человек, с отличной интуицией, агенты, гений в общении с людьми, и именно поэтому он так успешен». Ребел наклонился вперёд в кресле. «Послушайте меня. У него не было причин разрушать то, что он построил годами упорного труда. Если он считает, что эта Картрайт или кто-то ещё виноват, я ставлю на них. Почему вы так торопитесь осудить моего брата?»

«Потому что он виновен, как грех», — сказал Бриггс. «Он был у власти, принимал все важные решения. Он обчистил свою компанию за несколько месяцев, а потом сбежал. Яснее и быть не может».

Моралес заметил, что Ребел готова броситься на Бриггса. Она быстро сказала:

«Расскажите нам о миссис Наварро, ее зовут Саша?»

Конечно, они знали ее имя, они, вероятно, считали ее столь же виновной, как и его брат, столь же виновной, как, по их мнению, Ребел. Он сказал: «Мой брат был опустошен смертью своей жены Селии от рака два года назад. Он был одинок и уязвим. Саша работала в его фирме помощницей Карлы Картрайт. Позвольте мне говорить прямо. Я считаю Сашу трофейной женой моего брата. Ей двадцать семь, а ему тридцать восемь, и она очень красива. Она окутала его своей заботой и сочувствием, своим восхищением. Она была достаточно умна, достаточно сексуальна, чтобы привязаться к моему брату.

Честно говоря, хоть это и неприятно, за то короткое время, что они здесь были, мне показалось, что Саша действительно заботится о моём брате. С другой стороны, она не хочет, чтобы её беспокоил новый пасынок. Она его практически игнорирует. Лично у меня с ней проблем нет, но нравится ли она? Должен сказать, она совсем не похожа на первую жену моего брата, Селию. Она была невероятной женщиной.

В голосе Моралеса слышалось сочувствие: «Как вы думаете, куда может направиться мистер Наварро, если он и Саша покинут Францию?»

«Вы имеете в виду, что если он виновен и знает, что ему придется бежать и прятаться?»

Бриггс сказал: «Конечно, именно это она и имеет в виду».

Ребел держал себя в руках. Он спокойно сказал: «Не могу представить, чтобы Саша согласился остаться в одиночестве на каком-нибудь атолле в Южном море. Я бы сказал, что куда бы они ни решили отправиться вместе, место было бы более космополитичным. Дальше я ничего не могу сказать. Ты же видел его…

Сообщения и мои». Ребел развел руками. «Как бы вам ни хотелось этого слышать, агенты, это всё, что у меня для вас есть».

Моралес встала и разгладила чёрную куртку, заставив Бриггса последовать её примеру. «Если он снова свяжется с вами, вы обязаны дать нам знать, мистер Наварро.

Ты должен думать о себе и, конечно, о Таш».

Ребел больше ничего не сказал, пока не открыл входную дверь и не выпроводил их. «Агенты, почему бы вам не задуматься на мгновение, что мой брат говорит правду, что это сделал кто-то другой, например, Карла Картрайт? Мой брат никогда не был техно-вундеркиндом, он нанимал людей для этого. Вы их опрашивали?

Вы брали интервью у Картрайта так же энергично, как и у меня?

«Энергично — вот это глупое писательское слово». Бриггс хмыкнул и усмехнулся. «Мы знаем, как делать свою работу, можете на это рассчитывать». Он оглядел Ребела с ног до головы. «Мы ещё увидимся, можете не сомневаться». Он спустился вслед за Моралесом по каменным ступеням.

«С нетерпением жду этого удовольствия», — сказал Ребел. «И расскажите мне, что вы думаете о «Дворце барбекю дядюшки Вилли»».

Бриггс обернулся и ткнул большим толстым пальцем с тяжёлым кольцом колледжа. «Даже не думай бежать. Если попытаешься, я поставлю себе задачу найти тебя и притащить сюда».

Моралес выглядела расстроенной. Она улыбнулась Ребел. «Я знаю, что эта ситуация будет тяжёлой для тебя и для Таш. Ему повезло, что ты у него есть. Он кажется милым мальчиком, очень умным».

Ребел сказал: «Ты понятия не имеешь».

OceanofPDF.com

Глава двадцатая

Дом Савича

Джорджтаун

В среду вечером

Савича доносилась песня Post Malone «Sunflower» из фильма «Человек-паук: Через вселенные » , пока он передавал Роману запечатанную корзинку с чесночным хлебом. Тот слушал и говорил только: «Молодец. Держи меня в курсе».

Не делай ничего такого безумного, Куп, иначе я поручу тебе убрать туалеты в вашингтонском отделении». Он отключился и обратился к присутствующим: «Купер нашёл подозреваемых в убийстве в округе Брюстер в Техасе. Он был готов отправиться за ними до прибытия местной полиции».

Шерлок ухмыльнулся. «Этой угрозы должно было хватить, чтобы сдержать его, но, зная Купа, ему нужно было услышать это от тебя, идиота». Она добавила с улыбкой, обращаясь к Элизабет: «Идиот — это специальный агент Купер Макнайт, а не Диллон. Куп очень умён, но немного ковбой. Мы рассчитываем, что Ром будет вести себя лучше».

«Пока что он вел себя вполне приемлемо, Шерлок», — сказала Элизабет.

Савич сказал: «Ром сказал мне, что водил тебя к мемориалу Рузвельта.

Что ты думаешь?»

«Было совершенно неожиданно, как были оформлены четыре открытые площадки. Поистине впечатляюще. Мне очень понравились водопады. Это было очень трогательно».

«Она рассказала мне, что её дед был в правительстве Черчилля и путешествовал вместе с ним, — сказал Ром. — Так что это был хороший выбор».

Элизабет кивнула. Она представила себе, как её единственная ручная кладь лежит распакованной на кровати в гостевой спальне наверху, очаровательной комнате с видом на улицу.

Окна и картина с пейзажем, написанная бабушкой Савич, Сарой Элиот, украшали одну из кремовых стен. Свою первую картину Сары Элиот она увидела в десять лет, в галерее в Лондоне. «Рим подумала, что тебе будет очень интересно поговорить со мной о нём». Она улыбнулась, переводя взгляд с Савича на Шерлока. «Позвольте мне ещё раз поблагодарить вас обоих за то, что вы приняли меня в своём доме. Вы оба очень добры».

«Пожалуйста», — сказал Савич. «А теперь к делу. Уверен, вам обоим будет интересно узнать, что сказал Джон Эйзерли, когда узнал, что вы с нами.

Он испытал облегчение и немного расстроился, когда вы отправили ему записку из двух предложений, в которой сообщили, что уехали и что он больше не будет знать, где вы, с благодарностью офицеру Бьюли. Затем он рассмеялся и сказал, что решил, что вы, вероятно, поступили правильно, сбежав, и что он больше не беспокоится о вас после того, как выследил вас до Соединённых Штатов. Он был впечатлён, узнав, что вы провели три месяца с тренером, вышедшим на пенсию из Квантико. Он прислал нам все подробности их расследования с тех пор, как вы уехали, за три месяца. Я сделал копии, чтобы вы оба могли с ними ознакомиться.

Ей не хотелось верить, что её идеальный побег, известный только родителям, стал достоянием общественности – ну, вернее, достоянием МИ5. Она чувствовала себя глупо. «Карлос… нет, он бы ни слова не сказал, и, кроме того, я ему ничего конкретного не сказала».

Савич сказал: «Джон поговорил с твоим братом, который был под кайфом и беспокоился о тебе. Джон убедил его, что ты всё ещё можешь быть в опасности, и что ему нужно сотрудничать, чтобы избежать тюрьмы. Твой брат сдался, признался, что ты связался с его наркоторговцем Карлосом, и Карлос подделал твой паспорт. Что касается Карлоса, он знал, когда нужно сдаться, чтобы избежать ареста, — он назвал имя в паспорте: Маргарет Кортер.

Несмотря на вашу маскировку в тот день в аэропорту, камеры засняли вас, когда вы на мгновение снова надели тёмные солнцезащитные очки, выходя из женского туалета. Он выследил машину, которую вы арендовали в аэропорту Даллеса, и с помощью бортового GPS отследил вас до Хёрли. Он решил оставить вас там одну, чтобы следить за вами издалека.

Элизабет очень нарочито положила вилку рядом с баклажанами пармезаном. Она щёлкнула пальцами. «Так быстро, и я была так собой довольна. Конечно, в Лондоне повсюду камеры, поэтому я была очень хорошо замаскирована — рыжий парик, цветные линзы, солнцезащитные очки. Я летела эконом-классом. Мне казалось, что я исчезаю с лица земли. Выйдя из женского туалета — всего на мгновение я потеряла бдительность, и я действительно…

Облажался, как вы, янки, говорите. А Томми — я ему так мало говорила, но это не имело значения. Всё, что мне удалось сделать, — это доказать свою некомпетентность. Она взяла ломтик чесночного тоста и с хрустом откусила. Проглотив, она посмотрела на их лица и вздохнула. «Я думала, что буду так осторожна. Из меня выйдет жулик».

Ром легонько ткнул её в руку. «По правде говоря, Палмер, большинство людей поступили бы так же. Не вини себя».

Савич сказал: «Ром прав. Вы действительно хорошо справились, учитывая ситуацию. Возможно, ваше решение уйти спасло вам жизнь».

Её рука сжимала вилку в кулаке. Она вспомнила нож, непристойно торчащий из груди Бенни, и то, как она сидела в приёмной хирургического отделения вместе с сотрудниками МИ5 Джоном Эйзерли и сэром Джеймсом Хэнсоном, обещая Господу милости, если он выживет.

Шерлок сказал: «Элизабет, Джон хочет, чтобы ты подумала о возвращении домой и работе с ним. Он, очевидно, застрял. Много подозреваемых и возможных версий, но пока ничего определённого».

Элизабет медленно произнесла: «Понятно. Значит, я буду приманкой? Иначе не вижу, как смогу ему помочь. И, честно говоря, я бы предпочла быть приманкой здесь, пока ты за мной присматриваешь».

Савич буднично сказал: «Джон знает, что мы тебя защитим, но ты же знаешь, что и тебе может грозить опасность. Решать тебе».

Элизабет откусила кусочек баклажана и заглянула внутрь себя. «Если я решу вернуться в Лондон, учитывая то, что произошло до сих пор, я, по крайней мере, буду готова к тому, что всё может закончиться».

Рим сказал: «Чушь? Кто так говорит? Да, решать тебе, но, думаю, тебе ещё рано думать о возвращении в Лондон».

Элизабет внимательно изучала мужчину, сидевшего рядом с ней. Она познакомилась с ним только сегодня, и он подшучивал над её манерой говорить и указывал ей, что делать? Врезать ему в челюсть или рассмеяться? Вместо этого она сказала: «Я понимаю, почему Джон хочет вернуть меня и снова попытаться выманить этих людей. Я также думаю, что после того, что случилось в прошлый раз, если бы я вернулась, у меня была бы такая защита, что я не смогла бы одна пойти в женский туалет, и они бы спрятались, вместо того чтобы снова пытаться напасть на меня. Разница в том, что теперь я больше не беспомощна, я могу позаботиться о себе сама».

«Я согласен с вашей оценкой», — сказал Савич, и ничего больше. «Повторюсь, Элизабет, вам решать, что делать».

Она съела ещё кусочек баклажана с пармезаном. «Это так вкусно. О да, Хёрли предупредил меня, что мне не стоит приходить в здание Гувера с пистолетом, поэтому он отказался дать мне его. Он сказал мне доверять вам, ребята. Но, честно говоря, я бы чувствовала себя спокойнее, если бы у меня был пистолет».

Шерлок и Савич переглянулись. Савич сказал: «Ром будет с вами, и у него есть лицензия на ношение оружия. Если мы поставим вам оружие, это будет незаконно».

«А, да, юридические вопросы. Вижу, ты в затруднении. Хёрли так и сказал. Ладно, я принял решение. Позвоню Джону утром, скажу ему, что пока остаюсь в Штатах. И, специальный агент Фокс, «облажался» — вполне подходящее слово».

Раздался хлопок. Элизабет подпрыгнула.

Савич рассмеялся и встал. «Всё в порядке. По-моему, это звук демона из новой видеоигры Шона, кусающего пыль. Шерлок, стой на месте, я отключу его на ночь».

Шерлок внимательно посмотрел на застывшее лицо Элизабет. Она спокойно и деловито сказала: «Я рада твоему решению, Элизабет, и ты можешь оставаться у нас столько, сколько пожелаешь».

Савич снова появился в дверях столовой, рядом с ним был Шон, держащий его за руку. Он был в пижаме с Человеком-пауком. Астро стоял рядом с Шоном, виляя хвостом. Он был настороже, разглядывая незнакомцев. «Шон хотел пожелать спокойной ночи нашим гостям, Рому и Элизабет. А Астро, погладь его, и он не подумает, что ты враг».

Шон посмотрел на неё и очень серьёзно сказал: «Папа сказал, что защитит тебя, Элизабет, потому что за тобой могут охотиться плохие люди. Он тебя убережёт. Если тебе сегодня ночью приснится кошмар, я разбужу тебя, и мы с Астро придём и ляжем спать рядом».

«Это очень мило с твоей стороны, Шон. Астро любит ложиться?»

Он лучезарно улыбнулся ей. «Я никогда не пытался с ним обниматься, но он обожает обниматься, сует свой нос прямо тебе под руку. Привет, дядя Рим. Может, если мне не придётся возвращаться в кровать, мы поиграем».

Шерлок сказал: «Извини, чемпион, но завтра тебе придется быть готовым ко всяким приключениям».

Ром восхищался мальчиком, так похожим на отца. Он был высоким для своего возраста, с отцовскими чёрными волосами, оливковым цветом лица и тёмными глазами. Ром познакомился с ним на барбекю в ту неделю, когда тот присоединился к отряду, в офисе специального агента Олли.

Дом Хэмиша. Он прекрасно знал, чего от него ждут, поэтому сказал: «Мы сделаем это в следующий раз, Шон, но готовься к уничтожению».

Шон одарил его широкой детской улыбкой. Астро же замер, уставившись на Элизабет. Она похлопала её по ноге, и, к всеобщему удивлению, он взвизгнул, подбежал к ней и запрыгнул ей на колени. Он встал на задние лапы и вылизал всё, до чего смог дотянуться. Элизабет рассмеялась и крепко обняла его. «Милый мальчик, если тебе надоест храп Шона, пойдём спать ко мне».

Шон одобрительно посмотрел на неё. «Астро ты нравишься». Он подошёл к матери и легонько положил ладонь ей на живот. «Мама, я очень хочу братика, так что, пожалуйста, сделай мне его».

Элизабет, все еще прижимая Астро к груди, серьезно сказала: «Шон, сестра тоже могла бы убивать демонов рядом с тобой».

Было очевидно, что Шон не согласен, но она была взрослой и нравилась Астро, поэтому он не стал спорить.

Савич сказал: «Уже поздно, Шон, пора отправлять демонов обратно в их склепы на ночь. Вам с Астро нужно подзаправиться».

Шон пожелал всем спокойной ночи, а Астро, в последний раз лизнув Элизабет в подбородок, спрыгнул с её колен и подбежал к Шону. Они слышали, как Шон без умолку говорил об Элизабет, поднимаясь по лестнице рядом с отцом.

Шерлок встал. «Ты готов к яблочному пирогу и мороженому? Шон уже съел кусок. Он отдал часть Астро, когда думал, что я не смотрю».

Два часа спустя Элизабет лежала в очень удобной кровати, но не могла заснуть. Она устала, но произошло столько событий, что было трудно отключить мозг. Хёрли сказал ей, что Шерлок и Савич не дадут ей пистолет. Она снова и снова размышляла, стоит ли ей купить его тайком, как вдруг всё стало кристально ясным.

У нее был план.

OceanofPDF.com

Глава двадцать первая

Титусвилл, Вирджиния

в среду вечером

Осень знала, что у отца Таш дела плохи. Она подслушала и услышала, как отец рассказал матери, что Ребел Наварро позвонила и сообщила, что к нему домой пришли два агента ФБР из Филадельфии и допросили его, а один из агентов обращался с ним как с преступником. Она прокралась обратно в свою комнату, легла в постель и позвонила Таш на его iPhone. Он рассказал ей о двух агентах, которые считали его дядю Ребела виновным. «Мне страшно, Осень».

Она точно знала, что делать. Она успокоила Тэш, сказала, что нет никаких доказательств и не стоит беспокоиться. Затем она сосредоточилась на мягком ночном горном воздухе, дувшем через окно её спальни, чтобы прочистить разум, и представила себе лицо Диллона Савича. Он всё исправит, он всегда это делал.

И вот он рядом с ней, улыбается ей.

Ты чем-то обеспокоена, Осень. Речь идет об Арчере Наварро?

Он ждал.

Таш не может связаться со своим отцом, и все думают, что Арчер Наварро украл миллионы долларов из его собственной компании, и он скрывается в Европе или в Одна из тех стран, которые не высылают преступников обратно. Если бы он украл... деньги, возможно, он никогда не вернется, никогда больше не увидит Таш.

А Тэш знает?

Он рассказал мне о двух агентах ФБР, которые приехали из Филадельфии, чтобы увидеть Бунтарь сегодня ночью. Он не остался в постели, а прокрался вниз и прислушался.

Он сказал мне, что этот человек-агент был подлым и обвинил Ребела в сговоре с

Отец Таш обвинил его в том, что он знал, где прячется его отец. Я сказал ему, Ты бы обо всём позаботился. А ты, Диллон, сможешь?

Савич был удивлён, что два агента ехали больше трёх часов из Филадельфии в Тайтусвилл, чтобы провести простой допрос. Это действительно походило на допрос.

Осень, вот что мне известно. Я разговаривал с экспертами-бухгалтерами ФБР в Филадельфийское отделение, которое расследует то, что произошло в Инвестиционный фонд Наварро. Говорят, что отпечатки пальцев Арчера Наварро есть на все, что им удалось раскрыть на данный момент, и только Арчера.

Осень: Мистер Наварро написал, что это не так, и он полагал, что это может быть его Операционный директор — Карла Картрайт. Таш очень напугана, Диллон. Мама и папа тоже. даже если они не произносят это вслух.

Понимаю. Послушай, Осень. Держи Таш как можно дальше от этого. Ты можешь. И постарайся не волноваться, предоставь это мне. Я поговорю с Филадельфийский спецотряд, спросите ее об агентах, которые придут сегодня вечером поговорить с Бунтарь. Я обязательно внимательно рассмотрю всех, особенно этого. Карла Картрайт.

Спасибо, Диллон. О, да, я тоже хотел тебе сказать, что Ребел посетила меня с моим Мама сегодня, не о мистере Наварро, а о Таш и обо мне. Она должна была сказать Он всё рассказывал о Бэкманах и обо всём остальном. Она сказала, что он не хочет принять это, но он знает, что все мы это делаем. Мама думает, что ему потребуется время, чтобы осознайте, насколько Таш особенная, и примите это, чтобы больше не было никаких секретов.

Осень откинулась назад, откинувшись на подушки. Савич улыбнулся ей. Мне нравится Твои пижамки. Думаю, лет через десять они будут мило смотреться на нашей девочке.

Забавно, Диллон. Если у Шерлока будет маленькая девочка, как ты её назовёшь?

Я думаю о другом времени года. Раз уж ты Осень, как насчёт... Лето?

Она засмеялась, хотя это было трудно. Саммер Савич? Диллон, можешь ли ты Представьте, как её будут мучить дети в школе? Что вы думаете о Фелисити? Фелисити Савич.

Он задумался и решил, что Фелисити — красивое имя. Шерлок убеждена, что у нее родится еще один мальчик, поэтому Фелисити будет большой Сюрприз. Держись, дорогая. Но знаешь, у меня такое предчувствие. В будущем родится мальчик. Что ты думаешь о Борегаре?

Ты смеёшься. Но знаешь, Диллон, Бо действительно классный.

Так и есть. А теперь иди спать. Спокойной ночи и спасибо за Фелисити.

Савич почувствовал, как вьющиеся волосы Шерлока щекочут его нос, и отгладил их.

«Как осень?»

Она всегда знала, сказала она ему, потому что он замер, и она почти видела, как работает его мозг. «Она очень переживает, в основном за Таш. Всё выглядит нехорошо. Сегодня вечером Ребел Наварро посетили два агента ФБР. Отем сказала, что агент-мужчина обращался с Ребел как с преступницей. Думаю, у них была причина, Шерлок, но я понятия не имею, какая, поскольку не верю, что Ребел Наварро связана с его братом. Я свяжусь с Клэр Грегсон, старшим помощником по расследованию в Филадельфийском отделении, узнаю, что происходит. Как ты себя чувствуешь?»

«Отлично. Может, Бо скоро уснёт и перестанет отрабатывать удары по воротам».

Неужели она действительно произнесла это имя? Но как это возможно? Савич осторожно спросил: «Бо? Когда ты придумал это имя?»

«Меня просто осенило. Не Борегар, это слишком старомодно, а Бо.

Бо Савич. Мне очень нравится. Что ты думаешь?

«Это прекрасное имя для мальчика, но как насчет девочки?»

Шерлок не ответил. Она спала.

Савич почувствовал, как что-то лёгкое пнуло его в бок. Так ты ещё не спишь, да?

Вам нравится имя Фелисити?

Он почувствовал ещё один пинок. Приму это за «да» . Он поцеловал Шерлока в ухо сквозь её кудри, почувствовал её щеку на своём плече и уснул.

OceanofPDF.com

Глава двадцать вторая

Дом Романа Фокса

Уилтон Плейс

Вашингтон, округ Колумбия

четверг утром

Элизабет полагала, что ожидала, что Рим окажется ультрасовременной кондоминиумом из стекла в модном районе Вашингтона, подходящим для молодого холостяка-неандертальца с крутой работой. Она представляла себе грязное нижнее белье, сваленное в кучу в ванной, пару пустых коробок из-под пиццы на журнальном столике в гостиной. Или, как Джайлс, неовикинг, сброшенную медвежью шкуру, висящую на спинке стула. Она не ожидала, что Рим свернёт на подъездную дорожку дома на Уилтон-Плейс, обсаженной деревьями улице с ухоженными старыми домами, расположенными в глубине, окруженными зеленью и прекрасными цветами. Дом был двухэтажным, выкрашенным в белый цвет с ярко-голубой отделкой, цветочные ящики вдоль верхнего балкона были полны петуний – её любимых цветов. Ещё больше цветов красовалось в подвесных корзинах, свисающих с крыльца под крышей. Дул лишь лёгкий ветерок, но его хватало, чтобы корзины грациозно покачивались. На крыльце стояли качели-качалки и четыре ротанговых кресла вокруг круглого стола. Двойной гараж располагался в конце ровной асфальтированной подъездной дорожки и примыкал к дому. Всё выглядело заботливо ухоженным, уютным и гостеприимным. Роман выключил свой Land Rover и повернулся к ней.

Элизабет улыбнулась и помахала рукой. «Это потрясающе».

«Спасибо. Я согласен. Отлично. Подождите здесь, пока я заберу телефон? До сих пор не могу поверить, что оставил его на зарядке».

«Если вы не против, я бы хотел заглянуть внутрь. Ваш дом совсем не такой, как я ожидал».

Ром понял, что он нервничал, когда она молча смотрела на его дом.

Неужели она ожидала, что он будет жить в квартире, окружённой кокаинистами, играющими на барабанах? Он медленно проговорил: «Я знаю, ты к этому не привыкла.

В прихожей нет никаких мисок Wedgwood, куда можно бросить ключи от машины, прежде чем войти в гостиную, которой четыреста лет, и позвонить, чтобы подать чай». Он знал, что это звучит глупо, и усмехнулся.

Она буднично заявила: «Агент Фокс, я привыкла к сантехнике, которая отчаянно нуждается в обновлении, и к мебели, на которой я не могу лежать в мокрой от пота одежде, не боясь испортить ткань, выбранную моими прапрадедом. Сколько лет дому?»

«Не шестисотлетней, с родословной и чертовым именем».

Она ткнула его в руку. «Не будь снобом. У моего дома в Лондоне нет названия». Она помолчала и добавила: «Ну, загородный дом моего отца…

У родового поместья есть название — Дарлингтон-холл, дарованное ему первым графом Кэмденом в конце XVI века. Ну вот, я рассказал вам свои секреты, так расскажите же мне свои. Ну же, сколько лет вашему дому?

«Мои бабушка и дедушка построили его в конце шестидесятых. Они прожили здесь всю свою супружескую жизнь, пока шесть лет назад оба не погибли, катаясь на лыжах в Аспене, когда им было далеко за восемьдесят. Вы слышали об Аспене?»

«О, да, но я никогда там не катался на лыжах. Что случилось?»

«Мои родители, бабушка и дедушка катались на лыжах вместе дважды в год, повсюду, от Аспена до Церматта и Шамони-Монблана. Знаете старую поговорку:

Никогда не катались на лыжах в последний раз? Ну, мои бабушка и дедушка катались. — Он помолчал, сглотнул.

«Молодой сноубордист проигнорировал знаки, выехал за пределы трассы и упал, спровоцировав сход лавины, в результате которой они оба упали с невысокого обрыва.

Никто из них не выжил. Я благодарен, что мои родители уже вернулись в домик, иначе их бы тоже убили.

"Мне очень жаль."

Он кивнул, старые горько-сладкие воспоминания размылись, но все еще двигались.

«Спасибо». Странно, но он редко говорил о смерти бабушки и дедушки, особенно с теми, с кем только что познакомился. И всё же он выпалил ей всё.

Элизабет положила руку ему на плечо. «Какая у них была замечательная жизнь».

«Да, так и было. Дедушка был крупным корпоративным юристом, а бабушка работала в технической службе ЦРУ в Лэнгли, пока они оба…

Решил пораньше выйти на пенсию и немного развлечься». Он позволил остальным словам выплеснуться наружу. «Они приглашали меня в Аспен в том году, но я не смог поехать. Почему? Не помню, но, возможно, если бы я был с ними, я бы им помог».

Она сказала: «Избавиться от чувства вины бывает трудно, даже когда понимаешь, что твои чувства не имеют логического смысла. Я точно это знаю, потому что чувствую то же самое по отношению к своему брату Томми. Он всегда спрашивает, могу ли я сделать что-то ещё, чтобы помочь ему, но, как я поняла, не могу».

Так что мне остаётся лишь быть посредницей. Что случилось со сноубордистом?»

Его зовут Билли Ходжкинс, ему тогда было шестнадцать. Отец рассказал мне, что он работал в отцовском продуктовом магазине в Джермантауне, штат Мэриленд.

«Вот это груз вины, который вам не хотелось бы нести, и я готов поспорить, что Билли Ходжкинс будет нести его до конца своей жизни».

Рим, конечно, на это надеялся, но вслух этого не говорил.

Элизабет вышла из машины и остановилась, осматривая дом и прилегающую территорию, вдыхая сладкий утренний воздух, насыщенный запах свежескошенной травы с соседского двора. Может, это аромат ночного жасмина, клубящийся над высоким деревянным забором? Она повернулась к нему. «Он так отличается от моего дома в Лондоне. Мне не терпится увидеть его изнутри. А обстановка – просто идеальна».

Он всегда так думал и каждый год старался сделать дом всё лучше и лучше. Может, она просто из вежливости? «Я сам много работал над домом, модернизировал его, сделал своим, можно сказать. Если хочешь, я покажу тебе три ванные комнаты, которые я обновил: все столешницы мраморные, даже полотенцесушители. В хозяйской комнате даже есть паровой душ».

«Полотенцесушители? Я не видел ни одного с тех пор, как однажды останавливался в «Савое».

Он провёл её через две спальни с ванными комнатами и повёл в главную спальню, его любимую комнату в доме. Стены были насыщенного кремового цвета, а полированная мебель из тёмного красного дерева, которую он нашёл на распродаже недвижимости в Вирджинии и отреставрировал сам, была ему недоступна. Он сохранил бабушкины и дедушкиные

два длинных зеркала, поставленных рядом, но заменили их картины акварелью с изображением гор и озер.

Она сказала, оглядываясь вокруг: «Какая чудесная комната, стильная и удобная. Так и приглашает сесть в большое кресло для чтения с лампой Уильяма Морриса на плече. А эта огромная кровать – я так и представляю, как пробежишься и нырнешь в неё после долгого дня, и утопаю в тёплом

И уютно. Мне очень нравится одеяло и приятный оттенок серого. Вижу, ты заправила кровать.

«Меня это тоже иногда удивляет. С самых малых лет бабушка говорила мне, что если я не буду застилать постель каждый день, то нагрянет нежданный гость, увидит это и подумает, что меня воспитали волки. А, мой мобильник». Он сунул его в карман брюк.

Элизабет рассмеялась. Она заметила на комоде фотографию: семья в лыжных костюмах на вершине горнолыжной трассы, окружённой белыми заснеженными горами. «Твои бабушка, дедушка и родители, а в центре — ты, сколько тебе, наверное, лет десять?»

Рим кивнул. «Не помню, сколько мне было лет, когда другой лыжник сделал это фото. Помню только, что мы катались на трассе «Потерянный мальчик» в Аспене, которая до сих пор остаётся моей любимой. Мама подарила мне её, когда мне исполнился двадцать один год».

«Прекрасное воспоминание». Когда она впервые встретила этого сурового на вид агента ФБР, увидев на его лице ясное мнение о ней, она сочла его типичным американским мачо-мудаком, самовлюблённым, возможно, сексистом. Что же ей теперь думать?

Элизабет последовала за ним в конец коридора, в большую, пустую, залитую светом угловую комнату. Ром сказал: «Я всё ещё думаю, что делать с этой комнатой. Ну, я купил несколько картин, но пока всё».

Она вышла на середину большой прямоугольной комнаты и огляделась. «Это как моя домашняя мастерская, где я рисую. Посмотрите, как красиво свет играет на бледно-золотых стенах, а тёмно-золотая акцентная стена оттеняет всё это».

Она рисовала? Ещё вчера он бы догадался, что она проводит дни на шикарных чайных, бесконечно ходит по магазинам и танцует по вечерам с нужными людьми в нужных местах. Что рисовала? Сейчас он наблюдал, как она бродит по комнате, касается длинными тонкими пальцами рамы акварели старинного парусника. Она сказала: «Я всегда восхищалась акварелью, но обнаружила, что то, что я рисую, не находит отклика ни у меня, ни у кого-либо ещё, если уж на то пошло, поэтому я осталась с акрилом, идеальным для меня материалом».

Он подумал, добилась ли она каких-нибудь успехов, но, поскольку её отец был чёрт возьми графом, ей это, вероятно, было безразлично. «Что ты рисуешь?»

«Полагаю, меня можно назвать в основном неоимпрессионистом. До того, как всё это началось, я писал портрет матери к её дню рождения. На фотографии, по которой я его беру, ей было двадцать два года, и она недавно вышла замуж за моего отца».

«Вы выставляете свои работы в галерее?»

«Да, в Белгравии».

Значит, она не была дилетанткой. Интересно. «Это же самая высокомерная часть Лондона, да?»

Она приподняла бровь, глядя на него. «Достаточно высокомерно». Она остановилась у больших окон, выходящих на его ухоженный передний двор, не закрытых ни шторами, ни жалюзи.

Ром понял, что набросался на неё слишком много стереотипных предположений, чтобы утопить её в них. Он прочистил горло. «Шерлок лоббирует идею сделать здесь музыкальную комнату со Steinway. Она отличная пианистка, могла бы стать концертной пианисткой, но вместо этого выбрала ФБР».

Концертный пианист? Она видела Steinway в гостиной Савичей, но не спросила, кто на нём играет. Она ухмыльнулась. «Не-а. Не музыкальная комната. Я голосую за спортзал, где можно попотеть — гантели, скамьи, маты, эллиптический тренажёр, может быть, боксёрская груша».

«Я все время забываю, что тебя обработал Хёрли».

Она выглядела испуганной и кивнула. «Ты права. Три месяца назад такое даже в голову бы не пришло». Она подумала, сколько Хёрли вернётся с ней в Лондон, если она выживет.

Ром посмотрел на свои Apple Watch. «Думаю, нам лучше продолжить путь, чтобы успеть в лагерь Хёрли вовремя. Ты уверен, что всё ещё хочешь идти?»

«Конечно. Он захочет услышать всё, что произошло. Ты ведь никогда с ним не встречался, да?»

Он склонил голову набок, всё ещё недоумевая, зачем она поехала, но сказал лишь: «Нет, но я слышал небылицы за кружкой пива с другими агентами. Буду рад познакомиться с ним».

Им потребовался почти час, чтобы выбраться из вечно забитого вашингтонского трафика и выехать на шоссе I-95. Ром спросил: «Ты правда считаешь, что эта комната — спортзал?»

«Хороший вопрос. Раз уж я так потел над бровями, работая с Хёрли, возможно, это часть меня».

«Нет, ты аристократка, ты не потеешь, это не в твоей крови. Почему твой отец не устроит твоего брата в реабилитационный центр?»

«Перескакивание с темы на тему — это то, что работает с преступниками?»

«Вероятно, нет».

Да, мы все пытались с Томми бесчисленное количество раз, но в прошлом году отец, наконец, не выдержал и отрёкся от него. Он, конечно, ежемесячно выплачивает ему пособие, но Томми вечно не хватает. Признаюсь, я добавляю деньги в банк, когда приходит время платить Карлосу, его наркоторговцу. Когда мой отец умрёт, Томми всё равно останется следующим графом Кэмденом, мой отец ничего не сможет с этим поделать – первородство и всё такое. Теперь, когда кто-то говорит о нём с моим отцом, даже я, он цепенеет, холодеет и молчит. Мне кажется, моя мать тоже доплачивает, но мы никогда об этом не говорим.

«Поскольку вы живете в Лондоне, вы являетесь основным опекуном Томми, верно?»

«Да. Как я уже сказала, мне, пожалуй, пришлось признать, что я была его главным, главным помощником». Она вздохнула, но ничего не сказала.

«Так прекратите. Отправьте его в реабилитационный центр, хочет он этого или нет».

«Была там, делала это, как вы, ребята, говорите, бесчисленное количество раз». Она повернулась, чтобы посмотреть в окно на вереницу машин, ехавших рядом с ними по шоссе.

«Они ведь придут, да?»

«Могут». Он взглянул на неё и увидел, что она напряглась. «Если они тебя найдут, мы будем готовы».

Она кивнула, попыталась расслабиться, но не смогла. Она сказала: «То, что произошло, всегда крутится у меня в голове, готовое схватить меня за горло. Ненависть, которую я чувствовала, исходившую от них, когда они были в моей спальне. Мужчина, который сидел на мне с поднятым ножом, готовый вот-вот опуститься». Она глубоко вздохнула, пытаясь обрести спокойствие, дыша прямо, как научил её Хёрли.

«Извини, ты больше не хочешь этого слышать. Слушай, а почему родители назвали тебя Романом?»

Он широко улыбнулся ей. «Я родился в Риме во время их медового месяца».

OceanofPDF.com

Глава двадцать третья

Титус Хитч Уайлдернесс

Река Сладкий Лук

четверг утром

Осень сидела, прислонившись спиной к иве, вытянув ноги и скрестив лодыжки, и жевала травинку. Таш сидела рядом с ней на одеяле, между ними лежал бумажный пакет для ланча. Июньское солнце ярко светило над головой, а прохладный ветерок доносил аромат реки Сладкий Лук, протекавшей всего в шести футах от неё.

Таш ковырял начинающуюся дырку на колене своих джинсов.

«Дядя Ребел очень переживает за папу, но не хочет, чтобы я об этом знала. Я не сказала ему, что подслушивала и слышала всё, что они ему говорили».

Осень знала всё о том, как подслушивать и не попадаться. «Молодец. Как я тебе уже говорил, в детстве это единственный способ узнать, что происходит на самом деле. Я слышал, как мама и папа говорили о твоём отце вчера вечером, когда они думали, что я играю с Большим Луи и Маки.

Все в Тайтусвилле знают, что агенты ФБР были в городе прошлой ночью, потому что они остановились в закусочной Вилли после того, как расстались с вашим дядей Ребелом.

Вилли рассказал моему отцу, что один из агентов, очень здоровенный парень с длинным языком, расспрашивал людей о Ребеле. Ребел всем нравится, так что никому не было с ним ничего общего.

Таш кивнула. «Осень, пожалуйста, скажи мне правду. Ты считаешь моего отца мошенником? Твои родители считают, что мой отец украл все эти деньги?»

Ей и в голову не пришло солгать ему, хотя Таш было всего восемь лет. Диллон был прав, Таш был очень умён, он знал, что к чему. «Мой

Мама сказала, что, поскольку твой отец — президент и основатель инвестиционного фонда Наварро, он, вероятно, может делать всё, что захочет, в том числе грабить своих клиентов. Но ей было интересно, зачем он это делает.

«Но ты же знаешь, что он этого не сделал, не так ли, Осень? Он этого не сделал!»

«Нет, Таш, я так не думаю».

«Знаешь, когда агенты спросили дядю Ребела о Саше, он назвал её трофейной женой. Что это значит, Осень?»

«Думаю, это как получить «Оскар». Ты хочешь, чтобы все тебе завидовали, ведь ты получил награду, которую они не получили. Саша моложе твоего отца и красива, поэтому твой отец женился на ней, чтобы похвастаться перед друзьями».

Таш нахмурилась, глядя на его потёртый грязный кроссовок. «Звучит глупо. Моя мама не была трофейной женой, правда, Отем?»

«Судя по тому, что ты рассказал, твой отец очень любил твою маму. Но, возможно, он любит и Сашу».

Таш сорвал свою травинку и начал её жевать. «Я же говорил, что Саша меня не любит. Когда она со мной разговаривает, её голос всегда фальшивый, её улыбка тоже, но большую часть времени она меня игнорирует».

«Тебе она не нужна, Таш. Ты мне нравишься, и твой дядя, и твой отец тебя любят. Почему ты должна ей тоже нравиться? Ты не её ребёнок. Может, она не любит детей».

Таш сильнее жевал травинку. «Я слышал, как она говорила папе, что он должен отправить меня в школу-интернат. Я видел брошюры этой школы в Коннектикуте на столе у отца дома». Он наклонился, взял бутылку холодного чая и сделал глоток. «Папа изменился после смерти мамы. Он больше не смеялся, по крайней мере, очень редко. Помню, как он плакал в первое Рождество. Он клал мне подарок под ёлку. Я ничего не сказал, просто вернулся в кровать и тоже заплакал».

«Вы обе очень скучали по ней, Таш».

«Папа играл в бейсбол в детстве и хотел, чтобы я тоже этому научился, но после её смерти он даже перестал бросать мячи со мной. Он был очень тихим, всё дольше оставался в офисе. Он всегда приходил, укладывал меня спать и читал мне сказки. Сейчас он делает это лишь изредка. Потом, после той несостоявшейся автокатастрофы, и после того, как я рассказал ему, как пел маме, когда она открывала глаза и говорила со мной, он, кажется, забеспокоился, что я нездоров. Когда мы ели вместе, я видел, как он смотрит на меня, но никогда не высказывал свои мысли вслух».

Ох, как же это было жестоко. Отем не сомневался, что это чистая правда с точки зрения его маленького мальчика. Она знала, что и для неё всё изменится, если с мамой что-то случится. Она не хотела об этом думать. Отем сжала руку Таш и крепко сжала. «Жаль, что я не знала твою маму, она звучит очень мило, очень похожа на мою маму. Таш, мне кажется, твой отец просто немного заблудился. Но он обязательно вернётся, а пока у тебя есть я и твой дядя Ребел». Она открыла бумажный пакет, порылась в нём и достала половину бублика. Она отщипнула кусочек, обмакнула его в почти пустой стаканчик с сыром и сунула ему в рот, затем намазала ещё один кусочек и съела сама.

Они сидели молча и смотрели на реку Свит-Онион, узкую в этом месте, с камнями поперек, которые притащил сюда дедушка Итана.

Таш спросила: «А твои родители когда-нибудь думали, что ты больна, Осень? Они когда-нибудь считали тебя уродом?»

«Для меня все было по-другому, Таш, потому что мой отец тоже был одаренным.

Когда я был маленьким, намного младше тебя, мой отец сидел в тюрьме, и он каждый день звонил мне мысленно, и мы разговаривали. Он совсем не считал меня странным.

«Вы говорили своим разумом?»

«Всё верно. Теперь я понимаю, что мама, должно быть, до смерти боялась, что я спятила, но виду не подала. Потом, когда папа умер, мы отвезли его прах семье Бэкманов, в местечко под названием Брикерс-Боул в Джорджии». Она пожала плечами, пытаясь сделать вид, будто это уже не новость и никого это не волнует, хотя ей всё ещё было страшно вспоминать о них. «Вот тогда мама и поняла, что я действительно одарённая, и они тоже».

«У тебя много друзей. Ты когда-нибудь хотел им рассказать или показать, на что ты способен?»

Отем кивнула. «Конечно, но я знаю, что не смогу. Родители всегда напоминают мне, что другие дети не поймут, даже мои хорошие друзья.

Когда-нибудь, говорят они, когда я стану взрослой, тогда, возможно, я захочу рассказать об этом кому-то, кто мне дорог, но сейчас об этом знаешь только ты, Таш, ну, ты и твой дядя.

«Это что-то вроде Супермена или Чудо-женщины, да? Им приходится скрывать, кто они на самом деле».

Она рассмеялась. «Мы не с Криптона, мы всего лишь дети, которым повезло, что мы можем делать что-то особенное. Но нам всегда нужно быть осторожными, Таш».

«Разве тебе не одиноко? Ты можешь делать что-то действительно особенное, но не можешь об этом говорить, даже друзьям не можешь».

«Иногда. Но у меня есть родители, и они всегда говорят мне, что если меня что-то беспокоит, я могу им рассказать. А пока ты можешь сделать то же самое для меня. Как насчёт ещё раз потренироваться прямо сейчас?» Она схватила рюкзак и повернулась к нему спиной. «Скажи мне, что я держу в руке».

Таш прищурился и сосредоточился. «Пакет чипсов».

«Ты же видел, как я это поднял, да?»

"Может быть."

«Скажи мне, о чем я думаю».

Таш долго молчала. «Не знаю, Отем. Я этого не вижу».

Осень прислонилась к иве и пристально посмотрела на него. «Тогда позволь мне показать тебе».