Точка возгорания

Мать Элизабет выбежала из гостиной, зовя её по имени. Элизабет встретила её в коридоре, крепко обняла и поцеловала в щёку.

Она отстранилась, всматриваясь в любимое лицо матери, увидела тени под глазами, но также и прекрасную улыбку. «Как же я рада тебя видеть! Ты обещаешь, что с тобой всё в порядке? Мама, мне так жаль, что это с тобой случилось, это всё моя вина, мне так жаль».

Леди Миллисент взглянула на лицо дочери, так похожее на её лицо в возрасте Элизабет. «Да, дорогая, сегодня со мной всё в порядке. Ты виновата? Не глупи, иначе мне придётся лишить тебя печенья и отправить спать пораньше, не дав тебе чаю. Да, это было страшно и так шокировало, когда эти ужасные люди пытались похитить меня прямо у наших ворот, но теперь всё позади, и я в порядке».

Миллисент снова обняла её. «Ты так быстро пришла. Спасибо, дорогая, спасибо. Казалось, так долго длились эти три месяца, что ты была вдали от этого Хёрли Джанклова, училась защищать себя. Я понимаю, правда понимаю. Я хотела, чтобы ты была в безопасности, а ты не хотела быть беспомощной. Но теперь ты вернулась, и я так тобой горжусь. И я вижу, ты привела с собой этого красивого молодого человека, который о тебе заботится».

Элизабет представила Рома, наблюдала, как ее мать изучает его, затем улыбка и рукопожатие — все было так сдержанно и корректно, что ей захотелось рассмеяться.

Затем она посмотрела поверх головы матери и увидела отца, стоящего в дверях парадной гостиной, высокого и стройного, как всегда, с аристократичным видом, скрестив руки на груди. Он был одет в сшитый на заказ серый костюм, красивую светло-серую шёлковую рубашку и тёмно-синий галстук. Он улыбнулся ей той особенной улыбкой, которую дарил ей с самого детства. Она разбежалась, прыгнула к нему в объятия и обняла его за талию ногами.

Он кружил её, как в семь лет. Она вдыхала лесной, свежий аромат его одеколона, который помнила с самых ранних лет.

Он поцеловал её ухо, поставил на землю, взял её руки в свои. «Моя красавица, я слышал, что сказала тебе твоя мама, и она во всём права. Мы гордимся тобой, и ты ни в чём не виновата. Глядя на тебя, я словно снова увидела Миллисент много лет назад. Не уверена, что тебе стоило приходить, но я очень рада, что ты это сделала». Он прикоснулся своим лбом к её лбу.

«Мы все вместе справимся с этой ерундой».

«Папа, они пошли за мамой, потому что знали, что не смогут добраться до меня, не с Римом и ФБР, охраняющими меня».

Себастьян оглянулся на Рома, высокого, подтянутого, явно слишком красивого для федерального агента. Он встретился взглядом с Роумом, увидел его ум и глубину. Этот человек был не только жёстким и тренированным, но и мыслителем, и это было хорошо.

«Итак, вы — специальный агент Фокс, как, я полагаю, называют агентов ФБР.

Вы тот парень, который присматривал за моей дочерью после того, как она рассталась с Янкловым. Полагаю, вы вооружены?

Ром задумался, стоит ли ему поклониться, и с облегчением увидел, как отец Элизабет протянул ему руку. Он сказал: «Верно, сэр, мне эту привилегию предоставил мистер Эйзерли из МИ-5. И вы оба имеете право гордиться ею». Он посмотрел на её мать, затем снова на отца и понизил голос.

«Я не знала её раньше, но теперь могу сказать, что она может быть довольно свирепой, чем-то вроде английской амазонки». Рим наблюдала, как её отец впитывает его

Он прекрасно понимал, что его изучили и взвесили, и надеялся, что он будет прав. Он чувствовал притяжение этого человека, харизму, впитавшуюся в его плоть.

Мать Элизабет всё ещё была так рада видеть дочь, что чуть не танцевала. Он был согласен с её отцом: его жена казалась воплощением того, как Элизабет могла бы выглядеть через двадцать пять лет. Элизабет была ростом с отца, но черты её лица несли на себе отпечаток матери: светлые волосы, голубые глаза и прекрасный английский цвет лица.

Миллисент провела их в официальную гостиную, которую обычно использовали только во время приёмов. «Пожалуйста, специальный агент Фокс, садитесь. Я позвоню, чтобы принесли чай. Впрочем, не нужно, Бенбетт рядом, он всегда знает, что нужно, раньше меня».

Рим чувствовал себя так, будто его перенесли в «Аббатство Даунтон»: десятки картин на стенах, столько невероятной деревянной резьбы, пухлые херувимы, глядящие на него с потолка. Они с Элизабет сидели рядом на элегантном бледно-голубом бархатном диване, который казался таким же древним, как и сами пилигримы. Он смотрел в восемнадцатифутовые окна, обрамляющие далекие лесистые холмы и долины, усеянные маленькими озерами. Вода в угасающем свете казалась почти фиолетовой. Для его глаз, уставших от смены часовых поясов, все это казалось едва реальным, словно картина импрессиониста. Ярды золотой парчи были спущены у окон, впуская последние лучи предвечернего света. Он задумался, сколько они весят и сколько рук требуется, чтобы снять их, когда они нуждаются в чистке. Он был благодарен, когда леди Миллисент вложила ему в руки чашку черного кофе, а не чая. Он попробовал напиток, нашел его слабым, странным для его американского вкуса, и осторожно поставил блюдце на приставной столик рядом со старинной лампой Тиффани.

Помимо чая и кофе, там была горка ещё тёплой выпечки из духовки. Ром с радостью взял кусок какого-то тяжёлого жёлтого торта с малиной, явно приготовленного на кухне сериала «Аббатство Даунтон».

Бенбетту хватило лишь лёгкого кивка от его светлости, чтобы налить Рому немного виски в хрустальный бокал «Баккара». Откуда он знал? Неважно, Роум был благодарен. Он сделал глоток и понял, что пьёт виски, вероятно, такого же старого, как Декларация независимости.

Себастьян сказал: «У нас есть время отдохнуть и поболтать перед ужином, скажем, через полчаса?» Он улыбнулся жене, взял её белую руку и сжал её. Элизабет моргнула. Изменил ли его её уход и то, что его жена чуть не ушла от него? Или это происходило постепенно, и она не успела этого заметить, прежде чем ушла? Отец с явной гордостью сказал: «Прежде всего, позвольте мне сказать…

Твоя мать знала, что делать. Она тут же нажала кнопку тревоги.

От этого звука я аж вскочил со стула в кабинете, настолько он был громким. Полиция приехала очень быстро и распугала преступников. Если бы они подошли поближе, собаки бы их схватили. Жаль, что их не поймали.

Миллисент сказала: «Это благодаря твоему брату, Элизабет. Томми настоял, чтобы мы установили кнопку вызова экстренной помощи в «Бентли». Он беспокоился за меня после того, что с тобой случилось, и, поскольку ты уехала из страны, сказал, что не хочет рисковать».

Когда мать открыто упомянула имя Томми, Элизабет бросила взгляд на отца. Выражение его лица оставалось отстранённым. Он пожал плечами. «Твоя мать уверяет меня, что Томми сейчас не употребляет кокаин, что он не употребляет его уже больше трёх месяцев. Она навещает его несколько раз в неделю, и именно поэтому, как сообщил нам заместитель директора Эйзерли, напавшие на неё мужчины знали, где она будет. Им нужно было лишь незаметно проследить за ней до Дарлингтон-холла. Ночь была грязной, и это им помогло».

Неужели это правда? Томми не употреблял три месяца? Неужели ей понадобилось уехать из Англии, чтобы Томми понял, что его жизнь катится в пропасть и ему нужно всё изменить? Это была гнетущая мысль. Она молилась, чтобы это оказалось правдой.

Она задавалась вопросом, рассматривает ли ее отец возможность вернуть Томми в семью, но сейчас было не время спрашивать его об этом.

Бенбетт провел их в небольшую семейную столовую с красивым ореховым столом, окруженным двенадцатью изысканными стульями. Миллисент шепнула Рому, что повар приготовила её фирменное блюдо – французский луковый суп. Когда перед ним поставили тарелку, он вдохнул, попробовал и пожалел, что не может пропустить остаток трапезы и съесть, скажем, ещё шесть тарелок. Когда он закончил, Бенбетт стоял рядом с ним с новой тарелкой этого восхитительного супа.

За фаршированной свининой со спаржей Себастьян сказал: «Сегодня, до вашего приезда, я дважды разговаривал с мистером Эйзерли из JTAC о том, что всё это может означать, кто может быть ответственен и почему. Ну, по крайней мере, о его подозрениях, поскольку времени на расследование событий прошлой ночи было так мало. Он считает, и мы с вашей матерью с ним согласны, что два покушения на вашу жизнь, о которых вы нам рассказали недалеко от Вашингтона, были, без сомнения, спланированы этим человеком, Аммаром Абудом, но какими бы ни были его мотивы, они зародились здесь, в Англии, без сомнения, теперь, когда Миллисент тоже подверглась нападению. Мистер Эйзерли рассказал мне, что многочисленные активы Абуда в Сирии пострадали от санкций, и, возможно, его мотив — заставить меня…

их сняли, что совершенно нереально. Абуд не глуп. Он должен понимать, что я был далеко не единственным, кто участвовал в установлении санкций, и что я вряд ли смогу просто так их отменить. Эйзерли согласился.

Он помолчал. «Вопрос, который стоит перед нами, заключается в следующем: кто здесь, в Англии, работает с Абудом, возможно, руководит им, и почему?»

Ром отложил вилку. «Сэр, я должен быть откровенен. Покушения на Элизабет в Соединённых Штатах, как и здесь, в Англии, – похоже, они хотели не похитить её, как леди Миллисент, а убить. Если её хотели убить, нам нужно искать мотивы участия Аммара Абуда в другом месте, потому что с её смертью не будет рычагов воздействия. Эйзерли, несомненно, рассказал вам, что ФБР провело полный обыск в офисе Абуда, его доме, его конюшнях. Ничего не обнаружено. Были бесконечные дискуссии о том, не было ли участие Абуда местью за смерть Самира Басары. Мистер Эйзерли исследовал связи и нашёл доказательства того, что Аммар Абуд и Самир Басара были знакомы, но были ли они близкими друзьями? По-видимому, нет. Больше мы пока ничего не знаем».

Элизабет сидела и молча слушала. Ей всё ещё было трудно поверить, что кто-то так сильно желал её смерти. К тому же, её разум был затуманен из-за смены часовых поясов.

Она была измотана и представляла, что Рим тоже измотан.

Было десять часов, когда они с Роумом попрощались с родителями, и Элизабет проводила Роума по великолепной центральной лестнице в большую спальню с изысканной лепниной и обоями с голландскими пейзажами. Он окинул взглядом старинную кровать с балдахином и шкаф, которому, казалось, было не меньше сотни лет.

«Рим, Бенбетт сказал мне, что Крэнфорд повесил твою одежду в шкаф. Твоя сложенная одежда — в ящиках».

Он обнял её, поцеловал в нос. «Это всё, конечно, хорошо, но где же ночной горшок и медная ванна?» Он легко мог представить себе ванну, сто лет назад установленную перед камином из каррарского мрамора, наполненную горячей водой, которую служанки приносили из кухни.

Она рассмеялась. «Помню, как моя двоюродная бабушка Агата показывала мне свою коллекцию расписанных вручную ночных горшков восемнадцатого века. Это были настоящие произведения искусства.

Я раньше сажал в них своих кукол. Кажется, мама спрятала их в одной из спален наверху. Теперь мы все современные. Пойдём, посмотрим ванную.

Большая ванная комната, отделанная бледно-голубой плиткой, была полностью модернизирована, с прекрасной большой душевой кабиной и мраморной столешницей длиной в милю. Впечатляет, но он

Предпочитал свой собственный. Полотенцесушителя не было.

Она наклонилась, быстро поцеловала его в губы и отступила назад, прежде чем он успел схватить её. «Я так рада, что мистер Мейтленд и мистер Эйзерли согласились, чтобы ты пошёл со мной, Ром. Все разговоры за ужином крутятся у меня в голове, как чёрная туча. Я почти валюсь с ног».

«Обсуждение того же с разными людьми может быть полезным, могут возникнуть новые идеи, но сейчас, как и у тебя, у меня не работает мозг. Когда моя голова коснётся подушки, думаю, я тоже скоро вырублюсь». Он снова поцеловал её, желая, чтобы она осталась с ним, но здесь, под гигантской крышей родительского дома, это было невозможно. «Что будет завтра утром? Разбудит ли меня горничная с красивым расписанным вручную подносом? Или Бенбетт, чтобы проводить меня к завтраку? Или Крэнфорд? Кстати, кто такой Крэнфорд?»

«Никаких горничных, никаких подносов, извините. Крэнфорд — камердинер моего отца. Он позаботится о вас, пока вы здесь, но завтра утром нам обоим разрешат спать сколько угодно. Я помогу вам приготовить завтрак. Вы можете позвонить Крэнфорду, чтобы он застегнул вам рубашку, зашнуровал кроссовки или погладил боксеры, если хотите. Но имейте в виду: Крэнфорд, как и Бенбетт, большой сноб, так что он может с презрением отнестись к американке».

Она помолчала, оглядев его с ног до головы. «С другой стороны, ему, возможно, понравится видеть тебя молодым, накачанным, с шестью кубиками пресса, как вы, янки, их называете. Думаю, Крэнфорд упал бы в обморок, увидев грудь Хёрли без рубашки. Он бы поверил, что он из другого мира. Кстати, думаю, моим родителям ты нравишься. Ну, ты для них всё ещё диковинка, но они её приняли, раз уж теперь знают, что ты не раз спасал жизнь их драгоценной дочери. Посмотрим, будут ли они одобрять тебя при свете дня». Она рассмеялась, коснувшись его руки. «Приятных снов, Ром».

Ром стоял в дверях и смотрел, как она уходит по широкому коридору, усыпанному древним персидским ковром, и нишами в стенах с бюстами – то ли древних графов, то ли греческих философов? Ему сказали, что он в семейном крыле. Для Ром это было похоже на Белый дом.

Ром разделся до трусов-боксеров, посмотрел на своё накачанное тело в длинном зеркале ванной и рассмеялся. Он почистил зубы и упал на перину, окутавшую его, словно облако.

OceanofPDF.com

Глава сорок девятая

Дом Савича

Джорджтаун

Воскресный вечер

Савич поднял взгляд от планшета и увидел, как Шерлок выходит из ванной в синей футболке и трусах-боксерах, которые на этой неделе стали теснее из-за её растущего живота. Он сказал: «Иди сюда, дорогая, пусть доктор Савич позаботится о твоих плечах».

Она подошла к нему, чтобы он помассировал ей спину. «Продолжай в том же духе, и у тебя будет раб».

«Мне нравится эта мысль. Я читал длинное письмо из Рима. Он написал, что ест с тарелок XVIII века в загородном поместье Палмеров, Дарлингтон-холле, и спит на матрасе, таком мягком, что, возможно, когда-то он был облаком. Это показалось ему вполне логичным, поскольку кровать была установлена так высоко, что ему приходилось чуть ли не подпрыгивать, чтобы в неё забраться. Он сказал, что Его светлость, десятый граф Камден, похоже, принял его, хотя бы потому, что он здесь, чтобы обезопасить свою дочь. Графиня, леди Миллисент, выглядит как пожилая Элизабет и…

«весёлая» очаровательная. Риму ясно, что тот, кто следил за леди Миллисент до её дома, намеревался её похитить, а не убить, иначе они могли бы просто застрелить её на месте.

Шерлок вздохнул. «И нам придётся снова спросить: в чём смысл? Чего хотят эти люди? Какое место занимает Абуд?»

«Я написал Рому, чтобы он держался в курсе событий и познакомился со всеми игроками. Он умён, обладает хорошей интуицией, думаю, он сможет увидеть что-то, чего мы не видим за три тысячи миль». Он продолжал массировать её ухо, целуя её. «И…

Я работал с MAX, пытаясь найти Арчера Наварро в Барселоне.

Он очень осторожен: телефон выключен, машину не брал в аренду, паспорт и кредитные карты не использовались с Парижа. Я позвонил Алехандро Пересу в Интерпол, и он согласился следить за дорожными камерами и камерами видеонаблюдения возле Саграда Фамилия, но пока ничего. Я спрашивал, найдут ли его, но они не предпринимают никаких действий, а лишь уведомляют меня.

Меня действительно беспокоит то, что Таш считает, что времени на его поиски остаётся всё меньше, что его отцу грозит реальная опасность. Судя по тому, что Отем рассказала мне о способностях Таша, я в это верю. Даже не привлекая агента Грегсона или мистера…

Мейтленд, я мало что еще могу сделать.

«Я мог бы поехать в Барселону сам. Я мог бы взять Рут с собой».

Савич покачал головой, положил ладонь ей на живот. «А как же Фелисити?»

«Ты хотел сказать Бо, да? Бо подойдёт. Я в отличной форме, только в районе живота немного полноват. Пока буду там, смогу попрактиковаться в испанском».

Савич задумался над этим, развязывая узел на её плече. «Если Арчера Наварро заметят и смогут выяснить, где он прячется, я подумаю над этим».

OceanofPDF.com

Глава пятидесятая

Кафе Девера

Лондон

Понедельник

К. Халед поднял лицо навстречу яркому солнцу и тёплому июньскому ветерку по пути в кафе «Девер». В Лондоне это был праздничный день — ни намёка на дождь, небо голубое, даже пара облаков лениво плыла по небу. Он получил сообщение от имама Али Ахмада Саида с приглашением на обед, но ни намёка на то, чего он хочет. Он горячо молился, чтобы Али каким-то образом не узнал о его сестре.

В ресторане Dever's было как обычно оживленно: в основном там сидели политики в легких летних костюмах, сгрудившись над стейками и картофелем фри и обсуждая, как собрать больше налогов с населения.

Халед не удивился, увидев Али, сидящего за той же угловой кабинкой на небольшом возвышении в глубине кафе, где часто хозяйничали высокопоставленные члены парламента, наблюдая за менее значимыми членами. Али снова был безупречно одет в костюм с Сэвил-Роу, сегодня светло-серый с неброскими тёмно-серыми полосками, белую рубашку и тёмно-синий галстук.

Он выглядел как один из богатых членов парламента, а не как святой. Али поднял на него взгляд своих блестящих тёмных глаз, которые, казалось, видели всё, и кивнул. Халед слегка поклонился. «Имам».

«Нет, Халед, мы не в мечети. Можешь звать меня Али. Садись».

Он подозвал официанта.

Халед заказал чёрный чай Fortnum & Mason и фирменное блюдо Dever's – печёную камбалу и зелёную фасоль. Он сказал: «Я думал, ты будешь на ужине в пятницу».

ночью, но ни тебя, ни твоих родителей там не было, только Адара и трое ее друзей.

Али элегантно пожал плечами: «В моей семье, как и в жизни, неожиданности — это норма. Мои родители ужинали с послом Алжира, а я, увы, был занят другим, получив приглашение в последнюю минуту. Надеюсь, вам понравилось?»

Халеду принесли уже заваренный чай. Он выжал туда дольку лимона и медленно отпил. Чай был превосходен. «Да, я ел. Извините, что вас вызвали. Я надеялся увидеть вас дома».

Идеальная бровь изогнулась. «Мой дом? Я думал, ты знаешь. С другой стороны, зачем тебе это? Нет, я живу в Холланд-Парке. Я купил там дом три года назад».

Имам, который уже сделал заказ, откусил кусочек камбалы и смаковал ее.

«Сестра рассказала мне, что вы с друзьями обедали в клубе «Карусель». Надеюсь, вам понравились еда и компания?»

«Да, вечер был очень приятным. Адара и её друзья составили прекрасную компанию».

Али рассмеялся. «У неё много друзей. Я встречался с этими тремя мужчинами и нашёл их почтительными и набожными… ну, кроме Юсуфа. Он — загадка, которую мне ещё предстоит разгадать. Эти двое молодых людей приходят в нашу мечеть молиться.

Где Юсуф молится, я понятия не имею. А скажи мне, Халед, что ты думаешь о моей очень западной сестре?

Халед сглотнул, вспоминая каждую деталь их встречи в субботу. Он откашлялся. «Она была очень любезна. Надеюсь, она дала вам положительный отзыв?»

«Да. Она сказала, что ей тоже было приятно увидеть тебя в субботу».

К счастью, официант принес обед, и у Халеда появилось время подумать.

Имам что, играл с ним? Мышцы его напряглись. Адара не могла же рассказать ему, как они провели день.

Имам грациозно съел еще кусочек камбалы и добавил: «Вам понравился теннисный турнир?»

Сердце Халеда снова забилось. Он даже улыбнулся. Так вот что Адара сказала брату. К счастью, он видел спортивный репортаж по телевизору и знал, что произошло на турнире «Уэмбли». «Никто особо не радовался, ведь победил француз, но, полагаю, нельзя ожидать, что англичане будут побеждать каждый раз».

«А, так ты считаешь себя англичанином, Халед, а не сирийцем?»

«Я — и то, и другое, сейчас и до самой смерти. А ты, Али?»

«Да, Англия даёт нам множество возможностей, которыми мало кто пользуется в Сирии. Но каждый день я скучаю по теплу сирийского народа и по красоте нашей страны. Я сириец, Халед, сейчас и навсегда, до самой смерти.

Да и как может быть иначе, если англичане всё ещё источают колониализм и наказывают нас за то, что мы защищаем себя на своей территории от этих заблудших варваров? Это неприемлемо. Наконец, война почти выиграна, и Лига арабских государств приняла нас после стольких лет забвения. И всё же англичане продолжают применять санкции, словно они всё ещё нами правят.

Что всё это значит? Подошва Халеда была сухой, как картон, во рту. Он отложил в сторону ужасающие кадры резни Асада против собственного народа, как против повстанцев, так и против мирных жителей. Правительство победило, но ужасной ценой. Он поднял взгляд от зелёной фасоли. «Конечно, имам, санкции следует снять. Я мало знаю, как принимается эта политика, но то, что вы сказали, несомненно, справедливо для Запада. С другой стороны, война, разруха и несправедливость были характерны для всех культур с начала времён».

Али ничего не сказал, лишь приподнял бровь.

Халед задумался, не следовало ли ему дать ему полное согласие, но не мог, просто не мог. Он осторожно продолжил: «Я поговорил с Реханом аль-Альбири и встречусь с ним завтра, как и договаривались».

Али кивнул. «Да, Рехан мне рассказал. Он знаком с твоей карьерой в «Калвер энд Бек» и впечатлён тобой. Рехан сказал мне, что ты слишком молод для такой высокой должности. Это свидетельствует о твоих способностях».

Халед сказал: «Я рад, что он обо мне хорошо думает. Он замечательный старик. Он предупредил меня, что его система учёта сильно отличается от той, которой я пользуюсь ежедневно, но она долгое время отлично служила мечети».

«Уверен, вы справитесь без труда», — сказал имам. «Рехан принял ваше предложение присоединиться к нам и взять на себя его обязанности. Он подготовит контракт, включающий вашу компенсацию, и я настоятельно рекомендую вам его принять. Ах да, простите, но я обещал ему, что спрошу. У Рехана есть внук, который хочет работать в вашей фирме, и он просит вас дать ему рекомендацию».

Халед почувствовал огромное облегчение. Джон Эйзерли поговорит с партнёрами фирмы, и всё будет хорошо. Он сказал: «Я спрошу Рехана о его внуке, когда встречусь с ним. Если я уверен, что его внук добьётся успеха в Culver and Beck, я с удовольствием порекомендую его».

Али кивнул. «Спасибо. Кстати, вы слышали о попытке похищения графини Кэмден? В субботу вечером у ворот её загородного дома?»

Халед лишь склонил голову набок. «Да, я читал об этом в « Ивнинг Стандард» . Очень странно. Почему вы об этом упомянули?»

Несколько месяцев назад были предприняты попытки похищения её дочери Элизабет. Её связывали с едва не произошедшим в прошлом году взрывом в соборе Святого Павла, а значит, и с нашей мечетью. Подобные преступления часто происходят в Англии, и всё же они продолжают обвинять нас.

«Пресса наживается на своих домыслах, имам. Это их работа».

Али кивнул официанту, чтобы тот убрал тарелку, и посмотрел на свои изысканные часы Patek Philippe. «Ах, уже поздно, мне пора домой переодеться. Меня ждут в мечети. Мне нужно как следует одеться, прежде чем я встречусь с верующими».

Кивнув Халеду на прощание, имам встал, оставил деньги на столе и поспешил из кафе. Халед неподвижно сидел на стуле. Он медленно отпил чай, барабаня пальцами по столу. Почему имам заговорил о попытке похищения, а потом забыл об этом? И имя леди Элизабет тоже.

Неужели он действительно не знал, кто виноват? Халед понял, что больше ни в чём не уверен.

OceanofPDF.com

Глава пятьдесят первая

Дарлингтон-холл

Понедельник

После очень позднего завтрака Элизабет представила Рома остальным сотрудникам и провела ему экскурсию по залу. День был ясным и солнечным, и леди Миллисент уговорила Элизабет показать Рому территорию. Элизабет собрала трёх кинг-чарльз-спаниелей, отдыхавших на солнце в просторной гостиной, и представила Рому Клео, Дизраэли и Гладстона. Он присел на корточки и протянул им руку, чтобы понюхать. Через тридцать секунд после того, как все они лизнули ему руку, они уже скакали вокруг него. Он прижал их к себе, смеясь.

Элизабет, наблюдая за ними, смеялась вместе с ним. «Это собаки моей матери. Они её просто обожают, да и ты, я вижу, тоже».

Они вышли на прогулку с собаками по безупречному саду, бросая им веточки, чтобы те могли гоняться за ними и приносить их, а затем вышли на красивую вековую тропу, вымощенную древними камнями, через родной лес к небольшому озеру с каменной скамейкой под ивой. Собаки, наконец измученные, растянулись на берегу, поедая лакомства, принесенные им Элизабет.

Рим и Элизабет сидели на жёсткой скамье, прислушиваясь к птичьему пению и шуршанию белок в деревьях. Рим снова считал Дарлингтон-холл местом вне времени, которым веками наслаждались лишь избранные, но именно они сделали его великолепным. Они не говорили о серьёзных вещах, оба устали от однообразия, да и ничего нового сказать было нельзя.

Рим спросил: «Сколько работников требуется, чтобы ухаживать за садами и стричь газоны?»

«Теперь их всего три. Отец как-то показал мне старые бухгалтерские книги. До Первой мировой войны их было двенадцать, но после войны, конечно, всё стало меняться, например, была создана Налоговая служба». Она обвела её рукой. «Странно говорить о такой привилегии сегодня. Я дочь графа, но на самом деле я такая же, как все — беспокоюсь, что моя система отопления и холодильник сломаются». Она ткнула его в руку. «В отличие от тебя, я никогда не была в Дамаске и не учила арабский».

Ром ничего не ответил. Он посмотрел на её смеющиеся губы, обнял её под ивой и поцеловал, а Дизраэли лежал у него на ногах. Жар, такой жар, поцелуи становились всё глубже, их руки скользили по одежде, и тут из телефона Элизабет раздался крик утки.

Это была леди Миллисент, которая приглашала их присоединиться к ней на обед.

Они соприкоснулись лбами, тяжело дыша, а затем рассмеялись, а собаки запрыгали вокруг них.

Леди Миллисент усадила их на один из тёмно-синих бархатных диванов в залитой солнцем неформальной гостиной, где готовился обед. Комната была более современной, чем официальная гостиная, уютной и комфортной, с большими креслами и книгами на всех поверхностях, которые можно было взять, прочитать и положить обратно на любую поверхность, неважно. На спинках диванов лежали изысканные покрывала, а дюжина подушек добавляла красок.

Ореховые книжные полки тянулись вдоль одной стены, забитые книгами всех мастей. Они не были выстроены в ряд, а были беспорядочно расставлены туда-сюда – ещё один признак того, что в этой комнате можно было отдохнуть, закинув ноги на колени. Над небольшим мраморным камином, напротив других арочных окон в палладианском стиле, висел парадный портрет Миллисент; тяжёлые драпировки были откинуты и повешены на изящные золотые крючки. Клео, Дизраэли и Гладстон лежали, погружённые в мир, лежавший перед ними.

Миллисент сказала: «Похоже, вы их совсем измотали, гоняя их по всей территории». Ром подошёл к ним, опустился на колени, собрал трёх спаниелей и погладил их шелковистые уши.

Собаки в последний раз лизнули Рома, но не вернулись на свои места под солнцем. Они подбежали к Миллисент, которая полезла в карман и достала для них лакомства.

Элизабет ухмыльнулась матери. «Знаешь, перед тем, как мы с Ромом вышли с ними на улицу, я автоматически клала им в карман сладости? Такая давняя привычка».

Миллисент сказала: «Бенбетт тоже. Мне жаль, что ты не увидела отца сегодня утром, Элизабет. Ему пришлось уйти пораньше на встречу в Министерстве иностранных дел, прежде чем отправиться в банк».

«Я виноват, что так долго спал, мама. Будет время наверстать упущенное».

Миллисент начала складывать бледно-голубой клетчатый плед в белую клетку, лежащий у неё на коленях. Она услышала, как её голос дрогнул, и выдавила из себя улыбку. «Мистер Эйзерли настоял, чтобы я сообщала ему, когда планирую покинуть Дарлингтон-холл, чтобы он мог прислать двух офицеров сопроводить меня. Это нечасто, обычно только когда я еду в Лондон навестить Томми. Твой отец дважды говорил с ним вчера о случившемся». Миллисент помолчала, а затем выпалила. «Я знаю, что вы с Роумом завтра собираетесь увидеть брата, и я хотел сначала подготовить вас, без присутствия отца. Обещаю, вы удивитесь, как сильно он изменился, когда увидите его. Он всё ещё худой, но занимается спортом и бегает почти каждый день, и выглядит гораздо здоровее. Его глаза ясные и сосредоточенные. Когда он убедил меня, что действительно трезв, я перевёз его из маленькой квартиры в Ноттинг-Хилле, где он жил, в отель «Коринфянам» на Карберри-стрит. Его квартира находится в конце, на шестом этаже. Она определённо лучше подходит его положению.

Вы знаете Коринфянина?

Элизабет медленно кивнула, принимая все во внимание.

Миллисент подалась вперёд, и Элизабет заметила, что та чуть не подпрыгивает от волнения. «Я рада, что могу поговорить с тобой без твоего отца. Я сказала ему, что Томми изменился, что он чист, больше не употребляет наркотики, уже больше трёх месяцев. На этот раз я уверена, что он таким и останется. Твой отец в это не верит, и я не могу сказать, что виню его после того, как Томми столько раз его разочаровывал, предавал своё слово и честь, как выразился твой отец.

Но после того, что случилось, после того, как сигнал тревоги Томми спас меня, я надеюсь, он передумает. Надеюсь, Томми сможет вернуться домой, туда, где ему самое место.

Элизабет встала, села рядом с матерью и взяла ее руки в свои.

«Я узнаю, чист ли Томми. Если да, и если я убежусь, что он намерен оставаться чистым, я помогу тебе убедить отца».

Миллисент обняла Элизабет. «Спасибо, спасибо. Не знаю, что изменилось, но я знаю, я просто знаю в глубине души, что Томми на этот раз действительно намерен остаться чистым». Она посмотрела на Рома, сидящего

Он сидел, скрестив ноги, на ковре, а собаки развалились вокруг него. «Ром, я знаю, что ты слышишь много лжи, учитывая то, чем ты занимаешься. Когда ты встретишь моего сына, ты увидишь его ясными глазами, и я надеюсь, ты поймёшь, искренен ли он и предан ли он».

Рим посмотрел на мать Элизабет и увидел, что она отчаянно хочет поверить, что ее сын изменился.

«Я сделаю все, что смогу», — сказал он и обнял безумно облизывающегося Дизраэли.

OceanofPDF.com

Глава пятьдесят вторая

Штаб-квартира инвестиционного фонда Наварро

79 Карлтон-стрит, Филадельфия

Понедельник

Мадлен Уиллиг, исполнительный помощник Карлы Картрайт, легонько постучала в дверь кабинета и просунула голову. «Специальные агенты Бриггс и Моралес здесь, мэм. Ваша встреча с бухгалтерией через пятнадцать минут».

«Хорошо. Проводи их, пожалуйста, Мэдди».

Она встала из-за стола и поправила юбку. Ей удалось наладить хороший контакт с Моралесом по телефону, и она надеялась извлечь из этого максимум пользы.

Когда они вошли в её кабинет, она сказала: «Агент Моралес, агент Бриггс, большое спасибо, что пришли». Она подошла и пожала им руки. «Пожалуйста, садитесь. Я так рада, что вы здесь. То, что я должна вам сказать, очень тревожно».

Моралес и Бриггс сели на тёмно-серый кожаный диван, Картрайт – напротив. Моралес сказал: «Вы сказали мне по телефону, что Ребел Наварро приходил к вам в субботу утром. Он казался неуправляемым, выдвигал нелепые обвинения и напугал вас. Вы боялись, что он нападёт на вас, и схватили кочергу, чтобы защититься? Это правда?»

Карла кивнула. «Да, это было ужасно. Я так обрадовалась, когда он наконец ушёл».

Бриггс спросил: «Почему вы не позвонили нам сразу, а ждали до утра?»

Картрайт покачала головой, смутившись. «Наверное, мне следовало бы это сделать, но я хотела подумать о том, что произошло, чтобы убедиться в своей собственной безопасности».

Заметьте, я не перегнул палку, Ребел Наварро не просто испугался за брата и хотел свалить вину на кого-то здесь, в Фонде Наварро, и выбрал меня. Но я долго думал об этом и теперь уверен, что не перегнул палку, и именно поэтому я позвонил вам. Он напугал меня, агенты. Если бы у меня не было кочерги, не знаю, что бы он сделал. Он сказал мне, что вы арестовали его в пятницу, потому что обнаружили улики, связывающие его со счётом на Каймановых островах, на который переводились деньги из нашего фонда. Как я ни пытался убедить его, что ничего об этом не знаю, он утверждал, что мне не верит. Как я уже сказал, он кричал на меня, обвинял меня в том, что я сам присвоил деньги и подставил его и его брата. Он был совершенно неуправляем. Она глубоко вздохнула. «Когда я схватила кочергу и стала просить его уйти, он наконец пробормотал что-то вроде: «Чтобы я пожалела об этом», и ушёл».

Моралес наклонился вперёд: «Вы хотите предъявить обвинения Ребел Наварро, мисс Картрайт?»

Она на мгновение замолчала. «Я должна была, я знаю, но что бы они с Арчером ни сделали, я не могла заставить себя сделать это. Он не только брат Арчера, он ещё и заботится о его маленьком сыне». Казалось, она вот-вот расплачется. «Судя по тому, что он сказал, что обнаружили ваши эксперты-бухгалтеры, я должна признать, что и Арчер, и Ребел это спланировали. Как же иначе? Ненавижу это, просто ненавижу. Я всегда считала Арчера своим лучшим другом. Я полностью ему доверяла». Она смахнула слезу со щеки.

Моралес подался вперёд и похлопал её по руке. «Очевидно, вам очень тяжело, мисс Картрайт».

Бриггс сказал: «Не могу сказать, что я удивлен вашей реакцией, мисс Картрайт, но я удивлен, что Ребел Наварро пришла к вам домой, напала на вас и напугала вас».

«Я не понимаю. Ваши люди нашли доказательства его вины. Почему вы его отпустили?»

Моралес сказал: «Мы действительно не можем об этом говорить, я уверен, вы понимаете.

Но мы можем сделать так, чтобы мистер Наварро больше вас не побеспокоил.

Бриггс потёр свои большие руки. «Да, его адвокат добился его пока освобождения. Но всё складывается. Мы найдём Арчера Наварро, а потом найдём и деньги».

«Но я не понимаю, что он надеялся доказать. Я понимаю, что он отчаянно хотел найти виноватого, но, похоже, он так же виновен,

Как его брат, так зачем он приходил ко мне домой? Обвинял меня, зная, что это неправда?

Бриггс пожал плечами. «Может быть, он хочет, чтобы мы считали его невиновным, а может быть, он психически неуравновешен. После того, как он повёл себя с тобой в субботу, ты можешь быть хорошим свидетелем этого».

Картрайт медленно кивнул. «Полагаю, вы правы. Он упомянул подпись, которую ваши люди нашли на компрометирующих документах, и заявил, что она ему не принадлежит. Но как такое возможно?»

Моралес сказал: «Простите нас ещё раз, мисс Картрайт, но мы не можем это обсуждать. Но будут и другие доказательства. Они всегда есть».

Моралес встал, и Бриггс последовала его примеру. Картрайт медленно поднялась на ноги, в глазах всё ещё блестели слёзы. «Всё это так ужасно. Я всегда верила, что Арчер…»

Арч, как я всегда его называла, — и мы были с ним как две капли воды похожи. До сих пор не могу понять, как он мог так поступить со мной, с фирмой, с ним и его братом. И с этим милым малышом, Ташем. Что с ним будет?

«Это не нам решать, мэм», — сказал Моралес. «Хотите что-нибудь ещё нам рассказать?»

«Полагаю, что нет. Мы всё ещё боремся с этим, бесконечные звонки от клиентов и встречи с регулирующими органами».

Моралес сказал: «Я рад, что вы наконец-то позвонили нам, мисс Картрайт. Это очень много значит. Мы позаботимся о том, чтобы вам больше не пришлось беспокоиться о Ребеле Наварро. Поскольку у него есть браслет на лодыжке, мы можем доказать, что он был у вас дома. Мы сообщим его адвокату, что арестуем его, если он снова к вам приблизится».

На телефоне Моралеса завибрировало сообщение. Она вытащила телефон из кармана куртки, посмотрела на него и улыбнулась Картрайту. «Наш босс написал нам, что у адвоката Ребел Наварро есть запись разговора, который Наварро сделал, когда приходил к вам в субботу, и он пересылает её нам».

Картрайт медленно произнёс: «Запись? Ты сказал, что он сделал запись, когда был у меня дома?»

«Верно. Вам всё-таки не придётся давать против него показания, мисс.

Картрайт. Всё, что он сказал, будет записано. Хорошего вам дня.

Картрайт услышал, как Бриггс сказал: «Но почему адвокат Наварро дал нам запись, если она его изобличает?»

Карла смотрела, как уходят два агента ФБР. Она стояла посреди своего кабинета, не шевелясь, и размышляла о том, что это может означать. Она не хотела…

принять это, но она знала, что должна это сделать, у неё не было выбора. Она должна была действовать, и действовать прямо сейчас.

OceanofPDF.com

Глава пятьдесят третья

Усадьба Локсли, пещера Осени

Титус Хитч Уайлдернесс

во вторник утром

Осень протянула Таш половину круассана, немного приплюснутого двумя яблоками в пакете, но кого это волновало?

«Он ещё тёплый, вроде как», — сказала Таш и откусила большой кусок. «После того, как мы добирались до твоей пещеры, Отем, я бы съела его сырым».

«Большой фу!» Она рассмеялась, похлопав его по руке. Месяц, всего четыре недели, и теперь он выглядит здоровым как горностай, сказал ее отец этим утром, и его выносливость росла с каждым днем. Она могла бы поспорить, что Таш больше никогда не позволит себя издеваться. Отем посмотрела на часы. Им пора было заняться делом. Она медленно произнесла, пока Таш вытирал руки о джинсы: «Я же говорила тебе, что разговаривала с Диллоном — агентом Савичем — прошлой ночью. Дело в том, Таш, Диллон сказал мне, что даже МАКС, программа магической базы данных Диллона, еще не нашла твоего отца. Он в Барселоне, но где? Я хочу, чтобы мы объединили наши мысли, то есть наши умы. Давай попробуем найти Сашу. Если она дома, может быть, мы сможем узнать, где именно они с твоим отцом живут.

Потом я позвоню Диллону. Хорошо, Таш, подумай о ней и расскажи мне о ней.

«Ты видела, какая она красивая. У неё такой нежный голос, и она постоянно гладила меня, как будто я ей очень нравлюсь, но я знала, что она не это имела в виду. Когда они с папой поженились, она обращалась со мной, знаете ли, как с бездомной, живущей у них. Всё своё внимание она уделяла моему отцу».

Отем не обняла его и не утешила, а дала ему цель. «Доешь свой круассан, и мы попробуем. У тебя есть фотография Саши на телефоне?» Отем внимательно посмотрела на неё. «Посмотри на неё ещё раз, а потом давай вместе попробуем увидеть Сашу».

Двое детей сидели на потёртом клетчатом шерстяном одеяле на песчаном полу пещеры и прислонились к известняковой стене. Отем взяла Таш за руку и сжала её. «Мы можем сделать это вместе, Таш. А теперь представь её».

Они оба закрыли глаза, сосредоточились, и туманная белизна медленно рассеялась, и Саша сидела на диване, напевая себе под нос и крася ногти на ногах в розовый цвет. Её густые светлые волосы были собраны в хвост. Отем была так рада их знакомству, что ей хотелось крикнуть, но она заставила себя тихо сказать: «Смотри, как она одета: шорты и тонкий топ. Раз они в Барселоне, там тепло».

Таш сказала: «Посмотри в открытые окна, Осень. Видишь задний двор?»

«Да, понятно. Много цветов, в основном розы, и, смотрите, апельсиновые деревья. Я почти чувствую запах апельсинов».

Тэш сказала: «Мне бы хотелось, чтобы папа был рядом с ней, разговаривал с ней, но я никого не вижу и не слышу. Он, наверное, вернулся в эту сумасшедшую церковь. Она одна».

«Таш, посмотри ещё раз на улицу. Видишь мальчика, который поливает цветы? Он в наушниках, и да, видишь? Он разговаривает с кем-то по мобильному».

«Я его слышу, но не понимаю. Он не говорит по-английски».

«И снова Барселона. Он говорит по-испански, но я мало что понимаю, ведь я изучал испанский всего год в школе. Погоди, он сказал «фестиваль» ? Должно быть, это то же самое слово, что и «фестиваль». Отем сосредоточилась. Она разобрала слово «девушка» — «новия» — и «Саграда Фамилия», название базилики в Барселоне, где Таш видела своего отца. Затем мальчик замолчал, издал несколько звуков, похожих на поцелуй, в камеру, отключился и вернулся к работе.

Отем сказала: «Дом выглядит маленьким, Таш, а видишь дом рядом с ним за окном? У него красная черепичная крыша, он похож на маленькое бунгало, а во дворе растут апельсиновые деревья, розы и ярко-красная бугенвиллея. Дом твоего отца, кажется, отлично вписывается в район».

Он осторожен, держится подальше от дорогих мест. Давайте попробуем осмотреть фасад дома.

Таш сказала: «Видишь маленького ребёнка на велосипеде? Погоди, Осень, это мой папа!»

Он идёт к дому. Видишь? Видишь?

«Да, на нём брюки цвета хаки, белая рубашка с короткими рукавами и кроссовки. Он очень похож на Ребела, только худее».

Арчер Наварро шёл медленно, шаркая ногами, опустив голову и сгорбившись. Он выглядел грустным, совсем не похожим на человека, укравшего кучу денег.

«Таш, давай попробуем кое-что. Давайте оба сосредоточимся и посмотрим, сможем ли мы с ним связаться».

«Что? Ты правда думаешь, что мы сможем с ним поговорить? Не просто увидеть? Но как, Отем?»

«Мысленно, Таш. Поздоровайся. Будь спокойна и непринуждённа, ты же не хочешь напугать его до смерти, если он тебя услышит. Как когда ты разговаривала с мамой.

Ты сможешь. Мы сможем сделать это вместе». Она почувствовала, как он сжал её руку .

Папа? Это я, Таш.

Они наблюдали, как Арчер Наварро вошел в дом, не подозревая об их присутствии.

«Продолжай пытаться, Таш. Сожми мою руку».

Он попытался ещё раз, но Арчер Наварро его не услышал. Он глубоко вздохнул, словно почуял запах апельсинов, и подошёл к Саше.

«Это никуда не годится, Осень. Мы его видим, но…» Казалось, он вот-вот расплачется.

Отем притянула его к себе. «Всё в порядке, Таш. Мы его видели, он выглядит хорошо. Я позвоню Диллону».

OceanofPDF.com

Глава пятьдесят четвертая

Якорный гриль

Лондон

Ранний вторник

Саид и Халед сидели в переполненном ресторане, ели яичницу и кексы. Она наклонилась ближе. «Мне нравится весь этот шум, независимо от времени суток. Никто не слышит, что говорят другие. Мы могли бы поговорить обо всём, что мы с тобой делали в субботу, и никто бы не узнал». Она провела пальцами по его бедру, рассмеялась, откусила кусочек яичницы. «Вот мой тебе совет. Не советуй внука Рехана аль-Альбири своей бухгалтерской фирме. Он придурок. Скоро все захотят тебя выгнать».

Халед рассмеялся. «И как мне этого избежать, не вынудив твоего брата-имама и Рехана аль-Альбири выгнать меня?»

Она пожала плечами. «Намекни начальнику, и пусть он возьмёт вину на себя».

«Да, возможно, это сработает. Это хорошо». Халед мог бы передать Джону Эйзерли слова Адары и позволить ему самому разобраться с этим.

Адара откусила большой кусок кекса и, проглотив, сказала: «У меня есть новости, Халед. Эта ведьма Элизабет Палмер… простите, леди Элизабет…

Ведьма, чью мать чуть не похитили в субботу, услышав о своей бедной дорогой матушке, прилетела на метле обратно в Лондон, да благословит Бог старую стерву. И она не одна. С ней телохранитель — американский агент ФБР по имени Роман Фокс.

Мысли Халеда лихорадочно работали, но он заставил себя доесть последний кусок яичницы, а затем склонил голову набок. «Она ведьма? Почему ты её так не любишь? Она что-то тебе сделала? Я читал, что она прекрасная художница».

«Ха. Любой ребёнок может рисовать. Только потому, что она, чёрт возьми, аристократка, кто-то вообще смотрит на её дерьмо. Все знают, что она работала шлюхой у Самира Басары, но, похоже, всем всё равно».

«Если ты так говоришь. Ты её знаешь? Ты видел её работы?»

Адара пожала плечами. «Знаю, что знаю. Она никчёмная выскочка из высшего общества, гнетёт всех своим происхождением, как и все остальные. Вот, съешь ещё одну булочку».

Халед отступил. «Когда я обедал с вашим братом. Странно, что вы об этом заговорили, но он говорил о попытке похищения жены лорда Кэмдена в пятницу вечером и о проблемах леди Элизабет. Должно быть, у вас был очень неприятный опыт общения с Элизабет Палмер, раз вы так её ненавидите».

Она улыбнулась, задумчиво жевала вялый кусок бекона. И небрежно сказала: «Тебе не обязательно знать всё, Халед. Всёму своё время».

Она посмотрела на свои спортивные часы. «Доедай обед. У нас ещё почти час, прежде чем тебе придётся вернуться на свою скучную работу. Давай проведём его у тебя дома. Может, я поделюсь с тобой секретом».

Халед сжал её руку в своей. «Я люблю секреты, Адара, особенно женские».

OceanofPDF.com

Глава пятьдесят пятая

Дом Савича

Джорджтаун

во вторник утром

С авич отпила крепкого чёрного чая и посмотрела на Шерлока. Она жевала кусок хрустящего бекона, а Астро тявкал на неё, стоя на задних лапах и размахивая хвостом быстрее метронома. Она отломила кусочек и сунула ему. «Шон, я знаю, ты меня видел, но больше ему не давай. Он уже наелся, и ты знаешь, что это ему вредно».

«Мой учитель сказал, что жареная пища никому не полезна».

Шерлок приложил руку к её сердцу. «Даже жареное мороженое?»

Шон выглядел испуганным. «Мама, она не могла этого сказать».

Савич сказал: «Шон, я слышу Габриэллу, тебе пора собирать вещи и идти в школу».

Шон вскочил со своего места и прижался к животу матери. Он поцеловал её, поцеловал отца, крикнул: «Давай, Астро!» — и выбежал из кухни.

Они услышали, как Габриэлла поприветствовала его. «Доброе утро, мой супергерой, и, послушай, Могучий Пёс. Готов идти, Шон? У нас с Астро большие планы после того, как мы тебя высадим». Габриэлла просунула голову в дверной проём кухни. «Шерлок, Диллон, доброе утро!» — и ушла, снова обращаясь к Шону. «А когда я заберу тебя из школы, скажи мне, где находится Казахстан».

Они убирали посуду, одна рука Савича гладила спину Шерлока, когда из его мобильного телефона заиграла песня Van Halen «Hot for Teacher».

один из любимых фильмов Шерлока.

«Савич».

Доброе утро, Савич, это Джон Эйзерли. Я обещал лорду Кэмдену, что позвоню вам без промедления. Должен сказать, он в ярости из-за того, что его жена чуть не была похищена в субботу вечером, не говоря уже о том, что чуть не случилось с его дочерью, и требует, чтобы мы работали более тесно, чтобы найти того, кто стоит за всем этим, поскольку вы, янки, похоже, не справляетесь в одиночку. Ах да, он хотел, чтобы я, хоть и с опозданием, поблагодарил вас за то, что вы спасли его дочь.

Савич ухмыльнулся в трубку. «Передай ему, что мы безмерно благодарны и заслужили его благодарность».

Серьёзно, Савич, есть кое-что новое. Я до сих пор скрывал это от тебя – вопрос оперативной безопасности, – но у меня уже некоторое время есть тайный агент, Халед Азиз, в мечети Южного Лондона. Ему удалось произвести впечатление на нового имама и встретиться с его младшей сестрой, Адарой. На самом деле, они были близки. Хочу, чтобы ты послушал запись их разговора, которую Халед сделал сегодня утром.

Савич услышал голос молодой женщины.

«У меня есть новости, Халед. Эта ведьма Элизабет Палмер — простите, леди Элизабет — ведьма, чью мать чуть не похитили в субботу, улетела… ее метла вернулась в Лондон, когда она услышала о своем дорогом Мать. Да благословит Бог старую стерву. И она не одна. У неё есть телохранитель. с ней агент ФБР по имени Роман Фокс».

Эйзерли остановил запись. «Там больше ничего нет, ничего, что можно было бы предпринять.

Но всё равно, это очень важно. Откуда она так много знает об Элизабет Палмер? И Романе Фоксе? Откуда она взяла его имя? Она явно ненавидит Элизабет. — Он сделал паузу и выпалил. — Мы полагаем, что Адара могла быть причастна к нападению на леди Миллисент, но у нас пока нет доказательств. Её брат, имам, тоже причастен?

Савич сказал: «Что возвращает нас к вопросу «зачем?». Всё это для того, чтобы оказать давление на ваше правительство и добиться снятия санкций с Сирии? Подумайте о том, насколько сложно организовать похищение жены или дочери пэра и заставить ваше правительство снять санкции. Все составляющие должны будут работать слаженно, и это будет зависеть от того, насколько много людей будут точно выполнять приказы и держать рот на замке. И если имам участвует в этом, подчиняется ли он приказам Абуда?»

Джон вздохнул. «Или, может быть, Савич, всё это связано с местью Элизабет и её семье за Самира Басару, как бы мучительно это ни было…

мотив может быть».

Савич сказал: «Моя интуиция отвергает месть за Басару как мотив».

«Полагаю, у меня тоже», — рассмеялся Джон. «Должен сказать, Абуд, должно быть, был шокирован до глубины души, когда вы пришли к нему домой и сообщили, что ваши люди сбили его вертолёт вместе с двумя его людьми».

«Он пытался это скрыть, но был ошеломлён. И да, мне было приятно сообщить ему эту новость. Однако, Джон, мы не можем его недооценивать. Я тебе говорил, что он прикрылся, сообщив об угоне вертолёта накануне вечером?»

«Держу пари, теперь она рада, что он это сделал».

Савич сказал: «Джон, я надеюсь, ты планируешь привлечь к этому Рим и Элизабет ради их же безопасности».

«Конечно, я договорился поговорить с ними сегодня днем».

Савич впился пальцами в особенно напряженную мышцу на плече Шерлок, и она застонала от удовольствия. Джон спросил: «Можно спросить, что ты делаешь, Савич?»

Савич рассмеялся и сказал: «Разве ты не массировал спину Мэри Энн, когда она была беременна Чичи?»

«Она не давала мне спать, пока я не усну. Сегодня вечером я услышу золотистый голосок моей идеальной дочери, сообщающий, что она голодна, а это значит свежий персик, который, к счастью, любой взрослый, нависающий над ней, даст ей без колебаний. Потом она захочет, чтобы я почитал ей «Питера Кролика» . Буду держать тебя в курсе, Савич. Передай привет Шерлоку и мой лучший совет. Сделай всё, что можешь, чтобы она была счастлива».

«Можете на это рассчитывать», — Савич отрезал. Он обратился к Шерлоку: «Ты всё слышал. Хочешь что-нибудь добавить?»

Шерлок опустил её голову, чтобы помассировать ей шею. «Ты вечно всем в отделе говоришь, чтобы они не усложняли и помнили о бритве Оккама — лошади, а не зебры. Так что забудьте все эти змеиные варианты — у кого есть чистый, чистый мотив? Ах, это так здорово».

Савич улыбнулся ей. Она была права, ответы обычно сводились к простым мотивам, пусть и скрытым, но всегда присутствующим за отвлекающими факторами. Он снова принялся массировать ей спину.

Шерлок застонал и прошептал: «Продолжай в том же духе, и я стану твоим рабом».

«Мне нравится эта идея. Я подумаю, чего хочу. Джон сказал, что Сиси нравится Питер Кролик . Как думаешь, Фелисити выберет умного кролика?»

«Да, и я уверен, что ты тоже, но ты имеешь в виду Бо, не так ли?»

«Посмотрим. Предлагаю сделку: ты завтра вечером приготовишь лимонный пирог с безе на десерт, а я сыграю «Hot for Teacher», а ты сможешь сальсу.

После этого я сделаю еще один массаж».

OceanofPDF.com

Глава пятьдесят шестая

Дом Элизабет

Итон-сквер, Лондон

Вторник

Ром решил, что вождение в Лондоне – это соревнование на выносливость, как в Нью-Йорке, только по встречной полосе. К тому же, в пробке петляло всё больше туристических автобусов, гиды выкрикивали остановки и истории в мегафоны. По крайней мере, сегодня за рулём была Элизабет, и Ром, казалось, наслаждалась каждым гудком, каждой опасной ситуацией, когда пешеходы выбегали в этот хаос. А велосипедисты, словно сумасшедшие, врывались туда-сюда, между машинами и вокруг них, казалось, ни о чём не беспокоились.

Элизабет показывала ему достопримечательности, ведя их арендованный Vauxhall Corsa по болоту и умело лавируя по переулкам, пока они не добрались до площади Итон.

Она свернула за полумесяц белых домов и припарковалась за последним. Она провела Романа к парадному входу и сказала: «Вдохни полной грудью, Ром. Мне нравится это место, с его чудесными ароматами летних цветов через дорогу. А деревья в парке приглушают шум транспорта. Даже воздух здесь, в этом тихом месте, пахнет по-другому. Позволь мне показать тебе мой дом».

Она помолчала и ухмыльнулась. «Да, у него есть название — Палмер-Хаус. Я соврал, потому что не хотел, чтобы ты ухмылялся и язвил».

Он покачал головой. «С чего бы мне ухмыляться? В США тоже есть дома с названиями, например, Маунт-Вернон, Монтичелло и Белый дом».

Она остановилась и улыбнулась ему. «Когда мы вернёмся, я бы хотела увидеть эти места».

Он осторожно спросил: «Ты думаешь о том, чтобы вернуться со мной в Соединенные Штаты?»

Она посмотрела на него, но не ответила. Ром хотел схватить её, заставить рассказать, но он оставил это. Пока.

В Палмер-Хаусе чувствовали себя более комфортно, чем в Дарлингтон-Холле.

Элизабет поведала ему крупицы истории, проводя по комнатам, включая кухню. Она отметила всё потускневшее великолепие – обшарпанные подлокотники кресла, такие старые ковры, что она боялась продырявить их.

Рим стоял посреди гостиной и впитывал всё это. Воздух буквально пульсировал историей. Портреты женщин и мужчин восемнадцатого века в белых париках, в одежде, которая выглядела ужасно неудобной, пра-пра-то и пра-пра-се, а ещё был шестой граф Кэмден, и вы только посмотрите на эти бакенбарды – ими можно было пол подмести. Это заставило его задуматься, как выглядели его пра-пра-пра.

Когда они вышли из тёмной и безмолвной библиотеки, где три стены были заставлены книгами, она сказала: «Отец знает, что я люблю этот дом, но после его смерти Томми станет одиннадцатым графом Кэмденом, и это будет уже не мой дом, если только Томми сам этого не позволит. Он также унаследует Дарлингтон-холл, прилегающую к нему территорию и весь доход, который он приносит».

«Но если Томми бросит наркотики и твой отец не вернет его в свои ряды, разве ты не унаследуешь все, включая Дарлингтон-холл?»

«Нет, в Англии это не так. Это называется первородство. Старший сын или родственник мужского пола обычно получает всё, а любой ребёнок, которому не повезло оказаться девочкой, получает только то, что он ей позволяет. Не смейтесь, на это есть веская причина. Это право заключается в том, чтобы собственность оставалась в одной семье до тех пор, пока не останется ни сыновей, ни родственников мужского пола. Если мой отец не восстановит Томми в правах, он всё равно унаследует всё майорное имущество — Дарлингтон-холл и Палмер-хаус, — но если мой отец не передумает, он не получит ни банка моего отца, ни его инвестиций. Скорее всего, всё это перейдёт ко мне. Однако я мог бы переписать большую часть Томми, но для этого мне придётся нарушить завещание отца».

«Но Томми все равно будет новым графом и будет жить в роскоши в Дарлингтон-холле?»

Она покачала головой. «Подумайте, сколько денег требуется на содержание и ремонт Дарлингтон-холла. Это постоянный расход. Постоянно что-то ломается, и ремонт пугает. И платить…

Прислуга и ремесленники? Ещё одна огромная статья расходов. Томми придётся продать картины и мебель, уволить людей, которые десятилетиями были в семье». Она на мгновение замолчала. «Ну, может быть, он мог бы попытаться найти наследницу, но их не так уж много». Она вздохнула. «Я всем сердцем молюсь, чтобы на этот раз он действительно изменился, и мой отец восстановил его в должности, взял в банк, обучил, чтобы он в конце концов смог взять управление на себя». Она вздохнула. «Что касается меня, то я ни о чём не беспокоюсь. Моё финансовое будущее в любом случае обеспечено, потому что я могу себя обеспечить, и мне не нужны все эти деньги. О какой сумме идёт речь? Рим, это больше, чем я могла бы потратить за три жизни. Я знаю, что откладывала встречу с Томми. Я так боюсь, что пойму, что он лжёт маме».

Рим заявил как ни в чем не бывало: «Если он не лжет, то он один из немногих избранных».

Элизабет выпрямилась. «Вот во что я должна верить: он один из немногих драгоценных».

Она повела его наверх, прошла мимо трёх закрытых дверей и остановилась перед последней, медленно открывая дверь. «Мой кабинет».

Рим вошёл в большую квадратную комнату и мгновенно ощутил тепло яркого солнечного света, льющегося сквозь панорамные окна. Это было похоже на тихий оазис, место, где можно почувствовать себя подпитанным, в безопасности и творческим. Дюжина картин, прислонённых к бледно-жёлтым стенам, была прислонена к белым полотнам. Элизабет молча стояла в центре комнаты, наблюдая за ним. Он кивнул на одну из них. «Покажи мне?»

Она ничего не сказала, убрала ткань и отступила назад.

Он знал, что её картины выставлены в галерее Белгравии, знал, что она пишет то, что называла неоимпрессионизмом. Он предполагал, что ожидал увидеть размытую сцену с лодками на озере или людьми в парке. Но увидел он сонный луг, покрытый жёлтыми полевыми цветами, пасущуюся одинокую каштановую лошадь, древние дубы, теснившиеся вокруг, – и всё это под затянутым облаками небом. Цвета были мягкими и размытыми ровно настолько, чтобы подчеркнуть красоту, чудо. Ему хотелось шагнуть внутрь картины, лечь среди цветов, смотреть на небо и мечтать о том дне. Он медленно повернулся и посмотрел на неё. «Покажи мне ещё».

Она сняла белые покрывала с картин с пейзажами, каждый из которых был ярким и притягивал. Затем она открыла свои портреты, снова слегка размытые, но настолько реальные, что вам захотелось встретиться со стариком, собирающим огурцы.

с прилавка деревенского рынка или посмеяться над мальчиком, плещущимся в деревенском пруду и гоняющимся за утками.

Она глубоко вздохнула и сдернула мягкую ткань с картины на мольберте.

Рим смотрел на чёткую картину, изображавшую смеющуюся молодую женщину с распущенными длинными светлыми волосами, танцующую на невидимом ветру, безумно счастливую. Это была мать Элизабет.

Он смотрел на то, что она запечатлела на лице матери. «Чувствуешь, как она буквально взрывается от радости. Тебе хочется узнать её поближе. Её счастье переполняет тебя. Это невероятно, Элизабет».

Элизабет быстро сказала: «Он не совсем закончен; фон требует доработки». Она помолчала и добавила: «Я собираюсь подарить его отцу на день рождения, чтобы, возможно, он вспомнил все чувства, которые он тогда испытывал к моей матери, и остановился…» Её голос дрогнул.

«Его измены?»

«Очень цивилизованно, если так можно выразиться. Я никогда этого не понимал.

Моя мама любящая и прекрасная. — Она помолчала, нахмурившись. — Но знаешь, вчера он был с ней другим, может быть, потому, что чуть не потерял её. Он сидел рядом, обнимая её, заботясь о ней, любя.

Рим сказал: «Мне нравится твоя мама. Я видел тебя лет через двадцать пять. Я согласен с тобой, твой отец явно боялся за неё, был сосредоточен на её защите».

Элизабет кивнула. «Он словно не хотел выпускать её из виду, Ром. Он… он коснулся её волос». Она снова закрыла картину, повернулась и пошла к двери. «Пошли», — бросила она через плечо и осторожно закрыла за ними дверь.

В последнюю очередь она показала ему главную спальню, в которой сочетались предметы антиквариата из Италии и Франции, покрытые старинными вязаными крючком покрывалами, и нотки современности — телевизор на туалетном столике напротив большой кровати-сани.

«Здесь на вас напали?»

Он видел, что она не хочет вспоминать ту ночь, не говоря уже о том, чтобы говорить вслух о том, что там произошло. Он взял её за руки и пристально посмотрел на неё. «Твой дед считал Рузвельта храбрым. Думаю, ты тоже, Элизабет».

"Что?"

Ты меня слышал. Ты пережил три нападения здесь, в Лондоне, благодаря своему остроумию. Ты нашёл Хёрли и остался с ним, превратив себя в силу.

Когда на нас с тобой напали, ты сражался вместе со мной. А теперь ты показал мне другую часть себя — своё искусство, и я снова взглянул на тебя по-другому.

Он обхватил её лицо ладонями, наклонился совсем близко и поцеловал её, лишь слегка коснувшись губами. Он выпрямился, провёл пальцами по её волосам. «Ты заставила меня увидеть, какой прекрасной могла бы быть моя жизнь с тобой».

Она сглотнула, вдохнула его запах – мужской, мыльный и девчачий. Впервые она увидела себя его глазами. Теперь он знал её , и… Он считал её храброй? Она сказала: «Но я спала с Самиром Басарой, убийцей, в которого верили джихадисты, готовые сделать всё, что он им прикажет. И почему? По правде говоря, он казался мне очаровательным, и, как я уже говорила, возможно, не менее важно, я хотела сунуть нос отцу, потому что меня так злило его отношение к моей матери. Самир был алжирцем, мусульманином, и он был проклят моим отцом, как и мой любовник. Если бы не Джон Эйзерли, я, как и сотни других, погибли бы в церкви Святого Павла в прошлом году».

Басара знал, что приговаривает меня к смерти, но ему было всё равно. Он презирал меня так же сильно, как мой отец презирал его.

«Я была беспечна, Рим, поверхностна, эгоистична». Она криво улыбнулась ему.

«Я не храбрый. Рим, я совсем не особенный».

Он склонил голову набок, глядя на неё. «Ну ладно, если ты настаиваешь, но должен сказать, я считаю тебя превосходной художницей».

Она пробормотала что-то невнятное и ударила его кулаком в живот. «И это всё, что ты можешь сказать после того, как я выложила тебе всё, что у меня есть?»

Он не был готов, и это было больно. Он попытался схватить её за руки, но Хёрли хорошо её обучил. Она зацепила его ногой за икру, вырвала у него равновесие и швырнула на спину на старый, потёртый ковёр. Он ухмыльнулся ей, поднял ногу и ударил её по колену. Она подлетела вперёд, и он схватил её за руки, когда она приземлилась на него. Он перевернул её на спину и ухмыльнулся. «Не пытайся перехитрить хозяина. Ты хотела, чтобы я согласился с тобой, что ты вёл себя как эгоистичный идиот?

Ну, может быть, но это было тогда, а теперь ты кто-то другой, тот человек, которым тебе всегда было суждено быть».

« Что это значит? Отпусти меня, идиот!»

Время замедлилось. Он посмотрел на её лицо. «Я имею в виду человека, с которым хочу быть до конца своей жизни».

Она облизнула губы и безумно улыбнулась. «Ну что ж. Так-то лучше».

OceanofPDF.com

Глава пятьдесят седьмая

Квартира Томми

Карберри-стрит, недалеко от Темзы, Лондон

Вторник

Ром нашёл парковочное место в полуквартале от «Коринфянина». Он огляделся, закрывая дверь за Элизабет. «Какой район. Твоя мама сказала, что твой брат живёт в этом доме? Похоже, он должен быть на Парк-авеню в Нью-Йорке. Элизабет, перестань волноваться. Ты же знаешь своего брата. Ты узнаешь правду о том, употребляет ли он наркотики, возможно, даже раньше меня».

Элизабет одновременно испытала надежду и страх. Они прошли мимо пожилого джентльмена в тёмно-синем с золотом платье, который снял шляпу и поклонился Элизабет, пропустив её в изысканный вестибюль в стиле ар-деко, сплошь состоящий из геометрических фигур и чётких симметричных линий, за исключением двух больших пальм, гордо сидевших в квадратных кашпо того же стиля. Швейцар указал им на старинный лифт, который с грохотом поднял их на шестой этаж. Они прошли по широкому ковровому коридору к последней квартире с глянцевой чёрной дверью и дверным молотком в форме львиной головы.

Сердце Элизабет колотилось, когда она нажала кнопку звонка рядом с дверным молотком.

Они услышали слабые голоса, затем тяжёлые мужские шаги. Дверь открылась, и на пороге стоял подтянутый незнакомец примерно её возраста, смуглый, кареглазый, чисто выбритый. На нём была свободная серая толстовка, чёрные джинсы и высокие кроссовки на узких ступнях.

Он пристально посмотрел на неё, потом на Рома, повернул голову обратно в квартиру и сказал: «Я опаздываю, Томми, мне нужно идти. К тебе гости». Он повернулся к ним и сказал: «Извините, я как раз уходил», обнял их и поспешил по коридору к лифту.

Томми вошёл в прихожую. Он вздрогнул, огляделся и улыбнулся.

«Элизабет? Это правда ты? Я надеялся, что ты придёшь. Так рад тебя видеть».

Он протянул руки, и Элизабет подбежала к нему, прижала к себе и поцеловала его лицо, взъерошила его красиво подстриженные волосы.

«О, Томми, я тоже так рада тебя видеть». Она отстранилась от него.

«И посмотри на себя. Боже, ты – копия отца. Такой большой и красивый». Она снова обняла его.

Томми на мгновение закрыл глаза, словно вдыхая её запах. Он посмотрел на Рома, склонив голову набок. «Ты тот янки, что охраняет мою сестру?»

«Да, совершенно верно», — сказал Рим.

Элизабет познакомила их. «Ром — спецагент американского ФБР. И да, полагаю, он что-то вроде моего телохранителя».

Томми не отпустил ее, а просто протянул руку и пожал руку Рому.

«Рад познакомиться. Благодарю вас навеки. Представьте себе ФБР.

Входите, входите».

Элизабет и Ром последовали за Томми по короткому коридору, вымощенному прекрасным паркетом, в длинную узкую гостиную с большими окнами, из которых открывался восхитительный, захватывающий вид на Темзу и колесо обозрения «Лондонский глаз». По воде бороздили воды лодки самых разных размеров: от барж до катера, полного туристов.

Томми ухмыльнулся и замахал руками. «Моя квартира — это нечто, правда?

Мама выбрала его и перевезла меня туда. Когда она приезжает, она любит сидеть у окна, пока мы разговариваем, смотреть на Темзу и наблюдать за людьми, кажется, вы сказали в Штатах. Пожалуйста, садитесь.

Томми Палмер был прекрасно одет в бледно-зелёный кашемировый свитер и отглаженные брюки-чинос, на ногах – чёрные туфли из кожи аллигатора. Он выглядел чистым, здоровым, с хорошим цветом лица, хотя и несколько худым. У них с Элизабет были такие же яркие голубые глаза, слегка приподнятые, как у матери, но Роум больше поразило то, насколько он напоминал отца, когда улыбался. Прежде чем Элизабет успела сесть на бордовый кожаный диван, брат снова притянул её к себе и сжал до тех пор, пока она не запищала.

Элизабет, подумал Роум, выглядела взволнованной. Она откинулась назад в его объятиях. «Ты выглядишь потрясающе, Томми, просто идеально».

Он поцеловал кончик ее носа и заставил ее засмеяться.

Рим сказал: «У входной двери мы встретили мужчину, который чуть не пробежал мимо нас».

Томми сказал: «Это был мой друг, Альберто Альби, его зовут Эл. Его родители из Марсалы, Сицилия. Он провёл там детство и говорит, что до сих пор скучает по жаркому сицилийскому солнцу».

Наркоторговец? Рим спросил: «Как вы с ним познакомились?»

Томми подался вперед на стуле, зажав руки между коленями.

«Случайность, на самом деле. Около месяца назад я только что закончил свою ежедневную долгую прогулку и остановился у паба «Гренадер» в Уилтон-Мьюз, решив, что ещё не поздно выпить Гиннесса. Эл был за барной стойкой, пил пинту, и мы разговорились. В итоге я сказал ему, что я выздоравливающий наркоман. Он выслушал, а потом прямо сказал, что понимает, потому что тоже выздоравливал, и с этого момента мы подружились». Он бросил взгляд на Рома.

«Он одевается как чудак, правда? На самом деле, Эл — успешный разработчик игр. Я не удивлён, что ему пришлось бежать. Эл вечно опаздывает. У него была встреча с кем-то из своих».

Он вдруг нахмурился. «Как мама? Поскольку меня не приглашают в Дарлингтон-холл, я смог поговорить с ней только по телефону. Я не видел её с субботнего вечера. Она слишком потрясена, чтобы ехать обратно в Лондон, и я сомневаюсь, что отец вообще подумает о том, чтобы позволить ей это».

Элизабет сказала: «Она всё ещё немного потрясена, но в целом она справляется, как обычно. Томми, её спасла сигнализация, которую ты ей купил, и поверь мне, она напоминала отцу об этом больше раз, чем я могу сосчитать».

Томми вздохнул с облегчением. «Нам повезло с этой сигнализацией. Я переживал за неё после того, что чуть не случилось с тобой, Элизабет».

Она посмотрела на него. «Томми, я вижу, какой ты здоровый, какой сосредоточенный.

Поверь, я не знала, чего ожидать, но, увидев тебя сейчас, я действительно верю, что отец, возможно, близок к тому, чтобы принять, что ты изменился навсегда. Потерпи, Томми. Ему нужно больше времени. Всё наладится, тебе нужно только продолжать в том же духе.

Томми покачал головой и улыбнулся. «Я мало что могу сделать. Принесёте мне чаю или чего-нибудь покрепче, агент Фокс?»

«Зовите меня Рим. Чаю было бы очень кстати».

Он встал. «Я сейчас вернусь. Я уже приготовил». Они услышали, как он насвистывает на кухне. Вскоре он вернулся, неся поднос с чайником, чашками, сливками и сахаром сбоку и накрытой тарелкой. «Вам стоит попробовать мои любимые печенья, шоколадные, конечно же. Они из пекарни внизу».

на улице. Пытаюсь поправиться, осталось совсем немного, может, стоун.

Томми передал всем чай и сказал, держа во рту кусок печенья:

«Расскажи мне, что происходит в Штатах, Элизабет. Ты уехала так внезапно, не сказав мне, куда. Я поняла, хотя это был шок».

«Прости, Томми. Отец считал, что так будет лучше. И я тоже, это защитило тебя».

«Мама мне сейчас рассказала о твоем трехмесячном пребывании у того тренера по обороне, Херли, как его там зовут».

Она рассмеялась. «Просто вспомни Хёрли».

«Я позвонил мистеру Эйзерли. Он сказал, что ты ездил в Вашингтон и связался с ФБР». Он помолчал, покачал головой. «Я перепугался до смерти, когда он сказал, что тебя там нашли и атаковали с вертолёта? Мы с мамой в последнее время почти ни о чём другом не говорили. ФБР добилось каких-нибудь успехов, Ром? Мистер Эйзерли сказал, что есть несколько версий, но он отказался обсуждать их со мной».

Ром отпил чаю. «Да, мы отслеживаем несколько версий по факту нападения на твою сестру. Правда всё равно выйдет наружу, как это обычно и бывает. Томми, твоя сестра пока выжила, потому что она крепка как гвоздь. Она настояла на возвращении сразу после того, как мы узнали о покушении на твою мать».

Томми взял её за руку и сжал. «Хотел бы я, чтобы власти поторопились и во всём разобрались, Элизабет. Ты всё ещё можешь быть в опасности. Я так рад, что ты вернулась. Надеюсь, теперь ты останешься дома».

Она посмотрела на его напряжённое лицо. «Посмотрим». Она сменила тему. «Я поехала в Рим посмотреть Палмер-хаус. Но этот вид, Томми… может, мы поменяемся местами. Держу пари, твой туалет никогда не засоряется».

Томми рассмеялся. «Когда мама впервые привела меня посмотреть эту квартиру, она сказала, что влюбилась не в туалет, а в вид».

«Томми, поверь мне, ты выглядишь просто потрясающе, и да, ещё один камень тебе очень к лицу. Ты просто излучаешь здоровье и, ну, довольство. Обещаю, я присоединюсь к маме и уговорю отца восстановить тебя в должности».

Томми сказал: «Это действительно много значит, ведь ты видела меня в худшем проявлении. Так что спасибо, Элизабет. Мне очень важно услышать это от тебя».

Ром поставил чашку и наклонился вперед, положив руки на колени.

«Почему ты перестал употреблять, Томми?»

Элизабет хотела встать на его защиту, как она обычно делала с самых ранних лет, но промолчала.

«Правда? Однажды утром я посмотрел в зеркало, только что, для разнообразия, наполовину потеряв рассудок под кокаином, и меня чуть не стошнило от увиденного. Это был момент ясности, если можно так выразиться. Я посмотрел на себя и увидел свою смерть. Я позвонил Карлосу и сказал ему, что завязываю и чтобы он мне не звонил. На самом деле, я умолял его не звонить. С того дня моей мантрой стало жить одним днём. Мне потребовался почти месяц, чтобы почувствовать себя человеком».

Рим сказал: «Я знаю, как тяжело резко бросить курить. Это действительно потрясающе. Какие у тебя планы?»

Томми помолчал, вздохнул. «Надеюсь, отец свяжется со мной, но я не виню его за то, что он ждёт. Я бы на его месте поступил так же. А пока я набираюсь сил, сходил на первую тренировку с персональным тренером, которого нашёл мне Эл. Я везде хожу и думаю о том, что буду делать, если отец не примет, что я изменился навсегда. И читаю учебники по экономике и банковскому делу». Он махнул рукой в сторону стопки книг на журнальном столике. «Чтобы, если и когда он даст мне ещё один шанс, я не буду совсем невежественным. Я знаю, сколько раз я лгал тебе, Элизабет, лгал всем, лгал самому себе». Он рассмеялся. «Я видел Карлоса на прошлой неделе, и он меня почти не узнал. Он даже не спросил, не хочу ли я кокаина. Он похлопал меня по плечу и сказал: «Удачи, приятель».

«Это замечательно, Томми».

«Хватит обо мне. Расскажи мне о трёх месяцах, которые ты провёл с этим Хёрли».

Элизабет сделала, как он просил, ответила на все его вопросы о жизни с Хёрли, рассказала ему о мемориале Рузвельта, напомнила, как их дедушка работал с Черчиллем и встречался с Рузвельтом. Она рассказала ему почти всё, кроме своих чувств к Рому. Он задал так много вопросов, что в конце концов она опустила руку. «Этого более чем достаточно. Мне не хочется тебя оставлять, дорогая, но у нас с Рому назначена встреча с мистером…»

Эйзерли, так что нам пора идти. Я скоро вернусь, чтобы увидеть тебя. Она крепко обняла его и поцеловала в щеку. «Я так горжусь тобой. Не могу дождаться, когда мы все вместе сядем за стол на великолепном пиру в Дарлингтон-холле».

Вместо того чтобы подняться на лифте, они поднялись по лестнице в богато украшенный вестибюль с широкими симметричными окнами. Элизабет сказала: «Я рада, что у Томми появился друг. Жаль, что мы не смогли с ним познакомиться, посмотреть на Томми его глазами, задать ему вопросы о его выздоровлении». Она посмотрела на него. «Ты мало что сказал. Всё в порядке, я знаю, тебе потребуется время, чтобы начать доверять моему брату. Но я совершенно уверена, что он чист, и он чист уже сколько месяцев».

Ром ничего не сказал, лишь взял её за руку, когда они вышли на яркий солнечный свет. Они услышали эхо моторов и голоса с туристических лодок. Когда они подошли к машине, Элизабет улыбнулась ему. «Тебе нужно больше практики. Просто помни, что центральная линия — твой друг. А если увидишь, как шевелятся мои губы, это будет молитва».

OceanofPDF.com

Глава пятьдесят восьмая

Паб «Красный лев»

Парламент-стрит, Лондон

Вторник, поздний вечер

«А , Рим?» Элизабет чуть не схватилась за руль, когда «Воксхолл» чуть не разбил боковое зеркало такси.

Ром не собирался признавать, что всё было слишком близко, ни один уважающий себя мужчина не стал бы этого делать. Он рассмеялся. «Не дай себе инсульт, ты в надёжных руках. Кажется, я разобрался с левосторонним движением, разве что на перекрёстках».

«Хорошо, как скажешь. Знаешь, Бенбетт научил меня водить?»

«Вас дворецкий научил водить?»

«В юности Бенбетт был фанатом гонок. Он был потрясающим учителем. Он учил и Томми».

«Меня мама учила. Она была дикаркой, да и сейчас остаётся». С опущенными окнами шум машин был просто потрясающим. Он сказал: «Только Манхэттен справляется с этими пробками. Часто быстрее дойти пешком, чем взять такси. Мало кто водит машину. А здесь — разве вы не говорили, что за вождение в центре Лондона нужно платить? Не могу сказать, что это кого-то отпугнуло».

«Когда-то на это была надежда, но правительству всегда нужно больше денег, так что любой предлог подойдёт. Но это заставляет задуматься, как было бы в Лондоне, если бы проезд здесь не стоил так дорого. Мы почти у цели.

Видите белое здание на углу Парламент-стрит? Это паб «Красный лев». Это второй старейший паб в Лондоне, он существует уже более трёхсот лет. — Она усмехнулась. — Старше, чем Соединённые Штаты.

Он усмехнулся. «А кто самый старый?»

«Думал, что ты меня обманешь, но у меня мозги на всякие мелочи — паб «Семь звёзд» в Холборне открылся где-то в семнадцатом веке. Прямо перед тобой, в квартале, есть парковка».

Когда они вышли из гаража на улицу, солнце уже скрылось в темнеющем небе. Ром знал, что вот-вот пойдёт дождь. «Как погода может так быстро меняться? Мы же собирались загорать ещё десять минут назад».

Она рассмеялась. «Добро пожаловать в Англию, Рим».

Учитывая его возраст, Ром ожидал, что паб «Красный лев» будет тёмным, низким помещением со старинными балками, потрескавшимися от времени, и пропахшим элем, но вместо этого рухнуло ещё одно предубеждение. Он вошёл в светлый, просторный зал с высоким резным потолком, где в воздухе витал лишь едва уловимый аромат Гиннесса, лёгкий аромат духов. Элизабет помахала мужчине, стоявшему под изящной люстрой рядом со столиком на четверых у стены.

«Вот он, Джон Эйзерли, заместитель директора JTAC. Поверьте, он уже знает, кто вы. Наконец-то мы узнаем, зачем он нас вызвал. Надеюсь, у него есть новости».

Для Рома Эйзерли выглядел поистине как настоящий англичанин. Ему было лет тридцать пять, он был светловолосым, стройным и элегантным в приглушённом тёмно-синем костюме и белой рубашке. Они пожали друг другу руки.

«Я с нетерпением ждал встречи с вами, агент Фокс. Пожалуйста, садитесь.

Элизабет, ты отлично выглядишь. — Он подтянулся и моргнул. — И ты выглядишь так, будто сможешь справиться с любым недовольным, кто придёт за тобой.

«Спасибо. Очень на это надеюсь».

Как только они сели, появились сырная тарелка и чай. И четвёртая тарелка с чашкой. Рим предпочёл бы кофе, чёрный и крепкий, но с добавлением лимона он был вполне хорош.

Джон спросил: «Как твоя мать справляется?»

«Кажется, с ней всё в порядке, учитывая шок и ужас, которые она пережила. Потребуется время».

Джон поднял чашку. «Действительно, это был тяжёлый опыт для неё. Агент Фокс, спасибо за защиту Элизабет. Савич сказал мне, что вы спасли ей жизнь».

Рим легко ответил: «На самом деле, Элизабет сама себя спасла. Теперь она знает, как это сделать, сэр, как вы уже знаете».

«Я хочу услышать больше о ваших трех месяцах с Херли Джанклов».

Элизабет очень хотелось показать ему свои бицепсы, чтобы он мог полюбоваться ими, но официант, уставившийся на неё, почему-то не понял. «Пожалуйста, расскажите нам, что вы

Есть новости, Джон, новости, которые ты хотел бы сообщить лично?

«В самом деле, я так думаю. А, вот он идёт». Джон помахал смуглому мужчине примерно возраста Рома, который шёл к ним, высокий и прямой, как молодое деревце. Он был высок, красив и чисто выбрит, его чёрные волосы образовывали почти вдовий мысок, а нос был острым, как лезвие. Он был одет как крупный бизнесмен.

Джон сказал: «Я решил, что нам всем следует встретиться здесь, а не в Темз-холле, на случай, если кто-то из мечети увидит Халеда. Элизабет, Рим, познакомьтесь с очень храбрым человеком, нашим тайным агентом в мечети Южного Лондона, Халедом Азизом».

Ром встал и пожал ему руку. «Очень приятно, господин Азиз».

Элизабет склонила голову набок. «Мистер Азиз». В её голосе звучал явный вопрос. Он протянул руку, и она пожала её.

Джон огляделся и понизил голос, хотя в пабе общались на уровне толпы. «Конечно, вы задаетесь вопросом, какое отношение Халед имеет к вашей ситуации. Как я уже сказал, последние полгода он работал под прикрытием в мечети Южного Лондона, пытаясь завоевать доверие нового имама, Али Ахмада Саида, а в последнее время и его младшей сестры, Адары Саид. Я позволю Халеду рассказать вам, почему я привёл вас сюда, и что именно Адара сказала ему сегодня за обедом». Он кивнул Халеду.

Халед сказал: «Думаю, мне следует сразу сказать вам, что мы с Адарой Саидом очень быстро сблизились. Лучше я вам не скажу». Халед вытащил из кармана небольшой блокфлейтовый магнитофон и нажал кнопку воспроизведения.

Они услышали, как молодая женщина с большим волнением сказала : «У меня есть новости, Халед. Эта ведьма Элизабет Палмер — простите, леди Элизабет — Ведьма, чью мать чуть не похитили в субботу, летала на своей метле Вернулась в Лондон, как только услышала о своей дорогой маме. Да благословит её Бог. Старая стерва. И она не одна. С ней телохранитель, агент ФБР. агент по имени Роман Фокс.

Халед остановил запись, когда мимо проходил официант, и сунул диктофон обратно в карман. «В этом-то и суть. Адара не вдавалась в подробности, не сказала, почему она тебя ненавидит и откуда она знает, что ты здесь с агентом Фоксом. Но, думаю, мы скоро всё узнаем, и, вероятно, она и те, кого она называет своими товарищами, могут быть ответственны за нападения на тебя и твою мать. Боюсь, она планирует убить тебя».

Элизабет качала головой. «Но почему? Я даже не знаю эту женщину. Почему она так меня ненавидит? Это же бессмыслица».

Ром взял сжатую в кулак руку Элизабет и легонько погладил ее пальцы.

«Халед, ты понятия не имеешь, зачем они это делают? Почему они хотят её убить?»

«Нет. Я знаю, что не могу давить. Но скоро, думаю, она мне расскажет. Мы пока не знаем, замешан ли в этом её брат, имам. У мистера Эйзерли есть фотографии Адары для вас. Изучите их и будьте осторожны. Я свяжусь с Джоном, когда узнаю больше. А теперь мне пора идти».

Халед промокнул губы салфеткой и встал. «Приятно познакомиться с вами обоими. Берегите себя, леди Элизабет». Он направился к двери кафе, уже раскрыв зонтик.

За столом воцарилась тишина. Джон допил чай, аккуратно поставил чашку на блюдце и встал. «А меня ждут в Темз-холле. Жаль, я бы с удовольствием выпил пинту и послушал истории об этом Хёрли Джанклове, Элизабет». Он полез в карман, вытащил флешку и протянул ей. «Это всё, что нам известно об Адаре Саид и её известных сообщниках. Мы добились больших успехов в установлении причин нападения на вас и вашу мать. Наберитесь терпения, всё проясняется. Специальный агент Фокс, было приятно с вами познакомиться. Берегите нашу девочку».

Он кивнул им и ушёл. Как и Халед, его зонтик был готов к непогоде ещё до того, как он добрался до двери.

Элизабет уставилась на чайные листья на дне чашки. Она коснулась руки Рома. «Пожалуйста, пока ничего не говори маме об этом, хорошо?

Она запирала меня в комнате и запирала окна. — Она нахмурилась. — Адара Саид. Я никогда не думала, что в этом замешана женщина. — Она криво улыбнулась Рому. — Если бы я была ведьмой, я бы пожелала волшебную палочку, чтобы отправить Адару Саид и её соотечественников, кем бы они ни были, в ГУЛАГ в Сибири.

OceanofPDF.com

Глава пятьдесят девятая

Барселона

Поздно вечером во вторник

В тот день Арчер чуть не упал от шока, когда его толстая, чопорная хозяйка, сеньора Капилли, постучала в дверь, дала ему свой мобильный и сказала, что ему звонят. Это были Ребел и агент ФБР Диллон Савич. Они сказали, что знают, где он, и привезут его домой. Как они его нашли? Ребел сказала, что это Отем и Таш, затем Ребел поговорила с агентом Савичем, и он всё объяснит, когда Арчер вернётся домой. Они считали его невиновным и помогут ему это доказать. Ребел рассказала ему, как его арестовали и как всё начало рушиться, когда Карла Картрайт солгала ФБР о нём. Её вызвали на допрос. Скоро, совсем скоро, и он будет на свободе и чист. А самая главная новость? Двое агентов уже выехали за ним и Сашей в Барселону, и они приедут рано утром.

Вернув миссис Капилли телефон, Арчер крикнул имя Саши, схватил её на руки и закружил в объятиях. «Это была Ребел.

Они знают, что я невиновен! Завтра рано утром мы вернёмся домой!

Он не получил ожидаемой реакции. Саша ни на секунду не поверил этому агенту ФБР; это была ложь, чтобы вернуть его и посадить в тюрьму, и они уговорили его брата помочь им. Они спорили часами, но Арчер не сдавался. Он знал, что гарантий нет, но это не имело значения. Он хотел вернуться, несмотря на возможные плохие последствия. Он…

Рассказал ей, что Карлу вызвали на допрос в ФБР. Саша всё равно спорила.

Он напомнил ей, что она говорила, что хочет вернуться с ним, и что они вместе со всем справятся, но она настаивала, что они лгут ему, и теперь она не хочет идти, пока он не будет уверен.

Арчеру пришлось поверить, что Саша вернётся. Она уже была, и она снова придёт. Он даже пытался объяснить, что отчаянно хочет снова увидеть Таша, крепко обнять его, вдохнуть запах его ребёнка, пообещать, что никогда больше его не покинет, но всё равно ничего не вышло.

Было уже поздно, глубокая ночь, и Арчер, не в силах заснуть, начал собираться. Складывая рубашку, чтобы положить её в чемодан на кровати, он размышлял, что именно Ребел имела в виду, когда говорила, что Таш и Отем помогут ему найти его в Барселоне. Но, конечно же, он уже догадывался, что Ребел имела в виду, ведь он уже давно знал, на что способна Таш. И Отем тоже?

Увидев Таш, он скажет, что ему следовало поверить ему с самого начала. Он сожалел, но теперь он готов выслушать. Таш могла бы рассказать ему всё.

Арчер посмотрел на часы, покачал головой, всё ещё не веря, что он проснулся и пакуется посреди ночи. Он почти собрался и был готов ехать, Саша тоже, после того как сердито бросила одежду в чемоданы. Она тоже не спала, её гневное дыхание было ему прямо в ухо. Он услышал, как включается душ, представил, как Саша заходит в узкую кабинку, как она намыливает своё прекрасное тело – то, чем он сам всегда любил заниматься. Он должен был верить, что она будет довольна его решением, когда они вернутся домой, и он получит разрешение. Они смогут начать жизнь заново.

Он посмотрел на четыре чемодана Саши: три из них были закрыты и раздуты, потому что она была слишком расстроена, чтобы аккуратно сложить одежду. Последний, ручная кладь с косметикой, всё ещё был открыт, и он в который раз подумал, как она так охотно согласилась поехать с ним домой через несколько дней, всего через несколько дней, а теперь, когда всё казалось благополучным, больше не хотела ехать. Это было бессмысленно.

Он оглядел спальню, но больше ничего брать не стал. Он услышал слабое жужжание мобильного телефона. Сообщение? Это был не его телефон; его одноразовый телефон лежал в кармане пальто. Это был и не одноразовый телефон Саши; он видел, как он заряжается на комоде. Звук, похоже, исходил из одного из чемоданов Саши, стоявших на полу у изножья кровати. Он поднял его на кровать, открыл и аккуратно достал красивое нижнее белье, которое…

Купил её в Париже. На дне чемодана, завёрнутый в два бюстгальтера, лежал мобильный телефон. Он смотрел на него в недоумении. Зачем Саше ещё один одноразовый телефон? Зачем он был спрятан? Почему он не знал об этом? Он поднял телефон, посмотрел на сообщение: « Самоубийство Арчера теперь не вариант. Встретимся в…» Марракеш. ВПЕРЁД.

Арчер оцепенело смотрел на эти несколько слов. Сначала он ничего не понял.

Затем он увидел сообщение от Карлы, и в одно мгновение понял, что означают эти слова, всё понял, и его мир рухнул. Саша планировала – что? Отравить его? И сделать так, будто он покончил с собой из-за того, что сделал, из-за своей вины? Он не мог дышать, пока боль не сменилась яростью из-за её предательства и яростью на себя за свою глупость. Дрожащими руками Арчер пролистал ещё дюжину сообщений, начиная с середины июня, когда они только приехали в Париж. Все они от Карлы, оптимистичные и самодовольные, призывали Сашу оберегать его и прятать, пока не придёт время. Два последних сообщения гласили: « Просчитался, вызван в ФБР, но разберёмся». И только этим утром: «Возможно, придётся перенести на более раннюю дату, держу в курсе».

Он посмотрел на своё обручальное кольцо. Селия, я был большим дураком.

Арчер услышал, как она сказала позади него: «Ну, это меняет дело».

Он начал поворачиваться, когда что-то ударило его по затылку, и он упал.

OceanofPDF.com

Глава Шестьдесят

Барселона

Шерлок посмотрела на телефон и увидела, что отмеченное ею место находится прямо перед ней. Она нажала кнопку, чтобы опустить стекло, и высунулась, чтобы ощутить тёплый ночной воздух на лице. Она сказала: «Вон бунгало справа, Рут, как и описывали Отем и Таш».

Рут выключила фары и заглушила двигатель «Корсы» перед небольшим светло-жёлтым домом с красной черепичной крышей и небольшим садом, полным цветов и апельсиновых деревьев. «Они оставили свет включённым», — сказала Рут. «Похоже, они не смогли заснуть. Наверное, уже собрались и ждут с багажом у двери. Рада, что мы приехали раньше, чем думали. Лучше бы я поехала в аэропорт, пока пробки не стали слишком напряжёнными».

Они тихо подошли к входной двери и постучали. Ответа не было. Шерлок крикнул: «Мистер Наварро?» и постучал снова. Она посмотрела на Рут, приложила палец к губам. «Что-то не так». Шерлок вытащил кредитную карту, опустился на колени и просунул её между дверью и косяком. Замок щелкнул, как она и надеялась.

Они тихо вошли в небольшую, тускло освещённую гостиную, увидели слабый свет, льющийся из спальни. Голосов они не услышали, но услышали чьи-то шаги.

Что происходит? Что здесь произошло? Шерлок не собирался врываться. Она проскользнула в дверь спальни и заглянула внутрь. Арчер Наварро лежал на полу между кроватью и окном без сознания, его запястья и лодыжки были обмотаны скотчем. И…

там была Саша, готовая вылезти из окна с ручной кладью в руке.

Шерлок спросил: «Куда-то идёшь, Саша?»

Саша действовала быстро. Она отскочила назад, подбежала к Арчеру, схватила нож для стейков, который оставила рядом с ним, и ткнула остриём ему в шею.

И Рут, и Шерлок держали свои «Глоки» наготове.

«Даже если вы меня застрелите, я всё равно могу воткнуть этот нож ему в шею. Вы что, агенты ФБР? Две женщины? И одна из вас беременна? Что вы делаете здесь посреди ночи? Вам нельзя здесь быть до утра».

И, как и Арчер, Рут и Шерлок всё поняли. Шерлок сказал: «Я агент Шерлок, а это агент Нобл, и мы здесь, чтобы отвезти вас с вашим мужем обратно в Филадельфию, и да, мы женщины, и да, я беременна. Ну и что? Как оказалось, наш начальник, мистер Мейтленд, организовал для нас перелёт на самолёте ЦРУ G5, и неожиданный попутный ветер доставил нас гораздо раньше, чем мы планировали».

Рут сказала: «Похоже, ты не хочешь возвращаться с нами, Саша. По крайней мере, ты его не убила». Она приподняла бровь. «Где ты нашла клейкую ленту в Барселоне?»

«Заткнитесь! Я сейчас уйду, и вы двое меня не остановите.

Слышишь? Попробуешь, и, клянусь, я воткну ему в шею этот нож для стейков.

Шерлок понял, что Саша Наварро в панике. Ей пришлось её успокоить, чтобы она не совершила что-нибудь безумное, например, убийство мужа. «Саша, послушай меня. Я знаю, ты боишься, ты чувствуешь, что всё выходит из-под контроля, но послушай меня, мы можем всё уладить. Сначала ты должна убрать нож от шеи Арчера. Ты же не хочешь причинить ему боль. Пойдём, обсудим это».

Саша закричала: «Я ни единому твоему слову не поверю! Теперь вы, сучки, будете меня слушаться. Бросайте оружие на кровать. Ко мне, живо! Или я его насадлю на вертел!»

Вот вам и спокойствие и рассудок. Шерлок видел, как дрожат руки Саши.

Нехорошо. Неужели она действительно думала, что всё ещё сможет бегать? Может, стоит позволить ей бежать, если это спасёт жизнь Арчера Наварро.

Рут сказала: «Мы не можем этого сделать, Саша. Если мы сдадим оружие, нас выгонят из ФБР. Разве ты этого не знал?»

«Ч-что? Это смешно! Отойдите, слышите?»

Они увидели каплю крови на кончике ножа и замерли совершенно неподвижно.

Голос Саши стал тихим, пугающе тихим. «Медленно отойдите к стене и сядьте на пол рядом с комодом. Положите рядом с собой свои драгоценные пистолеты».

Рут и Шерлок опустились на выцветший зеленый ковер, прислонились к стене и поставили свои «Глоки» достаточно близко, чтобы их можно было выхватить.

Шерлок разглядывал молодую женщину в обтягивающих джинсах и белой рубашке, на ногах – сапоги. Её волосы были ещё мокрыми, собранными в хвост, на лице не было ни капли макияжа. Она была напугана, почти потеряла над собой контроль, не знала, что делать, и самое ужасное было то, что она была дилетанткой, и это делало её ещё более непредсказуемой и опасной.

Саша сказала, и ее голос был раздраженным, как у ребенка: «Ты не должен был быть здесь еще несколько часов».

Шерлок сказал: «Как я уже сказал, наш самолёт доставил нас сюда гораздо раньше. Ты пыталась сбежать, Саша, а не убить мужа».

«Нет! Я бы не стал… Я правда собирался уйти! Ты же видел, как я чуть не вылетел из окна. Не было смысла его убивать».

Рут сказала: «И что потом? Встретиться с Карлой Картрайт на прекрасном острове, имея все эти награбленные деньги, и провести день на пляже?»

«Я же сказал тебе заткнуться. Ты ничего не знаешь. Я не позволю тебе всё испортить, нет, не сейчас».

Арчер Наварро застонал.

Саша посмотрела на него сверху вниз, и Рут схватила свой «Глок».

Саша закричала: «Стой, или он мёртв! Оттолкни от себя пистолет». Она вонзила нож, и хлынула новая кровь. «Зачем ты проснулся, Арчер?»

Арчер снова застонал и поднял голову, глаза его затуманились от боли. Он посмотрел на Сашу, затем на Рут и Шерлока, встретившись взглядом с Шерлоком.

Она увидела в его глазах горе и безмерный гнев. Он прошептал им: «Простите».

Саша сильнее прижала нож к его шее. «Замолчи, Арчер. Мне так надоело слушать, как ты говоришь, говоришь, говоришь». Она перевела взгляд с него на агентов и обратно. «Теперь ты поможешь мне выбраться из этого».

Арчер дёрнулся и потянул за скотч, но он не поддался. Он вытянул шею, чтобы посмотреть на неё. «По крайней мере, ты не убила меня до того, как Карла написала тебе, чтобы ты этого не делала. Было слишком поздно, не так ли? Слишком поздно кормить меня ядом, потому что нет…»

Теперь тебе можно поверить, учитывая, что у Карлы проблемы, а ФБР уже близко.

Это был твой план, да, Саша? Легко и бескровно.

Шерлок сказал: «Звучит верно. Чем ты собиралась его кормить, Саша? Оксикодоном? Фентанилом? И ты бы рассказала полиции, что твой бедный муж был в такой депрессии, что не мог вынести унижения и чувства вины.

Отличный план, но теперь всё кончено. Давай, опусти нож. Расскажи нам всё про Карлу, как она тебя в это втянула, и как вернуть деньги. Уверен, прокурор заключит с тобой сделку, если ты нам всё расскажешь.

Арчер вытянул шею, чтобы снова взглянуть на Сашу. «Вы с Карлой долго это планировали, да, Саша? Чья это была идея?»

«Почему бы вам просто не продолжать гадать?»

Рут сказала: «Конечно, это ты, Саша, должен был получить доступ к паролям мистера Наварро и передать их Карле, чтобы она опустошила счета».

Арчер произнёс на удивление бесстрастным голосом: «Всё за мой счёт. Я доверял тебе, Саша. Ты никогда не спрашивала меня о кодах, а я никогда не использовал их при тебе. Так что же ты сделал? Накачал меня наркотиками? Спрятал видеокамеру в моём офисе? А Карла взломала шифрование моей флешки? Я знаю, что она сможет, настолько она хороша».

Саша усмехнулась во весь рот. «Это было несложно, Арчер. Всё бы уже закончилось, если бы не твой проклятый брат. Но я всё ещё могу выбраться отсюда». Саша бросила рулон скотча Рут. «Ты завяжешь скотчем руки и лодыжки беременной».

Рут сказала: «Но как только я ее свяжу, как она сможет обмотать меня клейкой лентой?»

«Я скажу тебе, что делать после этого. Делай это сейчас!»

Арчер услышал, как дрожит её голос. Он медленно проговорил: «Я думал, это Карла, хотя мы вместе создавали компанию. Но не ты, Саша, я бы тебя никогда не заподозрил. Наверное, нет более серьёзного знака, чем скорбящий мужчина, особенно для прекрасной молодой женщины, которая притворяется, что обожает его».

«Дело было не в тебе, Арчер. Ты был всего лишь инструментом. И, кстати, по большей части ты был вполне терпим».

Арчер взглянул на Рут, обматывающую лодыжки Шерлока, и увидел, как она вытащила из кобуры на лодыжке небольшой пистолет. Но как вложить его в руку Шерлока?

Арчер резко отдернул шею от ножа, уперся ногами в кровать и ударил Сашу плечом.

«Нет!» — Саша отскочила назад. Она выглядела безумной, потерявшей над собой контроль. Она занесла нож над грудью Арчера. Рут схватила свой «Глок» и выстрелила, точно в цель.

Правая рука Саши. Саша закричала, и нож вылетел. Шерлок схватил нож и разрезал клейкую ленту, пока Рут склонилась над Сашей. «Послушай меня, девочка, прижми руку к ране как можно сильнее. Давай, прижми её к ране, иначе истечешь кровью. Не смей плакать, прижми!»

Но Саша раскачивалась взад-вперёд и плакала. Освободившись, Шерлок схватил Сашину майку, крепко обмотал её вокруг руки и прижал её руку к ткани. «Возьми себя в руки. Дави и продолжай давить, сильно. Мы тебе поможем».

Рут перерезала скотч на лодыжках и запястьях Арчера ножом Саши и помогла ему подняться. Он растер руки, чтобы вернуть им чувствительность, и потоптал ногами. Он смотрел не на жену, а на Рут и Шерлока. «Спасибо вам обоим».

Наконец он повернулся к жене, всё ещё плачущей, со слезами, сочящимися из-под закрытых глаз, прижимающей к её руке розовую рубашку, купленную им в Париже. Он поднял нож, который она приставила к его шее, посмотрел на кровь на острие и бросил его на кровать. Он снова посмотрел на неё и бесстрастно сказал: «Я любил тебя и всем сердцем верил, что ты меня любишь, и ты это прекрасно знаешь. Ты спасла меня от мучительной депрессии, которую я испытал после смерти Селии, заставила меня смотреть вперёд, а не назад, на то, что я потерял».

Ты выбрал идеальное время — мое соблазнение, наша свадьба и медовый месяц, когда настало время осудить меня за то, что вы с Карлой сделали.

«Теперь я понимаю, что Таш была недовольна, а я проигнорировал это, потому что ты мне так нужна. Я никогда себе этого не прощу. Я собираюсь загладить свою вину. Если бы не мой сын, и эта замечательная малышка Отем, и мой брат…» Он сглотнул.

Шерлок сказал: «Всё кончено, мистер Наварро. Мы отвезём Сашу к врачу, подлатаем её настолько, чтобы она могла летать, и вернём вас обоих в Филадельфию».

Саша повернулась к Шерлоку и посмотрела на неё глазами, полными ненависти. «Если бы ты не пришёл так рано, я бы убежала».

«У тебя не получилось, Саша?»

OceanofPDF.com

Глава шестьдесят первая

Дарлингтон-холл

в среду утром

Элизабет съела один из знаменитых ореховых маффинов миссис Гэмбл, тёплый, только что из духовки, и прислушалась к тихому разговору отца и матери. С тех пор, как они пришли, они уже не сидели по разные стороны стола, разделяя весь стол, а, по сути, целый континент. Ром сидел рядом с ней, казалось, занятый яичницей с беконом, но, зная его настолько хорошо, она не сомневалась, что он всё слышит, даже Бенбетт и Кук разговаривают у подносов с куполом на буфете восемнадцатого века.

Граф отпил кофе, поставил чашку на изящное блюдце и сказал ей: «Элизабет, твоя мать начала навещать Томми вскоре после твоего отъезда, и я не возражал, хотя знал, что он почти наверняка снова её разочарует. Прошло уже больше трёх месяцев, и я признаю, что и ты, и твоя мать, что он чист. Я не могу забыть, как Томми помог нам, предоставив тебе сигнализацию для установки на «Бентли» твоей матери и связавшись с полицейским участком». Граф помолчал, глубоко вздохнув. «Конечно, я много думал о ситуации Томми, и теперь, когда вы оба согласились, я готов встретиться с ним. Если он раскается и будет воздерживаться от наркотиков достаточно долго, чтобы убедить меня, я подумаю о том, чтобы предложить ему начать работать с нами в банке. Конечно, это должность новичка, самая нижняя ступенька лестницы, но я надеюсь, он будет рад ей. Возможно, со временем он докажет, что заслуживает большего от своего наследства». Он посмотрел на своего

Верно, к лицу Миллисент, теперь преисполненному надежды. «Но я должен быть уверен в своих собственных мыслях, понятно, Миллисент?»

Миллисент обняла мужа. К удовольствию Элизабет, он прижал её к себе и нежно поцеловал в волосы.

OceanofPDF.com

Глава шестьдесят вторая

Рядом с Бэггли-Клифф

Среда

Даже несмотря на работающие на полную мощность дворники, дождь хлестал по лобовому стеклу, размывая мир за пределами их арендованной машины, но Элизабет это не волновало. Она была полна энтузиазма, так воодушевлена и счастлива, что не могла остановиться. «Ром, это было так давно, наверное, я бы не позволила себе поверить, что это когда-нибудь произойдёт: отец согласился встретиться с Томми и дал ему ещё один шанс. Теперь есть надежда, ничего определённого, но надежда. Я так жду встречи с ним, чтобы сообщить ему хорошие новости. Мама сказала, что не будет ему звонить, что позволит мне рассказать ему». Она провела пальцами по плащу Рома, сглотнула. Он повернулся к ней и увидел слёзы, блестящие в её глазах.

«Ром, ты видел, как за завтраком отец сидел рядом с моей мамой?

Как он её обнял? Как думаешь, может быть, они… Рим, берегись этой собаки! Ладно, он успел перебежать дорогу.

«Клянусь, я всё видел. Теперь мне нужно сосредоточиться, Элизабет. Я почти не вижу дорогу, и где эта чёртова центральная линия? Моя линия жизни? Когда мы вышли из Холла, моросил лишь мелкий дождь, а теперь посмотри на него — льёт так сильно, что небо словно раскололось.

Он напряг зрение, пытаясь разглядеть дорожный знак. «Ладно, ещё два километра, и мы будем в Бэггли-Клиффе. Я помню этот участок — много поворотов и боковых дорог. Постараюсь не угодить в одну из этих канав и не утонуть».

У него была всего лишь секунда, чтобы среагировать, когда большой белый фургон с рёвом выехал с обочины и врезался в пассажирскую сторону «Воксхолла». Элизабет закричала, когда сработали подушки безопасности. Ром ничего не видел, но держался за руль.

и изо всех сил пытался удержать машину от падения в кювет, наполненный водой. Ему удалось вытащить их обратно на дорогу. Он оттолкнул подушку безопасности и крикнул: «Элизабет, ты в порядке?»

«Да! Что случилось? Этот фургон…»

Сквозь шум дождя они услышали, как открылись и захлопнулись двери фургона.

Ром выхватил свой SIG из поясного ремня. «Ложись, Элизабет!»

Голос Элизабет был на удивление спокоен. «Я стащила один из пистолетов отца, Ром. Вот они идут, четыре штуки — давайте поймаем этих ублюдков».

Он увидел, что у неё 9-миллиметровый «Глок». Ну конечно же, он был. «Не высовывайтесь, я обхожу машину сзади».

Пули ударили по пассажирской стороне машины и разбили окно. Элизабет отряхнулась от осколков стекла и упала в колодец, затем поднялась и расстреляла почти весь магазин. Она услышала крик.

Ром выскользнул через водительскую дверь и, подползая локтями, пробрался к задней части машины. Сквозь поток воды он разглядел белый фургон и четверых, идущих к ним с закрытыми лицами. Один из них стрелял из H&K MP5, тридцатью двумя выстрелами, оглушительный звук, лишь слегка приглушенный проливным дождём. У остальных были пистолеты, и они стреляли в Элизабет. Он поднялся и выстрелил в ближайшего к нему мужчину, попав ему в плечо. От удара мужчина развернулся. Тот закричал и упал, но затем перекатился, встал на колени и направил пистолет на Ромба. Прежде чем он успел выстрелить, Ром выстрелил ему в грудь. Тот рухнул на спину на дорогу.

Остальные открыли огонь по нему, как он и надеялся. Он распластался за задним колесом за мгновение до того, как пуля ударила в землю рядом с ним. Дюжина пуль врезалась в бок машины; ещё одна попала в шину, которая с шипением выпустила воздух. Он высунулся и открыл ответный огонь, кипящий от страха и ярости, пока магазин не опустел. Он вставил свой единственный оставшийся магазин и снова выстрелил, но знал, что вскоре, как только он опустеет, его действия будут уже неважны. Когда у Элизабет закончатся патроны, они просто подойдут и расстреляют их обоих. Он потерпел неудачу.

Нет, ещё рано. Ром снова подполз к задней части машины и встал на дыбы.

Сквозь сильный дождь он с изумлением увидел, как один из мужчин подошёл к двум другим сзади и выстрелил им обоим в заднюю часть ног. Они закричали и упали на колени, их оружие с грохотом упало на мокрый асфальт.

«Ты ублюдок!» Это был женский голос.

Мужчина поднял H&K и стянул с головы чёрный капюшон. Это был Халед Азиз.

Он крикнул: «Ложитесь, оба, или я вас прикончу. Надавите на эти раны, чтобы не истечь кровью».

Ром подбежал к изрешеченной пулями пассажирской двери и распахнул ее.

"Элизабет?"

Она лежала в колодце. Она одарила его безумной улыбкой, всё ещё держа «Глок» в одной руке, а другую прижимая к шее. «Ром, не волнуйся, это… всего лишь лёгкая рана».

Он увидел, как кровь змеится сквозь её пальцы, и чуть не потерял самообладание. Он сорвал с себя пальто и рубашку, прижал рубашку к её шее, приподнял лишь на мгновение. «Ладно, всё будет хорошо, рана насквозь, всего лишь длинный порез на коже». Он на мгновение закрыл глаза. Ещё дюйм, и она бы истекла кровью.

Она сказала: «Этот человек, который в них стрелял, был Халед. Что он делает?»

«Он осматривает двоих, которым он выстрелил в заднюю часть ноги».

Халед подбежал, вытащил из кармана куртки мобильный телефон и спокойно, словно делал это каждый день, назвал своё имя и местонахождение. Он отключил телефон и окинул обоих оценивающим взглядом. «Сейчас придёт помощь. Элизабет, насколько серьёзно у вас шея?»

Халед наклонился, чтобы осмотреть рану Элизабет, когда ещё одна пуля попала в дверь машины, где мгновением ранее находилась его голова. Ром резко обернулся и выстрелил один раз, потом ещё один.

Женщина закричала: «Нет! Юсуф!»

Халед и Ром подбежали к нему, лежащему на спине. Дождь хлестал его лицо, скрытое чёрным капюшоном, смешиваясь с кровью, красные ручейки стекали по его телу на тротуар. Он не двигался.

Женщина выкрикивала в их адрес проклятия. Это был Адара Саид?

Халед произнёс бесстрастным голосом: «Я действительно не хотел его смерти, Адара. Он должен был послушать меня и остаться внизу».

Она снова выругалась, её голос дрожал от ярости и боли. Халед подошёл к ней, присел на корточки, снял ремень и обмотал им её ногу. «Затяни ремень потуже, иначе истечёт кровью».

«Я убью тебя, ублюдок. Он тебя убьёт».

Рим сказал: «Кто это, Адара? Твой брат, имам?»

Она туго затянула ремень вокруг кровоточащей ноги, продолжая ругаться. Халед снял с неё чёрный капюшон. Рим смотрел на молодую женщину с распущенными волосами.

промокшая и прижавшаяся к голове, дождь смешивался со слезами на ее очень красивом лице.

Халед наклонился ближе. «Всё кончено, Адара. Кто меня убьёт?»

Она плюнула на него, прошипела: «Иди к черту», и отвернулась.

«Ложись, Адара. Помощь идёт». Халед ничего ей больше не сказал и пошёл с Ромом обратно к машине, где Элизабет сидела, прислонившись к изрешечённому пулями сиденью, закрыв глаза и прижав руку к шее.

Халед сказал: «Я был идиотом, что не проверил Юсуфа на наличие другого оружия. Из-за меня тебя могли убить, леди Элизабет. Спасибо, что прикончил его, Ром». Он нахмурился. «Но знаешь, он мне нравился. Жаль, что он так поступил».

Ром небрежно сказал: «Лучше бы я его не убивал, ведь он мог бы рассказать нам, кто за всем этим стоит. Ты понятия не имеешь, Халед?»

Халед покачал головой.

Элизабет откинулась на развороченное сиденье, глядя на бойню: двух убитых мужчин и Адару Саид, прижимая руку к задней части бедра. Всё произошло так быстро. Жизнь и смерть решились за считанные секунды.

Ром наклонился, ещё раз осмотрел её рану. Он на мгновение закрыл глаза, а затем поцеловал её в лоб. «Держись, малышка».

«Точно мой план, спецагент». Элизабет не чувствовала боли, только непреодолимый холод. Она увидела, как две машины остановились на проселочной дороге, ожидая проезда. Без сомнения, обе машины уже звонили в полицию. Никто не вышел, чтобы помочь или спросить, что случилось. Она не могла их винить. Сквозь пелену дождя она увидела лицо мужчины за лобовым стеклом, снимавшего на мобильный. Она крепче прижала рубашку Рома к своей шее, наблюдая, как Рома и Халед медленно машут машинам, чтобы те проезжали.

OceanofPDF.com

Глава шестьдесят третья

Дарлингтон-холл

Час спустя

Даже сейчас, когда Ром сидел рядом с Элизабет в гостиной Дарлингтон-холла, слегка прижимая один из платков графа к ее шее, одни и те же мысли снова и снова проносились в его голове. Если бы пуля попала ей в шею на дюйм внутрь, она бы истекла кровью; он не смог бы ее спасти. И снова Ром покачал головой. С ней все будет хорошо. С ней все будет хорошо. Адара Саид была на пути в больницу, Юсуф и другой мужчина, имени которого Ром пока не знал, были забраны в фургон коронера, направлявшегося в морг. И все же, даже теперь, когда все закончилось, знакомый страх кипел в его животе, а вместе с ним и ярость, непреодолимая ярость. Кто был тот «он», о котором кричала Адара?

Граф расхаживал взад-вперед, не отрывая взгляда от дочери. Он отменил запланированную встречу с министром внутренних дел, когда дочь вернулась домой раненой. Он повторил: «Нам следует перевезти вас в Сент-Луис».

Больница Святого Георгия, Элизабет. Вы должны позволить нам вас отвезти.

«Отец, вы видели рану», — сказала Элизабет уже как минимум в третий раз. «Это всего лишь порез, небольшой, неглубокий. Меньше всего мне хочется ехать в больницу. Мы поспешили домой, вместо того чтобы позвонить вам, чтобы вы сами убедились, что со мной всё в порядке. Доктор Бентон-Джонс придёт через несколько минут, и он со мной согласится».

Миллисент выдавила из себя хриплый смешок и погладила пальцы Элизабет.

«Ты очень смелая, моя дорогая».

Элизабет вздохнула. «Я ничем особо не помогла, просто подставила себя под пулю. Нет, может, я и попала в одного из них, но это его не сбило. Прости, Ром».

Миллисент сглотнула. «Если доктор Бентон-Джонс считает, что вам следует лечь в больницу, вы поедете?»

«Подождём и посмотрим, мама. Мне вполне удобно на этом диване, и я обещаю не двигаться». Шея горела, но она легко переносила, возможно, потому, что аспирин, который дал ей Ром, наконец-то подействовал.

Ром поднял платок, которым прижимал её рану. «Кровотечение прекратилось. И ты уже не такая бледная, как была. Как боль?»

Она ткнула его в руку. «Слезай со своей лошади-тревожницы, всё хорошо».

Он сомневался, может ли он доверить ей правду о боли, пока там были её родители. Он хотел отнести её в Зал, но Элизабет не позволила, настаивая, что она может идти сама, большое спасибо. «Все идут. Я не хочу их до смерти напугать». Бенбетт вскоре уже маячил рядом, без необходимости направляя их в гостиную, но Ром позволила ему это сделать, зная, что он должен чувствовать, что делает что-то полезное. Даже кухарка пришла, хлопая передником.

Он снова обратился к её родителям: «Не думаю, что ей понадобятся швы. Думаю, достаточно будет простерилизации раны и использования стерильных пластырей Steri-Strips».

Она начала поворачивать к нему голову и поморщилась. «Мама, папа, пожалуйста, я не умру. Папа, расслабь челюсть и поговори со мной. Я слышала, как ты разговаривал с мистером Эйзерли. Что он сказал?»

«Только то, что фургон угнали. Он вернётся ко мне, когда у него будет больше информации». Он выглядел недовольным.

Элизабет ухмыльнулась. «Спасибо, что поцеловал министра внутренних дел, чтобы остаться со мной. Что сказал лорд Коринт по поводу этой дерзости? В конце концов, я же не умер».

Бенбетт вернулся в гостиную с серебряным подносом. «Вам нужна ещё одна чашка чая, миледи. Я заварил его сам. А кухарка добавила сахарного печенья, как и просила её светлость».

Рим улыбнулся. Чай, казалось, был для британцев восстанавливающим средством от любых недугов, будь то истерика или пулевое ранение. Но он не отходил от неё. Прикосновение к ней, её речь успокаивали его.

Бенбетт объявил: «И наконец, доктор Бентон-Джонс здесь, миледи».

Доктор Бентон-Джонс, бодрый, лет семидесяти пяти, вошёл в гостиную. Она слегка повернула голову, чтобы увидеть его, и пожалела об этом. Её мать

заметила ее гримасу и прикрыла руку.

«Здравствуйте, доктор Бентон-Джонс», — сказала Элизабет. «Рада снова вас видеть. Если вы сочтете меня готовой, я угощу вас дюжиной липких булочек Кука».

«Не хотите ли в больницу? Ладно, у нас пулевое ранение, как мне сказали. Позвольте мне взглянуть на вашу шею и сделать вывод. Липкие булочки только что из духовки?»

«Да, сэр. Сверху много орехов пекан».

Элизабет вспомнила, как ей всегда нравилось слушать его рассказы. Выражение его лица было совершенно неожиданным. Она держала чашку в ладонях и наслаждалась её теплом, пока доктор Бентон-Джонс осматривал и промывал рану спиртом, прекрасно понимая, что все глаза прикованы к каждому его движению.