Тот самый сантехник

Глава 20 — Вспомнить о главном

Боря вернулся в квартиру Натальи без звонка. Дверь была закрыта, но не заперта. Глобальный прошёл, разделся, разулся, закрыл за собой все замки и всерьёз рассчитывал обнаружить хозяйку на кухне, чтобы продолжить начатое, но совместно не доделанное.

Всё, что было до, можно было легко списать не прелюдию. Или музыкальную паузу. В любом случае, Романа ещё несколько часов дома не будет точно. Парень загорелся желанием творить. А это значит, что можно позволить себе многое… наедине.

Но на кухне лишь чистота на полу вместо осколков разбитого алкоголя. И остывающие горячие блюда, укрытые полотенцами, чтобы жир курицы совсем не застыл. Или затянутые плёнкой салаты прямо в блюдах, чтобы дольше держали свежесть и презентабельный вид.

Праздничный ужин пока так и не состоялся.

Хлебнув лимонада из холодильника, Боря обнаружил рыжую хозяйку в ванной. Она плавала в просторной ванной, притопившись по самый нос. Ни следа пены. Вода прозрачная, как слеза младенца. И отлично видно бледное тело с плавающей на поверхности грудью. Розовые ореолы бледны и манящи. Рыжие локоны свободно разбежались по воде, парят как в невесомости. Губы розовые и в тон им бледно-розовый клитор. Глаза плотно закрыты. И не перестают источать влагу в уголках глаз. Нос покраснел. Слышны лёгкие похныкивания.

Картина в целом не возбуждает и потому что глаза красные и слёзы бегут по щекам, тут же смываемые водой при новой попытке… утопиться?

Боря невольно встал на колени у бортика, поднимая её за голову из воды.

— Ты что делаешь?

Она распахнула глаза, поморгала мокрыми ресницами, словно фокусируя взгляд на объекте в ареоле света. Не поверила. Но когда образ не растаял мороком обманутого сознания, обняла мокрыми руками. Объятье получилось с давно сморщенными подушечками пальцев. Всё-таки отмокала довольно долго.

Но какие же это всё мелочи.

Рот скривился в волнении и одновременно освобождении чувств. Грудь сдавило тисками. Выдала сипло:

— Ты… вернулся?

Если до этого Наталья глотала слёзы и хныкала почти бесшумно, как сильная независимая женщина, то теперь заревела в голос, отдаваясь накопившимся чувствам. Потому что хотела зависеть. Сильно. Причём от сильной половины человечества, которое вздумало заикнуться о решении проблем и тут же сбежало.

Всё это обрушилось в районе уха Борису шёпотом, на нервах, с ноткой истерики. Цепкие пальцы не желали расслабляться, держа в плену на коленях. Но он и не пытался отстраниться, только руки поглубже окунул. В майке и рабочем комбезе можно — по локоть свобода от одежды. Сантехники не обгорают на солнце. Сантехники как вампиры — всегда внутри помещений. На худой конец, в глубине ям и по колено в воде варят трубы.

Но о работе Боря больше не думал. Он думал об одной вкусно пахнущей тревогой женщине, которую и держал в руках. Обнял, прижимая поближе к себе. Если он что-то и понимал в женщинах, так это то, что конкретно эту сейчас в целом мире надо как следует обнять и успокоить. Потому что в рыжей голове уже наверняка провертелось не весть что. А затем повторилось, умножилось. И как итог, за полчаса отсутствия он переспал минимум с тремя, а то и пятью девицами лёгкого поведения, и как минимум у дюжины взял телефончики, чтобы подло позвонить им на следующий день, или отправить смс с предложением выслать нюдсы немедленно.

— Конечно, я вернулся. Я же никуда не уходил. Так… объясниться немного, — пробормотал быстро Боря, постепенно замедляя слова и громкость до шёпота. Потому что всё, чтобы он сейчас не говорил, не имело значения. Ей не нужно слов. Ей нужны поступки. Действия. Близость.

Губы коснулись её уха. Самым краешком прикусил, но не зубами.

Она вдруг замолчала, отстранилась, глядя прямо в глаза, а затем спросила:

— Ты меня… не бросишь?

Любой ответ не правильный. Потому что — риторический. Боря только забрался в ванную прямо в одежде. Те словно рассчитаны, что кромка не перельётся, если в ёмкость забирается ещё один человек. Ведь тот человек даже не думает придавливать водоплавающую рыжую нимфу ко дну. Он и так знает — не сбежит.

— Я тебя даже немного придавлю! — всё же нашёл слова Глобальный и лизнул в нос.

«Чёрт знает, что это за жест и что он значит, но женщин надо определённо удивлять», — подсказал внутренний голос.

Она рассмеялась, свободно, освобождённо. Впервые к ней в ванную подло внедрился мужик и презрев все каноны купания, залез в воду. Если умён, то телефон и ключи выложил ещё в коридоре. А если нет, то… всё равно её!

Она поцеловала быстро. Так же быстро отстранилась, глядя на реакцию. А Боря не отстранился. Он начал целовать шею. Локти упёрлись в дно ванны. Дополнительный слив с трудом справлялся со своей задачей отвода лишней воды. Часть всё равно переливалась за борт, мочила коврик. Но её недостаточно, чтобы затопить соседей. Плитка выдержит полведра-ведро, только потом на потолке снизу появятся капли. Да и те ещё нужно заметить. К тому же потолок может быть натяжной, навесной, или отлично замазанный, заклеенный, тут уж кто как горазд.

А ещё Боря понял, что когда плаваешь в ванной поверх женщины, ты скорее больше тонешь, чем барахтаешься на воде. Если её вода выталкивает и расслабляет тело, то твоё пытается больше сопротивляться. Ноги натянуты, уперевшись в область в районе крана. Конечно, он снёс все бутыльки, шампуни и крема. Они плавают в воде вместе с ним. А локти продолжают упираться в дно ванной. Но губы близко. И как же удобно целовать в шею и щекотать ушко.

Наталья сначала замерла и прислушивалась к ощущениям. То, что восприняла как попытку пощекотать, оказалось приятно. Главное, расслабиться и довериться ощущениям. Конечно, никто и не думал баловать её таким опытом в молодые годы. Тогда мужчина просто ворвался в её жизнь, жадно взял своё, оставил «бонус» и исчез. А она потом этот бонус растила и воспитывала.

И вот теперь, в возрасте, когда давно пора было всё перепробовать, она впервые ощутила, как это приятно, когда тёплые губы и отчасти язык медленно и неторопливо исследуют каждый сантиметр кожи на шее от плечика до ушка.

В ней в этот момент боролись две противоположности. Одна из них, природно-инстинктивная, советовала откинуть угрозу подальше от своей шеи. Ведь зубастый хищник наверняка в один укус может перекусить, порвать, растерзать ярёмную вену. А там всё будет в крови, она не издаст ни звука, и тихо осядет на дно ванны. А этот вампир сверху просто выпьет всю её кровь и гордо удалится, сыто икнув напоследок.

Но с ней активно боролась социально-адаптивная сфера. Она давно учила, что нельзя никому доверять, но делала исключения для индивидуумов. И этот, чернявый, как конкретный представитель Хомо Сапиенса в данный момент делал приятно. И судя по вырывающемся из неё урчанию, что пришло на смену слезам. И теплу, что разливалось по телу уже совсем не от горячей воды, он знал своё дело. Или так же экспериментировал, получая новый опыт в уже почти остывшей воде.

В любом случае, Наталья замерла и не двигалась, пробуя ощущения на вкус. И пока маленькие волны-разряды гуляли по телу от кончиков пальцев ног, что потянулись-вытянулись и раздвинулись от удовольствия, между ног тоже потеплело и намокло. Но уже совсем не от воды.

Она вдруг поняла, что стягивает с него подтяжки, и пытается обнажить тело, подтягивая вверх майку. А этот хитрый зверь словно просто ждал, пока сольётся лишняя вода в ванной. А теперь подскочил, стянул майку через голову, бросил в раковину стекать. Туда же полетели штаны и трусы. После некоторого раздумья и носки. Тело вновь легло поверх неё, только что-то твёрдое требовательно упёрлось и начало елозить и тереться между ног.

Возможно, она хотела поговорить об этом или хотя бы предложить полотенце, а затем переход в спальню, где есть все условия, чтобы заняться достойным сексом. Но любопытство победило. И в рыжей голове постоянно вертелось: «а какового это?»

Боря и показал. Как мог. Головка вошла бодро в подготовленную, смазанную природным позывом область. Удалось сразу даже углубиться как следует. И вызвать первое «Ой, ну не так же сразу глубоко», но оно быстро сменилось с прикушенной губы на томный стон.

А вот с движениями в ванной получалась полная засада. Первая же работа бёдрами вызвала волны. И за неимением волнореза, немало воды утекло за край. Пришлось остановиться, то ли прислушиваясь, а не капает ли с потолка соседям, то ли оценивая ситуацию — и как теперь быть?

«А никак!» — заявил внутренний голос и тело остановилось.

Тут Боря понял два основных момента.

Во-первых, приятно даже просто лежать женщине на воде, то ли воткнувшись в ней буем, то ли заякорив так, что не сбежит из водного резервуара.

Во-вторых же, этот резервуар должен быть явно пошире, побольше, и просторнее. С обилием пространства, чтобы даже создаваемые движением волны не препятствовали процессу. Лучше — бассейн. А ещё лучше — море. Да вот беда, бассейн он ещё не построил, а морское побережье если и познает поступь их ног в скором времени, то явно не будет таким же безлюдным, как ванна-полторашка, что в теории может содержать сразу двух людей, но лучше не надо. Потому что мокрая жопа одного из них рано или поздно замёрзнет.

Сочтя это всё той же прелюдией, Боря поднялся. И подал руку нимфе. Едва она восстала из ванной из остатков не разбрызганных вод, как Глобальный тут же вручил в руку одну штуку, которая успокаивала мокрых, голодных, расстроенных женщин… И это был фен.

Но едва стоило Наталье вылезти из ванной, чтобы включить этот фен и начать сушить волосы, как Боря тут же пристроил другую свою штуку сзади. План сработал. Шум работающего фена тут же начал перекрывать начавшиеся вскрики. Положив его на стиральную машинку, Наталья вскоре и думать о нём забыла. Как и о волосах, по которым струилась вода. Только сильнее держалась за раковину. Тогда как сам Глобальный держался за её бёдра, и вскоре показывал максимальную амплитуду телодвижений при проникновении.

Они походили по принципу действия на работу перфоратора. Что во отличие от режима работы дрели, не просто всверливался в расширяемую дыру, а долбил ту до самого сокровенного. И это самое сокровенное, откуда как некоторые иногда появлялись дети, если заменить процесс мастурбации дилдо на секс с живым мужчиной, вскоре начало довольно сокращаться.

При этом процесс довольности изображался и на лице Наталье. Она расставила ноги пошире, прогнулась поглубже, пыталась схватить и поцарапать одну из держащих её ладоней, а другой упёрлась в кран.

— Нет, нет! Оторвёшь кран! — заявил Боря, похлопал по руке, но движений не заканчивал. Только замедлился.

А стоило рыжей мокрой женщине подчиниться, и упереться в края раковины уже в две руки, оставив в покое кран, как Боря принялся за дело всерьёз.

Шум фена уже не спасал. Наталья сначала пыталась делать вид, что сдержит крик, прикусывая губы, но чувств оказалось больше, чем стеснения. И словно решив, что они уже на одиноком острове безлюдного пляжа, она дала волю голосовым связкам.

Боря аж вздрогнул, когда вскрики превратились в редкие крики, а затем в один сплошной. Оргазм накрыл рыжий громкоговоритель так, что по трубе-полотенчику застучали соседи. Но соседей для Натальи сейчас не существовало. Зато существовали трясущиеся ноги, уставшие руки, и сокращающиеся мышцы пресса. Она кончала громко, со вкусом, и Глобальному пришлось остановится, выйдя из женщины так же бесцеремонно, как войдя. Тут он допустил ещё одну ошибку, и тут же выключил фен, посчитав, что новых криков больше не будет.

Но матка Натальи расценила это по-своему, приняв ещё больше сокращаться, заодно передавая импульс всем внутренним мышцам. Оргазмирующая дева уже не закричала, но зарычала как раненый зверь. Причина была простой — в качестве завершающего акта оргазм дополнился первым в жизни рыжей женщины сквиртом. Мышцы сократились так, что из неё стрельнула струя нерастраченной жидкости. Что хозяйка квартиры, по отсутствию опыта в подобных парасексуальных явлениях, истолковала неверно.

— Боря, бля! Ты что-то растормошил. И я обоссалась! — заявила Наталья, покраснела и шмыгнула в спальню, быстро прикрыв за собой дверь.

Боря остался стоять с членом наперевес, так и не успев ничего сказать. Только понюхал смазку. Пахло иначе.

Но подумать об этом не дали. В дверь мощно застучали. Причём во входную. По интенсивности ударов, можно было легко сказать, что так просто обеспокоенные криком люди не сдадутся.

Прикрыв полотенцем бёдра, Боря некоторое время ждал реакции Натальи. Но та заперлась в спальной и до окончания времён выходить не собиралась, так как сгорала от стыда. Так же быстро, как её покачало на качелях оргазма, вознеся до облаков, теперь её же обрушило вниз, в дебри мыслей «чего же я наделала?». И пока хозяйка прикидывала варианты между переездом в другой город и сменой фамилии, и осуществлением желания стать первой марсианкой по спецпрограмме, Глобальному пришлось идти открывать самому.

Халата он не нашёл. Майка была мокрая насквозь. Не найдя ничего лучше, как накинуть на голое тело ветровку поверх полотенца на бёдрах, Боря обул тапочки Романа и открыл дверь.

Он рассчитывал увидеть перед собой отряд вооруженного омона или хотя бы участкового в окружении людей, каждый из которых показывал бы на него пальцем и готов был стать свидетелем жуткого преступления. Но вместе этого на лестничной площадке стояла только одна женщина в халате и тапочках. Довольно приятная женщина, немного полноватая. С руками, сложёнными на массивной груди.

В её глазах горел огонь. Она хотела высказать всё, что думает об игрищах Натальи. Вздумала тоже оргии на ночь глядя устраивать в будни. Но вместо этого лишь ткнула в мужчину пальцем и все слова растеряла, когда взгляд упал на топырящееся полотенце под ветровкой, а затем зацепился за край яиц.

Но Боря не умел читать знаков судьбы. Ему не поддувало в одном месте, так как был мокрый весь. И решив, что они всё же затопили соседей, он сразу сделал шаг вперёд на лестничную площадку, прикрыл за собой дверь и сказал:

— Простите, я сейчас всё исправлю.

Она сглотнула, кивнула и подалась ему навстречу. Наверное, всё дело было в том, что крики соседки сверху как раз прервали её собственный оргазм. А для этого безнадёжного дела она минут сорок разогревала себя видео роликами формата XXX, где группа чернокожих ребят забавлялась в одной толстушкой… сразу. То, что нужно, когда весь день настраиваешься на секс с любовником, но остаёшься голодной, когда тот решает, что сегодня семья важнее.

Теперь же, когда в нос ударил запах секса, рука сама, без какой-либо команды мозга, схватила за ствол Бориса. И испугавшись, полноватая дама решила, что отступать некуда.

Мама всегда учила Оксаночку жить по одному правилу: взялась — делай!

И удерживая за это самое место, за которое взялась, Оксана просто повела его вниз по лестнице.

Сказать, что Боря офанарел, значит ничего не сказать. Он морально готов был сделать ремонт сам или оплатить компенсацию. Но то, что придётся хреном отрабатывать — это было с ним впервые.

Но как можно спорить с решительной женщиной, которая держит тебя за причинной место и куда-то ведёт? Слов нет, только быстро-быстро работают ноги, пытаясь удержать тапочки на размер меньше и не потерять мужское достоинство, что от всех нервов и не думало опадать.

«Схватилась ещё под самый корешок. Не рванёшь. Наверняка у неё там итальянский ремонт во французском стиле», — тут же подсказал паникующий внутренний голос, уже рисуя перед ним цифры счёта.

— Хуй с тобой, герой-любовник, исправляй прямо тут! — потребовала соседка в качестве компенсации прямо с порога, едва Боря шагнул за ней и прикрыл дверь.

Ремонт и впрямь хорош. Как и женщина: ухоженная, ногти накладные, явно не руками работает. Вздумай она его встретить в одежде, наверняка это было бы платье. Обтягивающее.

Боря и не знал, что в гардеробе таких много. И сегодня должны были доставить ещё одно, да перенесли на завтра. А вот Оксана перенести так просто не могла. Либидо повышенное.

«А ещё долг, Боря. Мы её должны… за беспокойство», — тут же подсказал внутренний голос.

В один момент перед глазами встал укоряющий образ Снежаны, которая привила желание уважать всех женщин. И поскольку дама перед ним была моложе и как минимум вдвое, а то и втрое меньше по окружности, а яйца просили продолжения для извержения, он замер в раздумьях. С тупым вопросом на лице: что же конкретно имеется ввиду?

Оксана стояла без улыбки. Только халат скинула. И Боря вдруг увидел большие груди, что манили и целились в глаза сосками. Те приподнялись, взволнованные.

Огонёк в глазах Оксаны решительно горел. Мышка зашла в клетку, и мышеловка захлопнулась. А чтобы показать сыр, она решительно повернулась и упёрлась в раздевалку руками. Это было их любимое место, потому что в зеркало могла видеть лицо любовника… если бы тот сегодня пришёл.

«Но раз Антон не пришёл — сам виноват. Вот и трахай там свою жену как дурак», — подумала Оксана, немного наклонилась, и чтобы увидеть лицо другого любовница позади себя, резко прикрикнула:

— Ну!

Боря вздрогнул и на негнущихся ногах подошёл ближе. Если до этого момента у Глобального ещё мелькала мысль сбежать, откупиться или хотя бы позвать на помощь, то строгий голос опять-таки напомнил повелительные нотки первой учительницы секспросвета.

Вспомнив, что до утра Наталья вряд ли покинет спальню, Боря подчинился.

Вечерний сантехник обошёл коридорную повелительницу сзади и увидел в свете мигающей лампочки (Боря, это не дело, надо заменить плафон, взорвётся же!) — тоненькую мокрую дорожку, что бежала по внутренней стороне бёдер.

Попеняв на технические трудности в квартире, внутренний голос тут же добавил:

«Боря, сжалься над человеком! Он вон весь протекает! И ладно бы он, так нет же, — она!»

Глобальный вздохнул и сжалился. Войдя с мокрую просторную пещеру усталым рудокопом, он принялся дорабатывать бёдрами. Это походило на вторую смену. Но как приходит аппетит во время еды, так и желание разыгрывалось с новой силой.

«Тут же все новое! Запах! Парфюм. Чуешь? А желание ощущаешь? Да она вся горит!»

Едва он попытался что-то подумать про ответственность и начало новых отношений, что должны были определиться на позднем ужине, как образы и ощущения переполнили. Вдобавок уже Оксана принялась стоически прикусывать губы, затем подвывать, а потом стонать во весь голос. И фена, который бы это всё исправил, под рукой не было. Только чёртова мигающая лампочка на миг создавала иллюзию темноты и защищённости, тут же показывая, что он ебёт нового человека.

Слушая сердце, что выпрыгивало из горла не столько от физических нагрузок, сколько от паники, Боря понял, что близок к финалу. Он уже готов был подать какой-нибудь знак, но ему повезло, так как девушка под ним вдруг сама подала знак. Отличные ощущения настигли её быстро после всего накала страстей.

Но финал этой ситуации Оксана видела другим. Она взяла Бориса «под узды» и вставила его выходным орудием в своё входное отверстие. Только уже менее крупное, но не менее разработанное вечером.

«Дала в чёрный ход!» — добил внутренний голос в потрясении.

От удивления Борис принялся кончать, сам едва не зарычав от удовольствия. Стенки плотно обступили, опутали. И тёрли так плотно, словно шкурил наждачкой какую-нибудь деревянную деталь на уроках труда.

Но если не долго шкурить, то и стирается немного. И ощущения были не менее сильными.

Прикрыв глаза, Боря замер. В мозг наконец начала возвращаться кровь. Он вдруг понял, что держит довольно массивный зад. Со звуком «чпок» вышел из несостоявшейся соседки. И не говоря ни слова, вышел за дверь.

«Ну, тут то мы по долгам явно расплатились», — подбодрил внутренний голос. Но когда Боря поднялся на этаж, он же первым и добил: «А тут — пиздец. Всё… уходим».

Глобальный вошёл в квартиру, ни живой, ни мёртвый. В голове ни одной мысли. Из должно было быть сотне две. А всё заменялось одной — ЧТО ЭТО БЫЛО?!

Но эта мысль слишком глобальная для ответа. Поэтому проще тихо пройти в ванную, взять мокрую одежду, выжать до максимума. И одевшись в сырое, обуться и застыть на пороге.

«Боря, одумайся!» — выдал внутренний голос: «Ты что, так просто уйдёшь?»

Боря снова замер, не зная, что делать. В спальне тишина. На нижнем этаже тоже тишина. Весь мир — тишина. Только в висках стучит. И яйца опустели. Организм даже снова готов поверить в вечную любовь и верность до гробовой доски.

«А может ебись оно всё конём, разуться, раздеться и в спальню к Наташке снова, а?» — предложил снова внутренний голос что-то похожее на разумный компромисс.

Но Боря лишь покачал головой.

«Ладно… понял тебя… уходим… Но хотя бы салатик захвати!» — добавил тот же голос, но Боря его больше не слушал.

Голод его не тревожил. Больше душа. Так гадко себя давно не ощущал.

Подхватив телефон и открыв дверь, он плотно закрыл её и некоторое время смотрел на порог, словно прощался с ним навсегда.

Жить во лжи он не мог. Начинать отношения с обмана — хуже не придумать.

Ночевать пришлось у Степаныча.