Три сестры. Диана

Глава 73

Весеннее утро, наполненное светом и особенным ощущением пробуждающейся жизни, заглянуло в окно и, пользуясь неплотно прикрытыми шторами, проскользнуло в комнату и рассыпалось солнечными зайчиками по постели.

Я сидела на краю кровати, наблюдая за спящим Генкой. Облик немного грубоватой Герды совсем расстаял. Сейчас среди подушек мирно и беззаботно раскинулся молодой и сильный мужчина. Вот только я ловила себя на том, что умудряюсь видеть в совершенно чужой внешности давно родные черты. И эти мельчайшие совпадения были важнее общей картины. В спящем мужчине я не видела лорда Генриха Пембрука. Да и имя это было мне чужим, ничего не значащим.

Генка, не открывая глаз, чуть поморщился. Солнечные зайчики с рыжей гривы перебрались на лицо и разбудили его. Муж потянулся и перевернулся на спину, положив голову на скрещённые руки. Открывая глаза он без ошибок смотрел чётко на меня.

— Уже не Герда? — улыбнулся он.

— Вообще ничего общего, — засмеялась я. — И уже утро, на кухне готовят завтрак…

— Подождут! — фыркнул Генка, одним движением сгрëб меня своими ручищами и перевернувшись повалил меня на подушки.

Муж ткнулся подбородком в своё плечо, проверяя наличие щетины и ехидная улыбка медленно поползла по его губам.

— Даже не думай! — поняла я, что он задумал. — Генка!

— Генка, Генка, — смеялся он, удерживая мои руки над головой и водя по моей шее подбородком.

Я смеялась и пыталась вырваться, но куда там! Наигравшись, Генка перевернулся и уложил меня себе на грудь. Шрам, словно из прошлой жизни, был у меня под щекой. Я лежала, как сотни, скорее даже тысячи раз, раньше и слушала глухой, но ровный и сильный стук его сердца. И боялась разрушить это мгновение даже лишним вздохом.

Я помнила тот момент, когда это сердце окаменело, перестав биться даже для меня. Простой вздох вдруг стал даваться с трудом, что-то горяче-колючее в груди мешало. Слëзы сами потекли по щекам, вроде без причины. А Генка перебирал мои волосы и говорил, говорил, говорил… Пересказывал всю мою жизнь, вот только не как её запомнила я, а как видел её он. И какой видел меня. И через призму его взгляда я даже самой себе казалась лучше и сильнее, каждый совершённый выбор казался единственно верным, а я сама верила, что женщины красивее, чем я, мой муж не встречал.

— А Алька там, — всхлипнула я.

— Она так похожа на тебя, значит, справится. Упрямая, кто её переспорит? А устанет, так у неё подружка такая… — тихо усмехнулся Генка.

— Ксанка да, — вытерла щëки я. — Эта и патроны если надо подаст, и труп поможет закопать, и память обо всём потеряет. Вот уж две партизанки!

Пока Генка разминался, заставляя каждую мышцу тела работать, я рассказывала ему восстановленную вчерашним вечером часть истории.

— Императорская корона счастья Изольде не принесла. Её вечно сравнивали с Изабеллой, и не в её пользу. Да и забыть о том, что долгое время она делила постель с женатым королём, тоже не давали. Показательно, что во время её коронации, большая часть аристократов предпочла остаться дома. А один из тех аристократов, что заслужили своё особое положение заслугами на войне и вовсе высказался в духе, что возвращаясь домой походную жену оставляют в походном обозе, фактически уровняв королеву с маркитанками. — Рассказывала я. — Дружить с королевой жëны и дочери аристократов считали унизительным и оскорбительным для себя. Двор новой королевы не принял. Говорили, что сложности и неудачи, что посыпались на Тервеснадан почти сразу после смерти Изабеллы, это кара за предательство королевы. Естественно шёпотом, и виня в этом Изольду. А сама Изольда поэтому вечно боялась заговора против себя, никому не доверяла. И в итоге свела себя с ума. Детей уже император растил сам, его жена якобы удалилась в одну из небольших резиденций. По факту была помещена под присмотр.

— Ну, травить всей кучкой одного, много ума не надо. И свою совесть успокаивали, мол, это не они молчали и позволили подобному случиться. Это все она виновата, она гадость, а мы хорошие, правильные и ни при чëм. — Добавил мотива Генка, старательно отжимаясь.

Не смолчал он и когда я дошла до рассказа о Хью и Хьюго Вестаранах.

— На что интересно рассчитывал их отец с таким воспитанием? Уж он-то точно должен был знать, что общая кровь отнюдь не является залогом братской любви, поддержки и взаимовыручки! Они же историю Мориса и Филиппа Де Армонд прекрасно знали и ничего не забыли, — возмутился Генка. — А так, одного сына затравил… Да откровенно издевался!

— Хьюго тоже так считал. И откровенно жалел брата. Порой он сам надевал маску и оставался выполнять поручения отца и терпеть его придирки. — Вспомнила я рассказ лорда Хьюго, мысленно возвращаясь во вчерашний вечер.

— Я думал, что тем самым защищаю брата. Но возможно, именно тогда у брата созрела мысль, что раз я могу занимать его место, то он может стать мной. — Лорд не скрывал печали и разочарования. — При этом, идеальные условия для подобной замены мы с отцом сами старательно создали. Никто не знал о том, что есть ещё один, как всегда говорил отец, «неудачный» Хьюго. Мы все трое почти не появлялись в столице, в основном прибывая в войсках. Близких друзей… Если только Аллонсо, и то он был несколько младше меня. При этом Хью был посвящён во все наши дела и планы, имел свободный доступ к деньгам, а Де Орли, где по прежнему проживала герцогиня, он знал как никто другой. Для меня это место не значило ничего, для него было домом. Думаю, что именно тогда он и начал перестраивать катакомбы и подвалы Орливуда. А после смерти отца… Я вернулся в столицу. Нужно было принять дела и подтвердить присягу. Дела меня не беспокоили. Их ещё при отце вёл Хью. И менять это я не собирался. Вассальная клятва для меня тоже проблемой не была, злоумышлять против правящего родственника, оспаривать его право на трон и что-то ещё в том же духе, даже и в мыслях никогда не было.

— То есть, тот, кого мы все знаем под вашим именем вассальной клятвой не связан? — приподнял брови Александр.

— Нет. Клятву давал я. — Подтвердил опасения лорда Мардариана герцог. — Возможно, именно тогда был шанс вовремя остановить Хью, заметить… Но все мои мысли тогда стала занимать одна неприступная блондинка. Это был период, когда я проводил в столице больше времени, чем за всю предыдущую жизнь. Я отправлял цветы и шоколад, слал драгоценности и получал их обратно с записками, полными возмущённых протестов. Единственный подарок от меня, который приняла Сандра, это Флам.

— А кому было возвращать? Ведь сразу после этого, Хьюго отплыл с корпусом, — графиня была непривычно взволнована.

— Вернулся я героем, — щёлкнул по жемчужине в ухе герцог.

— Хм, а не из того же жемчуга знаменитый графский гарнитур, — прищурился Ногарэ. — Диадема, серьги и колье.

— Из того же, — кивнул герцог. — Я лично отбирал жемчуг. И бриллианты с сапфирами и аквамаринами были из сокровищницы Вестаранов. И трудились над ним лучшие ювелиры империи. Это был мой дар будущей жене. Вручая этот подарок, я сделал предложение Сандре. И лепет о том, что она не может выйти замуж я даже слушать не стал! Не может выйти, отнесу! Я просто не оставил графине Дорангтон выбора.

— То есть? — удивилась Тося.

— Хьюго умалчивает, что для того, чтобы сообщить мне своё решение о моём скором замужестве, — алела щеками графиня.

— Это было предложение, — не согласился герцог.

— Предложение? Это был ультиматум! — возмутилась графиня. — Так вот, в тот вечер Хьюго, совершенно не соответствующим его титулу образом проник в Дорангтон-холл!

— Моих посыльных не принимали, а для меня графини вечно не было дома. Ну да, верю. — Усмехнулся герцог. — Мне, командующему корпусом, пришлось как распоследнему штабному адъютанту перелезать через забор, и пробираться в окно.

— В чердачное слуховое окно, герцог! Я чуть сознание не потеряла от страха, когда это увидела! Герцог! А прыгает, словно кот, с ветки дерева на оконный карниз и по стене забирается на крышу! — напомнила графиня.

— Дорангтон-холл осады не выдержал, — усмехнулся лорд Хьюго.

— Я пыталась объяснить лорду, что не смогу подарить ему наследника. Я уже тогда знала о своём проклятье. За те несколько лет, что прошли с последнего визита герцога, я даже решилась на опасный для меня эксперимент установления кровной связи с Фламом, но и эта надежда не оправдала себя. Я приняла решение, не выходить замуж. Проклятие королевы должно было покинуть этот мир со мной. Но он и слушать не пожелал. — Глубоко вздохнув графиня решительно продолжила. — Он просто скомпрометировал меня.

— И до сих пор не жалею об этом, — фыркнул герцог. — Утром, пока будущая леди Вестаран в ужасе рассматривала дело рук своих, а точнее когтей, на моей спине, я ей сообщил, что собираюсь к императору за особым разрешением на брак. И завтрашний рассвет мы встретим уже во время церемонии заключения брака.

— И исчез. Уже к вечеру того же дня, вся столица знала, что покрытый славой побед, герцог Вестаран отплыл из столицы, чтобы вернуться в ставку корпуса в непознанных землях. С тех пор я никогда не посещала мероприятия, где могла бы столкнуться с герцогом. — Сжала губы и отвернулась в сторону графиня.

— На самом деле, я направился к себе домой. Мне надо было переодеться перед визитом к Аллонсо и предупредить брата, что утром я женюсь. — Сжал её пальцы лорд Хьюго. — Хью что-то спрашивал, я торопился. И только завязав шейный платок понял, что в ткань вшиты тонкие металлические нити, превращая его в ограничитель. А потом резкая боль, словно я опять получил хоботом эльфана, и темнота. Первое воспоминание после этого, это злобное шипение с угрозами над ухом.

— Какое шипение с угрозами? — удивилась Аня.

— Не обращайте внимания, просто не сдержала волнения. — Отняла у герцога свою руку графиня. — Какие там ещё угрозы.

— Попробуй только не ожить, лживый потаскун, я тебе лично голыми руками горло разорву. — Мило улыбаясь явно процитировал герцог. — Если это не угрозы, а всего лишь дамское волнение, то кажется за время моего отсутствия сменилось слишком многое.

— Кстати, а что с вашими когтями, графиня? — влезла в разговор Тося. — Уже не первый раз сталкиваюсь с тем, что они… Знаете, человеку не свойственно мгновенно менять обычные ногти на хищные когти, способные пропороть кожаную обивку на мебели.

— Ну, это приобретённое. Некоторые побочные эффекты… — графиня почувствовала себя неловко.

— У неё ещё и глаза в темноте светятся, — засмеялся герцог.

Как мне показалось, ни слишком долгое прибывание под действием артефакта, ни прошедшие годы, не изменили отношения герцога к графини.