Тупик (Фбр-триллер, №24)

Она помолчала несколько мгновений, а затем сказала бесстрастным голосом: «Прошло слишком много времени, чтобы даже ясно вспомнить, что ты чувствовал, во что верил. Если кто-то убил Нейта, то это был не Джонни. Понятия не имею, кто бы это мог быть». Она коротко рассмеялась. «Я помню, как подумала, если бы Джонни и Нейт были геями, это было бы идеально для них обоих. Они были так близки. Извините меня, агент Савич. Я нужна на совещании». И, не сказав больше ни слова, она отключилась.

Савич откинулся на спинку стула, закрыл глаза и подумал. Говорила ли она правду? Или она уже не помнила события так ясно? Он был готов поспорить на последний доллар, что она помнит каждую деталь своего четвёртого дня рождения. Она была обворожительной женщиной, женщиной, всё ещё таящей в себе шлейф горечи после стольких лет. На своего мужа? Он бы сказал «да». И Миранда. Ему было очевидно, что она тоже не любит Ребекку. Почему? Была ли это снова простая ревность, потому что её муж так сильно любил свою внучку? Может быть, больше, чем жену? Должно было быть что-то ещё. Всегда было что-то большее. Ему нужно было поговорить с Ребеккой.

Савич поднял глаза и увидел у двери своего кабинета Денни Ропера, улыбающегося и держащего в руках ещё одну большую коробку, завёрнутую в коричневую бумагу. «Вот, держите, агент Савич, как вы и предсказывали».

Савич провёл Денни и агентов, следовавших за ним в CAU, в конференц-зал. Они собрались вокруг стола, все взгляды были устремлены на Савича, пока он разрезал упаковочную бумагу, вытащил третью красную коробку и высыпал детали пазла. Пару минут спустя новая часть пазла была готова. Савич сложил три части вместе, и они уставились на пожилого мужчину с большим животом в фиолетовой футболке Grateful Dead, высунувшегося из окна. Над ним висела табличка с надписью «ОТЕЛЬ ALWORTH». Из окна вырывалось пламя, окружая его, окутывая. Он кричал.

23

СВЯТОЙ ЛУМИС

ПОНЕДЕЛЬНИК

Тихий мужской голос вернул её к болевшей голове. Пиппа слушала, но не могла разобрать слов, но инстинктивно решила притвориться мёртвой. Она прищурилась. Сначала зрение было затуманено, но она всё же разглядела мужчину в чёрной толстовке с капюшоном, стоящего рядом с ней и слушающего кого-то по мобильному телефону в руке. Она могла сказать, что он невысокого роста, в свободных синих джинсах, а голос звучал довольно молодо, лет тридцати.

Повернись. Повернись, чтобы я тебя видел . Но он этого не сделал. Он отошёл от неё. На нём были чёрные высокие кроссовки. Видела ли она его вчера во время прогулки? Джинсы, чёрная толстовка с капюшоном. Она так не думала. Если бы она была внимательна, заметила бы она его, заметила бы что-то неладное? Она не знала. Она застыла, всё ещё прищурившись, и прислушалась.

Затем он повысил голос. «Да, да, я знаю». Она видела, как он засунул телефон в карман брюк. Прежде чем повернуться к ней, он снял с шеи платок и повязал им нижнюю часть лица.

Уничтожь страх и подумай хладнокровно – вот что проповедовал Хиббард, инструктор из Квантико. Она слышала, как Чёрный Худи хрустнул осколками стекла, приближаясь, пока не встал над ней. Она представила, как он изучает её лицо. Не двигайся.

Притворилась мёртвой . Наконец, она услышала, как он отошёл, и снова прищурилась. Единственным источником света был слабый солнечный свет, проникавший сквозь высокое разбитое окно. Она собралась с мыслями и ждала, когда он снова подойдёт близко, но прежде чем она успела что-либо сделать, он наклонился и прошептал ей на ухо: «Я видел, как ты моргнула. Так что…»

Ты притворяешься опоссумом?» Он ударил её рукояткой пистолета по левому виску. Пиппа увидела вспышку света, а затем всё пропало.

24

ВАШИНГТОН, округ Колумбия

ИСПРАВИТЕЛЬНОЕ ЛЕЧЕБНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВРЕМЕННАЯ ТЮРЬМА МАРСИИ ГЭЙ И ВЕРОНИКИ Лейк

ПОНЕДЕЛЬНИК ДЕНЬ

Вероника Лейк прижалась к тюремной стене, скрываясь от душного, холодного ветра, пытаясь согреться. Это не помогало. Она была одна и мерзла, постоянно мерзла. Она смотрела на двор, где сидело около дюжины заключённых: одни сидели на скамейках, сплетничали, перебрасывались бранью, другие бросали баскетбольные мячи в потрёпанные металлические ворота.

Она ненавидела и боялась этих женщин, по крайней мере, грубых, жестоких, которые наживались на остальных. Те немногие, кто был добр, старались держаться особняком и не попадаться на глаза главарям, как и она. Она видела, как трое хулиганок приближались к Лие, жалкой маленькой Лие, ожидавшей суда за мошенничество с кредитными картами. Она была невысокого роста, не старше двадцати двух лет, и всё время боялась, как кролик. Она сидела, съежившись, на скамейке, зная, что они медленно приближаются к ней со всех сторон, пытаясь выглядеть безразличной, но безуспешно.

Раньше Вероника, возможно, и пошла бы ей на помощь, но не сейчас. Она знала, что у неё нет шансов. Ей нужно было защищаться. Левая рука всё ещё болела, как гнилой зуб, в том месте, где её пнул один из головорезов Анджелы. Она отвернулась, услышав крик Лии. Где же эти чёртовы охранники?

Лия плакала, глубоко глотая рыдания, и умоляла их не причинять ей боли.

Анджелы там не было, но остальные издевались над ней, обзывали её отвратительными, мерзкими словами, дразнили её тем, что они с ней сделают. Вероника снова отвернулась, не желая этого видеть. Она услышала удар, крик охранника…

Вот-вот пора… и обернулась, увидев, как трое охранников бегут к Лие, которая всё ещё сидела на скамье, прикрывая голову руками. Одна из заключённых хрустнула костяшками пальцев по лицу Лии и махнула рукой её друзьям, которые тут же растворились в воздухе.

Другая заключённая подняла с земли баскетбольный мяч и начала пинать его, свистя, словно ей было всё равно. Вероника знала, что Лия ничего не расскажет охранникам. Пока с ней всё будет в порядке, до следующего раза.

Вероника машинально опустила глаза, чтобы взглянуть на часы, но, конечно же, у неё отобрали и их. Она взглянула на часы над дверью во двор. Десять минут до того, как её проведут в столовую. Она начала расхаживать, хлопая себя по рукам, чтобы согреться, и, как всегда, гадала, что же будет теперь, когда она передала Марсию прокурору для смягчения приговора.

Прекрасная Марсия. Её возлюбленный, такой умный, такой талантливый, тот, кто, как она верила, будет с ней вечно. Но ей пришлось с этим столкнуться. Агент Савич был прав…

Марсия манипулировала ею с самого начала. Она заманила её в свои сети, лгала ей, всё время признаваясь в любви, а Вероника этого не замечала. Скорее всего, она не хотела этого видеть. Она прыгнула, как рыба, на приманку. Всё, что она увидела, – это этот блестящий, замечательный человек, который делал ей комплименты, говорил, как сильно любит её, как нуждается в ней, всегда будет нуждаться в ней. Бла-бла-бла. Она была дурой, слепой дурой. Это звучало так банально. Она ненавидела быть клише.

У Марсии не было совести. Она лгала без зазрения совести, когда ей нужна была помощь в получении желаемого, невзирая на цену для других. Вероника даже убила ради неё, не раздумывая.

Вероника теперь смирилась с тем, что Марсия – психопатка. Она никогда не понимала её бесконечного желания – нет, одержимости, болезненной одержимости – богатства и её абсолютного пренебрежения ко всем остальным. Вероника была благодарна, что их держат здесь порознь, в ожидании суда. В последний раз, когда она видела Марсию, та печально посмотрела на Веронику и покачала головой, и всё.

Вероника поняла, что ударяет кулаком по ладони. Прекрати. Всё кончено.

Вы дадите показания против Марсии, и она останется в тюрьме навсегда.

Да, она даст показания. Это было правильно. Она этого заслужила.

Прокурор, женщина средних лет, которой срочно требовалось преображение, гарантировала Веронике максимальный срок в десять лет. Десять лет? Ей будет сорок…

Ей было шесть, когда она вышла, без друзей и с очень небольшими деньгами, поскольку почти каждый доллар, который у неё был, уже был в кармане её крутого адвоката. Ему нравилось притворяться, что это он уговорил прокурора смягчить приговор в обмен на её показания, ведя себя так, будто он одержал для неё огромную победу. Кого это волновало? Она даст показания, а потом отсидит в тюрьме общего режима, без таких заключённых, как Анджела, — по крайней мере, так её заверил адвокат. И эй, сказал он, я тебе дам всего десять лет! Вот же кретин.

Начальник тюрьмы предупреждал ее, что ее жизнь может быть в опасности, несмотря на все его меры предосторожности. Какие меры предосторожности? Тюремный слух был очень горяч, сказал он, каждая мелочь, большая или маленькая, всегда разлеталась в мгновение ока. Через несколько часов все знали, что она предала своего партнера и станет главным свидетелем обвинения против Марсии Гей. На нее смотрели с неприязнью, но пока никто не вступал с ней в конфронтацию. Начальник тюрьмы сказал, что охранники должны были пристально следить за ней, и, возможно, они делали это уже несколько дней. Вероника старалась редко оставаться одна или без охранника рядом, который мог бы сопроводить ее, куда бы ей ни нужно было пойти. Даже когда дверь ее камеры с грохотом захлопнулась за ней, она все еще боялась, и с каждым днем все сильнее. У нее была только одна цель: пережить ночь. Завтра ее переводили.

Она снова посмотрела на часы. Осталось всего две минуты, и она сможет вернуться. Она слепо огляделась вокруг, закрыла лицо руками, чтобы не заплакать…

Слёз больше не было, лишь бесконечная боль в сердце от того, что случилось, от того, что она сделала и что уже не сможет исправить. Даже когда она выйдет из тюрьмы через десять лет, у неё не останется никого, кто бы заботился о её жизни или смерти. Как она вообще сможет жить?

Когда её время истекло, охранник проводил её в тюремную столовую и оставил у двери. Он кивнул другому охраннику, который в последний раз оглядел кафетерий и кивнул.

Вероника на мгновение застыла в дверях, пока заключённые ходили вокруг неё. Она сидела, опустив голову, не встречаясь взглядом ни с кем из заключённых. Она знала, что многие из них осуждают её за показания против Марсии, что было величайшим предательством.

Она учуяла запах соуса для спагетти. Она надеялась, что в соусе были какие-то фрикадельки, но сомневалась. Она встретилась взглядом с другим охранником. Он кивнул ей и…

Она жестом пригласила ее войти. Она расправила плечи и вошла в кафетерий, высоко подняв подбородок.

Игнорируй их всех. Что они о тебе думают — неважно. Ты исчезнешь из Завтра здесь. Поужинай. Ложись спать. Это всё, что тебе осталось сделать.

25

ВАШИНГТОН, округ Колумбия

МОНТРОУЗ-ПАРК

Улица R Северо-Запад

ПОНЕДЕЛЬНИК ДЕНЬ

Грин бросил неоново-зелёный фрисби Шону, который разбежался, подпрыгнул и поймал его. Фрисби был подарком Шону на день рождения от Марти Перри, и он ярко светился ночью. Шон вскрикнул, быстро подпрыгнул и бросил фрисби маме.

Шерлок поймал его и бросил Диллону, который подхватил его в воздухе, ухмыльнулся всем и помахал в сторону одеяла, которое они расстелили на почти увядшей траве в парке Монтроуз. Тем не менее, это было прекрасное место, открытое и идеально подходящее для любых детских занятий.

Всем ещё было достаточно тепло, но Савич знал, что долго это не продлится, и поэтому ему пришла в голову идея взять Шона с собой в парк, пока ещё светило солнце. Савич знал, что все устали и им нужно немного времени, чтобы расслабиться.

Савич подбросил фрисби, и оно приземлилось на их старое шерстяное одеяло в красно-белую полоску, которое не раз становилось свидетелем пикников. Все взяли по стаканчику и печенью. В перерывах между укусами Шон рассказал им о видео на YouTube о том, как лучше всего бросать фрисби. Он показал им каждый шаг. Он рассказал, что мальчик, снявший это видео, Элери, живёт в Австралии и может бросать фрисби так далеко, что его друзья потратили несколько дней на его поиски. «Даже дальше, чем ты, папа. Я написал ему. Надеюсь, он ответит мне, может быть, даст какие-нибудь личные советы».

Шон отвлекся от фрисби, увидев полдюжины подростков, которые гоняли футбольный мяч примерно в двадцати ярдах от него, с удовольствием крича и улюлюкая. Шон подошёл поближе, чтобы понаблюдать за ними, и все взгляды взрослых были устремлены на него.

Савич сказал: «Ты видел все фотографии, которые прислала Пиппа. Она планировала вернуться сегодня утром и допросить миссис Филли, но я так и не получил от неё ответа. Я напомнил ей вчера вечером, чтобы она зашла ко мне, ещё раз попросил быть осторожнее». Он посмотрел на свои часы с Микки Маусом. «Она не звонила, а все мои звонки перенаправлялись на голосовую почту».

«Давай, позвони ей ещё раз, пока мы с Грином собираем вещи. Всё равно уже слишком холодно, чтобы долго оставаться на улице».

Когда Савич отошел и достал свой телефон, он услышал, как Грин сказал Шерлоку: «Ты хотел узнать о дне рождения дочери Джесси.

Представьте себе дюжину восемнадцатилетних девчонок, которые все смеялись, болтали и уплетали мороженое, когда Джесси привела меня в гостиную и крикнула: «Сюрприз, девочки!» Все взгляды обратились к нам. Наступила мгновенная тишина, ни единого звука, а потом они набросились на меня. Это было как цунами. Должна сказать, что шоколадный торт был восхитительным: пекан взбит в шоколадную глазурь.

Почти оправдало ожидание».

Когда Савич вернулась, Шерлок так смеялся, что она держалась за живот. Шон оглянулся, понял, что что-то упустил, и побежал обратно, чтобы опуститься рядом с ней на колени. «Мама, что? В чём прикол? Что сказал дядя Грин?»

Грин сказал: «Шон, я рассказывал твоей маме о дне рождения и шоколадном торте, почти таком же великолепном, как тот, что мама приготовила на твой день рождения в сентябре. Давай покажу тебе несколько фотографий». Шону показывали одну за другой фотографии незнакомых ему девушек, слишком взрослых, чтобы заинтересовать его. Он остановился на одной фотографии. «Мама, мне кажется, Марти будет похожа на неё, когда вырастет».

Шерлок посмотрел на молодую девушку с озорным лицом, увенчанную торчащими чёрными волосами и крошечными бриллиантовыми серьгами-гвоздиками в ушах. Она не выглядела такой взрослой, как другие девушки, скорее, как бутон, готовый распуститься. Она совсем не была похожа на Марти Перри, если не считать злого ума, сияющего в её тёмно-зелёных глазах. Ты знал…

Глядя на неё, было весело. Шерлок сказал: «Гриен, пришли мне её фото, мы покажем его Марти, посмотрим, что она скажет».

Савич быстро взглянул на фотографии девушек и улыбнулся той, о которой говорил Шон. Она выглядела умной и сообразительной. Он легонько ткнул Шерлока в руку.

«Не могли бы вы собраться? Мне нужно поговорить с Грином. Шон, осталось одно печенье с вашим именем».

Савич и Грин немного отошли, пока Шон жевал печенье и помогал матери складывать одеяло и закрывать охладитель для напитков.

Савич без предисловий сказал: «Я всё ещё не могу дозвониться до Пиппы Синель, только голосовая почта, на сообщения никто не отвечает. Мне кажется, что-то не так».

Грин сказал: «Я могу уйти прямо сейчас, Савич. Подожди, конгрессмен Мэнверс сказал, что ему нужно уйти на встречу сегодня вечером, а это значит, что Ребекка будет одна. Я знаю, что её помощник, Кит Джарретт, останется с ней, но достаточно ли этого?»

Савич покачал головой. «Ты присмотри за Ребеккой. Я пойду в Сент-Люмис».

Савич оттащил Шерлока в сторону. «Мне нужно пойти посмотреть, что происходит, убедиться, что с Пиппой всё в порядке. В понедельник вечером пробки в час пик не должны быть слишком большими. Я позвоню тебе, буду держать в курсе».

Шерлок волновался не меньше Диллона, но она не хотела навязываться. «Хочешь позвонить начальнику полиции Уайлду? Он сейчас там».

«Не совсем. Тот последний раздел головоломки с майором Трамбо, выглядывающим из окна отеля «Олворт», окружённым огнём? Пока мы не выясним, что всё это значит, я хочу сохранить это в тайне».

26

СВЯТОЙ ЛУМИС

ПОНЕДЕЛЬНИК, ПОЗДНО ВЕЧЕРОМ

Когда Пиппа пришла в себя, она едва могла дышать, а потом поняла, что рот у неё заткнут тканью. Ей удалось выплюнуть её и сглотнуть, пытаясь вернуть слюну. Она вдыхала затхлый, спертый воздух – она всё ещё была в этом заброшенном здании. Он связал её, связал запястья за спиной, лодыжки и колени верёвкой, узлы были крепкими и крепкими. Сколько у неё времени до его возвращения? Мужчина в чёрной толстовке? Кому он звонил?

Что этот человек сказал ему сделать с ней? Если не убить ее, то что? Ничего из этого не имело для нее смысла. Она была в Сент-Люмисе меньше двух дней. Как кто-то мог узнать, что она агент ФБР или даже почему она здесь? Кто бы вообще задумался? Что ж, очевидно, кто-то знал, и неважно, как. Так зачем нападать на нее? Конечно, кем бы они ни были, они должны были знать, что ее убийство только обрушит на их головы всю мощь ФБР. Чего они надеялись добиться? Они думали, что она узнала, кто они такие? Но как? Мод Фили?

Внезапно она испугалась, что магазин «Мод Фили» вчера закрылся раньше, потому что кто-то её заставил. Не время об этом думать. Сейчас ей нужно было выбраться из здания, пока не вернулся Чёрный Худи. Она посмотрела на запястье. Конечно же, её iWatch там не было. Умница. Савич мог бы воспользоваться ими, чтобы найти её.

Пиппа начала садиться, почувствовала волну головокружения и снова опустилась. Она лежала совершенно неподвижно. Она никуда не денется, пока не соберётся с духом. Она вспомнила, как пришла в себя после того, как он впервые её ударил, но лишь на минуту. Голова всё ещё стучала.

Ей нужно было двигаться медленнее, не рисковать. Она лежала так, пока не поняла, что больше ждать нельзя. Ей нужно было двигаться, освободиться и не обращать внимания на пульсирующую боль в голове. У неё было сотрясение мозга, насколько сильное, она не знала, но теперь, по крайней мере, её не тошнило. Зрение было ясным, и, что самое главное, она могла двигаться.

И это означало, что у неё есть шанс. Кого волнует головная боль?

Ей нужно было освободить запястья. Она дергала и тянула за верёвки, но они не поддавались. Ей нужно было найти что-то достаточно острое, чтобы перерезать их. Она выглянула в высокое разбитое окно. Солнца больше не было. Насколько поздно? Света всё ещё было достаточно, чтобы она могла разглядеть мусор и обломки, разбросанные вокруг. Ничего достаточно острого, чтобы перерезать верёвки, она не увидела, кроме нескольких мелких осколков стекла, разбросанных по полу. Затем она заметила старый ржавый крюк, наполовину заваленный рваной кучей грязной одежды в углу, в нескольких футах от себя. Она медленно, потихоньку, тихонько подошла к нему, потому что понятия не имела, находится ли Чёрный Капюшон рядом. Её руки коснулись крюка. Он был на конце длинного деревянного шеста, которому десятки лет, вероятно, цепляли защёлки на высоких окнах, чтобы открывать их утром и закрывать на ночь. Кончик крюка оказался достаточно острым, чтобы справиться с этой задачей. Она наступала на крюк, пока не почувствовала лезвие у своих запястий. Она осторожно провела по нему пальцами, поправляя руки так, чтобы верёвки оказались прямо под кончиком, и начала медленно тереть верёвкой. В конце концов, руки затекли, и ей пришлось ослабить натяжение.

Она начала снова, но поняла, что режет не только веревку, но и руки.

Она не знала, как долго это продолжалось, но в комнате стало почти совсем темно, пока она завязывала узлы. Когда наконец верёвка поддалась, она раздвинула руки и вытянула их перед собой. Она не смогла сдержать шипение боли. Её руки были окровавленными, онемевшими и болели. Она похлопала их по футболке, подняла к затылку и почувствовала засохшую кровь на спутанных волосах там, где он её ударил. Похоже, крови больше не было, и это было хорошо. Слегка надавив на рану, она почувствовала укол боли.

Она остановилась и дышала, пока боль не утихла. Пора было забыть о голове и руках. Теперь нужно было действовать быстро. Она принялась развязывать верёвки вокруг лодыжек и коленей.

К тому времени, как она освободилась, её руки сильно пульсировали. Она оперлась на ржавую полку и медленно встала. Она сделала небольшой шаг и почувствовала укол

У неё закружилась голова, и она споткнулась. Она ухватилась за старый, заплесневелый ящик и глубоко вдохнула, пока головокружение не отступило. Она потопталась ногами, чтобы вернуть чувство.

У нее не было ничего, чем можно было бы обмотать руки, особенно заплесневелые тряпки, разбросанные по полу, поэтому ей придется быть очень осторожной.

Её мобильный телефон, «Глок» и бумажник исчезли. Вместе с ней исчез и маленький «Глок 380», который она держала в кобуре на лодыжке. Она проверила карман куртки. Он забрал и её кредитные карты. Теперь он точно знал, кто она, но, конечно же, он знал, что она из ФБР, ещё до того, как сбил её с ног. Она начала дрожать. Страх был настолько силён, что это грозило уничтожить любые логические мысли. Впервые она столкнулась лицом к лицу с настоящей опасностью, и она была одна, и рядом не было никого, кто мог бы её поддержать.

Прекрати! Убей страх и подумай хладнокровно . Она снова увидела лицо агента Хиббарда в классе в Квантико. Он заставил их повторять про себя его мантру с его глубоким южным акцентом. «Ты в беде. Ты один. У тебя нет оружия. Что ты сделаешь первым?» Он заставил всех в классе произнести это вслух. Но сказать это было легче, чем сделать. Пиппа глубоко вздохнула, чтобы замедлить дыхание, не обращая внимания на пульсирующую боль в голове, и снова тихонько затопала ногами. Она знала, что могла бы постоять за себя в рукопашной, но руки у неё были изранены. Она могла бы попытаться убить Чёрного Худи, если бы он вернулся за ней. Но у него был пистолет, а у неё — нет. Она почувствовала новую волну головокружения. Какой симптом поразит её следующим? Потеряет ли она сознание снова? Ей нужно было выбраться из этого древнего гниющего здания, найти шефа Уайлда и угостить его чем-нибудь вкусненьким в понедельник вечером. Она знала, что Уайлд живёт на Аппер-Марлин-роуд, недалеко от центра Сент-Люмиса. Она позвонит Дилу из дома вождя. Он, должно быть, волновался. Неужели он уже в пути?

Она осторожно пробралась сквозь ряды полок, добралась до ветхой двери, которая теперь была закрыта на ржавых петлях, и тихонько приоткрыла ее.

Она выглянула наружу. Заброшенные старые здания стояли словно одинокие монолиты на фоне темнеющего неба. Она никого не видела и не слышала.

Она пошла, держась боковых улочек, поближе к домам. Было уже почти совсем темно. Она слышала голоса из домов, слышала телевизор и крик отца, кричащего на ребёнка, чтобы тот лег спать. Уже? Когда в начале ноября совсем стемнело? В шесть часов?

Она никого не встретила, идя по центру города, кроме пары подростков на углу, которые, как ей показалось, пытались найти себе занятие. Должно быть, было уже достаточно поздно, чтобы магазины уже закрылись. Когда она приблизилась к «Чесапикскому вокзалу», поднялся ветер. Казалось, на дворе ноябрь, а на ней была только куртка. Но холод прояснял голову и отвлекал от боли.

Полицейский участок находился по дороге к дому шефа, поэтому Пиппа направилась туда, надеясь, что Уайлд ещё не ушёл. В большом окне участка горел свет. Она увидела пожилого мужчину в парке внутри помещения. В участке было жарко? Похоже, он разгадывал кроссворд. Внутри, похоже, никого не было. Она даже не подумала заходить. Она развернулась и пошла к углу Вест-Мейн и Фэйр-стрит, к дому Уайлда. Затем она услышала тихий мужской голос, говорящий по телефону, не далее как в двадцати футах от неё. Это был голос Чёрного Худи? Он её искал? Неважно.

Пиппа побежала.

27

Пиппа, прячась в тени, миновала полдюжины домов и наконец добралась до Аппер-Марлин-роуд. Дома стояли на приличном расстоянии друг от друга, их разделяли густые ряды деревьев. У неё кололо в боку, но она продолжала бежать в тени голых ветвей деревьев. Она тяжело дышала, когда увидела небольшой белый домик. В переднем окне горел свет, а на подъездной дорожке стояла неприметная малолитражка. Он, должно быть, был дома.

Она надеялась, что он один, но если нет, что ж, она что-нибудь придумает. Держась за бок, она шла по мощёной камнем дорожке к маленькому крыльцу.

У неё не было ни удостоверения ФБР, ни «Глока», она не могла доказать свою личность. Она знала, что он её примет, но как он отреагирует, когда она расскажет ему о случившемся, было другим вопросом. Она снова огляделась, но не увидела ни Чёрного Худи, ни кого-либо ещё.

Пиппа глубоко вздохнула и постучала. Она услышала громкий лай и шарканье лап по дереву, приближающиеся к двери. Затем раздался голос шефа Уайлда: «Успокойся, Гюнтер».

Пиппа глубоко вздохнула. Что сказать? Привет, Шеф. Хорошего вечера понедельника.

У меня есть для тебя история? И, да, кажется, они меня ищут.

Уайлд открыл дверь и оглянулся. «Ты Пиппа, да? Синел и?»

Что с тобой случилось? У тебя на лице кровь. Ну, кровь во многих местах.

Она выдавила улыбку. «Знаю, я выгляжу так, будто меня ограбили, но в целом я в порядке. Но есть одна проблема. Мужчина, который это сделал, — на нём чёрная толстовка с капюшоном — вероятно, ищет меня. Можно войти? Закроем все двери и окна? И, может быть, я одолжу ваш телефон? Чёрная толстовка с капюшоном забрала мой».

Он схватил её за руку, втащил внутрь и захлопнул дверь. «Что? Мой мобильник?»

«Да, Чёрный Худи забрал мой. Он также забрал оба моих «Глока» и кредитки. Я сбежал и, должно быть, чуть не пропустил его возвращения к зданию, где он меня связал. Как я уже говорил, он, вероятно, где-то там, ищет меня».

Он начал что-то говорить, но покачал головой. «Нет, Гюнтер, оставайся внизу».

Пиппу снова охватило головокружение, и она схватилась за самое ближайшее — за руку. «Ого, тебе нужен врач».

«Нет-нет, дайте мне секунду. Я буду в порядке. Я просто немного сотрясена». Головокружение прошло, и Пиппа выпрямилась. Она увидела, что испачкала его рукав кровью. «Пожалуйста, закройте входную дверь, шеф. Он должен быть там, может быть, где-то поблизости, наблюдает за домом. Извините, что испачкала вас кровью».

«Не беспокойся о крови. Оставайся на месте». Он вытащил «Беретту» и вышел, закрыв за собой дверь. Пиппа стояла там, напряжённая, боясь, что Чёрный Худи его застрелит. Минуты шли. Наконец он вернулся. Он запер входную дверь и задвинул засов. «Рядом никого нет, насколько я мог видеть. Мы все в безопасности. Пойдём со мной на кухню, посмотрю, смогу ли я тебя вылечить, пока ты расскажешь, что с тобой случилось».

«Мне очень неприятно перекладывать на вас это, шеф, но мне было приказано прийти к вам, если я попаду в беду. Что я и сделал».

Он остановился. «Приказали? Кто ты?»

«Я специальный агент Пиппа Синель, ФБР. Мне очень нужно одолжить ваш телефон прямо сейчас. Мой босс, должно быть, переживает, что я не отзвонилась. Ему это совсем не понравится. Не могли бы вы выключить свет в гостиной? На всякий случай, если он прокрался в дом?»

Она же, чёрт возьми, агент ФБР? Зачем ФБР посылает агента в Сент-Люмис?

Что происходит? Почему она не представилась в субботу вечером на вечеринке в честь Хэллоуина? Как обычно, федеральные воротилы даже не удосужились предупредить его, вообще как-то предупредить. Скоро он выяснит, почему, но сначала о главном.

Через мгновение они стояли в темноте, и он разговаривал с единственным помощником шерифа, которого она видела в полицейском участке. «Да, я хочу, чтобы ты патрулировал вокруг моего

дом, обойди окрестности и немедленно позвони мне, если увидишь кого-нибудь, особенно этого мужчину в черной толстовке с капюшоном». Он ударил кулаком и сказал: «Хорошо, пойдем на кухню».

Уайлд взял ее за руку, провел по короткому темному коридору и щелкнул выключателем. Он провел ее в просторную старомодную кухню с темными шкафами и поцарапанными гранитными поверхностями, которые, к ее удивлению, были уставлены сверкающей современной техникой. Синие обои с огромными цветами гортензии покрывали стены. Комната была уютной, гостеприимной и теплой. Он усадил ее за старый дубовый стол, на котором стояла банка Мейсона, украшенная ромашками, маленькая корзинка с салфетками и старомодные стеклянные солонка и перечница. Почему она обращала на все это внимание? Чтобы отвлечься от своего страха? Она встала, подошла к задней двери и заперла ее. Она задернула шторы на трех кухонных окнах. «Шеф Уайлд, не могли бы вы включить свет в коридоре и выключить этот? Он все еще может видеть нас через окна».

Уайльд ничего не сказал, но сделал, как она просила. Когда он вернулся, она снова сидела за его столом. Он спросил: «Вы можете опознать этого человека, который вас ищет? Этого чёрного в толстовке с капюшоном?»

«К сожалению, нет, только его профиль, на самом деле, но у меня сложилось впечатление, что он был скорее молодым, чем среднего возраста».

«Хорошо. Оставайтесь на месте. Здесь вы в безопасности».

Пиппа хотела поднять солонку, но поняла, что её рука в крови, и отдернула её. «Мои руки… я не знала, что так сильно их порежу». Она посмотрела на него и моргнула. «Понимаешь, мои руки были связаны за спиной, так что мне пришлось порезаться на остром крюке».

Он сказал: «Мне следует отвезти вас в наше отделение неотложной помощи».

«Нет, пожалуйста, я лучше не уйду отсюда. Не думаю, что порезы настолько серьёзные, чтобы накладывать швы. Но лезвие было грязным, и мне нужно их промыть. У вас есть аптечка?»

Он мгновение смотрел на её руки, затем медленно кивнул. «Хорошо. Я принесу это и горячую воду». Он опустил взгляд. «Что это? Твоя голова…»

«Он дважды ударил меня по голове пистолетом. Осталась только шишка и немного крови. Ничего, правда».

«Ага, конечно. Я отмою кровь с твоих волос, посмотрим, что у нас есть. А пока можешь поговорить со мной, мисс… специальный агент Синель I».

«Сначала мне нужно позвонить своему боссу».

28

Шеф Уайлд передал Пиппе свой телефон. Она взяла бумажную салфетку, обмотала ею окровавленную руку и набрала номер.

«Вождь Уайлд?»

«Нет, Диллон, это я, Пиппа. Мне пришлось одолжить телефон шефа Уайлда».

«Ты в порядке, Пиппа?»

«Да, немного потрёпанный, но ничего. Я в коттедже шефа Уайлда. Похоже, я разворошил осиное гнездо, хотя понятия не имею, как кто-то мог узнать, кто я и почему я здесь так быстро».

«Расскажи мне, что случилось. Переключи на громкую связь, чтобы шеф тоже всё слышал».

Пока она говорила, Шеф Уайлд слушал, а Гюнтер придвинулся ближе, прижался головой к её ноге и посмотрел на неё немигающим взглядом, его хвост, словно метроном, размеренно скользил по деревянному полу. «Я проверила полицейский участок и видела, как диспетчер, укутанный по уши, разгадывал кроссворд. Раз тебя там не было, — добавила она, глядя на Уайлда, — я пришла сюда». Она не выдала ни слова о том мучительном страхе, который испытывала, о том, что бежит до рвоты, с горящим боком.

Савич слышал, как Уайльд сказал: «Дэви всегда мерзнет, даже в июле, он сводит всех с ума».

Савич сказал: «Ты всё ещё со мной, и это главное. Я не ожидал, что на тебя нападут. Я еду к тебе. Шеф, будь честен и расскажи мне, насколько серьёзны её травмы».

Пиппа хотела его успокоить, но Уайлд бросил на неё взгляд. «У неё руки в крови от того, что она освободилась от верёвок, и голова в крови от удара. Я только что начал её осматривать и приводить в порядок. Она не…

Хочу узнать о врачах. Да, я уже осмотрелся на улице и никого не увидел, а Дэви уже обыскивает окрестности. Вам стоит приехать прямо ко мне домой, Аппер Марлин Роуд, 107.

Пиппа сказала: «Со мной всё в порядке, Диллон, обещаю. Ни головокружения, ни тошноты, только головная боль. Когда шеф наложит мне повязку, думаю, он захочет узнать, чем ФБР занимается здесь, в Сент-Люмисе. Хочешь, я ему расскажу? С самого начала?»

Пауза, затем: «Да, теперь его никак не отстранить. Если шеф Уайлд считает, что тебе следует посетить больницу, ты поедешь, и это приказ. Хорошо, Пиппа?»

«Да, но, честно говоря, я в порядке. И прости, Диллон, я всё испортил…»

«Тихо, Пиппа. Ты правильно сделала, что обратилась к шефу. Он был хорошим детективом по расследованию убийств в полиции, так что он компетентен».

«Спасибо за вотум доверия», сказал Уайлд, «но, похоже, вы знаете обо мне гораздо больше, чем я знаю о вашем агенте».

«Пожалуйста. Надеюсь, ты подтвердишь», — сказал Савич. «Давай, Пиппа, расскажи ему всё. Я приеду, как только смогу».

Пиппа выбила телефон Уайлда и вернула его ему. «Агент Савич ездит на «Порше». Теперь у него есть веская причина промчаться всю дорогу от Вашингтона до Сент-Люмиса. Держу пари, он воспользуется своим пеплом».

«Полицейский ездит на Porsche? Такого я раньше не слышал».

«Он красный».

Он не смеялся. Он поставил таз из нержавеющей стали с горячей водой и открыл новый кусок мыла. Она видела, что он зол, хотя и был очень нежен, когда он опустил её руки в воду и вымыл обе руки и запястья.

«У тебя дюжина мелких царапин от, скорее всего, ржавого лезвия. А на запястьях синяки от верёвок. Держись, я знаю, тебе больно. Надеюсь, ты сделал прививку от столбняка».

Она кивнула, но в остальном не двигалась, не издала ни звука. Она увидела, как вода окрасилась в красный цвет от её крови. Она глубоко вздохнула и посмотрела на Уайлда. «Я думала, ты водишь грузовик, скажем, Silverado или F-150».

«Я сдал свой грузовик, когда приехал в Сент-Люмис. Теперь езжу на этом старом малолитражном автомобиле на улицу. Легче парковаться, меньше внимания привлекает. Пойду позвоню врачу.

Знаешь, посмотрим, не сочтёт ли он нужны ли тебе антибиотики. Нет, помолчи». Закончив мыть обе руки, он обмотал её ладони и запястья белыми марлевыми бинтами, но оставил пальцы свободными. «А теперь говори, агент Синель, пока я почищу эти чёртовы шишки у тебя на голове».

Пиппа пошевелила пальцами, скованно, но сносно. «Спасибо. Мне не нужен врач, который тут ковыряется. Я правда в порядке, только немного ушиблась. Слушай, всё началось с того, что в четверг в здание Гувера прибыла красная коробка, адресованная лично агенту Дил Савичу, полная деталей пазла». Она повторила, как узнала Сент-Люмис, когда в пятницу прибыла вторая красная коробка, и именно поэтому агент Савич поручил ей приехать сюда. «Агент Савич хотел, чтобы я выяснила, что происходит. Я планировала подружиться с людьми, которые знали меня когда-то, завязать разговоры и задать вопросы, выяснить, не происходит ли чего-то необычного здесь, в Сент-Люмисе. Я пока не встретила многих, кто меня помнит, но я здесь всего два дня. Но вот в чём дело: кто-то уже знает, что я агент ФБР, и пришёл за мной.

Вот что удивительно. Не понимаю, как кто-то так быстро узнал, что я из ФБР.

Уайлд сказал: «С Интернетом и социальными сетями тут особых сложностей нет.

Кто-то мог тебя найти и узнать, что ты из ФБР».

«Когда меня приняли в ФБР, мне сказали не выставлять напоказ свою личность и деятельность. Я диктовал правила своим друзьям и родственникам. Насколько мне известно, никто ничего не писал о том, что я агент. Я сам точно этого не делал.

Я тоже юрист, и это обнаружил бы любой, если бы поискал. Конечно, можно было бы поискать и поглубже, но зачем?

Он ничего не сказал и начал оттягивать ей волосы от того места, куда попал пистолет. Она почувствовала, как тёплая вода стекает по её шишкам, почувствовала, как он слегка прижимает к ним мокрое полотенце. У неё перехватило дыхание, и глаза наполнились слезами. Он сказал:

«Извините, я буду осторожнее. Продолжайте говорить, это будет отвлекать».

Пиппа стиснула зубы и рассказала ему о том, что нашла в «Жутких головоломках Мод». «Если третья часть пазлов прибыла сегодня, то, держу пари, майор Трамбо висит в том окне, такой же злобный и злобный, но каким-то образом изменившийся. Я до сих пор не понимаю, как всё это связано. Но, очевидно, кто-то заигрывает с ФБР, особенно с Савичем, и это…»

Кто-то очень серьёзный. Смотри, как они обо мне узнали, — она щёлкнула пальцами, — так быстро. Она вздохнула. — Мы надеялись получить преимущество, когда я рано опознала Святого Люмиса. — Она посмотрела на него. — Всё вышло не так. — Она пошевелилась.

«Извините. Подождите. Я сейчас нанесу вам на кожу головы мазь с антибиотиком. У вас в волосах осталось совсем немного крови. Если доктор Саловиц не возражает, можете смыть её мылом. Продолжайте говорить, Синель».

Она рассказала ему о старом заброшенном продуктовом магазине с рядами ржавых полок и о том, как на нее напал Черный Худи, когда она пошла туда, чтобы проверить, в чем дело.

«Вы сказали, что видели только часть его профиля, что он был моложавым, стройным, одетым в свободные джинсы и черную толстовку с капюшоном».

Она помолчала, нахмурилась. «Да, всё верно, и я видела, как он разговаривал по мобильному телефону.

Жаль, что я не расслышал, что он сказал.

Уайлд сказал: «Похоже, он не местный, но я не могу быть в этом уверен на сто процентов. Кем бы он ни был, он должен знать, что я вооружён. А мой заместитель может прибыть меньше чем через минуту для подкрепления. Так что не думаю, что он будет здесь торчать».

Он осмотрел дело рук своих и кивнул. «Должен сказать, я не был так удивлён с тех пор, как уехал из Филадельфии. Есть ли у вас или у агента Савича какие-нибудь предположения, что всё это значит?»

Пиппа снова пошевелила пальцами. Она медленно произнесла: «Нет, кроме того, что кто-то, кажется, ненавидит агента Савича».

Он улыбнулся. «Только сейчас я понимаю, как сильно я соскучился по настоящей полицейской работе.

Хорошо, теперь мы ждем агента Савича.

29

ВАШИНГТОН, округ Колумбия

Калорама Хайтс

Мэнверс-хаус

ПОНЕДЕЛЬНИК ВЕЧЕР

Ребекка Мэнверс сидела на белом ковровом покрытии в своей спальне – большой, благоустроенной комнате, обставленной английским антиквариатом XIX века и огромной кроватью-санями. Она вытащила последний конверт из стопки писем, перевязанных резинкой, в шкатулке, хранившейся в её девичьих памятных подарках от дедушки.

Она не нашла ничего полезного. Письма были полны любви, но в основном это была болтовня о его работе в Конгрессе и о новых законопроектах, которые он надеялся принять, чтобы помочь своему округу. Она взглянула на последний конверт, поздравительную открытку, на какой именно день рождения она не могла вспомнить. Она вспомнила хрустящую стодолларовую купюру, которую нашла внутри, целое состояние для маленького ребенка, и почувствовала давнее волнение. Она вспомнила, как мать говорила ей, что эти деньги пойдут на ее колледжский фонд. Она дулась, но никогда не могла сдвинуть мать с места, когда та была на чем-то настаивала. Она вытащила открытку — собака прыгала с края пирса, собираясь плюхнуться в воду, с фрисби в зубах.

Она прочитала:

С Днем Рождения, моя прекрасная девочка.

Вот ты уже довольно читатель. В твой день рождения я ловлю себя на мысли, куда жизнь тебя приведет. В жизни происходят вещи, которых ты не ожидаешь, вещи, которые ты не Пришлось столкнуться с этим и справиться. Хотя ты был маленьким, я знаю, что тебе было очень грустно. Я, когда умер мой лучший друг, Нейт Элдерби. Мне до сих пор больно. Мы провели вместе столько лет.

Вместе. Как оказалось, в итоге повезло не ему. Мне повезло. Ах, но это не так. важно; ты — то, что важно для меня сейчас и всегда.

Моя дорогая, придет время, когда ты перерастешь мои истории, но не забывай, что я Я создал их только для тебя. Помни их и обещания, которые мы дали друг другу.

Всегда нужно держать свои обещания. И последний совет: когда вырастешь, Оставайся хозяином своей жизни. Она принадлежит только тебе, и никому больше.

Моя любовь навеки, Ребекка,

Твой дедушка

Она подняла глаза и увидела, как Гриин протягивает руку за открыткой. Она передала её ему. «Ты всего лишь второй человек в мире, кто прочитал эту открытку или любое из его писем. Дедушка взял с меня обещание, что я не буду ими делиться. Я даже маме не давала их читать. Эта открытка – он пишет о своих историях, о своём друге Нейте и моих обещаниях. Кажется, он напоминал мне о стихотворении, которое заставил меня выучить наизусть, о стихотворении, которое он заставил меня пообещать никому не рассказывать. Вчера я рассказала агенту Савичу и агенту Шерлоку, и, конечно же, Киту, стихотворение. Полагаю, агент Савич рассказал его тебе?»

«Да, он это сделал. Он также велел мне хранить её при себе». Грин открыл открытку и внимательно её осмотрел. «Стихотворение, кажется, даёт важную подсказку, но ты понятия не имеешь, что оно значит?»

«Нет, это довольно загадочно. По крайней мере, в стихотворении он ясно дал понять, что что-то скрывает».

«И он просил тебя сохранить рифму в тайне. Интересно, что он имел в виду, когда говорил, что ключ у него в голове?»

Ребекка пожала плечами. «Я тоже. Честно говоря, я даже не знаю, хочу ли я в этом разбираться. Мне не нужны краденые деньги, особенно если они принадлежали дедушке, и я не собираюсь портить его наследие».

Он поднял голову и посмотрел на неё прямо. «Интересно, что сделал Нейт Элдерби? Ребекка, есть какие-нибудь соображения?»

Она сказала, стараясь, чтобы ее голос не звучал бесстрастно: «Я была маленькой, когда он утонул.

Конечно, я не знаю. Я знаю, что агент Савич задаётся вопросом, не убил ли Дедушка Элдерби, но я не могу в это поверить. Не поверю. А вы?

Грин постучал карточкой по ладони. «Извини, Ребекка, но если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что да. Ты можешь поговорить об этом с бабушкой?»

«Если бы я даже мягко, невинно поднял эту тему, бабушка бы мне поджарила печень. Не помню, чтобы я ей когда-нибудь нравился. Даже в детстве я знал, что она ненавидит находиться рядом со мной, но меня это не беспокоило, потому что у меня были дедушка и мама. Однажды мама велела мне не обращать на неё внимания. Когда я стал старше, я подумал, не ревнует ли она нас с дедушкой».

Ребекка пожала плечами. «Звучит мелочно, но это всё, что у меня есть. Даже на похоронах дедушки в прошлом месяце она держалась отстранённо. Было очевидно, что она не хочет иметь со мной ничего общего. Когда ей нужно было со мной поговорить, она ни разу не посмотрела мне прямо в глаза. Персонал санатория «Мэйфилд» сказал мне, что она очень редко его навещает. Почему? Не знаю».

«Что вы двое здесь делаете?»

Конгрессмен Ричард Мэнверс стоял в дверях спальни и смотрел на них — нет, он смотрел на Грина, прижав руки к бокам.

Грин и Ребекка сидели на полу друг напротив друга, между ними лежала стопка писем, и Грин все еще держал последнее из них.

Ребекка вскочила на ноги. «Рич, ты рано. Если бы ты позвонил, агент Хаммерсмит мог бы уйти домой».

"Что ты делаешь?"

Гриин медленно поднялся на ноги. Он, конечно же, сразу понял, что Манверс зол, потому что Гриин был наедине с женой в их спальне. Когда Ребекка жестом пригласила его войти, ему даже в голову не пришло, что это неприлично. Это был не первый раз, когда он сталкивался с разъярённым мужем или парнем. Казалось, подозрения всегда возникали, когда он оказывался в трёх футах от женщины . Понял. через твой мозг, Хаммерсмит. Никогда не заходи в женскую спальню, независимо от того, причина. Ну, если только не под дулом пистолета.

Поднимаясь на ноги, он легко произнес: «Добрый вечер, конгрессмен. Г-жа...»

Мы с Манверс читали письма, написанные ей её дедушкой. Они очень интересные. В последнем он упоминает своего лучшего друга Нейта и то, что ему, Нейту, повезло меньше. Грин протянул карточку Манверсу. Гриин больше ничего не сказал. Ребекка тоже промолчала, но её лицо покраснело.

Манверс быстро прочитал карточку, взглянул на стопку писем на белом ковре и медленно отступил. Он шагнул вперёд и взял жену за руку.

Прижал её к себе и поцеловал в щёку. Затем он улыбнулся ей и снова прочитал поздравительную открытку. «Я не понимаю. Что всё это значит?»

Грин сказал, обращаясь теперь уже по-мужски: «Думаю, пришло время добавить и ваши соображения по поводу этой тайны, сэр. Ребекка, расскажите своему мужу о Нейте Элдерби».

Мэнверс приподнял бровь. «Нейт Элдерби?»

«Я был совсем маленьким, когда умер Нейт, и, честно говоря, я его не помню, хотя он, должно быть, много времени проводил рядом. Рич, ты помнишь, что случилось?»

«Полиция пришла к выводу, что Элдерби был пьян, упал за борт и утонул. Почему сейчас к нему такой интерес?»

Ребекка сказала: «Не уверена. Я как будто пытаюсь начать с чистого холста. Рич, после того, как те двое мужчин попытались меня похитить, мне захотелось что-то сделать, как-то помочь. Вот почему я показываю агенту Хаммерсмиту письма моего деда. Надеялась, что мы что-нибудь найдём». Она пожала плечами. «Но, скорее всего, нет».

Грин спросил: «Знаете ли вы о каких-либо разногласиях между этими двумя мужчинами в девяностых? Есть идеи, что её дед имел в виду, когда говорил, что Нейту не везёт?»

Манверс сказал: «Нет, я не помню, чтобы он когда-либо говорил со мной о Нейте, но, возможно, я забыл. Это было давно». Он посмотрел на жену и легонько поцеловал её в щёку. «Поверь мне, дорогая, после того, как ты рассказала мне о своём спиритическом сеансе с Золтаном, я много думал о твоём дедушке. Честно говоря, я не знаю, был ли этот Большой Куш настоящим, но, возможно, когда твой дедушка писал, что Нейту не повезло, он имел в виду именно этот Большой Куш. Может быть, они были партнёрами, но потом Элдерби утонул, оставив твоего дедушку с призом, каким бы он ни был. Это имеет смысл?»

Ребекка покачала головой. Она отстранилась от мужа и начала мерить шагами спальню. Она на мгновение остановилась, чтобы поправить картину импрессиониста с изображением поля лаванды, которую сама выбрала. Она перевела взгляд с Грина на мужа. «Я отчётливо помню, как дедушка был убит горем после смерти Нейта. Даже в моём детстве я помню, как он плакал. Неужели они вдвоем украли огромную сумму денег?»

Мэнверс сказал: «Я не верю, но все, что мы можем сделать сейчас, Ребекка, это обеспечить твою безопасность, пока власти не выяснят, кто на тебя напал».

Ребекка вспомнила стихотворение и своё обещание дедушке. Она лишь кивнула.

Когда Гриин ушёл через несколько минут, Манверс держал Ребекку на руках, гладил её по волосам. Гриин услышал, как он сказал: «Мне так жаль, Ребекка. Я знаю, что четверг был для тебя ужасным. Но я тебя уберегу, обещаю».

Грин начал звонить Савичу, но решил, что у его босса и Синел Ай сейчас и так дел по горло. Он удивился, поняв, что едет к дому Савичей в Джорджтауне, но не остановился. Что-то его беспокоило. Он набрал номер Шерлока. На третьем гудке она спросила: «Грин? Который час? Боже мой, ещё не так поздно. Я была совершенно вымотана и рано легла спать, как свет. Что случилось?»

Он чувствовал себя глупо и виновато, что разбудил её. Всё было в порядке. «Извини, что разбудил тебя, но раз Савича нет, я, наверное, хотел тебя проведать, убедиться, что всё в порядке. Я рядом, если тебе что-то понадобится».

Она рассмеялась. «Я спокойно обойдусь без Дил на одну ночь. Эй, может, даже на две». Она помолчала, и он представил, как она улыбается в телефон. «Я в порядке, Гри. Спасибо, что проверила».

В этот момент он услышал громкий хлопок, громкий свист, словно вспыхнула гигантская молния. Он знал этот звук. «Шерлок, у тебя дома начинается пожар.

Убирайтесь сейчас же! Я звоню 911. Приеду так быстро, как смогу. Вперёд!

30

СВЯТОЙ ЛУМИС

ДОМ ВОЖДЯ УАЙЛДА

ПОНЕДЕЛЬНИК ВЕЧЕР

Савич, Пиппа и Шеф Уайлд сидели в уютной гостиной, где доминировал огромный старинный диван, одновременно потрёпанный и очаровательный. Пиппа смеялась и показывала пальцем.

«Твоя мама? Бабушка?»

«Вообще-то, третья жена моего двоюродного деда Марлбери, Ирен. Да, я знаю, что это ситец, именно так она его называла». Он пожал плечами. «Я не успел купить ничего нового». Он уставился на диван, понимая, что был в Сент-Луисе.

Лумис прожил три года и даже не пытался сделать этот арендованный коттедж своим домом.

Он просто топтался на месте. И ради чего?

Он подошёл к камину и поднёс спичку к скомканным газетам, которые он разложил между поленьями. Он встал, вытер руки о джинсы. «Скоро должен разгореться огонь. Странно, как быстро наступил ноябрь».

Он посмотрел на двух агентов ФБР, пьющих кофе в его гостиной, и поразился тому, что жизнь может преподнести совершенно неожиданно. Он сказал Синел-и правду. Красная коробка, кусочки пазла Сент-Люмис, нападение на неё – он и не подозревал, как сильно скучает по ощущению волнения, по биению пульса настоящей полицейской работы. Он не чувствовал ничего подобного с тех пор, как уехал из Филадельфии. Он посмотрел на агента Синел-и, на подсыхающие пряди волос, всё ещё липкие от крови. Её толстая французская коса была в ужасном состоянии, длинные светлые пряди свисали вокруг лица. Каждые несколько минут она заправляла волосы за уши, но они тут же сползали назад. По крайней мере, ей не понадобились швы. Он стянул кожу

Вместе с полосками масла. Он посмотрел на её руки, покрытые мазью и обёрнутые мягкой марлей. Испытывала ли она такое же волнение, как он, после всего, что ей пришлось пережить? В её глазах было сосредоточенное выражение, когда она докладывала агенту Савичу то, что уже рассказала ему.

Он сказал: «Я вас узнаю, агент Савич. Я видел вас по телевизору — дело Кирстен Болджер? Большинство детективов в отделении завидовали, что вы взяли её, а не кого-то из нас».

Савич улыбнулся. «Это была командная работа, как всегда. Она похитила одного из моих агентов, Купера Макнайта, и именно он положил конец этому во Флориде. На табачной плантации».

«Жаль, что меня там не было. Шерлок мне рассказывал, как это было страшно», — Пиппа зевнула. «Извини, похоже, мой волнительный день меня доконал».

«Неудивительно. Ты уверена, что не хочешь пройти обследование, Пиппа?»

Она пошевелила пальцами в сторону Савича. «Нет, пожалуйста, Дил, продолжай. Шеф меня починил.

Прости, что облажался, получил по голове и вынудил тебя прийти сюда. Ладно, не ругайся. Вижу, ты больше не хочешь моих извинений, так что хватит моих извинений. Шерлок говорил, что не будешь меня ругать, если что-то пойдёт не так, ты считал, что твои агенты и так достаточно себя избили.

Вам не нравится нагромождать».

Шерлок сказал ей это? Он сказал: «Ты сделала то, что сделал бы я, Пиппа.

Вам удалось ускользнуть. Не думаю, что ваш заместитель докладывал, что видел кого-то там, шеф Уайлд?

«Я проверял несколько минут назад. Дэви никого не видел. Думаю, этот Чёрный Худи сегодня вечером будет держаться на расстоянии».

«Раз уж я здесь, я хочу остаться на некоторое время», — сказал Савич. «С утра мы с тобой, Пиппа, вернёмся в тот старый продуктовый магазин. Покажи мне, что именно произошло, а потом поговори с Мод Фили, посмотри на её пазлы. Сегодня прибыла третья красная коробка, и последняя часть пазла была переделана. Окно отеля, из которого выглядывает майор Трамбо, горит».

Пиппа пристально посмотрела на него и медленно проговорила: «Этот старый отель никогда не горел. Мод, возможно, наш лучший шанс выяснить, что означает этот пожар. Как я уже говорила, когда я вернулась поговорить с ней, магазин закрылся рано. Не знаю почему, но завтра мы сможем её усадить».

Савич посмотрел на Уайлда. «Надеюсь, ты присоединишься к нам, Шеф. Это твой город.

Вы сможете легче заметить что-то необычное и, возможно, укажете нам на кого-то, кто может быть причастен».

Комплимент от федерала. Уайлд был удивлён, учитывая, сколько раз ему приходилось иметь дело с филадельфийским ФБР. Он не испытывал к ним тёплых чувств. Совсем. Но и Синел-и, и Савич казались разными. «Как я уже говорил агенту Синел-и, я не могу сопоставить Чёрного Худи ни с кем в городе. А если он не местный, кто-то мог его заметить».

Пиппа сказала: «Шеф, у вас есть свободный художник? Я не могу дать много подробностей, так как видела лишь часть его профиля. Когда он наклонился ко мне, то не стал рисковать и прикрыл нос платком. Но я могу попробовать».

Уайльд сказал: «Да, моя художница живёт в Аннаполисе. Она любительница, обычно рисует цветы, но я видел набросок её сына углём. Она хороша».

«Если вы завтра первым делом свяжете её со мной, я смогу поработать с ней, дать вашим офицерам общее представление о человеке, которого нужно искать. Сомневаюсь, что нам повезёт, и Диллон — агент Савич — сможет собрать достаточно данных для опознания лиц».

«По рисунку? Как это возможно?»

Пиппа сказала: «Диллон и его коллега из Скотланд-Ярда разработали программное обеспечение, которое может работать не только с фотографиями, но и с рисунками». Она вздохнула. «Но, опять же, я сильно сомневаюсь, что из того немногого, что я увидела на его лице, что-то получится».

Откуда она об этом знала? Савич сказал: «Работа ещё в процессе, шеф, но это помогло в важном деле примерно год назад. Пиппа, я хочу вернуться с тобой в гостиницу майора Трамбо. Я не хочу, чтобы ты оставалась одна сегодня вечером. Я не знаю, насколько безопасно в гостинице, так что, если ты не против, я останусь в твоей комнате».

Пиппа рассмеялась. «Подожди, я ещё скажу Шерлоку, что делила номер для новобрачных с её мужем. Ты взяла с собой тревожную сумку?»

Савич покачал головой.

«Мы спросим у миссис Трамбо, есть ли у нее лишняя зубная щетка», — она повернулась к Уайлду.

«У тебя случайно нет лишнего пистолета? У меня девятимиллиметровый «Глок», но и «Беретта» тоже не проблема. Я с таким вырос».

«У меня есть старый Walther P99, полуавтоматический, доставшийся мне от деда».

«Это подойдет».

Зазвонил телефон Савича. Он поднял руку. «Шерлок? Что происходит?»

Секунду спустя Савич крикнул через плечо, подбегая к входной двери:

«Шеф, позаботься о том, чтобы Пиппа осталась здесь, с тобой».

Он выбежал.

31

ДОМ САВИЧЕЙ

ПОНЕДЕЛЬНИК ВЕЧЕР

Бензин? Она почувствовала запах горелого бензина? Неважно. Ей нужно было уехать.

Шерлок натянул джинсы, натянул через голову тяжелую толстовку «Редскинс», сунул ноги в кроссовки, а «Глок» в штаны, сунул мобильный телефон в карман куртки и побежал в спальню Шона.

Сработала пожарная сигнализация, достаточно громко, чтобы разбудить всех соседей. Благодаря предупреждению, которое дала ей Грин, у неё появилось немного больше времени. Вскоре после рождения Шона они с Диллоном спланировали, что делать в случае пожара, и отрепетировали каждый шаг. Но это было другое; это было по-настоящему. Всё зависело от неё. Шон выбежал из своей спальни к ней, Астро следовал за ним по пятам. «Мама, что случилось? Что это за запах? Это пожар? Мы что, на пожаре?»

Вот вам и непонимание Шона. Нет времени успокоиться и успокоиться.

«Да. Шон, не двигайся!» Она вбежала в его спальню, схватила одеяла с кровати и побежала обратно к нему, туда, где она его оставила. Она закутала его, подняла на руки и побежала по коридору к лестнице, а Астро бешено лаял ей вслед.

«Мама, я могу бегать сам».

«Позволь мне понести тебя сегодня ночью, милая. Обними меня за шею, крепко-крепко».

Шерлок спустился по парадной лестнице и, к счастью, не споткнулся.

Густой дым валил из кухни, заполняя гостиную, быстро распространяясь. Скоро дым окутает дом удушливым серым туманом. Она почувствовала жар пламени позади себя и натянула одеяло на голову Шона. Она

отперла входную дверь и со всех ног выбежала из дома, Астро следовал за ней, охранная сигнализация издавала оглушительный аккомпанемент войм пожарной сигнализации.

Она обернулась и, тяжело дыша, встала на переднем дворе, качая Шона, Астро обнимала ее ногу и хныкала. Она выхватила телефон, набрала номер Диллон. «Диллон, наш дом горит. Мы в порядке. Скорее!» Она услышала, как кто-то крикнул ее по имени. Она увидела, как Люк Мейсон, пожарный, спрыгнул с крыльца через пять домов и побежал к ней, на ходу накидывая куртку. Она быстро сунула телефон обратно в карман. Он схватил ее за руки, быстро осмотрел и откинул одеяла. «Ты молодец, Шон, и Астро тоже. Ты будешь в порядке. Твоя мама быстро справилась. Савича здесь нет?»

«Нет, к сожалению».

«Неважно, ты молодец. Мои ребята уже в пути, ещё пара минут. Слышишь сирены? Оставайся на месте, Шерлок. Я хочу это проверить».

Она крикнула ему вслед, когда он побежал к задней части дома: «Кто-то поджог!»

«Шерлок!» Это был Томас Перри из соседнего дома.

И тут она вспомнила: «Томас, забери Шона!»

Прежде чем он успел её остановить, он схватил маленького мальчика в охапку. Шерлок вбежала обратно в дом, её толстовка была натянута на рот и нос. Она не раздумывала, не останавливалась, просто побежала вверх по лестнице в кабинет Диллон. Она схватила Макса и побежала вниз, хрипя от дыма, который становился всё гуще с каждой секундой. Она чувствовала, как из кухни вырывается жар, словно из доменной печи.

Она услышала, как трещит пламя, издавая ужасающие шипящие звуки, представила свою кухню и судорожно сглотнула. Это всего лишь кухня. Возьми себя в руки.

Шерлок не мог поверить своим глазам, когда увидел, как Гри осторожно поднимает картину бабушки Диллон с крыши. Он одарил её безумной улыбкой. «Понял. Уходим из Доджа!»

Они выбежали из горящего дома на тротуар как раз в тот момент, когда стих оглушительный вой сирен. Подъехали две пожарные машины: одна на улице, другая на тротуаре.

Пожарные выскочили из машин с головокружительной скоростью. Через пару минут они уже направили шланги на заднюю часть дома, которая теперь горела, как факел.

Густые, дугообразные струи воды устремились в самое сердце пожара, превращая пламя в дым, который взмывал вверх, словно грибовидное облако. Это было похоже на картину Босха.

Картина ада. Огнестрельное оружие помахало им, чтобы они перешли улицу и увидели мистера.

Двор Макферсона. Она видела, как соседи высыпали из своих домов, те, кто жил поблизости, хватали шланги и поливали крыши. Другие соседи, жившие дальше, собрались вокруг Шерлока и Грина. Мистер Макферсон вышел из дома и встал рядом с Шерлоком, Глэдис – рядом, виляя хвостом. На нём было то, что Шерлок называл своим стеганым пальто в стиле Нанука с Севера. Он был стар и немощен, но это не имело значения. Он был рядом, одной из его рук, покрытых венами, нежно гладил спину Шона, снова Шона в объятиях Шерлока. Она слышала, как один из соседей вслух размышлял о том, как страховая компания попытается уклониться от выплаты компенсации на этот раз, и чуть не рассмеялась.

В этот момент Шерлок почувствовал огромную благодарность к Грину за то, что тот подарил ей эти несколько драгоценных мгновений. У неё закружилась голова, она поняла, что Шон душит её, крепко обнимая за шею. Она пощекотала его и громко чмокнула. Шон рассмеялся, музыка для её ушей, но вскоре он начал сосать пальцы, чего не делал по меньшей мере три года. Она чувствовала его слёзы на своей шее, слышала его детскую икоту. Она качала его и тихонько пела ему «Три птички» Боба Марли.

Когда Шон икнул в последний раз, Шерлок повернулся к Грину и увидел, что тот ухмыляется. «Хорошая песня».

Она кивнула. Даже глядя на пламя, ей всё ещё было трудно поверить, что кто-то поджёг их дом. Кто-то хотел сжечь его вместе с ними. Она почувствовала, как к горлу подступает ком желчи, и сглотнула. Она взяла руку Грина и сжала её. «Спасибо, Грин, что позвонила, ты дала мне достаточно времени…» Она сглотнула, и её голос дрогнул.

Он ничего не сказал, лишь смотрел на пламя и клубы дыма. Она посмотрела на картину, прилипшую к его ноге, прикрытую его же пальто. «Спасибо, что спасла картину Диллона. Он бы очень расстроился, если бы сгорела хотя бы одна из картин его бабушки, но ты же знаешь, он назовёт нас обоих идиотами за то, что мы вернулись в горящий дом». Она вздохнула. «Наверное, мы и есть идиоты. Но можешь ли ты представить себе горящего Макса?»

Грин покачал головой и подошёл ближе. Вместе они наблюдали, как вода побеждает в битве, но клубы дыма всё ещё поднимались вверх. Она продолжала качаться.

Шон теперь лишь шептал ему в щеку слова из «Трёх птичек». Он стал спокойнее и больше не сосал пальцы.

Дочь-подросток Люка Мейсона взяла Астро на руки и прижала его к себе. Мистер Макферсон стоял, выпрямившись и горделиво выпрямившись, положив одну руку на голову Глэдис, а другой всё ещё слегка поглаживая спину Шона.

Это было самое странное. Шерлок чувствовала себя странно оторванной от горящего дома прямо перед ней. Прогорклый дым, пламя не трогали её, потому что казались нереальными, а скорее пожаром, который она видела в новостях. Как это может быть её дом? Как такое вообще может происходить? Она закашлялась, и её передернуло. Её дом, дом Диллон — их дом — горел. И это не было несчастным случаем.

Она затряслась. Кто-то хотел их убить.

Она слышала, как соседи переговариваются, наводя порядок. Миссис Роджерс, соседка через три дома от неё, подала ей и Гри по стакану воды и маленькую чашку Шону. «От кашля, дорогие мои». Шерлок не заметил, что у неё саднит горло. Глотать было больно, но вода показалась божественной. Шон провёл рукой по глазам и отпил.

Вскоре всем раздали термосы с кофе и горячим шоколадом, горы одеял и объятия, много объятий. Все сгрудились. Никто не ушёл.

Она чуть не выронила Шона, когда он внезапно вскочил у нее на руки.

32

Шон видел Марти, не только своего лучшего друга, но и, как он много раз им говорил, свою будущую жену. Шон фыркнул и яростно прошептал Шерлоку в щеку:

«Мама, Марти пришла. Я не могу плакать при ней. Она подумает, что я слабак, и не выйдет за меня замуж. Она очень разозлится, когда узнает, что у меня больше нет баскетбольного мяча. Не говори ей, мама, обещай».

О его плаче или баскетболе? Она услышала смех Гри. Ей тоже хотелось смеяться, но она знала, что для пятилетнего ребёнка это серьёзное дело. «Обещаю, по обоим пунктам. Смотри, Шон, она принесла тебе кое-какие твои вещи».

Часть одежды Шона висела в шкафу Марти после их ночевок, точно так же, как джинсы и футболки Марти висели в шкафу Шона.

Шерлок смотрел, как Шон бежит к своей пятилетней второй половинке. Она помахала рукой и крикнула «спасибо» родителям Марти, семье Перри. Астро вырвался из рук Лорен Мейсон и бросился за Шоном.

Шерлок достала телефон и набрала номер их давнего страхового агента. Конечно, было поздно, но она уже не спала, и решила, что братья Итан тоже должны быть на ногах. Нажав на кнопку, она сказала Грину: «Итан, наш страховой агент, будет здесь через тридцать минут».

Грин сказал: «Он боится, что Савич арестует его, если он не приедет прямо сейчас и не даст тебе чек?»

«Я так далеко не заглядывала. Может, и заглянет. Это было бы хорошо. Диллон звонил мне три раза, так что я знаю, что он гоняет как сумасшедший. Должно уже скоро». Она посмотрела на часы.

Грин сказал: «Я тоже с ним разговаривал. И нет, я не упоминал о поджоге.

Он и так достаточно напуган. Зная его, я думаю, ему на бампер нападёт полицейская машина.

Люк Мейсон, с почерневшим лицом, побежал к ним, всё ещё в штатском. От него несло едким дымом, но он улыбался.

«Шерлок, похоже, мы взяли пожар под контроль, и твои соседи...

Дома безопасны. Во-первых, кухня уничтожена, но ребята уверяют, что пожар не уничтожил весь дом. Он хотел похлопать её по плечу, но понял, что ему нехорошо, и отдёрнул руку. «Всё, что я знаю, — пожар начался сзади дома. Держись, Шерлок. Я вернусь, когда мне будет что тебе рассказать».

Лорен вручила ей и Гри по чашке кофе, крепкого и сладкого, от своей матери, сказала им Лорен, чтобы предотвратить шок.

Из-за угла с ревом вылетел красный «Порше».

Грин улыбнулся, увидев, как за «Порше» подъехал вагон метро. Он взглянул на часы и ухмыльнулся. «Тридцать семь минут от Сент-Люмиса. Впечатляет, возможно, рекорд».

Савич выскочил из Порше и выключил двигатель, закричал:

«Шерлок!»

Шерлок крепко сжал одеяла, в которые она была завернута, и побежал ему навстречу.

Она видела, как его лицо осунулось и потемнело в свете соседних домов. Она так хотела, чтобы он поторопился, пробежал каждый красный свет в Мэриленде и в округе. Она чувствовала, как внутри у неё всё разрывается. Она сбросила одеяла и обняла его, сжав так же крепко, как Шон сжимал её. «Я в порядке, правда, я в порядке. Как и Шон, и Астро. Шон плачет не потому, что не хочет, чтобы Марти над ним смеялся, а потому, что он расстроен из-за того, что проиграл баскетбольный мяч. Я вспомнила про Макса и побежала за ним.

Грин вытащил картину твоей бабушки. Я позвонил Итану Бразерсу, он уже в пути». Она поняла, что льёт воду со скоростью мили в минуту, остановилась, тяжело дыша, и снова крепко обняла его. «Я так рада, что ты здесь. Тридцать семь минут. Держу пари, диспетчер знал о пожаре и сказал, чтобы тебя пропустили».

Конечно, он зацепился за самое важное, что она сказала. Он говорил спокойно, но ему было так страшно, что хотелось её встряхнуть. «Ты что, вернулась в горящий дом ради какого-то чёртового компьютера?»

Она улыбнулась ему. «Нет, не просто какой-то чёртов компьютер. Я вернулась за Максом. Он — твоё творение, Диллон. Я даже не думала об этом. Я вытащила свой

Толстовка «Редскинс» была на мне, и я быстро входил и выходил. А потом я даже почти не дышал.

Ему хотелось накричать на неё за то, что могло случиться, но он не стал. Он глубоко вздохнул и снова крепко обнял её. Он не отпускал её, хотя она уверяла его, что с ней всё в порядке, когда он несколько раз звонил ей во время своей безумной поездки в Вашингтон. Он крикнул: «Грин, спасибо, что спас картину моей бабушки». В тот момент он даже не задумывался, почему Грин здесь.

"Папа!"

Он обернулся и увидел Томаса Перри, держащего Марти за руку с одной стороны, Шона — с другой. Элис Перри качала их маленького мальчика, скрываясь от дыма, который дул в их сторону. Томас обнял Шона. «Твой папа здесь. Иди». Шон крикнул и побежал к нему во весь опор. Шон был полностью одет, и как это возможно? Астро лаял, высунув голову, и теперь Глэдис присоединилась к нему. Черный лабрадор Борис с улицы вывел трио. Савич почувствовал, как у него сжимается горло, когда он подхватил Шона на руки и крепко прижал его к себе. Все это время Шон говорил без остановки. «Мама носила меня, папа, и она была быстрой.

Она завернула меня, как хот-дог, чтобы дым не попал мне в нос, а Астро лаял и прыгал. Мама спрыгнула с лестницы, и мы выбежали на улицу». Шон остановился, посмотрел на отца и похлопал его по щеке. «Всё будет хорошо, папа». Неужели Шон увидел пустой страх? «Марти сказала, что я могу спать сегодня ночью с её новым младшим братом, если захочу. Она сказала, что он будет будить меня каждые десять минут, потому что хочет есть. Мама, ты плачешь. Что случилось?»

Она сглотнула, но сумела улыбнуться. «Счастливых слёз, Шон. Мы все в безопасности и вместе». Она не думала, где они будут спать сегодня, или, если уж на то пошло, в обозримом будущем. Не в собственном доме, это точно. Это не имело значения. Они были вместе, они были в безопасности.

Савич продолжал прижимать к себе Шерлока и Шона, пока Люк Мейсон не подбежал к ним. Савичу потребовалось мгновение, чтобы узнать его: лицо было чёрным, одежда — грязной. Почему он не в пожарной экипировке? Люк повысил голос.

«Ребята, все ваши дома в безопасности. Пожарные прибыли достаточно быстро», — он повернулся к Савичу и Шерлоку. «Как я уже говорил Шерлоку, кухня уничтожена, но больше ничего не сгорело, только дым и вода, которых не удалось избежать.

Савич, я рад, что ты здесь. — Он лучезарно улыбнулся всем троим. — С твоей семьёй всё в порядке, и это самое главное. Хорошо, что Шерлок так быстро смылся, не стал ввязываться в драку. В конце концов, дом — это всего лишь дом… ну, в данном случае, кухня — это всего лишь кухня. Знаешь что, давайте немного отойдём от соседей.

Люк повёл их к одному из грузовиков с лестницей. «Хорошо, нас здесь никто не слышит. Уверен, вы задаётесь вопросом, так что позвольте мне высказаться. Окончательное решение примет инспектор, но могу сказать вам сейчас, что это не было несчастным случаем».

Шерлок был прав. Мы нашли канистру с бензином за кухней, а один из ребят обнаружил разбитое окно на кухне. Кто-то начал этот пожар.

И кто бы это ни был, он намеренно оставил там канистру с бензином. Они хотели, чтобы вы знали.

— Не случайно, — медленно проговорил Савич. Он почувствовал холодную ярость, от которой его чуть не затрясло. Шерлок и Шон могли погибнуть. Тот, кто устроил пожар, принёс войну в его дом. Он позаботится о том, чтобы покончить с ней. Он посмотрел на лицо Шерлока. Конечно, она уже знала. Он посмотрел на Грина. Он кивнул.

33

Шон оттолкнулся от отца и закричал: «Бабушка!»

Савич опустил его, а сын побежал к бабушке, сенатору Роберту Монро, который стоял рядом с ней и широко улыбался.

Минна Савич подхватила Шона на руки и сжала его так крепко, что он взвизгнул. Она посмотрела сыну в глаза и увидела огромное облегчение, отражающее её собственное. Она оглядела его, затем Шерлока, и на мгновение закрыла глаза, снова сжав Шона. «Я никогда в жизни так не молилась».

Сенатор Роберт Монро посмотрел на всё ещё поднимающийся вверх дым, затем снова на Савича и Шерлока и медленно кивнул. Он похлопал Шона по маленькому плечу. Шон поднял взгляд. «Я рад, что ты привёл бабушку, дядя Боб».

Савич начал что-то говорить, но Минна перебила Шона: «Тебе нужно поблагодарить Боба за то, что мы так быстро добрались. Один из его друзей в метро позвонил ему по любительской рации, чтобы предупредить о вызове 911 к тебе домой, Дил. Он забрал меня, и вот мы здесь».

Савич удивился краткому уколу обиды, который испытал, увидев свою мать с сенатором Монро, хотя они были вместе уже несколько лет. Он вспомнил, что когда-то принципиально не любил сенатора — он не был отцом Савича.

— но он доказал, что может выстоять, и он любил Шона. Савич пожал сенатору руку. «Спасибо за помощь, сэр, и за то, что привезли мою маму».

Шон откинулся на спинку стула в объятиях Минны и без умолку болтал о том, как мама и дядя Грин побежали обратно в горящий дом, чтобы перетянуть картину прабабушки, ну, знаете, такую большую, на крышу. Его баскетбольный мяч всё ещё торчал в шкафу – если станет очень жарко, он расплавится? Будет ли он всё ещё прыгать? Минна слушала вполуха, хотя Шон никогда этого не замечал.

Она смотрела на Шерлока. Её лицо было затянуто дымом, но дыхание, слава богу, казалось вполне нормальным.

Сенатор Монро схватил лающего Астро и поднес его к Шону, чтобы тот обнял. Шерлок сказал: «Значит, Шон уже рассказал тебе большую часть, кроме того, что кто-то вылил бензин через разбитое кухонное окно и за кухонную дверь. Пожарные говорят, что удержали его на кухне и спасли остальную часть дома. И мы выбрались целыми и невредимыми, правда, Шон?» Она невольно обняла его. Это было слишком близко, слишком близко.

«Ты хочешь сказать, что кто-то поджёг твой дом? Это был поджог?» Голос Минны поднялся на две октавы, когда до неё дошла чудовищность произошедшего.

«Да. Наш сосед по пожарной части сказал мне, что мы наймём инспектора по поджогам и полицию, которые будут работать вместе».

Минна обняла Шерлока, Шон расположился между ними, и они крепко прижались друг к другу. «Вы с Дил поймаете тех, кто это сделал».

«Можете быть уверены», — сказал Шерлок. «Мы сейчас работаем над двумя делами. Вы же знаете, что с одним из них есть связь».

Сенатор Монро сказал: «По крайней мере, у вас не будет проблем со страховой компанией. Я сенатор, а вы — ФБР. Думаете, они захотят связываться с кем-то из нас?»

Впервые за эту ночь Савич и Шерлок улыбнулись.

Минна сказала: «Дом Боба в Ганнибале, штат Миссури, сгорел пару лет назад – старая проводка окончательно сдохла. Боб точно знает, как с ними обращаться». Она увидела Итана Бразерса, страхового агента семьи, говорящего с огнем, и одарила его широкой акульей улыбкой. Минна добавила: «Ты придёшь ко мне сегодня вечером. Завтра мы позаботимся об одежде и обо всём, что тебе понадобится». Она обняла Шерлока, а теперь и Савича, снова обняв Шона. «Когда Боб позвонил мне по поводу пожара, я так испугалась». Её голос дрогнул, и она заплакала.

Именно Савич прижал её к себе и прошептал ей на ухо, как любит её, а Шон погладил её по лицу. «Бабушка, пожалуйста, не плачь. Ты грустишь, потому что тебя не было рядом и маме пришлось нести меня вниз по лестнице?»

Минна фыркнула и сглотнула. «Может быть, после того, как она унесла тебя вниз, она вернулась бы за мной».

«Мама очень сильная. Она справится».

«Ну, Минна, — сказал сенатор Монро, — слёзы — это повод для грусти. Большая часть дома будет как новенькая после ремонта. И все будут в порядке. Что же касается того, кто устроил этот пожар, его дни сочтены».

Савич вдруг поймал себя на том, что смотрит на любимых людей и наконец-то осознаёт, что они в безопасности и невредимы. Он был так благодарен, что это заглушало его гнев, по крайней мере, в этот момент. Сейчас это было неважно. У него были дела.

Он позвонил Бену Рейвену, который сказал ему, что их люди и следователь по поджогам организуют группу криминалистов. Он принял чек от Ethan Brothers на покрытие краткосрочных расходов на проживание. Он обошел их соседей, поблагодарил их за заботу, и где кто-то берет пончики в это время ночи? Он выслушал их возмущение тем, что кто-то поджег его дом, и за этим он услышал их страх, что могло случиться что-то гораздо худшее, возможно, с ними. Он знал, что нет способа успокоить их, кроме как найти того, кто это сделал. Он прошел с капитаном Элсом, руководителем пожарной охраны, и Люком Мейсоном в заднюю часть дома и заглянул в его сгоревшую кухню. Бытовая техника была поцарапана и почернела, но все еще цела. Его некогда гордая кофемашина, то, что от нее осталось, расплавилась в стойке. Шкафы, стол и стулья сгорели дотла. Вся посуда, кастрюли и сковородки были разбросаны, разбиваясь там, где падали, или расплавились. Красивый дубовый пол был цел, и, как ни странно, он увидел одну-единственную чёрную кружку, лежащую на боку в раковине, целую и невредимую. Это был подарок от Шона на прошлое Рождество. На ней было написано «МОЙ ПАПА».

Савич взглянул на струйки чёрного дыма, всё ещё медленно поднимавшиеся из помещения, которое когда-то было их кухней. Впервые он осознал, насколько ядовит этот запах, и понял, что он не может быть полезен ни Шону, ни кому-либо из них.

Когда он, Люк Мейсон и капитан Элс вернулись к семье, Савич пожал руки пожарным и поблагодарил их за спасение дома. Элс сказал: «Вы ещё разберётесь, агент Савич. Но сейчас самое время позаботиться о своей семье». Грин дал ему пончик. Элс рассмеялся и съел его. «Извините, ребята, вот и СМИ. Похоже, вы достойны освещения в прессе, агент Савич».

СМИ – вот всё, что им было нужно. Савич даже не подумал о них и удивился их приезду. Как они так быстро всё поняли? Кто-то из пожарных или диспетчеров, без сомнения. Три репортёра с операторами выскочили из своих машин и фургонов, все они были сосредоточены на нём, задавая вопросы с расстояния в шесть футов.

34

ВАШИНГТОН, округ Колумбия

ИСТ-КЭПИТОЛ-СТРИТ СВ

ДОМ МИННЫ САВИЧ

ПОНЕДЕЛЬНИК ВЕЧЕР

Было далеко за полночь. Сенатор Монро ушёл, мать Савича легла спать, а Шерлок был наверху, в спальне Шона, прижимая его к себе, пока тот обнимал измученного Астро. Савичу хотелось бы быть с ними, но пока не время.

Он и Грин тихо разговаривали внизу, в гостиной его матери.

Грин кивнул в сторону фотографии на каминной полке. «Это твой отец, да?»

«Да». Савич посмотрел на большую фотографию на почетном месте. Его отец, агент ФБР Бак Савич, был крутым ковбоем в офисе, полном ковбоев, в нью-йоркском полевом отделении ФБР. На фотографии он смеялся, обнимая Минну и своих детей. Савич вспомнил, как фотографию сделал один из друзей его отца из ФБР. Ему было около двенадцати. Савич задумался, что думает сенатор Монро о том, что Бак Савич так заметно выставлен напоказ. Его привели в себя, горло сжималось, когда он снова подумал: Шерлок и Шон могли быть убиты, сожжены заживо, а меня там не было.

Сколько бы времени Грин ни выиграл для них, когда проснулся, Шерлок спас им жизни. «Грин, я обязан тебе больше, чем когда-либо смогу отплатить. Спасибо».

Грин посмотрел на свои руки, окутанные дымом. «Скажу тебе, Савич, я услышал, что этот звук означает пожар. Он меня чуть не до смерти напугал. Я боялся, что не смогу помочь Шерлоку».

«Где ты тогда был, Грин?»

«Я ехал в ваш район, понятия не имея, зачем, и позвонил Шерлок, просто чтобы проверить её. Я услышал громкий свист, как будто здоровенная девушка подъезжала, и, как я уже сказал, я всё понял. После того, как я позвонил Шерлоку, я позвонил 911. Она оставила линию открытой, и я услышал, как сработала дымовая сигнализация, а через мгновение и ваша охранная сигнализация. Когда я приехал туда, я вспомнил о картине вашей бабушки и побежал за ней, и там был Шерлок, спускающийся по лестнице с Максом на руках». Он сделал паузу. «Это было близко, Савич, слишком близко. Ты знаешь, кто виноват?»

«Нет, пока нет. Но это должно быть связано с делом Сент-Люмис. Это точно, после того, как в третьей части пазла, которую мне прислали, был изображен мужчина, горящий в огне в тот же день, когда кто-то пытался поджечь мой дом с Шерлоком и Шоном внутри.

Вопрос в том, почему».

Грин кивнул. «Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал».

«Продолжайте защищать Ребекку Мэнверс».

Грин вдруг ухмыльнулся. «Знаешь, твоя мама поцеловала меня, похлопала по щеке и сказала, что я ангел, даже с таким загорелым лицом?»

Савич просто сказал: «Ты ангел. А мама и половины этого не знает».

Смутившись, Грин сказал: «А, но всё ещё с запахом дыма. Может, после душа я буду пахнуть достаточно сладко, чтобы твоя мама снова меня обняла».

Савич сказал: «Наша соседка по соседству сказала Шерлоку, что для того, чтобы люди не переходили улицу, им понадобится как минимум три раза помыться с мылом, чтобы скрыться от неё и Шона. Конечно, Шон не хочет снова мыться. Он не может дождаться, когда другие дети в школе почувствуют его запах».

Грин сказал: «Мне нужен Шон». Он пожал плечами и посмотрел на свои испачканные сажей руки.

«Извините, я не знаю, откуда это взялось».

Савич подумал об Анне, бывшей жене Грина, которая рассталась с ним прошлой весной и уехала в Сиэтл. Он сказал: «Рождение собственного ребёнка меняет жизнь. Всё меняется, всё становится острее. Не волнуйся, Грин, у тебя будет сын или дочь, и когда это случится, у тебя всё получится».

«Так говорит о себе Делси, моя младшая сестра. У них с Робом Расмуссеном серьёзные отношения». Он выглядел потрясённым. «Уже говорит о детях». Он помолчал, отпил чаю и поставил чашку рядом с журналом Sports Illustrated.

Журнал с изображением всей команды «Уорриорз» на обложке, конечно же, специально для Шона. Он сказал: «Капитан пожарной охраны сказал, что к завтрашнему утру дом должен достаточно остыть для более тщательного расследования. Там будет несколько экспертов, специалистов по поджогам. Хотите, чтобы я тоже пошёл? Примерно в девять часов?»

«Конечно. Мы с Шерлоком тоже постараемся быть там. Сейчас в воздухе столько всего висит». Савич понимал, что падает, и уже почти не мог соображать. «Извини, Грин, хоть убей, я не могу ясно мыслить».

Грин Роуз. «Я бы тебя обнял, но от меня слишком плохо пахнет. Иди спать и поцелуй Шерлока и Шона. Нам обоим нужно поспать».

Савич проводил Гриша до двери. «Я хочу остаться в деле, Савич», — сказал он.

«То есть вы думаете, что это связано с горящим человеком из головоломки?»

«Должно быть. Тот человек в Сент-Люмисе, который вырубил Пиппу и связал её, сделал это, чтобы отвлечь меня от Вашингтона. Сама загадка должна была выманить меня туда, а когда я вместо неё послал Пиппу, они заставили её исчезнуть, чтобы я мог отправиться за ней».

«Чтобы кто-то мог поджечь ваш дом и убить Шерлока и Шона».

Савич кивнул. «Думаю, это может быть тот же человек, который вырубил Пиппу и связал её. Завтра они с шефом Уайлдом будут работать с местным художником, чтобы попытаться сделать какой-нибудь приличный набросок».

Выражение лица Савича не изменилось, но голос его был холоден, как ледяной огонёк. «Не думаю, что он стоит за этой головоломкой с красным ящиком. Он наёмный инструмент. Чего они хотят? Навредить мне? Убить мою семью?» Савич помолчал, а затем тихо сказал:

«Когда я найду человека, стоящего за этим, я его уничтожу».

Когда машина Грина скрылась за углом, Савич включил сигнализацию и выключил фары. Он замер. Знал ли поджигатель о доме его матери? Если они пробудут здесь больше пары дней, найти их будет легко. Придётся быть очень осторожными.

Вскоре он обнимал Шерлока, который обнимал Шона, а Астро прижимался к нему. Но, несмотря на усталость, ему было трудно заснуть, ведь Шерлок и Шон были на прицеле.

Когда он наконец уснул, ему приснилось, что он увидел тень женщины, пристально смотрящей на его дом. Хотя он не видел её лица, он знал, что она улыбается.

Он позвал её, но она не обернулась, а лишь рассмеялась и указала на него. Он увидел, как вспыхнула спичка, и наблюдал, как она подняла её. Он крикнул ей, чтобы она остановилась. Но она бросила спичку, и дом взорвался.

Он отшатнулся, когда Шерлок толкнул его. «Просыпайся, Диллон. Тебе приснился плохой сон, и неудивительно. Держись рядом, хорошо?»

Он снова уснул, вдыхая дымный запах волос Шерлока.

35

ДОМ САВИЧЕЙ

Вторник, утро

Савич посмотрел на свою сгоревшую кухню и почувствовал едкий запах горелой краски и дерева, исходивший от стен и бытовой техники. Он действительно хотел бы все еще чувствовать немного тепла, которое он чувствовал прошлой ночью, ведь утро было холодным, около сорока градусов, но от него не осталось и следа. Он, Шерлок и Габриэль, няня Шона, уже обошли остальную часть дома в сопровождении Флэша Рэнди, следователя по поджогам пожарного отдела. По словам Флэша, ущерб от воды был не таким уж серьезным, как мог бы быть, хотя Савичу и Шерлоку он показался достаточно серьезным. Он видел, как она смотрела на промокшую мебель и мокрые ковры в гостиной, взял ее за руку и сжал. Он посмотрел на пустое место над дверью, где Грин снял картину своей бабушки. Поступок Грина был долгом, который ему будет трудно вернуть.

Наверху, там, где дым скапливался под потолком, на стенах лежал лёгкий слой сажи. «Стены нужно тщательно очистить и покрасить», — сказал Флэш. «Соберите всё необходимое, но будьте осторожны. Держитесь подальше от любых повреждений, которые увидите. Кто знает. Я буду здесь».

Они собрали одежду, которая отчаянно нуждалась в стирке, и туалетные принадлежности. Сильнее всего воняло в комнате Шона, прямо над кухней.

Они упаковали его вещи в чемодан «Капитан Корбин», собрали его любимые игры и, конечно же, любимые баскетбольные мячи и кроссовки «Стеф Карри». Когда Савич вошёл в кабинет, его чуть не охватил смрад горелого дерева, дыма и воды. По крайней мере, Макс был в безопасности благодаря Шерлоку.

Они встретились с группой криминалистов, сбившись в небольшую группу, и не то чтобы это было какой-то загадкой — кто-то разбил кухонное окно, вылил бензин на кухню и на стены и оставил канистру у кухонной двери, объявив о том, что он сделал.

Савич спел песню «Zombie» группы Cranberries. «Простите». Он отвернулся от следователя из метрополитена. «Савич слушает».

«Агент Савич, это Кэнди. Вы должны приехать. Золтан пропал. Возможно, она мертва. Там кровь, я не знаю, я не знаю…»

Савич моргнул и набрал номер. Кэнди была помощницей Золтана. «Кэнди, сделай глубокий вдох. Всё верно. А теперь не спеша расскажи мне, что именно произошло».

Он слышал, как она глубоко вздохнула, слышал, как постепенно отступала её паника, и ждал. Наконец она сглотнула и сказала, голос её уже не дрожал: «Я пришла, может быть, минут десять назад. Я крикнула «привет», как всегда, но Золтан не ответил.

В этом нет ничего необычного: поздний клиент, поздний приём. Она могла ещё спать, или рано ушла в магазин, или ещё куда-то, поэтому я пошёл в свой кабинет и начал работать.

И тут меня осенило. К ней сегодня утром должен был прийти клиент — странное время, я знаю…

Но ей нужно было готовиться, заваривать свой особый чай. Я подумала, что она заболела, и пошла её искать. Когда я зашла в гостиную, то обнаружила на полу кровь, много крови, чёрной и ужасной. Она мертва. Думаю, она мертва, и кто-то её утащил…

Он услышал, как в ответ закипает истерика, и перебил её: «Дыши, Кэнди. Успокойся». Он тоже успокоился. Савич знал, что для неспециалиста обильное кровотечение может означать что угодно: от пореза до разрыва артерии. Он сказал:

«Кэнди, когда ты пришла, сигнализация в доме была включена или выключена?»

Затем наступила тишина. «О Боже, я ничего об этом не думал, просто Золтан, должно быть, уже встал, знаешь, выпить чашечку чая, может быть, пораньше вставать».

— она любит чернику — и выключила его для меня. Но обычно она не ложится спать. Сигнализация выключена, агент Савич. О… — Она икнула. — Она умерла?

«Кэнди, как твоя фамилия?»

«Спиндлер, я Кэндис Спиндлер. Что случилось, агент Савич?»

«Кэнди, оставайся у входной двери. Я сейчас подойду», — он повернулся к Шерлоку, который просто кивнул ему.

«Она была очень расстроена. Я ясно её слышал», — Шерлок повернулся к Габриэлю.

«Габриэль, пожалуйста, отнеси всё это маме Диллон. Шон в школе, так что у тебя будет достаточно времени всё распаковать». Она обняла Габриэль, велела ей быть осторожнее и ещё раз поблагодарила.

Габриэль А сказала: «Я всё ещё не могу в это поверить. Представь, кто-то хочет причинить боль тебе и Шону». Её голос дрогнул, и Шерлок притянул её к себе. «Мы не пострадали, и всё здесь можно исправить. Всё будет хорошо». Она отступила назад и взяла красивое лицо Габриэль А в ладони. «Без тебя всё было бы гораздо сложнее, так что спасибо. В твоей маленькой привлекательной «Мазде» не хватит места для всех наших вещей, так что бери мой «Вольво». Сегодня он мне не понадобится. Мы заберём твою машину позже».

Они наблюдали, как оставшиеся мужчины помогали Габриэлю загрузить чемоданы в «Вольво» Шерлока. Она сказала: «Послушай, нам здесь больше ничего не нужно делать. Мы можем вернуться позже за другими вещами, если понадобится. Наш страховой агент заверил нас, что обо всём позаботится. Пошли. Я хочу познакомиться с Кэнди».

Когда Савич подъехал на «Порше» к дому Золтана, Шерлок смотрел в лобовое стекло, не глядя ни на что.

"Дорогой?"

«О, мы здесь? Извини, Диллон. Я думал о прошлой ночи. Всё произошло так быстро, что я не успел испугаться, но сейчас мне страшно. Поверь, я стараюсь не злиться. Но, может быть, нам с тобой было бы лучше стать страховыми брокерами или ветеринарами. Это была бы более безопасная жизнь».

Что он мог сказать? «Что ж, из тебя получился бы отличный ветеринар, но поскольку мы с тобой агенты ФБР, нам нужно смириться с этим и найти маньяка, который это сделал».

Она с присвистом выдохнула и кивнула. «Да, конечно, но он не маньяк, Диллон. Тот, кто это сделал, не сумасшедший; он злодей. Ты же знаешь, это как-то связано с головоломкой с красным ящиком. Ты же знаешь. Я знаю».

Прежде чем Савич успел ответить, они услышали крик и увидели Кэнди Спиндлер, стоящую в проеме открытой входной двери и яростно махающую им рукой.

«Пора пока отложить красные коробки. Посмотрим, что это за кровь. А потом позвоним Бену Рэйвену в «Метро».

Шерлок вылез из машины и сказал через крышу «Порше»: «Ты предупреждал её, Диллон, но она не послушала. Знаешь, я не думаю, что Золтан мёртв. Не могу поверить,

о причине, по которой нападавший утащил её тело. Возможно, кто-то действительно пытался убить её, чтобы отрезать какой-нибудь хвост, и ей удалось убежать. В любом случае, это доказывает, что она была в этом по уши. — Она сделала паузу. — Надеюсь, ей удалось убежать.

Они подошли к Кэнди Спиндлер, которая заламывала руки, словно леди Макбет. Ей было лет тридцать, она была невысокой и гибкой, как газель, с короткими волнистыми чёрными волосами. На ней были розовые спортивные штаны и розовые кроссовки.

Кэнди схватила Савича и подалась вперёд, в её голосе слышалась смесь гнева и страха. «Я же говорила ей, агент Савич. Я говорила ей, что обманывать миссис Мэнверс не получится.

Золтан знал, что миссис Мэнверс неверующая, но она все равно согласилась».

«С чем именно ты согласилась, Кэнди?» — спросил он, потирая ее руки вверх и вниз.

«Она мне не сказала, если бы только сказала. Всё, что я знаю, это то, что ей кто-то позвонил.

— она не сказала мне, с кем именно, — и сразу же устроила сеанс с миссис Мэнверс. Она была в восторге от встречи, очень оптимистична. Сказала, что мы заработаем достаточно, чтобы, возможно, съездить во Францию, в Канны, поваляться на пляже, время от времени проводить сеансы, заказывать французские спиртные напитки. Она была так собой довольна, но вот смотрите…

Она закрыла лицо руками и зарыдала. «Я же ей сказала. Я же ей сказала».

Шерлок сказал: «Кэнди, покажи нам гостиную, где находится пятно крови».

Кэнди впустила их в дом, но остановилась в дверях гостиной.

«Это кровь. Я не хочу больше её видеть. Не могу. Это её кровь, я знаю. Агент Савич, она всегда была очень осторожна, изучила всех своих клиентов вплоть до того момента, когда им последний раз лечили кариес».

Кровь была на краю восточного ковра рядом с одним из диванов. Казалось, ей уже несколько часов, она была размазана и покрыта потеками на одном краю, где кто-то пытался встать или был поднят. Они обнаружили двух пуль. Больше ничего не было повреждено. Савич позвонил Бену Рейвену в Metro и экспертам ФБР, а затем спросил: «Кэнди, ты не знаешь, где находится мобильный телефон Золтана?»

«У неё пропала сумочка, а телефон не заряжается, я проверял. Они забрали и её машину. Но, может быть, логичнее, что Золтан забрал её собственный телефон и машину?

Не какой-нибудь незнакомец, который не знал, где она хранит ключи от машины? Ну, они всегда были у неё в сумочке, но всё равно... Золтан не умер, пожалуйста, не может быть.

Шерлок вернулся к Кэнди и легонько коснулся её руки рукой женщины. «Кэнди, мы проведём ДНК-тест и скоро узнаем, принадлежит ли это Золтану.

Кровь. Скажите, как вы думаете, Золтан действительно был тем, кто это сделал? Не с миссис Мэнверс, а с другими её клиентами? Вы верите, что она действительно могла общаться с мёртвыми?

Кэнди моргнула, глядя на неё. «Боже мой, нет, агент Шерлок. Она даже сказала мне однажды, что если умрёт, меньше всего ей хотелось бы иметь дело с идиотами, которых она оставит после себя». Она на мгновение замолчала. «Но знаете, она думала, что помогает некоторым своим клиентам справиться с горем и одиночеством, и некоторые из них определённо стали счастливее. Но иногда она злоупотребляла этим, взимая с клиентов слишком много и слишком часто. Её это ничуть не смущало, особенно тех, кто хотел найти что-то, что оставил после себя покойник, например, деньги или драгоценности». Кэнди замолчала, тяжело вздохнув. «Она была очень расстроена, когда кто-то напал на миссис Мэнверс. Я знаю, что она звонила по этому поводу по мобильному, но я не знаю, кому именно. Потом вы заставили её пойти в здание Гувера, чтобы поговорить с вами, агент Савич. Она была ещё больше расстроена, когда вернулась домой. Она пыталась это скрыть, но я её очень хорошо знаю. Она даже отменила несколько клиентов. Она никогда раньше так не делала».

Шерлок спросил: «Как долго ты работаешь на нее?»

«Мы с Золтаном вместе с тех пор, как я получила диплом по гуманитарным наукам, и у меня остались только долги. Я работала официанткой в ресторане «Виллидж» в Нью-Йорке, когда она меня нашла. Она всегда хорошо мне платила – то есть, действительно хорошо платит . Я отказываюсь верить, что она умерла. Я всегда восхищалась ею за то, как она мастерски устраивала представления. Она смеялась, когда я называла это перформансом».

Савич попросил её подождать снаружи, пока прибудет группа криминалистов ФБР, пока они с Шерлоком поднимутся наверх, чтобы обыскать кабинет Золтана. Там были ящики с подробными досье на её клиентов за последние десять лет: их личные истории, симпатии и антипатии, отношения как с живыми, так и с мёртвыми, но они ничего не смогли найти о Ребекке Мэнверс.

36

СВЯТОЙ ЛУМИС

Вторник, утро

Пиппа обняла себя, чтобы согреться, и поспешила в гостевой дом майора Трамбо. Шеф Уайлд следовал за ней. Миссис Трамбо выходила из столовой, неся в руках лишь небольшую стопку тарелок. Большая часть её компании, приехавшей на Хэллоуин, уже покинула Сент-Трамбо.

Люмис.

«Мисс Синел! Я волновалась, когда вы не спустились к завтраку. Я собиралась подняться и проверить вас…» Она осеклась и уставилась на шефа Уайлда, её бровь поднялась почти до линии роста волос. Она медленно проговорила, улыбаясь: «Но, если бы я постучала к вам, мне бы не ответили». Она посмотрела на каждого из них. «Шеф, что вы делаете здесь с мисс Синел так рано, в такое зимнее утро вторника, как будто только сейчас приводите её обратно? Вы познакомились только в субботу вечером, верно?»

Миссис Трамбо поддразнивала их, что они спят вместе? Вот это да, быстрое дело. Что ж, возможно, его кровать была бы удобнее, чем скала с тонким матрасом в его маленькой гостевой спальне. «Доброе утро, миссис Трамбо.

Очень мило с вашей стороны заботиться обо мне. Вы правы. Я не спал прошлой ночью в своём прекрасном номере для новобрачных. Видите ли, вчера кто-то ударил меня по голове и привязал в старом заброшенном продуктовом магазине на окраине города. Я сбежал в дом вождя.

Миссис Трамбо моргнула, рассмеялась и погрозила Пиппе пальцем. «Вы всё выдумываете, мисс Синели. Не то чтобы меня волновало, с кем вы хотите играть. Я помню своего первого мужа, он… ну, это неважно.

Нечего выдумывать всякую чушь. Кто-то ударил тебя и связал? Это было бы не смешно, юная леди, хотя, думаю, история получилась бы неплохой.

«Если быть совсем точным, он ударил меня по голове дважды, мэм».

Миссис Трамбо переложила тарелки в руках. «Я знаю, что молодёжь сейчас быстрее заводит знакомства — вы ведь так это называете, да? Как дерьмо? Нечего стыдиться, но я удивляюсь вам, шеф Уайлд. Разве у вас нет правил не заводить дружеские отношения с местными жителями, когда возникает соблазн? Репутация, которую нужно поддерживать? Разве вы не должны быть нашим нравственным ориентиром, как утверждает наш мэр?»

Уайльд уставился на неё. «Не припомню, чтобы в моих должностных обязанностях было указано, что я должен быть образцом морали, миссис Трамбо, и нет, наш мэр тоже об этом не упоминал».

Пиппа поняла, что разговор стремительно ухудшается, и подняла руку.

«Миссис Трамбо, мы с шефом Уайлдом не встречались, и поверьте, эта история, которую я вам рассказал, — правда, хотя я бы предпочёл, чтобы это было не так, потому что у меня до сих пор болит голова. И посмотрите на мои запястья, все перевязаны». Миссис Трамбо просто посмотрела на неё, приподняв густую седую бровь. О чём она думала? О рабстве? Конечно, нет. Будь у Пиппы её кредит, у неё было бы больше шансов убедить её. Но кредита у неё не было, поэтому она заткнулась. Пусть Уайлд разбирается с миссис Трамбо.

Он легко сказал: «Мы бы, конечно, хотели чашечку кофе, миссис Трамбо. Я не думаю…»

Трамбо с довольным видом посмотрел на них и кивнул. «Очень хорошо. Вы двое идите в столовую. Не обращайте внимания на два стола, за которыми мы завтракали. Я скоро их уберу. Мисс Синел, я разогрею ваш завтрак, так как ждал вас с минуты на минуту. Шеф, мне нужно о вас позаботиться. У меня, кажется, осталась пара булочек. Слышал, вы любитель клубничного варенья?»

Он кивнул. «Да, мэм, это было бы очень любезно с вашей стороны».

Мои булочки были любимым лакомством майора Трамбо.

Миссис Трамбо бросила на Пиппу последний взгляд, подмигнула и пошла обратно на кухню.

Когда они сели в столовой, Пиппа откинулась на спинку стула и вздохнула. «Знаю, она нас дразнила, но у меня до сих пор такое чувство, будто у меня на лбу красуется алая буква. Она мне ни на секунду не поверила».

«Я бы тоже тебе не поверил. Похоже, это сказка, которую мог выдумать только по-настоящему смущённый человек. Но мне понравилась твоя попытка лобовой атаки, Синель, ты прямо в лицо правде».

Пиппа пожала плечами. «Да-да, но всё вышло не очень хорошо, да?» Она начала барабанить ногтями по столу. «Когда дело касается того, кто с кем спит, почему всегда зачинщиком оказывается женщина, а не мужчина?»

«Простите? Это меня она обвинила в нравственной распущенности».

«Когда все в Сент-Люмисе узнают о нашей дикой ночи, именно я нападу на бедного шефа Уайлда. Поживём – увидим. Как бы мне хотелось иметь при себе оружие и кредиты. Чувствую себя полураздетым».

Уайльд усмехнулся: «Понимаю, что ты имеешь в виду».

Пиппа вздохнула. «Дил звонил мне по поводу пожара, сказал, что вчера вечером вернулся в Джорджтаун в рекордные сроки. Слава богу, Шерлок вовремя вытащил Шона, и пожар остался на кухне. Можете представить, как кто-то разобьёт ваше окно и обльёт его бензином?»

«Я много думал об этой ситуации и вынужден согласиться. Поджог дома Савича прошлой ночью должен быть связан с кем-то здесь, в Сент-Люмисе».

Пиппа подалась вперёд. «Иначе красные квадраты и загадка с майором Трамбо, высунувшимся из горящего окна прямо здесь, в городе, не имеют смысла. Если здесь никто не замешан, почему они выбрали Сент-Люмис и почему напали на меня здесь?»

Уайльд сказал: «Возможно, Сент-Люмис — часть какой-то более масштабной схемы, которую, как они делают ставки, никто из нас не сможет разгадать. Единственная зацепка, которая у нас есть, — это головоломка, а это значит, что мы начнём с Мод Филли».

Он помолчал, повозившись с солонкой.

"Что?"

«Я вспоминал, как работал полицейским в Филадельфии. Я расследовал убийства, сталкивался с жестокими наркоторговцами, да что угодно, но никогда не сталкивался с чем-то настолько… ну, запутанным. Как будто какой-то безумец, ненавидящий Савича, придумал какой-то странный план мести, бросая нам вызов поймать его».

Пиппа развернула салфетку и расстелила её на коленях. «Это напоминает мне толстого паука, плетущего паутину. Нет, я не хочу думать о пауках. Все согласны, что это может быть какая-то месть, возмездие, как бы вы это ни называли, со стороны кого-то, кого арестовал или кому навредил агент Савич, или, может быть, кого-то из его близких».

Она покачала головой. «Ладно, после того как я приму душ и переоденусь, мы пойдём к миссис Фили. Не забудь, мне нужно встретиться с твоим художником».

«Всё уже готово. Её зовут Лиза Траут. Она в восторге».

«Чем больше я пытаюсь его вспомнить…» Она пожала плечами. «Посмотрим, что всплывёт».

Тяжёлые шаги миссис Трамбо послышались ещё до того, как она появилась в дверях столовой, умело держа на руках два больших блюда. «Шеф Уайлд, я решила, что всегда должна быть щедра к нашей местной полиции, независимо от того, что вы там натворили, поэтому принесла вам яичницу с беконом. Может, удержите от кражи у мисс Синели». Она осторожно поставила тарелки, поправила столовые приборы и, наконец, кивнула сама себе. Она помолчала, снова взглянула на каждую из них. «Скажите, это любовь с первого взгляда? Или вы, молодые люди, больше в неё не верите?»

«Не знаю», — сказала Пиппа. «Любовь с первого взгляда никогда не приходила ко мне».

Миссис Трамбо улыбнулась шефу Уайлду, но, увидев, что тот лишь улыбнулся в ответ, вышла из комнаты и вернулась с подносом кофе и чашками. Разливая кофе, Пиппа спросила: «Как ты думаешь, почему у миссис Фили есть головоломка с майором Трамбо, вывешенная из окна старого отеля «Олворт»?»

Миссис Трамбо на мгновение замерла, затем покачала головой. «С чего вы взяли, что я имею хоть малейшее представление, почему Мод Фили подставила майора в окно? Должна сказать, она может быть злобной старой стервой по отношению к майору, когда у неё есть настроение, и я её не виню». Она помолчала, пододвинула сливки ближе к Пиппе. «Я знаю, ты любишь свой чёрный кофе, шеф. Знаешь, когда майор Трамбо сделал мне предложение, он так нервничал, бедняга. Мне потребовалось время, чтобы понять, что Мод поступила мудро, развестись с ним. Он стал настоящей занозой в заднице, мерзким старым мерзавцем, пока у него не хватило вкуса сдохнуть». Она кивнула в сторону каминной полки. «Мисс Синель-и знает, что его прах покоится в этой прекрасной урне. Шесть фунтов — это всё, что от него осталось, и поверьте, этого более чем достаточно. Мисс Синель-и, хотите сливок? Сахара? У меня есть настоящие, сырые и поддельные».

Пиппа сказала: «Блэк идеален, спасибо. Миссис Фили сказала мне, что ты встречался с майором Трамбо, когда они ещё были женаты. Она сказала, что ты утверждал, будто ничего не знаешь, и был достаточно умен, чтобы использовать все свои возможности».

«Ну, это же правда, правда? Бедняжка Мод никогда не была богата. Мне всегда было интересно, что это за головоломки со змеями и монстрами».

Она бросила последний взгляд на их тарелки, кивнула сама себе и оставила их в покое.

Уайльд взял вилкой кусочек яичницы. «Ты это выдумал, да?

Миссис Фили не говорила этого о активах миссис Трамбо». Он слегка вздрогнул.

«О ее активах даже думать не хочется».

Пиппа жевала кусок бекона и улыбалась. «Так подайте на меня в суд. Я хотела узнать, что она скажет о миссис Фили».

Он поднял чашку кофе и поприветствовал её. «Мы сможем поговорить с ней серьёзнее после того, как побеседуем с миссис Фили».

Она хрустнула ещё одним кусочком бекона. «Спасибо, Уайлд. Уайлд, как-то нехорошо. Тебя кто-нибудь называет по имени? Мэтью, верно?»

«На самом деле, никто меня не звал Мэтью. Даже мама начала называть меня Уайльдом, когда мне исполнилось тринадцать. Не было ничего, чего бы я не попробовал, включая угон любимого BMW моего дяди Томми почти через обрыв, и драку с друзьями после футбольного матча, когда я возвращался домой с разбитым лицом. Я стал Уайльдом с того самого момента, как впервые расквасил нос».

Она рассмеялась, но тут же протрезвела. Он это заметил.

Уайльд добавил перца в яичницу и предложил ей. «Тогда вернёмся к делу. Думаю, нам с тобой нужно выяснить, кто поджёг дом Савича, если это кто-то из города».

Пиппа отказалась от перца. «Это логично».

«Я тоже хочу посетить тот старый продуктовый магазин, посмотреть, что мы сможем там найти».

Пиппа заметила, что он смотрит на её забинтованные запястья. «Даже не думай об этом, Уайльд. Никакого врача».

«Дай мне их посмотреть».

Она закатила глаза и вытянула руки. Марлевые повязки были на месте.

«Ладно, не надо, доктор». Он взял ломтик хрустящего бекона и ткнул им в неё. «Мне нравится видеть крутых парней, но прими три таблетки аспирина, ладно?»

Миссис Трамбо не было на стойке регистрации, когда они вышли из столовой, чтобы подняться наверх, в номер Пиппы для новобрачных. «Чёрный Худи забрал мой ключ вместе со всем остальным». Она обошла стол и сняла главный ключ с крючка на ключнице. «Как думаешь, он мог сюда зайти?»

«Пойдем посмотрим».

Она отперла дверь, и Уайльд просто оттолкнул ее и вошел первым, держа пистолет наготове.

«Все чисто», — крикнул он мгновение спустя и увидел, что она следует прямо за ним по пятам.

Пиппа оглядела комнату. «Кажется, ничего не тронуто. Ну, Уайльд, что ты думаешь о моей комнате? Она соответствует твоим ожиданиям?»

Он остановился и уставился на круглую кровать и бордельно-красные шторы.

«Это потрясающе».

«А, вот мой планшет, прямо там, где я его оставила. Присаживайтесь, а я пока приму душ и переоденусь». Она взяла планшет и ввела пароль. «Проверь мои заметки в разделе «Красный ящик». Я быстро».

Он сел на плюшевое, красное, как грех, круглое кресло у окна и открыл книгу, пока Пиппа несла одежду в ванную. «Если будут вопросы, запишите их в разделе заметок».

Когда одиннадцать минут спустя она вышла из ванной, он поднял взгляд и увидел агента ФБР – в чёрных брюках, белой блузке, стильной чёрной кожаной куртке и чёрных ботинках на низком каблуке, волосы были собраны в хвост. «У тебя мой «Вальтер»?»

Она откинула куртку, чтобы показать ему.

«Ты хорошо убираешься, Синель. Твои записи подробны, но они показывают, как мало мы знаем. Пора проверить активы миссис Фили».

37

ДОМ ЗОЛТАНА

Вторник, утро

Савич завёл свой Porsche, послушал, как его малыш оживает, и улыбнулся. Он всегда так делал. Ему нравился звук этих цилиндров. Его мобильник пел песню Джими Хендрикса «Al Along the Watchtower». Он нахмурился. «Это Соня Грейсон, главный обвинитель в суде по делу Марсии Гей». С тех пор, как Грейсон сказал ему, что Вероника Лейк согласилась заключить сделку с обвинением и дать показания против Марсии Гей, он ждал этого звонка. Он точно знал, что произошло. «Г-жа

Грейсон?» Он ничего не сказал, только слушал. Наконец, он нажал кнопку «О».

Шерлок положил её руку на свою. «Вероника ведь умерла, да?»

«Удивительно, но она перенесла операцию, но хирург говорит, что ее шансы невелики.

Она в отделении интенсивной терапии в Вашингтонской мемориальной больнице. Грейсон ругается на тюремный персонал. Ещё хуже для неё то, что она сама попросила, чтобы ей поручили это дело, а теперь всё выплеснулось ей в лицо. Она рассказала мне, что новости об их сделке с Вероникой распространились быстрее, чем они ожидали. Он вздохнул. «Сегодня Веронику переводят в региональную тюрьму, опоздав на день».

«Это звучит как грандиозная ошибка со всех сторон».

Савич сказал: «А теперь последствия. Я бы хотел высадить тебя у Вашингтонского мемориала, чтобы ты пообщался со всеми тамошними людьми: журналистами, представителями метрополитена, политиками, которые ищут броские реплики. Это будет просто сумасшедший дом. Грейсон сказала, что пыталась дозвониться до меня вчера вечером, но слышала, как кто-то поджёг наш дом». Он ухмыльнулся Шерлоку. «Грейсон представил меня бездельником».

«Без проблем. Если понадобится, я принесу кнут и стул, чтобы контролировать зоопарк. Ты, бездельник? Выясните, как это случилось, посмотрите, как Марсия Гей с этим справилась». Савич высадил Шерлока у больницы Washington Memorial Hospital, быстро поцеловав его на удачу, и поехал прямиком в тюрьму округа Колумбия на улице D, продираясь сквозь безумные утренние пробки. Грейсон попросил встретиться с ним там, чтобы они могли вместе допросить Марсию, но Савич попросила её подождать. Он хотел сначала поговорить с Марсией сам.

Тюрьма округа Колумбия, как называли это учреждение, представляла собой огромный кампус, где содержались как мужчины, так и женщины. Его большие, простые здания величаво стояли на ухоженной территории. Парковочных мест всегда было предостаточно. Савич огляделся, вылезая из своего «Порше». Он направился к главному входу и встретил там начальника Патни, высокого, худого, слегка сутулого мужчину. Выглядел он так, будто его уже избили по голове и плечам с тех пор, как во время его дежурства произошло покушение на жизнь Вероники Лейк.

Савич подумал, не попытается ли начальник тюрьмы Патни найти оправдания произошедшему, и, конечно же, быстро заговорил, пожимая руку Савичу. «Ненавижу, когда думаешь, что всё делаешь правильно, когда охранники делают то, что должны делать, а такое всё равно случается. Вероника Лейк находилась под наблюдением сменных охранников. Она вообще не контактировала с Марсией Гей за те месяцы, что они здесь находились. После того, как Лейк согласилась дать показания, мы усилили её защиту до перевода в региональную тюрьму. Её должны были перевести сегодня». Он тяжело вздохнул. «На этот чёртов день слишком поздно. Я провожу тебя в комнату охраны. Она дальше по коридору».

Их встретил Уоллес Фрид, начальник охраны женского крыла. Ему было лет пятьдесят с небольшим, лысый, с небольшим пивным животиком, густыми бровями и острым взглядом за очками в чёрной оправе, которые постоянно сползали с носа. Фрид провёл их в небольшой кабинет охраны, где на шести больших экранах транслировалась прямая трансляция из тюрьмы и извне. Фрид сел и набрал текст на клавиатуре, и вскоре они уже смотрели видеозапись из кафетерия. Начальник тюрьмы сказал: «Сейчас нужно накормить более трёхсот заключённых, поэтому еда раздаётся посменно. Это утренняя смена, примерно для восьмидесяти заключённых».

Фрид указал пальцем. «Вот Вероника Лейк, опустив голову, идёт к линии раздачи. Видите, никаких драк, никаких признаков готовящегося насилия.

Всё выглядит спокойно. Теперь смотрите, — Фрид снова указал. — Смотрите, восемь заключённых идут к Лейку, каждый из разных частей кафетерия. Всё это выглядит случайным, их движения плавные, лёгкие. Они даже разговаривают друг с другом, негромко, без угроз.

Фрид сказал: «Смотрите, видите лицо Лейк? Она понимает, что что-то не так».

Заключенные петляют вокруг нее, плавно и легко, пока наконец не начинают таять и не остается только Вероника Лейк, лежащая на спине на полу с ножевым ранением в груди.

Савич наклонился ближе. «Ты нашёл заточку?»

«Нет. Они каким-то образом избавились от него, скрывшись от камер», — сказал Фрид.

Патни поднял трубку. «Также неизвестно, кто её ударил ножом».

Савич спросил: «Вы что-нибудь узнали от заключенных, участвовавших в этом убийственном танце?»

Мы опознали их по видео, изолировали всех восьмерых. Прокурор Грейсон и два детектива полиции допросили каждую женщину. Никто из них ничего не знает. Они утверждают, что даже не видели Веронику. Должно быть, они заранее отрепетировали, что будут говорить на допросе. Должен сказать, что убийство, совершенное на виду, было хорошо спланировано и безупречно исполнено.

Савич сказал: «Я бы не ожидал от Марсии Гей дилетантской работы. Конечно, она за этим стоит. Вы видите, как работает её тонкий ум. Каким-то образом она собрала небольшую армию, которой могла доверить уничтожение Вероники. Я бы сказал, для начала она выбрала одного конкретного заключённого, у которого достаточно сил, чтобы держать остальных в узде, даже сейчас. Полагаю, каждому из них предложили хорошую сделку?»

Патни кивнул. «Даже досрочное освобождение для троих заключённых, не совершивших насилие. Не трогать. Никто не скажет ни слова. Уол Эйс, отмотай назад. Вот, стой. Видишь ту крупную женщину с татуировкой гремучей змеи на бицепсе? Длинные тёмные волосы, заплетённые в косу? Похоже, она ест гвозди на завтрак?»

По кивку Савича он сказал: «Это Дзанетти, Анджела Дзанетти, ожидающая суда за убийство своего парня и его любовницы, если можно так выразиться, когда она застукала их в своей постели. Она одна из главарей банды, правит железной рукой».

Поверьте мне, никто не откажет Дзанетти в просьбе. Она наслаждается

Разжигает насилие. Забавно, что трое из восьми не были у неё под каблуком, по крайней мере, я так думал. Единственный заключённый, у которого достаточно власти, чтобы притянуть остальных? Вся власть у Дзанетти. Я голосую за неё.

Савич кивнул. «Хорошо. Допустим, Гей завербовал Анджелу Дзанетти, сделал Дзанетти своим подставным лицом. Тогда, если кто-то из восьмерых сознается, отвечать придётся перед Анджелой, а не перед Гей. Она бы держалась подальше. Спросите охранников в их подразделении, много ли времени проводят Анджела и Марсия вместе».

Патни сказал: «Конечно». Его бровь поползла вверх. «По сравнению с тобой Гей звучит как Мата Хари».

«Гей оставил бы Мату Хари далеко позади, но всё гораздо сложнее. Я не вижу Гей в этом видео. Она держалась в стороне — ещё один умный ход. Должно быть, ей было ужасно жаль пропускать шоу».

Патни сказал: «Гей был в общей зоне, разговаривал с охранником, Элом Чамми, и это было далеко от кафетерия. Давайте я выведу видео на монитор».

Савич указал на молодого человека: «Кто охранник?»

«Это Краудер, Джуниор Краудер, славный парень, добросовестный, провёл здесь два года. Я сам с ним разговаривал. Он сказал, что Гей всегда дружелюбна со всеми охранниками, сказала, что она была известным скульптором, пока её не подставили и не отправили сюда. Он сказал, что не мог понять, была ли она рада или расстроена, когда кто-то крикнул, что Веронику Лейк зарезали. Потом ему пришлось бежать, чтобы контролировать заключённых в столовой. После такого насилия всегда есть риск буйства. Насилие здесь порождает насилие».