Савич вздохнул с облегчением, когда Дженни остановилась и икнула. Гипсокартон был таким тонким, что он даже услышал, как она сглотнула. Она сказала ровным голосом: «Это то, что ты сказал. Это было действительно смешно. Доктор Ходжес сказал, что нанял меня, потому что он уже слишком стар, чтобы оценить мою молодость и энергию, так что я буду в безопасности. Ты клянешься, что не убьёшь нас?»
Прежде чем он успел ответить, Янко спросил: «Кто в тебя стрелял?»
Дюваль сказал: «Странная стерва. Я не ожидал увидеть её в гостиной, но она там была».
Доктор Ходжес рассмеялся. Дюваль крикнул: «Перестань смеяться надо мной, старик, если не хочешь получить пулю в свой слабый мозг прямо сейчас».
Доктор Ходжес сказал: «Слушай, молодой дурак, у меня две бывшие жены тратят все мои деньги, а страховая компания, страхующая врачей от врачебной ошибки, берет с меня больше, чем государственный долг, и ежегодно урезает выплаты, так что мне особо нечего ждать. Как ты думаешь, почему я до сих пор здесь? Мне нужно быть здесь, чтобы у нас была крыша над тремя головами, под тремя разными крышами, под тремя разными головами.
Это я живу в грязной квартире, а не эти две гарпии».
Савич услышал смех Дюваля. Он был совершенно рассеян. Он написал Шерлоку, набрав только «Сейчас». В следующую секунду из рога раздалась оглушительная музыка – марш Суза – такая громкая, что от неё затряслось здание. Он услышал, как Дюваль выругался, и подбежал к окну.
Савич отступил назад и со всех ног бросился к стене, ударив её со всей скорости. Стена прогнулась и разлетелась в щепки, и он прорвался сквозь неё. «Дюваль, брось пистолет! Сейчас же!»
На какое-то мгновение Гари Дюваль остолбенел и не понял, что происходит.
Он резко обернулся, увидел здоровяка, направившего на него пистолет, и поднял свой кольт, но не успел. Он услышал выстрел и почувствовал, как кувалда ударила его в плечо. Он закричал, чувствуя, как кольт его драгоценного дедушки выскользнул из рук, и он осел на пол. Он лежал так всего секунду, всё ещё осознавая, что не может позволить этому закончиться так, не может вернуться в «Красный Лук». Он схватил свой кольт.
Каблук ботинка обрушился ему на запястье, и он снова закричал, почувствовав, как хрустнули кости.
Это был не ботинок Савича, а Тедди Янко. Его руки всё ещё были связаны, но он сумел добежать до Дюваля и ударить его ногой. Затем Янко пнул кольт Дюваля через всю комнату, сумев удержать равновесие. Он стоял над Дювалем, тяжело дыша.
«Молодец, офицер Янко», — сказал Савич.
Дженни Коннорс вскочила, её намерения были очевидны Савичу. Она подняла ногу, затем медленно опустила её, моргнула и отступила назад. «Извини, я чуть не потеряла контроль. Я всё равно хотела бы потушить ему свет».
Доктор Ходжес с явным удовлетворением сказал: «Лучше не бить его больше, Дженни. Я не хочу, чтобы ты убила этого идиота». Он широко улыбнулся Савичу.
«Кто бы вы ни были, это было потрясающее спасение».
«Я специальный агент Дил Савич, ФБР. Должен сказать, что видеть вас всех целыми и невредимыми — огромное облегчение».
Дженни повернулась к Савичу: «Слава богу, ты понял, что я говорила про гипсокартон. Мне было бы всё равно, даже если бы ты ремонтировал кофеварку».
Спасибо. А теперь, доктор Ходжес, давайте развяжем вас и офицера Янко. Я смогу потушить свет этому придурку позже.
Савич позвонил Шерлоку. «Всё чисто. Заложники в порядке. Срочно вызовите скорую для Дюваля. Мне пришлось выстрелить ему в плечо, чтобы свалить, а офицер Янко сломал ему запястье».
Снаружи раздались крики и ликование. Савич повернулся к Дженни Коннорс: «Да, я понял, что вы имели в виду. Наряду с планами здания,
Ваша информация сыграла решающую роль». Он помолчал, а затем сказал: «Доктор Ходжес, я думаю, Дженни заслуживает повышения. Офицер Джанко, я расскажу шефу Колетт о том, что вы здесь сделали, может быть, это смягчит тот взбучка, который он планирует».
Тедди Джанко глубоко вздохнул. «Спасибо, мне, наверное, понадобятся любые добрые слова, которые ты можешь сказать. Но знаешь, я могу ему сказать: если бы я не увидел Дюваля, если бы я не пришёл, всё могло бы сложиться иначе». Он широко улыбнулся Савичу и посмотрел на него с надеждой.
«Удачи вам в этом», — сказал Савич.
51
СВЯТОЙ ЛУМИС
ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК
ВТОРНИК ВЕЧЕРОМ
Когда Пиппа вошла в тепло полицейского участка Сент-Люмис, она увидела помощника шерифа Дэви Хаука, закутанного в толстое пальто, с самодельными варежками без пальцев на руках, сгорбившегося и разговаривающего по мобильному. Дэви поднял взгляд, нажал на кнопку на телефоне и помахал. «Привет, шеф, агент, мэм. Мне позвонила миссис Джилли о каком-то вредителе, вероятно, опоссуме, который устроил переполох в ее сарае. Она заперла его».
Дэви тяжело поднялся на ноги. «Думаю, мне пора пойти посмотреть, что к чему». Он направился к двери, всё ещё сгорбившись в пальто.
Уайльд с юмором в голосе сказал: «Глядя на Дэви, можно подумать, что станция — это Северный полюс». Он указал на другого пожилого мужчину в коричневой форме, накрахмаленном картонном костюме, умело вертевшего карандаш между пальцами. «Клем?
Это специальный агент ФБР Синел-ай. Клем — мой диспетчер. Он очень гордится своим полным именем, верно, Клем?
Клем лучезарно улыбнулся ей. Он был старше, худощавый, с густыми седыми волосами весом около пяти килограммов. «Верно. Моя мама называет это «итерацией». Я Клемент Кол из Кларка, мэм — «С в кубе». Он ухмыльнулся, обнажив белоснежные торчащие зубы.
«Итак, шеф, весь город говорит, что эта очаровательная дама — ваша новая девушка. Дэви сказал, что она красавица и попала в какую-то беду. Но я не понимаю, почему она не может позаботиться о себе, ведь она федералка». Клем помолчала и взглянула на Пиппу. «Ты совсем не похожа на агента ФБР».
Пиппа выгнула бровь. «А я нет? Ох, это нехорошо. Похоже, мне придётся постараться. Какие-нибудь предложения, Клем?»
«Не имейте в виду ничего особенного, агент Синел. Ничего не поделаешь, если ты красивая.
Я рад помочь, если смогу, иначе мне пришлось бы иметь дело с этими маленькими охотниками за привидениями, которые бросали теннисные мячи в дом Хармонов в ночь Хэллоуина, когда их не было дома, чтобы раздать сладости. Разбил окно, и соседи сообщили об этом. Шеф, пожалуйста, скажите мне, что я могу сделать для вас вместо этого.
«На самом деле, Клем, нам действительно нужна твоя помощь. Я бы хотел, чтобы ты прогулялась по городу, поговорила с людьми, узнала, не появились ли в городе новые люди. Мы с агентом Синелли будем у меня в кабинете».
Кабинет Уайльда был длинным и узким, с окнами во всю стену, выходящими на чахлое дерево и два куста, которых Пиппа не узнала, а слева – на парковку. За старым столом в армейском стиле, вероятно, времён Второй мировой войны, стоял красивый дубовый буфет. На столе стояли проволочные корзины, стопка бумаг и новенький компьютер – больше ничего. Перед столом стояли два стула.
Уайльд указал ей на стул, сел и включил свой Mac.
Пока он ждал, Уайлд сказал: «Кстати, я знаю Гризли. Если бы он был виновен в том, что уронил обёртку от жвачки на тротуар, он бы пришёл ко мне и признался. Гризли не смотрел на твой планшет».
«Вижу, как миссис Трамбо шпионит», — сказала Пиппа. «Ничего особенного, простое любопытство по поводу гостей, возможно, убеждает себя, что защищает остальных.
Но кому же она тогда позвонила? Рассматривала ли она возможность, чтобы агент ФБР остановился в её гостевом доме?
Всего лишь интересная сплетня? Или у неё была другая причина обыскать мою комнату? Думаешь, ей кто-то заплатил, чтобы она следила за незнакомцем, который мог быть агентом ФБР? Пиппа покачала головой. «Но кто ей заплатит?»
«Все хорошие вопросы».
Пиппа посмотрела на свой планшет. «Прежде чем мы начнём копаться в мусорке, позвольте мне рассказать вам то, что я уже знаю. Майор Трамбо был кадровым военным, в отставке, уволен с почётом. Он и миссис Фили прожили в браке пятнадцать лет, детей не было. После развода с миссис Фили он женился на миссис Трамбо, которая тоже была разведена. Майор консультировал армию по государственным контрактам. Он умер от сердечного приступа, был кремирован и, как вы видели, находится в красивой золотой урне на каминной полке в гостиной миссис Трамбо.
Сын миссис Трамбо от первого мужа, Рональд Помфри, — художник по текстилю. Он вернулся в Балтимор после того, как прожил пару лет здесь, в Сент-Люмисе, с мамой и майором. Вот и всё, что у нас есть.
В дверь Уайлда постучали. В комнату вошла ослепительная молодая женщина с длинными тёмно-каштановыми волосами, заплетёнными во французскую косу, толще, чем у Пиппы, – иначе и не скажешь. Она выглядела безумно счастливой. «Я хотела познакомиться с агентом ФБР, шеф».
Она протянула руку Пиппе, которая услужливо её пожала. «Я заместитель шерифа Лоррейн Карр, но все зовут меня Мышкой».
Пиппа кивнула и улыбнулась. «Я агент Синел I».
«Это настоящее удовольствие. Шеф, хотите, чтобы я сделал что-то особенное?»
«Делай то, что у тебя получается лучше всего, Мышка, но смотри в оба. Дай мне знать, если увидишь что-нибудь необычное».
«Ты понял».
После того, как Мышка станцевала, Пиппа спросила: «А что Мышка делает лучше всего?»
«Патруль паркоматов. Никто никогда не злится, когда Мышка выписывает штраф за парковку. Она словно помахивает им волшебной пыльцой, и они улыбаются, даже несмотря на то, что она вытащила двадцать баксов из их карманов. Так что, хочешь позвонить Савичу?»
«Нет, у него и Макса дел хватает. Вообще-то, я и сам неплохо справляюсь. А ты?»
Он улыбнулся, и они принялись за работу.
Через некоторое время Пиппа подняла лицо. «Уайльд?»
Он поднял взгляд. «Да?»
«Кажется, у меня есть что-то. Вот некролог майора Трамбо в газете St.
Lumis Herald ». Она прочитала: «Майор Коринтиан Элис Трамбо неожиданно скончался от сердечного приступа во время отпуска в Поконо с семьей». В нем указан его возраст – шестьдесят два года, и кратко упоминается его военная служба и то, что у него не осталось выживших детей. О миссис Филис ничего не сказано. Полагаю, некролог написала миссис Трамбо». Она немного поработала, затем подняла глаза. «А вот еще один некролог в журнале ветеранов».
журнал. Вот ещё немного. Да, здесь написано, что майор Трамбо отдыхал в домике своего пасынка с женой, пасынком и одной из подруг Рональда, в Поконо, недалеко от Колд-Блу. Похоже на девушку. Одну секунду. Пиппа нашла Поконо на карте своего планшета. «Вот так. Колд-Блу — крошечная деревушка, может быть, в получасе езды от Бушкила, который тоже очень маленький. Некролог
Далее говорится, что сердечный приступ произошёл внезапно, без каких-либо медицинских предупреждений. Его кремировали, а поминальная служба прошла в его доме в Сент-Люмисе, штат Мэриленд.
Уайльд поднял руку и набрал номер на телефоне. «Дэви? Ты помнишь панихиду по майору Трамбо здесь, в Сент-Люмисе? Правда?»
Ладно, понятно. Нет, без проблем. — Он поднял взгляд. — Дэви говорит, что по майору Трамбо здесь не было панихиды. Интересно, где майора кремировали.
«Подожди. Ладно, в Бушкиле похоронных бюро нет; он слишком маленький. Ну вот, ближайшее похоронное бюро в Страудсбурге. Дай мне свой номер, Уайлд». Он слушал, как она уговаривала клерка в похоронном бюро проверить её записи. Повесив трубку, она покачала головой. «Его не кремировали в Страудсбурге. Конечно, есть и другие похоронные бюро в этом районе, но знаешь, что меня больше всего поражает?»
Он сложил перед собой на столе свои большие руки и поднял бровь.
«Если бы миссис Трамбо, её сын и его неопознанная подруга не отвезли майора в местную больницу, не было бы ни заключения врача, ни свидетельства о смерти, ни вскрытия, хотя смерть была немедикаментозной. Очевидно, вопросов не было, потому что никто не знал, как их задать. Его кремировали. Миссис…
Трамбо вернулся в Сент-Лумис, купил гостевой дом и опубликовал некролог в газете «Сент-Лумис Геральд» . Рональд вернулся в Балтимор. Остаётся вопрос: действительно ли майор Трамбо умер от сердечного приступа? Или случилось что-то ещё, о чём миссис Трамбо не хочет, чтобы кто-то узнал?
А что случилось с девушкой Рональда? Подождите секунду». Пиппа без труда нашла страницу миссис Трамбо в Facebook и пролистала её публичную фотогалерею. «Уайльд? Вот фотография Рональда Помфри и его матери. Судя по дате, майор уже был мёртв».
Уайльд посмотрел на фотографию на планшете Пиппы: на ней был изображен худощавый молодой человек с широкой улыбкой, держащий несколько книг.
Пиппа сказала: «Он прекрасен, как грех, даже несмотря на то, что его волосы начинают редеть. Я не вижу в нём ничего от миссис Трамбо, так что, думаю, его отец был красавцем. Вот ещё одна фотография, где он с рисунком». Рональд Помфри стоял рядом с ткацким станком, покрытым калейдоскопом цветных нитей, создающих яркую картину из дюжины разных фруктов, сваленных вместе, настолько реалистичных, что казалось, будто можно вырвать…
Сливу или грушу и жевать. Его длинная, узкая рука собственнически лежала на ткацком станке. «Он учился в Мэрилендском институте искусств, частном колледже искусств и дизайна в Балтиморе».
Уайльд подождал, затем склонил голову набок. «И?»
Пиппа усмехнулась. «Барабанная дробь… Я изучала книгу Савича о Марсии Гей. Она тоже год училась в MICA. Она художница, занимается современной скульптурой в металле».
Он подался вперёд, глаза заблестели. «Скажите, сколько лет Рональду Помфри?»
Она напечатала: «Ему тридцать шесть. Достаточно молод, чтобы быть Чёрным Худи».
«Конечно. А Марсии уже под тридцать. Значит, они оба в MICA, но, Cinel i, разница между ними в несколько лет».
«Ну, Рональд поступил в MICA только в тридцать лет. Он был помощником управляющего в отеле в Балтиморе, которым управляла его мать, прежде чем выйти замуж за майора Трамбо. Так что Марсия Гей и Рональд Помфри оказались в одном месте и в одно время. Это не доказывает, что они были знакомы, но это уже далеко не всё».
Уайлд сказал: «Вы думаете, Марсия Гей была той девушкой в хижине в Поконо, когда погиб майор Трамбо?»
«Если она была его девушкой, то миссис Трамбо солгала о том, что знала ее».
Уайлд улыбнулся. «Ладно, мы кое-что продвинулись, Синел. Я могу придумать кучу звонков, но они подождут до утра. Может, пора остановиться на ночь». Он встал и потянулся. «Хочешь тако?»
52
ДОМ МИННЫ САВИЧ
ВТОРНИК ВЕЧЕРОМ
После ужина, состоявшего из мясного рулета, картофельного пюре, зелёной фасоли и превосходной овощной фриттаты для Савича, все переместились в гостиную. Под аплодисменты матери Савича и сенатора Монро Шон играл с отцом в видеоигру «Гонки», которую Шерлок вытащил из дома. Она стояла в дверях гостиной, приложив телефон к уху, и слушала их специалиста по логистике Джанет Микельсон, у которой, казалось, никогда не иссякали новые проблемы в домашнем ремонте: от замены старой проводки на кухне до очередной недельной задержки доставки штор для гостиной, которые они с Диллоном выбрали.
Шерлок знал, что ей следует делать записи, но она лишь слушала, как Джанет рассматривала одну проблему за другой.
«Шерлок, хорошие новости я приберегла напоследок, они гарантированно вызовут улыбку. Мой подрядчик может приступить к работе уже утром, и он пообещал, что после покраски в доме больше не будет запаха дыма. Вся новая мебель для спальни Шона будет готова к доставке сразу после покраски, именно так, как он и хотел. Так что мы все на одной волне. Я всё ещё надеюсь, что мы закончим за неделю до Рождества». Она сделала паузу. «Ну, если только они не задержат проверки, которые, увы, случаются чаще, чем мне бы хотелось».
Неделя перед Рождеством казалась идеальной новой мантрой. Когда Шерлок отключился, она на мгновение замерла в арочном проёме и посмотрела на свекровь, касаясь плечом Роберта Монро, и смеялась над сверхсерьёзными усилиями Шона победить своего отца, или, скорее, Волшебного Джона. Её поразило, насколько…
Благословением было провести это время с мамой Диллона и по-настоящему узнать сенатора, который был непреклонен и время от времени подбрасывал крупицы информации о том, что делать с той или иной проблемой, касающейся дома. Шерлок не сомневался, что Шон прекрасно проводит время, будучи единственным ребенком в доме с четырьмя взрослыми. Не говоря уже о Габриэле, который помогал Минне, забирал Шона из школы и водил его на все занятия. Когда они наконец вернутся домой, Шерлок представлял, что потребуется месяц, чтобы убедить Шона, что он не король вселенной. Она смотрела, как ее сын хлопает в ладоши и танцует на стульях рядом с отцом. Диллон был отвлечен, большая часть его мозга все еще была сосредоточена на том, что ему нужно сделать дальше, чтобы обеспечить безопасность Ребекки Кларксон и, конечно же, своей собственной семьи.
Когда Савич уложил Шона спать, тот вполуха слушал, как его сын, на седьмом небе от счастья, восторженно вопил о том, что собирается его побить. Чтобы успокоить Шона, Савич спел ему новую песню в стиле кантри, которая крутилась у него в голове всю последнюю неделю, о дальнобойщике по имени Эд и о молодой красотке из-под Юмы, штат Аризона. Эд проснулся после сна с ангелами посреди пустыни, его кошелька, бутылки с водой и грузовика уже не было. Шон проснулся раньше Эда.
Когда Шерлок присоединился к нему в большей из двух гостевых спален Минны, она обнаружила его сидящим на одной стороне двуспальной кровати, которая, надо признать, была немного тесновата для них двоих, в одних черных боксерах, зажав руки между коленями, и бормочущим что-то себе под нос.
Она потёрла его плечо, пока не привлекла его внимание. «Сегодняшний вечер был хорош для всех, Дил. Тебе нужно было отвлечься, чтобы твой мозг немного покипел».
Она наклонилась и поцеловала его. «Пора спать. День был долгим, не говоря уже о маленькой толике волнения. Ничто так не положит конец этому, как спасение заложников. Но теперь всё кончено. Дюваль жив, и МАКС работает. Тебе нужно отключить свой разум, перестать тосковать, хорошо? Тебе не нужно беспокоиться о Ребекке. Её муж с ней, когда Гри нет. С ней всё будет хорошо, и пока мы все в безопасности. Ложись в постель, как ни в чём не бывало». Шерлок снова поцеловал его и смотрел, как он забирается в постель и натягивает одеяло на грудь. Она посмотрела на него сверху вниз, одарив его тем, что она надеялась назвать сексуальной улыбкой. «Я буду рядом с тобой, красавчик.
Я думаю, маме нужно заставить тебя забыть свое имя.
Она прошествовала к комоду с зеркалом над ним и начала расчёсывать волосы. Она услышала, как он напевает новую песню в стиле кантри. Она нахмурилась. «Знаешь, чего я никак не могу понять, Дил? Как кто-то узнал, что Ребекка знает о «Большом выигрыше»? Дедушка взял с неё обещание никому не рассказывать, и она не рассказала. До прошлой недели Ребекка считала «Большой выигрыш» всего лишь одним из его выдуманных приключений».
После того, как Шерлок заставил его забыть свое имя, Савич провалился в глубокий сон.
Он лежал на спине на узкой белой кровати. Его окружала тьма. окутывал его, но это не было пугающим; это было утешительно, как отдых в его объятия матери, слушая биение ее сердца, когда она шептала, как сильно она его любит, Как она знала, что однажды он станет великим человеком. Он знал, что время идёт, но Неважно. Чернота никогда не светлела, всегда оставалась такой же, Но это было нормально. Он был един с этим, его частью.
Он слышал вокруг себя множество голосов, но они его не трогали. Трогал только её голос.
Ребекка держала его за руку, и он слышал ее любимый голос, говорящий ему, как сильно она Она любила его и скучала по нему. Она рассказала ему о своей учёбе, о том, как после получения диплома Получив степень магистра, она собиралась заняться охотой за поддельными картинами и сохранить мир искусства. Честно. И это может сделать её богатой. Он хотел сказать ей, что она уже богата.
Разве он не оставил ей несколько миллионов в трастовом фонде? Но всё это не имело значения. Ребекка была здесь, и она была его.
Держа его за руку, она пересказывала ему десятки приключенческих историй, которые он рассказывал. ей, когда она была молодой, дикие, пугающие истории, которые он выдумал о его и Нейта Подвиги. Нейт. Где был Нейт? Он знал, что Нейт ушел, ушел очень давно время, но он не знал, где он. С Мирандой? Так её звали? Так Она была хорошенькая. С его матерью? Сколько времени прошло? Он не знал, Ему было всё равно. Его разум погрузился в безвременное блуждание.
Он услышал голос Ребекки, снова рассказывающей ему о Большом Взятии, ее любимом История, говорила она. Он хотел бы сказать ей, что Большой Прибыль – это не просто история, это… Настоящее. Стихотворение, которое он написал и заставил её выучить наизусть, стихотворение, которое он заставил её Обещание никогда не рассказывать никому, пронеслось в его голове, но он не мог, казалось, чтобы вспомнить слова. Он хотел бы сказать ей, что любит её, но не мог. Он плыл, довольный, затем он услышал другой голос, близко к своему лицу, голос, который сказал:
как ни в чём не бывало: «Мне интересно, слышите ли вы меня, конгрессмен Кларксон. Могу ли я Называть тебя Джоном? Конечно, могу. Ты же не против, правда? Ни за что. Твой Внучка очаровательна. Как она любит повторять тебе все эти истории, но это... Ей пора идти». Он почувствовал теплую руку на своем лбу, почувствовал теплую руку Пощупай пульс. «Но всё будет хорошо, очень хорошо. Я останусь здесь с тобой, Джон».
Затем он уснул, качаясь в теплых, сильных руках матери, живя в колыбельная.
Савич медленно открыл глаза. Он смотрел на серый предрассветный свет, льющийся из окна, и какое-то мгновение не понимал, где находится, а затем почувствовал мягкое дыхание Шерлока на своей шее. Она пробудила сон, велела ему позволить ему медленно кипеть. Он слегка коснулся кончиками пальцев её локонов, и она прижалась ближе. Он улыбнулся, поцеловал её и прошептал в тёплый воздух: «Спасибо за это, Джон Кларксон».
53
Кларксон Юнайтед Индастриз
СРЕДА УТРО
Миссис Фрейзер подняла глаза и увидела, как из лифта выходят Ребекка, агент Хаммерсмит и высокий, крепкий на вид мужчина, которого она никогда раньше не видела.
«Ребекка, ты так скоро вернулась? Я видела тебя вчера…» Голос миссис Фрейзер дрогнул. Она уставилась на три каменных лица. Она знала, что что-то не так, и это связано с миссис Кларксон. А компания? Миссис Кларксон была не в себе в последние недели. Она перешла от эйфории, что было редкостью даже в лучшие времена, к тихому и задумчивому хождению по кабинету, а затем к резкой и резкой.
Оливия слышала, как та разговаривала со старшим бухгалтером Кларксонов, слышала, как они говорили на повышенных тонах. Она собралась с духом и спросила миссис Кларксон, есть ли какие-то проблемы и может ли она помочь. Миссис Кларксон пристально посмотрела на неё и сказала лишь: «Да, Оливия, но это мои проблемы. Не волнуйся». И она вернулась в свой кабинет, гордо подняв подбородок.
И вот теперь ФБР снова здесь, с Ребеккой. Что сделала миссис Кларксон?
Она медленно поднялась и автоматически поправила пиджак. Она бросила быстрый взгляд на закрытую дверь, а затем обернулась. «Ребекка, что происходит? Кто он?» «Миссис Фрейзер, это специальный агент Савич, ФБР, и вы помните агента Хаммерсмита. Мы приехали навестить мою бабушку».
Миссис Фрейзер кивнула и протянула руку крупному мужчине, которого никогда раньше не видела. Савич шагнул вперёд, пожал ей руку и вручил свои документы. Он
У него была твёрдая рука, и это были шрамы на подушечках пальцев? Она изучила его удостоверение и вернула ему. Он улыбнулся ей, и это полностью изменило его лицо, заставив её задуматься, не пригласит ли его разведённая дочь выпить. Он сказал:
«Миссис Фрейзер, очень приятно. Ребекка рассказала нам, как вы были добры к ней все эти годы».
Она не знала, что на это ответить, лишь улыбнулась и кивнула. Она видела, что агент Хаммерсмит всё ещё смотрит твёрдо, словно судья, выносящий приговор. А Ребекка? Она выглядела решительной, готовой к битве. Они пришли сообщить плохие новости. Она знала беду, когда видела её, и беда была уже близко. Она медленно проговорила: «Значит, вы здесь, чтобы увидеть бабушку? Все вместе?»
«Да. Пожалуйста, не беспокойте нас, миссис Фрейзер. Мне… мне очень жаль».
Оливия могла только кивнуть. Она смотрела, как Ребекка открывает дверь миссис Кларксон, как она вздернула подбородок, когда вошла в сопровождении двух агентов. Дверь закрылась. Оливия снова села и сделала то, что, по словам её дочери, у неё получалось лучше всего: она вытащила вязание из нижнего ящика и забеспокоилась.
Джемма Кларксон медленно поднялась, когда агент Хаммерсмит и Ребекка вошли в её кабинет, а незнакомец их встретил. Она не сделала ни малейшего движения, чтобы выйти из-за стола. Она сказала: «Вы, должно быть, агент Савич? Я разговаривала с вами по телефону в понедельник. Я представляла вас себе, знаете ли, я всегда представляю вас, когда у меня нет ничего, кроме голоса, который может дать мне подсказки». Она помолчала, изучая его лицо, и медленно произнесла: «Я представляла вас крупным мужчиной».
Он шагнул вперёд, чтобы передать ей свои документы. «Я агент Савич».
Она отмахнулась от них. «Почему вы трое здесь так рано в эту морозную среду?» Она помолчала, указала на стулья. Перед её столом стояло всего два. Она подождала, пока агент Хаммерсмит принесёт другой стул, перенесёт его и села. Все трое молча смотрели на неё.
Савич наклонился вперёд в кресле. «Миссис Кларксон, мы изучили финансы вашей компании. Поскольку Clarkson United Industries — частная компания, потребовалось время и усилия, чтобы собрать воедино некоторые детали, но теперь мы знаем, что ваша компания недавно столкнулась с серьёзными финансовыми трудностями. Но ваше собственное положение довольно отчаянное, поскольку вы расширились за счёт заёмных средств, что не…
«Это всё для тебя. Через несколько недель тебе нужно будет выплатить большой банковский кредит, и тебе будет очень тяжело его выплачивать».
Джемма одарила его оскаленной улыбкой. Он понятия не имел, о чём она думает. «Вы были заняты, агент Савич. Позвольте мне сказать, что эта компания существует дольше, чем вы живёте на свете, и наши бухгалтерские книги — это вообще не ваше дело».
«Возможно, нет, миссис Кларксон, но это может объяснить загадку, почему вы вдруг так захотели заполучить большую сумму денег. Эта загадка возникла более двадцати пяти лет назад, ещё до убийства Нейта в 1995 году».
«Никакой загадки», – сказала Джемма. «Нейта не убивали; его смерть признали несчастным случаем. Он был пьян и упал за борт. А теперь я хочу знать, почему вы трое здесь. У меня скоро бюджетное совещание, так что говорите, что имеете сказать, и уходите». Она бросила на Ребекку взгляд с едва скрываемой неприязнью, взгляд из самых старых воспоминаний Ребекки. Она почувствовала знакомую детскую вину, что это, должно быть, её вина. Она вспомнила бесконечные вопросы, которые хотела задать, но боялась, а потом просто вычеркнула бабушку из своей памяти и жизни. Джемма, не отрывая взгляда от лица Ребекки, сказала жёстким и суровым голосом: «Особенно ты, Ребекка. Посмотри на себя, маленькая Жанна д'Арк, ведущая свои войска в бой. На что ты пришла жаловаться на этот раз? Я знаю, дело не в том, где ты будешь есть в следующий раз или как ты будешь платить за квартиру.
Тебя снова пытались похитить? Тебя спас другой сильный мужчина?
Савич видел, что Ребекка привыкла к едва скрываемой злобе. Затем он увидел, как она выпрямилась в кресле. Она непринуждённо сказала: «Нет, мэм. Больше никаких попыток похищения, и поверьте, я знаю, как мне повезло. У меня есть мужчина, который меня любит, и дедушка, который тоже меня любил».
Хорошо, Ребекка дала отпор этой пугающей женщине, но они отклонились от темы. Савич сказал: «Мы здесь, чтобы обсудить несколько вещей, миссис».
Кларксон, и начнём с Золтана. Вы сказали, что никогда с ней не встречались, но мы запустили программу распознавания лиц и нашли вашу совместную фотографию на благотворительном вечере в пользу Общества спиритуалистов в Балтиморе в начале этого года.
На мгновение лицо Джеммы стало пустым, затем она покачала головой и спокойно сказала: «Ну, да, теперь, когда ты упомянул об этом, я помню нашу встречу.
Мы вращаемся в одних и тех же кругах, участвуем в одних и тех же начинаниях. Но это не значит, что я нанял её для каких-то злодеяний. Судя по тому, что вы мне рассказали, она пыталась помочь Ребекке общаться с дедушкой, и даже если она исказила суть происходящего, это не было противозаконно, не так ли? Некоторые верят, некоторые — нет.
«Ах, но ты же знала, что скажет дедушка Ревекки, чего он не знал, о чем он попросит».
«Это чушь. Откуда мне знать?»
«От частной медсестры, которая ухаживала за конгрессменом Кларксоном в последние месяцы его жизни в санатории».
Патрицианская бровь поползла вверх. «Я наняла кучу медсестёр, чтобы они за ним ухаживали. К чему ты клонишь?»
Савич сказал: «Миссис Кларксон, мы знаем, что должен был быть некий толчок, недавний, когда вы поняли, что Ребекка знает о «Большой покупке». Она никогда не верила в реальность этого, по крайней мере, до встречи с Золтаном. Сомневаюсь, что ваш муж когда-либо рассказывал вам о «Большой покупке», но вы всё равно узнали об этом. От Нейта Элдерби.
«Точкой отсчёта стала Хизер Обри, частная медсестра, которую вы наняли за три месяца до смерти мужа. Она рассказала вам то, что знала Ребекка. Хизер Обри, как и все другие частные медсестры, которых вы нанимали за эти годы, появлялась в вашем кабинете раз в неделю, чтобы сообщить вам о состоянии вашего мужа, о том, кто его навещал, что говорили врачи. Без сомнения, вы слышали одни и те же ответы от медсестёр на протяжении всех лет, пока конгрессмен Кларксон лежал в коме в санатории Мэйфилд.
«Но каково же было ваше удивление, когда миссис Обри сообщила вам одну невероятно ценную информацию. Вот тогда всё стало на свои места».
Джемма сказала: «Понятия не имею, о чём вы говорите. Медсестра Обри была очень любезна и, казалось, искренне расстроилась, когда Джонни наконец умер. Она никогда не рассказывала мне ничего, чего бы я уже не знала. Он не реагировал, а Ребекка навещала его три-четыре раза в неделю, не отрываясь от него. Ничего такого не было.
Больше, агент Савич. И когда он наконец испустил дух, это была лишь формальность.
Савич продолжил: «Мы поговорили с миссис Обри, и она повторила нам то, что рассказала вам. Полагаю, вы старались не показывать своего волнения, но она, тем не менее, заметила его и задалась вопросом».
Грин включил диктофон на своём телефоне. «Уверен, вы узнаете миссис...»
Голос Обри».
54
Они слушали голос пожилой женщины, говорящей с мягким вирджинским акцентом: Мои визиты к миссис Кларксон всегда были короткими, и я понимала, потому что я знал, что они должны быть очень утомительными для нее после стольких лет с ней Муж в коме. Особо ничего не говорил, только то, что Ребекка навещала Ее дедушка часто, всегда говорил со мной, задавал мне вопросы. Такой Я всегда считала её доброй, очаровательной девушкой. Мне сказали в медпункте Мейфилда, персонал, который Ребекка посещала годами, когда могла. Она поговорите с мистером Кларксоном, пока она гладит его руку, расскажите ему, что она задумала, и затем она повторяла одна из историй диких приключений, которые он рассказал ей, когда она был ребенком.
Это было очень странно, агенты, но когда я случайно упомянул об этом, история, о которой вы меня спрашивали, история «Большой ставки», во время моего последнего визита к миссис.
Кларксон, прежде чем он умер, она стала очень напряженной, и ее взгляд был устремлен на меня. Она хотела знать всё, что сказала её внучка, поэтому я рассказал ей Что я помнила. Это был её любимый из всех его рассказов, и она прочитала его Он написал ей стихотворение об этом, о том, где он спрятал Большой Доход. Я сказал, что мне показалось, что миссис Кларксон вот-вот выпрыгнет из своей кожи. Она хотела, чтобы я рассказал ей стихотворение, но я, конечно, не мог его вспомнить, только Что-то было в его голове. Миссис Кларксон очень разозлилась. со мной, и я не понимала, почему. Она велела мне всё записывать. Ребекка сказала это мистеру Кларксону, когда она снова пришла к нему.
Грин выключил запись.
Джемма ничего не сказала.
Ребекка сказала: «Миссис Обри сказала нам, что я не упоминала о Большом Прибытке в следующие четыре визита, а потом дедушка умер, и она нашла другую работу. Полагаю, ты думала, что деньги для тебя потеряны после того, как у дедушки случились инсульты. Я знаю, он так и не сказал тебе, где они, иначе зачем бы он взял с меня клятву хранить тайну? А теперь ты подумала, что он сказал мне, где Большой Прибыток, спрятанный в том стихотворении, даже если я думала, что это всего лишь история». Ребекка всматривалась в лицо бабушки. «Ты не могла спросить меня об этом прямо. Мы почти не разговаривали, и ты знала, что я не расскажу тебе стихотворение. Поэтому ты наняла Золтана, чтобы он попытался убедить меня, что дедушка хочет поговорить со мной, обманом заставить меня рассказать ей то, что я знаю. Ты всегда верила, что люди могут говорить с мертвыми через медиумов. Ты думала, Золтан сможет меня убедить. Но она не смогла».
Савич сказал: «Вы знали, что у Нейта Элдерби и вашего мужа спрятано много денег или облигаций, которые они украли в начале девяностых. Они всем делились, без сомнения, тоже были замешаны в чём-то криминальном. Такие деньги привлекли бы большое внимание, особенно к конгрессмену, поэтому они знали, что нужно подождать. Они их спрятали.
«Сколько это было, миссис Кларксон? Пятьдесят миллионов? Сто миллионов? Я удивлялся, почему ваш муж вам не сказал, но очевидно, что он не хотел, чтобы вы получили эти деньги. Вопрос в том, почему.
Я нашёл данные кредитной карты мистера Натаниэля Элдерби, зарегистрированного в качестве гостя в отеле Paulson в Ричмонде, частном бутик-отеле, работающем с 1989 года. Он по-прежнему обслуживает очень богатых людей, которым нужна конфиденциальность. Мы разыскали бывшего управляющего отеля Paulson, вышедшего на пенсию. Он узнал вас и Нейта по фотографиям, сделанным в девяностых. И всё стало ясно. Вы с Нейтом были любовниками и не раз бывали в этом отеле. Полагаю, Нейт рассказал вам о «Большом улове» — вероятно, это был разговор у постели больного, — пока не спохватился. Потом он встретил Миранду и влюбился в неё. Он бросил вас и женился на ней. Ей было двадцать три года, она была просто красоткой, и она его боготворила.
Джемма взорвалась давней яростью. «Этот ублюдок сказал мне, что не разрушит брак Джона! Он сказал мне, что я старая, можешь в это поверить?
Он сказал, что Миранда — этот ребёнок — идеально ему подходит. — Её голос оборвался, как кран. Она скривила губы, глядя сквозь него.
Савич продолжала без паузы, не признавая того, что она сказала:
«А потом Нейт решил, что ему придётся взять свою долю денег и уехать из страны с новой женой. Полагаю, он планировал встретиться с Джоном в тот день на Дог-Крик, где они жили, возможно, чтобы забрать деньги. Но у него так и не получилось.
«Ты сам с ним там познакомился. Уверен, ты бы ему угрожал, а потом потерял самообладание, ударил его по голове и выбросил за борт, и никто ничего не узнал, даже Миранда. Джон узнал об этом? Подозревает, что ты убил его лучшего друга? Поэтому он решил, что ты никогда не увидишь ни копейки из этих денег?»
Джемма медленно поднялась, положила руки на стол и с отвращением посмотрела на каждую из них. «Я была терпелива с вами, но больше не собираюсь слушать эту абсурдную басню, которую вы выдумали. Вы обвинили меня в убийстве Нейта, не имея никаких доказательств. Воспоминания управляющего отелем с фотографии, сделанной двадцать пять лет назад? Это ваши доказательства? Мои адвокаты бы с этим разобрались».
Ребекка медленно проговорила: «Знаешь, я была готова поверить, что дедушка мог убить своего лучшего друга? Я горько сожалею, что вообще когда-либо допускала такую мысль, даже на мгновение». Она помолчала, а затем слова вырвались наружу. «Чего я до сих пор не понимаю, так это почему ты ненавидела меня, сколько себя помню. Я твоя внучка. Я из твоей плоти. Почему, бабушка?»
Голос Джеммы был злобным, полным горечи. «Глупая девчонка! Думаешь, твой отец был молодым человеком, который бросил тебя и твою мать, а она даже не представила его тебе? Тебе никогда не казалось это странным? Ты никогда его не видела, никогда не слышала его имени? Ты идиотка. Никогда не было такого молодого человека».
И вот наконец всё встало на свои места. Ребекка медленно проговорила: «Я даже не задумывалась, почему дедушка проводил со мной так много времени. Я думала, что все дедушки такие же, как он. Я знала, что он любит меня, знала, что он отдаст за меня жизнь, да, но я никогда не думала, что он не мой дедушка. Но он им не был; он был моим отцом. Что случилось? У твоего мужа был свой собственный вид, он забеременел от любовницы и попросил свою дочь, двадцатидвухлетнюю, вольную, выдать себя за мою мать, вырастить меня? Удивительно, что она согласилась. Интересно, что он дал ей, чтобы она назвала его ребёнка своим. Неудивительно, что она попросила меня называть её Кейтлин, а не…
Мама, — Ребекка рассмеялась, задыхаясь. — Она моя старшая сестра.
Теперь всё так ясно. Ты прав, я идиотка. — Она икнула. — И вот ты где, и все тебя считали, включая меня, мою бабушку. Должно быть, это тебя и сожгло дотла.
Руки Джеммы были сжаты. «Я должна была смотреть на тебя, маленькая принцесса Джонни, гордость его темной жизни. Знаешь, Кейтлин сказала мне, что любит тебя, как свою дочь? Она не хотела, но она начала любить тебя в тот момент, когда держала тебя на руках. И мой муж позаботился о том, чтобы я никогда никому не сказала правду, уж точно не тебе, иначе он погубит меня». Джемма выпрямилась, ее подбородок вздернулся. «В конце концов, кого это волнует? Теперь все это не имеет значения. Джонни, твой драгоценный отец, мертв и ушел. Это я очень хорошо заботилась о нем все эти долгие годы, когда он был не более чем гниющим овощем. Что касается остального, я не убивала Нейта.
Это абсурд». Она наклонилась вперёд, пристально глядя им в лицо. «А теперь я хочу, чтобы вы все ушли. Идите и предъявляйте свои обвинения следующему человеку в вашем списке. Если вы снова побеспокоите меня, я позвоню своим адвокатам, и они с вами разберутся».
Ребекка сказала приятным голосом: «Сядь, злая карга. Мне нужно тебе ещё кое-что сказать».
Джемма напряглась и уставилась на Ребекку, открыв рот. «Что ты можешь мне сказать, никчёмная девчонка?» Но она села.
Ребекка улыбнулась. «Когда я отказалась что-либо рассказать Золтану, ты нанял этих двоих, чтобы похитить меня? Ты приказал им избивать меня, пока я не расскажу им стихотворение? Ты собирался убить меня после того, как я его им расскажу?»
Джемма покачала головой. «Не будь ещё большей дурой, чем ты уже есть. Я ничего не знаю о твоей попытке похищения. Я ничего не знаю обо всём этом. Что касается тебя, Ребекка, надеюсь, мне больше никогда не придётся тебя видеть». Она наклонилась вперёд и пристально посмотрела на Ребекку. «Знаешь, ты больше похожа на свою родную мать? Интересно, найдёшь ли ты когда-нибудь эту шлюху».
Ребекка даже улыбнулась. «Хочешь знать, что меня пугает? Ты всё ещё официально моя бабушка, а я всё ещё официально твоя родственница».
Никто не двинулся с места. Ребекка сказала: «Знаешь ли ты стихотворение „Дедушка“?
Отец, заставил меня запомнить? Я понятия не имею, что это значит, вообще ничего. Даже если бы тебе это удалось, даже если бы эти нанятые тобой головорезы пытали меня, я бы ничего не смог им сказать.
«Ты лжешь».
«Нет, не я. Так что, как видите, весь этот ваш сложный план оказался совершенно бесполезным».
Савич сказал: «Миссис Кларксон, не стесняйтесь звонить своим адвокатам. Они вам понадобятся. Мы арестовали Гэри Дюваля, бандита, которого вы наняли, чтобы застрелить Золтана.
Сейчас он молчит, но ему почти нечего терять, и, если он заговорит, он, возможно, избежит возвращения в тюрьму строгого режима. Полагаю, нам удастся каким-то образом связать его с вами. Каковы шансы, что вы связаны с двумя людьми, которые застрелили друг друга, если вы не причастны к этому?
Джемма запрокинула голову и рассмеялась. «О боже, передайте федеральному прокурору любые доказательства, которые найдёте, и он посмеётся вместе со мной. Я не знаю никакого Гэри Дюваля».
Спускаясь на лифте, Грин вздохнул. «Я действительно думал, что она даст себя в руки, но у нас нет ничего серьёзного. Старик прав, нам нужно больше».
Когда они вышли из лифта в вестибюль, Савич сказал: «Тебе лучше вернуться домой, Ребекка. Позвони мужу, отвези его домой, проведи с ним немного времени. Вам двоим нужно о многом поговорить. Должен признаться, твоя бабушка удивила меня тем, как равнодушно она отнеслась к Гэри Дювалю. Что-то тут не так». Он подбросил брелок от Porsche в воздух, поймал его и, насвистывая, пошёл с ними на парковку.
Когда Ребекка и Грин смотрели, как он уезжает на своём прекрасном красном «Порше», она сказала: «Знаешь, что замечательно, Гри? Эта отвратительная старуха — не моя бабушка. Наконец-то всё обретает смысл». Она остановилась у «Рейндж Ровера» Гри. «И мне не придётся чувствовать себя виноватой за то, что я хочу видеть её в тюрьме».
55
СВЯТОЙ ЛУМИС
ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК
Среда, день
Пиппа напрягла все силы. «Пройдя половину списка выпускников MICA, я наконец нашла Джейсона Осборна, теперь уже художника по рекламе, который окончил его вместе с Рональдом и знал и его, и Марсию Гей. Он помнил, что они оба произвели настоящий фурор, были очень талантливы». Она откинулась на спинку стула и грешно улыбнулась. «И он сказал, что они были парой, парой, в тот год, когда учились там вместе».
«Попался. Отлично, Синел», — Уайлд откинулся на спинку стула и потёр глаза. «После всех этих безуспешных звонков преподавателям MICA я подумал, что этот конкретный колодец, возможно, уже пуст. Поэтому предположим, что девушка в домике, где погиб майор Трамбо, — это Марсия Гей. Тогда миссис Трамбо солгала, что не знает её, и у неё, должно быть, была веская причина.
«Позвольте мне спросить вас: вы думаете, Рональд был тем человеком, который вырубил вас, связал и забрал ваш телефон? А потом поехал в Вашингтон и поджёг дом Савича и Шерлока?»
Пиппа откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Она устала, была взвинчена, её мозг всё ещё работал со скоростью света. Она украдкой посмотрела на него и, зевнув, сказала:
«Имеет смысл».
Уайльд достал свой телефон и набрал номер. «Назовите меня болваном. Рональд не был в Балтиморе, но здесь, в Сент-Люмисе». Он сказал в телефон: «Дэви, вы знаете Рональда Помфри, сына миссис Трамбо?»
Дэви звучал запыхавшимся голосом. «Ну, Шеф, конечно, я его знаю, неплохой парень, наверное, весь в своём искусстве, рисует картины на ткацких станках, очень красивые. Потом, может быть, что-то случилось, не знаю что, но он уехал из Сент-Люмиса. Тебя тогда здесь не было, значит, больше трёх лет назад».
«Вы видели его недавно? Здесь, в Сент-Люмисе?»
Минута молчания, а затем: «Раз уж вы заговорили, я видел его в субботу среди толпы туристов, приехавших на Хэллоуин. Он был весь закутан, но я узнал его, даже в солнечных очках. Казалось, он торопился, поэтому я не стал с ним разговаривать».
У Уайльда заколотилось сердце. Понял. «Спасибо, Дэви. Ты вчера поймал опоссума?»
«Конечно. Я отвёз его на болото и отпустил. Он был недоволен, но я решил, что у него там больше шансов найти девушку, чем у миссис...»
Сарай Джилли.”
Когда Уайлд положил телефон на стол, Пиппа ухмылялась. «Значит, Рональд Помфри в субботу был здесь, в городе. Вернёмся к делу. Рональд и Марсия познакомились в MICA, и они были настолько близки, что она отправилась с ним и его семьёй в его хижину в Поконо. После смерти майора она, похоже, пошла своим путём. Почему? Из-за того, что случилось в той хижине?»
Уайлд по давней привычке вертел ручкой в пальцах. «Но как это объясняет, почему Рональд был готов напасть на тебя и попытаться поджечь дом агента ФБР ради неё? Всё дело в деньгах? Диллон сказала мне, что у неё на банковском счёте около семидесяти тысяч долларов, но ты же знаешь, её адвокат всё это сожрёт. Значит, у неё не хватит денег, чтобы подбить Рональда поджечь дом Савича. Зачем ему становиться поджигателем ради неё?» Он помолчал, а затем добавил: «Савич уверен, что за пожаром стоит Марсия Гей?»
«Да, он уверен. Она практически сама ему в этом призналась».
Уайльд сказал: «Тогда все должно вернуться к тем четверым в хижине Рональда.
Мы нашли эту больницу примерно в сорока пяти минутах езды. Скорая могла бы добраться до майора Трамбо и отвезти его в отделение неотложной помощи или констатировать смерть прямо в хижине, что означало бы, что врач подписался под этим. А это означало бы наличие записей, Cinel i. Почему нет записей?
Пиппа пожала плечами. «Может быть, когда они поняли, что он мёртв, они решили не беспокоиться и забрали его тело в другое место».
«Может быть, но я слышу барабанный бой, Синел-ай. Что, если бы майор Трамбо умер не от сердечного приступа? Помните, и миссис Фили, и миссис Трамбо говорили, что он был отвратительным, возможно, даже тираном».
Пиппа выпрямилась в кресле. «То есть ты хочешь сказать, что миссис Трамбо помогла ему попасть в загробный мир? Значит, речь идёт об убийстве, Уайлд. И Марсия Гей была там и видела это».
56
СВЯТОЙ ЛУМИС
Среда, вечер
В десять часов Пиппа и Уайлд прижались друг к другу в переулке напротив гостевого дома майора Трамбо. Пиппа прошептала: «Я переписывалась с Дилом. Он пишет, что начальник тюрьмы Патни в округе Колумбия запретил Марсии видеться с ним или принимать исходящую почту».
Конечно, он не может помешать ей поговорить с адвокатом, но теперь за ней пристально следят охранники. Пока никаких попыток передать сообщение не предпринято. Сомневаюсь, что адвокат — посредник; он поставит под угрозу свою лицензию и собственную свободу.
Уайльд сказал: «Тогда она должна была использовать другого заключенного, который мог вернуться и укусить ее».
«Диллон также говорит, что Вероника Лейк всё ещё жива, но надежды на её выживание мало. Вероника — единственный прямой свидетель против Марсии Гей, и если она умрёт, им, возможно, придётся освободить Марсию или не осудить её. Это станет кошмаром для Диллона, после того как Шерлок и Шон чуть не погибли в огне. Так что мы должны разобраться с этим, Уайлд. Мы должны».
«Савич проверил отпечаток большого пальца, который мы собрали в заброшенном продуктовом магазине?»
«Да, он это сделал, но отпечатка пальца нет в базе данных. Однако это не помешает нам сопоставить его с Рональдом Помфри, если это его отпечаток. Но сначала нам нужно его найти. Поскольку пара агентов в полевом отделении полиции Балтимора заявила, что он не появлялся в своей квартире, хотя, по словам Дэви, Савич был здесь в субботу,
согласен, что наблюдение за миссис Трамбо — наш лучший шанс поймать его».
Уайльд потянулся. «Либо он придёт сегодня вечером, либо она пойдёт к нему, где бы он ни был.
Вот почему, Cinel i, мы здесь, на холоде. А если я ошибаюсь, мы вернёмся сюда завтра вечером.
Пиппа наклонилась ближе. «Проблема в том, что если ни мать, ни сын сегодня ночью не встанут, мы замёрзнем насмерть. У меня замёрзли ноги, и я даже в тех походных носках, которые ты мне одолжил. Пальцы на ногах совсем не в тепле, так что, похоже, ты сэкономил, Уайлд».
«Эй, следи за языком. Эти носки — лучшие в Walmart».
Минуты тянулись медленно, как сироп на снегу.
Уайльд буднично сказал: «Чувство подсказывает, что он останется здесь. Он знает Сент-Луис».
Люмис. Даже с тобой он в полной безопасности, ведь ты не видел его как следует, когда он на тебя напал. Даже если бы он случайно на тебя налетел, ты бы его не узнал. Он пока не знает, что мы его в чём-то подозреваем.
«И помни, Марсия Гей с ним связалась. Послушай, Пиппа, даже если он не придёт сегодня вечером, он обязательно придёт. Ему нужно встретиться с матерью, обсудить, как быть с тем, что происходит, как вести себя с Марсией».
Они увидели фигуру, закутанную в тёмное длинное зимнее пальто и высокие сапоги, в кепке, плотно надвинутой на лицо. Он украдкой оглядел гостиницу и вошёл через кухонную дверь.
Пиппа прошептала: «Привет, Рональд».
Они тихо пересекли пустынную улицу, подошли к кухонному окну и наблюдали, как миссис Трамбо протягивает ему чашку кофе. Рональд Помфри надел свою кепку и выглядел точь-в-точь как на фотографиях, но было в нём что-то другое. Он выглядел измученным и испуганным. Он сидел, сгорбившись, держа кофе в руках, и отпивал.
«Нам нужно подойти поближе. Может быть, мы услышим, о чём они говорят». Они подобрались как можно ближе и услышали голос Рональда. «Это он, Уайлд», — прошептала она ему на ухо. «Я узнаю его голос».
Они прижались друг к другу и услышали, как Рональд Помфри сказал: «Мам, я сегодня получил от неё ещё одно сообщение. Она злее, чем когда-либо. Она просто сходит с ума».
Рука миссис Трамбо сжала плечо сына. «Что злая ведьма хочет, чтобы ты сделал?»
Рональд поднял на неё измученные глаза и злобно рассмеялся. «Какая разница, мама? Я влип, никуда не денусь. И подставит ли нас Марсия или нет, когда они узнают, что я натворил, всё будет кончено. Мне только жаль, что я потянул тебя за собой». Он поставил чашку с кофе на кухонный стол, закрыл лицо руками. Плакал ли он? И вдруг поднял голову. «Нам нужно было признать случившееся и никогда не платить ей ни цента».
Слова застряли у него в горле. «Пары сотен долларов в месяц ей всё равно никогда не хватит».
Миссис Трамбо гладила его по плечам своими большими руками. «Что сделано, то сделано, Рон. В глубине души я всегда знала, что она вернётся. Она жестока, беспощадна, но мучениями это не поможешь. Покажи мне то сообщение.
Мне нужно знать, чего она хочет от тебя.
Рональд сунул ей свой телефон, словно это была укусившая его змея.
«Вот, я не хочу это перечитывать. Она не остановится, мама, пока агент Савич и его семья не умрут, или пока всё это не обрушится на нас».
Рональд провёл пальцами в перчатках по заплаканным глазам. «Это всё моя вина. Если бы не я, её бы не было рядом. Я думал, она любит меня, верит в меня. И она была такой красивой, ты тоже так думал. Я не должен был допустить, чтобы всё это случилось. Прости меня, мама, мне очень жаль».
Миссис Трамбо наклонилась и прижала его к груди, читая сообщение. Затем она поцеловала его в макушку и легонько погладила пальцами его лицо. «Это не твоя вина, Рон. Ты не мог знать, насколько она была извращена». Она затаила дыхание. «То, чего она хочет на этот раз, не может и не будет сбываться.
Нам нужно решить эту проблему каким-то другим способом».
Рональд посмотрел на мать и сказал голосом, полным отвращения:
«Она хочет, чтобы я пошёл за сыном Савичем, оставил его в уединённом месте. Она знает, что он умрёт, мама. Сейчас зима, холодно. Он умрёт, и это из-за меня. Она хочет, чтобы Савич отправился на его поиски. Она хочет, чтобы он нашёл своего сына мёртвым».
Эти слова повисли между ними. Миссис Трамбо чётко сказала: «Ты этого не сделаешь». Она вернула трубку сыну, выпрямилась над ним и расправила плечи. Она выглядела как валькирия.
«Я думала об этом, мама, и мне нужно бежать, исчезнуть. Если я ничего для неё не сделаю, они, возможно, не смогут всё это собрать воедино.
Возможно, вы все еще в безопасности».
«Если ты сбежишь, мы потеряем друг друга. Я останусь одна. Но ты прав, Рон. Этому нужно положить конец. Как-то. Твой уход, возможно, единственный способ тебя спасти. Но ты никуда не поедешь сегодня ночью. Слишком холодно, и я надеюсь, мы сможем придумать другой способ справиться с этим. Я постелил постель в подвале. Спустись вниз и поспи. Я разбужу тебя, пока никто не проснулся». Они смотрели, как Рональд медленно поднимается, крепко обнимает мать, что-то шепчет и, сгорбившись, выходит из кухни.
Миссис Трамбо сняла фартук, отнесла чашку с кофе сына в раковину, методично ополоснула её и поставила в сушилку. Она оглядела кухню и выключила свет.
Пиппа и Уайлд переглянулись. «Не знаю, чего я ожидал услышать, — сказал Уайлд, — но точно не этого. Пора идти здороваться».
57
Пиппа тихо сказала от входной двери: «Миссис Трамбо, вам не нужно подниматься наверх. Всё верно, развернитесь».
Пиппа подошла к нижней ступеньке и посмотрела на миссис Трамбо. Она смотрела на них сверху вниз, без всякого выражения на лице, но, как и её сын, выглядела измученной.
Её голос был ровным, равнодушным. «А, это вы, агент Синел, шеф Уайлд. Я устала и не хочу разговаривать ни с кем из вас сегодня вечером. Возможно, завтра».
Пожалуйста, уходите. Спокойной ночи.
«Не могу, мэм. Я живу здесь, в номере для новобрачных. Послушайте, миссис Трамбо, вам нужно с нами поговорить. Мы пойдём в гостиную. Шеф Уайлд приведёт Рональда».
Миссис Трамбо на мгновение закрыла глаза, а затем сказала: «Откуда вы знаете, что он здесь? Нет, неважно. Это неважно». Она снова расправила плечи. Валькирия вернулась. «Сразу скажу: за всем этим стояла я. Не вмешивайте в это моего сына».
Пиппа снова сказала: «Пойдем в гостиную».
Они услышали голос Уайльда, приглушённый крик из подвала, звуки удара, падающей мебели. Пиппа начала спускаться, но нет, Уайльду она была не нужна. Через мгновение они с Рональдом поднялись по лестнице. Уайльд держал руку Помфри за спину.
Пиппа и Уайлд сидели напротив матери и сына. «Повторяю: Рональд ни к чему не причастен. Это была я, только я, а не Рональд».
Пиппа внимательно посмотрела на них. «Мистер Помфри, вы ударили меня по голове, связали, украли телефон, пистолет и удостоверение личности?»
Он сглотнул и кивнул.
Пиппа сказала: «Спасибо, что не солгал. Просто чтобы ты знал: ты оставил отпечаток большого пальца на одной из полок в заброшенном продуктовом магазине. Теперь мы знаем, что ты был на последнем курсе MICA, когда встретил Марсию Гей».
Он бросил взгляд на мать и покачал головой.
Уайльд тихо сказал: «Мы слышали ваш разговор с матерью. Пришло время узнать правду».
«Хорошо, Рон, скажи им», — сказала миссис Трамбо.
Рональд выглядел подавленным. Он медленно кивнул. «Мы с Марсией познакомились в MICA. Откуда вы знаете о Марсии?»
«Мы с шефом Уайлдом провели небольшое исследование, — сказала Пиппа. — Теперь я хочу, чтобы вы оба рассказали нам, что произошло в той хижине в Поконо в ночь гибели майора Трамбо».
Глаза Рональда загорелись. Он сжал руки. «Это была моя вина, а не моей мамы».
«В чем именно заключалась ваша вина?»
Он облизал пересохшие губы, посмотрел на свои сцепленные руки. «Мама?»
«Давай, Рон», — сказала миссис Трамбо и взяла его за руку. «Мы слишком долго жили с этим кошмаром, и ты больше не можешь от него убегать. Это должно закончиться».
Рональд поднял голову и посмотрел на лицо матери. Наконец он кивнул.
Мама и майор Трамбо — он требовал, чтобы все называли его майором — иногда навещали мою хижину в горах Поконо, недалеко от городка Колд-Блу. Мы с Марсией останавливались в этой хижине несколько раз. Она тоже была со мной в тот раз.
В субботу вечером мы с Марсией поехали в Колд Блу за продуктами для мамы, чтобы она приготовила ей рагу. Мы вернулись раньше, чем ожидалось. Я слышала, как майор Трамбо орал на мою маму, оскорбляя её грязными словами. Он шипел, как змея. Я слышала крик матери. Я видела майора Трамбо в окно, бьющего её кулаками. Мама боролась с ним, но проигрывала. Она попала ему коленом в пах, но это его не остановило. Входная дверь была заперта. У меня не было ключа, поэтому я разбила окно и забралась внутрь. Он был больше меня, намного больше и сильнее, хотя и был старым. Он начал кричать на меня: «Я – девчонка со своими глупыми девчачьими штучками. Я была позором». Такая красивая женщина, как Марсия, заслуживает большего, чем маленькая конфетка.
Он сказал, что, как и я, возможно, он должен быть тем, кто её получит. Я набросилась на него, но он отшвырнул меня и бил, продолжал бить. Мама пыталась оттолкнуть его, но он её оттолкнул. Он оставил меня лежать без сознания на полу и снова бросился на маму. Я побежала на кухню, схватила нож и вернулась. Я ударила его ножом в спину, пока он сидел на ней верхом, обхватив её шею своими большими руками и душил.
58
«Где была Марсия во время боя?»
Рональд смотрел на свои руки, потирая их друг о друга.
«Она стояла посреди комнаты, в шоке, как мне показалось в тот момент.
Она не пыталась помочь мне, моей матери. Она не сказала ни слова, но я снова списал это на шок. Мы все были в шоке. Помню, как стоял над ним, потирал шею и удивлялся, почему так мало крови. Я думал, что кровь хлынет фонтанами, когда кого-то убиваешь. А он был мёртв. Абсолютно мёртв.
«Всё остановилось, словно мы оказались в пузыре, без внешнего мира, весь ужас внутри, прямо перед нами. Мы все стояли и смотрели на майора Трамбо. Помню, у меня всё болело, и я подумал, не повредил ли он мне почку. Я посмотрел на маму. Она терла горло там, где он её душил». Он сник, обхватив себя руками, словно у него просто не осталось слов.
Пиппа наклонилась к нему. «Что случилось потом, Рональд?»
Он поднял лицо, бледное, осунувшееся. «Марсия предложила похоронить его и бросить туда нож. Она сказала, что иначе мы с мамой сядем в тюрьму, с этой ножевой раной в спину, поэтому мы все согласились. Это было ужасно: копать яму, пока она не стала достаточно большой и глубокой, чтобы сбросить его туда, а потом засыпать землей. Его глаза были открыты. Я до сих пор вижу его лицо, вижу, как он смотрит на меня, когда земля покрывает его. Но я был рад». Он тяжело вздохнул. «На следующий день я поехал в Бушкил, в похоронное бюро, и купил урну. Мама положила туда шесть фунтов пепла с могилы».
Миссис Трамбо взяла сына за руку. «Рон пытался помешать майору убить меня. Мой мальчик не убийца».
Уайлд сказал: «Почему вы просто не обратились к местным властям и не рассказали им, что произошло? Он избивал жену, чуть не убил вас обоих. Это была самооборона. Даже после того, как вы закопали тело. Учитывая весь этот шок, страх и растерянность, вас троих, должно быть, было достаточно, чтобы рассказать одну и ту же историю».
«Ты не понимаешь», — сказал Рональд. «На следующее утро мы не могли поверить в то, что натворили, но всё равно ничего нельзя было изменить. Мы говорили о том, чтобы пойти в полицию в Бушкиле и рассказать им правду. Но Марсия не позволила этому случиться. Она перевела взгляд с меня на маму, улыбнулась своей прекрасной улыбкой и сказала спокойно, как судья: «Теперь я в деле, и ты ни за что не пойдёшь в полицию».
Если вы, двое мучеников, сдадитесь, я скажу копам, что вы хладнокровно убили своего отчима, без всякой причины, кроме его криков на вашу драгоценную мамочку. Хорошо, я вижу, вы начинаете мне верить.
«Она сказала нам, что мы оставим этого старого ублюдка похороненным и пойдем заниматься своими делами».
Миссис Трамбо сказала: «Я никогда не забуду эту улыбку. Я всегда считала её очаровательной и умной. Я бы никогда не подумала, что она на такое способна».
Рональд сказал: «Она сказала нам, что уезжает на моей машине, но перед тем, как уехать, она сказала: «Не забывайте, я знаю, где захоронено тело». Она засмеялась и вытащила свой мобильный телефон. «Вы удивлялись, почему я не помогла вам вырыть ему могилу? Мне пришлось отступить, чтобы все заснять». Она помахала нам телефоном. «Ронни,»
Она сказала: «Ты прекрасный артист и неплохой любовник, но между нами всё кончено». И снова одарила меня своей прекрасной улыбкой. «Я буду присылать тебе видео, Ронни, а ты и твоя мама с этого момента будете мне немного платить. Иначе я вас обоих сдам. Я не шучу, ты же знаешь».
Миссис Трамбо сказала: «Я никогда не забуду, что она мне сказала, и презрение в её голосе. „Миссис Трамбо, вы поступили не очень умно, выйдя замуж за это жалкое подобие мужчины? Жаль, что вы ещё не расплатились за это“». Миссис Трамбо вздохнула. «Это только усугубило ситуацию, потому что она была права».
Рональд сказал: «И она уехала. Она оставила мою машину в Балтиморе, у моей квартиры. Она никогда не просила больше, чем мы могли себе позволить, всего пару сотен в месяц. Я видел её изредка, смотрел её выставки, следил за её карьерой».
Мы с мамой жили, зная, что она может связаться с нами или выдать нас в любой момент.
Когда ее обвинили в попытке убить богатую старушку в Вашингтоне, мы
Я не знала, что это значит для нас, пока в прошлом месяце она не дала нам инструкции, напомнив, что произойдёт, если мы не выполним всё в точности, как она сказала. Она заставила меня изменить пазл майора Трамбо и отправить его в трёх отдельных красных ящиках агенту Савичу. Она сделала это, чтобы напугать нас до смерти, помучить нас, чтобы убедить нас, что все карты у неё. Она хотела, чтобы агент Савич проследил путь пазла до Сент-Люмиса. Она думала, что он не сможет устоять, что приедет сюда и сам всё проверит. Но она ошибалась. Вы пришли, агент Синел-и. Она настаивала, чтобы мы вытащили его из Вашингтона, каким-то образом доставили сюда, чтобы его семья осталась дома одна.
Миссис Трамбо сказала: «Рональд не смог заставить себя сжечь дом дотла, поэтому поджёг только кухню, чтобы дать им время выбраться. Марсия была в ярости, потому что он не выполнил её указания. Она никогда не перестанет пытаться навредить этому агенту Савичу».
Рональд поднял мёртвый взгляд на Пиппу. «Что с нами будет, агент Синель-1?»
Пиппа наклонилась вперёд. Ей было трудно говорить спокойно. «Я почти понимаю, почему ты так поступила в хижине, когда вы оба были в шоке, испытывая боль от его нападения. Но скажи мне вот что: если бы Марсии там не было, что бы ты сделала?»
Мать и сын уставились на неё. Миссис Трамбо наконец сказала: «Знаете, сейчас трудно сказать наверняка. Мне бы хотелось думать, что мы обратились бы в полицию, но я правда не знаю».
Рональд сказал: «Мы так испугались, он же лежал мёртвый, а я ударил его ножом в спину. И я помню, что всё думал, что он чудовище, и даже не знал, что он делает с моей матерью». Он поднял подбородок, и его голос стал сильнее, увереннее. «Я бы подумал о том, чтобы выбросить его в лесу на растерзание зверям».
Миссис Трамбо крепко сжала его руку. «Оглядываясь назад, я могу только надеяться, что мы бы опомнились и обратились в полицию. Надеюсь, мы бы так и сделали».
Пиппа переводила взгляд с одного на другого. «Тебе придётся показать нам, где ты похоронил майора, и будут последствия. Но когда всё будет объяснено окружному прокурору, думаю, тебя оправдают в его убийстве.
Конечно, Рональд, будут и другие обвинения, некоторые из них серьёзные, но ты получишь более лёгкий приговор, чем мог бы ожидать. Знаешь, почему?
Они смотрели на неё, и в их глазах мелькнула надежда. «Ты поможешь нам посадить Марсию Гей». Пиппа протянула руку. «Дай мне свой телефон, Рональд. Думаю, твои сообщения станут большим гвоздём в голове Марсии».
У тебя еще сохранилось это видео?
59
Мэнверс-хаус
Среда, вечер
Ребекка, Бек и Рич Мэнверс сидели за обеденным столом, посередине которого стоял свежий букет красных роз, а над головой горел теплый свет люстры в стиле ар-деко.
«Что ж, ты, Ребекка, определенно стала знаменитой, или, может быть, я должен сказать, дурной славой», — сказал Бек, жуя превосходное ребрышко, приготовленное поваром Манверса, миссис Байби. «Моя новая девушка никак не может заткнуться о твоем приключении в прошлый четверг. Она хочет все кровавые подробности, прямо из первых уст, ну, из первых уст. Я сказал ей, что, может быть, мой отец хотел убрать тебя с дороги и выбрал эффектный способ сделать это». Он ухмыльнулся Ребекке и своему отцу, зацепив вилкой еще один изрядный кусок ребрышка. «Или, может быть, вы с папой все это устроили вместе, чтобы собрать голоса сочувствия на его следующих выборах».
«Не смешно, Бек», — сказал Рич.
Ребекка, мысленно витавшая далеко-далеко, посмотрела на Бека, склонила голову набок и сказала:
«Хотите салат? Это фирменный «Цезарь» от миссис Байби».
Бек, выгнув тёмную бровь, посмотрел на неё, точь-в-точь как его отец, и рассмеялся. «Извини, просто пытаюсь разрядить обстановку, создать атмосферу Дня благодарения, но ты же на другой планете. Хочешь поговорить о моей новой девушке? Её зовут Паула Лэнд, и она моложе тебя, Ребекка, ей всего двадцать два года, только что закончила Принстон. Не волнуйся, папа, если я на ней женюсь, она не будет тебе куском говядины на шее; у её семьи денег больше, чем у Бога. Нефтяные скважины и нефтеперерабатывающие заводы».
Ребекке было бы всё равно, даже если бы Пауле было девяносто шесть. «Это здорово, Бек».
Бек отказался от попыток вывести Ребекку из себя и обратился к отцу.
«Серьёзно, пап, насчёт прошлого четверга. ФБР и полиция всё ещё не могут найти себе места? Всё ещё нет зацепок?»
Рич сказал: «Ничего определённо, нет. Двое мужчин, напавших на Ребекку, не оставили следов, по крайней мере таких, которые было бы легко обнаружить».
Бек промокнул губы салфеткой и откинулся на спинку стула. «По крайней мере, тот агент ФБР, Савич, их остановил, значит, на что-то он был годен. А тот другой агент, Хаммерсмит, который её охранял, Кит назвал его редким красавчиком, девичьей мечтой. Так что ты о нём думаешь, пап? Думаешь, у тебя могут быть проблемы?»
Рич откусил кусочек салата «Цезарь» и покачал головой, глядя на сына. «Тебе никогда не надоест подливать масла в огонь? Честно говоря, я очень рад, что агент Хаммерсмит здесь и охраняет её. И разве тебе не нужно идти на свидание, Бек? К Пауле? Ты же не хочешь опоздать».
Бек снова ухмыльнулся ему. «Я обещал ей узнать всё, что смогу, но, вижу, ты мне особо ничего не рассказываешь, так что придётся что-то придумать».
Рич вздохнул и отпил глоток каберне.
«Ребекка, хочешь поделиться пикантными подробностями? Для Паулы?»
Ребекка обратила внимание на лицо пасынка. «Не в этой жизни, Бек, прости».
«Вы, ребята, невесёлые», — сказал Бек, откусил последний кусок говяжьей вырезки, бросил салфетку на стол и встал. Он посмотрел на отца, обходящего стол к Ребекке. Он наклонился и крепко поцеловал её в губы. «Пока, мачеха. Папа». Он вышел из столовой, насвистывая.
Ребекка крикнула ему вслед: «Тебе нужно поработать над своей техникой, Бек, если ты надеешься на второе свидание».
Они услышали смех, затем входная дверь закрылась.
«Хорошее прощание, дорогая. Сочувствую Беку. Он был настоящей занозой в заднице с тех пор, как потерял мать. Психиатры не смогли его вылечить. Я тебе говорил, что он притворялся, что ищет квартиру? Держи пальцы скрещенными». Он поиграл с картофельным пюре. «Извини, что меня не было дома, когда ты вернулась от…»
Твоя бабушка. Я хотел позвонить тебе, узнать, что случилось, но не успел. Надеюсь, агент Хаммерсмит остался с тобой?
«Он ушёл меньше чем за десять минут до твоего прихода. Оказалось, у него тоже была свидание, поэтому я настояла. Кажется, это был Кит, но я не спрашивала. И да, Бек был здесь, и я заперла входную дверь».
«Мы наконец одни. Расскажи мне, что случилось».
«Я знаю, ты был занят. Я тоже пыталась тебе позвонить, но твой привратник сказал, что ты на важной встрече с оратором и тебя нельзя беспокоить, если только кто-то не умрёт. Тогда я не могла говорить об этом, пока Бек был здесь». Она глубоко вздохнула. «Вот оно. Рич, мой дедушка был мне не дедушкой, а отцом. Значит, Джемма мне не бабушка, и хвала небесам».
Он посмотрел на неё поверх края бокала. «Что? Кто тебе это сказал?
И ты веришь в это? Я не понимаю, Ребекка. Ты всё это сегодня узнала?
«Хотите верьте, хотите нет, но Джемма мне рассказала. И она с радостью мне это рассказала».
Он поставил бокал. «Она рассказала тебе это в присутствии двух агентов ФБР?»
Ребекка одарила его ослепительной улыбкой. «Думаю, она рассказала мне, потому что я перестал быть слабаком. Я не свернул палатку, когда она велела нам всем покинуть её кабинет.
Я повела её к черту, Рич, и вот тогда она это сказала. Ей доставляло удовольствие говорить мне это. Наверное, она считала, что я развалюсь. Представь, Кейтлин мне не мать; она моя сводная сестра. Конечно, Джемма знала всё это время. Знали только они трое, и никому не говорили ни слова». Она на мгновение замолчала, затем вздохнула. «Жаль только, что дедушка не был тем, кто мне сказал». Произнесение этих слов вслух вызвало поток спутанных воспоминаний. Как будто в этих воспоминаниях она жила чужой жизнью, а теперь у неё была своя собственная жизнь, но она не была уверена, что это за жизнь. Она чувствовала себя призраком, парящим над собой, другим «я», которого она теперь едва знала.
Голос Рича резко оборвал её: «Ты в порядке? Правда?»
«О да. Ну, тут есть о чём подумать. Рич, он был моим отцом, а не дедушкой, и он никогда мне об этом не рассказывал».
Рич сказал: «Я думал, что знаю твоего деда, твоего отца. Он, наверное, рассказал бы тебе, но у него не было возможности, дорогая. Инсульты, кома».
«У него было достаточно лет, чтобы рассказать мне об этом до того, как у него случилась серия инсультов».
Она говорила резко, в ее словах слышался гнев.
Он смягчил голос. «Ты был слишком мал, чтобы понять. Он бы тебе всё сказал, когда ты подрастёшь, ты же знаешь».
Конечно, он был прав. Ей нужно было взять себя в руки, перебороть гнев, вызванный отцовской шарадой. Ребекка попыталась улыбнуться и смутно удивилась, когда улыбка появилась по-настоящему. «Ты права, мне не следует на него злиться. Он сделал для меня всё, что мог. Но самое замечательное во всём этом то, что в моих жилах больше нет крови этой злобной старой ведьмы. Теперь я свободна от неё, больше не задаюсь вопросом, почему она всегда меня ненавидела, больше не чувствую вины из-за того, что я сделала не так».
«Но, Рич, как мне смириться с тем, что мой отец не считает меня своим ребёнком?» Она покачала головой. «Я снова на него злюсь. Прости».
«Тебе не о чем извиняться, Ребекка. Для тебя это огромный шок. Для меня тоже. Джемма рассказала тебе, кто твоя настоящая мать?»
«Нет, я всё ещё не знаю. Не поймите меня неправильно, у меня была замечательная мать.
Кейтлин всегда меня любила. Я никогда в этом не сомневалась. То, что она сделала, будучи ещё такой юной, было для меня жертвой. Не представляю, каково ей было вдруг стать матерью своей сестры, растить меня все эти годы как своего ребёнка, ни разу мне не сказав. Я подумывала сразу позвонить ей в Испанию, но хотела собраться с мыслями, прежде чем говорить с ней. Там уже поздно, но я позвоню ей утром. Ребекка вздохнула. «Нам нужно о многом поговорить, честно говоря, впервые мы говорим друг другу как сёстры».
«Думаю, будет лучше, если мы сохраним это между собой, даже не расскажем моим сыновьям, особенно моим. Представляете, что произойдёт, если СМИ узнают об этом? Бек может выложить это в Твиттер, и даже если Такер промолчит, Селеста разнесёт это по всему миру».
«Я не загадывал так далеко. Ты, конечно, прав».
«Ты почти ничего не ела», — сказал Рич, глядя на её тарелку. «И неудивительно. Знаешь что, если ты уже закончила, давай выпьем кофе в гостиной. Мы всё обсудим».
Она поднялась, когда Рич подошёл к ней. Он посмотрел на неё сверху вниз, затем притянул к себе и поцеловал в волосы. «Мы как-нибудь со всем этим разберёмся, не…»
Волнуюсь. Хочу знать всё, что сегодня произошло с Джеммой. Надеюсь только, что её новая девушка не выгонит Бека раньше времени.
Шторы в гостиной были задернуты, чтобы не было ночного сна, в комнате было тепло и уютно. Рич развёл огонь и вернулся, чтобы сесть рядом с ней на диван. Он поцеловал её, легко провёл пальцами по её гладкой щеке. «Я думал о тебе весь день, жалея, что не могу тебе позвонить». Он изучал её лицо. «Расскажи, что ещё сказала Джемма. Она в чём-нибудь призналась?»
Ребекка никак не могла успокоиться. Она встала, подошла к двери, посмотрела на пламя, повернулась и всё рассказала Ричу. «Агент Савич позвонил мне и сказал, что Дюваль очень не хочет ввязываться в это дело, хочет рассказать ему, кто его нанял, но он не знает. Всё было сделано по телефону и наличными. Мужчина или женщина? Он не знал, только то, что голос был хриплым и низким. Он хотел, чтобы Савич дал ему скидку за честность. Так что, на данный момент, доказательств причастности Джеммы недостаточно, и она, конечно же, об этом знает».
Рич поднялся, взял её за руки и легонько погладил пальцы. «Знаешь, Ребекка, мне кажется, что я до сих пор мало чем тебе помог. Я был занят, знаю, но дело не только в этом. Ты отгородилась от меня. Я хочу внести свой вклад в то, чтобы помочь тебе найти выход из всего этого».
Она почувствовала волну вины. «Я никогда не хотела тебя отталкивать, Рич. Всё произошло так быстро. Золтан, попытка похищения, разборки с Джеммой, и ты сказал, что тебе будет комфортно доверить всё ФБР. И это правда, ты был занят».
Он покачал головой. «Нет, не спускай с меня глаз. Мне следовало быть рядом с тобой чаще во всё это время. Я точно не помог, когда пришёл домой и обнаружил тебя и агента Хаммерсмита одних в спальне, читающих письма твоего деда. Это меня сбило с толку, и я этим не горжусь. Мне до сих пор стыдно за то, как я себя вёл. Но, Ребекка, ты даже не упомянула, что у тебя есть письма от деда, а мы довольно много о нём говорили. Я тоже его знал, не так, как ты, конечно, но всё же, в каком-то смысле, он был частью того, что свело нас вместе в самом начале. Думаю, можно сказать, что он был нашим общим корнем. Я знаю, как он был важен для тебя, так что, пожалуйста, не исключай меня больше.
Позвольте мне помочь. Расскажите мне о вашем отце.
Она посмотрела в глаза мужчине, в которого влюбилась, своему мужу, с которым была в браке уже полгода, своему спутнику жизни. Она медленно проговорила: «Я никогда не собиралась тебя отлучать, Рич. Но, видишь ли, были вещи, которые отец просил меня хранить в тайне, и я хранила эти тайны больше двадцати лет». Она улыбнулась ему. «Глупо не рассказать тебе всё сейчас, о стихотворении. Я уже рассказала об этом агенту Савичу».
Она не стала добавлять ни агента Шерлока, ни Кита. Он бы не понял.
«Стихотворение? Какое стихотворение?»
«Стихотворение, которое отец заставил меня выучить в детстве, заставил поклясться никому больше не рассказывать. Это часть истории о Большом Взятии, о которой я тебе рассказала после того, как на меня напали те люди, той самой, о которой Золтан хотел, чтобы я рассказала, истории, которую она считала правдой». Она посмотрела на него и сказала нараспев: « Не дай им узнать, что это спрятано внутри».
Ключ к тому, что я хочу скрыть
Это у меня в голове, уже там.
И никто больше не догадается и не будет волноваться.
Вспомни эти слова, когда я наконец усну.
И главный приз останется у вас.
Его руки сжали её. «В его голове? Ключ к разгадке — то, что он хочет скрыть? Но это ни о чём особо не говорит. Ты знаешь, что это значит, Ребекка?»
«Нет. Понятия не имею, и поверьте, я много думал о том, что может означать это нелепое стихотворение. Так что не имело значения, что я не рассказал Золтану или что Джемма его не слышала».
Он отстранился от неё и начал расхаживать. Он остановился, обернулся, обмахнулся руками. «В стихотворении говорится, что ты знаешь всё, что нужно, чтобы найти Большой Доход, хотя само стихотворение, кажется, совершенно бесполезно».
«Я же говорил тебе, Рич, даже если бы я знал, где отец спрятал большую добычу, она бы мне не нужна. Я не собираюсь становиться преступником, не собираюсь позволить миру узнать, что могли сделать дедушка, отец и Нейт».
Он мгновение смотрел ей в лицо. «Говорю тебе, Ребекка, ситуация продолжает обостряться. Сейчас начались перестрелки, насилие, и я хочу помочь…
положить этому конец, чтобы защитить тебя. И, честно говоря, защитить себя. Если бы пресса узнала о том, что уже произошло, моя карьера могла бы оказаться под угрозой. Я рад, что ты доверился мне и рассказал стихотворение. Жаль, что ты не рассказал мне об этом раньше, но я понимаю. Жаль, что ты не знаешь, что оно значит. Может быть, со временем мы разберёмся, и ты изменишь своё мнение об этих деньгах. Есть ли что-то ещё важное, что ты от меня скрыл?
Передумала? Она знала, что не стоит произносить эти слова, но они сами собой вырвались из её уст. «После всего, что случилось, ты беспокоишься о карьере, Рич? И о том, как найти «большую добычу»?»
Он замер, всматриваясь в её лицо. Он медленно проговорил: «Почему ты спрашиваешь меня об этом? Разве моя карьера не должна волновать тебя так же, Ребекка? Мы же живём в этом городе вместе. Что касается Большого Доля, то можешь распоряжаться им, как хочешь, если мы его найдём». Раздался звонок в дверь.
Он долго смотрел на неё. «Оставайся здесь, Ребекка. Я посмотрю, кто это. А потом нам с тобой нужно будет всё уладить».
60
Это была профессиональная курьерская служба с посылкой, требующей подписи.
Вернувшись в гостиную, Рич протянул Ребекке тяжёлую квадратную коробку. Он сказал: «Это адресовано вам от адвоката вашего отца, мистера Джеймса Пирсона из Pearson, Schultz and Meyers здесь, в Вашингтоне. Я расписался».
Ребекка почувствовала, как колотится её сердце, когда она отнесла коробку обратно в гостиную и поставила её на антикварный столик с инкрустацией. Рич протянул ей ножницы, она перерезала скотч и открыла коробку дрожащими руками. К толстому пакету, завёрнутому в пузырчатую плёнку, был приклеен запечатанный конверт с надписью чёрными чернилами «РЕБЕККА». У неё перехватило дыхание при виде характерного наклонного почерка отца. Она постояла немного, держа письмо в руках, и подумала, не изменится ли её мир.
Рич мягким голосом спросил: «Хочешь, я открою письмо, Ребекка?»
«Нет, нет, я…». Она собралась с духом и медленно открыла конверт, обнаружив шесть рукописных страниц. Сердце билось медленно, глубокими ударами. Письмо было датировано четырьмя годами ранее, чем инсульт погрузил её отца в шестнадцатилетнюю кому. Ей тогда было восемь лет.
Она отошла, держа письмо близко, и прочитала: « Моя дорогая Ребекка:
Пока я пишу это письмо, ты всё ещё моя очаровательная девочка, моя Тыковка. Ведь ты Читая мое письмо, я понимаю, что уже месяц как умер, и надеюсь, что вам хотя бы двадцать один год.
Возможно, вы женаты и у вас есть свои дети. Надеюсь, вы счастливы, что ваши Муж верен и добр, или будет верен. Ах, разве не этого мы все желаем, когда жениться? Я бы предпочёл сам тебе это сказать, когда ты вырастешь, но, похоже, я никогда не было возможности.
Есть так много вещей, которых вы не знаете, вещей, которые вы бы не поняли, будучи Дитя. Позволь мне начать с самого важного: с правды о том, кем я для тебя являюсь на самом деле. Возможно,
Джемма или Кейтлин уже рассказали тебе, хотя они обещали мне, что не скажут, и это Это не было в интересах Джеммы, как вы знаете. В любом случае, вам пора узнать, напрямую. От меня. Моя дорогая девочка, я не твой дедушка, как тебя учили верить. Я... твоего отца. В конце восьмидесятых я познакомился с молодой женщиной в Вашингтоне, и у нас был воздух. Когда она узнала, что беременна, она сказала мне, что просто не может тебя оставить, Не могла вместить ребёнка в свою жизнь. Я очень хотела тебя, поэтому заплатила ей за вынашивание. Ты должна была родить и подписать документы об усыновлении, чтобы передать тебя мне. Нет, она меня не вымогала.
У неё была очень больная мать, о которой она заботилась, и огромные счета за лечение, поэтому она согласилась. Вам будет интересно узнать, что девичья фамилия вашей родной матери была Констанс Райли. Если вы хотите найдите ее, и я могу вам сказать, что она вернулась в Англию, в Бирмингем.
Я, как вы знаете, занимался общественной жизнью и не мог позволить, чтобы стало известно, что я принял свой собственный Ребёнок, рождённый вне брака. Я не хотела, чтобы Джемма стала твоей матерью, и я знала, что она В любом случае откажется. Поэтому мы с Кейтлин решили, что она будет твоей матерью, а я буду быть твоим дедушкой. Я был достаточно взрослым. Честно говоря, Кейтлин колебалась, но Как только она увидела тебя и обняла так же, как я, она захотела тебя. Не сомневайся в этом, дорогая.
Простите за обман, но в тот момент я не чувствовал, что у меня есть выбор. Я отдаю вам Переход к Кейтлин был лучшим путём для всех нас. Это помогло мне быть рядом с тобой, и моя Любовь к тебе с годами только крепла. С Джеммой, конечно, всё было иначе.
Она была против моего плана, но я не оставил ей выбора. Если она хотела продолжать бежать, Кларксон Юнайтед, ей пришлось согласиться и признать, что она твоя бабушка. Наша С этого момента отчуждение стало полным.
Теперь позвольте мне рассказать вам, что произошло в 1995 году. Для большинства это уже давно перестало иметь значение. кто-нибудь, кроме, может быть, бедной Миранды Элдерби, но понимание этого вскоре будет иметь значение Очень много для тебя. Видишь ли, за два года до того, как Нейт встретил Миранду и женился на ней, он и Джемма и Нейт были любовниками. Да, я всё знала, но ничего не сказала ни Джемме, ни Нейту.
Возможно, это мое тщеславие, но я верил, что Джемма взяла Нейта в любовники, чтобы наказать меня. за моё предательство. Честно говоря, мне было всё равно. Как я уже сказал, у нас с ней был общий бизнес. К тому времени мы уже были партнёрами, и ничего больше. А Нейт? Я любил Нейта с детства, По правде говоря, я любила его больше, чем когда-либо любила Джемму, и я бы простила его гораздо больше, а он меня, я подозреваю. Дело в том, что когда я узнала, что он спит с Джемма, мне было его жаль, потому что я знала, что он должен был чувствовать огромную вину, даже несмотря на то, что он Знал, что единственное, что связывало нас с Джеммой, — это бизнес. И да, Нейт знал. моего эфира с Констанс Райли и о тебе.
Нейт порвал с Джеммой, когда женился на Миранде, прекрасной молодой девушке. Женщина, которая бы тебе очень понравилась. Он влюбился, понимаешь, впервые в жизни. жизнь, и я поняла, может быть, я даже немного завидовала.
Удача отвернулась от Нейта. Помню, я предупреждал его не брать одного клиента. судимого за убийство, сказал ему, что это может плохо кончиться, если он проиграет из-за своего клиента Преступная семья, но он не послушал. Он проиграл дело, потому что доказательства были слишком... Семья, конечно, винила его. Для него это закончилось плохо, но не в так, как любой из нас мог себе представить.
Семья его клиента не убивала Нейта, Ребекка. Джемма убила его давным-давно. Днём на Дог-Крик. Я в этом совершенно уверен. Он действительно выпил, да ещё и с
все происходит, и он сказал мне, что идет туда, чтобы встретиться с Джеммой, чтобы рассказать Он уезжал из страны с Мирандой. Да, он попросил у меня свою долю в этом прекрасном ему причитается много денег, чтобы он и Миранда могли поселиться за пределами страны на всю жизнь. утешение. Я расскажу тебе об этих деньгах чуть позже, Ребекка.
Бедный Нейт не понимал, насколько мстительной может быть Джемма, как быстро она может Из приятного и улыбчивого выражения лица она превратилась в неконтролируемую ярость. Не думаю, что она намеревалась Убить Нейта. Я думаю, она пошла к его лодке, надеясь убедить его вернуться. ее, и когда он сказал ей, что она ему не нужна, что он уезжает из страны с Миранда, она потеряла контроль и убила его. Как я уже сказал, меня там не было, но я знаю, что это именно то, случилось. Видите ли, она пришла ко мне, требуя долю Нейта, сказала, что... заслужил. Он проболтался ей о нашей краже, но, слава богу, не сказал ей, где мы... скрывали это. Я сказал ей, что знаю, что она сделала, что она убила его, и она угрожал рассказать миру о том, как мы с Нейтом украли деньги. Итак, мы были Зашли в тупик. Я согласился, потому что знал, что если я скажу правду, последствия будут... было ошеломляющим. С тех пор я пожалел об этом решении. Джемма заслужила наказание, и Миранда заслужила правду. Но я молчала, и Джемма тоже. Ты должна знать. все это сейчас для того, чтобы вы поняли, что я сделал и что планирую сделать.
Пришло время заявить о своих правах на наследство. Да, я оставил тебе солидный трастовый фонд, но это... Это больше, невероятно больше. Девяносто миллионов долларов в облигациях на предъявителя, которые вы можете взять. в любой банк для оплаты. Мы с Нейтом спрятали облигации, потому что не могли позволить себе их снять. внимание и согласились подождать, пока мы не будем уверены, что никто не придет искать деньги или задавать вопросы.
Я решил оставить всё это тебе. Только ты будешь знать, как найти облигации, если ты... Думай и запоминай. У меня есть только одна просьба: Джемма не должна увидеть ни цента.
Откуда деньги — это последний секрет, который я вам открою. Как вы знаете, я был в Конгресс в начале девяностых, когда мы пытались найти свой путь сквозь безумие правления Саддама Хусейна в Ираке после операции «Буря в пустыне». Я работал в разведывательном управлении Палаты представителей. Комитет, когда наше правительство участвовало в тайных попытках свержения Саддама или, по крайней мере, посеять ему неприятности. Мы отправляли средства на тайные операции, по бухгалтерским книгам, поддерживать шиитских священнослужителей и полевых командиров в военном отношении на юге Ирака. Это было серьёзно Безнравственный поступок, потому что у них не было шансов. Я знал, что деньги приведут лишь к тому, Больше хаоса, больше бессмысленной резни. Но я не смог переубедить достаточно людей, не смог Остановите это. Именно Нейт предположил, что мы могли бы перенаправить часть этих средств, Используя моё положение в комитете и мои связи в Ираке, он организовал оплату ключевой иракский канал, подтверждающий нашему правительству, что он получил все средства, а не чем только часть. Всё прошло по плану, видимо, всё было как обычно в этом жестоком Межконфессиональная война. Жаль только, что мы не смогли предотвратить её ещё больше.
Я уверен, ты помнишь историю, которую я рассказывал тебе в детстве. Столько версий. о том, как нам с Нейтом удалось украсть сокровище злого шейха. Я старался сделать его более... каждый раз захватывая все более невероятными приключениями, чтобы вы запомнили их.
Эта история была сказкой для ребенка, но облигации на предъявителя реальны и скоро будут в вашем распоряжении. Руки, которыми вы можете распоряжаться по своему усмотрению. То, что вы уже знаете, то, что вы храните в тайне, приведёт вас в их укрытие.
Я сделал все возможное, чтобы быть уверенным, что никаких проблем не возникнет, сколько бы лет ни прошло. Прежде чем вы прочтете это письмо. Облигации наверняка уже забыты, так что вам не нужно побеспокойся об их обналичивании. Столько всего хорошего ты можешь сделать с этими деньгами, Ребекка.
Но в любом случае это ваше решение.
Я полюбила тебя с того момента, как впервые увидела, как ты кричишь в детской. Больница. Надеюсь, ты будешь вспоминать обо мне с теплотой, несмотря на то, что мне приходилось скрывать от тебя то, что я чувствовала.
Я всегда считал, что жизнь — это невероятный дар, несмотря на все её неожиданные трагедии. Жизнь была благословлена глубокой радостью, дарованной мне тобой. Конечно, я не знаю, как и когда я умру, но я покину эту землю только с одним сожалением — что я позволил Господи, мой друг Нейт. Надеюсь, у меня будет возможность попросить у него прощения.
Живи счастливо, Ревекка, и постарайся жить достойно.
Твой любящий отец,
Джон Кларксон
61
Ребекка сморгнула слёзы и перечитала письмо ещё раз, медленнее. Все эти потерянные годы, пока он был в лечебнице, вся ложь и обман, которые сформировали её жизнь. Когда она закончила читать во второй раз, единственное, о чём она могла думать, было то, что её мать звали Констанс. Она молча посмотрела на мужа, не замечая, как по её лицу медленно текут слёзы.
Рич прижал её к себе, его голос согрел её щеку. «Не плачь, милая. Можно я прочту?»
Она не могла говорить, только кивала и проводила руками по глазам. «То, что он написал… я так его любила, это меня тронуло. Да, прочти, Рич, увидишь».
Он снова обнял её, взял страницы из её рук и отступил. Она ожидала увидеть беспокойство в его глазах, пока он читал, и увидела, но увидела и кое-что ещё. Нетерпение? Едва сдерживаемое волнение? Она провела рукой по глазам, повернулась к экрану и протянула руки, чтобы согреть их, но тепла было мало, только имя её матери. Констанс Райли. Она чувствовала себя как слепой, внезапно прозревший, но то, что она узнала сейчас, не принесло ей утешения.
Джемма убила Нейта и вышла сухим из воды. Её отец и Нейт украли девяносто миллионов долларов в облигациях на предъявителя. И её мать – нет, не мать; Кейтлин была её сводной сестрой. Ничто из того, во что она верила, не было реальностью. Она не могла всё это принять. Неудивительно, что Джемма подстроила на неё нападение, чтобы заполучить эти облигации. Она была для Джеммы никем. Она ждала, наблюдая за выражением лица мужа, когда он снова читал письмо, так же, как и она.
Рич поднял взгляд от письма и сказал мягким, честным голосом: «Послушай меня, Ребекка. Джон Кларксон любил тебя больше всех на свете. Никогда не забывай об этом. И он рассказал тебе всё в этом письме. Он бы рассказал тебе…
Много лет назад, когда он думал, что ты уже достаточно взрослая, чтобы знать. Он пытался защитить тебя.
«Да», — наконец сказала она, и голос её дрогнул. «Он бы сам мне сказал. Когда мне было восемнадцать? В двадцать один?»
Рич снова посмотрел на страницы и медленно покачал головой. «Я никогда не сомневался, что он был блестящим мастером в том, что считал правильным. Я восхищался им. То, что он пишет, Ребекка, трудно принять, во что поверить. То, что они с Нейтом сделали, взяв эти деньги, он действительно считал, что совершил благородный поступок, правильный поступок. Он считал это оправданным».
Она сказала тем же голосом: «Даже если это правда, они с Нейтом всё равно украли целое состояние, используя облигации на предъявителя, и оставили его себе. Он знал, что Джемма убила Нейта, но ничего не сказал, скрыл это. И он сожалеет, что Нейт не добился справедливости из-за соглашения, заключённого с Джеммой? Это было его рук дело, хотя он, по его собственным словам, любил Нейта с детства. Каким же он был человеком на самом деле?»
«Я с тобой согласен. Справедливости для Нейта не было и не будет. И всё же твой отец и Нейт умудрились украсть девяносто миллионов долларов, предназначенных для иракских ополченцев, и никто об этом не узнал. Помни, Ребекка, он не потратил деньги; он их спрятал. Он предоставил тебе решать, что с ними делать».
Услышав её молчание, он продолжил: «Он называет тебе имя твоей родной матери, Констанс Райли». Он улыбнулся ей и погладил по руке. «Как думаешь, ты наполовину ирландка?»
Какая мысль пришла в голову Ричу, словно это было важно. Она посмотрела на него и увидела его полуулыбку. Он просто пытался её успокоить. Поэтому она улыбнулась ему в ответ. «Может быть», — сказала она.
Он задумчиво сказал: «Я помню, ходили слухи, что твой отец убил своего давнего друга, но мало кто им верил. Но, Ребекка, с этим покончено, и он предоставил нам с тобой, дорогая, сделать следующий шаг. Подумай, Ребекка, девяносто миллионов долларов в облигациях на предъявителя, спрятанные где-то, и твой отец пишет то, что, как ты уже знаешь, приведет тебя туда, где они с Нейтом их спрятали. Это стихотворение. Думаю, если мы с тобой еще раз перечитаем стихотворение…» Он сделал паузу, изучая ее застывшее лицо. «Ребекка, подумай, сколько хорошего мы могли бы сделать с девяноста миллионами долларов. Мы с тобой можем поработать над этим вместе, оставив ФБР в покое, только мы».
Она на мгновение подняла на него взгляд, а затем отвернулась к вялому огню. «Золтан считал, что стихотворение – ключ к нахождению Большого Взятки, но ты уже слышал его и знаешь столько же, сколько и я, а это ерунда. А я же говорила, что не хочу этим заниматься». Она снова посмотрела на его лицо, черты которого смягчились в свете фонаря. «Какое красивое лицо», – подумала она, когда увидела его в первый раз в Линкольн-центре. Она медленно произнесла: «Ты действительно хочешь найти эти облигации на предъявителя, правда, Рич?»
Он склонил голову набок, глядя на неё. «Ну, конечно. Это огромная сумма денег. Как я уже сказал, мы с тобой могли бы сделать с ней так много хорошего. Письмо указывает на стихотворение, ответ должен быть там…» Он замолчал, уставившись на завёрнутый в пузырчатую плёнку пакет, лежащий на кофейном столике, куда его положила Ребекка. «Нам нужно открыть пакет, посмотреть, что внутри, посмотреть, есть ли там тот ключ из стихотворения».
«Я же говорила тебе, Рич, что не хочу иметь ничего общего с облигациями на предъявителя». Она взяла завёрнутый в пузырчатую плёнку пакет и прижала его к груди. «Всё, что внутри этой пузырчатой плёнки, предназначено мне. Не тебе. Не нам».
Он схватил её за руку. «Ребекка, как ты можешь думать, что тебе всё ещё нужно скрывать от меня его секреты? Этот человек лгал тебе всю твою жизнь, а я твой муж. Если тебя волнует мораль, как насчёт наших клятв друг другу? Надеюсь, ты сдержишь их, а не детское обещание, данное покойнику. Передай мне посылку, Ребекка».
Она покачала головой и крепче сжала пакет.
«Дай его мне, Ребекка».
Она снова покачала головой. «Нет».
Он быстро выхватил у неё из рук пакет и отступил назад. Он быстро подошёл к столу с инкрустацией, достал из ящика ножницы и начал разрезать пузырчатую плёнку, снимая её. Он сказал, не поднимая глаз: «Не нужно устраивать истерику, Ребекка. Мы просто посмотрим, что прислал тебе отец».
Он вытащил гипсовый бюст её отца из гнезда, заполненного мягкой тканью, и поднёс его к свету. «Бюст твоего отца? Погоди, теперь понятно. В стихотворении сказано, что ключ у него в голове».
Ребекка тихо сказала: «Бюст мой, Рич, а не твой. Не разбивай его».
«Именно это нам и нужно сделать».
«Рич, нет!»
Он ударил бюстом о мраморный фартук перед входом. Тот разлетелся с грохотом, словно выстрел, разбросав осколки штукатурки.
Ребекка вскрикнула, упала на колени и начала перебирать осколки штукатурки. Он первым увидел ключ, наклонился и схватил его. «Ключ был в голове старика. Как это было кстати. Без стихотворения мы бы никогда не узнали о его существовании, и бюст, возможно, остался бы целым навсегда». Он оставил её там, на коленях, с разбитым на куски бюстом отца вокруг неё.
Ребекка медленно поднялась на ноги. Она смотрела, как он рассматривает ключ под настольной лампой. Он поднял взгляд, увидел её и улыбнулся. «Это маленький латунный ключ, самый обычный, на нём ничего нет, никаких указаний, от чего он, может быть, от сейфа, но на нём нет ни идентификатора, ни серийного номера». Всё ещё улыбаясь, он нёс ключ туда, где она стояла, застыв в такой злости, что у неё не было слов. «Ты знаешь, от чего этот ключ, Ребекка?»
Она различила две крошечные волнистые линии на изогнутом верху ключа: одну красную, другую синюю, едва различимые невооружённым глазом. Сердце её ёкнуло. Она знала, да, точно знала, где спрятаны эти облигации. Она посмотрела на мужа, стараясь говорить спокойно и покорно. «Это то, что ты видишь, Рич, простой маленький латунный ключик. Понятия не имею, что он открывает».
«Ещё один секрет внутри секрета? Это очень на него похоже. Они когда-нибудь остановятся?» Он на мгновение замолчал, всматриваясь в её лицо, снова вглядываясь в ключ. Он медленно произнёс: «Но я тебе не верю, Ребекка».
И вдруг она поняла, поняла в глубине души. «Когда Джемма впервые заговорила с тобой, Рич, и попросила о помощи? На похоронах?»
«Что? Ты меня в чём-то обвиняешь? Что с тобой, Ребекка?»
Она взглянула ему в лицо. Она увидела нетерпение и расчёт. Она медленно произнесла:
«Мы с тобой гораздо больше говорили о моём отце и его историях после его смерти. Я думала, ты был сострадателен и поддерживал меня, потому что я горевала по нему. Я была такой идиоткой, правда? Джемма знала, что я никогда ей не расскажу, но она знала тебя ещё с девяностых, когда ты стажировалась у моего отца.
Видела ли она в тебе родственную душу, достаточно умную, достаточно хитрую, чтобы помочь ей найти
Эти деньги, о которых я даже не подозревал? Вот что ты со мной сделал, Рич?
Он обвел руками перед собой, словно пытаясь успокоить её. «Что бы ни сделала Джемма, дорогая, ты никогда не должна сомневаться в моей любви. Я попросил тебя выйти за меня замуж, потому что хотел, чтобы ты была в моей жизни всегда, и до сих пор хочу этого».
«Ты не сможешь скрыть, что разговариваешь с ней, Рич. Будут записи телефонных разговоров, электронные письма».
«Я не собираюсь ничего скрывать, Ребекка. Да, Джемма звонила мне и рассказала, что одна из дежурных медсестёр рассказала ей о стихотворении, которое ты прочитала отцу. Послушай, Ребекка, Джемма знала, что ты никогда не расскажешь ей об этом, и сомневалась, что ты расскажешь это стихотворение кому-либо ещё. И да, она заверила меня, что на кону большие деньги. Она не знала, сколько, но считала их огромными. Поверь, я долго и упорно думала, что делать, и в конце концов решила, что в интересах всех найти эти деньги. Они предназначены тебе, Ребекка, полностью».
Она бесстрастно сказала: «Сеанс с Золтаном – это была идея Джеммы. Но я помню, как ты поддержал меня, когда Золтан попросил о встрече. Я ожидала, что ты будешь против, но ты этого не сделал; ты меня подбадривал. Ты же знал, правда? Ты знал, что Джемма наняла Золтана, чтобы тот пытался заставить меня поверить, будто я разговариваю с моим покойным отцом в её нелепой гостиной».
«Ты никогда не говорил об этой поэме, а Джемма верила, что Золтан может убедить кого угодно и в чём угодно. Я не видел в этом ничего плохого, хотя и предупреждал её, что ты не веришь в оккультизм, особенно в медиумов».
«Золтан не верил, что я вернусь, но я сказал тебе это, Рич, той же ночью.
А буквально на следующий день эти двое мужчин попытались меня похитить. Это ты нанял их, чтобы они заставили меня рассказать им?
Он выглядел потрясённым, злым. «Послушай меня, это безумие. Я люблю тебя. Я твой муж. Я никогда никого не нанимал, чтобы похитить тебя. Я не имею к этому никакого отношения. Я ничего об этом не знал, и после того, как узнал, что произошло, я позвонил Джемме».
Она всё отрицала. Ладно, я ей не поверил. Но можешь поверить. Я сказал ей, что если подобное повторится, я всё тебе расскажу. Ты моя жена. Я тебя защищал.
«Ты сказал, что не веришь ей, но все равно мне не сказал?»
Он ничего не сказал. Ребекка посмотрела на лицо человека, которого, как ей казалось, она любила, и теперь это лицо было совсем другим, чужим, лживым чужаком.
«А потом на Золтан напали, после того как её засекло ФБР. Кто из вас организовал её расстрел?»
Был ли это страх в его глазах? Он качал головой, глядя на неё, из стороны в сторону, напряженно размышляя, она это видела, и когда он наконец заговорил, в его голосе слышался ужас.
«Только не я! Вы должны прекратить это сейчас же. Я ничего не знал о стрельбе в Золтане.
Ничего. То, что я сделал, то, что я пытался сделать, было только в твоих интересах. Ладно, в наших общих интересах.
Она восхищалась им. Где правда, где ложь? Ей было всё равно. Он предал её, мужчину, которого она полюбила, её будущее. Он предал её с Джеммой. Он предал её из-за денег. Между ними просто ничего не осталось.
«Отдай мне ключ, Рич. Он мой, а не твой. Если не отдашь, я расскажу агенту Савичу, что ты сделал, как ты задумал украсть эти деньги и провалился. Он очень хорош. Он найдёт способ связать тебя и Джемму с этими преступлениями. Представляешь, какие заголовки будут, когда конгрессмену Мэнверсу предъявят обвинение?»
«Я хочу, чтобы ты сказала мне, чему принадлежит этот ключ, Ребекка».
«Что я знаю или не знаю об этом ключе, тебя уже не касается».
Он тихо выругался и бросил в неё ключ. Ключ упал на диван рядом с ней.
«Оставь себе эту чёртову штуку. Мне всё равно. Я был идиотом, что ввязался во всё это с Джеммой. Идиотом. Но если ты обвинишь меня перед Савичем, я расскажу всему миру, что твой отец, уважаемый конгрессмен Джон Кларксон, украл у государства девяносто миллионов долларов. Твой отец не заслуживает того, чтобы его помнили как преступника, не так ли?»
Она видела, как сдерживаемая ярость в его глазах угасла в тот момент, когда он понял, что они зашли в тупик.
Он горько усмехнулся и пожал плечами. «Ты же знаешь, где облигации?»
Она сказала: «Я хочу, чтобы ты сейчас же ушёл из дома. Нет, мне не нужен твой дом.
Я съеду завтра. Но я хочу, чтобы ты ушёл сейчас.
«Ребекка, ты должна мне поверить...»
«Знаешь, с каждой минутой, проведенной в твоем обществе, я все лучше понимаю Бека». Она больше не смотрела на него, вышла из гостиной с высоко поднятой головой, держа в руках маленький медный ключ и письмо отца, и поднялась по широкой лестнице.
Она услышала, как хлопнула входная дверь. Она медленно спустилась по лестнице, задвинула засов, вспомнила о Беке, вздохнула и задвинула его. Неважно, вернётся Рич или нет. Что он мог сделать?
Войдя в спальню, она посмотрела на кровать, где полгода спала рядом с мужем, мужчиной, за которого вышла замуж и которому доверяла, на которого рассчитывала. Она снова взглянула на письмо отца. Жизнь – невероятный дар. несмотря на неожиданные трагедии.
Подарок. Возможно, когда-нибудь она в это поверит. Она посмотрела на ключ и улыбнулась.
62
ТЮРЬМА ОКРУГА КОЛУМБИЯ
ЧЕТВЕРГ ДЕНЬ
Агент Диллон Савич, агент Пиппа Синели, шеф Мэтью Уайлд и федеральный прокурор Соня Грейсон сидели в небольшом конференц-зале и наблюдали, как двое охранников вводят Марсию Гей, держа её за руки. Её запястья были сжаты, словно от ударов. Она остановилась в дверях и по очереди посмотрела на каждого из них. «Что это? Все лучшие стрелки пришли ко мне? Принести новости?
Надеюсь, хорошие новости. А вы кто?
«Я — вождь Уайлд из Сент-Люмиса, штат Мэриленд. Думаю, вы уже бывали в моём городе».
Она покачала головой. «Извините, не имела такого удовольствия». Её улыбка не дрогнула, когда она повернулась к прокурору. «Полагаю, вы здесь, мисс Грейсон, чтобы сказать мне, что меня не будут судить? Доказательств недостаточно, не так ли? Бедная Вероника. Кто-нибудь знает, кто на неё напал? Какая жалость. Конечно, поскольку я невиновна, это будет означать для меня правосудие. Когда меня освободят?»
Соня сказала: «Мы поговорим о вашем правовом статусе чуть позже, мисс Гей. Сначала с вами хочет поговорить агент Савич».
«Садись, Марсия», — сказал Савич.
Охранники усадили её, положив руки на стол перед собой. Она сказала Савичу: «Странная жизнь, правда, агент Савич? Никогда не знаешь, когда тебя постигнет беда. Меня, тебя, когда у тебя дома пылает огонь? Должна сказать, справедливости ради, то, что вы сделали со мной, поместив меня сюда, было ещё хуже».
Савич всмотрелся в её лицо, увидел затаённое волнение в её глазах. Да, Марсия подумала, что вот-вот уйдёт отсюда. «Я хочу, чтобы вы услышали, что сказал агент…»
Синель, должен сказать. Она была в Сент-Люмисе, чтобы расследовать дело о красных коробках, которые вы мне прислали. В них лежали кусочки пазла с изображением майора Трамбо, вывешивающегося из горящего окна отеля.
«Извините, агент Савич, я не понимаю, о чем вы говорите».
Савич продолжил: «Агент Синел, я работал с шефом полиции Мэтью Уайлдом». Он кивнул Пиппе.
Пиппа без предисловий сказала: «Рональд Помфри и его мать, Лилиан Трамбо, рассказали нам, что произошло той ночью в хижине Рональда в Поконо, где вы стали свидетелем того, как Рональд ударил майора Трамбо ножом в спину. Они более чем готовы дать показания против вас».
Ничто не указывало на то, что Марсия расстроилась из-за этой новости. Она даже улыбнулась. «Конечно, я знаю этих людей. Я недолго встречалась с Рональдом, когда мы учились в школе. Но я понятия не имею, что они тебе говорили». Она попыталась встать, но охранник толкнул её обратно. Она улыбнулась охраннику. «Извини».
Пиппа сказала: «Мы знаем, что ты встречалась с Рональдом Помфри на первом курсе колледжа искусств Мэрилендского института. Он думал, что ты его любишь, вы планировали жить вместе, но к тому времени, как ты впервые показала ему своё чёрное сердце той ночью в Поконо, для него было уже слишком поздно.
Когда Рональд и миссис Трамбо поняли, что майор Трамбо мёртв, вы наблюдали, как они пытаются понять, что делать. Вы, должно быть, презирали их шок, их смятение, их ужас от случившегося. Вы выждали время, сфотографировали его тело, не дав им знать, и сказали им, что точно знаете, что им делать. Вы велели им похоронить тело майора там, где его не найдут, забыть о нём и жить своей жизнью. Они могли бы сказать, что он умер от сердечного приступа, сделать вид, что его кремировали. Иначе кто знает, что с ними будет?
Вы проявили осторожность, не помогая им закопать тело майора. Вы отошли и всё засняли. После этого всё будет выглядеть так, будто они его просто убили, что бы они ни утверждали. Вы отправили Рональду часть того, что засняли, и с тех пор они платят вам за то, чтобы вы сохранили это в тайне. Вы проявили осторожность, не опустошив колодец. Кроме того, вы подумали, что они могут вам когда-нибудь понадобиться, пригодиться.
И вы это сделали.
Савич сказал: «Ты умна, Марсия, полна таланта, но ты все это растратила, потому что ты психопатка, и у тебя нет никаких угрызений совести, которые могли бы тебя сдержать.
Ты хотел отомстить мне и Шерлоку, двум другим свидетелям против тебя. Ты выбрал мою жену первой, потому что хотел, чтобы я страдал из-за её потери, из-за потери сына.
Вам будут предъявлены обвинения в покушении на убийство, в частности, моей жены и сына, в сговоре с целью поджога и, конечно же, в шантаже и вымогательстве. Уверен, мисс Грейсон скажет вам, что это только начало.
Марсия побарабанила пальцами по столу. Она начала напевать себе под нос, а затем презрительно усмехнулась. «Это твой список желаний, Савич? По словам убийц? И они таковыми и являются».
Савич увидел, как пульс бьётся у неё в горле. Она этого не ожидала; она была слишком высокомерна, чтобы поверить, что миссис Трамбо и её сын когда-либо признаются в чём-либо. Савич вытащил из кармана мобильный телефон Марсии и положил его на стол. «Твоя первая ошибка — отправить Рональду образец».
Савич с удовольствием увидел, как презрительная усмешка сошла с её лица. Её сменила не ярость, а лихорадочная мысль. Она замерла, вытянув перед собой руки.
Он сказал: «Мы нашли ваш старый телефон в банковской ячейке. Если вы забыли, посмотрите». Все столпились вокруг, пока он нажимал на кнопки.
На полу лежало тело майора Трамбо с ножом в спине.
«А теперь — похороны». Появились фрагменты видео, продолжительностью меньше минуты, но на них видно, как мать и сын отчаянно копают твёрдую землю. Когда яма стала достаточно большой, они скатили туда Майора Трамбо и забросали его землёй, а сверху забросали сухими листьями и ветками.
Пиппа сказала: «Конечно, вы не снимали, как майор бьёт жену, пытаясь её задушить, прежде чем Рональд ударил его ножом. Это было бы расценено как самооборона».
Никаких крупных планов миссис Трамбо или Рональда, неудивительно, ведь их наверняка вырезали, учитывая все синяки, которые получил Рональд от ударов майора Трамбо.
И вы позаботились о том, чтобы мы не увидели синяки на шее миссис Трамбо от майора, пытавшегося её убить. Вы — мастерица, мисс Гей. Вы знаете, что имеет значение, а что нет.
Савич выключил мобильный телефон, откинулся на спинку кресла, скрестил руки.
Марсия рассмеялась. «Это ничего не доказывает, кроме того, что эти двое — убийцы». Она откинулась на спинку стула, вздернув подбородок. «То, что я видела, было хладнокровным убийством, и теперь вы тоже это видели. Я задокументировала, что они сделали, чтобы защитить меня, чтобы не убить и меня, и не похоронить, как майора Трамбо. Я была благодарна, что ушла оттуда живой. Вы должны поблагодарить меня за доказательства. Давно пора им сесть за убийство её мужа».
Уайлд, привлекая её внимание к себе, сказал: «Шантаж работает только до тех пор, пока есть что скрывать, мисс Гей. Пока было, миссис Трамбо и Рональд выполнили ваше требование, но вы запросили слишком много. Рональд Помфри не смог заставить себя поджечь дом Савичей, когда там находились жена и сын агента Савича. Да, он устроил пожар, но только на кухне, чтобы показать вам, что пытался.
«Возможно, для тебя не имело значения, убил ли он агента Синелли, но для него это имело значение. И всё, что сделала Лилиан Трамбо, она сделала, чтобы защитить своего сына от тебя».
Савич сказал: «Держу пари, ты очень разозлилась на Рональда, Марсия, за то, что он не выполнил то, что ты ему велела. Тебе когда-нибудь приходило в голову, что этот человек просто не способен на это, не способен убить двух человек?»
Марсия не шевелилась, не произносила ни слова. Её лицо не выражало никакого выражения, но Савич знал, что она скрывает глубокую чёрную дыру в ярости. Она посмотрела на свои ногти, коротко остриженные. Наконец она снова посмотрела на него. «Как я уже сказала, Савич, моё слово против пары убийц, которые добиваются смягчения приговора, убийц, которым ты решил поверить». Она посмотрела на Уайлда. «А ты, начальник полиции этого паршивого городка, ты вообще считаешь, что ФБР позволяет тебе играть с ними?
Ты дурак».
Уайлд подался вперёд. «Полагаю, ты ещё не догадался, что Савич отследил IP-адрес человека, который отправлял твои инструкции Трамбо. Он недостаточно хорошо замёл следы. Неважно, что ты не указал своё имя. Мы свяжем их с тобой, возможно, через твоего адвоката. Знаешь что ещё? Не могу выразить словами, как я рад, что ты проведёшь в тюрьме всю оставшуюся жизнь, и как я благодарен тебе за ту небольшую роль, которую я сыграл в избавлении всех нас от необходимости снова иметь с тобой дело».
Соня Грейсон откашлялась, привлекая к себе взгляд Марсии. «Я здесь, чтобы сообщить вам, мисс Гей, что в дополнение к обвинениям, которые мы предъявим вам по делу Трамбо, суд назначает слушание по делу о покушении на убийство миссис Венеры Расмуссен».
Марсия презрительно усмехнулась: «Если ты веришь этим фэбээровским чудакам, то ты не такой умный, как я думала. Без Вероники у тебя не хватит улик, чтобы обвинить меня в чём-либо».
«Вы будете рады узнать, что ваша дорогая подруга Вероника Лейк больше не в критическом состоянии. Её состояние оценивается как удовлетворительное, но, скорее всего, она выживет». Под столом Соня скрестила пальцы и молча помолилась.
Марсия Гей замерла. Она замотала головой. Анджела обещала ей, прямо в сердце. Она услышала голос матери, невнятный от алкоголя и злой: « Я же говорила тебе, что Рональд слишком слаб, говорила тебе, что он сдастся, маленький неудачник». Но ты… никогда не слушай, и теперь для тебя все кончено, дочка.
«Нет, нет, это не может быть кончено. Нет!» Эта пьяная стерва всё время твердила ей, что она неправа, что она глупа. Марсия опомнилась. Она скорее умрёт, чем покажет этим людям хоть каплю слабости. Она посмотрела на каждого по очереди и легко сказала:
«Это строка из книги. В отличие от вас, нацистов, эта книга увлекательна».
Соня встала и положила ладони на стол. «О да, мисс Гей. Наконец-то увидимся в суде. Наслаждайтесь книгой».
Марсия глубоко вздохнула и одарила их очаровательной улыбкой. «Я бы хотела сейчас увидеть своего адвоката».
63
ДЖОРДЖТАУН
Улица М
CLYDE'S OF GORGETOWN
СУББОТА ВЕЧЕР
Савич, Шерлок, Пиппа и Уайлд сидели в кабинке, немного в стороне от радостного смеха и разговоров в баре Клайда.
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги