Ты моя надежда (ЛП)

Глава 12

Джулс

На небе звезды есть всегда,

Хоть мы их и не видим.

Под облаками в небесах,

Нам остаются лишь мольбы.

Ведь иногда лишь темнота,

И холод, и чистый свет дают нам то, что недоступно взору,

но там всегда на небесах.

Увидеть и лелеять эти звезды только ночью.

— Мейсон.

Он молча сидит в кресле в углу спальни. Это кресло я купила некоторое время назад и поставила в угол, когда переехала к Мейсону.

Кажется, он предпочитает это место другим, когда думает о том, что делать. Или, может быть, когда жизнь ломает его до такой степени, что ему нужна поддержка.

— Мейсон, — нежно зову я его, но он, кажется, снова не слышит.

Вокруг меня уютная атмосфера и тепло, я не двигалась со своего места на кровати с тех пор, как мы вернулись сюда после его разговора с отцом. Между нами воцаряется тишина, и мы оба даем волю своим мыслям. Его подбородок покоится на руке, а глаза, не мигая, смотрят в одну точку прямо перед собой на шкаф.

Кто-то пытался убить одного из нас. Или, по крайней мере, впрыснуть то, что находится в шприце… Закрыв глаза, я спокойно выдыхаю, мои пальцы сжимают одеяло, собранное у меня на коленях.

— Мейсон, пожалуйста, поговори со мной, — говорю я, повышая голос.

Я хочу знать, что ему известно. Я не могу оставаться в неведении.

На этот раз Мейсон поднимает на меня свои серые глаза, и, как только взгляд падает на меня, я вижу в них вспышку. Как будто я зажгла в них огонь, и интенсивность его взгляда пригвождает меня к месту. Единственное, о чем я могу думать в этот момент, что с таким взглядом он планирует сократить дистанцию между нами, толкнуть меня на кровать и взять, как он делал раньше. У меня перехватывает дыхание, тело застыло, но не от страха или отрицания. Это похоть. Я хочу, чтобы он взял меня, почувствовал мое тело, а я — его. Прямо сейчас мне нужно, чтобы он обнял меня. Точно так же как раньше, когда Мейсон впервые привез меня домой.

Я хочу забыть все это.

Но Мейсон не дает мне этого. Стул отскакивает от деревянного пола, когда он поднимается с него. Он проходит мимо, обдавая меня холодом, и останавливается перед комодом спиной ко мне. Откинувшись на спинку кровати, я пытаюсь подавить волну негодования, которая проходит по всему моему телу. Пустота давит мне на грудь. Неужели он больше не хочет меня?

Разве не этого я хотела? Почему это так больно, почему настолько больно?

Мейсон опускается на корточки перед комодом, выдвигает третий ящик и не останавливается, пока полностью не вынимает его из комода.

— Что ты делаешь?

— Тебе нужна защита, когда я не смогу быть рядом.

Требуется мгновение, чтобы осознать, что он сказал, но только до тех пор, пока Мейсон не лезет в комод, где был ящик, и вытаскивает кейс. Он тонкий и серебристый, очевидно, кейс для оружия. Я не могу оторвать взгляд от матового металла, когда он несет его к кровати.

Мои пальцы онемели только от одной мысли о том, чтобы прикоснуться к нему. Я никогда раньше не стреляла из пистолета. До сегодняшнего дня я ни разу не видела оружия вживую. Пока дуло пистолета не было направлено на меня. Я слегка отступаю назад и не спускаю глаз с Мейсона, пытаясь избавиться от мысли о пистолете, направленного на меня.

— Если кто-нибудь снова войдет сюда, ты пристрелишь его. Поняла меня? — спрашивает Мейсон.

Мое сердце бешено колотится, а тело нагревается от почти парализующей тревоги. Я не знаю, смогу ли я кого-нибудь убить.

— Кто это был? — спрашиваю я Мейсона, но он просто переводит на меня взгляд, прежде чем перевернуть кейс, игнорируя мой вопрос.

— Комбинация — день рождения моей матери: десять, пятнадцать, пятьдесят семь.

Я моргаю, ожидая большего, но он просто придвигает кейс ближе ко мне, гремя им, чтобы привлечь мое внимание, пока кончики моих пальцев не скользят по холодному серебристому металлу кодового замка.

Десять, Пятнадцать. Пятьдесят семь.

Щелчок. Громкий звук открывающегося кейса не пугает меня так сильно, как я думала; я все еще жду, чтобы узнать, кем был этот человек и почему он здесь оказался. Мне нужно знать, что он искал и что было в том шприце.

Мейсон судорожно сглатывает, открывает кейс и показывает блестящий пистолет.

— Девять миллиметров. Это…

— Мейсон, — говорю я, прерывая и ожидая, когда его глаза встретятся с моими. — Кто это был? — спрашиваю я, полностью завладевая его вниманием.

— Я не знаю, — тихо отвечает он, выдерживая мой пристальный взгляд.

— Почему…

Я не могу закончить предложение, кровь шумит в ушах, температура тела поднимается.

У меня пересыхает в горле, когда Мейсон молчит. Выражение его лица не меняется, и я сразу понимаю, что он ни черта мне не скажет. Я облизываю губы и отодвигаю кейс от себя. Я этого не выбирала, и не хочу этого.

— Ты должна знать, как им пользоваться, Джулс, — говорит Мейсон, хватая пистолет за ствол и передавая его мне рукояткой вниз, настаивая, чтобы я взяла его. Я смотрю на него, но на самом деле ничего не вижу. Все как в тумане.

— Я не могу описать, насколько я была напугана, — произношу я, стараясь придушить поднимающийся во мне страх. — Не из-за собственной жизни или того, что должно было случиться со мной, или того, что могло случиться…

Случайно взглянув ему в глаза, я осознаю, что он меня слышит. Знаю, что он понимает, о чем я говорю.

Я боялась, что он никогда не вернется. Я беспокоилась, что Мейсон умрет.

— Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной, — говорю я ему, эмоции бушуют во мне.

Придвигаюсь ближе к нему на кровати, я наклоняюсь ближе.

— Мне нужно знать, что происходит.

Я делаю успокаивающий вдох, удивляясь тому, насколько спокойно я произношу. На то, как сильно звучит мой голос, хотя я чувствую, что нахожусь на грани обморока от безнадежности.

— Я не хочу говорить больше, чем тебе следует знать, Джулс, — говорит Мейсон и смотрит на меня с сочувствием, но в нем присутствует сила и доминирование. Он протягивает руку, чтобы обхватить мою челюсть, но я вздрагиваю и отстраняюсь, слегка отступая назад и качая головой.

— Нет, ты не можешь это решать, — говорю я ему голосом намного громче и гневливее, чем я ожидала. Мейсона сужает взгляд, но не отвечает.

— Мне нужно знать.

Я срываюсь и ненавижу то, что я действительно в отчаянии, и нет никакого способа скрыть это.

— Ты должен сказать мне.

Не получив ответа, я облизываю пересохшие губы и стыдливо отворачиваюсь, глядя на узорчатый ковер на полу. Я бы хотела, чтобы в моем голосе была та сила, которую я чувствую. Хотела бы я быть сильнее в целом. Я стараюсь, я действительно делаю все, что в моих силах, чтобы не быть той кроткой женщиной, которой меня воспитали и хвалили.

— Тебе не обязательно знать.

Его ответ краток, но Мейсон не отрывает от меня взгляд, как будто готов уступить мне, дать то, что я хочу. Я хорошо знаю этот взгляд. Мне нужно только спросить.

— Я хочу знать, Мейсон, — честно говорю я ему. — Пожалуйста, — добавляю я, слегка наклоняясь вперед, почти дотрагиваясь до его руки. Почти.

С тяжелым вздохом он кладет пистолет обратно в кейс, затем отодвигает его в сторону.

— Я думаю, что это был наемный убийца. Я полагаю, это был удар…

— Удар? — выпаливаю я, сначала не совсем понимая, что он говорит, но затем осознание захлестывает меня вместе с холодностью, которая разрушает мое самообладание.

— Кто-то хочет тебя убить?

Как мне удалось произнести хоть что-то. Выражение его лица смягчается, когда он качает головой.

— Могли убить и тебя и меня. Но я думаю, что убийца знал, что я внизу, в офисе.

— Кто-то пытался убить меня?

Мне удается выдавить из себя, но тут же приходится бороться с тошнотой. Шок слишком велик.

— Почему?

У меня трясутся руки. Кто-то пытался меня убить.

— Твой отец? — предполагаю я. — Он предупредил меня. Он… он…

— Я так не считаю. Я думаю, он предпочел бы использовать тебя, чтобы добраться до меня, а не убить.

— Тогда кто? — вырывается из меня вопрос. — Кто, черт возьми, попытался бы убить меня, если не он?

Мейсон молчит.

— Мейсон.

Я шепчу его имя, мое лицо искажается от боли.

— Я не хочу умирать, — умоляю я его.

Я так много думала о смерти в прошлом году, с тех пор как умер Джейс. Мне часто приходило в голову, что было бы так легко просто покончить с болью. Но я этого не хочу. Я хочу жить. Я хочу быть счастливой. Как я была с Мейсоном, до того, как узнала всю эту ложь.

— Никто не причинит тебе вреда, — решительно заявляет Мейсон таким уверенным тоном, что я ему верю. Его белая футболка плотно облегает широкие плечи, и когда он наклоняется вперед, заглядывая мне глубоко в глаза, мое сердце переворачивается, и все остальное расплывается перед глазами.

— Я всегда буду защищать тебя, Джулс. Обещаю.

Я думаю, что Мейсон протянет руку и прикоснется ко мне, поцелует и обнимет меня так успокаивающе, как я привыкла. Но Мейсон не делает этого. Он всего в нескольких дюймах от меня, так близко, что я могу дотронуться до него, но расстояние между нами все еще существует, и я знаю, что мне нужно только дать свое согласие, чтобы впустить его. Позволить ему прикоснуться ко мне и успокоить боль, которая душит меня. Мне не в первый раз приходится это делать. В прошлый раз меня закрутило во тьму, которую я не могла контролировать.

— Мне нужно больше, Джулс.

Голос Мейсона полон искренних эмоций впервые с тех пор, как он вернулся сюда. Я медленно открываю глаза, чувствуя, как утихают слезы, и внутри меня зарождается какая-то эмоция. Его холодные серые глаза смягчаются и в них видна уязвимость.

Мейсон тянется через кровать и хватает меня за затылок. Захват сильный, его пальцы зарываются в мои волосы, и он притягивает меня к себе, губы к губам. Он врезается своим телом в мое, и я падаю назад. Я не знаю, как описать тот прилив желания, который вспыхивает между нами. Это похоже на гром и молнию одновременно, прямо перед ливнем посреди открытого поля, где нет укрытия. Между нами жарко и мокро. Вот что делает со мной его поцелуй. Это шторм, который накрывает меня полностью.

— Мейсон, — из меня вырывается стон, когда он прерывает наш поцелуй, прижимаясь лбом к моему и тяжело дыша. Его теплое дыхание заполняет небольшое пространство между нами, но когда я поднимаю глаза, на его лице не отражается ничего, кроме боли. Разве он не чувствует того же, что и я? Если бы у меня было хоть что-то, я бы встретилась с ним в полевых условиях, позволив дождю намочить нашу кожу. Не говоря ни слова, я протягиваю руку и провожу пальцами по щетине на его волевой челюсти.

— Я думал, что потерял тебя, — шепчет он, и я слышу в его голосе ту же муку, что испытываю сама.

Я почти говорю ему, что знаю, каково это, я почти позволяю слезам вернуться, но затем его губы встречаются с моими в мягком, медленном поцелуе, который заставляет мое сердце биться быстрее.

Я думала, что потеряла его. Я думала, что умру и не доживу до этого.

— Просто обними меня, — хнычу я, в моем голосе слышится сдавленная мольба.

— Всегда, — бормочет Мейсон, прежде чем поцеловать меня долго и глубоко.

Я падаю спиной на кровать и раздвигаю ноги. Напряжение вспыхивает между нами со страстью, которая, как я думала, давно прошла. Я чувствую его напряжение, когда цепляюсь за Мейсона, каждая частичка меня хочет быть прижатой к нему. Он прерывает поцелуй, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы вдохнуть прохладный воздух, пока он целует мое тело. Каждый поцелуй требует времени, оставляя после себя ощущение прохлады, когда его горячие губы переходят к следующему месту. Это слишком медленно, но все же так правильно.

Он снимает с меня одежду на ходу, медленно раздевая. С каждым мгновением я осознаю, что позволяю ему делать. Наблюдая, как я поддаюсь низменным потребностям и позволяю мужчине, которого я презирала, скользить по моему телу, держа меня так, будто я принадлежу ему, но он делает это так нежно, как будто я ему дорога. Мне нравится, и я знаю, что все еще люблю его. Во мне бушует целый рой эмоций, но побеждает только одна. Я упираюсь головой в матрац, выгибая шею, и я приподнимаю бедра для него.

Может, я и дура, но я знаю, чего хочу и в чем нуждаюсь.

Он целует меня чуть ниже живота, посылая мурашки по обнаженной коже, прежде чем спуститься ниже. Я вся горю, мое тело жаждет Мейсона. Его горячее дыхание вызывает сладкое ощущение желания, поднимающееся вверх по моему телу, отчего твердеют соски.

Я медленно перемещаю руки от своей груди к его волосам, пробегая ногтями по его голове, пока он снимает с меня остальную одежду и кидает на пол. Одежда падает скомканной кучей. Мейсон кладет руки на внутреннюю поверхность моих бедер, и ему не нужно давить — я сразу же раздвигаю их шире для него. Он смотрит мне между ног, и, хотя мои щеки заливает сильный румянец, я не могу оторвать от него глаз, когда он наклоняется вперед и нежно сосет мой клитор.

Я кричу от удовольствия. Мгновенно и мощно, как и сам Мейсон. Я пытаюсь сомкнуть ноги, чтобы оттолкнуть его, вцепляюсь пальцами в его мускулистые плечи, а ногти впиваются в кожу, но он не отпускает, пока волна моего оргазма медленно не доходит до кончиков пальцев. Он движется все выше и выше, а затем тяжело падает, безжалостно сотрясая мое тело. Я отклоняю голову в сторону, когда вскрикиваю, и лишь смутно осознаю, что Мейсон с целеустремленностью и потребностью целует мое тело в ответ. Он утыкается головой в изгиб моей шеи, слегка прикусывая, когда глубоко входит в меня. Он не ждет, пока я привыкну. Мейсон только получает от меня удовольствие так же легко, как и доставлял мне мое собственное, безжалостно преодолевая мое освобождение.

Он стонет глубоко и низко, входя в меня снова и снова. Мое тело умоляет меня двигаться, но я парализована наслаждением. Мейсона.

Это правильно. Он удерживает меня под собой со страстью, с которой я не могу бороться. С любовью, которую не могу отрицать. Я могу попытаться бороться с этим, но это бесполезно.

Мейсон опирается на предплечья, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, не ослабляя при этом своих мощных толчков. Мое возбуждение просачивается между нами, когда он опускает свои губы к моим.

Затихающие было волны снова поднимаются во мне, заставляя тело дрожать, а остальную часть меня напрягаться. Это происходит быстро и сильно, и это неизбежно, я знаю, что это так. Я цепляюсь за Мейсона изо всех сил, позволяя ему взять меня и прижимаюсь губами к его губам.