Ты выбрал ее, предатель

Глава 23

Меня трясет от увиденной картины. По телу пробегает мороз, руки и ноги дрожат так, что я еле держусь. Вот-вот упаду в обморок. Никогда ещё не чувствовала себя такой… обессиленной, ни на что неспособной. Мне хочется выть, лишь бы не видеть Мурата здесь, на операционном столе. В таком состоянии.

Я не знаю, что с ним случилось. Но это что-то ужасное. Он потерял очень много крови. Совсем как тот пациент, которого мне не удалось спасти.

Я понимаю, что чувствовала женщина, которая накинулась на меня. Ощущаю эту боль на себе, и на какое-то мгновение мне становится настолько страшно, что я всхлипываю, зажав рот ладонью.

Налетаю на стену, больно ударяюсь плечом и сползаю по ней вниз. Слезы застилают глаза, руки дрожат, а сознание уплывает. В этот момент все наши ссоры кажутся мне несущественными. Все решаемо! Все! Лишь бы он жил.

Я наконец понимаю, что кто-то из коллег давно трясет меня за плечо, и, подняв ослепшие от слез глаза, выдавливаю единственное:

– Мурат…

Надя отшатывается от моего слова, как от огня. Подходит к моему мужу и, уверившись, что я права, кричит:

– Костя, уведи ее отсюда! Немедленно! Ей нельзя оперировать!

Я просто умоляю, чтобы меня не выгнали. Нервы сдают. Всегда хладнокровная и сдержанная, умеющая контролировать эмоции, главный хирург больницы Маргарита Вячеславовна сейчас выглядит как настоящая истеричка.

Меня все же выводят из операционной. Не в силах успокоиться, я, кажется, цепляюсь за коллег и умоляю, чтобы меня впустили к Мурату, однако тщетно. Потом мне что-то колят и я отключаюсь, проваливаясь в темноту, в кошмарный сон, где снова борюсь за жизнь своего мужа. Но с каждой моей попыткой спасти его он будто отдаляется от меня. Шаг за шагом. Все дальше и дальше.

Просыпаюсь, слыша тихие голоса. В горле пересохло и горчит, я не чувствую своего тела. Открываю глаза и сразу замечаю Надю.

– Му… Мурат… – шепчу онемевшими губами.

А потом к моей кровати подходит свекровь. Ее заплаканные глаза не предвещают ничего хорошего. Но в следующий момент она улыбается и смотрит на меня с такой нежностью и лаской, что я моментально расслабляюсь. С ним все хорошо. Ведь хорошо же?

– С ним все хорошо, – словно читает мои мысли Дилара Семёновна, а потом, наклонившись, целует меня в лоб.

– Надь… – Я недоверчиво смотрю на подругу. – Скажи мне честно, как он?

– Клянусь, с ним все замечательно. Операция прошла отлично: Арсений с Костей хорошо постарались. Воды тебе дать?

Я киваю, замечая, что свекровь все так же улыбается. Это странно. Ее сын только что пережил серьезную операцию, а она не выглядит взволнованной. Что-то явно не так.

Подруга помогает мне сесть и протягивает стакан воды. Выпив все до дна, я поднимаюсь, но при попытке сделать шаг спотыкаюсь.

– Осторожно, родная… – смеётся Надя. – Я же говорила вам, Дилара Семёновна, что Риточка любит своего мужа. Вот, как мчится к нему.

Эти шутки не к месту. И у меня совсем нет настроения, чтобы на них реагировать. Благо свекровь не комментирует ее слова.

– В какой он палате, Надь?

– Да тут… на этом этаже. В конце коридора.

Выхожу из ординаторской и сразу сталкиваюсь с Арсением.

– Очнулся, – сообщает он, будто заранее поняв мой немой вопрос. – Можешь зайти к нему.

– Спасибо, – шепчу, едва сдерживая слезы. – За все.

Мы с Надей и Диларой Семёновной идём за Арсением. И едва доходим до палаты, я замечаю бесстыжую тварь, сидящую на диване напротив двери. Едва сдерживая порыв наброситься на нее и послать к чертовой матери, я захожу в палату, где лежит Мурат. Бледный, обессиленный и такой… родной.

Он что-то говорит. Невнятно, словно в бреду. Подхожу ближе и наклоняюсь.

– Ри-и-ита-а-а…

Сердце в груди екает. Потому что он произносит мое имя.

– Ри-и-ит…

Пульс учащается. Я вытираю скатившуюся по щеке слезу.

– Он тебя зовёт, – точно так же, как я, со слезами на глазах шепчет Дилара Семёновна.

За спиной раздается всхлип. Оборачиваюсь и вижу бессовестное лицо Инны. Почему она плачет? Это мой муж! И он зовёт меня!

– На выход! Все! Рит, ты тоже, – доносится голос Арсения. – Главное, что вы его увидели. Позвольте ему прийти в себя. Он сейчас очень слаб.

Сглотнув колючий ком, сажусь на стул.

– Я пару минут. Пожалуйста…

Арс нехотя кивает. Приказывает всем, чтобы вышли, но меня не трогает. Остаюсь минут пять. Смотрю в лицо мужа и не могу поверить. Мурат всегда казался мне таким сильным… Я думала, что никогда не увижу его в таком состоянии. Что никто не посмеет перейти ему дорогу или навредить. А сейчас он лежит передо мной такой… Раненый… Губа разбита, нос опух. На лбу тоже огромная рана, даже обработанная, выглядит она ужасно. Плечо, кажется, сильно пострадало – оно забинтовано. Не говоря уже о внутреннем кровотечении, с которым его привезли. Благо муж жив и ему уже не угрожает опасность. Для меня сейчас это самое главное.

Арс выходит, захлопнув за собой дверь.

– Мурат… – Я шмыгаю носом, как ребенок. – Я так испугалась… На какое-то мгновение подумала, что потеряла тебя…

Я хрипло шепчу каждое слово. Несмотря на то, что буквально минуту назад выпила стакан воды, в горле снова пересохло. Туда будто насыпали песка. Дерет, горчит. Тихо откашливаюсь и, смахнув слезы, сжимаю руку мужа.

– Больше не пугай меня так, хорошо? Я не переживу. Это выше моих сил.

За спиной раздается звук открывающейся двери. На мое плечо ложится тяжёлая теплая ладонь.

– На выход, Рит.

– Так быстро, Арс? Позволь…

– Ты попросила пару минут, я их тебе дал. Больше нельзя.

Кивнув, встаю, бросив на спящего Мурата очередной взгляд.

– Сколько часов длилась операция? – спрашиваю тихо.

– Около трёх.

– Ведь все? Ему же ничего не угрожает? Точно?

– Точно, Рит. Не стану же я тебе врать. Ничего серьезного не было. Лишь пару ребер сломал, осколок проткнул легкое.... Много крови потерял, поэтому и отключился. Ну и плюс боль… – Арсений смотрит на моего мужа. – Так сильно любишь?

Этот вопрос застает меня врасплох. Если буквально утром я думала, что все, чувства куда-то делись и я больше не люблю мужа так, как любила раньше, то теперь уверена: мои чувства все такие же сильные.

– Он мой муж, Арс. Столько лет вместе. Как я могу его не любить?

Я выхожу из палаты. Силы будто возвращаются. Иду к лифтам и едва свернув за угол, слышу злой голос свекрови:

– Так это ты, тварь, причина того, что брак моих детей разрушается, да? Ты, дрянь такая бесстыжая? Ещё и сюда притащилась? Для чего?

Это она к той адвокатше, что ли, так обращается? Никогда не слышала от нее подобных слов. Чтобы она разговаривала таким тоном…

– Я уезжаю. Совершила ошибку – не отрицаю. Но больше я к ним ни на шаг не подойду, обещаю.

– Да-да! Я же такая наивная, как Риточка… Ты мне лапшу на уши вешай, а я тебе поверю, ага! Мой муж сегодня же подключит своего адвоката. И тебя выкинут из этого города, как бездомную собаку. Да простят меня собаки за такое сравнение!

– Не надо! Пожалуйста! Мурат и так пообещал позвонить моему мужу, но я не верила, что он на такое способен. В итоге влипла из-за него в проблемы. Пришла сюда, чтобы в последний раз увидеть его. Пожалуйста, отпустите меня. Дочь дома ждёт. Мы сегодня же уедем отсюда. Клянусь!

Впервые я слышу в голосе Инны отчаяние. Она плачет, умоляет, но свекровь готова разорвать ее на кусочки. Я никогда не видела ее такой злой и грубой. Никогда не слышала от нее нецензурных слов.

Вздергиваю подбородок и иду вперёд. Горжусь собой. Будь я плохой невесткой, свекровь меня так не защищала бы.

– Рита, – окликает меня Инна и складывает ладони в умоляющем жесте. – Я уезжаю.

– Скатертью дорога. Но не поленюсь спросить: что вынудило тебя отступить? Ты же перла как танк…

– Он… – Она тяжело и шумно сглатывает. – Он даже в бреду произносил твое имя. Да и… никогда не подпускал меня к себе, ты была права. А ту фотографию… Я сделала сама, втайне от него, когда он после очередного корпоратива отключился прямо на раскладном диване в кабинете. Я… виновата. И больше не появлюсь в вашей жизни, обещаю. Я просто хотела такого мужчину… Любящего, ценящего. Умного и влиятельного! Хотела такого, чтобы всю жизнь защищал. Думала, он заметит меня, но в итоге… проиграла.

Вырвав руку из хватки Дилары Семеновны, Инна, плача, бежит к лифтам. Проводив ее взглядом, я качаю головой, не понимая, для чего она все это вытворяла? Неужели действительно думала, что разведясь со мной, Мурат тут же кинется в ее объятия? У Мурата есть жена и сын. Так просто он нас не оставил бы при любом раскладе. Даже если бы действительно хотел расстаться. Разве сложно было Инне найти себе холостяка? И живи с ним, черт возьми, долго и счастливо!

– Дрянь! – цедит свекровь.

– Диньяр Тагирович не знает? – меняю я тему. – О том, что Мурат попал в больницу.

– Он с главным врачом разговаривает. Сейчас придет, наверное.

– Пройдемте в мой кабинет, Дилара Семёновна.

– С удовольствием, Риточка. У меня чуть сердце не остановилось, когда нам с Диньяром сообщили.

– Я верно понимаю, что моим родителям вы ничего не сказали?

– Нет, милая. Мирон ведь там… Да и… – Она выдыхает, сжимая мой локоть. – Успеем ещё им сказать. Слава богу, с Муратом все в порядке. Это главное.

– Верно, – шепчу я. – Откуда про Инну узнали?

Свекровь тяжело дышит, стараясь поспевать за моим шагами. А я чувствую себя увереннее. Сильнее.

– Надя намекнула. Вот только не надо ничего ей говорить! Я рада, что высказала все той стерве!

Я лишь улыбаюсь, качая головой. Захожу в кабинет и вижу на столе еду. Чего тут только нет! Свекровь садится на диван, а я опускаюсь в свое кресло, не понимая, что здесь происходит.

– Можно? – стучит в приоткрытую дверь Шахмар.

– Конечно, заходи. – Я жестом указываю, чтобы он сел рядом с Диларой Семеновной.

– Да я на пару минут. С ментами еще поговорить надо. Разобраться, кто подрезал тормоза в машине Мурата. Поэтому коротко и по делу: с ним все хорошо.

– Да, Шахмар, – отвечаю я, чувствуя, что снова напрягаюсь. Вроде бы потихоньку приходила в себя, а сейчас снова накатывает волна паники. – Кто? Кто такое мог сделать?

– Надеюсь, сам Мурат знает. Как проснется, поговорю с ним. Все, не буду больше задерживать.

Обхватив голову руками, тяну волосы, словно хочу вырвать их. Внутри полный раздрай. Мне страшно подумать о том, что могло бы случиться с Муратом. Если подрезали тормоза, то это не просто авария. Значит, на его жизнь покушались!

– Риточка, не нервничай. Главное, что с ним все в порядке, – успокаивает меня свекровь, раз за разом повторяя одни и те же слова. И это ее спокойствие меня пугает.

– Вы знали?

– Да. Сказали до того, как ты пришла в себя.

– А эта еда? Откуда?

– Я попросила Надю заказать. Тебе же теперь думать надо не только о себе, Ритуль. И, знай: только ты способна привести ваши с Муратом отношения в порядок. Как видишь, та тварь просто хотела вас разлучить. Самое страшное, что у нее почти получилось. Я знаю, что мой сын не идеален, Риточка. Он временами грубый и резкий. Я часто поражаюсь тому, как ты его терпишь. Но все же вы семья. И любите друг друга. Пожалуйста, прости ты его за все грехи… Я же знаю, что ты не просто так тогда сказала, что в ваших отношениях появились трещины. Не будь чего-то серьезного, ты никогда не сказала бы таких слов.. Значит, мой сын действительно что-то натворил.

– Подождите, Дилара Семёновна, – Я выставляю руки ладонями вперед и хмурюсь, пытаясь понять, что именно в ее словах показалось мне странным.

– Что вы имеете в виду, говоря, что я должна думать не только о себе?

– А то, милая, – раздается за спиной звонкий смех Нади, – что ты беременна.