Ты выбрал ее, предатель

Глава 24

Я поворачиваюсь к подруге и смотрю на нее, ожидая продолжения. Но она лишь широко улыбается и молчит.

Беременна? Я? Что за… Сколько мы с мужем не занимались сексом? Да и как я: врач, женщина, которая уже рожала, почувствовала на себе все радости первого триместра, могла не заметить своего интересного положения? Это шутка или…

– Это не шутка, – словно прочитав мои мысли, говорит Надя и, пройдя вглубь моего кабинета, садится недалеко от мамы Мурата.

– Но… я не понимаю. – В голове полная каша.

Да я пока вообще не уверена, что осознаю свое положение. Сначала ненависть родственников погибшего пациента, потом Мурат и эта авария, а теперь я стою и слышу это? Не многовато ли эмоций и событий?

– По-моему, она еще не пришла в себя. – Надя указывает на стул, и я решаю, что мне действительно лучше сесть. – В шоке, да?

– Ага.

– А я думала прийти и спросить, почему ты не рассказала. А оказывается, ты сама не знала.

– Да даже не догадывалась, если честно.

В голове всплывает календарь приложения менструаций и… Хочу вспомнить эти даты, но они ускользают. Но, если подумать, я и не отслеживала их. Только и думала что о муже, о Мироне и наших проблемах.

Ладно. Я в положении… Нет, я беременна. У меня будет второй ребенок. Господи! На губах расцветает улыбка и словно что-то теплое растекается по телу.

Оглядевшись, я смотрю на накрытый стол, а потом на свекровь и подругу.

– Итак, вы приготовили всю эту еду для того, чтобы мой желудок лопнул?

Мама Мурата смеется.

– Ты беременна, Рита. И я уверена, в последний раз ела очень давно. Отсюда и мои слова, чтобы ты берегла себя и заботилась теперь не только о себе.

– Это я уже поняла, но здесь накрыто на пятьдесят таких Рит. И спасибо вам за беспокойство, я действительно уже не помню, когда ела в последний раз. В обед был сложный смертельный случай, не до этого было.

– Ох… – Дилара Семеновна вздыхает и подходит ко мне. – Солнце встает и садится, жизненный цикл не остановить, Рита. Ни ты, ни кто-либо другой не властен над этим.

– Я знаю.

– И этот день закончится, не повторится больше.

– О, я очень на это надеюсь. Таких дней я бы больше не хотела никогда. – Стираю внезапную слезу и, приобняв женщину, указываю на стол. – Давайте поедим немного.

Настроение поднимается с каждой ложкой вкусных угощений. Мы говорим о чем-то нейтральном, а потом как-то само собой переходим к теме детей.

– Кстати, – прошу я, немного подумав. – Пожалуйста, не говорите Мурату о ребенке. Пока что… – Вздыхаю, думая, как правильно объяснить причину, которая кажется мне важной. – Нам с ним стоит объясниться и многое понять. А еще нам определенно есть за что попросить друг у друга прощения. Я бы хотела, чтобы мы поговорили спокойно, без надрыва. Мне бы не хотелось, чтобы примирение было обязанностью для него.

Надя кивает сразу, а вот свекровь опускает глаза.

– Пожалуйста, Дилара Семеновна. Это важно. И важно в первую очередь – для Мурата.

– Но ведь эта новость может снова сделать ваши отношения прежними?

– Так и будет, поверьте. Но сначала пусть он поймет, что значило для меня молчание. Как это больно. И это не месть. Я его жена, а он – мой муж. Мы молчали неделями и говорили только тогда, когда становилось совсем невыносимо. Я больше так не хочу. За это время я устала так сильно, что ощущаю себя постаревшей на сотню лет.

– Понимаю, дочка. – Она накрывает мою ладонь, лежащую на столе. – И обещаю молчать. Наверное, ты права, Рита.

– Нас чуть не разрушила эта тишина. Спасибо.

Мурат просыпается примерно через полтора часа, которые мы проводим в разговорах. К нам присоединяется Диньяр Тагирович. Свекор непривычно тих и задумчив. На его лице неприкрытое беспокойство, потому что сегодня каждый из нас испугался за Мурата. Мне хочется надеяться, что их ссора подошла к концу.

Когда нас проводят в палату к Мурату, я не чувствую ног. Каждый шаг, приближающий меня к мужу, дается с трудом. Этот день был самым страшным из всех, что я пережила за всю свою жизнь.

Я могла думать что угодно этим утром или прошлой ночью. Но сегодня я словно обнулилась. Все стерто. Не забыто, но стерто. Я не хочу его упрекать. Не хочу напоминать о чем-то. Но этот урок все же послужит нам предупреждением, хотим мы этого или нет.

Мы входим втроем, потому что Надя пошла работать. В дверях палаты сталкиваемся с Арсением, который выходит после осмотра.

Когда Мурат поворачивает голову, я замечаю, как суетливо он начинает высматривать меня, и, лишь столкнувшись взглядом с моими глазами, расслабляется.

Мне хочется подбежать к мужу, но услышав всхлип матери, которая пережила самые страшные минуты, решаю этого не делать. Я позволяю родителям мужа сказать сыну то, что они хотели до него донести. Поэтому немного задерживаюсь позади.

– Сыночек мой… – Дилара Семеновна склоняется над Муратом и целует его.

Даже Диньяр Тагирович сбрасывает маску и показывает свою слабость. Единственную слабость, которая сейчас так сильна… Любовь к своему сыну.

– Все в порядке. Спасибо.

Договорив, он снова смотрит в мою сторону, и каждый все понимает сам.

– Мы приедем завтра, привезем все необходимое.

– Хорошо.

Они обнимают Мурата. Затем подходят ко мне и, попрощавшись, выходят из палаты.

Мы молчим некоторое время. Я даже подойти решаюсь не сразу. Внутри все переворачивается. Все вулканы боли, ожидания и надежды изливаются лавой и заполняют душу. Я так сильно люблю этого мужчину, что ощущаю его боль, как свою собственную. И как бы я ни старалась гнать мысли, начинающиеся со слов: «Если бы…», они будто за в глубине сердца, рядом. И это причиняет новую боль.

– Рит, – сухими губами произносит Мурат мое имя, как тогда в бреду, и я несусь к нему.

Если бы не эти его раны, перелом и ушибы, я бы поколотила его сама. А потом крепко-крепко обняла и долго целовала. Но я могу лишь упереться лбом в его сильное плечо и заплакать.

– Ты не представляешь, что со мной творилось, – признаюсь, медленно открывая шлюзы откровениям.

– Я виноват перед тобой… Я так облажался, родная моя… – Мурат пытается меня обнять, но шипит от боли.

Я поднимаюсь, строго глядя на мужа.

– Только попробуй снова это сделать.

– Хочу прикоснуться к тебе нормально…

– Я строгий врач, Мурат. И поэтому сразу говорю, чтобы ты даже не пытался.

– Тогда сядь ближе.

Его слова – это мольба.

– Чуть-чуть, – предупреждаю и сажусь так, чтобы его рука оказалась на моих коленях. Но муж придвигается и в итоге обнимает меня за бедра.

Я не ругаюсь. У меня не осталось на это ни сил, ни желания.

– Рит, – зовет он, и я прекращаю всматриваться в его травмы и сосредотачиваюсь на голосе и глазах, которые будто смотрят прямо в душу. – Я никогда не изменял тебе. Клянусь… я бы никогда не сделал этого.

Я молчу и позволяю ему говорить.

– Я был неправ и неверно расставил приоритеты. Но каждый раз мне казалось, что я поступаю верно. Отец предупреждал, а я злился… даже когда знал, что он прав. Глупо и по-детски. Прости. А то фото… Я бы не прикоснулся к ней. Ни за что.

Его голос становится тише и более сиплым, поэтому я прерываю поток слов, подав стакан воды.

– Я знаю. Она была тут.

– Вот тварь… – начинает злиться Мурат.

– Думаю, что на этот раз она ушла окончательно. Мурат, у меня был повод в тебе сомневаться. У нас все катилось к черту, ты молчал, а она меня провоцировала.

– Как я и сказал, я облажался по-крупному.

Я ощущаю его отчаяние. Оно переполняло меня долгие вечера. Но сейчас все должно закончиться.

– Мы оба облажались, Мурат. Я здесь, потому что понимаю это.

– Черт, а я думал, потому что ты меня любишь, – усмехается он от своей дурацкой шутки и тут же стонет от боли.

– Прекрати, ты делаешь хуже. Нашел время шутить.

– Но это правда.

– Никаких признаний в любви, пока нормально не поговорим, понял?

Хочу быть строгой, но глядя в его лицо, хочу плакать, а не рычать.

– Ладно, прости. Ты останешься тут?

– У меня суточная смена. И хотя меня согласились подменить, я что останусь. К тому же у меня скоро внеплановый отпуск.

– Ты же хотела в августе брать.

– Хотела, но Олег Юрьевич настоял. Да и я сама чувствую, что мне это нужно.

– Понял. – Мурат зевает, и его глаза вмиг становятся сонными.

– Тебе нужно поспать. Я еще зайду.

– Останься, – просит он, мягко поглаживая мое бедро.

«Не уверена, что смогла бы уйти», – отвечаю ему мысленно и касаюсь пальцами его волос. Мягко поглаживаю и жду, пока уснет.

В ночь мы остались с Надей, которая отправила меня спать. В палату к Мурату я не иду, потому что в случае срочного вызова я его разбужу, да и диваны там не совсем удобные, а он в одноместной ВИП.

Изнуряющий и слишком эмоциональный день подходит к концу. Засыпаю я очень быстро, даже сама не замечая, как.

В восемь приходит моя смена. И так как это суббота, а сын остался у родителей, я не тороплюсь домой. Наверное, впервые за годы работы в клинике. Но я звоню маме и все рассказываю, чтобы они с Мироном приехали сюда.

Я жду их у входа, потому что соскучилась по моему мальчику. К тому же мне важно поговорить с ним о том, что случилось.

– Привет, родной. – Обхватываю его и прижимаюсь губами к темноволосой макушке. – Ох, как же я соскучилась по тебе, сынок.

Мирон пока еще не смущается от подобных проявлений чувств. Правда, когда я провожаю его в школу, уже фыркает. Взрослый. Сейчас он, к счастью, не против.

– Мам… – Сын поднимает голову и смотрит доверчиво, но беспокойно. – А что с папой?

– Папа попал в аварию. Не очень серьезную, и сейчас он вполне хорошо себя чувствует, но ему придется пару дней тут полежать.

– Ого. Ему больно?

– Думаю, да. Но ты ведь его знаешь? Он сильный и никогда не признается в этом. А это значит, что он бы не хотел, чтобы его жалели. Ты мне поможешь?

– Конечно. А что сделать?

– Мы будем вести себя с ним как обычно. Ладно?

– Хорошо.

– Умница. Тогда пошли к нему. – Я улыбаюсь сыну и отпускаю, командуя, куда ему идти, пока я обнимаю своих родителей. – Спасибо вам большое за Мирона.

– Ну что ты, дочка. Как Мурат?

– Обошлось. Могло быть гораздо хуже.

– Но что произошло? – спрашивает отец.

А вот этот вопрос я задам ему чуть позже сама.

– Пока не знаю.

– Главное, что живой. Остальное исправимо.

– Согласна. Пойдемте, он уже заждался.

Мама улыбается и, снова обняв меня, идет за папой и Мироном. Я иду рядом, ощущая, как спадают стягивавшие меня много недель путы. На этот раз мы все сделаем правильно.

Сын очарователен. Он смешит Мурата. Он отважно делает вид, что его не беспокоят раны отца. Задает вопросы и с интересом слушает ответы. Я вижу, как это забавляет каждого в палате. Приезжают и родители Мурата. Компания что надо.

Наши мамы – прекрасные подруги. Отцы всегда находят о чем поговорить. И сейчас мы – большая семья. Семья, которая не может разрушиться под действием внешних факторов и каких-то раздражителей. Мы поняли это сейчас, и я не считаю, что для этого было слишком поздно. Мы всегда шли в ногу. Просто немного отстали… немного забыли, что действительно важно.

Когда все расходятся, мы с мужем остаемся вдвоем. И наступает время для серьезного разговора. По лицу Мурата я вижу, что он тоже осознает это.

– Итак, надеюсь, сейчас ты расскажешь мне о том, кто это с тобой сделал и… Да наверное, обо всем.