Ты выбрал ее, предатель

Глава 28

Рита

Мужчина, который болеет, – это ужас. Мужчина, который лежит в больнице, где работаешь ты сама, – это дикий ужас. А вот болеющий Мурат – это ад.

– Рит, там тебя муж разыскивает, – сообщает медсестра.

– Эм… хорошо. Я скоро подойду.

На самом деле я его почти избегаю. Потому что каждый раз мне приходится уговаривать его остаться в палате, а не требовать выписки. С аварии прошла почти неделя. И я в какой-то степени его понимаю, но… все же есть правила, которые не стоит нарушать, и медицинские показатели. Лучше не отступать от них.

– Ты избегаешь своего мужа? – подлетает ко мне Надя, которая, как и я, спешит на «летучку» с главом.

– Конечно, нет. Просто подойду чуть позже.

– Тяжело?

– Отказывать ему? Да. Зато выпишут – и уйду в отпуск.

– Здорово.

Ближе к окончанию смены я прощаюсь с Муратом и отправляюсь к его родителям, так как Мирон по ним очень соскучился, и папа отвез его к ним.

– Всем здравствуйте. – Я вхожу в дом и пропадаю от аромата рыбного пирога моей свекрови.

– Мама приехала! – кричит сын, и топот его ног слышится даже на входе, где я снимаю обувь.

– Привет, мой хороший! – Обнимаю моего мальчика и лохмачу его волосы на макушке. – Кажется, кому-то пора подстричь волосы.

– Потом. А папа не приехал?

– Скоро и он будет с нами.

Я отдаю ему сумку, которую он сам у меня забирает, и следую за сыном. Здороваюсь с родителями Мурата и сажусь за стол.

– Кажется, я успела вовремя.

– А то. Я просто подгадала время. Ну, как он там?

– Хочет скорее домой.

Свекор хмыкает и, едва доев кусок пирога, выходит на улицу. Дилара Семеновна качает головой, но остается в доме. Поэтому я беру на себя разговор с мужчиной.

– Можно? – подхожу к скамейке, на которой сидит Диньяр Тагирович.

Он не спешит говорить, и я молчу. Не хочу навязывать свои вопросы. Если ему нужно просто помолчать, то мы сделаем это.

Отсюда прекрасно видна гостиная. В полумраке свет от окон кажется еще ярче. Шторы раздернуты, поэтому хорошо видно играющего Мирона. Мы оба смотрим на него с улыбкой.

– Когда Мурат был в этом возрасте, мы с ним были очень тесно связаны.

Я удивляюсь теме разговора, но не хочу ее менять.

– Правда?

– Да. Он был со мной постоянно. Ему было важно мое мнение, даже несмотря на то, каким сложным был его характер. Одобрение – да, но он был к себе строг. Порой слишком. Хорошее качество для подрастающего мужчины.

– Верю. Сейчас ничего не изменилось.

– Нет, Маргарита, изменилось. Многое.

Грусть и тоска в его голосе отдаются болью в моей груди. Хочется обнять Диньяра Тагировича и поддержать.

– Что же?

Свекор вздыхает и опускает взгляд на свои руки, которые сцеплены в замок.

– Я допустил ошибку, Рита. И эта ошибка превратилась в огромную пропасть между мной и сыном.

Я теряюсь в догадках. Понятия не имею, что он вообще собирается сказать.

– Ты знаешь причину, по которой мы с Муратом не ладим?

Задумываюсь на пару секунд и говорю очевидное:

– Я полагаю, причина – ваша заинтересованность в его бизнесе. Попытки помочь. Излишняя опека. Мурат ее не очень любит, как бы это ни было глупо с его стороны. Помощь нужна всем.

Свекор смеется, но скорее горько, чем весело.

– Я нашел сыну девушку.

Первые же слова заставляют меня напрячься, потому что не это я ожидала услышать сейчас.

– Да. Из хорошей семьи. Я знал ее отца, одно время мы сотрудничали и были партнерами. Пришел и сказал Мурату, что это было бы хорошим решением. Я правда не давил. Всего лишь предложил. Он отказался. Мне кажется, он впервые был так суров со мной в разговоре.

Я сглатываю вязкую слюну. Это не то чтобы неприятный разговор, просто… это странно. По-настоящему странно. Но я хочу знать, что было дальше.

– Тогда он заявил, чтобы я больше не лез в его дела, особенно настолько личные. Я согласился, хоть и был огорчен.

Понимаю, что это не конец истории. Поэтому задаю вопрос:

– Но что же было дальше? Не мог же Мурат обидеться на то, что вы просто решили обратить его внимание на девушку.

– Нет… Конечно, нет. Через время он пришел и сказал, что он женится. Что у него есть девушка.

– Я?

– Да. Мы не были знакомы. – Следует еще один тяжелый вздох. – Я спросил: «Кто она?» А он ответил, что девушка – хирург. Как помню, подумал тогда: «Какой хирург в такие годы?» И ляпнул, на свою голову, что ты очередная папенькина дочка. Решил, что тебя привлек статус моего сына. Эмоции…

– Я никогда не…

– Знаю, Рита. Стыдно мне за те слова и мысли, но я не знал тебя. И не думал, что мой сын так сильно тебя любит, что не простит мне этой ошибки.

Опускаю голову, как и Диньяр Тагирович.

– Ты прости меня, Рита. – Он кладет свою ладонь поверх моей.

– Я на вас не злюсь, правда. Вы же не знали меня.

– Не знал. – Он снова садится прямо. – А исправить теперь не могу, не хочет он это забывать. Столько лет прошло, а он за тобой как стена стоит. Любит.

– Но чего вы от меня хотите?

– Стыдно просить тебя о помощи, но может, ты поговоришь с ним? Попросишь хотя бы выслушать меня? Мурат – мой единственный сын, и мое сердце так больше не может.

Мне требуется время, чтобы все сложить и понять мотивы и ссоры, и примирения. Я буду думать об этом всю ночь и долгое время после, но сейчас более-менее понимаю, что к чему. И понимаю, что просто не будет.

– На это нужно время, Диньяр Тагирович. Я поговорю с мужем, обещаю, но вы знаете сына не хуже меня.

– Это уже будет что-то, Рита. Спасибо, дочка.

Следующим утром я первым делом еду в больницу к Мурату. Процесс восстановления, конечно, не быстрый, но держать его в больнице уже нет смысла. Поэтому у нас сегодня насыщенный день.

– Наконец-то ты приехала. – Муж аккуратно поднимается с постели и подходит ко мне. – Привет.

Я наблюдаю за каждым его шагом. Слова свекра до сих пор крутятся в голове, и я не хочу, чтобы ссора между моим мужем и Диньяром Тагировичем продолжалась. Но все же… мне понравилось то, как Мурат повел себя в попытке защитить меня, даже если это и привело к такой продолжительной паузе в их общении.

Я пока не знаю, как буду с ним говорить и что за доводы буду приводить, стараясь погасить пожар между ними. Но пока что… сейчас я просто смотрю на него и невольно улыбаюсь.

Внутри я все еще не стерла то самое серое пятнышко недопонимания. Мне тяжело дается попытка забыть нашу отдаленность с Муратом, даже если у нее была причина. Мне тяжело и то, какие слова я использовала в попытке поговорить. Мы же почти развелись! И все потому, что не сумели понять, как сами разрушаем нашу семью.

Все настолько запутанно…

Мне хочется повернуть время вспять. Настоять на своем и вывести мужа на разговор. Но в то же самое время я хочу просто забыть о том, что случилось.

– Рит, – шепчет муж и наклоняет голову так, чтобы наши лица были напротив друг друга.

– М?

– О чем задумалась?

– Честно?

Он кивает с улыбкой.

– Думала о том, как злюсь на тебя.

– Черт, а я решил, что мы это прошли.

– Как видишь, не прошли. Я злюсь не постоянно. Иногда.

– А я могу тебя поцеловать?

– Ты ведь долго обходился без моих поцелуев, зачем они тебе?

Успеваю договорить, как он обхватывает одной рукой затылок, а второй обвивает меня за талию и соединяет наши рты в жадном поцелуе. Потом уже нежнее проводит языком по губам и заканчивает ласку нежным объятием.

– Подыхал без твоих поцелуев, Рит. Без тебя…

Воздух со свистом покидает легкие, когда я тоже его обнимаю в ответ. Вот так просто, без всяких там мыслей. Без боли и обид. Как раньше. Как всегда было между нами.

– Люблю, – тихо говорит Мурат.

Ответить не успеваю, потому что заходит Надя.

– Та-а-ак, что за нарушение устава больного?

– А вы, доктор, глаза закройте. Выписывать пришла?

Надя смотрит на меня и ехидно улыбается.

– Мурат, ложись, пожалуйста, – прошу его и помогаю.

– Что-то мне не нравится твой тон. – Он хмурится, но подчиняется, хотя и выглядит взволнованно.

– Ну что там, Надь? – спрашиваю деловито.

– Эх… – Она театрально вздыхает, но это вижу я, а не нервничающий муж. – Как сказать…

– Да что там?

Подруга берет снимок и смотрит на него, подойдя к окну.

– Вот видишь? – показывает мне на ребра Мурата.

– Ага.

– Плохо все.

– Насколько плохо?! – чуть ли не выкрикивает «больной».

– Мурат, тише. Погоди.

– Да что там погоди? Вчера говорили, что все идет хорошо.

– Ну, это было до того, как сделали новый снимок. А тут картина не радужная.

– Да уж… – Я поворачиваюсь к мужу и смотрю на него как можно печальней.

– Нихрена подобного. – Он правильно понимает мой взгляд. – Я не останусь тут, ясно? Больше ни дня не проведу. И так столько дней валялся как овощ. С меня достаточно. А если не выпишете, сам свалю так, что вы даже не почувствуете моего отсутствия.

– Мурат, не веди себя как маленький. – Я подхожу к нему и сажусь с краю.

– Я не маленький, Рит. Я домой хочу.

– Ну так подожди. Послушаем, что Надя скажет.

– Так она уже сказала.

– А что я сказала? – Подруга с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться.

– Что… ну что ты там только что говорила, я не помню.

– Что все не радужно.

– Вот, я об этом.

Мне кажется, что Мурат уже сам прикалывается над нами. Издевается, поняв нашу игру. А если точнее, \подыгрывает.

– И что как минимум пару часов придется долечиться. А потом – домой.

– Вот и я… Что? – ухмыляется он.

– Что, что? Домой, говорю, поедешь.

– А что ты там несла про снимок, доктор?

– А что снимок? Там пока нехорошая картина, но не настолько, чтобы тут валяться.

Я больше не сдерживаюсь и начинаю смеяться, как и подруга. А Мурат качает головой.

– Не прокатило, девочки.

– Так, я, похоже, пойду к больным, – сдается Надя.

– Иди-иди.

– Ну и я…

– А ты останешься. – Муж хватает меня за руку и тянет в свою сторону.

Я смеюсь и поддаюсь Мурату, который, как я думала, будет меня щекотать или что-то подобное, но он выбирает в итоге поцелуи. Много поцелуев.

Мы приезжаем домой к двум. В дом, где так не хватало моего мужа. Место, где мы планировали начать сначала или продолжить с того места, где однажды остановились.

Мирон с огромной радостью встречает отца. Я вижу всю тоску, о которой он рассказывает Мурату в своих объятиях. Они оба это делают. Оба говорят на понятном им одним языке, и я впервые за долгое время верю, что все будет хорошо.