Ужасная саба и ее хозяин

Глава 7

Сытный ужин, которым их встретил Тэвиш, был после такого напряженного забега по магазинам очень кстати. Не менее кстати после еды было пойти ополоснуться и полежать в обнимку с голобоксом, потому что даже сидеть Лейтис сейчас было лень, а вот вытянуть ноги на кровати, откинуться на подушки и тупить в интернет — очень даже хорошо. Эйдан заботливо отнес ее до комнаты, очень нежно поцеловал и строго велел отдыхать, пока не отдохнет.

И, разумеется, она сразу полезла проверять почту. Ответное письмо Гвин, которое сделало прекрасный вечер еще прекраснее, начиналось с выразительного "о боги".

"О боги, Лейтис. Я за тебя жутко волновалась. А теперь ужасно за тебя рада.

Я так сильно рада, что даже не хочу тебя расспрашивать о подробностях того, во что ты так круто вляпалась и сокрушаться по этому поводу. Главное, что все хорошо закончилось. Лучше, чем хорошо — просто отлично. Не знаю, как словами передать свои чувства: у тебя есть хозяин и дом, наконец-то, причем и то, и другое — совершенно замечательное, судя по тому, что ты пишешь. Ярко-зеленый. Наконец-то ты нашла себе подходящего человека, сколько же можно так вот мыкаться, в самом деле?.. Знаешь, ради этого стоило даже и в неприятности влипать, вот такая крамольная мысль. Я вообще готова решить, что это боги вмешались и все устроили, потому что оно и впрямь как в романе. Но как же хорошо, что все так сложилось.

Буду держать за тебя кулачки весь этот год и молиться богам, всем по очереди, чтобы у вас установилась связь. Потому что ты там всего четыре дня, а я тебя в таком благостном расположении духа не видела уже много лет, кажется. А он еще и в постели ого — прямо мечта, а не мужчина. Хотя, может, у тебя благостное состояние и с этим сильно связано, а?;)

Пиши мне почаще и в деталях, как у вас дела и отношения. Я о тебе радостно волнуюсь и очень жду всех и всяких новостей.

У меня самой все хорошо, не переживай. Родители приезжали в гости два месяца назад, летом у теплого моря греться. Папа все так же со своим желудком, сидит на диете и пьет лекарства, в остальном — они очень даже бодрые старички. У Лорето в художественной галерее дела тоже идут неплохо. И мы с ним недавно обсуждали, что где-нибудь через полгода можно пытаться завести ребенка. Это очень волнующе, но я хочу: еще немного понаслаждаюсь ролью замужней бездетной женщины — и буду осваивать новую.

Очень тебя люблю, Гвин".

Лейтис, самой собой сразу принялась набивать ответ.

"Привет.

Мне ужасно стыдно, что я пропадала, хотя я совершенно не нарочно и ничего не могла с этим поделать. Как только смогла — я тут.

Присылай голофотки своего дома. Я же хочу увидеть, как ты там живешь. Расскажи, с кем общаешься, есть ли у тебя новые подруги, про свекров тоже расскажи, все-все знать хочу. И кого хочешь первым — мальчика или девочку. И часто ли ходишь купаться в море — о боги, как это чудесно — жить возле теплого моря. Мне ничуть не меньше интересно про тебя, чем тебе про меня.

Я с тобой согласна, что приключение стоило выигрыша. С Эйданом мне очень хорошо, а он вообще влюбился, быстро так. Я как-то даже не ожидала.

Он вообще трогательный очень, боялся, что я, с моими проблемами с подчинением, не хочу с ним спать, пришлось брать дело в свои руки, зато в итоге он так неприлично сильно радуется, будто это что-то особенное — что мы с ним спим, а не что-то само собой разумеющееся для пары, связанной ошейником. Ну, мне приятно тоже, конечно, кому б не было приятно. Еще заявил, что хочет мной хвастаться, поэтому завтра поведет меня в ресторан. Ужасно мило, я не смогла отказать, хоть и подумала, что встретить знакомых было бы адски неловко. Надеюсь, что не встретим. Я ведь не решилась назвать ему свою настоящую фамилию. Ну их всех, моих родственничков. Я не с ними. И вообще, они все вечно портят. Так что я побоялась, что и тут испортят, хотя это довольно неловко, что я не говорю всей правды.

Боги мои, Гвин, как я сейчас тебе завидую. Хочу уехать из этой страны в какую-нибудь другую, просто подальше от них и проблем с ними. Но, боюсь, Эйдан не согласится. Он милейший поклонник нортумбийской старины, знаешь, такой любитель гвитирианской эпохи и ходит в сюртуках. Подозреваю, что вместе мы выглядим феерично, ну, ты же знаешь мой стиль современной девчонки. В общем, боюсь, он слишком патриот для исполнения моих мечтаний.

Но зато в другом он такой, как я и мечтать не смела. Гвин, он оказался ужасный любитель эпатажа, не хуже меня. Устроил сегодня такое. Мы пошли в магазин за платьем, чтобы было в чем идти в ресторан, ну и вообрази: я в раздевалку, а он за мной, мол, я на тебя смотреть буду, как ты раздеваешься. Ну, а я что? Возражать, что ли, стану? Ну и, разумеется, только смотреть он не собирался, и мы там таки изрядно нашумели. Видела бы ты, как потом краснела продавщица, которая выбивала чек на платье, прям трудно было держать серьезное лицо порядочной леди, очень хотелось захихикать. Но и я, и Эйдан, сдержались. Я даже не представляю, кто бы другой смог, как он, и ведь он нарочно. Тоже мной так хвастал, еще до ресторана, ну и еще он сказал: "Я перед тобой не могу устоять". Это, знаешь, весело и приятно. Лучше комплиментов показывает отношение, если ты понимаешь. При этом он такой суровый-суровый. Нет, правда, потрясающее сочетание того, какой он нежный и добрый, но очень суровый и властный. Я прям передать не могу, но я восторге.

Тоже тебя люблю, твоя Лейтис".

Ответив на письмо, она успела слегка поболтаться в сети, интересуясь новостями, но в целом прошло едва больше часа, как Лейтис услышала тихий стук в дверь, а потом она осторожно открылась и в нее с весьма сосредоточенным видом заглянул Эйдан — по всему, собираясь проверить, не уснула ли она тут окончательно от усталости. Но Лейтис не спала, так что он радостно и почему-то слегка смущенно улыбнулся и сообщил:

— Я соскучился. Тебя ужасно долго нет, так что я решил зайти сам… — после чего наконец зашел в дверь целиком, остановившись у порога и уставившись на нее вопросительным взглядом.

Лейтис, конечно же, сразу догадалась, по чему именно он особенно сильно соскучился, ведь раздевалка была так давно, почти в прошлой жизни, и разулыбалась, ощущая, что Эйдан опять ее растрогал.

— А я уже все сделала, что хотела, и отдохнула тоже прекрасно, — тут же сообщила она. — И сама вот думала, прийти к вам или нет. Но не могу же я все время бегать вас соблазнять. Это как-то неловко, и вообще, вы должны меня воспитывать и строго велеть являться доставлять вам удовольствие, а вы как-то забываете, что надо строго командовать — и все.

Он широко и умиленно улыбнулся ей в ответ и, подойдя, протянул руку, помогая подняться с кровати.

— Ну, я рассчитывал, что моя саба смиренно явится к хозяину, чтобы он немедленно начал строго ей указывать, как доставлять ему удовольствие. И даже все старательно приготовил для строгих указаний, — на этом месте вид у Эйдана стал очень лукавый и довольный. — А теперь мне, похоже, еще и повоспитывать тебя придется, раз не явилась… Тоже очень строго, — он картинно нахмурил брови, не сумев до конца стереть довольную гримасу. Очевидно, этот самый приготовленный сюрприз его слишком сильно воодушевлял.

Тут уж Лейтис не выдержала и кинулась к нему на шею, практически выпрыгнув из кровати от восторга.

— Я вся ваша, хозяин Эйдан. Приказывайте и воспитывайте, — счастливо сказала она, глядя на него снизу вверх.

— Конечно моя, вся, целиком, только моя, — обняв ее за талию и склонившись к ней, томным полушепотом сказал Эйдан, продолжая лукаво улыбаться, и ухватил ее за колечко ошейника, чтобы притянуть к себе еще сильнее и поцеловать в губы жадным коротким поцелуем. Его рука скользнула с талии вниз, поглаживая бедро, а потом он потянул ее за собой к двери, теперь ухватив за ошейник всей рукой и продолжая обнимать, прижимая к своему боку. — Идем, хозяин соскучился по своей строптивой сабе.

Было очень приятно ощущать себя вот так быстро захваченной в плен, без права на сопротивление, и предвкушать, что за сюрприз приготовил Эйдан. Наверняка что-то из купленных сегодня же игрушек, но ведь что именно он выбрал, Лейтис не знала, и это было прекрасно.

Едва они вошли в спальню Эйдана, Лейтис с любопытством огляделась по сторонам — и почти сразу заметила кандалы, которые очень выразительно лежали по четырем углам кровати, пристегнутые к столбикам за короткие цепочки. Кожаные, широкие, красно-черные, сразу для рук и ног, Эйдан купил их со словами, что Лейтис они очень пойдут.

— Видишь, — с улыбкой сказал он, проследив за ее взглядом, — я собираюсь быть очень строгим доминантом сегодня. Одного галстука для такой строптивой сабы явно маловато.

Это было очень возбуждающе — представлять, что он скоро прикует ее вот так кровати распятой, а еще — лестно. Само по себе желание приковать к кровати как ничто другое говорило о том, что Эйдан ее желает страстно и сильно. Приковать и никуда не отпускать вовсе.

— Вы правы, хозяин Эйдан, со мной так и надо, — радостно согласилась Лейтис, ощущая, как у нее сладко поджались половые губы от одной мысли, что он ее прикует и потом будет делать с ней все, что захочет.

— Тогда раздевайся, — велел Эйдан, снова скользнув рукой с талии на ее попку, погладив и сжав, очень выразительным и недвусмысленным движением. А потом отошел от Лейтис к кровати и уселся на нее, упершись руками в колени и слегка наклонив голову. — Медленно, не торопись. Хозяин хочет тобой любоваться, — он едва слышно вздохнул и облизал губы, скользя по Лейтис взглядом, уже любуясь ею, стоящей перед ним.

Лейтис повела рукой вверх по левой руке, по шелковому рукаву халата, и, кокетливо слегка приспустив ворот с плеча, посмотрела на Эйдана:

— Я правильно делаю, хозяин?

— Хорошо, — он одобрительно улыбнулся и снова облизнул губы. — Хорошая саба, радует хозяина собой. Хорошо, но мало. Продолжай, — пижамные штаны, надетые сейчас на Эйдана, были достаточно тонкими, чтобы Лейтис могла не только ощущать, но и видеть своими глазами, что она делает все очень даже правильно, и Эйдану очень даже нравится.

Лейтис повторила со второй рукой тоже самое и потом опустила сложенные на плечах руки, оглаживая свое тело, потом развернулась к Эйдану спиной и, развязав пояс халатика, распахнула полы, после чего, оглядываясь через плечо, начала натягивать ткань попой и отстранять ее, при этом позволив халату еще немного сползти с плеч. Она не могла не улыбаться, зная, как все это его раззадоривает, уже почти ощущая, как трудно ему сидеть со спокойным видом, будто ее стриптиз вовсе не будит у него желания броситься к ней и, сорвав с нее немногочисленную одежду, завалить на кровать.

— Повернись, по кругу, — велел Эйдан совершенно невозмутимым тоном, сделав соответствующий жест рукой в воздухе. — Хочу посмотреть на тебя со всех сторон. Как следует, — под конец строгой речи он все-таки не сдержал короткого томного вздоха, но по-прежнему остался непроницаемо спокойным на вид. Хотя было совершенно очевидно, что ему попросту мало обнаженных плечиков и задницы, прикрытой халатиком, пусть и соблазнительно выставленной. Но прерывать их томительно-возбуждающую игру он не собирался.

Лейтис медленно повернулась, при этом прикрывшись халатом, который так и держала за полы, так что ноги были совсем на виду, и опять провела по телу руками, теперь вверх, чтобы снова чуть стянув халат, неторопливо обнажить грудь почти до сосков. Внизу развязанный халат тем временем принялся распахиваться, и она начала прикрывать там рукой, позволяя тем временем сползти халату с груди. Ей доставляло невероятное удовольствие при этом наблюдать за Эйданом, который старательно держался невозмутимого вида, но дышал тяжело.

— Подойди ближе, — наконец не выдержав, велел он и, когда Лейтис выполнила указание, с нескрываемым удовольствием положил ладонь ей на грудь, погладил и слегка потянул за сосок. — Такая развратная саба, просто невыносимо. Так и напрашивается на то, чтобы хозяин разложил ее прямо здесь и хорошенько оттрахал, — проговорил он таким тоном, будто одаривал ее роскошными комплиментами. Впрочем, это они и были. Безо всякого "будто".

— Разложите, — согласилась Лейтис. — Заслужила ведь.

И была очень этим довольна, что заслужила.

— Еще как заслужила, — согласился Эйдан и резко дернул ее халатик вниз, так что, когда она отпустила руки, он слетел с нее в одно движение и упал к ногам. Ладони Эйдана легли на бедра Лейтис, очертили все изгибы ее тела, задержавшись на груди, а потом он ухватил ее за запястья и поднялся на ноги, чтобы, резко развернувшись, так же резко усадить, едва ли не бросить Лейтис на кровать. Сцепленные на ее руках ладони проскользили вверх до плечей, ощутимо сжимая и поглаживая в жесткой настойчивой ласке, а потом Эйдан мягко толкнул ее назад, уронив на кровать спиной, и встал прямо над ней, уперев руки в бока. — Разложить, привязать получше, чтобы не рыпалась, и отыметь во все дырки — вот чего заслужила. Ляг на подушки и разведи руки и ноги пошире.

— Ужасно строгий хозяин Эйдан велит своей маленькой сабе слушаться, и она слушается, — доложила Лейтис, заползая на кровать — не поднимаясь. Она скользила спиной по простыне, благо, еще в прошлую ночь заметила, что та хорошо сидит на матрасе и не сбивается, так что по ней можно вот так скользить, и, отталкиваясь ногами, развернулась чтобы принять нужную позу, так и не оторвав спины от кровати. Спина от этого немного разогрелась, но это было приятно. Пусть саднит. При этом она старательно смотрела на Эйдана, пока не развернулась.

— Возмутительная безобразница и распутница, — прокомментировал это впечатляющее зрелище Эйдан и в одно движение залез на кровать, встав над Лейтис на коленях и сжав своими ногами ее бока. — Ничего, сейчас хозяин сделает так, чтобы ты прекратила непристойно вертеться, — деловито сказал он и, наклонившись, принялся быстро и ловко пристегивать ее руки браслетами.

И это тоже было очевидным комплиментом, который Лейтис приняла с довольной улыбкой.

— Да, ваша ужасная саба нуждается в твердой руке, хозяин Эйдан, — согласилась она.

— М-м-м, сильно нуждается, — согласился Эйдан, развернувшись, чтобы теперь пристегнуть ей ноги, и, положив ладонь на самое интимное место Лейтис, осторожно погладил пальцами. — Очень сильно, я вижу.

Он поглаживал ей ноги, от бедер до лодыжек, прежде чем застегнуть браслеты, особенно нежно, круговыми движениями большого пальца, выступающую косточку щиколотки, вокруг нее, ступню до самых пальцев — где не было щекотно, но было очень сладко, так, что эти самые пальцы невольно поджимались.

— Теперь никуда не денешься, — довольно сказал Эйдан, покончив с последним ремешком, и снова развернулся к ней лицом, навис сверху, опираясь на одну руку, а другой поглаживая живот и грудь Лейтис. — Строптивая саба не будет выпендриваться, и хозяин сможет получить удовольствие так, как ему нравится, — он продолжил ласкать ее, жадно скользя рукой по всему телу.

Настолько скованное, такое беззащитное состояние всегда ощущалось, как опасность, тем более с партнером, который приковал тебя впервые, и это и возбуждало, заставляя выгибаться под его руками, ощущая себя трепещущей, жаждущей соития, которое обещало немного покоя. Пока тебя берут — не сделают чего похуже. Но вряд ли Эйдан ограничится только сковыванием, потому Лейтис ждала его действий с трепетом и волнением.

Он шумно вздохнул, а потом, продолжая ласки, приник к ее губам в очень страстном и жадном поцелуе, будто не целовал, а уже брал ее, овладевал ее ртом, путешествуя языком везде, настойчиво, так, что невозможно сопротивляться, впиваясь губами в губы.

— Хочу тебя везде, — сообщил Эйдан, когда наконец отстранился, через бесконечно долгое время. — В каждую дырочку, со всех сторон, овладеть тобой целиком. Потому что ты моя. Моя саба, которая принадлежит своему хозяину, — это звучало как обещание, это им и было. Он погладил ее губы языком, одновременно скользнув пальцами между ног, где уже было очень влажно и горячо.

— Жду в нетерпении, — отозвалась Лейтис, которой и впрямь хотелось остро и жадно, хотелось, чтобы Эйдан не был с ней слишком нежным, после всех этих обещаний, которой снова нужно было ощутить, что он владеет ею, и потому может брать как хочет.

Эйдан улыбнулся — и это тоже было обещанием, особенно когда он слегка отстранился, приподнявшись на руке, и открыл ящик прикроватной тумбочки. Так что Лейтис замерла в предвкушении.

— Во все дырочки, — повторил он и достал анальный плаг с вибратором, одну из их покупок. Он был довольно большой, по настоянию Лейтис, из прозрачно-сиреневого пластика, так что походил на какую-то драгоценность странной формы. На подарок, который Эйдан решил сделать для нее сейчас. И не собирался медлить, достав следом и смазку, чтобы обильно смазать ее между ног, лаская пальцами, иногда забираясь внутрь, поглаживая по кругу, сперва совсем нежно, но потом — все сильнее и настойчивее.

— Так я буду совсем ваша, хозяин Эйдан, — Лейтис застонала от неудовлетворенного желания, ей слишком хотелось ощутить в себе хоть что-то. А лучше всего и побольше.

— Да, девочка, совсем моя, — почти шепотом сказал он, склонившись к ней ниже, прежде чем ввести пробку, сразу до середины, теперь уже вовсе не нежничая с ее подготовленным телом. Так было уже хорошо, а когда плаг завибрировал, проталкиваясь глубже, стало еще лучше. И когда Эйдан, наклонившись совсем низко, принялся вылизывать ей грудь, прихватывать губами соски. И когда его вторая рука принялась ласкать ее спереди, именно там, где это вызывало особенно острое наслаждение. — Вся моя, везде моя, полностью в моей власти.

— Так хорошо быть твоей, — ответила Лейтис часто дыша, наслаждаясь, плавясь от удовольствия, которое обещало стать еще лучше.

"Моя девочка, моя саба, моя Лейтис", — неслось в голове у Эйдана одной сплошной бегущей строкой. Это было прекрасно, видеть ее такой — полностью скованной, беззащитной, когда с ней можно сделать все, что угодно. И знать, что будешь делать только то, что доставит ей удовольствие, только то, от чего Лейтис будет хорошо. И видеть наслаждение на ее лице, видеть, как она выгибается от страсти под его руками, как она просит еще, всем телом, слышать ее сладкие стоны. Внутри Эйдана сейчас бурлил кипучий коктейль острой страсти и пронзительной нежности. И когда Лейтис опять назвала его на "ты", чувства накрыли его и вовсе с головой.

В этом все же было что-то невероятно личное и интимное. Особенное доверие, ответная невыносимая нежность к нему, просьба, чтобы он был рядом, чтобы он был не только ее хозяином, но и ее мужчиной, ее Эйданом.

— Де-е-евочка, — простонал он, мягко подхватив ее под бедра, когда плаг оказался полностью внутри. И тут же вошел, медленно, томительно, глубоко. Желая ощутить себя в ней, ощутить ее своей еще сильнее. — Вся моя, везде моя… Моя Лейтис, моя самая чудесная… — прошептал он ей в губы, накрывая их новым поцелуем, в этот раз — неторопливо-сладким, таким же, какими были сейчас его движения в ней.

Это были совершенно невероятные, восхитительные ощущения: Эйдан чувствовал, как она страстно отвечает на его поцелуй, чувствовал, как выгибается от удовольствия ее тело, вздрагивает, когда он снова ласкает Лейтис рукой, теребит пальцами соски, как она вся трепещет, уже наслаждаясь и желая большего, ощущал вибратор внутри нее, пока двигался все быстрее. И чувствовал, так сильно и ярко, ее вожделение, ее страсть, и радость, и доверие, с которыми Лейтис отдавалась ему. Вся целиком и полностью, действительно вся, она была его. И Эйдан тоже был весь ее, ничуть не меньше, весь для нее и ее удовольствия сейчас, полностью с ней. Ощущать это было настолько прекрасно, так бесконечно хорошо, что он кончил вместе с Лейтис, одновременно с первой ее сладкой судорогой, достигнув пика удовольствия, и их оргазмы слились для него в одно ослепительно яркое чувство.

Он отстегивал ее быстро, едва успев выдохнуть и одарить ее благодарным поцелуем. Сперва выключил и аккуратно достал плаг, потом расстегнул кандалы на руках, потом освободил ноги — и после этого, наконец, позволил себе упасть рядом с ней на кровать, расслабленно и удовлетворенно, чтобы, укрыв их обоих одеялом, прижать к себе свое бесценное сокровище с разноцветными волосами, такое же усталое и довольное.

— Моя чудесная саба и прекрасная девочка. Ты была восхитительна, ты у меня всегда самая восхитительная, — шептал Эйдан, поглаживая ее рукой по спине. А потом — еще о том, какая она красивая. И какая страстная. И какая нежная и чувственная. И как он счастлив, что она у него есть. Как колыбельную и сказку на ночь, пока она засыпала в его объятьях. И думал о том, что ресторана будет мало. Эйдан сейчас ощущал себя таким счастливым, что ему хотелось рассказать об этом всей Норбумбрии по первому каналу головидения в прайм-тайм.

При всем удовольствии от покупок, Лейтис слегка царапало то, как они изрядно порастратились на это все. Впрочем, Эйдану она о своем беспокойстве не сказала, чтобы не портить его радость по поводу сделанных подарков и предстоящего похода в ресторан. Да и понятно было, в общем-то, что он примерно на это скажет: я рад делать тебе подарки и не беспокойся о том, сколько это стоит. И, может быть, опять пошутит начет того, что он суровый доминант и решает, когда и сколько тратить. Словом, Лейтис ему ничего не сказала, но беспокойство осталось.

Возможно, именно оно отчасти послужило причиной того, что на следующий день, когда Эйдан улетел на работу, Лейтис взялась за дела по дому особенно активно. И даже договорилась с Тэвишем слетать к соседям, чтобы познакомиться с их садовником и, если что, обращаться к нему за помощью и советами по уходу за их садом. Собрались они почти сразу после завтрака: Тэвиш отправился выводить из гаража флайер, а Лейтис попросил сходить отключить купол с пульта, который располагался в "башенке", рядом с кабинетом Эйдана. Вообще-то в гараже должен был быть мобильный пульт, но его то ли куда-то засунули, то ли случайно увез Эйдан, так что Лейтис отправилась в дом. Иметь дело с управлением местной защитной системы ей не доводилось раньше, и она удивилась, обнаружив на панели логотип в виде двух букв "Д", сцепленных вместе, как звенья цепочки.

Компания "Дейн Дефеншен" была не просто самым крупным производителем магических защитных систем — они были самыми первыми, кто начал выпускать купола, позволяющие действительно надежно оградить здания от случайных аварий пролетающих машин. Даже флайбусов. Словом, Лейтис ну никак не могла подумать, что талантливый опытный инженер, которым безусловно был Эйдан, работает в такой большой компании и при этом живет так скромно. В "ДД" очень ценили своих специалистов, и потому к ним на работу мечтали попасть все, но везло немногим. С другой стороны, такое отсутствие "лояльности" родной компании тоже выглядело странно: ведущий специалист, по всему, должен был поставить в доме защиту собственного производства. Словом, Лейтис впала в некоторое недоумение, с которым и пришла к Тэвишу, как раз припарковавшему флайер у парадного крыльца.

— Я отключила, — сообщила она очевидное. — И эм… можно спросить? А почему на доме защита "Дейн Дефеншен", а не компании, в которой хозяин Эйдан работает?

Дворецкий уставился на нее с искренним изумлением, вздернув брови и даже слегка приоткрыв рот, а потом, со своей обычной сдержанной мягкостью, сказал:

— Это и есть компания, в которой работает мистер Дейн. Точнее, которой он владеет: это именно его фамилия в названии. Хотя я понимаю, что она довольно распространенная…

Лейтис заморгала, сопоставляя то, что видит, и то, что Эйдан, оказывается, изобретатель куполов безопасности, владелец компании с мировым именем и, по всему, неприлично богатый человек. Возможно, даже богаче ее собственного семейства — ну, тут, впрочем, не факт. Зато он всего добился сам, это не накопления многих поколений.

— Ну ничего себе, — восхитилась она.

— Что, мистер Дейн опять скромничает? — с умилением поинтересовался Тэвиш, улыбнувшись ей. — Наверняка простым магическим инженером отрекомендовался, он все время так говорит, — тут дворецкий махнул рукой, словно пытаясь этим сказать: "Ну, чего уж с ним поделаешь, все равно не будет он представляться одним из самых богатых людей в Нортумбрии. Это же мистер Дейн, такой уж он человек".

— Так и сделал, — улыбнулась Лейтис. — Ну и хорошо, а то я парилась, что он так на меня тратится, а теперь могу не париться.

И задумалась о том, что Эйдан все-таки еще более милый, чем она думала. Скромник какой, ну надо же. И человек консервативных привычек к тому же, очевидно. Когда-то наладил свою жизнь так, как его устраивает, и ничего особо менять не хочет, хотя может жить на более широкую ногу, но ему просто незачем. И так хорошо. Это было трогательно.

— Вот уж и впрямь, не беспокойтесь вовсе, мисс Рейдон, — согласился с ней Тэвиш. — Мистер Дейн, в любом случае, тратит намного меньше, чем может себе позволить. И к тому же только так, как ему действительно хочется. Мог бы целый замок купить, а любит этот особнячок и переселяться из него никуда не собирается.

— Да, я так и подумала. Ну и правильно. Зачем замок, когда этот дом намного уютнее всяких замков? И тем более хозяин Эйдан так его любит. Это же важнее, чем куча комнат и пафоса, — от всей души сказала Лейтис.

— Ох, мисс Рейдон, я так рад, что вам по душе наш дом, — воодушевленно сказал Тэвиш, открывая перед ней дверь флайера. — Это ведь теперь и ваш дом тоже, и вам тут должно быть хорошо.

Лейтис и было хорошо, и они, усевшись во флайер, отправились заниматься делами любимого дома, самого лучшего для Эйдана, Тэвиша и для Лейтис тоже.

Хотя Лахлан много лет работал садовником в весьма аристократических домах, общаться с сабами вблизи ему не доводилось. И визит мисс Рейдон вместе с Тэвишем вызывал у него жгучее любопытство. Не только потому, что у мистера Дейна наконец появилась спутница жизни, об отсутствии которой горничная и кухарка в доме Хорнеллов, где он работал, успели переговорить великое множество раз. Лахлану попросту хотелось понять, отличаются ли сабы от прочих аристократов, и если да — то как. Настоящих леди и леди только по титулу ему тоже удалось перевидать великое множество. Но ведь сабы были совсем другими, особенными. И он не знал, чего ждать, но ждал с интересом.

Все его вопросы и сомнения разрешились разом, неожиданно для него самого, когда они сели пить чай на веранде, чтобы обсудить сад мистера Дейна, ради которого гости, собственно, и приехали. Лахлан с удивлением и сомнением разглядывал разноцветную прическу мисс Рейдон, ее весьма современную одежду, которая должна была смотреться очень причудливо в сочетании с безупречными костюмами мистера Дейна, и не знал, что и думать. Но когда он потянулся к чайнику, чтобы, на правах хозяина, разлить чай по чашкам, мисс Рейдон его неожиданно остановила.

— Позвольте я разолью чай.

О, это был великолепный жест, раскрывающий всю ее сущность. И дело было не в том, с каким достоинством и уверенностью, а также грацией и изяществом она лила чай по чашкам. Слуги тоже так могут. Но сколько в этом было тонкого понимания этикета. С одной стороны, они с Тэвишем были тут гостями, однако мисс Рейдон, на правах аристократки, взяла на себя роль хозяйки, показывая делом, кто тут главный. И при этом в ее жесте не было ни капли заносчивости и снобизма, ведь она их с Тэвишем обслуживала, а не грубо командовала, что порой случается с недостаточно благородными людьми, пытающимися самоутвердиться. Лахлан получил настоящее удовольствие от этого чаевничания, да и ответ на свой вопрос он получил. Саба или не саба, но мисс Рейдон была настоящая леди.

А все дальнейшее только еще больше убедило Лахлана в верности его выводов. Само отношение мисс Рейдон к его труду садовника, когда он принялся рассказывать о саде мистера Дейна все, что знал, уже говорило о многом. Это отношение было неизменно уважительным, со всем возможным почтением к его опыту, и Лахлан не мог не подумать о том, что и спесь по отношению к слугам и их "черному труду" зачастую выделяет нуворишей, еще недавно бывших такими же бедняками и теперь старающихся отделить себя от этой бедности каменной стеной. А потомственные аристократы могли позволить себе и уважение, и простое общение с прислугой.

Но еще они могли себе позволить и аристократическое отношение к труду. Сам Лахлан свою работу всегда искренне любил, но она ему приносила необходимые деньги для жизни. А мисс Рейдон деньги не были нужны, удел аристократов — труд только из желания приносить пользу. Ведь настоящий аристократ помнит, что он имеет в жизни не только привилегии, но и обязанности. И поскольку работать нет необходимости, ими движет исключительно желание не быть бесполезными. Вот и мисс Рейдон тоже могла бы жить на деньги мистера Дейна, и ничего не делать вообще. А она хотела. И это желание быть полезным является истинным благородством.

Хотя, при всем том, аристократы неизменно держали дистанцию, у них это выходило легко — вот и мисс Рейдон оставалась подчеркнуто вежливой и сохраняла деловой тон в их разговоре и умудрилась показать немалую осведомленность о предмете разговора. О, это Лахлану было особенно приятно — что ко встрече с ним подготовились и вопросы задавали по существу. Впрочем, еще приятнее было Тэвишу, как Лахлан прекрасно видел: тот мисс Рейдон нескрываемо гордился. Что и понятно, и правильно: слуги должны гордиться господами, а не краснеть за них. И хорошо, когда господа таковы, что повод для гордости есть.

Так что Лахлан получил настоящее удовольствие от общения и порадовался, что у сада будет хозяйка, а то ведь мистеру Дейну всегда было не до него. Потому сказал, что мисс Рейдон может рассчитывать на любую помощь и обращаться за советом в любой момент.

"Здравствуй, родная.

Извини, что так мало пишу про себя: мне все кажется, что у меня-то жизнь идет своим чередом, на удивление размеренно и даже скучновато, а у тебя там такое творится, что аж дух захватывает. Мне хочется писать тебе море восторженных возгласов и расспрашивать еще. Но я буду исправляться и рассказывать больше о себе, ведь для тебя это и впрямь интересные новости.

Сфотографировала специально для тебя дом снаружи, палисадник и все комнаты, любуйся на здоровье. И буду рада, если ты пришлешь мне хоть одно голофото своего Эйдана, я уже мечтаю на него посмотреть. Да и на дом тоже, и на тебя саму — какая ты сейчас. Со своей стороны, высылаю фото нас с мужем, из самых новых. Как видишь, физиономии у нас довольные жизнью. Насчет пола воображаемого пока ребенка я еще не думала, наверное, буду любому рада. А вот про что думала — так это про то, что могу большую часть работы дома делать, когда ребенок родится. Я сейчас в галерее у Лорето сижу, потому что там веселее, а вообще-то менеджеру по рекламе нужен для работы только голобокс. Словом, не выпаду из активной общественной жизни совсем уж сильно.

Со свекрами, разумеется, видимся чаще, чем с моими родителями, чуть ли не каждые выходные у них в "деревне" торчим, там совсем тихо и хорошо, на вилле. И настоящая деревня рядом: по улице куры бегают. Мне там нравится, хотя и моря нет, только река. Приезжайте с Эйданом в гости, вот что. Переезд или не переезд, а отдохнуть на море вам точно ничего не мешает. Я же знаю, как ты море любишь, и, кроме того, соскучилась по тебе ужасно. Думаю, и доминант твой чудесный не откажется, если ты попросишь. Хоть на месяц тут поселитесь, честное слово, мы с мужем будем только рады.

Но ты точно должна прислать мне голофото. Сюртуки, подумать только. Мне казалось, их сейчас только на свадьбу надевают, да и то редко. Но это должно быть красиво и очень выразительно. Он у тебя вообще, похоже, очень выразительный. Секс в раздевалке, боги, это прямо как в кино, таком, очень романтическом. Правда, Лейтис. Сплошная совершенно потрясающая романтика — и ресторан тоже. Сижу тут улыбаюсь, потому что по-прежнему безумно рада за тебя. По твоим рассказам, Эйдан не просто человек хороший и мужчина закачаешься — он еще и тебе подходит очень. Ну, я не удивляюсь теперь вовсе, что вам оракул ярко-зеленый ответ дал. И строгий, и нежный, и готов тебя радовать и даже делать вместе с тобой всякие прекрасные глупости. Которые закончатся хорошо, потому что он о тебе заботится.

Пожалуй, я впервые за долгое время за тебя вполне спокойна, дорогая подруга. И даже насчет твоих родственников у меня надежда на лучшее есть: он, знаешь, в своем сюртуке может для них показаться вполне приличным с их точки зрения человеком. Вот, буду в это верить. И от всей души желаю вам, чтобы у вас дальше все только лучше было. И буду ждать в гости, когда сможете приехать.

Обнимаю, Гвин

Р. S. Но сюртуки, боже.

Р. Р. S. И рассказывай, где он еще не сможет перед тобой устоять. Я буду это читать, как любовный роман. Лучше, чем любовный роман: потому что про мою подругу Лейтис, за которую я счастлива, что у нее наконец-то все хорошо".

"Здравствуй, солнце мое.

Замечательный дом и очень классная веранда, впрочем, у меня теперь тоже есть, это так мило — дом с верандой. Вот, я тебе тоже присылаю голки, ну, они обычные, конечно, всего лишь с медальона, но ты примерно теперь сможешь представить наш особнячок. Он такой славный. И мне нравится эта веранда, мы с Тэвишем сушим на ней грибы, а еще там есть кресло-качалка, но не хватает зелени. Я хочу развесить там вазоны, и уже присмотрела их в Интернет-магазине.

Твои фото аж засмотрела. Как же я по тебе скучаю, родная. А еще теперь хочу и про поездку к свекрам, не может быть, чтобы ты ничего не щелкнула там.

Извини, что отвечаю кратко, я тут что-то запечалилась совсем, а откладывать письмо на потом не хочу. С кем я еще переживаниями поделюсь? А я переживаю ужасно.

Ты бы знала, какой я себя сегодня ощутила блондинкой. Все-таки никакая перекраска волос, даже самая магическая и вечная, не превратит блондинку в умницу. В общем, я только сегодня узнала, что мой Эйдан Дейн — это тот самый Дейн, который глава "Дейн Дефеншен". Так что его фото ты легко можешь найти в сети. Ну, он мне говорил, что он "инженер по системам магической безопасности", скромненько так. Но могла бы и сопоставить, а не узнавать от Тэвиша.

Вообще, конечно, я сейчас сижу и думаю, что все ужасно, и не понимаю, какой у нас может быть ярко-зеленый. Он такой умный. Столько всего знает и умеет: и изобретать, и компанией управлять, и про свою любимую гвитирианскую эпоху мне уже кучу всего нарассказывал, чего я и не слыхала. А тут я, безалаберная, ничего не умеющая, ничем толковым не увлекающаяся девица. Что я ему могу дать взамен, кроме секса? Рассказать, как мы с Тэвишем грибы резали? Как я кусты от сухих веток обстригала? Я себе кажусь такой невероятно никчемной, такой пустышкой. Ничего интересного: ни серьезного занятия, ни увлечений. Ужасно скучная особа. Мне хочется уйти в сад, зарыться там под кучку листвы — хотя она пока маленькая и особо там не спрятаться — и там жить. Потому что ума все одно, что у ежа.

Ну вот, нанылась, думала станет легче, но что-то никак. Пойти, что ли, к Тэвишу, помогать ему резать чего-то на кухне? А то все равно никакого с меня толку.

Твоя Лейтис".