Угольки в долг

16 Честь не знает о добре и зле

Белый король никогда не любил Салу, но считал ее своей. Ифрит с силами соблазнения мощнее, чем у Лилиф, Сала могла очаровать человека одним взглядом. Чтобы соблазнить джинна, Лилиф нужны были особые чары, чувственность, чтобы пробить защитную магию.

Сала не была Лилиф, но могла сорвать чарами штаны с любого джинна.

Конечно, ее глаза, которые унаследовала ее дочь, влекли Белого к ней, когда он встретил ее на пути в Маракеш. Старый и сильный ифрит, Сала, конечно, не хотела лишаться свободы, присоединяться к нему на горе Каф, к его гарему. Он только хотел ее сильнее. Она была упрямой и умной. Но ей хватало ума, чтобы понимать, что она не ровня королю джиннов. Белый украл ее, сделал фавориткой в своем гареме, собираясь использовать ее против Асмодеуса.

Но наглость Белого привела к беде, это он уже мог признать. Он радовался, что получил красавицу Салу, и показал не только Асмодеусу, надеясь вызвать его интерес, но и показал братьям.

И Красный не устоял.

Белый узнал о романе Красного и Салы. Ему нравилось верить, что он знал все, что происходило вокруг него. Он не мог наказать брата, так что побил Салу, и когда она выздоровела, он бросил ее Асмодеусу, и даже лейтенант поддался ее соблазнению.

Он не рассчитывал на любовь. Белый даже не догадывался, что Красный был таким глупым, что полюбил Салу, а потом подключил Стеклянного, чтобы освободить ее. Белый не хотел верить, что у Салы были чувства к Красному. Его брата нельзя было сравнить с ним.

Никак.

Он должен был найти Салу. Он хотел раздавить ее и запереть в бутылке, где ей самое место. Только в этот раз мертвой.

Она скрывалась неплохо, и тут снова была любовь. Он не понимал, что у Салы такая сильная привязанность к дочери. Он не понимал этого. Ари была необычной для ребенка, выросшего среди людей. Ему нравилось верить, что она во многом похожа на него. Сала любила дочь. Она до этого только защищала ее, и она все еще защищала ее. Белый был уверен, что Сала отправится за Ари куда угодно.

Шипение, ветерок трепал ткань на его окне, ткань пару мгновений назад была неподвижной, а теперь сообщила Белому о госте.

Он медленно повернулся, все внутри кипело от нетерпения, которое быстро стало раздражением, когда его черные глаза увидели темные глаза Теневого короля.

Его длинные черные волосы были заплетены в косу, одеяние сменилось кожаным жилетом и штанами. Наряд воина. Белый хотел вызвать интерес, но… Тень был скучным.

— Что? — спросил он. — Я занят, брат, — он указал на дверь, чтобы он ушел.

Тень скривился, этот вид едва скрывал обиду, от которой он не избавился с детства.

— Я по делу, — Тень решительно прошел к нему, глаза сверкали триумфом. — Красный приходил ко мне. Он кое — что сказал, и хотя я бы с радостью вырвал его глотку через нос, он мог оказаться правым.

Злясь все сильнее от присутствия Тени, Белый вскинул бровь, словно говоря: «и?».

— Он говорил, что я сижу и жду, что ты скажешь мне, что делать. Этого больше не будет, брат. У меня есть свои условия в этой войне.

— Хочешь сделать меня своим врагом?

— Конечно, нет. Я не дурак, как бы все ни думали. Мои шпионы говорят, ты узнал, что Сала сбежала из плена.

Гнев вспыхнул в его груди. Белый не хотел слушать о своем поражении. Изображая безразличие, он пожал плечами.

— И что?

— Мои шпионы еще сказали мне, что ты хотел использовать Салу для перемирия с Ари. Чтобы она помогла тебе.

— Кто твои шпионы, и с кем они говорили? — Белый сразу убьет их.

Словно услышав его мысли, Тень улыбнулся брату.

— Я скажу тебе, кто сплетничает в твоем замке, если выслушаешь мою идею.

— Ладно.

— Тебе нужно похитить стража Ари, Джея Битара. И тогда говорить с ней.

Стараясь не вздыхать, но проваливаясь, Белый отвернулся от брата, телом показывая, чтобы Тень уходил.

— Если ты все знаешь, то должен знать и то, что Ари больше не купится на угрозы жизням тем, кто вокруг нее?

— Ты про колдуна. Чарли, да? Потому что Ари отказалась от твоего предложения спасти его на суде?

Странно, но Белый вспоминал ее ответ на его предложение с мысленной улыбкой. Ее сила характера восхищала, ее благородство чуть не вызвало у отца гордость.

— Она показала, что ее не сломить.

— Думаю, этим джиннаем ее сломить можно.

Белый с опаской оглянулся и кивнул ему продолжать.

— Мои шпионы увидели близкую сцену Ари и Джея пару часов назад. Они клялись друг другу страстно в любви, брат, — он ухмыльнулся, гордясь собой. — Слова ее показывали, что твоя дочь сделает все ради него.

Никто так легко не верил такому, Белый прищурился с подозрением.

— Ари может ощущать джинна в Мантии. Как твой шпион вообще подобрался близко к этой сцене?

— Я использовал человека, Белый, — Тень неодобрительно цокнул языком. — Ты так стараешься удержать равновесие между их миром и этим, но плохо знаешь людей. Их можно использовать.

Отмахнувшись от его слов, как от мухи, Белый ощутил, как в груди стало легче. Если это правда…

— Ты уверен? Ари и джиннай в тайне вместе? Она любит его? Сделает все, чтобы спасти?

— Помнится, она сказала: «Я буду принадлежать только тебе».

Белый фыркнул.

— Звучит… серьезно.

— О, достаточно серьезно, чтобы использовать.

Белый вздохнул, думая.

— Я подождал бы, чтобы он остался один, но он не отходит от Ари. Тогда я устрою, чтобы они остались вдвоем, схвачу его и уберусь оттуда, пока она не остановила приказом.

— Как ты этого добьешься?

— Создав ситуацию, чтобы ему пришлось забрать Ари в безопасное место. Чтобы они были одни, — Белый улыбнулся Тени, план стал обретать облик. — И нам стоит позлить при этом отца.

Он передал свои мысли Тени. Когда он закончил, его брат хмурился.

— Это не опасно? Ари может пострадать.

Белый покачал головой.

— Нет, если мы продумаем все детали. И я рассчитываю на то, чего не замечал раньше.

— И что это?

Белый улыбался, ощущая прилив энергии впервые за недели.

— Любовь матери к ребенку.

— Тебя сложно найти, Кадин, — тихо сказал Красный король, проходя в пещеру. Она была глубоко в горах Тибета у горы Кайлас. Красный оценил значимость места. В индуизме гора Кайлас считалась местом вечного спокойствия.

Кадин устал от мира джиннов.

Кадин спокойно посмотрел на него, голубые глаза сверкали в свете свечей. Красный отметил, что марид сделал место уютным. Каменный пол покрывали марокканские ковры, масляные картины висели на стенах. Старая английская мебель стояла в просторном месте, большая резная кровать со столбиками стояла по центру, выглядя величаво, что не ожидалось от пещеры.

— Явно не так сложно, — отметил Кадин, указав на кресло перед собой.

Красный улыбнулся и сел. Он даже не сменил любимые джинсы и футболку для встречи. Если он правильно помнил, Кадин не переживал из — за традиций.

— Может, найти тебя было проще, чем я думал. Твоя дочь помогла.

Услышав о своем единственном ребенку, Кадин прищурился.

— Я говорил ей, что если король джиннов будет спрашивать обо мне, говорить правду. Мое убежище не стоит ее жизни.

— Отец, который ставит ребенка выше себя. Это что — то новое.

— Только среди королевских джиннов.

— Туше.

Кадин склонил голову, эту привычку он перенял у Азазила. Забавно, что он делал так, хоть веками был далеко от султана.

— Ты пришел сюда по причине, Красный?

— Ты был любимцем моего отца. Потому он дал тебе уйти с миром.

— Да.

— Ты должен был многое видеть, Кадин, и слышать. Что-нибудь личное?

— Говори точнее. Я не молодею.

Красный улыбнулся, забавляясь, но понимал, что он хочет знания.

— Меня не было там, когда отец создал Печать. Он не доверял моим братьям, как доверяет мне, но это мне не доверил.

— Это?

Его подозрения о происхождении Печати горели в глазах.

— Печать. Кадин. Ты знаешь, откуда она?

Кадин помрачнел, словно свечи потухли. Он покачал головой, встал, и худое дрожащее тело выдало его. Кадин близился к смерти.

— Я ничего не знаю. Прошу, оставьте меня, ваше величество.

Красный не двигался, возвышался над маридом на четыре дюйма.

— Ты умираешь, Кадин. Кто потом защитит твою дочь?

— Мою дочь?

Красный кивнул, решительно стиснув зубы.

— Ты ведь сделаешь все, чтобы ее защитить, Кадин? Я это понимаю. Я тоже пытаюсь защитить дитя. Скажи, откуда Печать, или я убью твою дочь и всех ее детей.

Ненависть вспыхнула в глазах Кадина.

— Потому я ушел. Вы забыли о чести. Эта бездумная война испортила все благородие Семерки и султана. Ее нужно было порвать на куски за созданное.

— Ты о моей матери?

— Лилиф? Разве все не сводится всегда к Лилиф? — Кадин печально покачал головой. — Я расскажу все, что ты хочешь знать, если ты защитишь мою родню.

— Даю слово.

— Это что — то значит, господин?

Красный вздохнул, грудь сдавило из — за недоверия Кадина.

— Сегодня — да.