Усатое наследство Изабеллы

5. 2

— Нет! — я не смогла разжать пальцы.

Какое тут спать?! Я скорее накинула шаль, спустилась в мастерскую, где, затаив дыхание, занялась выкраиванием сумочки моей мечты.

Когда раскроила, бережно собрала обрезки, отутюжила их и наколола красивой оторочкой на манжеты и лиф кофточки.

К утру сумочка была почти готова. Я не успела её дошить, поэтому сметала и теперь крутилась перед потемневшим от времени зеркалом. Оно небольшое, но я уже привыкла обходиться им.

— Ты настоящая мастерица, — нахваливал меня Красавчик, крутясь под ногами. — И красавица. Думаю, ты произведешь фурор на улице. У тебя появятся новые клиенты.

— Очень надеюсь на это.

Я с удовольствием прогуляюсь с обновкой и, кто знает, может быть смогу набрать заказов на шитье сумочек. Тогда до весны получится накопить на недостающую часть обучения у мастера Шитро.

— Спасибо, Красавчик!

Я так и не сомкнула глаз, зато к обеду принарядилась и вышла на прогулку. С новой сумочкой.

Стоило свернуть на Ясеневый бульвар, меня заметила соседка — степенная мадам Эрдина.

— Изабелла, какая прелесть! — воскликнула она, ткнув пухлым пальцем в сумочку. — Я хочу такую же.

— И я, — грустно поддакнула ее подруга, миниатюрная мадам Брельи, не сводя глаз с моей обновки. — Но, увы, парча и бархат нам не по карману.

— Я подберу вам интересные варианты, чтобы было не так дорого, но так же красиво, — пообещала я, в уме прикидывая, сколько ткани потребуется и как здорово будет, если я договорюсь покупать обрезки у одной из модисток, которая шьет наряды для более состоятельных модниц.

— Тогда мы придём, — улыбнулись мои будущие заказчицы.

Я ликовала и ради заказов готова была ходить по бульвару туда и обратно до вечера. Однако Красавчик поранил лапку о стекло, не заметив острый осколок на льду, и стал прихрамывать.

— Надо сшить тебе ботиночки, — я взяла друга на руки.

— По погоде больше подойдут сапожки, — возразил Красавчик, вильнув игриво хвостом.

— Хорошо, сошью тебе сапожки, шляпу и плащ.

— И куда я в этом выйду? Разве что на ярмарку, на потеху толпе.

— По-моему, будет очень мило, — я погладила друга по пушистой спинке.

— Думаешь? — Положив голову на плечо, Красавчик уткнулся холодным носиком в мою шею и довольно заурчал. Потом вовсе тихонечко запел на ушко озорную песенку, которую на днях услышал, пробегая мимо кабака «Три барашка».

Я не могла сдержать улыбки, слушая его бархатный, раскатистый голос, и не ожидала, что он резко дернется и с шипением царапнет руку модно одетой дамы, что случайно задела меня плечом.

— Да это кот, а не горжетка! — возмутилась дама и торопливо нырнула в гущу толпы.

— Красавчик, что с тобой? — я недоумевала, что случилось с моим добрым, великодушным другом. — А если бы она закатила скандал?

— Она воровка, хотела нырнуть в твой карман. Вот и сбежала, испугалась скандала.

— Что?

Я впала в оторопь, и моя растерянность привлекла внимание солидного мужчины с дорогой тростью, прогуливавшегося по бульвару.

— Мадмуазель, чем могу помочь?

Он приподнял шляпу и поклонился в попытке познакомиться.

Красавчик напрягся, ревниво зашипел, и я сочла, что лучше проигнорировать незнакомца. Тем более что вот так подходить на улице к девушке без сопровождения — на грани приличия.

— Благодарю. Ничем, — я развернулась и зашагала в сторону родного района.

Вернувшись домой, я ещё у порога услышала мамин довольный голос:

— Да забирайте хоть всё! Мы будем только рады избавиться.

«Кому и что мама столь щедро отдает?» — мы с Красавчиком недоуменно переглянулись.

Я поставила друга на лапы, скорее сняла шляпку, разулась, расстегнула накидку на кроличьем меху. Но прежде чем успела снять её, в коридор выглянула мама и, увидев меня, радостно сообщила:

— Белла, господин Парди хочет купить старую мельницу за два золотых!

— Что? — прошептала я растерянно и уронила накидку на пол.

— Да, мадмуазель Лакру, — в коридор вышел высокий, худой как палка мужчина в очках, — так и есть.

— Замечательно! — От восторга я едва не захлопала в ладоши. Тип с землистым оттенком лица и снобским выражением мне не нравился, но два золотых лишними не будут. Это ещё часть суммы для обучения. Я кивнула. — Согласна!

— Тогда подпишите бумаги — и сделка состоится.

Мысленно потирая руки, я вошла в мастерскую, села за стол.

— Договор, — месье Парди достал из дорогого кофра плотный лист белоснежного цвета и протянул мне..

Я пробежалась по строкам, написанным мелким, витиеватым почерком. Меня всё устраивало, кроме одного: в последнем абзаце договора смутило странное уточнение.

— Господин Парди, здесь написано, что… — я зачитала: — Клиент выкупает мельницу, участок земли, на которой стоит строение, и остальное имущество, которое к нему прилагается. Что это значит?

— О, ничего особенного, — он растянул тонкие, очень бледные губы. От его плотоядной улыбки и немигающих, блёклых глаз мне стало неприятно. — Простая формальность.

Я смотрела на него и чувствовала подвох.

Пусть я не особенно грамотна в законах, но одно важное правило уяснила, когда ещё папочка был жив: в договорах нет месту недомолвкам, иначе потом кредиторы семь шкур сдерут, требуя появившийся не пойми откуда долг. Как это и случилось с нашей семьей.

— Тогда я так и напишу, — я потянулась к писчему набору, чтобы взять перьевую ручку, — что продаю мельницу и землю. И что больше там ничего не нет…

— Нет! — рявкнул слишком раздраженно месье Парди. — Мой клиент желает выкупить наследство целиком. И платит весьма щедро.

— Что именно он желает получить?

— Полное наследство, — выделил он голосом, и у меня от зловещего тона гостя по спине прошёл холодок. — Целиком, всё то, что вы приняли от наследодателя. В том числе движимое, недвижимое и всё, что к нему прилагается. В том числе одушевленное имущество.

Меня как молнией пронзило. Им не нужна мельница — им нужен Красавчик!

— Вот оно что, — растерянно произнесла я, выронив перо на стол. — И кто же ваш клиент?

— Это коммерческая тайна. Но он щедро заплатит. В память о чудесной женщине — Абигайль Батри.

— Нет! — Я решительно отодвинула бумагу.

— Три золотых!

— Белла, соглашайся! — взмолилась мама. Она метнулась ко мне и схватила меня за руку. — Зачем тебе старая мельница? Да на одном налоге можно разориться!

— Нет.

— Я настаиваю! Я требую, как мать! — Мама больно сжала руку.

— Нет, мама.

Встав со стула, я, не прощаясь, вышла из мастерской.

— Пять золотых, — донеслось вслед.

— Белла! Соглашайся! Умоляю! — прохрипела сдавленно мама, у которой от услышанной суммы свело дыхание.

— Десять золотых! — крикнул Парди. — Это последнее моё предложение!

Я не слушала и, под грохот сердца, поднималась по старой, скрипучей лестнице, чтобы скорее остаться одной.

Десять золотых — та самая сумма, которой мне не хватает на обучение. Но… готова ли я ради заветной мечты расстаться с Красавчиком?