Условие Эвелин

10

То, что мы взяли с собой братьев Виктории, вовсе не сделало свадебное путешествие менее романтичным, решил Джек несколько дней спустя. Наоборот, они только добавляли романтики. После недолгих вежливых протестов мальчики наконец согласились составить им компанию и теперь намерены были не только отлично провести время, но и сделать так, чтобы Вики запомнила свое свадебное путешествие на всю жизнь.

А потому старались как можно чаще оставлять их наедине.

— Мы хотим побольше времени проводить с вами, — горячо возражали и Вики, и Джек, но Рон и Генри оставались глухи к их словам.

— А мы не хотим проводить время с вами, — заявил Генри. — Поэтому на сегодня заказали каноэ. Каждому по одному. А их всего два. Так что на вашу долю не хватило и вам придется самим что-нибудь придумать. Хотел бы я знать, что? — Он расплылся в широкой улыбке и исчез, оставив их одних. В который уже раз.

— Я… я пойду прогуляюсь, — сказала Вики, и Джек с отчаянием посмотрел на нее. За прошедшие три дня она ни разу не расслабилась, а остров оказался недостаточно велик, для того чтобы все время избегать друг друга.

— Могу я пойти с тобой?

Она немного помолчала, как будто на самом деле не знала, что ответить.

— Если хочешь…

— Хочу.

Конечно, хочет. А кто бы не захотел? Может, это и неразумно, но в саронге, с распущенными, блестящими на солнце волосами и обгоревшим носом, Вики была так очаровательна, что просто дух захватывало. Какой мужчина отказался бы прогуляться с такой женщиной? Особенно если эта женщина его жена. Только номинально! Ему приходилось снова и снова напоминать себе об этом. С самого начала к ним все относились здесь как к влюбленным, и им было все труднее и труднее сохранять формальность отношений.

Особенно тяжелыми были приготовления ко сну. На острове имелись два гостевых коттеджа. Если бы Джек и Вики осуществили первоначальный замысел Дафне, в распоряжении каждого оказался бы отдельный домик. Но второй коттедж заняли Генри и Рон. Так что им ничего не оставалось, кроме как занять номер для новобрачных.

Коттедж был изумительный. Построенный у кромки воды, он имел стены, которые можно было раздвигать навстречу морскому бризу или лунному свету. Главной деталью очень простой, но стильной обстановки служила огромная кровать, занимавшая чуть ли не полкомнаты. Следовательно… вполне разумным казалось разделить ее пополам рядом подушек.

Это помогло — более или менее. Но тени, залегшие под глазами Вики, говорили Джеку о том, что она испытывает почти такое же напряжение, как и он. Она была так близко, и в то же время так далеко… Она, его жена!

Нет, компаньонка, нанятая за плату на год, грубо напомнил себе Джек, медленно шагая рядом с Вики по белому песку. Ничего больше. Им нельзя становиться ближе. Иначе, когда все кончится, он сойдет с ума.

А должно ли это кончаться?

Да, твердо сказал он. Должно! Даже если он был настолько глуп, чтобы позволить себе отдать ей свое сердце. Неужели жизнь ничему не научила его?

— Дать тебе за них пенни? — спросила Вики, и Джек удивленно поднял голову. Они шли по мелководью, раздвигая босыми ногами пену. На Джеке были только плавки. Что, наверное, было и к лучшему. В любой момент он мог броситься в воду. Если станет слишком жарко…

— Прости? — Ему с большим трудом удалось вернуться оттуда, куда занесли его размышления.

— Хочешь пенни за свои мысли? — повторила она. — Ты словно за тысячу миль отсюда.

— Вот как? Извини. Я думаю о Сибил. — Джек натянуто улыбнулся.

Улыбка Вики поблекла. О Сибил. Конечно. Она все время незримо присутствовала рядом с ними.

— Ты, должно быть, скучаешь по ней.

— Я… Да.

— Как, должно быть, обидно… вам обоим. Здесь такая красота… — Ее лицо немного просветлело. — И все-таки то, то здесь мои братья, должно успокаивать ее.

— А… — Проклятье, сосредоточься! — приказал себе Джек. Скажи что-то осмысленное! — Да. Сибил одобрила эту идею.

— Я рада.

Но Сибил назвала Вики «созданием». Джек искоса взглянул на это создание. Легкий бриз беспорядочно разбросал ее волосы. Солнце освещало лицо, и Вики, приподняв его, с удовольствием втягивала носом морской воздух.

— Разве здесь не великолепно? — выдохнула она, и Джек, заставив себя улыбнуться, согласился.

— Потрясающе. — Но он имел в виду вовсе не то же, что и Вики… Может быть, лучше нырнуть в воду?

Но Вики приостановилась, глядя вдаль. Там, на фоне ослепительно сверкающего моря, виднелись две темные точки. Вики понаблюдала за их передвижениями, а потом, вздохнув, улыбнулась.

— Я хочу поблагодарить тебя, — серьезно сказала она. — Джек, то, что ты для нас сделал…

— Я сделал это для себя.

— Нет, — мягко возразила Вики. Прежде чем он успел остановить ее, она поймала его руку и крепко обхватила запястье. — Я думаю, ты сделал это для Майлстоуна, для Сибил, для матери… а также для меня. Но вряд ли для себя. Я уже начинаю понимать, насколько тяжелую ношу ты взвалил на себя.

— Не так уж она тяжела. — Ощущение ее руки на своей не давало ему покоя. С одной стороны, ему хотелось высвободить ее. А с другой — придвинуться к Вики ближе.

— Ты ведь не любишь всю эту суету и шумиху.

— Да, не люблю.

— А будет еще хуже.

— На некоторое время.

— Из-за нашего брака?

— Наверное.

— А потом этот развод в конце — он тоже попортит тебе немало нервов.

— Я переживу. — Джек пожал плечами. Этот год уже начинал казаться ему слишком долгим.

— Жаль, что я не могу как-то облегчить твое положение.

Единственный способ, которым она могла бы облегчить его положение, — немедленно уехать отсюда. Он уже наблюдал у себя симптомы раздвоения личности. Находиться в такой близости к ней и при этом…

— Пойдем поплаваем, — предложил Джек, и Вики взметнула ногой фонтанчик брызг.

— К сожалению, не могу.

Он совсем забыл. В который раз. Она не умеет плавать. Джек выяснил это в первый же день. Генри и Рон, как все мальчишки, словно из воздуха брали свои умения. А в ее тяжелом детстве просто не нашлось для этого времени.

Джек же не находил в себе смелости предложить ей то, чего ему хотелось больше всего на свете — научить ее плавать. Как он мог сделать это, не прикасаясь к ней? И как он мог прикасаться к ней, без того чтобы… Он высвободил руку и поморщился.

— Хорошо, поплещись у берега, а я сплаваю.

Прекрасно, думал он, яростно разрубая руками воду. Здесь, на глубине, он найдет полезное применение избыточной энергии. За этот отпуск он, наверное, наплавает не меньше двадцати миль. Всякий раз, когда ситуация становилась для него невыносимой, Джек уплывал, в то время как Вики плескалась на мелководье.

Доставляет ли ей это удовольствие? Конечно, доставляет, убеждал он себя. Она никогда не бывала у моря. Для нее здесь все внове. И отмели с нее достаточно!

Ну и скупец же я! Но если не быть скупым… это до добра не доведет. Учить ее плавать… Прижимать к себе…

Джек остановился, и в этот момент какое-то движение привлекло его внимание. Завороженный, он высунулся из воды, чтобы лучше видеть. За волнорезами, где вздымались высокие могучие валы, плыла стая дельфинов.

Они резвились за песчаной отмелью, которая отделяла что-то вроде лагуны, в которой плавал Джек и плескалась Вики. Джек еще понаблюдал за красивыми животными, а затем посмотрел в сторону Вики. Она лежала, вытянувшись во весь рост, у кромки воды, окатываемая морской пеной, в алом купальнике, и казалась блаженно счастливой.

Но она может никогда больше не увидеть дельфинов, с отчаянием подумал Джек. А с берега их толком не разглядишь!

Между пляжем и песчаной отмелью проходила полоса глубокой воды шириной около двадцати футов, в которой обычно и плавал Джек. Может быть, Вики доверится мне и позволит «отбуксировать» себя к отмели, подумал он. Если она согласится, они посмотрят на удивительное зрелище вдвоем.

Если она доверится ему в этом, то доверится и во всем.

И внезапно Джеку показалось, что нет причин, для того чтобы этого не случилось.

— Вики, — крикнул он, — ты должна это увидеть! Это просто чудо!

Это действительно было чудом. Как и ее доверие к нему. Она полностью положилась на его силу, когда Джек, обхватив ее одной рукой, поплыл к отмели. Им предстояло преодолеть всего двадцать футов, но человеку, не умеющему плавать, нужно было обладать немалой храбростью, чтобы решиться на это.

Ощущать ее своим телом, крепко прижимая к себе над глубиной… О, это было непередаваемое ощущение!

Наконец Джек нащупал ногой дно и, подтянув, поставил туда Вики. Но почему-то так и не смог отпустить ее. В конце концов, нужно еще довести ее до того места, откуда лучше видны дельфины, а потом — они по-прежнему совсем близко от глубины, и, если Вики вдруг оступится; нужно будет поддержать ее… К тому же так приятно чувствовать ее рядом. Так правильно!

Но Вики, казалось, не замечала обнимающего ее за талию мужчину. Все ее внимание занимали дельфины.

И в этом не было ничего странного: зрелище действительно зачаровывало. Они скользили на волнах, подпрыгивали высоко вверх и снова ныряли, демонстрируя невероятную жизненную силу и энергию. Их сверкающие мокрые тела как серебряные копья разрезали сапфировую воду, и радость, которую они излучали, казалось, можно было потрогать руками.

— Они такие… такие чудесные, — прошептала Вики.

Джек мог только согласиться. Все сегодняшнее утро было чудесным. Этот остров. Эти дельфины. Это солнце, ласково пригревающее лицо… Эта женщина!

А затем, так же внезапно, как появились, дельфины устремились прочь, туда, где вдали темнели две точки, обозначая присутствие Генри и Рона.

— Как думаешь, их содержит администрация курорта? — спросила Вики все еще благоговейным голосом.

Джеку удалось улыбнуться. Просто удивительно, что ему вообще что-то удалось. Его тело вело себя очень и очень странно. Как и его голова! Однако он с усилием заставил свой голос звучать нормально.

— Учитывая цену, которую мы платим, их, должно быть, дрессируют в Монако, — сказал Джек и тут же рассмеялся, увидев выражение лица Вики. — Да нет. Они настоящие, леди — абсолютно дикие и абсолютно свободные. Они устроили этот спектакль ради собственного удовольствия. И ради нашего.

Вики закрыла глаза, словно была не в силах вместить в себя эту невероятную красоту, это чудо.

А затем она снова открыла их, и Джек почувствовал, что они вновь оказались в реальном мире. Вики отстранилась от него — на самую малость, но все-таки отстранилась.

— Помоги мне добраться до берега, — просто сказала она. — Спасибо, что показал мне дельфинов, но я хочу снова ощутить под ногами твердую землю.

— Тебе нужно научиться плавать, — проворочал Джек, и Вики кивнула.

— Да. — В ее голосе сквозили печальные нотки. — Но я не могу. Поэтому мне нужен буксир. А потом можешь вернуться и поплавать еще.

Джеку вдруг показалось это невыносимым. Она ничего не просит! Она только дает, дает и дает. Если бы не было столь весомой причины для брака, как спасение Майлстоуна, она ни за что не согласилась бы, думал он. Она вышла замуж не ради выгоды. Она ничего не делает ради выгоды.

— А ты не хотела бы поучиться плавать? — словно со стороны услышал свой голос Джек. Он не собирался говорить этого. Или собирался?

— Не хотела бы я…

— Я могу поучить тебя. — Он улыбнулся. — Я научил Кэтрин.

Джек произнес это имя спокойно, без всякого напряжения. С тех пор как Кэтрин уехала, он почти ни с кем не говорил о ней. Старался даже не думать о ней. Но теперь воспоминания снова нахлынули на него. Он представил себя десятилетнего, поддерживающего шестилетнюю Кэтрин под животик. «Дрыгай ногами, дрыгай!» — кричал он, и она дрыгала ими так старательно, что Джек потом неделю ходил с синяками.

Джек внезапно усмехнулся, и с него словно свалился груз, тяжесть которого он до сих пор не осознавал. Тоскливые воспоминания отступили, и остались только светлые и солнечные, исполненные любви. Но не страсти…

Страсть, которую он узнал теперь, не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытывал к Кэтрин. Они с Кэтрин были такими хорошими друзьями, что другого им и не требовалось… Вернее, они просто не подозревали о том, что другое существует. А потом Кэтрин узнала это. С другим.

И вот теперь нечто подобное произошло с ним…

Вики подняла на него взгляд, и по выражению ее лица Джек догадался, что она понимает, о чем он думает.

Нет, это невозможно! С какой стати? Это только его воображение.

— Если ты смог научить Кэтрин, то сможешь и меня, — мягко сказала она. — О, Джек, мне так этого хотелось бы!

Так начался самый счастливый, самый драгоценный в жизни Джека день. Весь остаток утра они трудились, не покладая рук… и ног. Ее доверие к нему было безграничным, и Джек целиком оправдал его.

— Для начала поучимся лежать на воде, — сказал он и положил ее на воду лицом вниз. — Лежи ровно, как доска, и не поднимай головы, пока я не трону тебя за плечо.

И она не поднимала. Джек подсунул руку под плоский упругий живот и принял на ладонь ее вес. Вики лежала спокойно и доверчиво, и это рождало у него звенящее ощущение во всем теле. Затем он прикоснулся к ее плечу, и она, со смехом отдуваясь и шлепая по воде руками, упала коленями на песок.

Они повторяли упражнение снова и снова, до тех пор пока Вики не начала обходиться почти без его помощи.

— Просто удивительное чувство.

— Будет еще удивительнее. Сейчас я уберу руку, и ты почувствуешь, что вода держит тебя. Ты будешь лежать на ней и не тонуть.

И она лежала и не тонула! Так, словно всю жизнь провела в воде. Джек смотрел сверху на ее изумительное тело — и едва не забыл тронуть ее за плечо! Когда он сделал это, ей пришлось отдуваться и барахтаться гораздо дольше. Джек ожидал увидеть негодование на ее лице, но увидел ослепительную радость.

— Я не тонула! Я не тонула! Я сама держалась на воде!

— Необязательно дожидаться, пока я трону тебя за плечо. Ты можешь и сама поднимать голову, когда почувствуешь, что это необходимо, — произнес он сквозь смех, радуясь вместе с ней и отчаянно стараясь игнорировать странное ощущение, охватившее его тело.

Вики не поняла.

— Зачем? Ты подаешь мне знак, когда нужно. Я верю тебе.

— Но… если меня проглотит акула…

Вики усмехнулась, совсем опьянев от солнца, от воды, от счастья.

— Тогда я утоплюсь от горя. Люди будут оплакивать мою судьбу и говорить, что нашей истории «Ромео и Джульетта» в подметки не годится.

Джек хохотнул.

— Эй, совсем ни к чему такие крайности! Умереть из преданности…

Они стояли по колено в воде, глядя друг на друга, и слова Вики словно висели в воздухе между ними. «Я утоплюсь от горя…»

И его слова. «Умереть из преданности…»

Это было сказано в шутку, но внезапно вся веселость куда-то исчезла. События развивались очень быстро, все менялось каждую минуту. Их взаимное притяжение становилось почти осязаемым. С каждой секундой оно набирало силу, и было все труднее противиться ему…

Как я смогу заснуть рядом с ней сегодня ночью? — в отчаянии спрашивал себя Джек. По другую сторону хребта из подушек… Сосредоточься на практических вещах!

— Кстати о ланче, — сказал он.

Ее неуверенность как рукой сняло. Вики была голодна, и страсти следовало пока отойти на второй план. Не стоит подгонять события…

— Так-то лучше. Интересно, в меню есть суп из плавников?

— Хочешь сказать, что нужно съесть акулу, прежде чем она проглотит меня? Похвальная предусмотрительность. — Джек улыбнулся и взглянул на солнце. — Ланч уже должен быть готов. Несись скорее в столовую, Виктория Линкольн!

— Для вас я Вики Эском, сэр, — кротко произнесла она и, пока он усваивал сказанное, так рванула вперед, что оказалась за столом задолго до того, как подошел Джек.

А к тому времени, когда стемнело, она уже могла плавать. Правда, недалеко, но успевала сделать с полдюжины гребков, до того как начинала идти ко дну. Ее просто распирало от гордости.

— Я умею плавать! Я умею плавать! — выкрикивала она за обедом, и ее братья изумленно переглядывались.

— Ты ведешь себя как десятилетняя.

— Я чувствую себя как десятилетняя.

— А вот в десять лет, — медленно произнес Генри, с удовольствием оглядывая сестру, — ты вела себя так, словно тебе все тридцать. — Он с улыбкой признательности повернулся к Джеку. — Ты даже не представляешь, как много для нас значит то, что Вики встретила тебя.

Джек улыбнулся, хотя на душе у него было тяжело. Видя, как радуются Генри и Рон их браку, он чувствовал себя неуютно. Почему? Я ведь заплатил за это, убеждал себя Джек. Заплатил за жену. Так почему же я чувствую себя последним подлецом?.. Потому что они считают, что я сделал это по любви, а это не так. Через двенадцать месяцев я уйду. К Сибил.

Сибил никогда не выйдет к обеду с прилипшими к носу песчинками, с босыми ногами и с сияющим от счастья лицом, на котором нет и следа косметики, вдруг подумал Джек, глядя на прелестную смеющуюся Вики. Вот и хорошо. Сибил будет практичной рассудительной женой.

Вики протянула ему большую клешню краба. Она, казалось, не замечала его удрученного состояния.

— Это существо защищает свою территорию даже после смерти. Я не могу достать мясо.

Джек не удержался от улыбки. Вики была по уши в крабовом соке, и удовольствие, которое она получала от еды, было очевидно для каждого.

— Давай-ка его сюда. — Джек с ловкостью расколол панцирь. Достав кусочек сладкого мяса, он не смог побороть искушения и поднес его Вики к самым губам. Не сводя с него взгляда, она втянула его в себя, и…

И внезапно момент обрел откровенно эротическую окраску. Словно издали послышалось легкое покашливанье Генри.

— Гмм… простите, мы вам не мешаем?

— Нет, — сказала Вики, покраснев до корней волос. — Я… Спасибо.

— Не за что. — Джек старался скрыть собственное глубокое смущение, но не вполне удачно. — Для меня это не составляет никакого труда — равно как и обучение плаванию.

Вики решительно отодвинула свою тарелку.

— Плавать гораздо тяжелее, чем перетаскивать с места на место книги в библиотеке, — заявила она, и в ее голосе звучало еще большее смущение, чем то, которое испытывал Джек. — Я пойду спать.

— Но на десерт фрукты в сиропе!

Рону не верилось, что она может уйти от такого, и Вики тепло посмотрела на брата.

— Уверена, что тебе не составит труда съесть мою порцию. В крайнем случае тебе поможет Джек. — И тут она заметила, как Джек на нее смотрит. — С-спокойной ночи.

Вики поспешила ретироваться. А Джек остался с ее братьями, которые выжидающе уставились на него. Как он мог разочаровать их?

— Думаю, я тоже пойду, — сказал он, и они одобрительно улыбнулись. Ведь именно так должен проходить медовый месяц.

Когда Джек дошел до коттеджа, Вики была уже в ванной, и поэтому ему оставалось только лежать и слушать, как она там плещется. Он так живо представлял ее себе, словно дверь в ванную была открыта. Он знал, как это могло бы быть…

Большая белая ванна была установлена на небольшом возвышении посреди крошечного внутреннего дворика, одна из сторон которого открывалась в сторону моря. В ней было два мягких подголовника, на одном из которых могла бы покоиться голова Джека. Они могли бы наслаждаться теплой водой и любоваться лунной дорожкой… Но одна половина пуста, думал Джек. Моя половина. А вторую занимает Виктория.

Виктория… Он позволил разгуляться воображению. Прелестная обнаженная Виктория в хлопьях мыльной пены, смывающая песок и соль со своего изумительного тела. Вики, одна занимающая ванну, рассчитанную на двоих.

Виктория! Не Вики. И выброси эти мысли из головы! Ты совсем спятишь — если уже не спятил, с отчаянием сказал себе Джек и, поднявшись, вышел прогуляться.

Если обойти коттедж и приблизиться к нему со стороны моря, можно увидеть… Нет! Проклятье, он превращается в какого-то вуайериста.

Джек намеренно зашагал в другую сторону, к административному домику, откуда доносились смех Генри и Рона и шлепанье карт по столу.

Он не может идти туда. Что он им скажет? Нельзя ли к вам присоединиться? Ваша сестра принимает ванну, и это сводит меня с ума? Они сочтут его сумасшедшим. Славные мальчишки, которые думают, что он влюблен в их сестру. А это чушь. Он ни в кого не влюблен!

Но он определенно вожделеет к ней. Вот оно! Он нашел ответ! Похоть. Он просто хочет ее. Он испытывает такое возбуждение, какого не испытывал никогда в жизни, и тот факт, что она его жена…

Нет, Виктория для него никто. И поэтому меньше всего ему хотелось бы осложнить ее предстоящий уход.

Но знает ли он, чего хочет? Он знает, чего не хочет. Обязательств. На самом деле ему вообще не нужен никакой брак. Он и на Сибил решил жениться только потому, что мать мечтает понянчить внуков, да и ему мысль о детях не неприятна. Не помешала бы и хозяйка дома, чтобы жизнь обрела свои берега. Это казалось ему вполне достойным основанием для брака. Рассудительность. Не похоть.

Следовательно, ему нужно вернуться в коттедж, улечься на свою сторону кровати, за горы подушек, и сразу же уснуть.

Но… сначала, пожалуй, стоит принять холодный душ.

Возвратившись в коттедж, Джек нашел Вики лежащей в постели, в одной из тех неприличных ночных рубашек, которые они купили в Лондоне. Ее до пояса укрывала простыня, которая ничуть не скрывала прелестных выпуклостей груди. Рыжие локоны живописно рассыпались по подушке. Глядя на нее, Джек изо всех сил старался не застонать.

Под холодным душем ему пришлось стоять долго. Когда он вышел, Вики лежала в полутьме. Горела только настольная лампа с его стороны кровати. Вики еще не спала и улыбнулась ему в слабом свете, когда Джек проходил мимо. Только одному небу было известно, с каким трудом давался ему каждый шаг!

— Чувствуешь себя лучше? — прошептала она, и Джеку удалось кивнуть.

— Да. Спасибо. — Но он лгал.

— Это был потрясающий день, — сонно пробормотала Вики, когда он скользнул под простыню на своей половине кровати. — Спасибо тебе, Джек.

— Не стоит благодарности. — Это прозвучало довольно резко. И Джек заставил себя улыбнуться, а затем выключил лампу, чтобы избежать необходимости скрывать выражение своего лица. Но в лунном свете ему по-прежнему видны были изгибы ее тела. Проклятье, она так близко! — Я тоже получил массу удовольствия.

— Ты никогда не задумывался о карьере тренера по плаванию?

— Есть множество карьер, о которых я никогда не задумывался, — с горечью сказал Джек. — Владельца Майлстоуна. Тренера по плаванию…

— Мужа?

— Мальчики считают меня настоящим! — взорвался он, и в этом-то было все дело. Если бы никто не считал его настоящим, ему не пришлось бы притворяться. Ведь именно притворство сводило его с ума — разве не так?

— Считают, — тихо произнесла Вики. — А ты против?

— Я… Нет. Если ты не против, — выдавил он. — Только в конце года из-за этого нам придется намного труднее.

— Джек, давай подумаем о конце года в конце года. А пока… Такой медовый месяц мне даже во сне присниться не мог. Я уже научилась проплывать десять ярдов. Я здесь со своими братьями… и с тобой. Я бы не смогла быть более счастливой, даже если мне этого захотелось бы.

А он мог бы. Он мог бы быть гораздо, гораздо счастливее. И все, что нужно было для этого сделать, — это отбросить проклятые подушки!

Но ему нужно сохранять сдержанность. Непонятно как, но нужно.

— Я рад, что ты хорошо проводишь время.

— Я чудесно провожу время. — Джек не сразу заметил, что она просунула руку под подушки. А когда теплые и уверенные пальцы притянули к губам его ладонь, было уже поздно что-то предпринимать. Вики нежно поцеловала подушечки его пальцев. Это был жест благодарности. Ничего более. Не так ли? — Это настоящее чудо. Чудесный день. Чудесный Джек.

— Всему этому придет конец. — Джеку все-таки удалось высвободить руку, но ценой огромного усилия над собой. — В конце концов у каждой Золушки есть своя полночь. Твоя наступит чуть позже.

— Я не забываю об этом. — Интонация Вики стала серьезной, но она по-прежнему шептала из темноты, и это рождало ощущение невероятной интимности. — Джек, почему ты так боишься привязанностей?

— Я не боюсь.

— Боишься. — В ее голосе теперь сквозила улыбка. — Ты просто большой цыпленок.

Джек глубоко вдохнул. Что сказать в ответ на это? Только правду.

— Лучше быть большим цыпленком, чем жареной курицей.

Это казалось невероятным — лежать в темноте и разговаривать так, словно между ними ничего нет. Только эти мерзкие подушки!

— Нет, серьезно…

— Серьезно — что?

— Почему ты не позволяешь себе любить… Сибил?

Потому что у меня никогда не возникало даже малейшего побуждения полюбить ее, подумал Джек, но вслух этого не сказал. В то время как Вики…

Но нужно было дать вразумительный ответ. И тот, что он предложил ей, тоже был правдой.

— Я уже говорил тебе раньше. Любовь — это не для меня.

— Потому что ты боишься боли, которую тебе могут причинить?

— Потому что я боюсь боли, которую мне обязательно причинят. Рано или поздно. Либо ты… либо Сибил. Ничто не длится вечно.

— Значит… — Вики вдруг забыла о шепоте. Теперь в ее голосе звучало любопытство. — Значит, когда ты обдумываешь план новой книги, ты уверен, что ее будут читать и через тысячу лет?

Джек улыбнулся в темноту, не понимая, куда она клонит.

— Да нет. Но мне нравится думать, что лет через сто меня еще не забудут. — Он пожал плечами. — Впрочем, возможно, это случится лет через сорок. А может быть, и еще раньше.

— Но ты, тем не менее, все равно считаешь, что их стоит писать.

Проклятье! Он прямиком угодил в расставленную ею ловушку. И даже стена из подушек не спасла его!

— Книги — это совсем другое, — выдавил Джек.

— Конечно, — мягко согласилась Вики. — Но в каком-то смысле книги и взаимоотношения между людьми похожи. Если им отпущено сорок лет, то в течение этого времени они все равно не теряют своего очарования.

Вики хмурилась, и Джек чувствовал это. Он уже начинал узнавать ее настроения и интонации.

— Ты потерял Кэтрин, — еще мягче сказала она. — Ты говорил, что считал ее своим лучшим другом. А сегодня ты рассказывал мне о том, как учил ее плавать, когда вы были детьми. Если бы тебе предложили прожить жизнь заново, ты предпочел бы, чтобы в ней не оказалось тех счастливых часов, которые вы провели вместе? Из-за того, что она могла бы тебя бросить?

— Это не твое дело. — Голос Джека прозвучал неоправданно резко.

— Мне просто интересно.

— Что ж, уйми свое любопытство. Давай спать. Ха! Хорошее предложение! Как будто им удастся заснуть сегодня!

— Просто мне кажется, что ты нечестен в отношении Сибил, только и всего. — Вики не оставляла попыток задеть его за живое. — Мне кажется, что настоящий брак предполагает настоящую любовь.

— Такую, какая связывала твоих родителей?

— Это нечестно.

— Неужели?

— По крайней мере, они использовали свой шанс. — Теперь голос Вики звучал почти сердито. — Они хотя бы попытались. Не замкнулись в своем стерильном мирке, опасаясь, что придет большой злой разбойник, по имени любовь, и больно огреет их. У моей матери был несчастливый брак, но она родила троих детей и достойно прожила жизнь. И она беззаветно любила моего отца, несмотря на то что он был пропащая душа. Она любила его, и мне кажется, что даже умирая, не сожалела о том, что прожила жизнь именно так.

— Проживи твоя мать жизнь по-другому, она не оставила бы вас так рано.

— Она у нас была, — твердо сказала Вики. — Она была у нас, и мы любили ее и гордились тем, что мы — ее дети. Думаешь, мы запрещали бы себе любить ее из опасения, что она вскоре умрет? Если это так, то тебе нужно как следует разобраться с содержимым твоей головы, Джек Эском.

— О, ради Бога…

— Ты любил Кэтрин. Ты должен попытаться любить Сибил.

— Я не могу любить Сибил.

Ну вот. Он сказал это. Слова повисли между ними, только увеличив барьер, который создавали разделявшие их подушки.

— Тогда не женись на ней.

— Я женат на тебе.

— Нет, не женат, — резонно возразила Вики. — Нельзя быть женатым на ком-то, от кого тебя отделяют два фута подушек. И этот кто-то отказывается быть замужем на таких основаниях. Это притворство, Джек.

— Да, возможно.

— Но между тобой и Сибил притворства нет.

— Нам это ни к чему, — с горечью сказал он. — Это деловое соглашение.

— Но… — Вики обдумала его слова, — ты не платишь ей.

— Нет.

— И ты собираешься родить с ней детей?

— Возможно… Да! Мне нужен наследник!

— Бедный маленький человечек, — мягко произнесла Вики. — Надеюсь, Дафне будет любить его за всех вас.

— Я буду любить его.

— Нет. — Вики покачала головой. — Разве ты сможешь себе такое позволить? Это ведь тоже привязанность. Это поставит под угрозу твою драгоценную независимость, а ты этого не хочешь.

— Виктория…

— Я Вики. И что дальше? — грозно спросила она.

— Может быть, поспим?

— Как я могу спать? — воскликнула она. — Как я могу спать, когда у меня был такой чудесный день, и я научилась плавать, и я видела дельфинов, а теперь лежу в постели с самым потрясающим мужчиной из всех, каких приходилось встречать… И ты предлагаешь мне спать?

Проклятье, она чувствует то же, что и он!

— Я…

— Ты принял холодный душ, — осторожно произнесла Вики. — У тебя были ледяные руки, когда ты лег в постель. Думаешь, моя ванна оказалась намного теплее?

— Виктория…

— Это невозможно! — выпалила она. — Мы не долго продержимся на одном холодном душе. Я уже схожу с ума, а впереди еще двенадцать месяцев!

— Виктория, если вести себя разумно… — попытался урезонить ее Джек.

Но с нее было достаточно! Вики села в постели, и в свете луны Джек увидел негодование, сверкающее в ее глазах.

— Почему мы должны вести себя разумно?

— Потому что…

— Почему? — Она вдруг заметила, что сжимает в руках одну из подушек, и отшвырнула ее в темноту. — Дурацкая подушка!

— Виктория…

— Не называй меня Викторией! — Она пришла в ярость. — Ладно. Вот тебе правда. Я не хотела говорить тебе… но это слишком велико, чтобы скрывать. Я не могу ходить вокруг да около, как ты, и прятать голову в песок все эти двенадцать месяцев.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Но он понимал.

— Ты не чувствуешь того, что происходит между нами?

— Нет!

— Лжец!

И это слово повисло между ними. Как угроза. Как правда…

А затем Вики глубоко втянула в себя воздух, набираясь смелости. Каким бы ни был результат, она должна это сказать.

— Я люблю тебя, Джек Эском, — со злостью произнесла Вики.

Она злилась на него. Она злилась на себя. Но теперь ей казалось, что другого выбора нет.

Он был так близко! И здесь было так много подушек!

Еще одна из них полетела в угол комнаты.

— Я люблю тебя, — повторила она. — Я знаю, это глупо. Это глупо, глупо, глупо! Но ты выбрал меня, ты спас меня от жизни в нищете, ты повез меня в Лондон и устроил два чудеснейших пикника, ты купил мне самые сексуальные трусики на свете… а теперь даже не хочешь на них смотреть. И ты спас меня из-под колес машины и разрешил взять потрясающего кота…

Действительно потрясающего…

— Мы говорим здесь о Монблане? — осторожно спросил Джек, и Вики, свирепо взглянув на него, швырнула на пол очередную подушку. Казалось, она и его готова была отправить следом.

— Помолчи! — Она была вне себя. — Просто слушай. А потом ты предложил моему брату стать твоим шафером и стоял там в умопомрачительном смокинге, и улыбался мне, и давал эти клятвы! И ты преподнес мне в качестве свадебного подарка то, что потребовало бы многих недель труда. Да нужно быть ненормальной, чтобы остаться равнодушной ко всему этому, а я совершенно нормальна. Я по-настоящему, безумно, глубоко влюблена в тебя. Ну вот, я и сказала. Можешь делать с этим все, что пожелаешь, Джек Эском. И мне неважно, нравится тебе сказанное мной или нет. — Вики подавила рыдание. — Не беспокойся: это ничего не изменит. В конце года я все равно уеду, как и обещала. Но ты должен знать о том, что я увезу с собой. У тебя есть жена. Возможно, и не такая, какой ты ее себе представлял, но все равно жена. Не мнимая жена, Джек. Жена, которая до боли любит тебя и которая отдала тебе свое сердце, не требуя ничего взамен. — И Вики упала лицом на оставшиеся подушки.

Затем она снова села и проглотила слезы. Ситуация казалась совершенно невыносимой, и Вики почему-то ужасно захотелось хоть немного облегчить ее.

— Кроме еще одного урока плавания завтра, — выдавила она, глядя на остолбеневшего Джека. — От этого отказаться я не могу… Джек, повторяю: это, разумеется, ничего не изменит, но я подумала, что ты должен знать факты. А факты таковы, что я твоя. Если, конечно, нужна тебе. Если же нет, то тоже не страшно. Зато я научусь плавать.

Ну вот и все. Вики снова зарылась лицом в подушки, а Джек сидел, уставившись на нее и пытаясь придумать, что сказать. Но так ничего и не придумал.