Условие Эвелин

11

Захватив свободное одеяло, он ушел спать на пляж. Вернее, ворочаться с боку на бок.

За его спиной, в коттедже, осталась неподвижная Вики. Она ровно и глубоко дышала, но Джек знал, что она не спит и что они оба не сомкнули бы глаз, если бы он остался.

Поэтому он ушел и, завернувшись в одеяло, лежал на выбеленном лунным светом песке, слушая ласковый шелест волн и гадая, что же теперь будет и что ему теперь делать.

Вернуться к Виктории! — требовало его тело. Достаточно сделать малейшее движение навстречу ей, и…

Она… любит меня? Вздор! Это невозможно. Наверное, я слишком близко подпустил ее к себе, а она в тот момент чувствовала себя совсем одинокой. Ее фантазия превратила меня в то, чем я быть просто не могу.

С ней мне не приходится притворяться. Она видит меня насквозь…

Нет, она видит то, что хочет видеть. Любовь? Это пройдет. Романтическая любовь. Ха-ха!

Но его мать и отец любили друг друга, и их счастье длилось почти тридцать лет.

А потом было разрушено в одно мгновение — когда отец умер… Мать до сих пор не оправилась после того удара. Да и он сам тоже.

А любовь Кэтрин? Она испарилась, как роса под первыми лучами солнца, при одном взгляде на Питера Олкотта. Любовь уходит…

Но, значит, и приходит? Там, в коттедже, Виктория ждет. Ждет своего мужа. Все, что мне нужно сделать, — это взять ее, с жаром подумал Джек. Это так легко. Принять ее любовь.

Но я не способен ответить на эту любовь. Потому что, ответив, снова подставлю себя под удар. А я не вынесу вновь подобной боли. Как бы ни была желанна Виктория, последнего шага я сделать не могу. Не могу поставить себя в зависимость от нее, рискуя потерять душевное здоровье.

А я, несомненно, поставлю себя в зависимость от нее, поверив в ее любовь. Это так легко — отдать свою жизнь в ее нежные руки.

Любить и потерять… Это прямая дорога к сумасшествию!

Так что лучше остаться здесь, под звездами. На все двенадцать месяцев, если потребуется. На столько, сколько будет продолжаться этот странный брак…

Вики нашла его перед самым рассветом.

Джек балансировал на грани сна и бодрствования, когда к теням на песке добавилась еще одна. Виктория летела стремглав от коттеджа и едва не споткнулась о Джека. Он приподнялся, чтобы поддержать ее, и она упала рядом с ним на колени.

— Джек…

Ему вдруг показалось, что мир покачнулся. Не было и намека на страсть или негодование, которые он слышал в ее голосе этой ночью. Теперь в нем звучал только страх — глубокий, нескрываемый.

— Что случилось? — спросил Джек, с тревогой заглянув в широко распахнутые глаза Вики. Она была все в той же ночной рубашке, и растрепанные волосы падали на обнаженные плечи.

— Джек…

— Просто скажи, в чем дело.

— Джек. Твоя мама…

Она передала Джеку то, что рассказал ей прибежавший пять минут назад управляющий.

— Звонили из клиники. Вчера Дафне, как и собиралась, отправилась в Лондон на своей машине. По-видимому, почувствовав себя плохо, она не справилась с управлением, выехала на встречную полосу и столкнулась с рейсовым автобусом. Машина прошла по касательной, но она сильно ударилась головой о ветровое стекло и упала грудью на руль. Сейчас она в реанимации.

— Я еду! — Джек вскочил, и Вики — следом за ним.

— Я с тобой!

Но Джек уже не видел и не слышал ее. Все его мысли были целиком поглощены несчастьем, произошедшим с матерью.

— Пойду разыщу управляющего и узнаю, как можно побыстрее добраться до Лондона.

Побыстрее добраться до Лондона… Легче было сказать, чем сделать. Катер, доставлявший продукты с материка, приходил только раз в неделю. Для экстренных случаев у управляющего имелся вертолет.

— К сожалению, вертолет способен взять только одного пассажира, — извиняющимся тоном произнес он. К тому моменту, когда Вики и Джек дошли до административного домика, управляющий успел сделать необходимые звонки. — Самолет до Лондона вылетает в четыре часа дня. Я доставлю вас в Мале, откуда через час есть рейс на Коломбо. Если поторопиться, вы можете успеть.

— Прекрасно. Я лечу один. Мне нужно минут десять, чтобы собраться.

Вики вздрогнула.

— Но, Джек, я должна лететь с тобой!

— Нет места, — отрывисто произнес он. — Да и необходимости тоже.

Она не нужна ему. Конечно, не нужна. Лицо Вики окаменело. Но она беспокоится о Дафне. Не так ли?

Проклятье, она беспокоится о них обоих. Если с Дафне что-то случится, а ее не будет рядом с Джеком…

— Боюсь, не получится, леди, — развел руками управляющий.

— Готовьте вертолет! — прорычал Джек. — Я буду минут через пятнадцать!

Он повернулся к Вики. У нее было такое лицо, словно ее ударили. И словно она ожидает нового удара.

— Билеты для мальчиков заказаны на субботу. Как и катер, который доставит их на материк, — сказал Джек смягчившимся голосом. — Вам не стоит прерывать отпуск. Они так радовались ему, да и ты тоже.

Не сумев удержаться, Джек нежно провел ладонью по ее щеке. И если этот жест предназначался для утешения Вики, то разве можно было винить его в том, что он искал в нем и какого-то подобия утешения для себя?

— Отдохните как следует. Возвращайся, когда они улетят домой.

— Я не нужна тебе.

— Просто… в твоем присутствии нет необходимости, — снова повторил Джек.

Вот и все.

— Сибил? — В Лондоне сейчас был ранний вечер.

Джек набрал домашний номер Сибил в зале ожидания международного аэропорта Коломбо, и она ответила после первого же гудка. В трубке слышались музыка, смех, громкие возбужденные голоса…

— Джек, что случилось?

Он вкратце объяснил ей, и Сибил охнула.

— О, Джек, это ужасно! Дорогой мой, как тебе, должно быть…

Джек не искал сочувствия. Ему оно было ни к чему. Он нуждался в посильной помощи.

— Сибил, она там одна. Ты ведь знаешь, у нас нет родственников в Лондоне, кроме Джорджа, а обращаться к нему вряд ли имеет смысл. Он давно отказался от своих сестер. Пожалуйста… не могла бы ты поехать к ней?

— Навестить ее в клинике, ты хочешь сказать?

— Да, — с благодарностью подтвердил Джек, — Сибил, я знаю, что прошу слишком многого, но не могла бы ты побыть с ней до моего приезда? Мне невыносима сама мысль, что она там в полном одиночестве. Что она испытывает невыносимую боль…

— Ну конечно, я поеду туда, дорогой. — Она, видимо, прикрыла рукой трубку, потому что Джек слышал ее приглушенный голос, что-то кому-то объяснявший. — Прости. Эти невыносимые клиенты. Скажи мне, в какой она клинике, и я отправлюсь туда, как только разойдутся гости.

— Не сейчас?

— Джек, мне удалось заполучить для моего агентства самого Джеймса Робертса. Не могу же я…

Джек весьма нелестно отозвался о знаменитом мистере Робертсе, что Сибил явно не понравилось.

— Джек! К чему эта истерика? Я поеду, как только освобожусь!

Он сделал все, что мог.

Двадцать минут спустя Джек уже был в воздухе. Когда самолет делал разворот над Индийским океаном, Джек неотрывно смотрел на фиолетовую воду и перед его глазами стояла Виктория. Его жена. Должно быть, она совершенствует свое вновь обретенное умение, думал он. Когда они снова встретятся, она, наверное, сможет проплыть гораздо больше десяти ярдов.

Виктория вполне на это способна, и Джек сожалел, что не увидит ее стараний. Он неотрывно смотрел вниз, на воду, словно стараясь разглядеть ее. Самолет неуклонно набирал высоту, а Джек все смотрел и смотрел…

Однако Вики и не думала плавать. Когда вертолет администрации поднялся в воздух и взял курс на материк, она провожала его взглядом до тех пор, пока тот не исчез из виду. Шум мотора растаял вдали. Птицы, которых он спугнул с насиженных мест, постепенно начинали возвращаться, а Вики все сидела, глядя в яркое безоблачное небо.

«Отдохните как следует», — сказал ей Джек. Как она может отдыхать, когда Дафне, возможно, умирает в тысячах миль отсюда? Когда в любую минуту там, дома, может случиться что угодно… Дома? Да, ее дом там, где Джек.

Полет казался бесконечным, и облегчения невозможно было найти даже во сне. Несмотря на предыдущую бессонную ночь, Джек сидел с широко раскрытыми глазами и строил предположения одно ужаснее другого.

Когда самолет после посадок, дозаправок и нескончаемых часов в воздухе приземлился в Хитроу, Джек был уже на пределе и рассуждать здраво не мог. Столько времени прошло. А что, если?.. Но сама мысль о том, «что, если», была ему невыносима. Хорошо хотя бы, что Сибил рядом с мамой, снова и снова думал он. Если случится худшее, Дафне не окажется в полном одиночестве. Но худшего, к счастью, не случилось.

— У нее небольшое внутреннее кровоизлияние, но жизненно важные органы не затронуты, — взглянув в серое изможденное лицо Джека, поспешил успокоить его дежурный врач. — Она жива, и все должно быть в порядке.

— Должно быть? — Он сразу ухватился за важные слова. — Почему вы говорите «должно быть»?

Улыбка врача ничуть не успокоила его.

— Она сейчас на операционном столе. Конечно, было бы лучше дождаться вас, но мы не могли рисковать.

— Но… — Джек впился взглядом в лицо врача. — Она не…

— Вашей матери семьдесят лет. У нее слабое сердце. А операция, хоть и не очень сложная, но все-таки полостная. Всегда есть опасения, что что-нибудь пойдет не так.

— Она может умереть на операционном столе?

— Да, — откровенно ответил врач. — Такая возможность существует. Но у нас есть все основания надеяться на лучшее.

— Как жаль, что я не успел приехать до начала…

— Мы не могли ждать, — повторил врач. — Простите.

Джек провел пальцами по волосам, затем прикрыл глаза.

— Хорошо, что с ней была Сибил. — Он снова открыл глаза, заставляя себя вернуться к делам насущным. Если мама на операционном столе, то ему больше ничего не остается, кроме как разыскать Сибил. — Где она сейчас?

— Сибил?

— Моя… знакомая. — Врач по-прежнему казался растерянным, и Джек поспешил объяснить ему: — Она должна быть где-то здесь. Я звонил ей вчера вечером.

— Насколько мне известно, у вашей матери никого не было.

Повисло напряженное молчание.

— Вы шутите, — наконец сказал Джек.

— Я довольно много времени провел рядом с ней, — сказал врач. — Я дежурю в хирургическом отделении уже около двенадцати часов. Если бы к вашей матери кто-то пришел, я бы заметил.

Джек не верил собственным ушам.

— Но Сибил обещала прийти.

— Может быть, ей что-то помешало, — мягко заметил врач и взглянул на часы, давая понять, что время, отведенное Джеку, истекло. — Операция продлится не меньше двух часов. Вам показать, где вы можете подождать, или вы предпочтете заехать домой, немного прийти в себя и вернуться, когда хирурги закончат?

— Я подожду, — мрачно сказал Джек. — Конечно же я подожду.

Он ждал около четырех часов, которые тянулись, словно четыре дня. Джек мерил шагами комнату так, словно этот дополнительный расход энергии мог помочь ему. Не помог.

— Возникли некоторые осложнения, — сказал ему заглянувший в дверь, видимо по пути домой, знакомый врач. — Мне жаль, но операция затянулась.

— Но…

— Нет никаких поводов для паники, — успокоил его врач. — Пока нет. — Он повнимательнее присмотрелся к Джеку и мягко подтолкнул его к стулу. — Сядьте. Я попрошу кого-нибудь принести вам кофе и бутерброды. — Он немного помолчал. — Вы хотите, чтобы мы с кем-нибудь связались? Кажется, вы упоминали какое-то имя. Сибил? Может быть, попросить ее приехать сюда?

— Нет!

Внезапно Джек понял, что абсолютно в этом уверен.

И он точно знал, кого хотел бы видеть сейчас рядом.

Ему нужна была его Вики. Она была так нужна ему, что у Джека на мгновение потемнело в глазах.

Спустя час в комнату ожидания впорхнула Сибил. В руках она держала огромный букет, словно явилась сюда поздравить его мать с новорожденным. Она великолепно выглядела. Стильная, шикарная, в маленьком черном костюме, который, наверное, стоил целого состояния. Ни одной волосинки не выбивалось из прически, а лицо было безукоризненно накрашено…

У меня есть все основания хотеть жениться на ней, мрачно подумал Джек. Она просто идеальная женщина.

Так почему же, когда она с радостным криком бросилась к нему и, положив по пути букет, заключила его в объятия, Джек ничего не почувствовал? Совсем ничего.

Сибил не заметила его реакции.

— О, Джек, какие жуткие часы тебе, наверное, пришлось пережить! Бедняжка… — Она легонько поцеловала его и, отстранившись, едва заметно поморщилась. — Дорогой, ты не брился.

Не брился. И ему это было совершенно безразлично.

— Тебе понадобились почти сутки, — вкрадчиво начал Джек, — чтобы решить, что лучше надеть для визита в клинику?

На лице Сибил отразилось глубокое недоумение.

— Прости?

— Где, черт возьми, ты была? — Переполнявшая его тревога вылилась во вспышку гнева. — Я просил тебя прийти! Мне нужно было, чтобы кто-то был рядом с ней! А что сделала ты?

— Дорогой, я думала, что ты вряд ли доберешься сюда раньше.

— Я просил тебя навестить мою мать. Не меня!

Она все еще казалась удивленной, словно мысль о необходимости тратить время на пожилую леди казалась ей нелепой.

— Я звонила.

— Ты звонила?

— Конечно, звонила. — Сибил тоже разозлилась. Она всегда тяжело переносила критику. — Медсестра сказала мне, что твоя мать, насколько это возможно, чувствует себя хорошо и ее готовят к операции. Не было никакого смысла приезжать, ведь она была занята. Предоперационный осмотр и все такое прочее… Мне бы пришлось просто сидеть в этой комнате и ждать.

— Верно. — Злость Джека вдруг прошла, уступив место холодному безразличию и усталости. — Бессмысленная потеря времени. Ну конечно же. Поэтому, когда ее везли в операционную, рядом с ней никого не было.

— Но у нее полно прислуги!

— Это не одно и то же, Сибил. — Он глубоко втянул в себя воздух и вдруг понял, что должен сказать. — Рядом не было никого, кто любит ее.

— Я не…

— Ты не любишь мою мать? Конечно, не любишь. — Джек кивнул. Теперь он испытывал просто смертельную усталость. — Мне следовало подумать об этом раньше.

— Я очень хорошо отношусь к Дафне, — мягко возразила она. — Джек, ты утомлен. У тебя путаются мысли.

— Возможно. — Он тряхнул головой, стараясь прогнать стоящий в голове туман, но правда была отчетливо видна и в этом тумане. Он взял цветы со стола и вручил их Сибил. — Любовь… это важно. Я не понимал этого. До сего момента. А у нас с тобой ее нет, Сибил.

— Что?..

— И никогда не было, — мрачно сказал он. — А она нужна мне. Я хочу любви — для моей матери, для моих детей… для себя. А в тебе я ее не нахожу. Поэтому… — Он глубоко вздохнул. — Прости, Сибил, но это так. Я организовал свою жизнь как бизнес. Но она вовсе им не является. С тех пор как уехала Кэтрин…

— Джек, я понимаю…

— Нет, не понимаешь, — резко сказал он. — После того как Кэтрин оставила меня, я думал, что вполне обойдусь без любви. Но, давая тогда клятву никого больше не любить, я тоже не понимал, о чем говорю. А теперь понимаю.

А вот Сибил по-прежнему ничего не понимала.

— Дорогой, ты преувеличиваешь.

— Да, — согласился он, — преувеличиваю. И наверное, мне давно уже следовало начать преувеличивать. Возьми свои цветы, Сибил. Мне жаль, что я нарушил плавное течение твоей жизни, но у нас с тобой нет будущего. Возьми свои цветы и уходи.

Она наконец поняла. Ее глаза сузились от злости.

— О, Джек, ради Бога! Если эта маленькая шлюха втянула тебя…

— Если ты говоришь о моей жене, я советовал бы тебе осторожнее подбирать слова, — прорычал он. — Моя жена — все, что угодно, только не шлюха! — Он набрал в легкие побольше воздуха. — Моя жена — это моя любовь!

Операция закончилась еще час спустя, и врачи по-прежнему не знали, оправится ли Дафне. Ее вывезли на каталке в окружении капельниц, различных трубочек и специальных приспособлений, и при виде ее белого лица Джеку стало плохо.

— У нее произошла остановка сердца на операционном столе, — объяснил хирург. — Но, к счастью, нам удалось ее вытащить. Если она продержится следующие несколько часов, все будет в порядке.

Поэтому Джек сидел словно приклеенный у кровати матери, беззвучно умоляя ее продолжать дышать. Час за часом.

Медсестры и врачи приходили и уходили. Джек едва их замечал. Он видел только мать. Он мог думать только о матери…

Хотя это было не совсем так. Потому что в глубине души он испытывал нестерпимое желание видеть рядом с собой Вики.

Почему в своих мыслях он называет ее Вики?

Потому что той девушке, которую он увидел впервые в гостиной Майлстоуна, очень подходило это имя. Маленькая и решительная, в испачканных землей джинсах, она готова была сражаться со всем миром ради своих братьев.

А еще она была невероятно нежной. И она сказала, что любит его. Проклятье! Джек смотрел на мать, но снова и снова на протяжении ужасной ночи мыслями возвращался к жене.

На рассвете Дафне открыла глаза и улыбнулась.

— Джек… — раздался ее едва слышный прерывистый шелест, но она была здесь, живая и в сознании. — Что… что ты здесь делаешь?

— Я приехал посидеть с тобой.

— Но… — Она на мгновение умолкла. — Но ты должен быть со своей женой.

— Вики… — Слова матери были так созвучны его мыслям, что Джек растерялся. — Ты же знаешь, что это обман. Вики не моя жена.

— Конечно же она твоя жена. — Дафне сжала его руку со всей силой, на которую была сейчас способна. — Она любит тебя так же, как я любила твоего отца. Она любит тебя даже больше, чем я люблю тебя. Так любит…

И Дафне, закрыв глаза, снова провалилась в сон, оставив Джека догадываться о том, что она хотела сказать.

Наконец его смогли уговорить немного отдохнуть. Состояние Дафне стабилизировалось, она дышала ровно, и врач сказал, что она может проспать так много часов. Теперь Джек был уверен, что, проснувшись, мать будет помнить, что он был здесь. И она будет жить. В этом убеждали его и уверенные, довольные улыбки персонала. Так что… можно позволить себе умыться, побриться и поспать. Порядок значения не имеет.

— Но, может быть, сначала вы захотите повидаться с вашей знакомой? — спросила у него старшая медсестра, и Джек нахмурился.

— С моей знакомой?

— Она в комнате ожидания. Просила вас не беспокоить, поскольку считает, что вряд ли вы захотите видеть ее… Но она уже довольно долго сидит там. Несколько часов. И выглядит такой же встревоженной, как и вы. Я как раз хотела кого-нибудь послать к ней, чтобы ей передали, что у вашей матери есть все шансы выздороветь. Но если хотите, можете сказать об этом сами…

Джек ничего не мог понять.

— Сибил ждет?..

— Ее так зовут? Она не назвалась. Вы найдете ее на первом этаже.

Джек спустился на первый этаж и в комнате ожидания увидел Вики.

Несколько мгновений он ничего не говорил — просто стоял, глядя на нее, словно на призрак. Комната ожидания была пуста. В столь ранний час здесь могли находиться только люди, крайне тревожащиеся о здоровье своих близких. Поэтому Вики сидела там одна, и в ее широко распахнутых глазах, устремленных на дверь, застыло ожидание.

Когда на пороге появился Джек, она, ни слова не говоря, посмотрела на него — вопросительно и одновременно испуганно, — и он сразу понял, что тревожится Вики не за него. Не сейчас.

Пристально всматриваясь в него, она искала ответ об участи Дафне. А он выглядел совершенно измученным, Джек это знал, и по его лицу можно было предположить самое худшее.

Но ни за что на свете он не смог бы заставить себя улыбнуться сейчас. Вики здесь! Его любимая! Как он мог быть настолько глупым, чтобы не понимать этого? Как он мог думать, будто не способен полюбить?

— Вики… — хриплым шепотом начал он, и Вики немедленно пришла к самому ужасному заключению.

— О, Джек, Джек… — Ее голос был полон отчаяния и горя. Она закрыла глаза и уронила лицо в ладони. — О нет.

Он не мог больше этого видеть. Ему хватило секунды, чтобы пересечь комнату, упасть перед ней на колени и, сжав любимые руки в своих, отвести их от залитых слезами глаз.

— Нет, Вики, нет! Мама жива. С ней все в порядке. — Вики смотрела на него, и из ее глаз постепенно исчезало выражение ужаса. Джек наконец заставил себя улыбнуться. — Милая, я совсем не хотел пугать тебя своим видом. Просто я давно не брился и не спал. Мама пришла в сознание после операции и даже говорила со мной, а когда снова заснула, я ушел.

Вики неотрывно смотрела на него, и в ее взгляде боролись недоверие и надежда. Наконец надежда победила.

— Ты хочешь сказать… что твоя мама будет жить?

— Да.

— Ты уверен?

— Как ни в чем другом. Иначе я не ушел бы от нее.

— О, Джек.

Это стало последней каплей. Вики, силы которой были уже на исходе, обвила руками его шею, уткнулась носом в плечо и разрыдалась.

С минуту Джек ждал, пока она выплачется и пока у него пройдет первое потрясение от этого чуда. Вики здесь! Настоящая, живая Вики, от которой все еще пахнет морем!

Его Вики… Джек вдруг почувствовал, что не может больше ждать. Он слегка отстранил ее и с улыбкой, в которой были бесконечная нежность, бесконечное любование и бесконечная любовь, посмотрел в залитое слезами лицо.

— Моя Вики, — произнес он. — Моя любимая.

Его губы нашли губы Вики, и страстный поцелуй, казалось, длился целую вечность, превращая их брак в настоящий — отныне и навсегда.