Устрицы и белое вино

Глава 23, в которой история про Жоржа и Николет

За последний год Жорж заметно вырос и похорошел. Мадам Бернардье, с гордостью глядя на единственного сына, уже давно лелеяла одну мысль. Мысль была исключительно важной – мысль касалась будущего Жоржа, но именно поэтому мадам Бернардье не смела воплощать ее в жизнь без согласия мужа, а посоветоваться с ним она никак не решалась. Мсье Огюстен Бернардье мог запросто назвать жену сумасбродкой, а драгоценную мысль – навязчивой идеей.

В то утро супруг был настроен особенно благодушно – вчера выиграла его любимая футбольная команда, – и он, не спеша потягивая кофе, наслаждался перечитыванием подробностей счастливого матча в утренней газете. Мадам Бернардье решилась.

– Дорогой, дела твоей фирмы идут неплохо, и в традициях нашей семьи пора было бы подумать о приличной партии для нашего сына...

Мсье Бернардье на мгновение оторвался от газеты, поднял глаза и насмешливо произнес:

– Не рановато ли?

Мадам Бернардье приняла эту реакцию за одобрение и продолжила уже смелее:

– Наши родители познакомили нас тоже, в общем-то, детьми...

Мсье Бернардье потрогал рукой левую бровь: признак того, что он начинает нервничать не на шутку. Под бровью был старый шрам, который зарос давным-давно, но в минуты волнения краснел и чесался. Мадам Бернардье даже несколько засомневалась в успехе своей дипломатии, но не отступила:

– И за эти годы я ни разу не пожалела об этом. – Тут мадам Бернардье отчасти слукавила, но цель стоила того. – Что ты думаешь о семействе Амикошонов? У них хороший дом, сеть магазинов, правда, сама мадам Амикошон несколько вульгарна.

Мсье Бернардье закряхтел.

– Да, ты прав, – радостно согласилась мадам Бернардье, – дочка наверняка пойдет в нее. Я тоже считаю, что породниться лучше все-таки с Вольпиньяками. Это очень достойная семья, и малышка Николет – настоящий ангелочек.

– Селин, – мсье Бернардье отшвырнул газету, – я лично ничего не имею против Вольпиньяков...

Но мадам Бернардье, не дав ему закончить, быстро произнесла:

– Отлично, милый, я сегодня же приглашу их на ужин!

– Ради всего святого! Селин! Только без меня! У меня сегодня исключительно ответственные переговоры, я вернусь очень поздно! – И он яростно почесал свою левую бровь.

Тем не менее дипломатическая мадам Бернардье осталась вполне довольна результатами собственных не менее ответственных переговоров.

– Ты как всегда прав, дорогой, мы с мадам Вольпиньяк и детьми просто выпьем кофе, так получится более непринужденно и менее официально.

Жорж заметно стеснялся нарядной кокетливой мадемуазель Вольпиньяк, пальчики которой небрежно поигрывали новенькой блестящей цепочкой и кулоном. Мадам Бернардье сразу пожалела о собственном замысле простой и непринужденной обстановки, поэтому достала из серванта самый дорогой сервиз и фамильное серебро.

Матери, которые были старинными школьными подругами, болтали обо всем на свете, а дети, молча и поминутно отводя глаза, рассматривали друг друга. Жорж рассеянно вертел печенье и, неожиданно уронив его в свою чашку, принялся зачем-то крошить и размешивать печенье ложечкой, расплескивая кофе на скатерть. Николет беззвучно хихикнула и показала матери глазами на Жоржа.

Жорж покраснел, окончательно смутился и неловко опрокинул чашку. Николет успела поймать ее на лету и, старательно промокнув своей салфеткой скатерть, поставила несчастную чашку на блюдце. От этого Жорж покраснел еще сильнее.

– Жорж, ты как маленький, мне даже неудобно, – сказала мадам Бернардье.

– Не нападай на сына, дорогая, – пришла на помощь Жоржу мадам Вольпиньяк, – подумаешь, с кем не бывает.

Жорж благодарно улыбнулся гостье и в поисках дополнительной защиты посмотрел на Николет. Она ответила улыбкой, но не произнесла ни единого слова.

– Ладно, Жорж, все в порядке, – успокоила сына мадам Бернардье, – мы с мадам Вольпиньяк еще поговорим, а ты покажи Николет свои коллекции.

Жорж увел Николет, и они затихли в его апартаментах. Подруги тоже какое-то время сидели молча. Потом мадам Вольпиньяк, сразу высоко оценившая замысел мадам Бернардье, доверительно шепнула:

– Мне так интересно, Селин, что они там делают?

– Давай я аккуратненько посмотрю, – шепотом предложила мадам Бернардье, на цыпочках подошла к двери и заглянула в щелку.

– Картинка! Сидят на полу, как голубки, и очень увлечены друг другом, – сообщила она. – Жорж показывает каталоги машин и хвастается своим «вольво». Слушай, она еще ближе к нему подсела. Невероятно!

– Моя Николет?

– Конечно, – продолжала подглядывать мадам Бернардье, – может, мне стоит войти? Он уже гладит ее по ручке.

– Лучше отойди от двери. Не съест он ее.

Мадам Бернардье пожала плечами.

– Но чтобы сразу такие нежности!

Она все-таки отошла от двери, и подруги принялись вспоминать свои ученические годы.

Вдруг, хлопнув дверью, вся в слезах, с пылающим лицом Николет вылетела в гостиную и прижалась к матери.

– Николет! Что случилось? – испугалась мадам Вольпиньяк.

Следом за ее дочерью вышел Жорж, прижимая к груди игрушечного мишку. Он остановился в дверях и виновато смотрел на Николет.

– Я должна была войти к ним! – заламывая руки, воскликнула мадам Бернардье. – Что ты наделал, Жорж? Отвечай! Как ты посмел ее обидеть?

Жорж пожал плечами и поцеловал мишку. А потом осторожно дотронулся мишкой до Николет и, заглядывая ей в глаза, опять почмокал губами. Николет передернула плечиками и заревела в голос.

– Ты ее не ударил? Точно? – строго спросила мадам Бернардье. – Что ты молчишь? Как в столбняке весь день.

– Ладно, давайте успокоимся все, – рассудительно предложила мадам Вольпиньяк. – Нам домой пора.

Вдруг Жорж снова повторил свой маневр с мишкой и протянул игрушку Николет. Она гордо отвернула голову, но мишку взяла. Жорж опять вздохнул. Так и не сказав ничего, он понуро ушел в свою комнату. Николет смотрела ему вслед уже с явным интересом и плакать перестала.

Ритуально поцеловав Жоржа в нос перед сном, мадам Бернардье поплотнее прикрыла дверь в его комнату и стала дожидаться мужа. Из-за всего случившегося она чувствовала себя не в своей тарелке. Мадам Бернардье ходила от окна к двери, и, когда наконец вернулся муж, она выпалила прямо на пороге:

– Меня сегодня навещала мадам Вольпиньяк со своей Николет. Наш Жорж совершенно не умеет галантно вести себя! Он увел Николет в свою комнату и сразу полез к ней целоваться! Николет выбежала от него вся в слезах!

– Какая ты у меня еще глупая, Селин! Парню всего два года, а ты требуешь от него куртуазных манер! Себя вспомни в его возрасте! – рассмеялся мсье Бернардье и неожиданно весело почесал свою покрасневшую левую бровь.

Мадам Бернардье совершенно не помнила себя в двухлетнем возрасте, но ее мать неоднократно рассказывала ей, как в день знакомства с трехлетним мсье Бернардье маленькая Селин до крови разбила ему левую бровь паровозиком игрушечной железной дороги...

Клара с улыбкой замолчала. А я засмеялась. Это было так хорошо и приятно – просто смеяться. Я ведь и не предполагала, что вообще когда-нибудь засмеюсь после сегодняшней омерзительной истории. И нельзя сказать, чтобы я смеялась как-то уж особенно пронзительно громко, но Жерар, который откровенно задремал на середине рассказа, тут же вздрогнул, открыл глаза, поежился и зевнул:

– А-а-вау-ва!

Я даже расслышала, как хрустнули его челюстные суставы.

Сладко спавший на гальке сытый Казимир мгновенно подскочил и выгнул хвост и спину, с выпученными глазами раздирая миниатюрную розовую пасть не хуже хозяина. Тут уж засмеялись мы все.

– Ладно, поехали домой, – сказала Клара. – Вив нужно хорошенько высыпаться в ее положении.

– Конечно, – согласился, потирая глаза, Жерар. – Конечно. – Но не тронулся с места.

– Почему вы так уверены? – спросила я.

– Опыт большой. – Клара с улыбкой вздохнула, вставая на ноги. – У меня же, кроме него, еще Софи и Николет.

– Николет? Из этой истории?

– Нет, та – дочка моей приятельницы.

– Надо же, а ваш сын не упоминал о сестрах.

– Ну, они давно замужем. – Она махнула рукой.

– Аа-аа-вау! – снова выразительно зевнул Жерар и помотал головой.

– Слушай, сынок, а не окунуться ли тебе в море? Как бы ты не уснул за рулем.

– Отличная идея, ма! – Он встал и энергично помахал руками. – А вы, дамы?

– Мы с Вив тебя подождем, поболтаем, а ты иди, иди, сынок, поплавай.

– Ну как хотите. – Жерар пошел к воде, на ходу стягивая рубашку.

Казимир деловито затрусил следом.

– Прямо как собака, – сказала я. – Неужели полезет купаться?

– Вряд ли. – Клара пожала плечами. – Собаки ведь тоже не все любят воду.

– Да, – согласилась я, думая о том, что тоже с удовольствием бы поплавала, но решила, что присоединиться к Жерару, наверное, будет неудобно. – У моих родителей две – овчарка и дворняга. И обе не большие любительницы купаний. Особенно Рона, овчарка. Лезет в воду, исключительно если нужно принести палку. Она очень ответственная, Рона. К мытью в ванной она относится, как к серьезному заданию, – терпит молча.

– А дворняга?

– Блэк? Блэк любит, когда ее моют в ванной, но чтобы вода была теплой. Она так радостно машет хвостом, а она большая, видимо, помесь с ньюфом, просто огромная, что, пока ее вымоешь, сама будешь мокрая с головы до ног. А в реке она не любит.

– Странно, вроде ньюфаундленды любят воду.

– Ну скорее всего она подражает Роне. Рона вообще с характером и очень на нее давит. Она считает Блэк своей собственностью.

– Все, как у людей. – Клара усмехнулась. – Приходи к нам в гости, у нас много животных.

– Спасибо, – сказала я.

Тем временем Жерар разделся и постепенно входил в воду. Котенок сначала ринулся за ним, но тут же отпрыгнул, брезгливо отряхивая лапки. А Жерар нырнул.

– Иа-а-ах! – завопил Казимир, пометался по берегу и, продолжая вопить, стрелой понесся к нам. – Йа-а-ах-яяя!

– Тихо, тихо, малыш. – Клара наклонилась и взяла его на руки. – Все хорошо. Ничего страшного не произошло.

Кот вопить перестал, жался к ней, но судорожно вертел головой. Жерар плыл прямо по лунной дорожке. Я откровенно завидовала ему: я люблю купаться ночью. Особенно в такой изумительный штиль!

– Как ты себя чувствуешь, Вив? – спросила Клара.

– Нормально. Надо же, как он нервничает из-за Жерара!

– Ну, кошки вообще народ сознательный. Слушай, Вив, я тебя очень прошу, никогда не рассказывай сегодняшнюю эпопею своему Шарлю.

Я растерялась.

– А если он все равно узнает? Лучше же, если от меня. Простит, значит, простит. Нет так нет...

– Не лучше и не узнает. Мы с сыном не затем сегодня полуночничали, чтобы распускать сплетни.

– Но все-таки зачем?

– Не «зачем», а «почему». Потому что у Селин, матери маленькой Николет, был роман с этим красавчиком. Я тебе сразу сказала, что у них все кончилось неважно именно из-за Аманды.

– Ты же напирала на какое-то колдовство!

– Не обижайся. С колдовством глупо вышло, конечно. Но у меня просто язык не поворачивался произнести слово «суицид». И потом, в тот момент я не знала, что ты нарядилась для этого дурака, а не для своего Шарля. Я ведь начала догадываться в чем дело, только когда ты распрощалась с нами возле нежилого дома и влетела в подъезд.

– Нежилого?

– Ну да. Странно вообще, что он оказался не заколочен.

– Как же я не обратила внимания?

Она пожала плечами и погладила кота, который, вздрагивая от напряжения, нервно следил за действиями Жерара далеко в море.

– Ты бы видела, Вив, в каком состоянии ты была тогда. Точно как Казимир сейчас! Ты влетаешь в подъезд, а я просто оцепенела – что делать? Я же ведь понимаю, что ты беременная. Ну, Вив, не смотри на меня так. Все это поняли. Когда тебе стало плохо в вагончике Брандонов, ты выбежала и Шарль пошел за тобой, а потом вернулся, чтобы попрощаться, потому что решил отвезти тебя домой, Аманда прямо в лоб спросила: «У тебя, что, невеста беременная?» Он растерялся, а его мать и сестра сказали, что очень похоже, но ты пока не говоришь никому, видимо, из своих соображений, может, боишься сглазить.

– Они обе так прямо и сказали?

– Ну а что такого? Дело житейское. Потому мы с сыном и пошли провожать тебя. Нехорошо беременной женщине шастать одной по городу ночью. Я еще удивилась, как это твой жених допускает такое. Ну и вот, ты – в подъезд, а я стою столбом. Сын говорит: «Мама, я же знаю, что она задумала!» – и намеревается бежать в дом за тобой. Я говорю: «Подожди, сынок, объясни мне. Нехорошо лезть не в свое дело». Мы отошли в сторонку, но, конечно, глаз с подъезда не сводим. Мало ли что там может случиться с тобой в пустом доме! Он и говорит, так и так, это, мол, моя вина, ну и рассказывает, что случайно познакомил тебя с Брандоном и этот недотепа произвел такое впечатление на тебя, что ты готова была тут же мчаться с ним хоть на край света. Жерар ведь знает, какие между Брандонами отношения.

– Знает? – перебила я.

– Да все знают! Он же круглый дурак, этот Пьер Брандон. Ну, добрый малый, любит зверей. Он же на манеже – столб столбом. Красивая мебель, разве что фигурно кнутом щелкает. А настоящий дрессировщик-то – Аманда. О, она всех дрессирует! Зверей, людей. Брат – и вовсе ее собственность, вроде как ты рассказывала про собак. И я просто в ужас пришла, когда сопоставила все факты. Пытаться отговаривать – бесполезно. Нужно ехать к отелю и караулить тебя там. Наше дело, не наше дело, ну что теперь? Просто я не могла допустить, чтобы с тобой произошло то же, что с Селин. Она моя очень близкая подруга, хотя и лет на десять моложе. Жерар ничего этого не знает, и не нужно ему знать, но тебе я расскажу, пока мы с тобой одни.

– Так вот, случился у них роман. Аманда долго не подозревала, ведь Селин старше даже ее, хотя в общем-то неудивительно, что Брандон потянулся к женщине примерно ее же возраста. Но потом все-таки Аманда вычислила и принялась следить. И вроде бы все совсем невинно – встречаются где-нибудь в людном месте, гуляют, держатся за руки, короткий поцелуй в щеку на прощание. Да и рандеву-то не больше чем по полчаса. Селин ведь была давно замужем, она и сама не очень понимала, почему никак не может противиться чувствам к девятнадцатилетнему парню. Красивый? Ну еще бы! Просто ангельски красивый да еще покорный и наивный. При всем при том на арене этот ангел запросто управляется с тиграми!

Селин страшно мучилась угрызениями совести, но терпеть больше не могла – цирк ведь вот-вот уедет. От желания она была просто не в себе! Ну и однажды все очень удачно совпало: кто-то из подруг пригласил ее с мужем за город на уик-энд. Она договаривается с ним, что поедет туда в пятницу прямо с утра, а он присоединится вечером после работы. И Селин, понятно, по дороге оказывается в цирке у Брандонов, заявляется прямо в вагончик. Парень на седьмом небе! Да и сестры очень удачно нет в вагончике.

Голубки проворно принимаются за дело, и в самый ответственный момент им под бок ныряет голая Аманда! Селин от ужаса чуть не падает с постели, но Аманда утешает ее нежно, ласкает, причем не только ее, но и брата, который, ничуть не стесняясь присутствия сестры, возобновляет над Селин свои экзерсисы. Причем под руководством Аманды – где и как ему целовать, гладить, двигаться. Мало того, она дает рекомендации Селин – в какой момент той стонать, в какой – кричать или кусаться...

– Но ведь Селин могла убежать!

– Не забывай про физиологию, моя дорогая. Она сама потом мне рассказывала, что в момент, когда это все происходило, она была почти без сознания от невероятного экстаза. Но потом чуть руки на себя не наложила, потому что началась дикая истерика, когда увидела голым собственного мужа. Она ведь все-таки добралась в загородный дом своей подруги, а вечером приехал муж, ну и понятно, они стали ложиться спать в выделенной для них комнате.

– Муж тот самый, со шрамом от детского паровозика?

– Да, Огюстен Бернардье. Конечно, это тоже забавная история, когда происходит не с тобой, – помолчав, произнесла она. – Просто жуткая случилась тогда у Селин истерика! А мы с моим мужем тоже были тогда приглашены в этот дом, мы ночевали как раз в соседней комнате. Вдруг слышим женский крик. Мы в первый момент даже подумали, уж не лупит ли сосед свою прекрасную половину? Ну и кинулись спасать. А Бернардье сам уже выскочил в коридор, правда, успел надеть брюки и орет: «Скорую»! Вызывайте «скорую»!» Мой муж говорит: «Я вообще-то звериный доктор, но, может быть, смогу как-то помочь вам?» А я слышу, женщина поутихла, и говорю: «Подождите, пойду-ка я посмотрю». Ну вот тут-то она мне все и поведала, хоть мы были с ней тогда и не самые близкие подруги. Молодец, хватило ума не выложить все мужу! Но нервы ей потом пришлось лечить долго: Селин не выносила вида голых людей даже на пляже! Моментально впадала в истерику.

– Значит, ты нарочно послала Жерара купаться, чтобы проверить меня?

– В основном, чтобы ты узнала про Селин. Она рассказала только мне, что у нее произошло с Брандонами, и никому больше. А ты не рассказывай никому вообще! Я тебя очень прошу. Пожалуйста, обещай мне.

Казимир заелозил у нее на руках. Мы обе невольно обернулись в сторону моря. Жерар плыл к берегу. Его голова шариком ртути скользила по темному зеркалу – таким гладким и неподвижным выглядело море. А лунная дорожка – подарочная золотая рыхлая ленточка на нем...

– Как же красиво, – сказала я. – Такая тишина!

– Красиво, – отозвалась Клара, поправляя кота. – Не было бы шторма. Это обычно перед штормом такая тишина.

Жерар вышел из воды и принялся натягивать брюки прямо на мокрое тело. Но в отличие от бедолаги Селин на меня его полуобнаженная почти мальчишеская фигура не производила абсолютно никакого впечатления. Другое дело – на кота. Казимир решительно спрыгнул с хозяйки и понесся к хозяину.

– Мя! А! А! А!

– Ну совсем как собака, – сказала я.

– Так ты мне обещаешь? – спросила Клара.

– Обещаю.