Уйди из моей жизни

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Даниэлла нашла Байрона на кухне. Кроме трусов на нем ничего не было, так как вся его промокшая одежда — рубашка, брюки, носки — была развешена для просушки, а запачканные грязью туфли стояли у входной двери. От двух кружек, стоящих на кухонной стойке, поднимался горячий пар.

— Я уже собирался идти за тобой, — сказал он. — Почему ты так долго?

Байрона совершенно не беспокоила собственная нагота. Она не должна была также беспокоить и Даниэллу, но, увы, это было не так. Даниэлла просто не могла оторвать от Байрона глаз. Раньше он был очень худым и бледным; сейчас же под его кожей, покрытой ровным светлым загаром, бугрились крепкие мускулы. Только от одного взгляда на него у Даниэллы перехватило дыхание.

— Я и не представляла, что такая спешка, — хрипло ответила она.

— Я приготовил тебе шоколад, — сказал Байрон. — Как только моя одежда высохнет, я уеду. — Сейчас в нем не было и намека на ту страсть, что буквально раздирала его недавно.

Даниэлла была ошеломлена, когда он вдруг открыл дверь ванной и влез к ней под душ, бормоча что-то такое, что не доходило до ее сознания. Но вместо чувства благодарности своей счастливой звезде за то, что она с трудом, но все-таки избежала опасности, Даниэлла сейчас испытывала лишь огромное разочарование.

Руки Байрона на ее теле, его прикосновения так сильно возбудили ее, что предложение Байрона заняться любовью показалось ей самым естественным предложением на свете. Она не стала останавливать его, да и вряд ли смогла бы это сделать. До сих пор ее тело было настроено на одну волну с ним, до сих пор все ее чувства были обострены, до сих пор она все так же хотела его.

Так почему он отступил?

Она задавала себе этот вопрос уже в тысячный раз, когда вытиралась в душе полотенцем. И вот сейчас она снова задавала его себе. Может быть, он проверяет ее? А отвечает ли она его запросам? Было бы его преследование таким же настойчивым сейчас, когда он узнал, как легко было побороть ее сопротивление?

Если она все спокойно проанализирует, то сможет найти выход. В будущем ей необходимо опасаться Байрона еще больше. Ведь любое моральное падение можно приписать чисто физическому влечению. Конечно, не любви. Она на секунду закрыла глаза. Ну почему жизнь так мучительна?

Взяв кружку с горячим шоколадом, Даниэлла опустилась на табурет рядом с кухонной стойкой. Байрон присоединился к ней, и мужской мускусный запах, исходивший от него, чуть окончательно не погубил ее. Как она хотела быть в его объятиях, как хотела его целовать! Как она хотела…

— Почему ты решила, что твоя мать никогда не говорила Роду о твоем замужестве?

Слава Богу, эта тема вполне безопасна! Она пожала плечами и с кислой миной ответила:

— Она никому этого не рассказывала. Она предпочитает вообще это забыть.

— Ты хочешь сказать — забыть меня, — сухо заметил Байрон. — Я никогда не ходил у нее в любимчиках. Сколько она уже встречается с Родом?

Даниэлла снова слегка пожала плечами.

— Не представляю. Я совершенно не ожидала, что между ними что-то происходит. Она ведь никогда даже не упоминала о нем. Я все пытаюсь разгадать, как же они познакомились. Мне кажется, что это произошло где-нибудь на вечеринке — моя мать часто их посещает. Но я не думаю, что они давно друг друга знают.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что только недавно у нее появился — как бы это назвать? — какой-то неземной и загадочный взгляд. Я не знаю, что это было. Сначала мне показалось, что она, возможно, чем-то заинтригована. Теперь же я точно знаю, что это любовь.

— Ты за нее рада?

— Конечно. Хорошо, что она нашла себе мужчину. Может быть, теперь, когда ее голова занята Родом, она наконец оставит свои попытки подыскать мужа мне.

Чашка в поднятой руке Байрона остановилась на полпути ко рту. Он нахмурился и впился в Даниэллу своим вопрошающим взглядом.

— И часто она это делает?

— Полагаю, что сегодня вечером была очередная попытка. Думаю, мама была так же ошеломлена, как и я, когда узнала, что свободный мужчина — это как раз ты, Байрон.

Ее мать никогда не понимала, почему она не приняла предложения Тони Кохрана. Тони сказал, что не имеет ничего против ее недостатка — бездетности, но сама Даниэлла была против. Тони в семье был единственным ребенком, да и родители его уже умерли. Поэтому она была уверена, что Тони должен непременно хотеть иметь собственных детей. И неважно, что он сказал ей совсем другое. Ведь когда-нибудь, если она останется с Тони, это может обернугься против нее.

У Байрона на скулах заходили желваки, а глаза подозрительно сощурились.

— И ты встречалась с кем-нибудь из этих мужчин?

— А если и встречалась? Неужели тебя это беспокоит?

— Конечно, черт возьми! — прорычал Байрон.

Даниэлла увидела, как напряглись его руки, в которых он вертел свою кружку.

— Это не подлежит обсуждению, — твердо сказала Даниэлла. — Больше на такие вопросы, Байрон, я не отвечаю. — Она поднесла ко рту белую кружку с нарисованным на ней подсолнухом и глотнула немного темной, ароматной жидкости. Глоток этого восхитительного напитка напомнил о ранних днях их брака, когда они, перед тем как отправиться спать, всегда пили горячий шоколад.

— В твоей жизни в данный момент есть какой-нибудь мужчина?

Она слегка улыбнулась.

— Тебя это не должно волновать.

— Но ведь кто-то есть! — Байрон рассердился. — Бьюсь об заклад, что он к тому же богат! Кто он? Почему ты не рассказала о нем раньше?

— Я не видела для этого основания, — тихо произнесла Даниэлла.

— Основания? — пронзительно закричал Байрон, почувствовав внезапный прилив неистовой ярости. — Думаю, у тебя были все основания! Какого черта, как ты думаешь, я здесь делаю? Зачем, как ты думаешь, я продолжаю приходить, чтобы увидеть тебя? Если мне не на что надеяться, так и скажи — я не буду надоедать.

— Разве я не пыталась уже это сделать? — спросила она тихо.

Байрон закрыл глаза. На какое-то время повисла тишина. Когда он снова наконец взглянул на нее, в его глазах невозможно было прочитать, о чем он думает.

— Смерть Джона была, очевидно, сильным ударом.

Какая резкая смена темы! Но зачем? Опять нахлынули мучительные воспоминания.

— Естественно. Никто никогда не ожидал, что подобное может произойти.

— Очень трагичный несчастный случай, — согласился он.

Внезапно в горле Даниэллы появился комок, стало трудно глотать.

— Самое печальное в этой истории, что этого несчастного случая могло бы и не быть, если бы Джон только надел защитную каску. Возможно, он был бы ранен, но не смертельно.

— Так ты никого не винишь в его смерти?

Она отрицательно покачала головой.

— Ты планируешь снова выйти замуж?

— Нет.

— Почему?

— Потому что я не кажусь себе очень счастливой, когда речь идет о браке.

— Так ты никем всерьез сейчас не увлечена?

Она криво усмехнулась. Оказывается, он и не менял тему разговора, а просто решил пойти другим путем.

— Почему это тебя так сильно беспокоит?

— Черт возьми! Ты отлично знаешь, почему, — опять взорвался Байрон.

— Я помню, ты заявил, что все еще любишь меня. Но я тебе не верю. Если бы твоя любовь ко мне была действительно так сильна, ты бы никогда не позволил мне уйти. И обязательно что-нибудь сделал, чтобы спасти наш брак.

— Ты думаешь, я не раскаиваюсь в том, что натворил?! — с жаром воскликнул Байрон. — Ты ведь сама хорошо знаешь, что мне, прежде всего, мешала твоя мать, которая во все всегда вмешивалась. Кроме того, ты всегда говорила, что причина всех наших проблем — деньги, да? Я закончил университет, получил высокооплачиваемую работу — все для тебя. А что же я узнаю? Что ты тем временем вышла замуж за человека с мешком денег.

У Даниэллы исказилось лицо.

— Возможно, я была не права, говоря, что наши проблемы из-за денег. Скорее всего, мы с тобой просто несовместимы.

Он насмешливо фыркнул. Его глаза, сверкающие как холодный металл, впились в ее лицо.

— Ты действительно в это веришь?

Струйка холодного пота побежала по спине Даниэллы, она вдруг почувствовала всю силу его сексуальности. Ее тело заныло, пульс бешено забился. Страстно желая его объятий, она обрекала себя на все муки ада, отказываясь от этого мужчины. Но тем не менее она уверенно подняла подбородок и произнесла:

— Я в этом не сомневаюсь. — Она была словно во сне и не понимала, как это ей удается еще справляться со своим голосом. Больше сидеть с ним она не могла, и поэтому, допив свой шоколад, Даниэлла спрыгнула с табурета и принялась мыть кружку.

— Как ты можешь быть так уверена?

Теперь он стоял позади нее, и она чувствовала на своей шее его дыхание. Даниэлла застыла на месте, про себя умоляя его не прикасаться к ней. Она знала, что эти прикосновения могут окончательно погубить ее.

— Потому что я знаю себя, — твердо ответила она. — Я не вышла бы замуж снова, даже если бы до сих пор что-то к тебе испытывала. Джон значил для меня все!

— А сейчас — кто-то другой, да? Я снова проиграл? Да, хуже мне вряд ли уже может быть. — Он выглядел совершенно подавленным.

Телефонный звонок прервал тишину, повисшую после его последних слов. Это звонила мать Даниэллы, желая знать, там ли еще Байрон.

— Да, мама, он здесь, — ответила Даниэлла.

— Скажи ей, что я как раз уже ухожу! — закричал ей Байрон.

К тому времени, когда она закончила разговаривать по телефону, Байрон был уже полностью одет. К двери он направился в полном молчании. Лицо его при этом было мрачным.

— Спасибо, что доставил меня домой, — тихо проговорила Даниэлла с болью в голосе.

— Это самое малое, что я мог сделать.

Она смотрела, как он садился в свою машину. Когда он уехал, из ее глаз медленно потекли слезы. Он любил ее, а она — его, но у них не было общего будущего.

— Род, уверяю тебя, трещина продолжает увеличиваться, — настаивал Байрон. — И если мы не устраним ее в самое ближайшее время, то нам гарантированы серьезные неприятности. И чем, черт возьми, только занимаются эти шотландцы? Ты говорил, что решишь эту проблему с их помощью. Ты понимаешь, что на карту сейчас поставлена моя репутация?

Шотландцы работали по контракту с «ДБС» на строительстве галереи. Байрон первым обнаружил дефект и даже решил взяться за его устранение сам, для чего пришел поговорить с рабочими. Но, несмотря на все его попытки, он так ничего толком ни от кого не узнал.

Род выглядел слегка виноватым.

— Есть сложности — шотландцы вышли из дела.

Поток чертыханий и ругательств заполнил комнату. Байрон вскочил на ноги.

— Ради всего святого, ты пользовался услугами какой-то дешевой недобросовестной компании?

Род отрицательно покачал головой.

— Уверяю тебя, это вполне приличная фирма. В прошлом я много раз имел с ней дело. Проблемы начались, тогда, когда у них сменилось руководство. Мы не единственные, кто имеет к ним претензии.

— Почему, черт возьми, ты не рассказал мне об этом раньше? — Байрон был в ярости.

Род запустил пальцы в свои густые волосы. На лбу у него появились глубокие морщины.

— Потому что я сам только что это узнал. Отголоски ударной волны распространились по всей строительной индустрии.

— Так что же будет с галереей дальше? Есть ли вообще какая-то гарантия? И кто собирается все это исправлять? — Господи, все было гораздо хуже, чем он предполагал. Байрон почувствовал, что начинается головная боль, и принялся растирать шею руками.

— Я работаю над этим, — сказал Род.

Байрон только фыркнул, услышав это заявление. Его глаза были сейчас как грозовая туча.

— Так! И до каких пор эта работа будет продолжаться? Пока здание не рухнет? Черт тебя побери, это ведь не игрушки! Все очень серьезно.

— Ты думаешь, я сам не знаю? — Род нетерпеливо замахал руками. — Ты думаешь, меня это не касается?

— Полагаю, что касается, — мрачно согласился Байрон. — Но эта чертова проблема должна быть разрешена. — Он снова сел. — Мне необходима чашка хорошего, крепкого кофе, а еще лучше — вместе с глотком виски.

— Кофе организовать могу, — сказал Род и вызвал по телефону свою секретаршу.

Байрон решил, что сейчас самое время изменить тему разговора, пока он окончательно не вышел из себя.

— Что ты вчера вечером говорил о несчастном случае с Джоном?

Удивительно, но вопрос Байрона испугал Рода.

— Ничего. Я должен был держать свой рот на замке. Забудь об этом.

— Я не могу об этом забыть, — возразил ему Байрон. — Ведь речь идет о Даниэлле. Если смерть Джона не была на самом деле несчастным случаем, то тогда чем же? Я хочу это знать.

— Понимаешь, Даниэлла была очень высокого мнения о Джоне, — неловко развел Род руками.

— Ей и не нужно знать о твоих подозрениях. — И ему не нужны эти настойчивые повторения о том, что Джона она любила больше, чем его. Вряд ли он мог поверить в то, что она любила и этого своего нового приятеля. Под душем она ответила на его ласки, и он с легкостью мог бы ее добиться. Так, наверное, можно надеяться? И должен ли он повторить свои попытки?

— У меня никогда не было ни одного стоящего доказательства, — тихо сказал Род.

— Меня не волнуют доказательства. Я просто хочу знать, что ты сам об этом думаешь.

Род бросил взгляд на настенные часы.

— Через пять минут мне нужно уходить, Байрон. Давай поговорим в другое время.

— Когда? Может быть, сегодня вечером после обеда? — Байрон был уверен, что Род увертывается от вопроса, который он затронул. Сейчас Род выглядел как испуганный кролик.

— Я не могу — иду в театр. Я позвоню тебе, Байрон. А сейчас прошу меня извинить. Мне нужно еще кое-что обсудить со своим секретарем.

Теперь Байрон был еще более заинтригован всей этой историей. Но так как Род ничего не рассказывал, он мог бы предпринять несколько шагов, чтобы выяснить все самому. Для этого можно нанять частного детектива, если, конечно, в этом будет необходимость, а также надолго самому остаться здесь, в Бирмингеме. Делами он сейчас не связан, или, по крайней мере, это не те дела, которые нельзя решить с помощью телефона или компьютера, который, кстати, установлен в его гостиничном номере.

Он просто походит по городу, внимательно рассмотрит галерею. Он часто знакомился с проектами, которые разрабатывал. Трещина — никто больше, очевидно, ее не обнаружил — очень тревожила его. Дальнейшее развитие событий означало, что он может пробыть здесь еще какое-то время.

Если так и произойдет, он будет чаще видеть Даниэллу, если она, конечно, позволит. Сейчас необходимо действовать решительно. Этот парень, кем бы он ни был, должен уйти с дороги. Байрон решил вернуть Даниэллу во что бы то ни стало. Он, вероятно, предоставит ей несколько дней передышки, чтобы она пришла в себя, и уж тогда…

Даниэлла заставляла себя напряженно трудиться все следующие за званым обедом у Рода дни: она до изнеможения каталась верхом и больше времени, чем обычно, проводила в своем магазине. Но, несмотря на все эти ухищрения, мысли о Байроне сами лезли ей в голову. Работала ли она или спала — он все время был с ней.

Даниэлла отчаянно надеялась, что он, может быть, оставит свои попытки и не будет больше ее добиваться. Ведь она может и не выдержать его напора. Она была так близка к тому, чтобы отдаться ему, что, если бы он сам не оттолкнул ее, она бы ему уступила. Чем больше времени Даниэлла проводила с Байроном, тем тяжелее ей было от него отказаться. Но тем не менее она должна во что бы то ни стало исключить его из своей жизни и не позволять ему появляться в ней вновь.

Она надеялась, что упоминание о другом мужчине заставит Байрона держаться от нее подальше. Да, ей еще раньше следовало бы так сделать! Ведь если он будет знать, что в ее жизни кто-то есть, ему просто не на что будет надеяться.

Прошла уже целая неделя, но Байрон не приходил. Даниэлла и радовалась, и в то же время очень без него страдала.

Было воскресенье, и Даниэлла собиралась на свою обычную утреннюю верховую прогулку. Выйдя из дома, она была потрясена, увидев Байрона, сидящего на заборе рядом с загоном в ожидании ее.

— Доброе утро, — весело крикнул Байрон, словно его пребывание здесь было самой естественной и обычной вещью. — Какая ты ранняя пташка. Я надеялся поймать тебя прежде, чем ты уедешь. Знаешь, я подумал, что мы могли бы покататься вместе.

— В самом деле? — Даниэлла пыталась не показать охватившей ее радости. Ее душа пела и рвалась навстречу Байрону. О, он выглядел потрясающе в своих черных джинсах и рубашке-поло! Даниэлла недоумевала, почему до сих пор ни одна женщина не захватила его в плен. В нем сильно, очень сильно было развито мужское начало, а сейчас он был просто неотразим. Черный цвет очень шел ему — в черном Байрон выглядел загадочным, волнующим и чертовски сексуальным.

— Да, в самом деле, — ответил Байрон.

— Разве ты умеешь ездить верхом? Я думала, нет.

— Я надеялся, что ты могла бы научить меня. Ведь это не займет много времени? Может быть, попробуем после завтрака? — Он взглянул на нее с надеждой.

— Не думаю.

— Ты считаешь, я не смогу научиться?

— Я не об этом. Уверена, что сможешь, но…

— У тебя другие планы, да? Поэтому? — со злостью в голосе спросил он. Его густые брови нахмурились, а глаза, впившиеся в ее лицо, стали узкими как щелки.

Было совсем нетрудно догадаться, о чем он в этот момент думал: у нее на самом деле нет никаких дел, все это лишь отговорки. Однако как ей хотелось, чтобы у нее были другие дела.

— Так почему ты не хочешь провести со мной время?

— Ты знаешь почему, — бросила Даниэлла. Может быть, ей нужно было сказать, что она собиралась уходить? Сейчас ей было слишком тяжело кататься с ним верхом. Почему он никак не оставит ее в покое? Неужели он так ничего и не понял и ничего не принял к сведению?

Всю эту неделю она пыталась обуздать свои чувства, но, когда увидела Байрона, сидящего на заборе, поняла, что все ее попытки были напрасны — они потерпели неудачу. Любить Байрона для нее стало так же естественно, как дышать, поэтому отказ от него был для нее подобен смерти.

Позавтракали они на лужайке возле дома. Еда — апельсиновый сок, яичница с поджаренным хлебом и кофе — никогда не казалась такой вкусной, как в этот раз.

После грозы в прошлое воскресенье погода снова стала жаркой. И хотя сейчас было только чуть больше восьми утра, уже было достаточно тепло. А может быть, тепло было оттого, что Байрон был рядом? Точно Даниэлла не могла этого объяснить.

— Здесь намного лучше, чем в моем саду на крыше, — сказал Байрон, блаженно развалившись в кресле и допивая свой кофе. И, обращаясь уже больше к себе, добавил: — Я должен позвонить Сэм и убедиться, что она не забывает поливать мои растения.

— Она? — с сомнением в голосе спросила Даниэлла. Ей и в голову не приходило, что Сэм — это женщина. Но это неважно: ведь она, очевидно, для него ничего не значит. Если бы значила, Байрон не преследовал бы тогда ее, Даниэллу.

Байрон лениво улыбнулся.

— Разве я не говорил тебе, что Сэм — девушка?

— Нет, не говорил. Тебе повезло, что ты нашел того, кто ухаживает за растениями в твое отсутствие.

— Думаю, да. И ей это на самом деле нравится.

Даниэлле было интересно, только ли за садом Байрона нравится ухаживать Сэм.

— Если ты так сильно любишь природу, сады, то почему не переезжаешь за город?

— Это приглашение? — Его бровь вопросительно изогнулась.

Даниэлла расстроилась — она угодила прямо в его ловушку.

— Я не имела в виду — сюда, — возразила она.

— У тебя в доме множество комнат, — заметил Байрон.

— Мне нравится, когда я сама себе хозяйка.

— Разве твой таинственный возлюбленный никогда не остается у тебя?

Она закрыла глаза, словно бы давая этим понять, что на этот вопрос она отвечать отказывается. Тони никогда не оставался. Он этого хотел, бесспорно, но Даниэлла знала, что если в один прекрасный день она завяжет с ним такого рода отношения, то потом будет просто обязана выйти за него замуж. Наконец она взглянула на Байрона и покачала головой.

— Нет.

— Но я не сомневаюсь, что ему этого хотелось, ведь так?

— А разве есть мужчины, которые этого не хотят? — поддела его Даниэлла.

Ноздри Байрона задрожали от гнева. Он вскочил с кресла и проговорил:

— Пойдем готовиться к верховой прогулке.

Даниэлла отвязала лошадей и предложила Байрону оседлать Моргану.

— Она очень спокойная. У тебя с ней не будет поводов для волнения, — объяснила она ему.

Байрон подозрительно посмотрел на невысокую лошадку.

— Я бы лучше выбрал для езды Шандора.

Даниэлла понимала, что он прав. Кобыла была слишком низка для Байрона, но Шандор никогда не признавал чужаков. Тем более Байрон новичок в верховой езде.

— Он может взбрыкнуть.

— Я бы все равно рискнул, — заметил Байрон.

— А ты не будешь меня обвинять, если упадешь?

— Нет, не буду. — И сказав это, он вдел ногу в стремя и легко вскочил на гнедую лошадь.

Даниэлле пришлось признать, что он хорошо смотрится на этой лошади. По крайней мере намного лучше, чем если бы сидел на Моргане. Даниэлла надавала Байрону массу рекомендаций, и они отправились в путь.

Соседский фермер разрешил Даниэлле ездить верхом по своим владениям, и сейчас, к ее большому удивлению, Шандор вел себя прекрасно. Трудно поверить в то, что Байрон никогда раньше не ездил верхом. Он либо солгал ей, либо просто был прирожденным наездником. Казалось, он все делает интуитивно.

Он пустил Шандора рысью, а затем перешел на легкий галоп. Даниэлла последовала его примеру, призывая его быть осторожным. Впереди послышался треск ломающихся веток, словно кто-то упал. Даниэлла поняла, что Шандор хотел легко перепрыгнуть кусты, а Байрон был к этому не готов.

Но упала с лошади сама Даниэлла. Вместо того чтобы следить за дорогой, она все внимание сосредоточила на Байроне. Он на Шандоре легко взял препятствие — кусты, а вот Моргана, неверно рассчитав свой шаг, резко остановилась, когда поняла, что препятствие ей не взять. И Даниэлла полетела через ее голову на землю.

Она все-таки успела пронзительно закричать, прежде чем потеряла сознание.