Узнай кто я

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Днем первого ноября в кабинете Такера зазвонил телефон. Он поднял трубку.

— Мэлоун слушает.

— Такер? Это Рой Комптон. У меня новости.

Звонил Рой Комптон — детектив из Омахи. В августе Такер сообщил ему о найденной девушке Эмме и попросил о содействии. Сердце Такера забилось быстрее.

— У вас есть что-то для меня?

— Да. Здесь, в Омахе, обнаружился человек, который заявил о том, что его дочь пропала. Ее зовут Эмма, и твоя Эмма подходит по описанию. Его заявление лежит тут уже шесть месяцев, с тех пор как отец и дочь поссорились, поэтому-то его нашли не сразу. Девушка уехала из дому, забрав все свои вещи, пока отец находился на работе. У него не оказалось фотографии дочери, а та, которую вы выслали, получилась не очень четкой. Он говорит, что это ее волосы и в принципе она похожа на его дочь. Он очень хочет поскорее опознать ее, Такер. Вы смогли бы привезти ее сюда сегодня днем?

— Я поговорю с Эммой, потом позвоню вам и скажу, когда мы приедем.

Так или иначе они постараются уладить это дело сегодня же. Эмма должна получить ответы на все интересующие ее вопросы. К тому же тот поцелуй прошлой ночью очень взволновал его. Он просто не мог его забыть.

Такер признался наконец самому себе, что у него есть личные причины желать, чтобы Эмма поскорее вспомнила свое прошлое. Взяв шляпу и куртку, Такер направился к стоянке.

Как обычно в последние два месяца, Эмма работала в детском центре, который открылся недалеко от дома Джерти.

Через несколько минут Такер уже припарковал свою машину у трехэтажного здания. Расположившийся здесь детский центр уже давно был нужен городу. Теперь работающие родители могли без опаски оставлять своих детей в надежном месте и в надежных руках.

Такер открыл дверь и заглянул в комнату направо. Эмма сидела на полу и собирала кубики с близнецами Сэмми и Стеффи, которым было где-то по году. Такер обычно старался держаться подальше от детей, и эти рыжеволосые близнецы с голубыми глазами не составляли исключения.

Джерти заметила Такера и подошла к нему с улыбкой. Ей было уже за шестьдесят, ее волосы покрыла седина, но, миниатюрная и быстрая, она проявляла столько энергии, что ей могли позавидовать молодые. Она первая в этом городе сердечно приняла Такера, рассказала ему о всех его жителях. Такер с первых же дней понял, что у нее золотое сердце.

Она подошла к нему почти вплотную и спросила:

— Это официальный визит или все-таки дружеский?

— И официальный, и дружеский, — ответил Такер. — Не думал, что застану вас тут. У вас же целая орава гостей в доме. Они собираются остаться до Рождества?

По тому, как Джерти посмотрела на него, Такер понял, что должен вести себя повежливее.

— Эмма вас как-то стесняет? — спросила Джерти.

Стесняет его? Это слишком мягко сказано.

— Я просто боюсь, что могут пойти разные слухи, — проговорил он.

— Но вы, похоже, не испугались слухов, когда предложили ей остаться у вас. Кроме того, в городе все знают, что вы порядочный человек. А Эмме совершенно некуда пойти и не к кому обратиться. Джерти похлопала его по руке. — А о сплетнях я позабочусь. Мы уже так давно не жили всей семьей под одной крышей, что они могут остаться насовсем. Мои сестры, племянники и племянницы болтают каждый вечер допоздна. Мне так хорошо с ними, Такер. Может, пора вам прекратить волноваться по поводу того, что Эмма живет с вами, и лучше порадоваться этому?

— Возможно, ей больше не придется здесь жить. Я, кажется, напал на один след.

— И какой же след?

— Не могу сказать ничего конкретного, пока не поговорю с Эммой. Нам придется поехать в Омаху. Вы обойдетесь без нее некоторое время? Найдется ей замена?

— Конечно. Скоро подойдет Пенни после школы, да и Гвен тут. Она пока что с детьми в спальне.

Смех Эммы заполнил всю комнату, и Такер снова посмотрел на нее. Она очень привлекательная, но такая молодая и ранимая. Ханна, которая была хозяйкой центра и также помогала заботиться о детях, на минуту заслонила Такеру картину. Она встала, чтобы поймать малыша Сэмми, который быстро уползал с мата. Когда она схватила его на руки, он весело завизжал и начал вырываться, протягивая ручки к Эмме, которая уже держала на руках Стеффи.

— У меня появляется какое-то странное чувство всякий раз, когда я смотрю на Эмму с этими малышами, — заметила Джерти.

— Какое чувство?

— Ханна отлично умеет обращаться с детьми, но посмотри на Сэмми и Стеффи — как они ведут себя с Эммой. Кажется, будто малыши знали ее с самого рождения. Конечно, она не может быть их матерью, но здесь есть какая-то связь.

— Не знаю, тетушка Джерти. Если этот след и окажется верным, то пока я не улавливаю, какая тут связь. Может, все прояснится уже сегодня к вечеру.

Такер прошел, переступая через яркие игрушки, огромные мячи, мимо детишек с воспитательницей. Он старался не слышать их смеха и лепета. Дети напоминали ему о его сыне Шэде, а Шэд напоминал о всех тех ошибках, которые он не мог себе простить.

Эмма поднялась ему навстречу, держа на руках Стеффи. На ней был длинный красный жакет, волосы собраны в хвостик, несколько вьющихся прядей упали на лоб. Такер вспомнил запах ее шампуня и тот вечер, когда он целовал ее нежные губы… Он остановил себя, отбросив мысли, которые сегодня не давали ему покоя целый день, и кивнул Ханне.

— Мне нужно будет забрать у вас Эмму на некоторое время. Тетушка Джерти сказала, что вы сможете справиться без нее.

— Конечно. Сегодня все на месте.

Стеффи с любопытством смотрела на Такера. Она протянула к нему маленькие ручонки, и он сделал шаг назад.

— Что с тобой, Такер? — Эмма внимательно смотрела на него.

Голубые глаза малышки просили взять ее на руки. Он не мог сопротивляться и протянул руки, подхватывая ее. Девочку заинтересовала звезда у него на груди, она потрогала ее, потом его щеку и улыбнулась ему. Сердце Такера сжалось от боли. Ребенок в его руках навеял так много воспоминаний… О том, как он играл с Шэдом, как подбрасывал его в воздух, как читал ему книжки на ночь. Защитная оболочка была прорвана, и Такер не мог этого выносить. Он вернул Стеффи на руки Эммы.

— Мне позвонил детектив из Омахи, — обратился он к Эмме. — Там есть человек, который ищет свою дочь. Ее зовут Эмма. Фото, которое я выслал, получилось нечеткое, и они хотели бы встретиться с тобой. Может быть, ты являешься его дочерью.

Эмма побледнела.

— Ты хочешь поехать прямо сейчас?

— Да. Я позвоню, что мы выезжаем. Рой сказал, что этот человек свободен в любое время. Жду тебя на улице.

Стеффи обвила шею Эммы и прислонилась головкой к ее плечу. Эмма погладила ее по волосам и поцеловала в лоб. Когда она подняла голову, Такер уже пересек фойе и открывал входную дверь.

Шериф был для нее загадкой. Его странное поведение ее удивило. В его глазах застыла такая боль и какое-то мучительное желание, прежде чем он смог справиться с собой и отдать малышку.

Ханна посадила Сэмми в манеж, где разноцветные погремушки ненадолго заняли его, и взяла на руки Стеффи.

— Удачи, Эмма, — пожелала она напоследок.

— Спасибо. Я уже боюсь надеяться. Я смогу побыть здесь завтра до трех, в три у меня прием у врача.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, все в порядке. Это будет просто обследование. Они хотят знать, как часто у меня бывают головные боли…

— А они тебя часто мучают? — сочувственно спросила Ханна.

— Нет, но последний раз была словно вспышка.

Когда Эмма играла с Сэмми и Стеффи, внезапно в ее сознании проблеснул образ. Она вспомнила, как развешивает детскую одежду. Потом последовала сильная головная боль. Все было странно и непонятно. Если она девственница, то у нее не могло быть своих детей. Может быть, она присматривала за чьими-то ребятишками?

— Увидимся завтра, — бросила она Ханне, поцеловала на прощание близнецов и вышла.

Попрощавшись с тетушкой Джерти и взяв пальто, Эмма выбежала на крыльцо. Такер стоял у машины и ждал ее. Вскоре они ехали по улочкам города.

Только когда они оказались за городом, Эмма решилась спросить:

— Почему ты так вел себя, Такер?

Такер молчал.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Тогда, со Стеффи. Я еще раньше заметила, что, как только ты вошел в центр, то старался не приближаться к детям.

— Тебе показалось.

— Может быть, я потеряла память, Такер, но со зрением у меня все в порядке. Ты не любишь детей?

— Нет, дело не в детях. Просто я не семейный человек, вот и все.

— А где сейчас твоя семья? — спросила она, пытаясь узнать хоть что-то о нем.

— У меня ее нет.

— А твои родители… умерли? — спросила она нерешительно.

Он посмотрел на нее, потом очень долго молчал.

— Моя мать бросила отца и меня, когда я был еще ребенком. Ей не нравилась роль жены полицейского, она хотела другой жизни. Пару раз она присылала открытки, а потом мы потеряли с ней всякую связь.

— А твой отец?

— Мой отец погиб при исполнении служебных обязанностей, когда я еще учился в полицейской академии. Я пытался найти мать после смерти отца. Оказалось, что она разбилась в автомобильной катастрофе тремя годами раньше. Вот и все.

— Прости, Такер. Мне очень жаль.

Он пожал плечами.

— Ничего, жизнь продолжается.

И все-таки Эмма не получила ответа на свой вопрос. Но он был так добр к ней с той самой первой ночи, когда отвозил ее в больницу, и Эмма не хотела ранить его и лезть не в свои дела.

— Тетушка Джерти говорила, что ты живешь в Сторквилле всего три года. А где ты жил раньше? — не выдержала она.

Он хмуро посмотрел на нее.

— К чему все твои вопросы, Эмма?

— Мне просто нужно сконцентрироваться на чем-то. Я не могу больше все время сидеть и думать о том, что же произойдет, когда мы приедем в Омаху.

— Понимаю. Я подумал, ты спрашиваешь, потому что… Ладно, неважно, забудь. Перед тем как переехать в Сторквилл, я жил в Чикаго.

— Ты работал там в полиции?

— Да.

— Так отчего тебе пришлось переехать в Сторквилл?

— Мне нужны были перемены, и я их нашел тут.

Эмма хотела было уточнить, почему он перебрался из Чикаго сюда, но задала другой вопрос:

— А почему ты решил стать полицейским? Из-за отца?

— Думаю, что да. Он научил меня многому. А самое главное: что такое хорошо, а что такое плохо и как отличать одно от другого. Я никогда не хотел быть кем-то другим.

— Ты счастливый человек, Такер.

— Почему?

Он пристально посмотрел на нее. Их взгляды на мгновение встретились, потом Такер снова стал смотреть на дорогу, но Эмма знала наверняка, что его сейчас очень интересует ее ответ.

— У тебя был замечательный отец, человек, который научил тебя быть взрослым и отвечать за свои поступки. Похоже, ты всегда знал, кто ты такой. Это большой дар. — Челюсти его крепко сжались, и Эмма поняла, что есть очень многое, чего он ей не рассказывает и никогда, может быть, не расскажет. Она продолжала: — Каждую минуту теперешней своей жизни я думаю над тем, кто же я все-таки такая. Думаю, какие у меня были родители, чему они учили меня, где я выросла и почему совсем ничего не помню о своем прошлом. Врач сказал, что посттравматическая амнезия избирательна. Не совсем понимаю, что это значит. Но получается, как будто я выбрала не помнить своих родителей, воспитания, детства.

— Очень даже может быть, что твоя амнезия связана с физическими повреждениями. И ничего нельзя предугадать. Может, через час-полтора ты будешь знать намного больше. Давай послушаем музыку? Она отвлечет тебя от плохих мыслей.

Эмма предпочла бы разговор с ним. Она хотела узнать, что он думает и чувствует, и наконец выяснить, почему он тогда назвал тот поцелуй большой ошибкой.

Когда они подъехали к зданию полиции, Эмма сделала глубокий вдох. Такер открыл перед ней дверцу машины.

— Ты готова? — спросил он, внимательно глядя на нее.

Эмма кивнула и вышла, опираясь на его большую руку. Сильная и горячая рука Такера согревала Эмму даже изнутри. Она была рада, что он сейчас рядом и ей не придется переживать все это одной.

Такер провел ее в шестиэтажное здание, где их направили в кабинет Роя Комптона. Высокий, широкоплечий мужчина открыл дверь, поздоровался с Такером, потом с Эммой и представился. В комнате находился еще один человек, которому на вид было лет за пятьдесят. У него были такие же темно-рыжие волосы и зеленые глаза, как у Эммы. Она абсолютно ничего не почувствовала, увидев его, никакого проблеска не появилось в ее памяти, и ей стало не по себе.

— Шериф Мэлоун, Эмма, это — Роберт Франц.

Взгляд мужчины стал разочарованным и печальным. Он покачал головой.

— Нет, это не моя дочь, не моя Эмма.

У Эммы перехватило дыхание, сердце бешено билось. Он не знает ее, значит, они опять не выяснят, кто она на самом деле. И только тут она заметила, что этому человеку тоже нелегко, он страдал, видимо, не меньше, чем она. Эмма села на диванчик рядом с ним.

— Простите, что я не та, кого вы ищете, мистер Франц. Я очень надеюсь, что вы ее найдете, найдете очень скоро.

Глаза Роберта Франца стали влажными.

— А могу и никогда не найти, если она не захочет. Она говорила, что я разрушу ее жизнь, если буду все время управлять ею. Может, она была права.

— Но вы ее отец. И что бы там ни было, пройдет какое-то время, и она захочет увидеть вас снова. Я уверена, что вы ее найдете.

Мужчина посмотрел на Эмму, потом кивнул так, словно ее слова дали ему хоть какую-то надежду.

По дороге в Омаху Такеру было не по себе от вопросов Эммы, а теперь, на обратном пути, ему было не по себе еще больше, оттого что она все время молчала. Ее молчание очень беспокоило его. Она особенная женщина. Как она сумела справиться с собой, со своим разочарованием и в то же время утешить другого человека! Ведь сама Эмма еще очень молода — ей наверняка немного за двадцать. В свои тридцать семь он казался себе стариком по сравнению с ней.

Эмма не проронила ни слова, пока ехала до дома Такера, все время глядя в одну точку. Она выбралась из машины раньше его и пошла в дом. Такер последовал за ней.

— Я приготовлю мясо с рисом и бобами. На десерт можно испечь какое-нибудь печенье, если хочешь. Это не займет много времени, — сказала она.

Эмма быстро двигалась от холодильника к столу, от стола к раковине, хотя в спешке не было никакой необходимости.

— Эмма, если ты сейчас не в состоянии готовить, то я лучше пойду куплю чего-нибудь в магазине, — предложил Такер. — Ты любишь китайскую кухню?

— Через час ужин будет готов…

Ее лихорадочное, нервное поведение тревожило Такера, он решил как-то остановить ее и успокоить. Войдя в кухню, он преградил Эмме дорогу к холодильнику.

— Поговори со мной, Эмма.

— Не о чем разговаривать.

— Ты расстроена.

— Конечно, я расстроена, и поэтому мне нужно что-то делать.

Она пыталась обойти его, но он обхватил ее за плечи.

— Остановись!

— Такер, не надо, — запротестовала она дрожащим голосом. — Я не хочу думать о том, что случилось.

— Но подобное может повториться снова. Я могу напасть еще на один след, и мы должны будем опять все выяснять. — Она покачала головой, пытаясь вырваться из его рук, но Такер крепко держал ее. На глазах Эммы появились слезы. — Все нормально, Эмма. Ты расстроена и разочарована, и это понятно. И тебе стоит поплакать и успокоиться.

Ее глаза наполнились слезами. И Такер не мог не обнять ее крепче и прижать к себе. Она тоже прижалась к нему.

Все в ней притягивало и было таким желанным, соблазнительным, таким ранимым. Такеру становилось трудно сдерживаться. Желание загоралось в нем всякий раз, когда он видел ее, не говоря уже о тех мгновениях, когда прикасался к ней или прижимал ее к себе, вот как сейчас. Но именно сейчас он нужен ей так, как другим женщинам не был нужен уже очень давно.

— Мы выясним, кто ты. Я разошлю запросы по всей стране, если понадобится. — Он погладил ее по волосам. — И может, у тебя появятся новые проблески в памяти. Ведь завтра ты идешь на прием к доктору, так?

Она немного отстранилась от него и кивнула.

— Меня очень расстроил взгляд мистера Франца. Я подумала: а по мне кто-нибудь тоскует так сильно? Ведь они бы уже приехали за мной, если бы хотели…

— Я уверен, что кто-то очень сильно скучает по тебе, Эмма. Ужасно скучает.

— Спасибо, что ты мне помогаешь, Такер. Иногда мне кажется, что я со всем справлюсь, что когда-нибудь все вспомню сама. Но иногда… Мне было бы намного труднее пройти через все это без тебя.

— Не нужно меня благодарить. Я просто выполнял свою работу.

Если бы это было так! К ужасу Такера, Эмма стала для него больше чем работой.

— А ты ко всем служебным делам относишься столь рьяно? — спросила Эмма.

— Я делаю то, что должен делать, — уклончиво ответил он.

— А что бы ты хотел делать, Такер?

Он хотел бы только одного — целовать ее, сжимать в своих объятиях, но он должен держать себя в руках, рядом незащищенная, молодая и ранимая девушка.

— Я хочу выяснить, кто ты и хочу вернуть тебя туда, где ты должна быть, — ответил он.

Ее взгляд стал сначала испуганным, потом оскорбленным. Она отстранилась от него, расправила плечи.

— Я в порядке. Ты прав, я должна привыкнуть, что такое может произойти еще не раз, и я привыкну. Я не намерена сдаваться — так же как и ты. Но может, я прикладываю недостаточно усилий? Я поговорю завтра с доктором. Может, мне надо обойти все дома в Сторквилле и спросить, не знают ли меня там? Ведь по какой-то причине я попала именно сюда. Кто-то должен меня знать.

Такер тоже не раз думал об этом. Но история Эммы была напечатана в местной газете, и еще никто не отозвался. И Такер не мог попять, почему.

На следующее утро, когда Эмма спустилась в кухню, Такер уже уехал на работу. Она вздохнула с облегчением и разочарованием. Вчера вечером в его объятиях она чувствовала себя в безопасности. Ей было так хорошо. Ей даже показалось, что он собирается поцеловать ее снова. Но он просто утешал ее, выполнял часть своей работы. И все-таки Эмма не могла поверить, что блеск его карих глаз, когда он глядел на нее, объяснялся только служебной необходимостью.

За несколько дней, что она провела в его доме, Эмма успела понять, что Такер очень ретиво относится к своим обязанностям. Вчера после ужина он снова умчался на работу и вернулся уже после десяти, когда Эмма легла спать. Их комнаты были рядом, и Эмма слышала, как он пришел, как ходил по комнате и даже, как скрипела кровать, когда он ложился спать.

Прибравшись и быстро позавтракав, Эмма пошла в детский центр. Она любила ходить пешком, дышать утренним морозным воздухом. Сначала Такер предлагал подвозить ее туда каждое утро, но она отказалась. Ей нравились спокойные улочки, уютные дома. К тому же она всякий раз надеялась, что в такие минуты ее намять заработает.

Как и всегда по утрам, в центре кипела суматошная жизнь. Родители оставляли детей и уезжали. Эмма сразу же начала помогать их раздевать. Как только у нее появлялась возможность, она играла с близнецами. Порой, когда она держала их на руках, ей казалось, что она вот-вот что-то вспомнит.

Утро пронеслось быстро, пришло время обеда. Начались смешки и возня ребятишек, была расплескана каша, мордашки испачкались, их нужно было вытирать, так что скучать времени не оставалось. Эмма работала с Ханной и еще двумя женщинами.

— Гвен позвонила, что сегодня не придет, — оповестила Ханна, разливая по стаканам сок.

— Как она себя чувствует?

Гвен переехала в Сторквилл недавно, после развода, чтобы сменить обстановку, отдохнуть, подумать обо всем. Но вместо этого влюбилась в Бена Кроува и вышла за него замуж. Она была уже беременна, и поэтому ей стало трудно ходить в центр.

— Доктор сказал, что она может родить в любое время, поэтому она и хочет быть рядом с Беном. Да и он не стремится отпускать ее далеко от себя.

Эмма рассмеялась.

— Oн хочет ее защищать и опекать.

— Да, ты права. Он в этом преуспел даже больше Джексона.

Ханна сама вышла замуж в этом году за Джексона Колдуэлла, педиатра, сына весьма преуспевающих родителей. Джексон вернулся в город после смерти отца, шесть месяцев назад. Их с Ханной браку можно было только позавидовать. Они очень любили друг друга.

Часы уже показывали почти три, когда Эмма сказала Ханне:

— Я еще пару минут побуду с Сэмми и Стеффи, а потом уйду.

— Хорошо. Скоро появится Пенни Сью. Знаешь, ты вообще можешь в любое время брать выходной, если понадобится. Тебе не обязательно приходить каждый день.

— Для меня это всегда в удовольствие, Ханна.

Пятнадцать минут спустя Эмма сидела на полу с близнецами. Сэмми играл с большим поездом. Он еще не умел ходить, лишь делал самые первые попытки. Сейчас он только что упал и решал, как поступить — заплакать или рассмеяться. И вдруг рядом с ними оказался Такер.

— Я приехал забрать тебя к доктору.

— Я могу дойти пешком, Такер, тут всего несколько кварталов. Тебе не стоило так беспокоиться.

— Ты часть моей работы, — ответил он коротко.

Эмме было бы приятнее, если бы он приехал просто потому, что ему хотелось отвезти ее. Она посмотрела на него и проговорила:

— У нас в запасе еще несколько минут. Если хочешь, в кухне есть кофе. Я пойду отнесу близнецов в манеж, и мы поедем.

— Ладно. Чашечка кофе мне не помешает. Зайди за мной, когда будешь готова.

Эмма смотрела ему вслед и снова думала, отчего же он так неуютно чувствует себя среди детей. Она поклялась себе выяснить это как можно скорее.