Ведьма и дракон. От судьбы в академии (не)спрячешься (СИ)

6.1

- Чудная же ты, Маришка, - рассмеялась Верховная. – Обучаетесь вы по отдельности, это правда. Да только нет лучшей пары для ведьмы, чем дракон или ведьмак. И наоборот. И все мы об этом знаем, потому несколько раз в год устраиваем большие праздники совместные, балы, да конкурсы, чтобы вы под присмотром друг друга узнавали, ежели кому кто приглянется. Да и в каникулы, да в выходные никто не запрещает общаться друг с другом. Разве что, правила есть, о них я на вводном занятии расскажу и напомню. А некоторые особо любопытные ведьмочки, - она задорно подмигнула, - коли с лесом договорятся, могут и видеть больше, и слышать, а то и вовсе, - взмахнула рукой, - подглядывать.

- Дайна, - возмущенно воскликнула матушка.

- Ох, Велеса, будто и ты не была молодой, да по уши влюбленной, когда на любимого наглядеться не могла и хотела увидеть того хоть одним глазком, да кратким мигом, - бросила на матушку печальный взгляд, покачала головой и двинулась дальше.

Я, как раз, склонилась над прилавком с россыпью камней и бусин. Такие и для вышивки подойдут, и для создания оберегов, и для артефактов, а крошки некоторых и в некоторые зелья класть полагается. Матушка терпеливо ждала, когда я выберу то, что мне понравится. Удивилась ли я, когда узнала, что денег мы с матушкой накопили за многие годы достаточно для безбедной жизни? Наверное, нет. Мы постоянно продавали торговым караванам разные вещицы и снадобья, травы и обереги, а вот тратить, почти и не тратили ничего. Деревенские взамен на нашу помощь несли мясо, меха, утварь домашнюю, кололи дрова и вспахивали огород, лес щедро делился своими дарами, так что нам и покупать особо нечего было. Уж не в деревне щеголять в золоте, да по локоть в земле. Вот и позволила матушка девичьей душе теперь разойтись во всю свою широту. И вот я счастливая, хватающая то один камешек, то другой, вдруг почувствовала жуткий смрад: запах плесени и гнили. Вздрогнула, оглянулась. Увидела лишь широкую спину мужчины. Его пшеничные волосы были заплетены в длинную замысловатую косу. Темная рубашка натянулась на крепкой спине. Он широко шагал, рассекая толпу. А я не могла отвести взгляда, думая о том, что уже чувствовала этот ужасный запах. Мужчина вдруг резко обернулся. А я, глупая, глупая трусиха, отвернулась и склонилась вновь над прилавком. Эх, такой шанс упустила рассмотреть негодяя. Дурында! Трусливая, жалкая дурында. Вот тебе и ведьма, вот тебе и сила драконова! А глянуть в глаза подлеца испугалась.

Так я и костерила себя остаток дня. И даже выбор платьев, туфелек, сапожек, даже шикарный, подбитый густым мехом чернобурки плащ не смог отвлечь от мыслей о зловонии, что я ощутила.

- Ты чего это нос повесила, Маришка? – спросила Верховная, когда мы, нагруженные свертками, возвращались домой.

- А того это, Верховная, - буркнула я. Могла, конечно, не рассказать, но тогда бы еще большей трусихой себя чувствовала. – Запах мне померещился от одного посетителя на рынке. Гадкий запах. И не впервой уже. А я вместо того, чтобы рассмотреть мужика, струсила и едва ли под прилавок не нырнула со страху.

- Что ж это за запах такой, что тебя напугал?

- Гадкий запах. Зловонный. Такой, будто кто-то умер и лежит давно, разлагается. Гнилостный такой, мерзкий, грязный, липкий запах.

Верховная остановилась, нахмурилась и вперила в меня острый взгляд.

- Мертвечиной пахло? Как от нежити или нечести несет?

- Не совсем, - покачала головой, - от нечести же как пахнет? Коли давно померло, то землей, да смертью, коли выродилось откуда, то и вовсе не пахнет, а коли разложилось не полностью, да поднялось, то гнилью несет. А тут всем пахнет и сразу. Да только ни ты, ни матушка запаха не учуяли, может, померещилось?

- А где, говоришь, запах тот учуяла раньше? Ежели, не от нежити?

- Так вот, когда Гордана нашла. Когда чужака прогоняла, пока дракон кровью истекал, тоже пахнуло, да вот и тогда не уверена, что не показалось.

Верховная бросила взгляд на матушку. Матушка была белее снега, губы сжала так, что от них лишь тонкая нить осталась. Да глаза вдруг, словно провалились. Матушка будто за миг с десяток лет потеряла.

- Ма, - бросилась к ней, рассыпая обновки в свертках, - ты чего, матушка? Тебе плохо?

- Час от часу не легче, - вздохнула Верховная.