Верни мою дочь

Глава 40

Дверь распахивается, и я вижу склонившееся лицо Марка. Весь его божественный образ смазался. Волосы и пуловер влажные от вина, он выглядит растрепано. В серых глазах хмурая тень. Бежал за мной.

— Пересядь в мою машину, я тебя отвезу, — беспрекословным тоном заявил он.

— Катись к черту! Ты не понял?! Я не хочу тебя видеть! — воскликнула я.

Как я не хотела, а все же расплакалась на его глазах. Поспешно смахивала соленую влагу, но это уже было бессмысленно.

— Вита, прости… — более мягким тоном произнес Марк. — Знаю, я повел себя грубо…

— Не просто грубо, а действительно ужасно!

— Мы едем или нет? — Таксисту надоело смотреть на развернувшуюся сцену.

— Нет!

— Да!

Мы крикнули одновременно, и таксист сделал недовольное лицо.

— Время идет.

— Держи и просто помолчи, — Вольский сует ему купюру, даже не глядя в его сторону. — Вита, я отвезу. Пожалуйста. Я не хочу отпускать тебя в таком состоянии.

— Это ты меня довел! Ты хотел меня унизить, и унизил! Ты это сделал!

— Да не хотел я, — запальчиво ответил он, сжимая дверцу до побелевших костяшек. — Просто у твоего лощеного друга лицо было слишком самодовольное.

— И для этого ты решил привлечь меня и наше прошлое?

— Прости, — еще раз извинился он.

Выглядел он и правда виноватым, и я даже слегка растерялась. Не помню, чтобы он так сразу признавал за собой вину. Это же, мать его, Вольский.

— Я просто отвезу тебя.

— Да не нужно. Я доеду сама.

— Я хочу загладить свою вину.

Мягко, но настойчиво он вытянул меня из такси, придерживая за локоть. Кожа на его шее покрылась мурашками. Осень все-таки.

— Где твое пальто? — на автомате спросила я.

— В машине, наверное, — он пожал плечами с таким безразличием, как будто холода и не чувствовал.

Придерживая меня за руку (может, для пущей верности, чтобы я не убежала), он привел меня к своей машине и открыл пассажирскую дверцу, помогая забраться внутрь. Внутри было намного теплее, чем в такси. И пахло намного приятнее. Парфюмом бывшего вперемешку с запахом кожи сидений. Ладно, до дома можно доехать и с комфортом. Но у ворот пошлю его в одно место!

Перед Алексеем неудобно. Уехала с бывшим мужем после скандала. Интересно, что он обо мне теперь думает? Хотя, чего уж там, вру. Не интересно. У нас бы все равно ничего не вышло, может так он сам отвалится. Не люблю эти разборки «дело не в тебе, дело во мне». До брака я часто отшивала ухажеров, а после они и сами на пушечный выстрел не подходили. Боялись.

Усевшись за руль, Марк включил подогрев моего сиденья и вырулил с парковки. Включил ненавязчивую музыку, и я немного разомлела, растекшись по сиденью.

— А как же Снежана?

В моем голосе даже ехидства не было. Простое ленивое любопытство. Поди сидит там за столиком с Лешей, посылая в меня проклятия до седьмого калена.

— Неудобно вышло, — пробормотала я.

Я серьезно волнуюсь о ее удобстве? Вита, ты клинический случай. Да глаза надо было ей повыцарапывать на пару вместе с Вольским. А я о ней спрашиваю. И с ним еду. Тьфу ты.

— Я все оплатил. Пообедает и поедет на такси домой.

— Ты так заглаживаешь вину? — фыркнула я. — Одну покормил, другую отвозишь.

Марк коротко улыбнулся и промолчал, делая вид, что увлечен дорогой.

— Так у вас все серьезно? — будничным тоном спросила я.

— С кем? — не понял он.

— Со Снежаной.

Он непонятно хмыкнул, глядя на меня загадочным взглядом. Глаза его заискрились от смеха.

— Ревнуешь?

— Ты с Луны свалился? Для чего я, по-твоему, пробралась в твой офис?

— И для чего же? — серьезным тоном спросил он. Все веселье вмиг исчезло.

— Чтобы вернуть тебя. Потому что мне было плохо без тебя.

На его скулах заиграли желваки, словно мы прикоснулись к неприятной теме. Я вздохнула. Ну вот, снова. И желание продолжать говорить пропадает. Виктору уши надеру, навдохновлял меня не пойми для чего. Да и я сама хороша. Поезд уехал, а я все бегу следом по рельсам, как глупый опоздавший пассажир, который никак не поймет, что уже его не догонит.

Около дома Вольский мнется.

— Может, зайдешь? — буркнула я недовольно.

Я все еще была на него зла. За все в целом. И на себя тоже, но злость на Вольского приобрела уже бешеный оттенок. Непробиваемый! Из железа он, что ли?

— Думаю, это не очень хорошая идея, — предсказуемо начал он.

— Да не ко мне, а к Маше, — закатила я глаза, и вылезла из авто.

Пусть катится куда хочет, достал.

Шагая по дорожке к дому, я не оглядывалась. Но сразу поняла, что он идет за мной, определила по звуку его пружинистых шагов.

Маша выскочила нам на встречу, по всей видимости, увидев нас из окна.

— Папа! — радостно завопила она, как будто не видела его тысячу лет.

Они ведь довольно часто встречаются, не только по воскресеньям. В будни Марк тоже с ней видится, по-прежнему возит ее в бассейн. Только, насколько я знаю, Римму больше не держит. С Машей сам там находится.

Деликатно оставив их наедине, я ушла переодеваться. Не хочется, чтобы он думал, что я действую на него через Машку. Ведь это не так.

Я его вообще не могу понять. Но если он перестал ко мне что-либо испытывать, то пора его отпустить. И себя больше не мучить. А я все как дурочка сигналы высматриваю, знаки. Взгляды его пытаюсь расшифровать.

Марк уехал, со мной не попрощавшись. Трусливо сбежал, лишь бы не выяснять отношения. Чего их выяснять? И так все ясно. Главное, чтоб Машка не болтала.

— Мам? — в дверях появилась дочь. Подмышкой у нее торчал ее любимый плюшевый заяц для сна.

— Да, моя хорошая? — я приподнялась в кровати.

— Можно я сегодня с тобой лягу? — жалобно попросила она.

По ее голосу я сразу поняла, что сегодня ей действительно это важно. Присутствие папы в нашем доме сказалось. Может, зря я его сюда позвала…

— Конечно, беги скорее.

Я распахнула объятия, и дочь галопом бросилась в мою кровать.

Когда вся возня закончилась, и мы улеглись, она прижалась ко мне, тихо прошептав:

— Мое желание исполнилось. Папа сегодня вернулся домой.

«Да не вернулся он!», — хотелось мне воскликнуть, но вместо этого я молча прижала ее к себе в ответ и тихонько поцеловала в лобик.

— Однажды он вернется навсегда, — зевая, проговорила дочь. — Я знаю.

И я опять промолчала, больше ничего ей не обещая. Потому что я сама утратила в это веру.