Верь в меня

34. «Любилка сломалась»

Стуча зубами от холода, поглядываю в сторону водителя. Денис подозрительно молчаливый. Злится похоже, что решил связаться со мной. Но сейчас он здесь и это точно не по моей вине.

— Блин… Почему так холодно? А-а-а…

— Может, не стоило лезть в воду?

Повернув голову вправо, Денис впечатывается в меня твёрдым взглядом, от которого становится ещё холоднее. Мурашки по коже россыпью.

— Я бы не полезла, если бы ты не выкинул в море мою бутылку.

Обиженно поджав губы, обнимаю себя за плечи обеими руками, но согреться не получается. Да и как согреться, когда моя одежда, включая пальто, насквозь промокли. Я даже чувствую, как по ногам тоненькой струйкой стекает вода.

— С тебя было достаточно алкоголя. Ты на ногах едва стояла.

— А ты что, мой личный контролёр или мерило? Тебе какая разница?

— Ну раз среди всех своих знакомых ты позвонила именно мне, то да, я был вынужден остановить. Завтра, когда протрезвеешь, не забудь поблагодарить. А сейчас лучше закрой рот и сиди молча, пока я по дороге тебя не высадил.

От неслыханной наглости меня начинает распирать. Рот открываю, хочу высказать все колкие словечки, которые крутятся на языке, но здравая часть меня заставляет промолчать. Денис прав, мне действительно стоит сейчас засунуть свой язык куда поглубже и просто помолчать ради своего же блага.

За окном мелькают улицы и проспекты. Я хорошо знаю свой город у побережья, поэтому прекрасно понимаю, в какой район мы сейчас движемся. То, что Денис везёт к себе домой — не сомневаюсь. Я не против, даже наоборот. Мне сейчас никак нельзя домой, где вся квартира напоминает о Потоцком. Боюсь, там меня накроет так сильно, что разгребать потом долго придётся.

Бумер сворачивает в спальный район, где одни девятиэтажки. Я по-прежнему молчу, мыслей в голове минимум, потому что первые эмоции утихли, а на смену им внутри начала образовываться пустота. Она всё стирает, поглощает в воронке, которая затягивает в себя все чувства и эмоции. Я будто под привычными транквилизаторами, когда всё кажется неважным, словно происходит не со мной, а я лишь наблюдаю со стороны, как при просмотре кинофильма.

— Выходи, — раздражённый голос Дениса врезается в сознании.

Через призму стекла смотрю на улицу. Типичный двор не вызывает подозрений, поэтому я тянусь к ручке на дверце, опускаю её вниз и выхожу из машины.

На нужный этаж поднимаемся на лифте. Пока я прижимаюсь плечом к стене кабинки, Денис стоит немного в стороне. Дышит тяжело, искоса поглядывая в мою сторону. А у меня ухмылка на губах расползается. Свалилась же я на его голову как снежный ком, теперь носится, а этого ему явно не хочется. Странно, но Дениса мне нисколько не жаль. Это его личный выбор и никак иначе.

В квартире темно. Сняв обувь в коридоре, врубает свет. Из-за яркой лампы прямо в глаза, я начинаю хмуриться. Наклоняюсь, чтоб расстегнуть змейку на высоких сапогах до колен, но меня качает в разные стороны. Денис вовремя подхватывает, обняв за талию, и лишь благодаря ему я не падаю.

— Эмм… Спасибо, — мямлю тихо, а затем с благодарностью принимаю помощь, когда мужчина помогает мне снять сапоги.

Прикосновения его рук не вызывают в теле никакого отклика. Мне просто по барабану.

Поворачиваюсь к Денису лицом. Задрав голову, смотрю ему прямо в глаза. Он высокий, а я без каблуков совсем маленькая рядом с ним.

— Что смотришь? — спрашивает он без намёка на флирт.

— Хочу. И смотрю.

— Продолжим смотреть друг на друга или пройдём в квартиру? Что? Я что-то не то сказал?

— Нет, — качаю головой, взгляд не отвожу. Глаза в глаза продолжается. — Смотрю на тебя и думаю: где ты раньше был? Почему мы только сейчас встретились?

Он ухмыляется, рукой тянется к моим волосам. Я больше не дрожу, хотя до сих пор в мокрой одежде.

— Тебе нужно проспаться. Ты сейчас пьяная. Твои слова всерьёз я не воспринимаю.

— Зря, ведь пьяные люди говорят правду. А знаешь какая она, в смысле, правда? Правда в том, что у меня сердце разбито. А ты явно не тот, кто сможет собрать все осколки в одно целое. Я всю взрослую жизнь любила одного мужчину, но не могла быть вместе с ним, потому что он женился на моей лучшей подруге. Так и жила, реализовывала себя как личность и среди всех мужчин, которые мне встречались, я искала похожего на свою безответную любовь. Знаешь, спустя много лет я его случайно встретила — очень похожего, но другого, не бывшего мужа моей бывшей подруги. Я смогла бы тебя полюбить, Денис, но ни за что не полюблю — любилка сломалась, любить больше нечем.

— Настя… — его красноречивый вздох отзывается в сердце тоской. А я закрываю глаза, когда Денис касается моей скулы ладонью. Жду отклика от своего тела, хоть какого-нибудь намёка на ощущения, но ничего нет. Я правда сломалась, часовой механизм внутри меня остановился.

Вместо слов он просто обнимает меня. Плевать, что я мокрая, что его одежду тоже делаю мокрой. Постояв молча обнявшись неизвестно сколько, Денис отступает первым. Ведёт меня в одну из комнат, достаёт из шкафчика свою футболку и полотенце. Предлагает снять свою мокрую одежду и переодеться в сухое, а он пока сделает мне горячий чай.

Когда Денис выходит из комнаты, я беру предложенную футболку и подношу к лицу. «Том Форд» окутывает знакомыми нотками. Боже мой, да он даже пахнет как Потоцкий. Ругается как он, грубый, сухой и властный. Ну точно хорошая замена могла бы быть, но не будет, потому что уже не нужно.

Данил

Заёбаный возвращаюсь домой. На мобильном пропущенные звонки от друзей и знакомых — не смогли поздравить меня с днюхой, да и хуй с ним, переживут как-то.

Заглушив мотор, откидываюсь на спинку водительского кресла. С закрытыми глазами сижу, думаю о Насте. Морально готовлюсь к претензиям, возможно, истерике. Сил на эту хуйню уже не осталось, но это же Настя, с ней всегда как на пороховой бочке.

Мобильный оживает стандартным рингтоном. Уставшим взглядом читаю имя матери Леры. Не могу не принять вызов.

— Слушаю.

— Данил, ну как там Лерочка, как малыш? Я звоню Лере, но она трубку не берёт. Может мне к ней в больницу поехать? Она же там совсем одна… — голова раскалывается на части от количества слов, сказанных за короткий промежуток времени, но я сейчас не в том состоянии, чтоб высказывать, что думаю по этому поводу.

— Лере вкололи снотворное, она спит. До утра ей бесполезно звонить. Ребёнок в реанимации, подключили к ИВЛ. С ними двумя медики, не паникуйте, Татьяна.

— Тебе легко говорить, это не твоя дочка там и внук… — замолкает, недоговорив, что к лучшему. Я сейчас в таком состоянии, что могу послать нахуй без зазрения совести. — Прости, я не то хотела сказать. На самом деле спасибо тебе. Без тебя я даже не знаю как бы всё закончилось.

— В роддоме надо было нормальном рожать с нормальными врачами.

— Да кто ж знал, что всё так выйдет? Лерочка всю беременность проходила нормально. Врач, которая её наблюдала, говорила, что всё будет хорошо, что у Лерочки нет противопоказаний к естественным родам. Это всё модная эпидуральная анестезия виновата, из-за неё у Лерочки не было нормальных схваток и потуг, да и раскрытие так и не…

— Татьяна, хватит, — цежу через зубы, пальцами сжимаю руль. Злой пиздец. — Сегодня я устал. Поговорим завтра. Звонить до утра мне не нужно, понятно? Сам завтра наберу.

— Хорошо. Хорошо, Данечка. Спасибо тебе ещё раз огромное. Спасибо, что не бросил Лерочку.

Вздыхаю. Пробубнив сухо «до свидания», завершаю звонок. Несколько минут восстанавливаю участившийся пульс.

Настя. Настенька. Как же нам с тобой не везёт. Когда начнём жить по-нормальному как все люди?

Мысли о жене отзываются в уставшем теле всплеском адреналина.

Блядь… От неё ни единого пропущенного звонка. По-любому обиделась, имеет право, да. Представляю, как она себя успела накрутить. В её мыслях я, видать, ещё тот козёл.

Я мог бы ей позвонить прямо сейчас, но ни один телефонный звонок не заменит взгляда глаза в глаза. Просто обниму её, к себе прижму крепко. Мне она нужна рядом, только с ней сердце бьётся чаще. Люблю её, хотя думал, что никого и никогда не смогу полюбить.

Воспоминания о жене вызывают во мне усталую улыбку. Из тачки выхожу быстро, размашистым шагом миную подземную парковку и поднимаюсь на лифте, на шестнадцатый этаж.

Квартира встречает подозрительной тишиной. Два этажа вдоль и поперёк обхожу за пару минут. Насти нигде нет.

От накатившей злости ногой толкаю несчастную вазу, что стоит в коридоре. Оглушающий грохот разбивающегося на мелкие кусочки стекла меня не парит. Я снова и снова набираю номер мобильного, который знаю на память.

Динамит меня, а я злюсь ещё больше. Где её может носить, почему на часах 23:00, а её до сих пор нет дома?

Звоню Жеке. Он отвечает практически сразу, разговаривает со мной через губу, но мне похуй.

— Ты можешь нормально сказать, где сейчас Настя? — срываюсь на крик.

— Да блядь не знаю я. Она сказала, что хочет побыть одна. Ушла из ресторана. Куда — не сказала.

— И ты её так легко отпустил? Алё, Евгений… Ты совсем ебанутый?

На второй линии входящий звонок. Смотрю на экран, читаю имя Насти и быстро завершаю разговор с Женей, говорю, что Настя звонит.

— Настя, где ты? — со сбившимся дыханием произношу, потому что орал на Жеку как ненормальный.

— Это не Настя, — отвечает какой-то мужик с номера Насти.

Пару секунд я тупо пялюсь на экран своего мобильного. А потом меня просто кладёт на лопатки от мощного удара под дых. Присаживаюсь на стоящее рядом кресло в гостиной. В груди начинает печь.

— Дай ей трубку.

— Не могу. Она спит.

— Адрес диктуй.

— Утром приезжай. Она пьяная сейчас, лучше её не трогать.

Нервно смеюсь. Какой-то хуй даёт мне советы. Мне… блядь. Законному мужу!

— Слышишь ты, неуважаемый. Адрес диктуй. Советы свои засунь себе в жопу.

— Дружище, давай без оскорблений. Я не ёбарь там какой-то. Со мной так не надо.

— А как с тобой надо? Может, тебя ещё, блядь, поблагодарить, что перезвонил мне?

— Не мешало бы. Я твою жену, между прочим, даже пальцем не тронул. И не собираюсь трогать. Я не знаю, что у вас произошло, но она сама мне позвонила… пьяная. Я приехал. Она на набережной гуляла, в Лузановке. Одна. Бухала прямо с бутылки. Я забрал её к себе домой, чтоб хуйни никакой не натворила.

— Я должен поверить в этот бред? Ты меня совсем за лоха держишь?

— Я тебе правду говорю. У Насти своей сам потом спросишь.

— Спрошу. Обязательно. Адрес назови.

На том конце провода появляется тишина и это меня напрягает.

— Алё, не ёбарь, ты ещё здесь?

— Да здесь я, — отзывается мужик.

— Хули замолчал? Адрес, говорю, диктуй! — продолжаю требовать.

— Данил, или как там тебя. Впрочем, мне похуй. Давно хотел тебе сказать. Ты редкостный долбаёб. У тебя жена — мечта любого, а ты её в хуй не ставишь. Если бы она была моей, я бы не позволил своей женщине бухать в одиночку на безлюдном пляже, а затем ехать с малознакомым мужиком к нему домой.

Слова цепляют. По горлу будто желчь стекает. Руки невольно сжимаются в кулаках. С хера ли какой-то поц мне тут читает нотации — это во-первых. А во-вторых, почему я эту хуйню до сих пор слушаю?