Верь в меня

39. «Такая одна»

Моя первая в жизни фотовыставка случается через неделю после разговора с Данилом. Это он её организовал: арендовал помещение, пригласил «нужных» людей под видом благотворительной акции. Вся сумма пожертвований будет перечислена на банковский счёт детского дома — об этом знает каждый из приглашённых.

Я сегодня в красивом вечернем платье, длиной в пол, встречаю гостей и улыбаюсь. Все приветствуют меня, говорят, что я очень талантливая, и просят записать их на фотосессию. Поглядываю на Данила, который в этот момент общается с одним важным господином: уверена, это дело его рук, муж мне такую пиар-компанию сделал, что просто каждый второй лебезит передо мной, аж до зубного скрежета.

Денис застаёт меня врасплох, подойдя со спины. Не ожидав, что он примет приглашение на фотовыставку, которые я разослала всем своим знакомым и друзьям, растягиваю губы в широкой улыбке.

— Очень рада видеть. Спасибо, что пришёл, — произношу дружелюбным тоном, а Денис тянется ко мне с объятиями.

Ох, зря он это. Потоцкий уже стреляет в нас свирепым взглядом.

— Привет, не ожидал получить приглашения. Приятно. Как думаешь, если я куплю вон ту фотографию, где ты с чашкой чая у моря, твой муж меня казнит или помилует? — смеясь, спешит отстраниться, потому что Потоцкий уже приближается к нам.

— Даже не знаю, что тебе ответить. Я бы на твоём месте так сильно не рисковала.

— Чем бы ты не рисковала, золотце? — спрашивает Данил, оказавшись стоять рядом со мной и не упустив возможности властно обнять меня за талию, давая понять Денису: кто здесь главный.

Забавный Потоцкий. Денис уже и так давно всё понял, ему рядом со мной ничего не светит. И даже не потому, что у меня муж очень ревнивый, просто это я люблю своего мужа так сильно, что других мужчин для меня не существует.

— Да вот спрашивал у твоей жены, — специально подчёркивает «твоей жены», — можно ли купить вон ту фотографию.

Указав на фото, которое напечатано на фотохолсте, размером 50х70 см, ожидает реакцию Потоцкого. Это фото особенное, его Данил сам сделал, точнее, сфоткал меня на старый «Зенит», когда мне вдруг приспичило провести фотосессию во время штормового предупреждения. На фото запечатлена я, конечно же.

— Оно уже продано, так что облом, — усмехается Потоцкий, явно довольствуясь реакцией Дениса.

— В смысле? Когда его успели купить? — удивляюсь я, смотря на Потоцкого распахнутым взглядом.

— В самом начале вечера эту фотографию купил твой муж, госпожа Потоцкая, — подмигивает Данил, а я закатываю глаза — ну ничего же не меняется. Впрочем, так даже лучше. — Но ты можешь купить любую другую фотографию, Денис. Здесь хороший выбор.

— Выбор хороший, да. Но Настя была одна, — парирует Денис, а я смотрю на этих двоих и улыбаюсь, ну им походу по приколу подкалывать друг друга, похоже, у мужиков это такое хобби.

Меня зовут друзья. Извинившись перед мужчинами, покидаю их компанию и пока иду к друзьям, ощущаю, как мою спину прожигает тяжёлый взгляд. Оборачиваюсь, конечно же, это Данил. Весь вечер с меня глаз не сводит. Его пристальное внимание будоражит, но я стараюсь сохранять дистанцию. Не знаю, сколько ещё удастся продержаться, но так просто не сдамся. Этот урок о доверии друг другу мы должны хорошо усвоить — так, чтоб до конца жизни хватило, чтоб больше никогда к нему не возвращаться — уроку, в смысле.

Приняла ли я для себя решения: остаться с ним или развестись? Приняла и уже давно, ещё тогда, когда Потоцкий предложил пожить в разных спальнях. Сами мысли о разводе для меня оказались болезненными, что уж говорить о реальном расставании? Я не готова наступить на своё любящее сердце, перечеркнуть всё, что меня связывает с Данилом, и начать жить с нуля. Я это пробовала, когда была одиночкой больше десяти лет. Замуж тогда мне даже не хотелось, все мужчины казались какими-то не такими, и теперь я хорошо понимаю: почему.

— Насть, мы её не приглашали, — шепчет мне на ухо Света, стоит только поравняться с подругой.

— Кого не приглашали?

Толкнув вбок локтем, Света кивает на женщину в нескольких метрах от меня. Она стоит напротив одной из моих фоторабот, делает вид, что детально рассматривает. А у меня сердце сжимается в груди до размера теннисного мячика. В женщине я узнаю Людку. Ну надо же, эта сучка всё никак не успокоится.

— Если хочешь, я её сейчас тактично попрошу уйти. А если не уйдёт, за патлы вытащу вперёд ногами, — подключается Вика.

— Боже, девочки. Не надо никого тащить за патлы. Если Люда сейчас здесь, значит, пришла не просто так. Я подойду к ней сама и узнаю в чём дело.

— Может, не надо, Насть? Мало, что ли, она тебе крови выпила? — не успокаиваются девчонки и мне приятна их забота, правда. Но я тоже не размазня какая-то. Сгоревшая фотостудия и испорченная свадьба — вполне было достаточно со стороны Людмилы за то, что я позволила себе быть с Потоцким. Девочкой для битья я не могу быть вечно.

— Всё в порядке. Я справлюсь. А если нет, у меня такая группа поддержки, что стоит только свистнуть, — подмигиваю, а девочки всё равно не очень хотят, чтоб я общалась с Людой. — Ладно я недолго. Узнаю, зачем она пришла и сразу вернусь.

Собравшись с духом, подхожу к Люде. Останавливаюсь за её спиной, чувствую, как бывшая подруга напрягается. Наверное, она уже ощутила моё присутствие, поэтому и вытянулась как струна.

— Нравится? — спрашиваю у Люды. — Можешь купить эту фотографию, она продаётся.

Один миг и Люда резко оборачивается. Долго и пронзительно смотрит мне в глаза, а я взгляд не отвожу. Тоже смотрю на бывшую подругу. Сердце бьётся в груди как отбойный молоток, но мне совсем нестрашно. Люда никогда напрямую не вступала со мной в конфронтацию, в её стиле действовать исподтишка, когда меньше всего ждёшь.

— Привет, — мямлит Людмила и я киваю. — Извини, я без приглашения. Узнала, что у тебя фотовыставка, и решила воспользоваться удобным случаем.

— Да ты не извиняйся, Люд. Тебе же привычно сваливаться как снег на голову.

— Злишься на меня?

— Можно подумать, у меня нет для этого повода.

— Выйдем, поговорим? — кивает на выход.

— Зачем? Разве у нас есть общие темы для разговоров?

— Настя, пожалуйста.

Голос Люды звучит умоляющее и где-то внутри меня отзывается тоска. Ах, Люда, сколько гадостей ты мне сделала, но я всё равно не могу тебя ненавидеть. Мне тебя жалко чисто по-женски. Так любить мужика (читать «Потоцкого»), столько за него бороться, перечеркнуть в себе всё человеческое и в итоге остаться ни с чем. Поставила на зеро и проиграла. В жизни, как и в рулетке, риски всегда высокие.

— Ладно, недолго. Сегодня не ты звезда вечера, Людмила, — подкалываю Людку, а она нетипично молчит в ответ.

Движемся к выходу. В уборной я надеваю пальто, а в этот момент в кармане вибрирует мобильный. Это Потоцкий потерял меня из виду.

— Да, Данил, — произношу, прижав к уху телефон.

— Ты куда собралась, Насть? — ворчит Потоцкий.

— Выйду на улицу, на пять минут.

— С Людкой? Ты серьёзно, Насть? Оставайся в помещении, я сейчас подойду.

— Не нужно, я сама. Верь в меня, пожалуйста.

Закончив говорить с мужем, прячу мобильный в карман пальто. Люда с меня глаз не сводит и всё-таки не удерживает язык за зубами:

— Переживает, да?

— Переживает.

Ухмыляется, вздыхает шумно, глядя куда-то за мою спину.

— Знаешь, Волык. Ой, прости, Потоцкая. Ты такая одна у Данила.

— В смысле?

Проигнорировав мой вопрос, Люда движется к выходу. Толкает дверь от себя и, лишь оказавшись на улице, решает продолжить диалог.

— Ты сказала, я такая одна. Что ты имела в виду, Люд?

— То и имела, Настя. Ты одна у Данила, кого он реально любит. Хотя честно признаться я не верила, что этот кобель может кого-то полюбить, кроме себя.

— Эй, полегче на поворотах. Ты сейчас говоришь о моём муже. Неприемлемо, Люд. Воздержись от оскорблений для своего же блага.

— Ладно, без проблем. Это твой выбор, Настя. Я не за этим пришла. В смысле, я пришла не из-за Потоцкого, а из-за тебя.

— Слушаю.

Скрестив руки на груди крест-накрест, жду, что скажет Люда. Неужто совесть заговорила и она решила попросить прощение?

— Я уезжаю, Насть. Из страны уезжаю. Возможно, навсегда. Пришла попросить у тебя прощение и попрощаться.

— А чего так? Чем тебе родина не угодила?

— Я больная, Настя. Лечиться поеду заграницу. У меня всё сложно, предстоит операция, — холодно произносит Люда, а у меня внутри всё обрывается от её слов. — Извини, что столько боли тебе причинила. Ни один мужик не стоит, чтоб ради него втаптывать себя в грязь. Я это поняла слишком поздно. Мне жаль, что сожгла твою фотостудию, а затем испортила твою свадьбу. Тогда во мне была сильная обида, я хотела отомстить, чтоб ты тоже почувствовала боль. Да, знаю, Данил развёлся со мной не из-за тебя. Просто я не могла наблюдать за вашим счастьем. Не могла его принять. Я, когда узнала, что ты спишь с моим бывшим мужем, у меня внутри всё перевернулось. Я считала тебя предательницей. Да, Насть, ты меня предала, но, несмотря на это, я не должна была делать то, что делала. Молчишь? Сказать мне нечего, Насть?

— Да есть что сказать. Только желание говорить не осталось. Я прощаю тебя, Люд. Выздоравливай. И пока.

Развернувшись, иду к зданию, где проходит фотовыставка, но в последний миг оборачиваюсь.

— Люд, как ребёнок? Кто у тебя там родился: сын или дочка?

— Дочка. Красивая такая. Я её Ангелиной назвала.

— Как в детстве мечтала.

— Да, мечтала. И бог подарил мне чудо.

— Рада за тебя, правда. Выздоравливай, ты нужна своей дочке.