Веселая вдовушка

20.

Элизабет никак не могла узнать комнаты, где она проснулась. Здесь царили прохлада и тишина. Комната была хорошо обставлена, но не похоже, чтобы здесь жили постоянно. Скорее всего это комната для гостей. Элизабет не помнила, как очутилась здесь. Кажется, она пыталась утешить Хоуп, когда Уинтон уносил прочь мёртвую Хонор, — но больше Элизабет не помнила ничего.

Элизабет хотела снова погрузиться в спасительный сон — но вместо этого к ней явились страшные воспоминания о вчерашнем дне.

Отворилась дверь, и в комнату вошла старшая сестра Гэррэта Мэри. Девушка была в трауре.

— Леди Элизабет? — позвала она, присев на край кровати. — Вы проспали чуть ли не целые сутки. Как вы себя чувствуете?

— А Гэррэт? — вскинулась женщина, глядя в опечаленное лицо Мэри. — Как он себя чувствует? И как там Хоуп?

— Кажется, им гораздо лучше… но сердца их навеки разбиты, как и у всех нас, — тут Мэри прижала руку к груди. — Хоуп сейчас спит, а вот Гэррэт… Мне ещё не приходилось видеть, чтобы он так страдал. Он… он стал похож на старика. И почти не разговаривает… По крайней мере, не желает говорить о смерти своей сестры.

Элизабет закрыла лицо руками.

— Простите, леди Элизабет, мне не следовало об этом говорить, — сказала Мэри полным раскаяния голосом. — Я вас огорчила. Как глупо!

— Нет-мет, ты была права! — Элизабет опустила руки. — Должна же я знать, что с Гэррэтом.

Мэри внимательно посмотрела на неё.

— Вы любите его, — сказала она с печальной улыбкой. — Что ж, я очень рада.

— Он мой муж, — отрывисто отозвалась Элизабет. — Естественно, что меня волнует его состояние.

Подобная холодность показалась девушке странной, но она смолчала.

— Я скажу Луэлле, чтобы принесла вам поесть.

— Спасибо, не надо. Я не голодна, — сказала Элизабет бесцветным, ровным голосом.

— Хорошо, но, может быть, попозже? Вам же надо набираться сил. — Мэри поднялась, скорбно сдвинула брови. — Похороны состоятся завтра. В нашей часовне. Поскольку в доме больные, мамочка сказала, что церемония будет скромной.

— Как леди Кэтрин? — озабоченно спросила Элизабет.

— Она немного поспала после… после… — Мэри судорожно сглотнула. — Потом проснулась и вернулась к больным. Гэррэт… — Мэри помолчала, -…он сумел убедить маму снова лечь в постель. Сейчас она спит.

— Скажи, твоя мама не заболела?

— Слава богу, нет! — заверила её Мэри. — Больше никто не заболел.

— Слава богу! — эхом отозвалась Элизабет.

— Я, наверное, утомила вас болтовнёй, — сказала Мэри. — Вам тоже лучше поспать. Если что-нибудь понадобится — позвоните.

— Спасибо, Мэри. — Элизабет проводила девушку взглядом и откинулась на подушки.

Как ей, спрашивается, теперь смотреть в глаза леди Кэтрин? Или в глаза Гэррэта? И как ей быть с похоронами? Как пройти ещё и через это?

Она проснулась оттого, что кто-то с шумом раздёргивал на окнах шторы. Элизабет даже не стала открывать глаза.

— Немедленно задёрните шторы! — строго велела она. — Вставать я покуда не собираюсь.

Ответом ей было краткое, но выразительное: «Ха!»

Элизабет повернула голову, сквозь ресницы разглядывая наглеца, — но увидела лишь смутный, довольно крупный силуэт на фоне окна.

— По-моему, миледи отдыхает слишком уж долго, — послышался хорошо знакомый голос. — Пора вставать, иначе люди решат, что вы тоже заболели — а уж это нам с вами крайне нежелательно.

— Гвиннет! — вскричала женщина, приподнимаясь на постели. Никогда ещё она так не радовалась появлению своей преданной служанки. — Наконец-то ты здесь!

— Точно так, миледи. — Гвиннет склонилась над хозяйкой, поцеловала ей руку. — Один господь бог знает, чего только стоило мне сюда добраться. — Служанка присела на край кровати. — Ну, миледи, в какую переделку вы опять попали?

Элизабет во всех подробностях поведала ей о трагедии, то и дело разражаясь плачем. Когда она закончила, лицо Гвиннет тоже было мокрым от слёз.

— Бедная, бедная миледи, — приговаривала служанка, обнимая хозяйку за плечи и прижимая её к своей могучей груди. — Но ничего, драгоценная моя леди Элизабет, — все самое худшее позади. И не забывайте — теперь Гвиннет с вами. Уж она-то не даст вас в обиду. — Гвиннет разговаривала с ней, как с маленькой девочкой.

— Ах, Гвиннет, ты ничего не понимаешь. — Элизабет положила голову на пухлое плечо служанки, едва сдерживаясь, чтобы снова не разрыдаться. — Кажется, в моей жизни больше не будет ничего хорошего…

День был в разгаре, когда Элизабет наконец набралась смелости навестить мужа. Разумеется, вместе с Гвиннет. Одна бы она на такое не отважилась. Когда они подошли к двери господских покоев, Гвиннет сказала:

— Поговорите с ним, миледи. Печаль разделённая — это уже половина печали. Вы можете и должны помочь друг другу.

Гвиннет взялась за ручку двери, но Элизабет жестом остановила её:

— Подожди.

Служанка кивнула, и без слов понимая, что Элизабет должна побыть с мужем наедине.

— Пойду-ка я разузнаю, как чувствует себя леди Хоуп, — пробормотала Гвиннет и поспешно удалилась.

Элизабет тихонько постучала — раз, другой. Наконец дверь распахнулась.

— Одну минуту, миледи…

На пороге стоял Уинтон. Последние события изрядно состарили преданного слугу. К изумлению Элизабет, в комнате было прибрано, а кровать Гэррэта оказалась пуста.

— А… где все?

— Больных вернули в их комнаты, миледи. — Уинтон закрыл за Элизабет дверь. — Когда у них прекратилась лихорадка, лорд Рейвенволд решил, что они больше не заразны. За последние три дня больше никто не заболел.

Лорд Рейвенволд… Новый титул Гэррэта. Это имя и титул совершенно ему не подходили. Гэррэт светел, а покойного графа Рейвенволда окружал мрак.

— А где мой муж?

Голос Гэррэта донёсся от камина. Виконт сидел в кресле с высокой спинкой, поэтому Элизабет его и не заметила.

— Я здесь. — Гэррэт встал, но так и не повернулся к ней. — Оставь нас, Уинтон.

Элизабет хотела подбежать к мужу, обнять его, утешить — но не посмела. Вместо этого она прошла к камину и уселась в кресло у окна, чтобы видеть лицо Гэррэта.

Один миг только это лицо было искажено непомерным горем — и вот уже превратилось в непроницаемую маску. Гэррэт встал у окна, глядя на дворик перед родовой часовней Крейтонов.

— Разумно ли было тебе так рано подниматься с постели? — спросила Элизабет, только чтобы нарушить тягостное молчание.

— Нужно подготовиться к похоронам, — тусклым голосом произнёс Гэррэт, будто не слыша её. — Этим собиралась заняться матушка, но она едва держалась на ногах, и я велел служанкам отвести её в спальню. — Гэррэт помолчал. — Кто-то же должен взять приготовления на себя? На это у меня сил хватит.

— Хватит?! — воскликнула Элизабет. — Да ты же едва выздоровел! Удивляюсь, что ты вообще держишься на ногах!

Гэррэт скользнул по ней взглядом.

— Я чувствую себя хорошо.

Что за тайная сила придаёт ему стойкости? У неё, Элизабет, сил не осталось вовсе.

Гэррэт вдруг круто повернулся к ней.

— Ради спокойствия матушки нам с тобой придётся пойти на похороны вместе. — Это была не просьба, а бесстрастное утверждение.

И тогда Элизабет поняла: свет, который Гэррэт излучал прежде, совершенно иссяк. Теперь титул графа Рейвенволда подходил ему как нельзя лучше.