Глава 19. Женщина и кошка

Эймери, утягивая меня за собой, плавно отступил к стене с таким расчётом, чтобы открывшаяся дверь укрыла нас от визитёра хотя бы в первые мгновения. Я вжалась носом в его грудь. Вот так бы стоять и стоять…

Визитёр явно не ожидал чужаков, во всяком случае, не похоже, чтобы уж очень таился. Дверь открылась, и он – а точнее, она – просто вошла, не оглядываясь настороженно, не озираясь, не стараясь приглушить шаги.

- Кс-кс-кс, – позвала женщина, выглядывая в окно. – Ксюта? Ксюта, девочка моя…

Кошка громко муркнула и спрыгнула с кровати, принялась наворачивать круги вокруг малье… нет, скорее, мальи. Старше меня лет на десять, темноволосая, стройная, одета аккуратно, но просто, женщина развернула свернутую конусом мятую газету с каким-то тёмным содержимым, положила на пол: кошка подбежала и принялась есть, тощий хвост возбуждённо подрагивал из стороны в сторону.

- Добрый день, – Эймери сделал шаг вперёд, загораживая дверной проём, а женщина вздрогнула от неожиданности, но не вскрикнула и попытки сбежать не сделала. Повернулась к нам, демонстрируя простое, но симпатичное ненакрашенное лицо, бледное и слегка припухшее, как иногда бывает у людей с больными почками… или после бессонной ночи и долгих рыданий. – Малья Самптия, как удачно, что вы заглянули именно сегодня!

- Простите… - женщина переводила взгляд с Эймери на меня, обеспокоенно, но без паники. – Я зашла покормить кошку.

- Понимаю… очень сострадательный поступок. Уделите мне, то есть нам несколько минут, малья, прошу вас. Есть несколько вопросов касательно вашего бывшего работодателя.

Самптия, Самптия… та самая экономка и по совместительству «близкая подруга», как дипломатично высказалась бы мама, не преминув закатить при этом глаза. А ведь Эймери каким-то образом считывал воспоминания вещей, в которых эта малья была далеко не в самом пристойном виде… эта мысль мне не понравилась, я отлепилась от стены и встала рядом с Эймери.

- Да-да, конечно… – чуть растерянно ответила женщина. – Правда, я обо всём уже говорила с полицией и не раз, но…

- Я не из полиции, – улыбнулся Эймери. – Расследованием убийства мальёка Симптака занялся особый отдел Сената… Вы лучше ориентируетесь в доме, где можно будет поговорить с наибольшим комфортом?

- Пройдёмте на первый этаж, – ответила экономка. Я не была таким уж знатоком человеческих эмоций, и всё же могла бы поклясться: она нервничала, но не боялась и вряд ли что-то скрывала. А вот Эймери отчего-то горел желанием поговорить с ней.

…надеюсь, всё-таки не из-за интимных воспоминаний наволочек и простыней.

***

Малье Самптии оказалось всего двадцать семь лет. Вдова, её первый муж погиб шесть лет назад, детей у неё не было, кандидатов во вторые мужья – тоже, одним словом, ничего не препятствовало роману с хорошим образованным человеком, платившим ей приличное жалованье – несмотря на возникшие личные отношения, малья Самптия продолжила выполнять свои рабочие обязанности. Вероятно, ей казалось, что таким образом деньги она получает за дело, а отношения – результат исключительно взаимной симпатии, не имеющей никакой финансовой подоплёки.

Мальёк Реджес, по её словам вёл замкнутый образ жизни: помимо работы он практически никуда не ходил и к себе никого не приглашал. По словам мальи, хозяин нередко обсуждал с ней рабочее расписание и свои планы на день, так что она могла поручиться: никакой второй тайной жизни у него в последние два года точно не было.

- Совсем никуда не выходил? – изумилась я. – Но…

Насколько я помнила своего преподавателя по лайгону, он производил впечатление общительного, разговорчивого и довольно активного человека.

- В магазины за продуктами ходила я, – ответила бывшая экономка. – Оплачивала счета и прочее по мелочи. Что касается одежды – она изнашивалась не так уж часто…

- Может быть, к нему кто-то приходил? Студенты, коллеги... друзья? – я хотела добавить "женщины", но осеклась. Да, наше общество стало куда терпимее, но всё же состоящие в близких, но не зарегистрированных отношениях люди вызывали какую-то оторопь, и я не знала, можно ли это открыто обсуждать вслух или следует подбирать слова осторожнее. Было неловко. Вдвойне неловко из-за того, что Эймери рассказывал когда-то о своей матери.

- Практически никто, – вздохнула малья Самптия. – Редж... я хочу сказать, мальёк Симптак говорил, что ему хватает общения на работе, а здесь он хочет отдыхать, быть в покое. Со мной и Ксютой, – она слегка покраснела, и надо сказать, румянец ей шёл.

- Ксюта? – приподнял Эймери брови. - Ах, да... кошка.

- Да, он её очень любил.

- Не скажешь по её виду

Самптия опять вздохнула.

- Да, я не смогла забрать её сразу... мой-то дом во Флоттервиле, а родня против животных в доме, так что...

- Нет, я имел в виду вот эти ожоги.

Женщина пожала плечами.

- Не знаю, откуда они, но Редж точно не был к этому причастен, уверена, очень её любил, иные так и детей не любят.

- А почему у него не было детей? – я всё же пересилила себя и задала этот вопрос. Эймери бросил на меня странный взгляд, а малья снова покраснела.

- Понятия не имею.

- Ну, хорошо. Коллеги, друзья не приходили... А родственники?

- Насколько я знаю, они проживали в другом городе. Впрочем, один раз приезжали сестра с мужем, это было года полтора назад. Пробыли недолго, они с Реджем, кажется, немного повздорили, но причины мне неизвестны. Мы никогда не обсуждали его семью.

- И всё? – Эймери вдруг протянул руку и погладил малью Самптию по предплечью. Меня передёрнуло от этого жеста, и даже понимание того, что он не пытается заигрывать с ней, а работает, не особо изменило ситуацию. – Расскажите нам про того незнакомца, которого вы встретили недавно у дома.

Малья вздрогнула, но отмалчиваться не стала.

- Да, был один человек… Приходил уже после того, как Реджа не стало. Интересовался домом. Тем, кому достанется дом.

- А, действительно, кому достанется дом? – эхом повторила я. – Вероятно, той самой сестре? Или родителям?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ближайшим кровным родственникам, если нет завещания, – кивнул Эймери. – А оно, возможно, есть. И это может стать мотивом для убийства заинтересованного лица, верно?

- Какое завещание?! - вспыхнула малья Самптия. – Я ничего об этом не знаю!

- Верно, не знаете, потому что в случае наличия оглашено оно будет только после окончания следствия.

Я постаралась сделать максимально невыразительное лицо, но мысли закрутились в голове. Логично завещать дом единственному близкому человеку, если нет детей и с роднёй не в ладах. Отсюда следующий шаг: логично избавиться от хозяина, не предлагающего законный брак, и стать единоличной владелицей дома. Эймери вроде бы говорил, что у экономки есть алиби, но вдруг оно фальшивое..?

Нет, глупости. До такого простого хода обычные полицейские сразу бы додумались. Незачем привлекать скверного для расследования банальной бытовой драмы.

- Так что за человек интересовался домом? – напомнил Эймери.

- Мужчина... лет пятидесяти на вид, худощавый, темноволосый такой. Нервный. Поинтересовался, правда ли, что мальёка Симптака нет в живых. Точнее, он спросил так панибратски, по-свойски, мол, правда ли, что Редж окочурился. Ну, и чей теперь дом. Я сказала, что понятия не имею, что я только прислуга, пришла покормить кошку, и он ушёл. Это всё.

- Но вас он почему-то напугал?

Малья поджала губы. Кажется, наши расспросы её утомили.

- Этот тип сказал, что он муж его сестры. Но я прекрасно помню мужа сестры Реджеса, он выглядел иначе!

- А если она вышла замуж вторично?

- Возможно, но… та малье была такая утончённая особа, такая обеспеченная и благородная, тогда как этот маль выглядел... опустившимся. Не её уровня. Понимаете меня?

Мы кивнули.

- Вроде бы у мальёка Реджеса было две сестры… - задумчиво проговорил Эймери. - В любом случае, спасибо за информацию. Что теперь будет с бедняжкой Ксютой?

- Я бы хотела взять её, но мои родственники... Всё, что я пока могу, это изредка приезжать и кормить её. Несколько дней назад я устроилась работать горничной во Флоттервиле, поэтому только в свой следующий свободный день…

- Я заберу кошку, – неожиданно сказал Эймери. – Правда, в июне я уезжаю из страны. Но если расследование завершится до этого времени, если завещание на ваше имя действительно существует, и дом станет вашим...

- Вы думаете, это возможно? Больше всего хотела бы жить в своём собственном доме, а не с матерью, которая постоянно меня тюкает, - женщина всхлипнула, сложила руки на груди и умоляюще посмотрела на нас по очереди. - Я... я любила Реджа, мальёк. А он... В Колледже было много красивых и образованных молодых девушек, преподавательницы, Редж со смехом рассказывал даже о какой-то служанке, которая им увлеклась... А есть ведь ещё и родня. Вряд ли мне достанется этот дом.

Мне стало жаль малью Самптию, и в то же время я ощутила какую-то лютую тоску. В состоянии этой тоске я понаблюдала, как малья и Эймери вдвоём отыскали какой-то ящик, принесли со второго этажа безропотную трёхцветную Ксюту и устроили её в этом временном домике.

- Я увидела, что доска с входной двери пропала, подумала, может, законный владелец объявился, ну и зашла замолвить за Ксюту словечко. Потом решила, что полиция... Обещаю, что заберу кошку сразу, как смогу! Где вы живёте, мальёк...

- Мальёк Флотарис.

Эймери продиктовал адрес, и мы втроём вышли на улицу. Малья Самптия натянула перчатки, погладила ящик с кошкой и вдруг, словно решившись, посмотрела на Эймери.

- Его имя... того мужчины… Сайтр. Маль Сайтр Агравис. Может быть, это чем-то поможет.

Эймери резко сжал мою руку, хотя голос его оставался невозмутимо-ровным:

- Вот как? Спасибо, малья Самптия. Да, вы очень, очень нам помогли.

Лично мне это имя ничего не сказало. Мы с Эймери медленно пошли по пустой улочке вдоль проезжей дороги, обратный экипаж заказан, разумеется, не был.

- Давай зайдём к мальёку Рабраю. Уже поздно, но, может быть…

Эймери меня не слушал. Перехватил ящик с кошкой поудобнее.

- Хортенс, забудь о Карэйне. Дело сейчас не в этом.

- А в чём?!

Мы остановились прямо посреди улицы.

- Агравис, Хорти! Муж его сестры! Агравис, можешь себе представить?!

- И что?! – я тоже повысила тон: подслушивать было явно некому. – Эймери, небесный крот тебя покусай, осталось всего два месяца, глист ты безответственный. Если тебе плевать на меня, подумай хотя бы об усыновлённой тобой кошке!

- А то, - вторую часть моего заявления комментировать он явно не собирался, - что если память мне не изменяет, фамилия директрисы Джаксвилля была Агравис. Может быть, это совпадение, но…

Я растерялась.

- Директриса приюта для скверных – родная сестра Реджеса?!

- Это нужно проверить. Но если экономка не врёт… а с чего ей врать… то это как минимум любопытно, верно?

- Ребята… - я споткнулась на этом слове, но всё же закончила, - ребята говорили, что это она подожгла Джаксвилль тогда. Мстила за сына, который погиб в результате несчастного случая. Кажется, она там же и сгорела.

- Сына? А, как его… Тьериш, да. Помню, больной ребёнок. Но при мне он был ещё жив. Хортенс, ты понимаешь, насколько всё это странно? Брат бывшей директрисы приюта для скверных работает в Колледже и погибает как раз незадолго до выпуска пятерых скверных, сбежавших оттуда после пожара, устроенного – возможно! – его сестрой после гибели его же племянника?!

- У меня картинка в голове не выстраивается, - призналась я.

- У меня пока тоже.

- Если ребята говорили правду, он не собирался их выдавать. А его сестра давно мертва.

Эймери поднял руку, и небольшой экипаж, показавшийся вдалеке, несколько минут спустя остановился рядом. Мы забрались внутрь.

- Но это ещё не всё, – сказал Эймери мне на ухо. Поцеловал мочку уха, спустился губами ниже, к шее. И без того запутанные мысли в моей голове и вовсе превратились в какой-то невнятный ком.

- А что ещё? – экипаж был довольно тесный, но я умудрилась перебраться к нему на колени. Близко, бесстыдно близко. Я – Флорис, а не какая-нибудь экономка, согласная на всё, что угодно! Но… я действительно согласна уже почти на что угодно. Ужасно. И так сладко, когда он касается меня, пусть даже через одежду.

- Эти ожоги… на кошке. Давние, зажившие… они не от огня.

- Кислота? – мы посмотрели друг на друга.

- В окружении Реджеса был скверный с таким же даром, как у Лажена Стампа, - Эймери опять потянулся ко мне, а я накрыла его губы ладонью.

- Надо узнать. И, знаешь что, Эймери?

- Что?

Ладонь я отняла, наклонилась к нему, поцеловала сама, глубоко, жарко. Коснулась пальцем лба, тонкого носа, ещё влажных после поцелуя губ, шеи. Провела ладонью по груди и животу…

- Или ты делаешь хоть что-то в отношении себя, или больше вообще меня не трогай, ясно? – я слезла с его колен и уселась на сиденье напротив. – Ты меня уговорил. Иду на свидание с Армалем в субботу. Что касается тебя, то я готова участвовать в расследовании как угодно, мне тоже интересно. Можем съездить в архив, к сестре Реджеса, на пепелище Джаксвилля, но трогать меня ты больше не будешь. Пока не сходишь к мальёку Карэйну и не выяснишь у него, не появилось ли что-то новое касательно лекарств для скверных.

- Зараза мелкая, - Эймери потянулся ко мне, но я замотала головой, и настаивать он не стал. Демонстративно отвернулся к окну.

Экипаж мерно стучал колёсами, но в какой-то момент подскочил на кочке, и мы с Эймери опять столкнулись коленями.

- Безжалостная бессердечная шантажистка, - тихо сказал Эймери. – Хорти, ну пойми, это бесполезно. Хорошо! Я готов встретиться с Карэйном, но только не на территории Сената. Ещё чего не хватало, там слишком много этих сытых сенаторских харь!

- Как скажешь. А моё слово нерушимо, как… скала. Ясно тебе?!

Эймери хмыкнул, пряча улыбку в глубине глаз. Кошка Ксюта муркнула из своего ящика. Колёса экипажа продолжали мерно стучать по мостовой.

Загрузка...