Ветряная мельница любви

5

— Какой прекрасный ужин! — сказала Валерия, когда официант унес пустые тарелки.

— Я рад, что он вам понравился. Мне всегда казалось, что этот ресторанчик — одно из лучших мест в Биаррице, хотя он и не так популярен, как иные большие рестораны.

— Я очарована Биаррицем, — заметила Валерия, — и я читала его историю.

— Это неудивительно, — сказал граф. — Удивительнее, что вы так умны и так начитанны при вашем образе жизни.

Валерия не совсем поняла, что именно он имел в виду, и потому заговорила о другом:

— Думаю, теперь мне пора домой. Тони будет беспокоиться, если он вернется в гостиницу и не застанет меня.

— Сомневаюсь, чтобы он вернулся так рано, но, конечно, если вы хотите, я отвезу вас в гостиницу.

Он спросил счет, подписал его и вместе со своей спутницей покинул ресторан.

«Интересно, сам он живет в Биаррице?» — подумала Валерия, но решила, что не стоит задавать слишком личные вопросы.

— Пока я в Биаррице, мне хотелось бы посмотреть, как пенятся волны у волнорезов. Ведь на это, кажется, можно смотреть в любую погоду? — спросила она.

— Это действительно великолепное зрелище, — заметил граф. — Завтра я покажу вам его.

— Завтра? — изумилась девушка.

— Я приглашаю вас пообедать со мной. А потом я покажу вам волны на море. Это зрелище, по-моему, будет для вас более впечатляющей картиной, чем канкан.

Валерия подумала, что эти вещи нечего и сравнивать, но сказала:

— Я еще не знаю, что… мы с Тони… будем делать завтра.

— Конечно, я приглашаю и вашего друга, но мне кажется, он найдет себе другое занятие.

Валерия посмотрела на него удивленно, но потом вспомнила о вечере в «Мулен» и сказала:

— Может быть… друзья, которые его… пригласили на вечеринку, захотят… чтобы он провел время с ними.

— В таком случае, я надеюсь, вы выберете мое общество, — заметил собеседник.

— Очень любезно с вашей стороны пригласить меня, вероятно, у вас уже назначены встречи.

— Как я уже говорил, я приехал в Биарриц, чтобы встретиться со своим другом-дипломатом, с которым нам нужно было кое-что обсудить. Но поскольку он меня бросил, мне остается только просить вас сжалиться надо мной.

— Это звучит очень трогательно, — засмеялась Валерия, — но я уверена, что у вас много друзей в городе, которые будут рады встрече с вами. Только если вы мне откажете. Тогда мне придется обратиться к кому-нибудь из них.

Тем временем карета подъехала к гостинице.

— Так вот где вы остановились, — заметил граф. — По-моему, здесь довольно тихо и уютно.

— По-моему тоже. К сожалению, вчера нам пришлось очень спешить. Тони все боялся опоздать в «Мулен-де-ля-Мер» и не успеть занять там хорошее место. — Помолчав немного, Валерия добавила: — Позвольте еще раз поблагодарить вас за то, что вы уступили Тони и не заставили искать места в задних рядах.

— Как только я увидел вас, — сказал граф, — я сразу подумал, что нельзя дать вам ускользнуть от меня.

Валерия изумленно посмотрела на него. Но тут лакей открыл дверцу, что избавило ее от необходимости отвечать. Граф последовал за ней. У входа в гостиницу он спросил:

— Вы уверены, что все будет в порядке? Вам не страшно оставаться здесь одной и ждать, пока ваш друг вернется?

— Я… уверена… что все будет хорошо, — ответила Валерия. Однако перспектива ночевать одной в незнакомой гостинице действительно немного пугала ее.

Граф снова словно прочел ее мысли.

— Я знаю, что сделаю, — сказал он, — скажите мне, где ваша комната, а я пройду по садику. Если вы мне помашете из окна, я буду знать, что вы в безопасности.

— В этом нет необходимости… — неуверенно начала девушка. Но тут же подумала, что в гостинице могло что-нибудь случиться. Вдруг, например, их номер тоже был заказан кем-нибудь другим, и их попросят освободить его и найти другой?

— Ваши окна выходят в сад? — спросил ее спутник.

— Да, я видела фонтан из окна спальни.

— Тогда я подожду там.

Она улыбнулась и протянула ему руку. Выйдя из ресторана, Валерия не надела перчаток и, когда граф взял ее руку, она почувствовала, как напряглись его пальцы. Она подумала, что какая-то таинственная вибрация от его руки проникает в ее тело. Граф наклонился и поцеловал ее руку. Валерия, удивленная и смущенная, поспешила отдернуть ее и скользнула в холл.

Заспанный портье вручил ей ключ от номера, и она поднялась на второй этаж. Найдя свой номер, она отперла дверь в спальню. Зажженная лампа стояла на туалетном столике. Ее вещи, разбросанные в беспорядке, лежали так, как она оставила их, спеша вместе с Тони на представление.

В гостиной было темно. Дверь в комнату Тони так и осталась открытой. Там тоже горела масляная лампа, но брат еще не вернулся.

Валерия сняла шаль, открыла балконную дверь и вышла на балкон.

Внизу у фонтана стоял граф. Она посмотрела на него, словно видела впервые. Потом помахала ему рукой, и он в ответ тоже поднял руку.

Опасаясь, что кто-нибудь мог бы счесть этот жест слишком интимным, девушка поспешила вернуться в спальню, но при этом подумала, что граф был очень любезен.

Если бы ее привез Тони, он высадил бы сестру у гостиницы и сразу вернулся бы в «Мулен». Об ужине он бы и не подумал, а она, слишком усталая и взволнованная, чтобы заказывать еду, легла бы спать голодной.

Валерия поймала себя на мысли, что ей хотелось бы, чтобы Тони принял приглашение графа завтра пообедать вместе.

Проснулась Валерия позже, чем обычно. Она даже не слышала, когда пришел Тони, хотя накануне долго не засыпала, ожидая прихода брата. Ей хотелось услышать его рассказ о вечеринке.

Солнечный свет пробивался сквозь задернутые шторы.

Валерия встала с постели и выглянула в сад. Она знала, что не увидит графа у фонтана.

«Наверное, он уже жалеет, что пригласил нас с Тони на обед», — подумала она.

Вчера она оставила дверь в гостиную открытой, чтобы услышать, как вернется Тони. Теперь дверь была закрыта.

— Значит, брат все еще спит. Еще когда он был ребенком, Тони любил поспать утром. Во время школьных каникул мама всегда говорила: Пусть спит. Ведь в школе их поднимают чуть свет.

Валерия решила и на этот раз не будить брата. Она позвонила и, когда пришел слуга, заказала французский завтрак: горячие круассаны, кофе и фрукты. Слуга принес ей тарелку лесной земляники, которую она очень любила.

Последний раз она наслаждалась ею во Франции, когда была здесь с мамой. Валерия надеялась, что на небесах, где несомненно пребывает теперь ее мать, она не узнает о том, что ее дочь прошлой ночью присутствовала при непристойном танце Мими Блан. «Мама была бы потрясена», — подумала девушка.

Она снова сказала себе, что никто из их родных не должен узнать о том, что она была в «Мулен-де-ля-Мер». Они бы очень рассердились, и не только на нее, но особенно на Тони, который привел ее туда.

В этот момент дверь отворилась, и Тони заглянул в гостиную.

— Мне показалось, что здесь кто-то ходит, — сказал он.

— Наверное, слуга разбудил тебя, когда принес мне завтрак, — ответила Валерия. — Извини. Ты вчера поздно вернулся?

Тони вышел из своей спальни в длинном халате с отделкой из тесьмы на груди, что придавало этому одеянию сходство с военной формой.

— Бог знает. Могу только сказать, что уже светало, и звезды на небе исчезли.

Валерия рассмеялась.

— Должно быть, вечеринка удалась? — спросила она.

— Вечеринка? — переспросил брат. — О да, конечно!

Казалось, ему не хотелось говорить об этом.

Заказав себе завтрак, Тони уселся в кресло у окна и стал ждать, поскольку ему хотелось чего-нибудь более существенного, чем круассаны.

— Граф доставил тебя домой благополучно? — спросил он.

— Конечно, — ответила сестра. — И даже сначала накормил меня, потому что я проголодалась. О Господи! Я же совсем забыл об этом, — воскликнул Тони. — Но я сомневаюсь, что в «Мулен» можно было достать поесть что-нибудь подходящее для тебя.

— Если там что-нибудь и было, должно быть, все вроде их шампанского. — Тони промолчал.

— Граф пригласил нас с тобой сегодня на обед. А еще он обещал показать мне волнорезы на Бискайском побережье. Я читала о них, пока мы плыли на яхте.

— Он пригласил нас на обед? — спросил Тони.

— Он вообще был очень любезен. Вчера он угостил меня очень вкусным ужином в маленьком ресторанчике. Я так и представляла себе настоящий французский ресторан.

— Должно быть, он славный малый, — заметил Тони.

Помолчав, он спросил:

— Ты не против того, чтобы пообедать с ним вдвоем? Я договорился о встрече с Рене. К тому же, когда встречаются трое, это всегда ни то ни се.

Валерия была поражена, услышав это.

— Но… граф говорил, что Рене… одна из тех, кого называют… дамами из «Мулен»?

— Да, — ответил брат. — И она очень мила.

Он встал, подошел к окну и продолжал, стоя спиной к сестре:

— Я понимаю, тебе кажется, что общаться с Рене неуместно, но, скажу честно, Вэл, я хочу видеть ее. Она рассказала мне много интересного о представлении и о канкане. Между прочим, сегодня вечером я увижусь со всеми танцовщицами.

— Еще одна вечеринка? — спросила Валерия.

— Ну да, конечно, — поспешно согласился Тони, как будто недоговаривал чего-то. Но сестра только спросила:

— Ну и что же тогда… буду делать я?

Он повернулся к ней:

— Послушай, Вэл, я сам знаю, что поступаю плохо. Но подумай: для меня ведь это единственный способ развлечься, как мне давно уже хотелось. Завтра мы встретимся с твоими французскими родственниками, весьма скучными, судя по тому, что я о них слышал. А потом мы вернемся домой, и папа снова будет водить меня на помочах, как маленького ребенка.

Он говорил с такой горечью, что Валерия, любившая брата, ответила:

— Конечно, дорогой, я понимаю. Л пообедаю с графом, а если мне повезет, и он пригласит меня еще и на ужин, то я приму его приглашение. Иначе мне придется остаться здесь одной. Но ты должен пообещать мне…

— Что же?

— Что ты никогда, никогда и никому не расскажешь о том, что мы здесь делали. Папа пришел бы в ярость, а мама огорчилась бы, узнав, что я была в «Мулен-де-ля-Мер».

— Я это понял вчера, когда поглядел на Мими Блан, — ответил Тони. — Конечно, она потрясающая. Рене мне говорила, что так, как Мими, больше никто не танцует, кроме «La Goulue» в Париже, которой Мими подражает.

— В таком случае ты должен понять, что мне совсем не хочется идти вечером в «Мулен».

— Если ты уверена, что все будет хорошо… — сказал Тони. — Я знаю, что поступаю неправильно, — повторил он. Эта манера всегда легко признавать свою неправоту и готовность извиниться обезоруживали его родных еще с тех пор, как он был маленьким мальчиком.

— Развлекайся, — сказала сестра, — а я сама о себе позабочусь.

Тони вздохнул с облегчением, затем сказал:

— Для француза этот граф ведет себя вполне по-джентльменски. Надеюсь, он не позволял себе вчера ничего лишнего?

— Конечно, нет. Он отвез меня домой и пригласил нас обоих пообедать с ним. Он не сказал, когда зайдет за нами, но я буду готова к половине первого.

— Тогда мне лучше удалиться раньше, — заметил Тони. — И не стоит вдаваться в объяснения по поводу того, чем я буду заниматься.

— Нет, конечно, — согласилась Валерия, хотя ей хотелось бы узнать, что он имеет в виду.

Она надела одно из лучших дневных платьев кузины Гвендолин и подумала, что посмотреть волнорезы вместе с графом будет даже лучше, чем с братом. Тони всегда признавался, что осмотр достопримечательностей наводит на него скуку.

Тони уже успел переодеться и вошел в ее спальню. Выглядел он весьма впечатляюще. Светловолосый, голубоглазый, с точеными чертами лица, — истинный англичанин.

— Ну, я пошел, — сказал он.

Валерия повернулась к нему. Она уже наложила тушь на ресницы и слегка подрумянила щеки.

— Ну, как я выгляжу? — спросила она.

— С этим, видно, ничего не поделаешь. Но ты кажешься слишком юной и несомненной леди, несмотря на подкрашенные губы.

— Возможно, граф не заметит этого, — ответила она. — Да и вряд ли он даже допускает, что леди можно встретить в «Мулен».

— Это правда. Ну, до свидания, Вэл, — сказал Тони. — Ты просто чудо, и я очень благодарен тебе.

Он слегка чмокнул ее в щеку и вышел, хлопнув дверью. Валерия слышала, как он быстро сбежал по ступенькам, и подумала, что он, как школьник на каникулах.

«По крайней мере он счастлив, мама, — подумала она. — И я не верю, чтобы с ним приключилось что-нибудь плохое, прежде чем мы завтра уедем».

Валерия подкрасила губы и надела шикарную шляпу, которая очень шла к ее платью.

«В таком наряде я буду выглядеть немного старше», — подумала она, повертев на пальце обручальное кольцо.

Никому и в голову не придет, что она еще недавно танцевала на балу в Букингемском дворце.

Выйдя в гостиную, она посмотрела в окно. У нее мелькнула ужасная мысль, что граф может не приехать за ней, что она может никогда больше не увидеть его. «Но я хочу, очень хочу увидеть его», — подумала девушка.

В этот момент дверь в гостиную открылась, и слуга объявил:

— Месье граф де Савен, мадам!

Валерия обернулась. Граф вошел в гостиную. Он показался ей еще привлекательнее, чем накануне.

— Бонжур, мадам Эрар! — произнес он, поднося ее руку к губам.

— А я… как раз думала о том… действительно ли вы хотите со мной пообедать, — проговорила она, вдруг почувствовав странное смущение.

— Я просил вас об этом и был бы разочарован, если бы вы отказались, — ответил граф.

— В таком случае я с удовольствием принимаю ваше предложение, но мой… Т-тони очень… благодарил в-вас за приглашение, н-но сказал, ч-что х-хочет н-непременно встретиться с д-друзьями, — сказала Валерия, запинаясь. По выражению лица графа она поняла, что он вовсе не удивился.

— В таком случае, если вы готовы, лошади ждут, я отвезу вас в одно довольно приятное место, которое, надеюсь, вам понравится.

— Не сомневаюсь. А вы не забыли о том, что я хотела увидеть?

— Баскский берег? Я помню все, что вы говорили мне, — ответил граф. — Должен заметить, что сегодня вы кажетесь еще красивее, чем вчера, хотя, казалось бы, это невозможно.

Поскольку они говорили по-французски, Валерия не ожидала, что ее может смутить его комплимент. В Англии она столько раз слышала нечто подобное, что ее это перестало трогать.

Но теперь неожиданно она почувствовала, как краска заливает ее щеки, а ресницы дрожат.

— Должно быть, мужчины столько раз говорили вам это, что вам надоело слушать, — заметил вдруг граф почти резко.

— Кому же может наскучить слушать о себе что-то приятное? — спросила Валерия. — Разве что людям черствым или неискренним.

— Не думаю, чтобы вы принадлежали к таким, — сказал граф, — но, полагаю, вы намеренно стараетесь казаться таинственной.

— Подумайте, как было бы скучно, если бы я была «открытой книгой», от которой нечего было бы ждать никаких сюрпризов!

Граф рассмеялся:

— Это вам не грозит. Вы удивили меня, как только я увидел вас, и продолжаете удивлять.

— В таком случае вы по крайней мере не будете зевать во время обеда!

— Пойдемте, — сказал граф. — Если мне вдруг станет скучно, я скажу вам об этом, а вам ничего говорить не придется: я прочту это в ваших глазах.

— Если вы намерены продолжать читать мои мысли, как вы это делали прошлым вечером, мне придется надеть темные очки!

— Это было бы все равно что закрыть солнце! — ответил граф.

Он открыл дверь гостиной, и они вместе вышли в коридор.

Пока они спускались по лестнице, Валерия поймала себя на мысли, что присутствие этого человека возбуждает ее. Она не могла бы объяснить, каким образом, но он заставлял ее мысль работать интенсивнее, чего еще никогда не происходило с ней при общении с другими.

Во время их беседы за обедом, остроумной и забавной, они, словно актеры в какой-то пьесе, играли роли, написанные специально для них великим драматургом.

Ресторан, в который привел ее граф, был расположен на высоком берегу над Большим пляжем. Из окна, около которого они сидели, был виден золотой песчаный пляж и море, синее-синее под лучами яркого солнца. И на этот раз ресторан был маленьким и уютным, а еда — очень вкусной. Граф настоял, чтобы Валерия выпила прекрасного белого вина. Она не сомневалась, что оно было очень дорогое. Забавно было думать, что едва ли она пила бы вино за обедом или за ужином, будь она самой собой, а не мадам Эрар. Дома дворецкий всегда наполнял ее бокал лимонадом, не спрашивая, хочет ли она выпить чего-то еще.

Лакеи, прислуживавшие за столом на званых вечерах в Лондоне, неизменно говорили: «Ваш лимонад, миледи». Если бы девушка пожелала выпить чего-то более крепкого, это сочли бы дерзостью.

Сейчас она пила вино маленькими глотками, решив не пить более одного бокала. Граф позаботился заказать для нее и минеральную воду.

Валерии было бы трудно вспомнить, о чем именно они говорили, потому что они легко переходили с одного предмета на другой. К счастью, все они так или иначе интересовали ее.

Наконец граф спросил ее:

— Что вы любите делать больше всего на свете?

— Ездить верхом, это доставляет мне самое большое удовольствие.

— Этого я не ожидал, — воскликнул граф. — А где же вы ездите верхом?

— Везде, где есть возможность. И я всегда выбираю для себя лучших лошадей. — Она подумала о своем Крестоносце.

— Ну, найти их не так трудно, — заметил граф. — А у вашего друга Тони есть хорошие лошади?

В первый момент Валерия не поняла, что он имеет в виду, потом поспешила сказать:

— У меня есть своя лошадь. Самая лучшая из всех, каких я видела. Этот жеребец попал ко мне годовалым. Я люблю его, и поэтому он делает все, что я хочу от него.

— Вероятно, как и любой мужчина, которого вы полюбили бы, — заметил граф.

— Сомневаюсь. Мужчины обычно думают о себе, а Крестоносец думает обо мне, как и я о нем.

— Итак, вы предпочитаете лошадей бриллиантам, хотя и к ним неравнодушны.

Валерия взглянула на него озадаченно, но потом вспомнила, что накануне вечером на ней было мамино бриллиантовое колье.

Конечно, граф, считавший ее замужней женщиной, не сомневался, что это подарок мужа.

И снова, будто читая ее мысли, он сказал:

— Расскажите мне о вашем муже. Вы ни разу не упомянули о нем. Вы очень его любите?

Валерия почувствовала, что почва ускользает у нее из-под ног. Отвернувшись к окну, она ответила:

— Здесь все так ново и интересно для меня, что мне не хочется говорить о прошлом.

— Так вы не были счастливы? — тихо спросил граф.

— Кто-то говорил мне, — ответила девушка, — что не следует думать о прошлом, лучше наслаждаться сегодняшним днем, поскольку завтрашнего может и не быть.

— Славная философия для тех, у кого впереди осталось уже немного дней!

Валерия засмеялась.

— У вас на все готов ответ, — сказана она, — и мне так приятно ваше общество.

— И мне ваше общество очень приятно, — ответил ее спутник. — Настолько, что я даже начинаю бояться.

— Бояться? Чего же?

— Потерять вас.

Валерия пожала плечами очень по-французски:

— Это неизбежно. И вот почему сегодняшний день так важен.

— Если, конечно, вы именно это имели в виду, — сказал граф.

— Конечно, именно это. Этот день так важен, потому что мне сейчас очень хорошо, и я не хочу ничем испортить это ощущение.

— Ну что же, значит, я должен сделать все, чтобы этого не случилось, — ответил граф.

Они вышли из ресторана и сели в карету, которая повезла их по Большому пляжу.

Потом они вышли и направились к морю. Валерия любовалась огромными кустами розовых, малиновых и голубых гортензий, которые росли здесь повсюду.

Она подумала, что Биарриц — это поистине город цветов.

Валерия долго стояла на берегу моря и как зачарованная смотрела на волны, пенившиеся у волнорезов. Ничего подобного она до сих пор не видела. «Это какая-то сказочная страна, с ее удивительными цветами, золотыми песками и волшебным морем», — думала она.

Тут только Валерия заметила, что, пока она любовалась морем, граф смотрел только на нее. Выражение его глаз вызвало у нее какое-то новое и странное чувство, которого она не испытывала прежде и не смогла бы определить сейчас. Чувство, которого она никогда не испытывала, общаясь с мужчинами в Лондоне.

Валерия присела на скамейку, окруженную кустами гортензий. Все вокруг было так романтично.

Они беседовали легко и непринужденно. Живые остроумные реплики словно сами слетали с ее губ. Ею опять овладело чувство, что они актеры на сцене.

Беседа с ней явно доставляла удовольствие графу, и Валерия подумала, что ее мама могла бы гордиться ею. Когда-то, когда Валерии было лет пятнадцать, мама сказала:

— Когда ты общаешься с мужчиной, ты должна принимать во внимание его интересы.

— Но, мама, как же я узнаю, что его интересует?

— Если ты сомневаешься на этот счет, — ответила та, — поговори о нем самом. Ни одна тема его так не заинтересует!

Они обе рассмеялись.

Валерия запомнила эти слова. Когда на званом обеде ее соседом как-то оказался пожилой джентльмен, она разговаривала исключительно о нем самом, и беседа текла действительно легко.

Однако граф был не менее скрытным собеседником, нежели она сама.

Она уже не раз пыталась вызвать его на откровенность, но он оставался для нее загадкой.

«Он платит мне моей же монетой», — думала Валерия.

Только по пути обратно в гостиницу граф спросил:

— А что вы делаете сегодня вечером?

Она испугалась, что он сейчас простится с ней, и сказке придет конец.

— Я… пока еще… не могу сказать точно, — неуверенно ответила девушка.

— Я полагаю, что ваш друг Тони сегодня вечером снова отправится в гости?

— Как вы догадались? — удивленно воскликнула Валерия. — Он действительно собирается встретиться с девицами, которые исполняют канкан, и, как вы, очевидно, понимаете, он не променяет такую возможность ни на что в мире.

— Этого я как раз не могу понять, — возразил граф. — Я предпочел бы провести время с вами.

Она промолчала, и он продолжал:

— Но если так, не окажете ли вы мне честь поужинать со мной?

Валерия неожиданно рассмеялась:

— Знаете, я так боялась, что вы не пригласите меня на ужин. В гостинице еда вряд ли особенно хороша.

— Ну, я вам обещаю очень хороший ужин. Вы обычно ужинаете рано?

— Это звучит очень по-французски, но я-то привыкла к английскому времени.

— Это, безусловно, доставило бы удовольствие мистеру Арчеру.

Валерия промолчала, и граф добавил:

— Я заеду за вами без четверти восемь.

— Вы уверены, что желаете моего общества? — спросила Валерия. — Я боюсь, вы уже устали от меня. Но я не думала, что Тони… найдет здесь друзей… и я останусь одна.

— Ну, последнего, во всяком случае, не будет, — сказал он. — И там мы сможем возобновить нашу словесную дуэль. У меня будет время подготовиться.

Валерия рассмеялась:

— Вы меня пугаете. Я не хотела бы потерпеть поражение в этом поединке в первые же минуты нашей новой встречи.

— Это вряд ли случится. И осталось еще немало тем, которые мы с вами еще не обсуждали. — Помолчав немного, он добавил: — Например, мы не говорили о любви.

— Думаю, это лишнее, — быстро возразила девушка.

— Почему же?

— Потому что это было бы нечестно. Уверена, вы знаете об этом гораздо больше меня.

— Если это правда, вот еще одна задача, которую мне предстоит разрешить.

Карета остановилась у гостиницы, и граф подал Валерии руку.

— Спасибо вам, спасибо за все, — сказала она. — День сегодня был прекрасным, и, я надеюсь, таким же будет вечер.

— Не могу выразить словами, как я надеюсь на то же.

Он сказал это так искренне, что девушка даже удивилась.

Валерия уже научилась различать иронию в его высказываниях. Иногда ей становилось не по себе от его насмешливого тона. Но не сейчас.

Он снова поцеловал ей руку, и Валерия почувствовала, как внезапно словно огонь пронизал все ее тело. Это чувство было таким сильным, что почти причиняло боль. Но мгновение спустя оно прошло, и девушка решила, что она вообразила это.

Однако она поспешила оставить графа и, взяв ключ у портье, направилась к себе. Войдя, Валерия замерла от удивления.

На столе стояла большая корзина с роскошными розовыми и белыми розами. К ней была приколота записка:

«Спасибо за самый прекрасный вечер в моей жизни.

Рамон де Савен».

«Так его зовут Рамон! Это имя идет ему», — подумала Валерия.

Рядом стояла корзина с орхидеями, очевидно, очень дорогими. Валерии показалось странным, что граф прислал ей две корзины цветов сразу. Во вторую корзину так же была вложена записка, написанная по-французски:

«Самой красивой женщине, которую я когда-либо встречал. Луис Гонзалес».

В первое мгновение Валерия растерянно смотрела на подпись.

Затем она поняла, что это, должно быть, тот испанец, который заговорил с ней вчера вечером в «Мулен». Однако каким же образом ему удалось узнать, где она живет? Ей вовсе не понравилось, что ему это известно. Потом девушка подумала, что испанец мог узнать об этом от мадемуазель Рене.

Валерия швырнула визитную карточку испанского барона на стол. Ей стало немного страшно. Но тут она вспомнила, что завтра они с Тони уезжают, и ни этот испанец, ни вообще кто бы то ни было уже не смогут их найти.

В том числе и граф. Валерия не решилась признаться себе в этом, но ей не хотелось расставаться с ним навсегда.