Виолончелист

Глава 10

Он наивно убеждал себя, что справился. Пережил, перегорел, переболел, убежал от своей боли, надёжно спрятался и закрылся на семь замков. Однако боль всё равно настигала, находила, дотягивалась своими щупальцами — и всегда это было внезапно, всегда наотмашь, к этому невозможно было подготовиться.

Иногда Максу казалось, что он ступает по минному полю. Один неосторожный шаг — и воспоминания разрывали его душу и тело в клочки. Попавшаяся ли на глаза вывеска вегетарианского кафе, яркая ли пирамида свежих лимонов в супермаркете, модель ли с наружной рекламы, похожая на Леру фигурой и цветом волос… никогда нельзя было предугадать, когда именно рванёт, по какому ничтожному поводу, заставляя его буквально сгибаться пополам и стискивать зубы, чтобы не завыть.

Он не пытался отслеживать Лерину жизнь, намеренно не наводил о ней справок, не интересовался новостями мира моды — так что ему с переменным успехом удавалось держаться в самоизоляции от прямых напоминаний о косоглазой. Однако этот fucking мир удушающе тесен, мать его — и кое-какие вести просачивались и сквозь выстроенные им бастионы. Иногда на глаза Максу попадались фотографии Леры в журналах: судя по всему, дела у неё шли весьма и весьма успешно. Можно было только порадоваться за неё. Порадоваться тому, что она так красива и так свежа… словно и не было того страшного разговора в больнице, когда Макс запомнил её совсем, совсем иной: худющей, измученной, морально и физически выпотрошенной. Он рад был тому, что у неё всё хорошо, и ненавидел её за то, что у неё всё хорошо…

Андрей считал, что целибат плохо действует на его однокурсника, и время от времени дружески советовал Максу не затягивать с этим делом, а завести себе девчонку для плотских утех. Если бы он только знал, как сам Макс мечтает об этом!.. Проблема в том, что он никого не хотел. Никто ему не нравился. Он не мог даже теоретически представить, что затаскивает в постель какую-нибудь девушку из своего окружения.

Так продолжалось ровно до тех пор, пока он не встретил флейтистку с розовыми волосами.

Её звали Пигги*.

— Как-как? — переспросил Макс в замешательстве, когда она представилась ему за чашкой кофе. — Это же… прозвище? А настоящее имя у тебя есть?

Она встряхнула своей дикой шевелюрой цвета взбесившегося лосося.

— Зови меня просто Пигги. Мне так больше нравится.

И непонятно было — то ли эта, кажется, ничуть не оскорбляющая её кличка, дана девушке именно за цвет волос, то ли… как общая характеристика.

После того, как Макс отдал уличной музыкантше пять фунтов, денег у него осталось совсем в обрез. Но, глядя, как жадно она отхлёбывает кофе большими глотками, рискуя обжечь гортань, как судорожно стискивает чашку худыми исцарапанными пальцами, грея ладони, он не удержался и заказал ей ещё какой-то немудрёный пончик с кремом.

— Спасибо, — благодарно промычала она, впиваясь зубами в ароматную сдобу, — ты такой милый…

Макс хотел поинтересоваться, ела ли она сегодня в принципе что-нибудь, но подумал, что это может прозвучать бестактно.

— Где ты живёшь? — спросил он, вкладывая в эту фразу немного иной смысл: “Тебе вообще-то есть, где жить?”

Торопливо заглотав остатки пончика, девушка с сожалением облизала губы и неопределённо помахала рукой:

— Да так… когда где. Нынче здесь, завтра там.

Она ещё и бродяжничает! Только этого ему не хватало. Впрочем, одежда на Пигги была хоть и поношенной, но хорошего качества и явно дорогой.

— А родители у тебя есть? — осторожно поинтересовался он.

— Есть, конечно. Только я с ними не общаюсь. Достали! — она презрительно фыркнула.

Слово за слово — и Максу удалось вытянуть из неё кое-какие детали биографии: поссорившись с богатым папочкой, Пигги сбежала из дома и вот уже целый год вела самостоятельную вольную жизнь на лондонских улицах. Родители неоднократно предпринимали попытки её вернуть, но она наотрез отказывалась жить с ними под одной крышей, и в конце концов они махнули рукой, посчитав дочь паршивой овцой в их благопристойном стаде.

— Думаю, если предки столкнутся со мной случайно на улице, то сделают вид, что мы незнакомы. Зачем им такое позорище? Напоминание о том, что все их мечты и надежды коту под хвост… Отец же хотел, чтобы я училась экономике… скука смертная! — она сморщила нос. — Мне это вообще неинтересно.

— А музыка? Ты ведь обучалась где-то музыке?

— Не, — она допила кофе и отставила чашку в сторону. — Я самоучка. Все мелодии, которые играю, подбираю на слух.

— Ничего себе! — вот тут Макс по-настоящему офигел. — Ты это серьёзно? Слушай, да ты нереально крута!

— Мне говорили, — отозвалась Пигги с польщённой улыбкой, явно довольная, а затем с видимым удовольствием потянулась. — Ох, как же тут хорошо, тепло и уютно… Даже уходить не хочется!

Макс с сомнением оглядел весьма скромненький интерьер недорогой кофейни и деликатно спросил:

— А сегодня ты где ночуешь?

Она почесала висок, всерьёз размышляя над ответом.

— Вообще-то, ещё не думала об этом. Собиралась напроситься к кому-нибудь из друзей…

— Не нужно ни к кому напрашиваться, — вздохнул он, поднимаясь со стула. — Пойдём. Переночуешь сегодня у меня.

___________________________

*Пигги (от англ. piggy) — буквально Свинка, Хрюшка

— Ух ты, крутая хата! — восхищённо оглядываясь, оценила Пигги, оказавшись в апартаментах Макса и Андрея. — Ты тут один живёшь?

— Нет, с однокурсником. Слушай… — Макс мучительно подбирал слова, чтобы не обидеть, не оскорбить ненароком эту нелепую девчонку, и всё же сориентировать её в нужном направлении. — Тебе, наверное, хотелось бы помыться, да? Принять горячую ванну и всё такое…

— С удовольствием! — обрадовалась флейтистка, разве что в ладоши не захлопала.

— А твою одежду нужно постирать, — запнувшись, выговорил он. — Оставь на полу у двери, я отнесу в прачечную, тут рядом. До завтра высохнет.

— А сегодня я что надену? — просто поинтересовалась она.

— Подберу тебе какую-нибудь футболку.

Из своей спальни вышел Андрей и с явным замешательством уставился на странную гостью. Очевидно, он нечаянно услышал кое-что из диалога Макса и Пигги и сейчас откровенно недоумевал, кого это однокурсник притащил в их дом.

— Я всё понимаю, дружище: тебе, должно быть, страшно надоело вести монашеский образ жизни, — произнёс он по-русски, чтобы гостья не поняла, — но… почище ты никого не мог выбрать?!

Прежде, чем Макс успел ответить, Пигги ослепительно улыбнулась ему, кивнув в сторону Андрея:

— Твой приятель беспокоится, не занесу ли я в его стерильный дом какую-нибудь заразу?

— Ну… — Андрей развёл руками, как бы оправдываясь: вслух я этого не говорил, сама такая догадливая.

— Не дрожи, чистюля, — фыркнула она. — Я могу помыть после себя ванну с дезинфицирующим средством. А если ты беспокоишься насчёт вшей и прочей гадости… Уверяю тебя, подцепить этих мелких паразитов в школе или колледже куда легче, чем на улице. Так что ты — в большей зоне риска, чем я! — она беззастенчиво встряхнула своей розовой шевелюрой.

— А как насчёт заболеваний, передающихся половым путём? — не моргнув глазом, отозвался Андрей, подхватывая её тон. — Видишь, не о себе пекусь, а о здоровье товарища забочусь…

— Не волнуйся за него, трахаюсь я всегда с резинкой, — Пигги показала Андрею язык, одновременно подмигнув ошеломлённому Максу.

— Честно признаюсь, не ожидал такого ответственного подхода. Ну, тогда трахайтесь на здоровье, дети мои, — и Андрей благословил их шутливым полупоклоном.

— Да не собираюсь я с ней трахаться! — возмутился было Макс, до глубины души шокированный этим откровенным диалогом, но… подсознательно уже понимая, что лукавит. Что-то было в этой бродяжке — то, что зацепило, заставляло думать о ней именно в плане секса. Не сказать, чтобы Пигги уродилась писаной красавицей, но у неё было интересное, живое лицо. А также порывистость, искренность, эмоциональность… всё это вкупе чем-то напоминало Леру, но Макс запретил себе думать о ней и упорно проговаривал мысленно, что между двумя этими девушками нет ничего общего.

Отдавалась она страстно, горячо, с вдохновением. Когда измученный долгим воздержанием Макс обессилел после наконец-то случившегося бурного секса и рухнул на подушку рядом с ней, Пигги медленно провела пальцем по его взмокшей от пота груди и с любопытством поинтересовалась:

— Кто она?

— Кто? — переспросил Макс после паузы, с трудом справляясь с дыханием.

— Та, с кем ты занимался любовью сейчас. Ты же не меня сейчас перед собой видел, а её представлял…

Он снова немного помолчал, но так и не нашёл подходящих слов для ответа, отделавшись отговоркой:

— Пожалуйста, не спрашивай.

Пигги легко кивнула.

— О`кей. Ты как… хочешь ещё потрахаться, или я могу поспать? — спросила она почти деловито. — Тысячу лет не спала на чистых простынях под мягким тёплым одеялом.

— А… можно ещё? — хрипло спросил он. Флейтистка звонко рассмеялась.

— Ого, какой ненасытный! Можно, можно. Иди ко мне…

Макс никогда специально не искал с ней встреч, но как-то получилось, что Пигги незаметно вошла в его жизнь, да так там и осталась.

Со стороны их отношения, несомненно, производили странное впечатление. Что общего могло быть у воспитанного, благополучного, интеллигентного студента Королевского колледжа музыки с уличной бродяжкой, отбросом общества? Ни о какой любви или даже влюблённости речи не шло. Назвать их отношения дружбой тоже можно было с огромной натяжкой.

Да, в постели им было хорошо друг с другом, но больше всего Максу нравилось, как она играет на пан-флейте. Пигги была потрясающе талантлива! Пожалуй, ему и секса от неё было не надо — тем более, после той ночи его словно “расколдовали” от воздержания, и он больше не чурался спать с другими девушками, которые были ничуть не хуже в плане интима. Нет, от Пигги, по большому счёту, Макс хотел только одного — почаще слушать её волшебное музицирование!..

Иногда они случайно сталкивались на улице — девушка постоянно околачивалась в Ноттинг-Хилле, пытаясь заработать немного денег своей игрой на флейте. Иногда она сама запросто забегала к нему домой — особенно, если ей в очередной раз было негде или не у кого переночевать. Макс ничего не знал о том образе жизни, что она ведёт в остальное время, когда они не видятся. Где она спит? Под мостом в палатке? Кто её друзья? Чем она питается?..

Пытался как-то расспрашивать, но она осадила его мягкой, но недвусмысленной фразой, моментально очертившей границу между их жизнями, столь непохожими друг на друга:

— Тебя это интересовать не должно.

Пигги никогда ничего не просила открытым текстом, но Макс, впуская её в их с Андрюхой квартиру, неизменно позволял бедолаге хорошенько отмокнуть в ванне, относил в стирку её вещи и кормил, в глубине души чувствуя за неё какую-то ответственность. А затем, если она оставалась на ночь, они обязательно занимались любовью. Точнее, сексом — понятие “любовь” стало для Макса слишком сакральным, чтобы разбрасываться им направо и налево. При этом ему даже в голову не могло прийти, что Пигги своим телом расплачивается с ним за еду и приют: это не было платой, по крайней мере, не выглядело ею — просто происходило естественно, по умолчанию настроек, по совместному желанию обеих сторон.

Пигги спала и с Андреем. Однокурсник сам признался ему в этом — явно смущаясь и не сразу найдя подходящие для оправдания слова.

— Понимаешь, она пришла как-то, когда тебя не было дома… Хотела поесть и помыться, как всегда. Ну, пришлось её впустить… что я, изверг, что ли?.. Потом она перехватила у меня немного денег и… как-то так получилось, что мы оказались в постели, — неловко докончил Андрей. — А потом она сразу же упорхнула, не стала дожидаться твоего возвращения. Я просто хотел, чтобы ты знал… ты же ничего не имеешь против? Ведь вы с ней даже не пара. Надеюсь, это тебя не задевает?

Макс прислушался к своим ощущениям и понял, что ему абсолютно всё равно. Да и почему должно было быть как-то иначе? Андрей, если разобраться, имел такое же право спать с этой девушкой, как и сам Макс. Она не давала обет верности ни одному из них. Наверняка, у неё были и другие мужчины…

Однажды, развлечения ради, они записали с Пигги видео своей совместной игры: “Одинокий пастух” в исполнении флейты и виолончели. Андрей снял всё это на видеокамеру.

— Когда вы станете знаменитыми, дети мои, — пошутил он, — я продам эту запись какому-нибудь музыкальному телеканалу и зверски разбогатею! И никогда больше не буду зависеть от своего папочки.

Спустя несколько лет эта любительская запись, выложенная на ютубе, побила все рекорды по просмотрам, став настоящей мировой сенсацией и сделав Макса Ионеску, уже тогда известного виолончелиста, ещё более популярным и прибавив ему поклонников.

А вот Пигги к тому моменту уже не было в живых…

Макс почти забыл о той странной ночи, проведённой с сумасшедшей индианкой. Всё произошедшее казалось ему глупым недоразумением. Спутался же с какой-то идиоткой… В колледже всю последующую неделю ему удавалось счастливо избегать нечаянной встречи, так что о дерзкой девице ничего больше не напоминало.

Однако в следующее воскресенье, ровно через неделю после того случая, их с Андреем разбудил дверной звонок. Они не ждали гостей, но, хотя накануне не устраивали ни попоек, ни разврата — напротив, провели вечер дома перед телевизором, за просмотром футбольного матча (самым страшным их грехом можно было назвать лишь чипсы да пару бутылок пива) — всё равно подъём в половине девятого утра показался обоим друзьям крайне жестоким. Только очень весомый повод мог послужить оправданием незваному визитёру.

— Может, хозяева заявились с проверкой или заявлением, что нас выселяют? — предположил Макс, нервно натягивая штаны.

— Тьфу на тебя… не каркай, — взлохмаченный и сонный Андрей тоже выглядел не на шутку встревоженным. — Только этого нам сейчас и не хватало. Думаешь, соседи стукнули? Интересно, на что нажаловались — на девчонок или на виолончель?..

Однако за дверью оказались не владельцы квартиры.

Это была она — та строптивая первокурсница, Дия Шарма. Макс с перепуга и от неожиданности даже моментельно вспомнил её имя.

Девица стояла на пороге, белозубо улыбаясь и держа в руках несколько бумажных пакетов, из которых одуряюще пахло чем-то экзотическим, но определённо съестным — ароматными пряностями и свежей выпечкой.

— Доброе утро, мальчики, — поздоровалась она таким тоном, словно они были её лучшими друзьями. — А я вам поесть принесла! Хотите позавтракать?

— Спасибо, мы не заказывали доставку еды, — хмуро отозвался Макс, взбешённый этим бесцеремонным утренним вторжением, и уже хотел было захлопнуть дверь у Дии перед носом, но Андрей перехватил его руку.

— Ты что, охренел?! Это же свинство — так обращаться с девушкой, — возмутился он по-русски, одновременно делая вид, что слова Макса были просто удачной шуткой.

— Входи, Дия, — вежливо пригласил Андрей. — А с чего вдруг такой акт благотворительности?

— Ну… вы меня накормили завтраком в прошлое воскресенье. Теперь моя очередь, — мило улыбнулась девушка.

— Похоже, она запала на кого-то из нас, — снова переходя на русский, прокомментировал Андрей.

— На меня, разумеется, — невозмутимо отозвался Макс.

— Да с какой радости? Ты ведёшь себя с ней, как первостатейный мудак, — негодующе запротестовал Андрей.

— Женщины любят, когда с ними не церемонятся, — фыркнул Макс. — Спорим?

— Предлагаешь пари? — прищурился друг.

— Почему бы и нет? Посмотрим, кого она в итоге выберет… хотя я уверен, что в глубине души она давно уже определилась, — в Максе вспыхнул мальчишеский азарт. Не сказать, чтобы Дия так уж прямо ему нравилась — девчонка как девчонка, но здесь возник уже чисто спортивный интерес.