Виолончелист

Глава 28

Постепенно подкрадывалось лето.

Несмотря на ряд важных событий и эмоциональных потрясений, связанных с внезапным обретением новых родственников, жизнь Макса потихоньку вошла в привычную колею и покатилась своим чередом. Он ездил на гастроли и давал концерты в родном Питере, участвовал в телевизионных шоу и судействовал в музыкальных конкурсах…

Но, конечно, тональность восприятия мира немного изменилась. Макс с теплотой в душе понимал: теперь, что бы с ним ни произошло, где бы он ни был — он никогда не останется один.

Кузина, добавившая Макса в друзья в фейсбуке и твиттере (её примеру последовали и остальные родственнички — все, у кого были аккаунты в этих соцсетях), немедленно забила бы тревогу, не появись братец онлайн хотя бы сутки. Они регулярно созванивались с Лучаной по скайпу и подолгу болтали обо всём на свете. Разумеется, общался Макс и с отцом. Тот не был любителем соцсетей, но обоим хватало видеозвонков.

Что самое удивительное (а может быть, как раз закономерное?) — к беседам с Милошем по скайпу приобщилась даже мама. Они действительно легко нашли общий язык и подолгу сидели у своих компьютеров — мама в Питере, а отец в Портофино, — общаясь друг с другом. Макс иногда даже чувствовал себя лишним и тихонько уходил в свою комнату. Нет-нет, родители не позволяли себе ничего фривольного или слишком личного, всё было в рамках простых дружеских бесед, но… Макс понимал, что эти двое находятся на одной волне, и просто не хотел им мешать.

Мама изменилась, он не мог этого не отметить. Она повеселела, похорошела, сделала стильную причёску, обновила гардероб, даже похудела к лету… Кажется, впервые на памяти Макса она стала жить не только заботой о нём. На губах её то и дело вспыхивала смутная загадочная улыбка, делающая её очень привлекательной. Такой хорошенькой она не была даже в молодости! Макс мысленно желал ей счастья и боялся только одного: чтобы отец ненароком не причинил ей боли.

“Надо свозить её в Италию в июле”, — думал он. У него как раз должен был наступить перерыв между выступлениями, так что они с мамой вполне могли позволить себе эту поездку. Хватит, хватит им с отцом виртуального общения — пора, наконец, встретиться лично…

Российские жёлтые СМИ восприняли новость о родстве двух Ионеску предсказуемо — раздули скандал до небес и потом ещё долго мусолили эту тему, додумывая от себя и перевирая факты. Кто-то вообще на полном серьёзе уверял, что это взаимопиар чистой воды, а Милош и Макс — на самом деле просто однофамильцы, поскольку про Ионеску-старшего давно ходят слухи, что он гомосексуалист. Недаром дожил до солидного возраста, да так и не женился, и в длительных отношениях с какой-нибудь женщиной замечен ни разу не был!

Макс избрал позицию вежливого нейтралитета — согласно кивал в ответ на вопросы, правда ли он является сыном румынского скрипача, но воздерживался от подробных комментариев и объяснений. В конце концов, толочь воду в ступе надоело даже самым въедливым и охочим до сенсаций журналистам, и от Макса все отстали, чему он был несказанно рад.

Андрей, узнав эту новость, страшно обрадовался, хоть и был поначалу шокирован.

— Вот хитрый жук! — орал он на друга по телефону. — А ещё меня вечно подкалывал богатеньким папочкой… Не, ну надо же, ты — сын Ионеску! Почему мне это ни разу даже в голову не пришло? Вы ведь даже похожи, практически одно лицо — ну, со скидкой на возраст, конечно…

Как восприняла это известие жена Андрея, Макс не знал, и спрашивать у него, само собой, тоже не собирался. А ведь Лера была единственным человеком на всей планете, которого Макс посвятил в свою тайну задолго до того, как эта самая тайна стала достоянием общественности…

Лера продолжала ему иногда сниться. Правда, теперь в основном это были лёгкие, светлые сны, и из-за них он не чувствовал себя опустошённым и разбитым, как это бывало раньше, но… всё равно после пробуждения чувствовал, как сердце покалывают тоненькие иголочки тоски. Он скучал по Лере. Очень…

С девушками в последние месяцы тоже как-то не ладилось. Макс поймал себя на мысли, что никого не хочет. Ни одна из кандидатур не возбуждала его настолько, чтобы переспать с ней. При этом желание само по себе никуда не делось, и Макс изнурял себя физическими нагрузками: бегал по утрам, плавал в бассейне, репетировал до изнеможения и много ходил по городу пешком.

Однажды в такси он услышал по радио песню, которая пробрала его до глубины души. Она словно была написана специально для них с Лерой. О них с Лерой…

Мокрое небо греется на плечах.

Дождь заблудился в пальцах пустых аллей.

Я почему-то хочу по тебе скучать,

Но о тебе не думать — ещё сильней.

Календари снимают по листьям век,

август за августом, как надоевший шарф,

я почему-то хочу напевать тебе

что-нибудь тихое. Голосом снов и трав,

родом из детства, где правда — набор из слов

прямо в глаза и ни буквы — ножом в груди,

в то наше детство, где сложно понять любовь,

но очень просто крикнуть "не уходи"…*

Он, наверное, резко побледнел или как-то ещё выдал себя — во всяком случае, таксист с беспокойством поинтересовался, хорошо ли он себя чувствует.

— Спасибо, всё нормально, — пробормотал Макс, однако при выходе из машины сначала едва не забыл расплатиться, а затем чуть не оставил в салоне свою виолончель.

___________________________

*Стихи Оксаны Кесслер

В конце мая у Макса возникла идея включить в свой репертуар несколько итальянских пьес. Он помнил, что в Лондоне они с Андреем частенько исполняли их — у друга был раритетный нотный сборник, включающий в себя как популярные этюды, сюиты и сонаты для виолончели, так и мало кому известные, но прекрасные мелодии. Конечно, вероятность того, что Андрей не посеял где-нибудь этот сборник, была мала, но… можно было хотя бы попытаться.

Однако телефон друга оказался недоступен. Макс пытался дозвониться ему целый день, но абонент так и не появился в зоне действия сети, что вообще-то было на него совсем не похоже: Андрей всегда предпочитал оставаться на связи.

Уговаривая себя, что он просто волнуется за Андрюху, а вовсе не хочет услышать голос его жены, Макс набрал номер Леры. Он так и не удалил его после их московской встречи три месяца назад, рука не поднялась. Правда, Лера могла сменить номер или просто не ответить на звонок, но…

Она ответила.

— Макс? — удивлённо протянула она в трубку. При звуке её голоса сердце привычно пустилось вскачь, и только потом он сообразил, что Лера тоже не удалила его номер, раз моментально поняла, кто звонит, прежде чем он успел поздороваться. Интересно, как она записала его у себя в телефоне — неужели же под своим именем? Или придумала для него какую-нибудь партийную кличку, чтобы не вызвать подозрений у супруга? Впрочем, едва ли Андрюха опускается до того, чтобы шариться в телефоне жены. Это Лера может… тайком… пока он в душе… Макс припомнил обстоятельства их последней встречи.

Разумеется, он не стал об этом спрашивать. Зато, поприветствовав её, вежливо и вполне отстранённо поинтересовался об Андрее.

— А его нет, — отозвалась Лера, как ему показалось, немного рассеянно. Или печально?.. — Он уехал в США с большим концертным туром. Вернётся только через две недели. У него там другая симка, если хочешь, я могу дать тебе номер.

— Да нет, спасибо, — поколебавшись, отозвался он. — Из Америки он всё равно ничем не сможет мне помочь. Подожду его возвращения.

— А что ты хотел? Может, я помогу?

Макс объяснил про ноты.

— Я посмотрю у него на полках. Как точно называется этот сборник?.. Если найду, могу отсканировать и прислать тебе, — предложила Лера. Ну просто душечка.

— Если тебя это не слишком затруднит, то…

— Да ерунда какая.

Они немного помолчали.

— Как ты поживаешь? — наконец, спросила Лера. — Я читала про твоего отца, это… здорово.

— Спасибо. Да, неплохо, — откликнулся он. — А… ты как? Как семейная жизнь?

— Прекрасно. Просто прекрасно.

— Я очень рад за тебя, Лер.

— Угу…

И всё же, что-то было не так. Макс помнил все Лерины интонации и сейчас отчётливо услышал фальшь в её чуть дрогнувшем голосе.

— У тебя точно всё в порядке? — спросил он, не рассчитывая, впрочем, на правдивый ответ. Уж кто-кто, а Лера ни за что не стала бы демонстрировать свою слабость или уязвимость… тем более, перед ним.

— А что у меня может быть не в порядке? — усмехнулась она.

— Ну, может быть, с Андреем какие-то проблемы…

“Размечтался, придурок!” — сердито добавил он про себя.

— С Андреем всё хорошо.

— Тогда с чем плохо? — он и сам не понимал, почему так настойчиво пытается докопаться до истины у девушки, которая фактически была ему никем, зато являлась женой его лучшего друга, но… беспомощные нотки, которые послышались Максу в Лериных словах, заставили его упорно ожидать честного ответа и не класть трубку.

— Ни с чем. Макс, у меня правда всё отлично. Всё просто замечательно! — резко отозвалась Лера и тут же, без паузы, расплакалась.

Лёха-Колдун узнал его сразу.

— А, музыкант! — весело воскликнул он, едва заслышав голос Макса в трубке. — Решил-таки позвонить, не прошло и года? Ну, колись, что у тебя стряслось.

— А что, обязательно должно что-то случиться? — осторожно уточнил Макс, сам пока не уверенный в том, что всерьёз намерен обратиться к нему за помощью.

Колдун радостно заржал.

— Нет, ёлки зелёные, ты просто так решил позвонить, вспомнить наше случайное знакомство, ностальгически потрындеть за жизнь… Не пудри мне мозги! Наверняка возникла какая-то проблема, с которой ты не можешь справиться самостоятельно. Верно?

— Верно, — со вздохом признал Макс, немного сконфуженный такой прозорливостью. — Правда, проблема не совсем у меня… точнее, совсем не у меня, — поправился он. — У моей знакомой.

— Знакомой? — повторил Колдун и заржал ещё громче. — Ну-ну… Не та ли знакомая, по которой ты убивался у меня на глазах и причитал, что она тебе жизнь испортила?!

— Слушай, ты прямо как рентген, — Макс невольно поёжился. — Всё правильно.

— Хорошо, тогда давай сразу к сути, — тон Колдуна сменился с насмешливого на деловой. — Чтобы зря время не терять на все эти реверансы.

— В общем, у этой моей… знакомой…

— Имя-то есть у знакомой? — перебил Колдун.

— Лера.

— Лера. Поехали дальше.

— Она модный дизайнер. Пару месяцев назад состоялось открытие её бутика в центре. А сейчас… некоторые влиятельные люди… пытаются заставить её досрочно расторгнуть договор аренды и освободить помещение, потому что у них самих давно были на него виды.

— Так. Что значит — “были виды”? Поезд ушёл, не надо было сначала хлопать ушами, а потом борзеть, если опоздали. Или твоя Лера действовала в обход закона?

— Нет-нет, у неё-то как раз с документами всё в порядке, но… их это не волнует.

— Серьёзные товарищи, — усмехнулся Колдун. — Чем мотивируют?

— Видишь ли, проблема в том, что несколько лет назад у Леры уже случался с ними конфликт.

— Так, а вот с этого места и надо было начинать! — оживился собеседник. — Ну-ка, давай поподробнее…

— …Понимаешь, — всхлипывая, рассказывала ему Лера по телефону, — некоторые богатенькие папики специально ищут себе девушек или невест среди моделей. Они уверены, что если захотят — то смогут купить себе любую красотку. Но действуют не напрямую, а очень хитро… К примеру, объявляют себя спонсорами какого-нибудь, ими же выдуманного, конкурса красоты. При этом не жалеют средств, чтобы никто не догадался. Подготовка проходит на высшем уровне: аренда большого и престижного зала, многочисленные репетиции, специально нанятый персонал… не подкопаешься. Все участницы для отвода глаз потом награждаются каким-нибудь приятным пустяком: абонементом в фитнес-зал, к примеру, или горящей путёвкой куда-нибудь в Турцию или Египет… А вот с победительницей разговор особый. Помимо, собственно, короны и почётной ленточки, она получает солидный денежный приз… который, как выясняется позже, в приватной беседе, она сможет забрать только в том случае, если согласится спать со спонсором конкурса.

— …Лера, естественно, отказала, — Макс старался скрыть волнение, — и заработала себе крупные неприятности. Ей потом долго угрожали, устраивали слежку, обещали подстеречь где-нибудь на тёмной улице, чтобы плеснуть в лицо кислотой… В милицию обращаться было глупо, потому что звонили ей всегда с засекреченных номеров, и у неё не было никаких доказательств. А затем спонсор обратил своё внимание на вице-мисс конкурса. Та оказалась более сговорчивой, Лерины деньги отдали ей, а от самой Леры отстали. Как оказалось, до поры до времени…

— Теперь история повторяется, — Лера снова шмыгнула носом, — только в этот раз он не хочет моего тела — он хочет мой бутик! Вернее, помещение под него… Полагаю, теперь это просто вопрос принципа. Он спокойно смирился бы с тем, что этот лакомый кусок в центре увели у него из-под носа, будь арендатором кто-нибудь другой. Но, как только всплыло моё имя… Он теперь не отступится, Макс. Ни за что не отступится!

— Лер, а это для тебя тоже дело принципа? — осторожно спросил он, пытаясь говорить спокойным тоном, хотя на самом деле сходил с ума от волнения, от тревоги за китаёзу, от досады на то, во что она умудрилась вляпаться. — Ведь собственная безопасность дороже… нужна тебе эта головная боль?

— Этот бутик — моя гордость, — голос её звучал глухо. — Я столько сил, времени и души в него вложила!

— Так можно же просто снять другое помещение.

— Просто снять другое?! Полагаешь, это так легко? В центре, да за такие деньги… К тому же, уже было столько рекламы именно с этим адресом: и наружной, и в СМИ, переделывать всё заново — это куча нервотрёпки, бюрократии и проблем.

— Допустим. Ну, а в милицию заявить — тоже не вариант? Так и так, дескать, угрожают, выселяют… Все телефонные звонки с угрозами можно записать на диктофон.

— Я боюсь, — в голосе Леры, всегда такой отчаянной, храброй, безбашенной китаёзы, сейчас действительно звучал страх. Она была жутко напугана. — Мне сразу было заявлено: никакой милиции, иначе пострадаю не только я, но и мои близкие… Он даже знает мамин адрес в Питере! Говорю же тебе, Макс, это теперь для него дело чести, он от меня так просто не отстанет!

— Тогда тем более. Я всё понимаю про убытки и рекламу, но… в подобной ситуации я бы всё же попытался подыскать себе новое помещение. Связываться с этими людьми — себе дороже, — на самом деле, Максу хотелось сейчас наорать на неё хорошенько, но он боялся вызвать новый приступ рыданий.

— Андрей так старался, когда выбивал мне это место, — помолчав, сказала Лера, — даже связи отца подключил. И теперь я вдруг ему заявлю: извини, дорогой, я расторгаю договор аренды и сваливаю!

— А рассказать ему правду — никак? Он же не чурбан бесчувственный, всё поймёт… да и поддержит морально, как минимум. Он же, всё-таки, твой муж. И в горе, и в радости… все дела, — не удержался от он язвительной подколки.

— …Кстати, музыкант, — в голосе Колдуна явственно звучала насмешка, — а почему в данной непростой ситуации эту твою… знакомую… не поддерживает супруг? Ты же говорил мне, вроде бы, что она собирается замуж за твоего друга.

— Ну и память у тебя, — Максу сделалось неуютно. — Муж у неё есть, но он не в курсе происходящего. Сейчас он на гастролях в Америке. А Лерка… ей просто не к кому обратиться. Она совсем одна, и ей очень страшно. Она, собственно, и у меня помощи не просила. Ей просто надо было выговориться. Но я вспомнил о тебе, и… — Макс замолчал. Что тут было ещё объяснять? Всё и так было ясно.

— Так, ну… — Колдун прокашлялся, собираясь с мыслями. — Лера уверена насчёт того, что за ней следят?

— Абсолютно. Говорит, один подозрительный тип постоянно ошивается во дворе, другой преследует её в городе, не особо-то скрываясь, но и не сокращая дистанцию, а ещё несколько раз кто-то звонил ночами в дверной звонок и убегал, хотя домофон молчал… Ну, и телефонные угрозы. Полный набор. Причём они явно в курсе, что она сейчас одна дома, а муж в отъезде, иначе бы так не наглели.

— Ясно, — Колдун помолчал несколько секунд. — Хорошо, скинь мне сейчас все явки и пароли: имя-фамилию этого самого “спонсора”, точный адрес Лериного бутика, и — на всякий случай — её домашний адрес, по которому она проживает с мужем.

— А домашний-то зачем? — Макс заметно напрягся. Колдун загоготал: всё это, включая реакцию Макса, вероятно, казалось ему ужасно смешным.

— Не трусь, ничего с твоей кралей не сделается! Я же обещал ещё в нашу первую встречу — ни один волос с её головы не упадёт… помнишь? А слово своё Колдун держит, спроси у любого. Адрес мне нужен для того, чтобы посмотреть, что за ребята “пасут” твою девчонку… проверить, серьёзно они настроены или так — постращать для вида. Может, ей и бояться нечего.

— Хорошо, понял.

— Сбросишь мне информацию — сиди и жди, когда я всё выясню и перезвоню. Лере своей скажи, чтобы никуда пока не выходила, на звонки не отвечала — ну, кроме твоих, естественно — и дверь тоже никому не открывала.

— Спасибо, Лёха…

— Позже благодарить будешь, — отрезал тот. — Пока не за что.