Виолончелист

Глава 14

Само выступление перед высочайшими особами запомнилось им обоим смутно, всё прошло слишком сумбурно, на возбуждении и нервяке. Больше всех переживал и психовал профессор Тёрнер, который должен был лично аккомпанировать парням на фортепиано. Он же помогал составлять подходящую этому случаю программу: члены королевской семьи были большими поклонниками музыки эпохи барокко, поэтому планировалось играть, в основном, Антонио Вивальди и Георга Генделя, разбавив репертуар несколькими произведениями Никола Маттейса.

Макс абсолютно не запомнил роскошных интерьеров дворца и залов, через которые их торжественно провели на выступление. Гораздо больше его интересовали сугубо практические, даже технические вопросы: хороша ли акустика в том зале, где они будут выступать? Сколько зрителей планируется? Что представляет из себя сцена?

Концерт оказался скромным, камерным: помимо самого Чарльза с супругой и принцев Уильяма и Гарри, на нём присутствовало не более двух десятков человек — вероятно, круг ближайших друзей. Слава богу, обошлись без её величества королевы — Макс не представлял, как бы он смог спокойно смотреть в глаза “бабе Лизе” и не ржать при этом.

Первые минут двадцать Макс вообще не видел ничего и никого перед собой — он просто играл. Затем туман перед глазами потихоньку рассеялся, и он стал различать среди зрителей знакомые физиономии. Правда, оптимизма ему это не прибавило: по лицам монарших особ совершенно невозможно было понять, как они относятся к дуэту молодых виолончелистов. Чарльз с Камиллой сидели с пристойными и постными минами, что, вероятно, означало крайнюю степень внимания. А вот Уильям и Гарри, кажется, немного заскучали…

— Ваше высочество, — едва отдышавшись после сонаты Вивальди и слегка поклонившись, произнёс Макс, понимая, что нарушает сейчас, должно быть, все мыслимые и немыслимые правила этикета, — если позволите, мы можем сыграть вам и кое-что посовременнее… У нас обширный репертуар.

И хотя профессора Тёрнера едва не хватил удар при самоуправстве своего студента, Андрюха явно оживился — его, похоже, и самого несколько утомил непрерывный академический пафос.

Его высочество благосклонно позволили.

Развернувшись к Андрею, Макс встряхнул взлохмаченной шелевелюрой и многозначительно подмигнул другу. Это была их секретная пантомима, означающая примерно следующее: “Ну что, жжём, братан?”

И уже через минуту со сцены грянул бодренький рок!..

Об этом концерте СМИ трубили затем, как минимум, ещё целый месяц.

И хотя на представлении не было ни одного журналиста, да и Макс с Андреем не давали интервью на тему своего выступления в Букингемском дворце, кроме общих фраз из серии “о, это была огромная честь для нас” — всё равно сам факт ушлые репортёры обглодали буквально до косточки, причём не только в Великобритании. Об успехе молодых виолончелистов написали практически все ведущие российские СМИ.

Уже на следующее после концерта утро парням принялись названивать музыкальные продюсеры с ворохом разнообразных и интересных предложений. Макс с Андреем даже думали поначалу, что это кто-то из однокурсников их разыгрывает — уж слишком известны в музыкальной тусовке были эти имена, раскрутившие в своё время целую плеяду мировых звёзд. Однако шутками здесь и не пахло — серьёзные и важные продюсеры были реально заинтересованы в сотрудничестве. Чаще всех прочих звучало предложение записать альбом кавер-версий известных эстрадных хитов: виолончельное исполнение должно было привлечь поклонников классики, а популярные мелодии — молодёжь.

Посовещавшись, парни согласились, выбрав из имён всех звонивших продюсеров самое известное на тот момент — к чему ложная скромность, нужно отдавать предпочтение лучшим из лучших!

Запись их совместного альбома проходила на легендарной студии Эбби-Роуд в Вестминстере — уже один этот факт наполнял Макса с Андреем невероятной гордостью и счастьем. Они пишутся там же, где создавали свои шедевры “битлы”, “Пинк Флойд”, “Дюран Дюран”, “Оазис” и “U2”!

Это действительно было началом большой популярности. Поклонницы круглые сутки толпились у забора студии, пока молодые виолончелисты находились внутри, и встречали каждое их появление восторженным визгом. Парней буквально замучили просьбами сфотографироваться на том самом знаменитом пешеходном переходе, где несколько десятков лет назад были запечатлены участники группы “Битлз”.

Поскольку занятия в колледже никто не отменял, записываться приходилось по выходным и вечерами, после занятий. Иной раз парни оставались в студии до самого утра, доводя каждую сыгранную ими в дуэте мелодию до совершенства, проигрывая её, кажется, по миллиону раз подряд. Сотрудники студии, исправно получая от продюсера денежки за аренду, только разводили руками, поражаясь этому трудолюбию и перфекционизму.

Но даже усталость не могла одержать верх над молодостью и естественными потребностями молодых мужских организмов: оба умудрялись ещё и устраивать себе свидания с девушками. Андрей, расставшись со своей Джессикой в начале третьего курса, теперь пустился во все тяжкие и менял девчонок, как перчатки, а вот Макс, как ни странно, продолжал встречаться с Дией, к которой неожиданно привязался за это время. Нет, конечно, о любви там по-прежнему не шло и речи, но… с Дией было хорошо и, чего уж лукавить, удобно.

Откровенно говоря, Макс панически боялся всего, что связано с девушками. Несмотря на вполне активную сексуальную жизнь, он не желал открывать своё сердце никому, и в вопросах романтических взаимоотношений с противоположным полом по-прежнему оставался неопытным, как подросток. Да и где ему было набраться этого опыта?.. Несмотря на то, что Макс так сильно любил Леру, по факту они провели друг с другом всего одну ночь. Они не были вместе в том значении, в котором говорят о паре. Просто не успели. Он никогда не считался её официальным парнем, а она не была его девушкой…

Пигги?.. Та едва ли вписывалась в имидж дамы его сердца. Макс не был в неё влюблён, она стала для него своеобразным утешением, заменителем — первой девушкой после Леры.

Дия же ничего не требовала, не устраивала скандалов и не закатывала сцен ревности, более того — никогда не афишировала их отношений на людях, боясь, что это дойдёт до её семьи. Она подкармливала Макса всевозможными индийскими вкусностями, не ждала приглашений на свидания, красивых ухаживаний и подарков — просто приезжала к нему сама, когда было время и желание, ну просто девушка-мечта! К тому же, в постели она оказалась благодарной и способной ученицей — а чего ещё можно было желать? Голый секс, никаких претензий и обязательств.

Если бы не сны… не эти проклятые сны, в которых он постоянно видел ведьминские Лерины глаза, которые не давали ему покоя, по которым он так безумно, так отчаянно скучал… то, пожалуй, Макс мог бы считать себя вполне счастливым человеком.

Дия тоже по-своему привязалась к нему, он это видел и чувствовал. Чуть сильнее, чем полагалось бы для установленного ею же самой формата отношений “секс онли”.

Индианка проводила у Макса не менее трёх ночей в неделю, под покровом темноты тайком удирая из родительского дома.

— Представляешь, — поделилась она как-то с Максом, давясь собственным смехом, — отец, кажется, что-то подозревает: на ночь он стал запирать снаружи мою комнату, и открывает её только в шесть утра. Знает, что я не посмею высказать ему претензий по этому поводу… он же тогда резонно поинтересуется, куда это я намылилась среди ночи?

— Дикость какая-то, — покачал головой Макс. — Но… постой, если дверь твоей комнаты заперта с той стороны, как ты выбираешься из дома?

— Дверь, дверь… а окно на что? — Дия звонко расхохоталась. — Всего-то второй этаж, и пожарная лестница рядом.

— Ты отчаянная, — усмехнулся Макс, плавно ведя пальцем по её плечу, опускаясь к талии, а затем переходя на бёдра. — Не боишься, что однажды он узнает правду?

— Откуда он может узнать? Только если я сама расскажу… а я не расскажу, — заверила Дия. — О наших с тобой отношениях ни одна живая душа не знает. Я даже с лучшей подругой не поделилась, хотя так и подмывало!

— Эндрю знает.

— Ну, он же не пойдёт жаловаться моему отцу?

Макс фыркнул.

— Нет. Если, конечно, мы ещё не утомили его…

— Да ладно, ты же сам говорил, что в квартире отличная звукоизоляция, — поддела его Дия. — Мало ли, чем мы можем заниматься за закрытыми дверями твоей комнаты!

— Угу, например — играть в лудо или монополию, — подхватил Макс.

— Отличная идея, — она потянулась к его губам, чтобы поцеловать. Он ответил на поцелуй, но затем продолжил поднятую тему.

— Ты никогда не задумывалась, что… то, что мы с тобой делаем… это как-то неправильно по отношению к твоему жениху?

— Ты не делаешь ничего неправильного. Ты ничего ему не должен, — подчеркнула Дия. — Это я заварила кашу, я во всём виновта… мне и отвечать за собственные грехи, — она отчаянно тряхнула головой.

— И ты по-прежнему готова выйти за него замуж? Любишь его?

— Я уважаю Самрата, знаю много лет, мы с ним хорошие друзья. Он мне симпатичен. Поверь, этого достаточно для брака в Индии.

— А как же любовь, страсть?

— Всё это приходит уже после свадьбы, чуть позже, когда супруги постепенно узнают друг друга. Ну, если, конечно… не успели познать этого с кем-то другим.

Это Максу совсем совсем не понравилось.

— Дия?.. — с подозрением спросил он.

— Не беспокойся, — она грустно улыбнулась. — То, что я на самом деле к тебе чувствую… ничем тебе не грозит. Я же не навязываюсь. И вообще, слишком дорожу покоем и честью своей семьи, чтобы так их подвести и опозорить. У нас с тобой всё равно не может быть совместного будущего, даже если… даже если бы ты — вдруг! — ответил на мои чувства. Они никогда не согласились бы на мой брак с иностранцем.

“И слава богу!” — чуть было не вырвалось у Макса.

Видно было, что Дию взволновал и растревожил этот разговор. Она явно испытывала неловкость за свою — почти нечаянно высказанную — откровенность.

— Иди сюда, — позвал он. Дия с готовностью устроила голову у него на груди, а Макс обнял её, баюкая и поглаживая. Она долго-долго слушала биение его сердца, постепенно расслабляясь и успокаиваясь.

Дни неслись с какой-то немыслимой, сумасшедшей скоростью, точно поезд, сошедший с рельсов. Максу казалось, что ещё буквально вчера он впервые приехал в Лондон — ошалевший от впечатлений семнадцатилетний мальчишка, вчерашний школьник: неловкий, зажатый, стесняющийся своего английского… И вот он уже заканчивает учёбу в Королевском колледже музыки, а люди на улицах узнают его и подходят, чтобы робко попросить об автографе!

После выпуска из колледжа Макс остался в Англии — они с Андреем ещё несколько лет был связаны музыкальным контрактом, у них продолжались съёмки на телевидении, прямые эфиры на радио и живые выступления на различных концертных площадках. Их дуэтный альбом оказался успешным, компакт-диски буквально сметали из музыкальных магазинов. Исполненные парнями композиции то и дело крутили на радио, они штурмовали верхние строчки различных хит-парадов — в том числе даже самого престижного “UK Singles Chart”. Ребята отсняли три видеоклипа для раскрутки своего альбома, в музыкальных журналах постоянно публиковались их фотографии, репортёры одолевали звонками с просьбами дать интервью…

Осенью две тысячи седьмого года Макс получил предложение, от которого не смог отказаться: его пригласили выступить во Флоренции, на площади Синьории. Это был грандиозный концерт, организованный как дань памяти гениальному виолончелисту Мстиславу Ростроповичу, и участие в нём принимали лучшие музыканты мира. Макс стал самым молодым участником этого представления — на тот момент ему едва исполнилось двадцать два года.

Концерт затем показали, в числе прочих, ещё и на канале “Культура” в России — и Максу немедленно принялись написывать знакомые по музыкальной школе, а также бывшие одноклассники и учителя, неизвестно как раздобывшие его электронный адрес и внезапно воспылавшие к нему любовью. Максу затем даже пришлось сменить электронку, потому что старый почтовый ящик был до невозможности перегружен всяким хламом от вдруг вспомнивших о нём “старых друзей”.

И всё-таки он не мог до конца поверить, что это происходит именно с ним. Ему до сих пор казалось, что он смотрит и на себя, и на свой успех как бы со стороны, не имея к этому ни малейшего отношения. Жалел только об одном — что Дворжецкая не успела застать период его взлёта. Вот бы она за него порадовалась!.. Как бы им гордилась!..

Иногда закрадывалась предательская тщеславная мысль: а знает ли Лера о его профессиональных успехах? Или ей всё равно?..

Андрей не отставал от друга в популярности: они поровну делили и обожание девушек, и внимание музыкальных критиков. Чаще всего их приглашали на шоу и интервью вдвоём, но подписанный с продюсером контракт не запрещал им иметь также сольных проектов и выступлений. Так, вскоре после выпуска из колледжа Андрей удостоился чести выступить в Букингемском дворце во второй раз — на восьмидесятилетнем юбилее "бабы Лизы", то есть королевы Елизаветы. Это был большой сборный концерт, устроенный в саду королевской резиденции. В тот день слух её величества и десятка тысяч зрителей услаждали также Элтон Джон, Пол Маккартни, Том Джонс, Энни Леннокс, Джо Кокер, Эрик Клэптон и другие звёзды. Макс ничуть не завидовал другу — напротив, был страшно горд за него.

Затем им обоим поступило предложение сыграть на предстоящем шестидесятилетнем юбилее принца Чарльза — и начались кропотливые многомесячные репетиции ребят с Лондонским симфоническим оркестром. В общем, работы было много, очень много — но и Максу, и Андрею она была только в радость.

Однако до выступления на юбилее принца Чарльза Макс успел сделать ещё одно важное дело — побывать на свадьбе Дии в Индии…

К тому моменту индианка уже тоже окончила колледж. Макс знал, что скорое расставание с ней неизбежно, и даже если ему и было немного грустно — он относился к этому философски. Однако Макс и предположить не мог, что Дия решит пригласить его на своё бракосочетание с Самратом!

Её семья вовсю готовилась к отъезду в родной Мумбаи. Организация традиционной индийской свадьбы — кропотливый процесс, поэтому им нужно было приехать на место хотя бы за пару месяцев.

Чемоданы были уже собраны. Накануне отлёта Дия привычно удрала из дома через окно и примчалась к Максу. Эта ночь должна была стать последней, которую они проводили вместе. Они занимались любовью, как будто прощались, поэтому у объятий и поцелуев был привкус горечи…

— Это был последний классный секс в моей жизни, — мрачно пошутила Дия, не то нарочно утрируя, не то сама веря в то, что говорит.

— Откуда столько пессимизма? — удивился Макс. — Может, твой будущий супруг тебя приятно удивит.

— Сомневаюсь, — Дия отвела взгляд. — Самрат из консервативной семьи, после свадьбы мы будем жить в доме с его родителями, как положено по нашим обычаям. Какое уж тут разнообразие интимной жизни… В темноте, под одеялом — в темпе вальса.

— Разве вам не выделят отдельную — собственную — спальню? — недоверчиво улыбнулся он, всё ещё полагая, что она несколько преувеличивает.

— Выделят, конечно, — удручённо кивнула она. — Но всё равно любой член его многочисленной семьи, особенно старшее поколение, будет считать себя вправе вламываться к нам в любое время суток, причём без стука.

— Неужели они не поймут, что молодым необходимо побыть вдвоём?

— Все всё понимают, но… — Дия вздохнула. — Нельзя это выставлять напоказ, демонстративно. Вообще всё, что связано с чувственностью и проявлением близости между мужчиной и женщиной, в Индии под запретом. Никаких поцелуйчиков и объятий на людях… Даже держаться за руки не принято, это жизнь, а не Болливуд. Кстати, о Болливуде… в индийской киноиндустрии многие знаменитые актёры до сих пор категорически отказываются целоваться на экране. Это табу!

Дия немного помолчала, словно раздумывая, стоит ли посвящать его в такие подробности, но всё-таки решилась.

— Моя бабушка до сих пор вспоминает свою первую брачную ночь — они с дедушкой были тогда не очень богаты, и вместо медового месяца супруг снял номер в роскошном отеле. Всего на одну ночь, но она должна была принадлежать только им двоим…

— И… что произошло? — спросил Макс, уже понимая, что ничем хорошим эта история не закончилась.

— Да ничего особенного. Просто, не успели они заселиться, как в номер вломилась новоиспечённая свекровь. Начала плакать и причитать, что не может заснуть, когда сыночек ночует не дома, заставила молодую невестку делать ей массаж ног, а в довершение всего с комфортом завалилась на кровать новобрачных. Сын и невестка проспали всю ночь на диванчике. Разумеется, без всякого секса.

— Ты шутишь сейчас?! — Макс недоверчиво вскинул брови.

— Какие уж тут шутки.

— Ммм… а если просто запирать дверь вашей спальни изнутри — и дело с концом?

— Да ты что! — Дия насмешливо фыркнула от такого предположения. — Индийцы не запирают свои комнаты даже ночью, а днём все двери в доме и вовсе нараспашку. У нас так принято. Никакого личного пространства, вся жизнь на виду, “здесь все свои”. Реально, мои соотечественники не понимают, как можно “хотеть побыть одному”, это для них сущее наказание! Они и спят обычно одетыми.

— Как это — одетыми? — оторопел Макс.

— А вот так. Женщины даже на ночь не снимают свои сари или шальвар-камизы. Ведь в любую минуту может кто-нибудь войти… Знаешь ли ты, что большинство индийских мужчин никогда в жизни не видело голых ног собственной жены?

— Да ну, ерунда какая-то, — Макс покачал головой. — Так не бывает.

— Бывает, — горько усмехнулась Дия. — Нет, разумеется, так обстоят дела лишь в консервативных семьях, в типичном среднем классе. Про бедных я вообще молчу, те преспокойно живут по десять человек в одной комнате и при этом как-то умудряются размножаться… Есть, конечно, более продвинутые слои населения, ориентированные на западную модель отношений. Но… повторюсь, мой Самрат — из очень консервативной семьи, чем страшно гордится. Всё у нас будет, “как положено”, как того требуют приличия и его многочисленная родня. Отец даже приданое мне собрал — вернее, это на словах оно моё, а по факту — богатые подарки жениху и его родственникам. Это тоже очередная “славная” национальная традиция, которую я ненавижу… Но так живёт вся Индия.

— Слушай, да на фига ж ты вообще согласилась на этот брак?!

— Ты не поймёшь, — Дия грустно улыбнулась. — У тебя другой менталитет. Они и так оказали нашей семье большую честь, согласившись женить своего старшего сына на вертихвостке с европейским воспитанием и образованием, которая ещё неизвестно, какую разгульную жизнь вела в этой своей Англии…

— Зачем ты так перед ними унижаешься? — Макс покачал головой. — Ты — замечательная, умная, талантливая и красивая девушка. Да любой парень был бы счастлив, если бы ты сказала ему “да”!

— Ты был бы счастлив? — Дия пытливо взглянула ему в лицо. Макс осёкся, смутился, отвёл глаза.

— Ладно, расслабься, я же шучу, — она хмыкнула. — Мне ещё повезло, правда. Самрат — действительно неплохой парень. По крайней мере, не незнакомец какой-то! Короче, наш брак — дело решённое. Это и давняя договорённость родителей, и… мой способ отблагодарить отца за всё, что он для меня сделал. Ведь дочери — отрезанный ломоть, они всё равно рано или поздно упархивают из родного дома в семью мужа. А папа не жалел денег на моё воспитание и образование. И приданое собрал достойное, а ведь ему ещё и младшей дочери жениха искать…

— Но неужели твой отец не понимает, — Макс и сам не заметил, как завёлся, его уже нешуточно потряхивало от злости, — что тебя нельзя считать типичной идианкой? Ты родилась здесь, в Лондоне, росла и воспитывалась, как местная, английский язык знаешь лучше, чем хинди — ты сама мне говорила… А он что? Спихнёт тебя в традиционную мумбайскую семью, чтобы ты стала домохозяйкой и на правах старшей невестки каждое утро раскатывала тесто для лепёшек на кухне?!

— Я… смогу продолжать петь, — проговорила Дия не слишком уверенно. — Самрат не станет мне запрещать.

— Где петь? На свадьбах родственников? — он поморщился и покачал головой. — Ну ты же понимаешь, что это несерьёзно. У тебя голос! Тебя ждёт сцена!

— Пожалуйста, не заставляй меня сожалеть о принятом решении, — отвернувшись, негромко сказала она. — Отменить его я всё равно не в силах, а вот душу ты мне растревожишь почём зря…

— Извини, — опомнился Макс, обняв её и виновато целуя в макушку. — Прости, я действительно… не подумал.

— Так ты приедешь на мою свадьбу? — она повернулась к нему и вопросительно взглянула в глаза.

— Да я-то приеду, не вопрос, но… ты уверена, что действительно этого хочешь? Что я буду там уместен?

— Ну конечно, — кивнула она. — В Индии люди не такие уж отсталые, я покажу им твои видео в интернете, они придут в восторг от того, что в колледже со мной учился такой знаменитый музыкант!

— А никто не догадается, что между нами…

— Ещё чего! — перебила она, не дав ему закончить. — Мы перелистнём эту страницу ещё здесь, в Лондоне. Никто об этом не узнает.

— Но всё-таки, свадьба — это семейный праздник. И тут внезапно — друг из колледжа, даже не родственник…

— Семейный праздник? — Дия звонко расхохоталась. — Милый мой, на среднестатистическую индийскую свадьбу приглашается от пятисот до двух тысяч гостей. Там будут абсолютно все родные, друзья и знакомые. Одним человеком больше, одним меньше… тем более, я позвала ещё пару бывших однокурсниц и несколько подруг.

— От пятисот до двух тысяч? — он округлил глаза в наигранном ужасе. — Боже, во что ты меня втягиваешь… И петь-танцевать заставишь?

— Всенепременно!