Влюбленные в маски

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

После того пресловутого нападения на маскараде Лоренцо, судя по всему, решил печься о Фабио не хуже заботливой нянюшки. А сам Фабио с появлением Виолины на время и думать забыл о том, что его кто-то там преследует и его жизни что-то там угрожает. Потому утренней записке с вопросом, все ли у него, Фабио, в порядке, удивился преизрядно: что у него могло быть не в порядке, когда он провел ночь с лучшей девушкой в Тревизо, и та обещала подарить ему как минимум еще одну?..

Пару раз перечитав послание, Фабио все же сообразил, что речь идет вовсе не о его романтических похождениях, а также — что он изрядно не в себе от любовной лихорадки. И, вероятно, ему требуется лечение или, по меньшей мере, медицинская консультация. В смысле, ему стоит, плюнув на все дела, прямо сейчас отправиться к Лоренцо и обсудить с ним все случившееся. Что он и сделал — и вскоре очутился на пороге скромного, но элегантного особнячка Лоренцо.

— Надеюсь, у тебя нет никаких пациентов в ближайшее время? — осведомился Фабио после взаимных приветствий.

— Если кому-нибудь не сделается внезапно плохо прямо сейчас — то нет. В этих делах, как ты понимаешь, сложно загадывать, — ответил Лоренцо и, мягко улыбнувшись, предложил другу чаю. Вина он пил мало, а тем более по утрам, так как долг целителя ставил действительно высоко, так что с этим Фабио пришлось смириться. А для поддержки духа использовать печенье с миндальной крошкой.

— Никакие бандиты и убийцы вчера не появлялись, — сообщил Фабио, с суровостью хищника, разгрызающего кости жертвы, хрустя печеньем. — Зато появилась Виолина — та девушка с маскарада. То есть, она ровно так же и появилась: в маске, в костюме… Влезла ночью ко мне в окно, — он вздохнул, отпил чаю и взялся за второе печенье.

— Что-то ты подозрительно невесел для подобной новости, — поднял брови Лоренцо, — Со второй встречи она тебя разочаровала?

— Разочаровала?.. — Фабио уставился на друга с искренним изумлением. — Она прекрасна, как дух ветра… и такая же неуловимая. У нее был план, представь себе: явиться ко мне, вручить мне свою невинность на хрустальном подносе, а потом загадочно исчезнуть навсегда. Я чуть с ума не сошел, когда она мне об этом сказала. Думал, не смогу уговорить ее на второе свидание. Уговорил, но с ума сходить, кажется, продолжаю… Я самый счастливый мужчина в Тревизо, не имеющий ни малейшего понятия, в какой момент его счастье трагическим образом закончится. И что ему со всем этим делать.

Лоренцо отставил свой чай, изумленно воззрившись на Фабио.

— С ума сойти, какая феерия. Я думал, так даже в самых фривольных романах не бывает, потому что читатель не поверит в эдакую девицу. Но послушай, в этом нет ничего безнадежного: раз она в этом городе — ты ее найдешь. Просто столкнешься случайно в храме или на дворцовом приеме. Не так много в Вентимильи дворянок ее возраста. Конечно, тебе стоит поторопиться с поисками, мало ли куда она может переехать, раз уж такая легкая. Но если второе свидание назначено — она еще тут.

— Легкая?.. — задумчиво переспросил Фабио и, хмыкнув, пожал плечами. — Не знаю, Лоренцо… Наверное, это был бы лучший вариант: девица затеяла устроить "веселое приключение" с одним из самых известных дамских угодников в городе и не хочет ввязываться в отношения с ним всерьез. Но я опасаюсь… что все не так просто, что у нее какие-нибудь трудные жизненные обстоятельства. О которых я не имею ни малейшего понятия, и выяснить подробности мне неоткуда. Она ведь не расскажет. Она не только имени мне так и не назвала, она маску так и не сняла. Это было ее условие: я не знаю ее лица и не слежу за ней, когда она уходит. Не представляю, зачем, почему такая таинственность… А ты говоришь — найти. Если бы это было так просто.

Лоренцо скроил сочувственную гримасу и положил руку поверх ладони Фабио.

— Послушай, мне кажется, ты слишком усложняешь. О, я прекрасно понимаю, ты впечатлен, и тем более такая загадочность будоражит твою фантазию. Но думаю, дело правда в том, что она не хочет, чтобы ты разбил ей сердце, и предпочитает сделать это первой сама. Я ее даже понимаю, но не оправдываю. Ты этого вовсе не заслуживаешь.

Фабио вздохнул и грустно улыбнулся.

— Спасибо, я тебя тоже люблю. И надеюсь, что все и впрямь так, как ты говоришь, — не то чтобы слова Лоренцо успокоили его на самом деле: слишком многое в этой истории слишком сильно царапало, как заусенцы на плохо обработанном куске дерева или металла. Ее чересчур категорическая таинственность, ее страх быть разоблаченной, тоже слишком сильный, ее одновременное желание быть с Фабио и бежать от него куда подальше. Слишком много всего, не слишком подходящего для "веселого приключения". — Потому что если все и впрямь так, значит, я смогу уболтать ее на третье свидание после второго, потом на четвертое… А потом — не знаю. Она и впрямь удивительная, Лоренцо. И дело не в таинственности и маске, не только в них. Я никогда никого похожего на нее не встречал.

Друг улыбнулся и попросил:

— Расскажи. Мне ведь интересно, чем она тебя так задела. Кроме флера таинственности.

— Как ты и сказал, будь она героиней какого-нибудь романа, читатель бы в нее не поверил. Я и сам не до конца верю, что она существует в действительности, — с мечтательной улыбкой сообщил Фабио, откинувшись в кресле и заложив руки за голову. — И в то, что она девица, едва поверил… Но бывают женщины, созданные для любви от рождения. Редкое сокровище. И подумать только, она выбрала меня… Больше чем уверен, что оказаться на моем месте был бы рад почти любой, а она выбрала меня. И еще обещала мне цветы дарить, раз уж ко мне в окно лазит и коварно меня соблазнила… И при всем при том смущалась, как и положено робкой девице, не зная, о чем со мной говорить — и что она недостаточно хорошо образована для разговоров с почтенным синьором сановником дипломатического корпуса графом делла Гауденцио. Удивительная, — Фабио протяжно вздохнул и вытянул ноги, созерцая потолок все с тем же блаженно-мечтательным выражением лица. Вспоминать о Виолине, живо воспроизводя перед мысленным взором подробные картины вчерашней ночи, было томительно приятно.

— Коварно тебя соблазнила. Что у нее в голове, о мой бог, — захохотал Лоренцо, — Ну то есть правда, как видишь: твоя таинственная синьорина просто боится, что ты ее бросишь первым, и старается успеть раньше. Но это презабавно у нее выходит.

Фабио весело усмехнулся другу:

— Ну, если вдуматься, она ведь чистую правду сказала: очаровала меня чуть ли не с первого взгляда, так что я теперь ни о чем и ни о ком кроме нее думать не могу. Будто нарочно сочиняла план, как у меня вернее сердце украсть. Но я-то знаю, что она не нарочно… просто так вышло. Просто она такая. Волшебная. Ох, если бы я мог дать ей почувствовать все, что чувствую я — так же, как сам чувствовал вчера ее. Но увы, мой дар способен передать лишь бледное подобие моих переживаний…

— Я кажется понял, чем она тебя поймала, кто бы мог подумать… Это же так просто, — воскликнул Лоренцо.

— Ну не томи, — всплеснул руками Фабио. — Скажите уже, как есть, доктор, в чем причина моего внезапного любовного недуга. И выживу ли я.

Лоренцо заговорил, выразительно жестикулируя.

— Да ты и сам говорил в прошлый раз, просто я не до конца поверил, каюсь. Все дело в искренности. При всей своей таинственности, она тебе выкладывает, что собирается делать. Она, конечно, ставит условия, но во всяком случае вслух, а не про себя, как любят дамы, заставляющие нас угадывать, что им подходит. В конце концов, будем честными — не она одна захотела оказаться у тебя в постели, но как обычно они это обставляют? Хочет она, но завоевывать должен ее ты. А ты, с твоим даром слишком хорошо это знаешь, лучше других. И тут вдруг Виолина, которая честно пришла тебя соблазнять, потому что ты интересен ей. И ты, с твоим даром не можешь заподозрить ее в тонкой игре именно потому, что знаешь — это не игра. Ну надо же, как бывает, — закончив, он расслабленно откинулся в кресле и с улыбкой уставился на Фабио.

Тот выслушал его сосредоточенно, задумчиво теребя манжет сорочки, а когда Лоренцо договорил — еще некоторое время молчал, осознавая сказанное.

— Она не лицемерит вовсе, никогда, — наконец сообщил Фабио, когда последовательно вспомнил все, что она говорила и делала, все их разговоры и все, что между ними случилось. — По меньшей мере, насколько моего дара хватает это увидеть. Что-то скрывает, помимо имени и лица, я почти уверен в этом — но даже когда скрывает, ничуть не врет в переживаниях. Смущается, если чувствует смущение, пугается, если чувствует страх, любопытствует, если любопытно… Знаешь, у любого другого я бы за столько времени уже нашел тщательно скрываемые чувства, а у нее — ничего подобного. И это… совершенно удивительно, Лоренцо. Она не сознается мне, кто она такая, но при этом не боится влезть ко мне в дом и вверить мне все свои переживания, буде они у нее возникнут. И впрямь, как букет фиалок, подаренный важным для тебя человеком — дороже любых драгоценностей.

Лоренцо задумчиво сказал:

— Я почему-то подумал, что ведь она такая наверняка не одна, только мы их не видим… Привычно не верим тем, кто не носит масок в реальной жизни, потому что убеждены, что маски носят все. А им, наверное, тоже странно жить среди нас. Это как одаренные и неодаренные, только совсем по-другому. Все это дьявольски странно представлять.

— Слушай, но я ведь, выходит, прав, — неожиданно сообщил Фабио. — Это чудо, что я ее нашел. Точнее, что она решила довериться именно мне, невероятное везение. И не могу я ей дать просто так исчезнуть. В сущности, кому кроме тебя я могу доверять в этом клятом городе, да и в этом клятом герцогстве? Тебе да собственной экономке, Эстель такая же искренняя, и ворчит на всех, включая меня, тоже от всей души. А Чезаре мы потеряли.

Об вздохнули и не сговариваясь на минуту замолчали в память о друге. Потом Фабио продолжил свою мысль уже менее воодушевленно, скорее с печалью.

— Остальные врут, и я, к сожалению, об этом прекрасно осведомлен. Может, и не женился поэтому до сих пор… Крайне неприятно, знаешь ли, ощущать, что человек, с которым ты связал свою жизнь, постоянно говорит тебе вовсе не то, что думает, и думает о тебе вовсе не то, что говорит.

— Тебе действительно нужно ее найти. Вот задача, когда находиться она вовсе не хочет, — Лоренцо хлопнул ладонями по ручкам кресла, — Не представляю, как тебе помочь, но вот теперь, когда вижу, что она тебе и впрямь нужна, готов сделать все возможное и немного сверх того.

— Я тоже не представляю, но когда это мы с тобой не могли сочинить хороший план, если у нас есть цель? — ответил Фабио с улыбкой. — Спасибо тебе, у меня отличный друг. Который, к тому же, отличный лекарь: я себя чувствую заметно лучше после этого разговора.

Фабио вышел от Лоренцо в настроении весьма приподнятом: по меньшей мере, теперь стало понятно, что можно делать дальше, и это вселяло надежду и даже некоторую уверенность. А еще — Виолина пообещала ему второе свидание, и в том, что она сдержит слово, Фабио нисколько не сомневался. Так что он шел по улице, улыбаясь погожему дню и приятнейшим воспоминаниям о прошлой ночи, как вдруг его приятное расположение духа самым вероломным образом разбил вдребезги громкий оклик:

— Синьор делла Гауденцио.

Он узнал голос: тот принадлежал одному из подручных дона Витторио, имени которого Фабио не знал, потому что тот всегда назывался исключительно кличкой. Борода действительно был бородат, и это придавало ему вид весьма суровый, к тому же из-за нее он выглядел заметно старше Фабио, хотя на деле они были ровесниками. И теперь этот тип решительным шагом направлялся прямо к Фабио, и ничего хорошего тот от их встречи не ждал. Но бежать было бы глупо, к тому же, поговорив с Бородой, можно было наконец выяснить хоть какие-то подробности нападения на маскараде. Да и не будет же он нападать посреди широкой улицы в разгар дня, в самом деле. Так что Фабио мужественно остановился, приняв невозмутимый вид и дожидаясь контрабандиста — а в следующее мгновение удивленно округлил глаза, потому что от Бороды, подошедшего ближе, исходила прямо-таки волна искренних радости и благодарности.

— Как же хорошо, что я вас встретил, синьор делла Гауденцио, — воодушевленно воскликнул он. — Хоть смогу спасибо лично сказать.

— За что?.. — спросил Фабио, все еще пребывающий в крайнем изумлении, забыв даже поздороваться. А потом неуверенно предположил: — За лекаря? У вас что… какие-то серьезные проблемы со здоровьем стряслись?..

— Что вы, я в полном порядке. И совершенно счастлив, — продолжил буйно радоваться Борода. — Я вас не за синьора делла Ариосто благодарить хотел, а за дочку его. Только ведь благодаря вам с ней и смогли встретиться. Лучана замечательная девушка, лучшая на свете, я ей уже предложение сделал.

"С ума сойти, я не только переговорщик, но и сваха, оказывается" — ошалело подумал Фабио, прежде чем сказать Бороде полагающееся в таких случаях:

— Поздравляю от всей души и желаю вам счастья, — поскольку, судя по восторгу Бороды, его предложение было принято благосклонно.

Тот, впрочем, не собирался заставлять Фабио строить догадки и тут же продолжил делиться подробностями.

— Такая замечательная девушка, вы даже не представляете, синьор Фабио, а то сами бы женились и без приданого даже. Лучана пришла отцу помочь, я влюбился с первого взгляда и почти сразу жениться решил. К счастью, отец оказался не против, а то я боялся, что подозрительный тип, за такого не отдадут. Но против оказался дон Витторио, чуть меня не пришиб, что опять хорошего лекаря лишимся, тот же дочке на приданое работал, но синьора делла Ариосто сказал, что дал обещание и выполнит. Так что все хорошо, скоро свадьба.

"Да уж я бы вряд ли женился", — подумал Фабио, и у него перед глазами немедленно встал образ Виолины, так ярко, будто он увидел ее у Бороды за плечом воочию. Вот если бы найти ее, тогда… замечательная девушка, влюбился с первого взгляда… Фабио тряхнул головой, отгоняя совсем неуместные сейчас мысли, слегка рассеянно ответил:

— Очень за вас рад, — и тут же, вдруг вспомнив, для чего он вообще хотел завести этот разговор, поинтересовался, понизив голос: — А та история со стражниками… чем закончилась?..

— Так это Шило всех сдал, зараза, — Борода сердито сплюнул в сторону, — Не знаю, помните ли вы его, мелочь такая вертлявая, с черными глазами. Тощий совсем. А если и не помните, то и демоны с ним, с трусом таким. Его стража прижучила — и он слил всех моментом, зараза. Но когда мы его сами прижали — тоже раскололся моментом. Гнилой человечишко.

— Шило, значит… — задумчиво отозвался Фабио.

Раскололся, значит, моментом — и выходит, кто бы ни были те убийцы на маскараде, к дону Витторио они не имели ни малейшего отношения. Вот же пропасть. А он так и не сумел ни до одного из них добраться и вытрясти из них хоть каплю сведений. "Если не контрабандисты, то заговор", — осенился Фабио очевидной мыслью. Заговор, о котором он по-прежнему почти ничего не знал, и который до этой минуты полагал опасностью куда меньшей, нежели он оказался на деле. Значит, они знают об их с Чезаре расследовании?.. Откуда? Или не знают, но Фабио им настолько мешает, что его решили убрать. Но почему, зачем?..

Он торопливо, скомкано попрощался с Бородой и поспешил домой, терзаемый сразу десятком вопросов, ни на один из которых у него не было внятного ответа.

Особняк семейства делла Кьяри не бросался в глаза с первого взгляда, однако любой чуть более внимательный, чем прочие, прохожий, не мог его не заметить: он притягивал взгляд строгостью линий, сдержанным достоинством. Узкое, тянущееся вверх здание желтовато-белого камня напоминало Фабио старого маркиза делла Кьяри, с его всегда прямой благородной осанкой, строгой внешностью, сдержанностью в одежде — тот тоже не любил выставляться напоказ, находя именно в этом истинное достоинство главы старинной и благородной семьи.

"Происхождение не имеет первостепенного значения, — философски размышлял Фабио, шагая по парковой дорожке к дому. — Это дар судьбы, которым можно распорядиться очень по-разному…" Его мысли невольно вернулись, в который раз, к семейству делла Тоцци. Старику-маркизу и сыну его племянницы, наследному графу делла Герарди. После разговора с Бородой первым делом Фабио ринулся к Чезаре — забрать, наконец, его бумаги, чтобы перерыть их вдоль и поперек, в надежде найти хоть что-то, связанное с пресловутым заговором. И действительно нашел.

Они не заметили сразу, что двое из списка новых назначенцев — родственники, разве упомнишь все хитросплетения дворянских семейственных связей? Однако Чезаре прошерстил список еще раз и нашел. Назначение наследника рода Герарди на высокую для его юных лет должность могло бы не выглядеть подозрительно, если бы у того были какие-нибудь видимые заслуги перед Тревизским герцогством и достижения на службе. Их, однако, не наблюдалось: слово "протекция" было написано у наследного графа поперек всего лба. А уж то, что среди недавно занявших новые посты дворян отыскался его дед, указывало на заговор прямее некуда.

Теперь у Фабио появилась ниточка, за которую можно тянуть — однако с какой стороны ее дернуть, чтобы все сложное хитросплетение заговора не обрушилось ему на голову и не погребло под собой, он пока не представлял. Действовать нужно было медленно и осторожно: он уже знал, что ожидать от заговорщиков можно всего. Оттого не побежал разыскивать ни маркиза делла Тоцци, ни даже его внучатого племянника, а решил нанести визит отцу Теодоро, что следовало сделать уже давно.

И разумеется, Фабио намеревался принести самые искренние соболезнования, однако в глубине души надеялся, что маркиз делла Кьяри сможет дать ему очередную зацепку — в конце концов, он тоже был в списке Чезаре, и мало ли… Синьор Дагоберто делла Кьяри, по своему обыкновению, встречал гостя, стоя на парадной лестнице, и Фабио не мог не испытать облегчения, увидев, что, несмотря на изможенный вид, маркиз держится хорошо. Все такая же идеально ровная спина, все тот же внимательный взгляд, идеально аккуратное платье — как и усы с бородкой, обрамляющие лицо почти идеальным овалом. Стало ли больше седины в не успевших до конца побелеть волосах?.. Фабио не взялся бы сказать наверняка.

— Рад тебя видеть, мальчик мой, — поприветствовал его синьор Дагоберто. Он всегда обращался "мальчик мой" ко всем, кто был его младше хотя бы лет на пять.

— Прошу меня простить, — тут же ответил Фабио, склонив голову в легком кивке, — что так задержал этот визит, мне следовало прийти и принести вас свои соболезнования раньше.

— Не здесь, — маркиз поднял руку. — Идем ко мне в кабинет, там и поговорим.

Едва опустившись в мягкое удобное кресло напротив стола маркиза делла Кьяри, Фабио тут же заговорил снова:

— Мы с Теодоро приятельствовали, и я всегда глубоко уважал вас, синьор Дагоберто… И очень сожалею. Вы не заслужили подобного, Теодоро — тем более, это чудовищная несправедливость, очень вам сочувствую и сожалею.

— Теодоро был чудесным мальчиком, — ответил маркиз, и голос его все же дрогнул на мгновение. — Никому в своем уме, никому, кроме сущего чудовища не могло понадобиться его убивать. Он никому не делал ничего дурного, не ввязывался ни во что сомнительное. Даже в карты не играл и на дуэлях дрался редко.

Фабио едва сдержал горькую усмешку, в то же мгновение вспомнив, как Теодоро лично сдавал ему карты во время партии в брисколу. Какая ирония. И как мало порой родители знают своих детей. Вряд ли маркиз сейчас меньше любил бы сына и меньше переживал, знай он о брисколе — но знал бы немного лучше. А теперь все это уже не имеет ровным счетом никакого значения, и это отчего-то демонски обидно. Фабио вздохнул и тут же метнулся мыслями к тому, что так беспокоило его после разговора с Никколо: что если убийца — безумный мститель? Которому и пара партий в карты на деньги повод для расправы.

А уж Чезаре был отнюдь не таким тихоней, как Теодоро, и глазами убийцы список его проступков должен был выглядеть поистине бесконечным… И кстати, что все-таки делал Никколо возле дома Чезаре?.. Фабио понимал, что стражник следить за ним не перестанет, однако все же странно: его лицо мелькнуло впереди, в толпе, тут же пропав из виду, будто это и не слежка была, а Никколо пришел к Чезаре сам, не зная, что Фабио там тоже будет. Все странно. И ничего непонятно.

— Ужасная трагедия, синьор Дагоберто, — растерянно сказал Фабио, сам не зная, кого сейчас больше имеет в виду — Теодоро, Чезаре, или, может, обоих сразу. — А вы даже в отставку ушли…

— Да ты что такое говоришь, — воскликнул маркиз так громко, что Фабио едва не подскочил в кресле от неожиданности. — Разве я мог. Не я ушел, меня отправили. Сколько бед на мои седины разом, сколько бед. Небеса за что-то прогневались на меня, — синьор Дагоберто обхватил голову руками, и Фабио не мог не посочувствовать ему от всей души, но и не спросить не мог тоже:

— Кто отправил? Как это случилось?

— Если бы я знал, кто. То есть, разумеется, приказ об отставке подписал герцог, но меня подставили, я уверен, хотя и не имею понятия, кому я так сильно перешел дорогу. Столько лет безупречной службы — и все прахом. На старости лет пал жертвой интриги… У меня ничего не осталось, мальчик мой, кроме младших детей. Ими одними теперь и живу…

Фабио протяжно вздохнул. Маркиз действительно не заслуживал такой судьбы, и его было искренне жаль. Но невозможно было не думать о заговоре. Фабио даже мечтать не мог, что ему настолько повезет в гостях у маркиза делла Кьяри. Но, выходит, дело вовсе не в синьоре Марчело, как они с Чезаре предполагали?.. Или все же в нем?.. Фабио должен был выяснить.

— Вы не заслужили подобного, синьор Дагоберто, — искренне сказал он. — Вы ни в чем не виноваты, кроме того, что помешали заговорщикам.

— Заговорщикам?.. — маркиз заинтересованно приподнял бровь.

— Да, у меня есть все основания подозревать в высших кругах Вентимильи крупный заговор. И сейчас я пытаюсь вывести виновных на чистую воду. И полагаю, вы можете мне помочь.

— Я действительно почти ничего не знаю, — развел руками синьор Дагоберто. — Но с радостью поделюсь всем, что мне известно, мальчик мой, если это может помочь.

— Для начала… Скажите, пожалуйста, не ведете ли вы дел с синьором Марчело? — серьезно спросил Фабио.

— С этим типом? — возмущенно спросил в ответ маркиз, и Фабио снова чуть не подпрыгнул в кресле. — Нет уж, с кем угодно, только не с синьором Марчело. Он по-настоящему уважает только деньги, и ради заработка пойдет на все. По службе, конечно, приходилось… но лично — я предпочитаю вести дела с торговцами, более умеренными в своих аппетитах. Когда он уехал в Даларн и по налогам стал отчитываться его приказчик, я вздохнул с немалым облегчением.

"Не удивительно, что синьор Марчело своего недоброжелателя найти не может, — немедленно подумал Фабио. — Как найти того, кого никогда не существовало?.. Но тогда с какой целью затеяли заговор?" Он передернул плечами: в этой истории каждый ответ рождал дюжину новых вопросов, и это начинало порядком раздражать. Тем не менее, он задал новый вопрос:

— Я понял, синьор Дагоберто. Если не трудно, расскажите подробнее про затеянную против вас интригу? Возможно, мне удастся за что-нибудь зацепиться…

— Ничего интересного и любопытного, — махнул рукой маркиз делла Кьяри. — Кто-то полгода кряду уводил деньги из казны на сторону, очень стараясь скрыть от меня этот факт, и успешно. А потом прямо к герцогу на стол легли документы, разоблачающие и казнокрадство, с указаниями на то, что я якобы сознательно закрывал на него глаза. Если бы речь шла о чем-то не настолько вопиющем, полагаю, дело могло бы решиться иначе. Но полгода. Даже ненамеренная провинность не сошла бы мне просто так, а уж с подозрениями на нарочное укрывательство… — он всплеснул руками.

"Однако эти заговорщики серьезно к делу подходят" — едва ли не с восхищением подумал Фабио. Так долго планировать единственную отставку, это надо же. Интересно, что они провернули в остальных случаях?.. Дав себе слово изучить каждый подробно в ближайшие дни, Фабио кивнул и продолжил слушать рассказ.

— Что касается подозреваемых, то они, безусловно есть — беда в том, что их чересчур много, — синьор Дагоберто вздохнул. — Честный глава налоговой службы может помешать кому угодно. Так что, увы, здесь мне особо нечего сказать. Разумеется, в таких случаях первым делом стоит подозревать того, кто занял твое место, но только не Винченцо, видят небеса. Он человек чести, из хорошего рода.

Фабио, не сдержавшись, хмыкнул: еще один из хорошего рода. Как-то их вокруг заговора многовато. Вслух же он осторожно заметил:

— Вам ли не знать, синьор Дагоберто, что знатность — не гарантия чистоты намерений и высоких душевных качеств.

— Ты хороший мальчик, порядочный и на редкость разумный в суждениях, — улыбнувшись, одобрительно сообщил маркиз. — Разумеется, не гарантия, я и сам зачастую предпочитаю негоциантов благородным синьорам. Но Винченцо — не подлец и не карьерист, мы много лет проработали вместе, мне ли не знать. И я не подозреваю его. А кого подозревать, не представляю вовсе. Порой мне кажется, что это и впрямь божественная кара, уж не знаю, за какие грехи. Все разом — смерть сына, интриги на службе.

— Это не кара, синьор Дагоберто, а продуманный план, — очень серьезно ответил Фабио, осенившись очевидным подозрением. — Они выжидали момента, когда у вас будет меньше всего сил к сопротивлению, и дождались.

— Как можно, — разразился маркиз очередным громким восклицанием. — Каким подонком нужно быть, чтобы использовать жестокое убийство в таких… низких целях. Отвратительно.

— И впрямь отвратительно, — согласился Фабио. — Эти заговорщики куда опаснее и хуже, чем нам с Чезаре показалось на первый взгляд… Они и на меня покушались.

— Чезаре, славный мальчик… Погиб так же, как мой Теодоро, — горестно проговорил маркиз делла Кьяри.

— Да, совсем недавно, — задумчиво ответил Фабио и тут же резко вскинул голову, уставившись на собеседника.

"Что если?.. — пронеслась в голове мысль. — Что если Чезаре погиб вовсе не от руки убийцы?" Зачем-то ведь наемники, напавшие на самого Фабио, пытались парализовать его дротиком, а не убить сразу. Он не придал этому значения поначалу, и очень зря: не исключено, что они хотели не просто убить его, а замаскировать это под одну из тех загадочных и зловещих смертей. И, возможно, с Чезаре случилось то же самое…

"Или вовсе не было никакого убийцы?.." — ошарашенно подумал Фабио, но тут же отмел эту версию: убивать исключительно молодых мужчин слишком неудобно. Заговорщики могли бы расправиться и со старшим маркизом делла Кьяри, а не возиться полгода с финансовыми махинациями. Нет, они удачно воспользовались гибелью Теодоро — и уже после решили, что сумасшедший может сослужить им хорошую службу снова. Но какие же подонки, и впрямь.

— Благодарю, синьор Дагоберто, — рассеянно ответил Фабио на соболезнования по поводу Чезаре, которые умудрился целиком пропустить мимо ушей. — За сочувствие и за помощь.

— Рад, если действительно смог чем-то помочь, мальчик мой, — кивнул маркиз.

— Весьма, синьор Дагоберто. У меня появилась пара ценных догадок.

— Держи меня в курсе этого дела.

— Разумеется, — Фабио поднялся с кресла и отвесил маркизу делла Кьяри уважительный поклон. — До встречи.

Оказавшись на улице, он продолжил свои невеселые размышления. Разумеется, после неудавшегося покушения заговорщики на время затаились, будут выжидать нового подходящего случая. Однако они попытаются убить Фабио снова почти наверняка. На этом месте Фабио подумал о Виолине, которая по ночам лазила в одиночку к нему в окошко. Она, конечно, боевой маг, но… Нужно ее найти, как можно скорее. Иначе Фабио попросту изведется от беспокойства. А ведь есть еще и настоящий убийца. Право слово, жить в Вентимилье в последнее время стало очень опасным делом. И Лоренцо прав: ему нужно нанять телохранителя.

Проблема, однако, заключалась в том, что с сугубо человеческой точки зрения ни одна из имеющихся кандидатур Фабио категорически не устраивала. А ведь телохранитель будет находиться подле него целыми днями, и потому он тянул, тянул, бесконечно тянул с наймом. Но теперь откладывать, пожалуй, было больше нельзя. Потому, по зрелом размышлении, Фабио остановил выбор на синьоре Галло — исключительно за хорошие профессиональные качества. Раз уж общение с телохранителем не доставит удовольствия, так пусть хотя бы охраняет хорошо. А для приятного общения у Фабио есть Виолина. Только бы с ней все было в порядке.

Телохранитель синьора Фабио Дамиане не понравился. Возможно, потому что напоминал о том, как она забыла сама открыться перед Фабио, чтобы стать его защитником, и в груди ворочалось глухое раздражение, смешанное с непониманием. Как она могла забыть, почему, и что теперь делать? А еще как не выдать себя перед этим манерным щеголем?

А Галло и впрямь был таким. Все время подкручивал свои тонкие усики, цедил слова и поглядывал на всю прислугу свысока, явно считая себя слишком важным синьором, чтобы сидеть с ними за одним столом. К сожалению, высокомерно молчать это его не заставило. Весь ужин они слушали речи Галло о том, какой он замечательный маг, какой он непревзойденный телохранитель, услуги которого нарасхват, о том, как девушки борются за его внимание, и под конец ужина Дамиана уже изнемогала от его невероятного величия. Она очень надеялась, что по завершении вечерней трапезы Галло их покинет, однако не тут-то было. Ушла Эстель, отправился на конюшню Баччо, а вот Галло, поднявшись из-за стола, немедленно высказал самое горячее желание помочь с уборкой после еды. Дамиана, вздохнув, мужественно приготовилась выслушивать очередную историю о прекрасном синьоре Галло, а Марция ворчливо ответила:

— Ну уж помогай, только под ногами не путайся.

Путаться под ногами Галло не стал, он поступил куда решительней: подхватив со стола одну-единственную тарелку, добросовестно отнес ее к мойке, а потом развернулся к стоящей рядом Марции и, будто это было нечто само собой разумеющееся, положил ей ладонь пониже спины.

— Ах ты, — воскликнула Марция и тут же со всей силы перетянула его по руке полотенцем, которым вытирала ложки. — Убери лапы, у меня ухажер есть. Вот прямо в этом доме.

Галло зашипел и затряс рукой, пострадавшей от влажного полотенца, но наглости не растерял.

— Кто ухажер — конюх? Было бы о ком говорить, — насмешливо ответил он.

Дамиана нахмурилась, старательно сдерживаясь, чтобы не дать наглецу нижним ударом в челюсть. А хотелось. Но надо было сообразить, чтобы на ее месте сделала обычная слабая девушка, не привыкшая прибегать к подобным методам.

— Не твое песье дело, кто мой ухажер, — огрызнулась Марция и угрожающе подняла руку с полотенцем. — Твое дело — господина Фабио охранять, а не чужих баб по кухням лапать.

— Вот пускай мне господин Фабио указания и раздает, — усмехнулся Галло. — Вот же дура баба, ее настоящий боевой маг на свидание позвать хочет, не прислуга какая, а она отпирается. Соглашайся уже, я в другой раз предлагать не стану.

— Гордости у тебя нет, приставать к той, которая тобой не интересуется, а еще боевой маг, — не выдержала Дамиана.

— А ты кто такая? Я тебя и не заметил, мелкая. Тебе не хватило внимания? Так ты позови, может меня и дозовешься, — осклабился Галло.

— Позову. Только не тебя, — огрызнулась Дамиана и загорланила: — Эстель. Эстель. Идите сюда.

Выскакивать за домоправительницей она побоялась, чтобы не оставлять Марцию с этим наглым типом одну. Дамиана-то в случае чего ее защитит.

— Три бабы вместо двух, уже целая армия, — с сарказмом ответил Галло, всплеснув руками, после чего уселся на табурет, вальяжно закинув ногу на ногу и облокотившись о стол.

Эстель прибежала быстро, одновременно поправляя наспех запахнутый халат и сбившийся чепец.

— Дамианучча, что стряслось? — обеспокоенно спросила она, и тут, сразу следом за ней, на пороге кухни возник Фабио, очевидно, пришедший на шум.

— Из-за чего такой крик? — недоуменно спросил Фабио, внимательно оглядев всех присутствующих, ненадолго задержал взгляд на Галло, а потом оставил его на экономке. — Эстель, что здесь происходит?

— Сама не знаю, синьор Фабио, — воскликнула та, снова нервно поправив одежду. — Я только прибежала, меня Дамиана кликнула.

— Ваш телохранитель нагло приставал к Марции. Ему тут не публичный дом, — сложив руки на груди, отчеканила Дамиана.

— Вовсе не нагло, а нормально уделил внимание. А ты завидуешь, что не к тебе, вот и разоралась. Дура. Мы бы уже и сладили, не привяжись ты, — возразил Галло и скривил губы.

Фабио, поначалу внимательно и пристально смотревший на Дамиану, на словах телохранителя резко обернулся к нему.

— Еще не хватало, чтобы ты к ней полез, — рявкнул он так громко, что вздрогнула даже Эстель, а Галло вскочил с табуретки, изумленно моргая. — Тронул бы Дамиану хоть пальцем — я бы лично тебе челюсть свернул, потому что дуэль для тебя, паскудника — это слишком роскошно. А так пусть Баччо сам решает, оставлять твое лицо в целости или нет. Я ему подержать тебе помогу, если что. Миа, он точно тебе ничего не сделал? Ты в порядке? — спросил Фабио, снова повернувшись к Дамиане и резко, в одно мгновение, сменив тон с разгневанного на заботливый и обеспокоенный.

В том, что в порядке Марция, можно было не сомневаться: она стояла, уперев руки в боки, ехидно усмехалась и сверлила своего обидчика взглядом безусловного победителя.

Дамиана от неожиданности захлопала глазами, она правда не ожидала, что синьор Фабио взволнуется о ней, скромной служанке, о которой он вовсе не знает, что та еще и Виолина.

— Да вроде в порядке, — растерянно пролепетала она.

— За что бить вообще? Не понимаю, — не меньше ее растерялся Галло, а потом посмотрел на Дамиану, после на Фабио и сделал блестящий вывод: — Она ваша девка, да? Я не знал, предупреждать надо. Но я ее и не трогал вовсе.

От случившегося дальше растерялись уже совершенно все: издав звук, больше всего напоминающий рычание, Фабио кинулся к телохранителю так быстро, что тот спохватился, лишь оказавшись прижатым к стенке: одной рукой Фабио вцепился ему в плечо, а второй, предплечьем, придавил шею так, что Галло сдавленно захрипел, глядя на своего господина совершенно ошалевшим взглядом.

— В этом доме девок нет, — прошипел Фабио ему в лицо, тихо, но четко, так что каждый из присутствующих прекрасно услышал. И испугался, хотя это была лишь легкая тень, рябь на воде по сравнению с тем, что изливалось сейчас на Галло. Тот побледнел, судорожно дернулся и обмяк, продолжая таращиться на Фабио черными от страха глазами. — В этом доме нет никаких девок и никаких баб, в этом доме есть девушки и женщины, которых необходимо уважать. И прикасаться к ним в этом доме можно только по их личному желанию и добровольному согласию. И если у женщины или девушки в этом доме нет мужчины, который способен ее защитить, она находится под моей защитой. Так что благодари небеса, что ты не трогал Дамиану. И я тебя просто выставлю вон. Благодари небеса, что ты такая везучая сволочь. В этом доме принято с одинаковым почтением относиться ко всем — мужчинам, женщинам, слугам, синьорам, одаренным и неодаренным. И если ты не готов себя вести так, как в этом доме принято — выметайся. Прямо сейчас, ночью. Не желаю тебя здесь видеть ни единой лишней минуты. Собирай вещи и выметайся.

Закончив свою проникновенную тираду, Фабио все же отпустил Галло, и тот, закашлявшись и хватая ртом воздух, безвольно осел на табурет, не вымолвив ни единого слова. Дамиана молча взяла чистый глиняный стакан и, налив в него воды, подала Фабио, заглядывая ему в глаза и пытаясь понять, как он, не слишком ли распереживался из-за этого идиота, недостойного внимания. Тот так же молча взял стакан, осушил его залпом, поставил на стол и только после этого сказал:

— Спасибо, Миа, — и улыбнулся, глядя ей прямо в глаза.

— Что за шум, а драки нет? — громко поинтересовался вошедший в кухню Баччо, тут же разрушив странное, напряженное чувство этого мгновения.

— Да уж, почитай, что и есть, — проворчала Эстель. — Синьор Фабио, ну зачем же вы прям так?..

— А как с ним еще? — буркнул Фабио тем тоном, которым винятся перед матерями нашкодившие дети. — Баччо, будь добр, помоги мне вытолкать из дому этого неуважаемого господина, который в твое отсутствие приставал к твоей женщине.

— Я в порядке, котеночек, — тут же проворковала Марция, поспешив успокоить Баччо, который ошарашенно разевал рот и, судя по сжавшимся кулакам, собирался повторить, а то и превзойти подвиг своего синьора. — Просто помоги господину Фабио избавиться от этого куля с навозом, милый.

Впрочем, Галло не особо сопротивлялся: все случившееся его слишком потрясло. Он собрался быстро и молча и совершенно добровольно вышел за порог, провожаемый недобрыми напряженными взглядами графа делла Гауденцио и его конюха. Захлопнув за ним дверь, Фабио вернулся на кухню, где женщины терпеливо ожидали окончания этой драмы.

— Я должен принести извинения, — сразу же сказал он. — Что нанял этого мерзавца, из-за которого вам пришлось пережить неприятный вечер. Перед тобой, Марция, и перед тобой тоже, Миа.

— Ну что вы, синьор Фабио, вы не могли знать, — ответила Дамиана, совершенно ошарашенно и потеряв весь свой наносной деревенский говорок.

— Да уж кто мог знать, что этот баран безрогий таким козлом рогатым окажется, — тут же отозвалась Марция, и Фабио, снова было уставившийся на Дамиану, весело усмехнулся и повернул голову к ней. — Не вините себя, господин.

— Все равно, — твердо возразил он. — Я не должен был так спешно нанимать и тащить в дом кого попало, и впредь подобного не повторится. И… Миа, я говорил всерьез: если тебя кто-то обидит, если у тебя возникнет хотя бы подозрение, что кто-то может тебя обидеть, не стесняйся и не бойся сразу же обращаться ко мне за помощью.

С этими словами Фабио сделал шаг к Дамиане, наклонился и, взяв ее руку в свою, галантно поцеловал пальцы, будто она была не служанкой, а синьориной. А потом поднял взгляд и снова посмотрел в глаза, несколько мгновений, не дольше.

— Всем добрых снов, — сказал он, торопливо отстранившись, и так же поспешно вышел из кухни.

На кухне все успокоились не скоро. Эстель и Баччо вытребовали от Дамианы и Марции подробнейшего пересказа произошедшего без них, ахали, возмущались, восхищались хозяином Фабио, поили друг друга успокоительным ромашковым чаем и разошлись совсем уж поздно. И перед сном Дамиана могла думать лишь о том, как благороден душой и мыслями ее возлюбленный и как она им восхищена. Ей трудно было даже представить, чтобы кто-то другой из синьоров всерьез вступался бы за своих кухарку и служанку перед кем-то более высоким, чем они, по положению, и наделенным силой. Воистину, другого такого, как Фабио, быть просто не могло.

Поднявшись к себе, Фабио первым делом подошел к столу, взял бутылку вина, налил себе половину бокала и выпил в три глотка. А потом посмотрел на второй, точно такой же, сиротливо стоящий рядом. Он ждал Виолину сегодня, хотя вовсе не думал, что она явится на следующий же день — но не ждать не мог, и велел подать ужин на двоих. Она не пришла, а Фабио так и не притронулся к ужину. Оглядев расставленное на столе изобилие, он рассеянно отщипнул несколько виноградин и закинул в рот. Все было так странно…

Там, на кухне, ему снова показалось — не один раз, и ведь не в первый уже раз. Будто он вдруг, на одно или два ускользающих мгновения, узнает в Дамиане… "Бред, чушь, не может быть, — он тряхнул головой. — Тебе просто хочется принимать желаемое за действительное. А этого не может быть, потому что так было бы слишком хорошо и слишком легко". Но неуловимо знакомый поворот головы и этот решительно вздернутый подбородок, но вдруг проскальзывающие интонации в голосе, то, как она смотрела ему в лицо… И еще руки. Пальцы. Да нет, не может быть.

"Она ваша девка, да?" — раздался в голове пакостный голос Галло, и Фабио брезгливо передернул плечами. Он не любил запугивать людей, предпочитал использовать свой дар лишь для того, чтобы уговаривать и договариваться. Но Галло перешел все границы. Девка, подумать только. Славная, хорошая, чудесная Миа, которая так самоотверженно спасла его от тюрьмы и так искренне ему доверилась. Нет, так не бывает. Слишком хорошо. "Такое только в романах случается, чтобы служанка оказалась переодетой благородной девицей в беде", — строго сказал себе Фабио. Он просто надумал себе всякого, потому что слишком скучает и переживает. Скоро ему и в придорожных кустах начнет Виолина мерещиться, чего доброго… Просто завтра нужно попытаться ее найти. Заняться делом. Тогда меньше будут лезть в голову всякие бредовые мысли. Он еще раз окинул взглядом стол, вздохнул и принялся расстегивать жилет, чтобы укладываться спать.