Влюбленные в маски

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Он любил ночь, по-настоящему, беззаветно, как иные любят женщин, но отдавать всего себя чему-то настолько слабому, несовершенному, ограниченному и скоротечному, как человек, было глупо. То ли дело ночь. Или власть. Или сила, магический дар, кипящий в крови. Их можно было любить, они восхищали, ими хотелось обладать. С ними хотелось сравняться.

Ночь привычно приняла его в объятья, едва он выскользнул из дома бесшумной тенью, чтобы надежно укрыть под своим покровом, такого же непроницаемого для нежелательных взглядов, как она, ее младшего брата и возлюбленного. Никто его не увидит, никто не услышит и не почует. Он знает, как. Он может затаиться, прикинуться тихим и безопасным, не вызывая подозрений — а потом стремительно напасть из тьмы. Все эти "братья по дару", а уж тем более их наемники — просто шумное стадо баранов. Жадных, нетерпеливых, слишком громких. Но он опять им поможет, и пусть только попробуют вновь не оценить его великодушной услуги. Идиоты. Ему не нужны наемники и не нужна квиета, чтобы сделать свое дело. Убивать — искусство, наука, такой же дар, как и магия. И он лучше, лучше, много лучше этих глупых жадных ремесленников, профанов, не сумевших справиться с какой-то пигалицей, девчонкой.

Презрительно фыркнув, он ускорил шаг, вдыхая густой запах тревизской ночи. Пахло водой канала, кустами жасмина и старыми камнями. И еще — людьми. Их жизнью, делами, мусором и едой, вещами. Противно. Люди — грязные создания, больше всего на свете ему бы хотелось перестать быть одним из них. И разве не этого он добивается всеми силами? Братья по дару — мелочные глупцы. Дело не в герцогском престоле, не в том, чтобы править Тревизо. Мелко. Он желал стать совершенным. Избавиться от слабости человеческой оболочки, достичь всемогущества, не печься о бренном, не страшиться врагов, потому что он станет непобедим.

Власть, магия и убийство. Пока он добился должного совершенства лишь в последнем из трех, но все впереди… Подумав об этом, он почувствовал трепет предвкушения. Насколько сладостно будет воссесть на герцогский трон? Так же, как лишать кого-то жизни, или лучше? Магия точно была лучше. Но удовольствие от убийства все равно совершенно особенное. Держать в руках слабую трепещущую чужую жизнь — и распорядиться ей по своему усмотрению. Оборвать в одно движение. Искусство. Высокое мастерство.

Он не такой, как те наемники, для него это не унылые будни, не работа. Праздник. День убийства — это праздник. Фестиваль Смерти. Волшебный день, куда лучше маскарада. Когда он подходил к дому графа делла Гауденцио, у него на губах играла счастливая улыбка.

Фабио проснулся от грохота, который показался ему совершенно громовым, и резко подскочил на кровати, вглядываясь в темноту. В комнате кто-то был, и этот кто-то только что опрокинул стул, а теперь стоял и смотрел на него, растерянно воздев руки. Дамиана же, еще толком не проснувшись, что-то шепнула, всплеснула руками и, сев, выругалась:

— Ублюдок, и не надейся с нами легко справиться, — Она немедленно схватилась за шпагу и метальные ножи, так что Фабио, вспомнив прошлый раз, принялся ее останавливать:

— Погоди. Давай разберемся, — и крепко сжал ее ладонь в своей.

— Погодите, — согласился стоящий в темноте человек, подняв руки еще выше, и Фабио узнал голос, а затем — и трудно различимый облик.

— Лауро?.. — ошарашенно воскликнул он. Что мог делать наследный маркиз делла Серра среди ночи в его спальне, Фабио, особенно спросонья, сообразить не мог никак.

— Лауро здесь нет, — тихо ответил тот, покачав головой.

"Что он несет?.. Он что, спятил?.." — панически пронеслось в голове у Фабио, и он тут же внутренне похолодел. Сумасшедший. У него в спальне. Убийца. Лауро делла Серра. Небеса всемогущие, как же так?

— Это кто? — просила Дамиана, указав на Лауро ножом. — Он может по делу? Или к одной из твоих бывших дам ревнует?

— Я Леандро. Лауро здесь нет, я Леандро, — ответил их незваный гость вместо Фабио.

Леандро. Тайный брат-близнец, вовсе неодаренный, как простолюдин. Городская легенда, сплетня, оказавшаяся чистой правдой. Обделенный даром дворянин из старинного благородного семейства, который убивает… Все же из зависти?.. Неважно, потом. Убивает. Перед ними убийца, Леандро, брат Лауро.

— Миа, он убийца, — выпалил Фабио.

Дамиана не растерялась ни на минуту, а решительно вскочила с кровати и побежала к Леандро.

— Он не одаренный, Миа, не маг, — крикнул ей вслед Фабио и девушка остановилась, опустив шпагу.

— Не маг? Но погоди. А как он собрался нас убивать тогда?

— Во сне, я полагаю… — пробурчал Фабио, потерев рукой лоб. Дротики с парализующим ядом у наемников — неужели и он пользуется такими же? Чтобы жертвы не могли сопротивляться?.. Он хотел было предупредить об этом Дамиану, но не успел.

— Нет. Я не убийца, нет, — запротестовал Леандро, замахав руками, а потом закрыл ими лицо. — Я не хотел, я не думал, что так выйдет. Хотел, как лучше. Думал, если поделиться даром, станет лучше.

"Так вот что он пытался сделать. Забрать у покойных дар, которым сам так несправедливо обделен. Вот зачем эти знаки, вот чего он хотел добиться. Совершенно определенно сумасшедший, — сделал вывод Фабио и тут же осенился весьма рисковой идеей: — Кажется, он не собирается нападать сейчас. Что если попытаться… поговорить, уговорить?.."

— Зачем ты хотел забрать себе чужой дар, расскажи?.. — осторожно поинтересовался он у Леандро.

— Нет, — воскликнул тот, снова замахав руками. — Не забрать, отдать. Я и отдал… но вышло нехорошо. Совсем нехорошо. Они все умерли. Все умерли… — последние слова он произнес почти шепотом, а потом упал на колени и заплакал, так же тихо, почти беззвучно, очень по-детски потирая кулаками лицо.

"Сумасшедший, и настроение меняется стремительно, как у сумасшедшего. Надо попробовать его схватить, пока не разозлился, чего доброго", — решил Фабио и попытался молча, незаметно для Леандро, объяснить это Дамиане, жестом и кивком головы.

Внимательно следившая за их перепалкой Дамиана осторожно поинтересовалась:

— Кто именно умер?

Леандро поднял на нее растерянный взгляд и открыл рот, чтобы ответить, но тут скрипнула дверь — и все разом повернули головы в ее сторону. "Только не это. Эстель проснулась и пошла проверить, из-за чего шум" — успел подумать Фабио, прежде чем разглядел стоящую на пороге фигуру. Теперь их было двое: совершенно одинаковых молодых мужчин, с одинаково растерянными лицами, один из которых сидел на полу посреди комнаты, а второй замер в дверях, силясь понять, что происходит. А еще у Лауро в руке был кинжал, высверкивавший в темноте бледным светом. А Леандро, кажется, безоружен?..

— Миа, он вооружен, — выпалил Фабио прежде, чем хоть немного успел сообразить, что происходит.

Впрочем, Миа поняла все верно и быстро усилила щит, по которому немедленно начало биться заклинание взлома. Фабио тут же ощутил ее неуверенность и испуг, когда Дамиана увидела, насколько сильный ей достался противник. Если так продолжится — она продержится недолго, он понимал это со всей ясностью. Дамиана делала все, что могла, и справлялась прекрасно, его отважная, решительная и чудесная девочка. Однако сопротивляться Лауро у нее рано или поздно попросту не хватит сил.

— Что будем делать? — негромко спросила Дамиана. — Он сильный.

"Еще бы не сильный" — мрачно подумал Фабио.

— Все, что можем, — буркнул он и вскочил с кровати, схватив свою шпагу и тут же отправляя в сторону Лауро волну ярости такой силы, на которую только был способен. Фабио знал, что она разобьется о его эмпатические щиты почти целиком, но, может, это его хотя бы собьет, ненадолго — и Миа сможет что-нибудь предпринять. Лауро, тем временем, решительно шагнул в комнату и хищно улыбнулся. Белые зубы сверкнули в темноте, как лезвие даги.

Щит упал, и Дамиана тут же метнула ножи, наверное, она надеялась, что в этот момент Лауро не успеет сориентироваться и поставить свой щит. Но он увернулся от первого ножа и поставил щит перед вторым, впрочем, тут же его сняв, чтобы было удобнее нападать снова.

— Ты-ы-ы-ы, — неожиданно взвыл пришедший в себя Леандро. — Ты их всех убил. Ты убил. Я больше тебе не дам.

Вскочив с поразительной резвостью, он кинулся на брата, и Дамиана тут же, пользуясь моментом, метнула в растерянного Лауро третий нож. Но на этот раз ей помешал Леандро, врезавшийся в него с разбегу и едва не сбивший с ног. Нож вонзился в дверной косяк, а Лауро, сдавленно рыкнув, отшвырнул брата в сторону с такой силой, что тот отлетел к стене и упал без сознания, ударившись головой о комод.

— Вы ничего не сможете со мной сделать, — холодно проговорил Лауро, надвигаясь на них. — Все умерли — и вы умрете. Это неизбежно. Лучше просто смириться. Зачем тратить силы, если исход предрешен?..

По спине Фабио пробежал колкий холодок, и он сразу понял, что происходит, еще до того, как ощутил страх и растерянность, разом охватившие Дамиану. Фабио никогда не любил пугать, а вот Лауро делла Серра, наверняка, обожал. Сильный эмпат, сильнее, чем он сам, но Фабио сделает все, что в его силах.

— Миа, не слушай его. Он тебя пугает, это магия, не давай ему себя запугать. Не слушай его, слушай меня, милая, пожалуйста, — ему сейчас легко было убеждать, потому что он верил в то, что говорит, до последнего слова. Он верил и восхищался ею, и слова, и вплетенная в них магия выходили почти сами собой: — Ты у меня самая смелая и отважная девочка, ты со всем прекрасно справишься, Миа, я тебе говорил, ты прекрасно справишься, я тебе верю, я в тебя верю. Ты меня от целых троих убийц спасла, — и, не дожидаясь ни новых слов, ни атаки Лауро, первым кинулся на него со шпагой.

Дамиана атаковала следом, и их противник, приняв удар Фабио на клинок, отбился от нее очередным щитом. Дамиана поверила ему, как в тот день, когда Фабио спасался от стражи. Поверила, доверилась — и, почувствовав себя уверенней, атаковала следом. "Артефакты… — судорожно плясали в голове мысли. — Самые важные — кольца. Ни снять, ни потерять случайно. И можно колдовать с рук, прямо как боевые маги… Но на шее тоже что-то должно быть. Вдруг до него выйдет добраться?.. Вдруг это нам чем-то поможет?.."

— Миа, он артефактор. Не боевой. Он даже не боевой маг, — переставать убеждать нельзя было ни на секунду, невзирая на бой, невзирая ни на что. Но он надеялся, что Миа поймет по его словам и то, что некоторых артефактов его можно лишить. Поймет, конечно, она умная девочка. Она чудо.

— Какая разница. Все равно ты сопливая девчонка, а я — лучший маг в герцогстве. Что ты сможешь мне противопоставить? Ничего, — Лауро цинично усмехнулся и сделал выпад в сторону Дамианы, легкий и изящный, будто танцевальное па.

Дамиана увернулась, а Фабио, ощущая, как она теряет дух, возразил, продолжая вкладывать в свои слова силу:

— Нас двое, а он один… Всего лишь человек, не демон, не призрак, лишь одаренный, как мы все тут, — и ударил вверх, целясь в ключицу, в три вожделенные цепочки артефактов на шее.

Разумеется, Лауро увернулся — но Фабио не мог не попытаться. Он тут же ушел в защиту, и вовремя.

— Ты так ему веришь, девчонка, — по-змеиному сощурив глаза, проговорил маркиз делла Серра, — И он умеет убеждать. Но я сильнее него, и он быстро устанет.

Фабио отбил первую атаку, но за ней последовала вторая, стремительная и коварная, с обманным финтом. А Миа верила Фабио и всегда была готова его защитить — и ее клинок принял удар, на который он не успевал ответить.

— Он устанет и не сможет тебя защитить. И тогда вы оба окажетесь в моей власти, — прошипел Лауро и отбросил Миа в сторону, почти с той же силой, с которой раньше швырнул родного брата.

И этим он открылся. Пока Дамиана поднималась, Фабио стремительно кинулся на врага, у него был шанс, так что Фабио молчал, пока Лауро вновь принялся говорить:

— И ты не сможет его защитить, совсем слабая, совсем напуганная.

У Фабио получилось: острие клинка мазнуло по груди, и Лауро отпрянул, но одна из цепочек, звякнув, оборвалась, и висящий на ней кулон упал на пол. Знать бы еще, для чего он нужен. Впрочем, Фабио почувствовал, как Дамиана воспряла от этой маленькой удачи, и эта толика радости и восхищения придала сил и ему.

— Он просто тебя запугивает, Миа, говорит то, от чего тебе станет страшно, но неправда. Я смогу защитить тебя, а ты — сможешь защитить меня, вместе мы справимся, — проговорил он и сделал новый выпад. А Дамиана тут же атаковала с другой стороны, почти одновременно с ним.

— А что если не справитесь? — спросил Лауро спокойно, почти невозмутимо, отбив удар Миа дагой и выставив против Фабио новый щит. — Что если твой Фабио просто врет, чтобы тебя успокоить?

Его шпага, описав в воздухе полукруг, опасно ринулась к Дамиане, но Фабио в последний момент успел отбить этот удар.

— Я никогда тебе не врал, Миа, ни разу, даже когда уговаривал помочь мне со стражей, — торопливо проговорил он. И в этом не соврал тоже. — Никогда не говорил неправды и никогда не стану.

Ее благодарность и доверие нахлынули на Фабио теплой мягкой волной, тут же сменившись горячей решимостью — и после выпада Дамианы, звякнув, оборвалась еще одна цепочка с амулетом. Лауро ушел вниз и вбок, усмехнулся, обманным движением кинулся к Дамиане, но в последний момент, развернувшись, ударил Фабио — и он почувствовал, как правое плечо обожгло острой сталью. Он тихо охнул и выронил шпагу из сведенной острой болью руки.

— Видишь, соврал, — Лауро хихикнул страшным, заставляющим ощутить мороз по коже, смехом сумасшедшего, — Он вре-е-е-ет и умре-е-е-ет. А следом за ним умрешь и ты, бездарная, никуда не годная девочка. Но не бойся сейчас, я тебя не стану сразу убивать. Сперва внимательно посмотришь, как будет умирать твой Фабио. Его дар мне не нужен, у меня уже есть, но должно же хотя бы повеселить меня это все.

Дамиане казалось, что Лауро вырос, он надвигался на нее огромной страшной тенью, неотвратимой и подавляющей. Он был прав — они не справятся с ним, убившим многих, таким сильным и таким неминуемым. Но даже это не значило, что она не будет сопротивляться. Она уже проиграла, но она хотя бы попытается ему навредить. Она не будет смотреть, как он убивает Фабио. Никогда. Пока она жива и может что-то делать, она будет бороться.

— Просто убивать — все равно скучно, — сказал Лауро и сделал выпад.

Она закрылась, парировала, атаковала — и он толкнул ее назад, так, что пришлось отпрыгнуть.

— Скучно, пошло. Я не мясник и бандит. Убивать — искусство, — он томно вздохнул, хлопнув ресницами, будто великосветская красавица, и это почему-то было страшнее зловещего смеха. А потом ударил снова, целясь в горло. — Может, сделать подарок братцу? Убить твоего Фабио, как остальных, чтобы забрать дар и отдать ему, а то он у нас в семье обделенный…

Дамиана внутренне содрогнулась: от одного упоминания об этом делалось жутко. Но она не собиралась сдаваться. И отбила эту атаку тоже.

— Знаешь, гм… объект должен оставаться живым до последней капли крови. Это важно. Чтобы сердце остановилось, лишь когда утечет вся жизнь. Он будет жить, чувствовать все, что я с ним делаю, как и остальные, — новый удар, еще один и еще, они посыпались градом со всех сторон, будто Лауро превратился в смертоносный вихрь. Дамиана успевала, из последних сил, но успевала отбиться, пока успевала — и от него, и от жутких картин, которые рисовались в воображении с каждым его словом, будто сами собой, против ее воли.

— Миа, я в порядке, — голос Фабио словно разрезал темную пелену, которой ее заволокло. — Я в порядке и я с тобой. Всегда с тобой.

Он не смог снова взять шпагу: Дамиана видела безвольно повисшую руку и залитый кровью рукав сорочки, но это Фабио не остановило — и в следующее мгновение он бросился на Лауро с одним кинжалом.

Лауро поймал кинжал на кинжал и снова отшвырнул назад Фабио. Он легко раскидывал их всех, как сказочный великан или могучий силач.

— Никто не в порядке. Никто уже никогда не будет в порядке. Все умрут, — визгливо воскликнул он и снова кинулся на Дамиану.

Он нависал, надвигался, огромный и довлеющий, так что хотелось зажмуриться, сжаться, забиться в угол. Но Дамиана парировала удар, парировала снова, парировала еще раз — она уже почти не могла сопротивляться, но собиралась сопротивляться до последнего.

— Нет, Миа. Никто не умрет, — хрипло выкрикнул Фабио, и от его голоса внутри зажглась робкая надежда. — Я тебя люблю, фиалочка, и мы обязательно должны выжить. Мы выживем, потому что я хочу быть вместе с тобой всегда, всю жизнь.

"Всегда, всегда, всегда", — даже если это не было правдой, сейчас в это хотелось верить. Пусть даже не всегда, Дамиана хотела хотя бы еще раз поцеловать его снова, хотела, чтобы Фабио ее обнял, так нежно и вместе с тем надежно, как больше не может никто. И ради этого стоило отбить новую атаку, сделать шаг вперед, атаковать, закрыться, снова атаковать. Раз-два-три, как в тренировочном зале синьора Квирино.

— Очень недолгую жизнь, — с сарказмом выплюнул Лауро, и его слова обожгли Дамиану холодным огнем. — Будете вместе до самой смерти, как романтично. Час… или два… — удар, еще удар, и Дамиана сбилась, оступилась, вздрогнула, и шпага тоже дрогнула в руке, а клинок Лауро устремился прямо к ней, прямо в сердце.

"Вот и все", — обреченно подумала Дамиана, когда услышала новый крик:

— Не-е-ет, — и это был не Фабио. А кто?.. — Верни его. Хватит. Я не хочу. Он не для этого. Я не хочу, чтобы он у тебя был. Отдай.

Она запоздало сообразила, что кричит Леандро, осознала, что Лауро замер, не двигаясь, будто вдруг обратился в статую, так и не успев достать ее острием шпаги. А потом увидела, как от него к Леандро потянулось нечто, похожее на тонкие струйки светящегося дыма. Они клубились, завивались, сплетались вместе, в единую волну искристого тумана. Лауро судорожно вздохнул, вскрикнул со всхлипом и опустил оружие, а волна света, пролетев через комнату, влилась в Леандро и растворилась без следа.

Все это время, пока ее кидало от ужаса к надежде и обратно, Дамиана не могла и рта раскрыть, слишком тяжело было то, что на нее навалилось, но сейчас она наконец смогла изумленно просить:

— Что это было? Что случилось?

— Это?.. Это нашему счастливчику Лауро сегодня не повезло, — хмыкнув и усмехнувшись, ответил Фабио и сделал шаг к ним, пристально глядя на своего врага. — Удача ведь не может длиться вечно. И сегодня Фортунус от него отвернулся. Впрочем, от него даже родной брат отвернулся. Ужасно не повезло. Проиграть неодаренному, юной девице и раненому, подумать только. Как это… унизительно. Даже больший позор, чем сами по себе суд и тюрьма, которые его, разумеется, ожидают. Все, каждый в Вентимилье узнает, кто именно справился с блистательным и непревзойденным Лауро делла Серра. И он успеет в полной мере вкусить унижения, пока его не казнят.

Фабио надвигался, и в его голосе звенело такое презрение, что оно, казало, могло бы расплющить Лауро, раздавить в лепешку. Он затрясся мелкой дрожью, побледнел, поджал губы и визгливо выкрикнул:

— Я не могу проиграть. Я лучший маг. Я лучше всех. Я лучше, чем люди. Я брат Примо. Я стану герцогом. Я стану совершенством. Я не могу проиграть.

Дамиана недоуменно посмотрела на него, переспросила:

— Герцогом? Вы? — и захохотала.

Он был не просто сумасшедшим, он был глупым. Чудовищно, невероятно глупым, как маленький ребенок, который мечтает, что вырастет и сделается Единорогом. Дамиана понимала, что они еще не сделали все до конца, что нужно как минимум скрутить этого безумца, но накрывшее ее облегчение после всего произошедшего открыло путь истерике, и теперь девушка хохотала, утирая слезы и повторяя: "Герцогом, ну надо же"

В первый момент Фабио уставился на нее, изумленно вскинув брови, но тут же засмеялся следом, от души, зажмурившись и запрокинув голову. И это, похоже, стало для Лауро последней каплей. Он затрясся еще сильнее, упал на колени и вцепился руками в волосы, глухо сдавленно повторяя:

— Я смешон, смешон…

— Уморительно, — согласился Фабио. — Без оружия. Мы победили тебя без оружия… пальцем не тронув, — он захихикал с новой силой, но потом, все же взяв себя в руки, принялся связывать стоящего на коленях Лауро первым, что попалось подходящего под руку. Это оказалась его перевязь для шпаги, лежавшая на столике возле кровати.

— Ваши… битвы на чувствах похуже всякого оружия будут, — пробормотала Дамиана, чувствуя себя безмерно, просто невероятно уставшей, как никогда в жизни. И еще равнодушной. Все, чего она хотела — это лечь спать и проснуться послезавтра, возможно, тогда это пройдет.

— Девочка моя хорошая, — сочувственно вздохнул Фабио и, едва затянув ремень на запястьях Лауро, бросился к ней, чтобы обнять ровно так, как она себе представляла во время поединка. — Ты замечательно справилась, милая, не знаю, смог ли бы я так же на твоем месте… Моя чудесная, самая сильная и отважная принцесса. Совсем измучилась… Ничего, он тебя больше не тронет, он больше никого не тронет, — нежно коснувшись губами ее губ, Фабио, обхватив ее за талию так, чтобы Дамиане было удобно на него опереться, повел ее в сторону кровати.

Наследный маркиз делла Серра, тем временем, продолжал бормотать: "Я смешон, смешон", — уставившись перед собой невидящим взглядом и раскачиваясь взад-вперед. Кажется, он и впрямь не мог никому больше навредить — по крайней мере, в эту минуту.

За окнами было серо. Вот-вот рассвет.

Чувствовать Дамиана сейчас не могла, а вот думать еще получалось, и думалось о том, что она была самонадеянна, обещая Фабио его защищать, она очень мало умеет и почти ничего не может, потому сказала:

— Я ужасный защитник.

— Самый лучший, никакого другого не пожелал бы, — уверенно повторил он слова, сказанные сегодня в оружейной, и принялся заботливо укладывать ее в кровать и укрывать одеялом. — Я бы ни за что не справился без тебя, и ты сегодня победила самого сильного мага и одного из лучших бойцов в Тревизо. Ты у меня замечательная, лучше всех. Отдыхай теперь, — когда Дамиана улеглась, он наклонился и поцеловал ее в висок, погладив по голове.

— Я чувствую. Чувствую.

Дамиана не сразу сообразила, что это тот второй близнец, она успела о нем забыть. Тот медленно поднялся на ноги, но хотя и был невероятно похож на брата, но не пугал, в нем не было ничего зловещего.

— Леандро, это было что-то невероятное. Но что? Я так и не разобрался, — с удивлением спросил Фабио.

— Я забрал подарок. Он дурно с ним обращался, совсем плохо — и я забрал, — очень серьезно ответил тот, подойдя к брату и уставившись на него сверху вниз. — Я думал, так будет лучше… Если я отдам ему дар чувствовать других, ему станет их жалко. Я ошибся, так ошибся… Нам было по четыре года, и я видел, как он убивает кошку. Ей было больно, я чувствовал, как ей больно, а он смеялся. Я думал, если он сможет чувствовать, что больно, это поможет… Но потом понял, что нет, понял, что это он всех убил, хотел предупредить вас — но опоздал. Я слишком поздно понял. Лауро, зачем ты такой?.. — голос у него сорвался, и он снова заплакал, закрыв рукой лицо.

— Дар можно отдать? — ошарашенно спросила Дамиана. — Так… вот почему он решил, что может забрать его и у других. Кто бы мог подумать.

— Выходит, можно… — ответил Фабио, тоже очень растерянно, потерев рукой лоб. — Никогда о таком не слышал. Не удивительно, что он… ему было мало. Мало двойного дара, он хотел еще. Стать всемогущим.

— Во имя небес, синьор Фабио. Ваше сиятельство. Что у вас тут творится среди ночи? — Дамиана так устала, что вовсе не заметила появления в дверях Эстель, зато уж теперь на нее нельзя было не обратить внимания.

— Эстель. Мы поймали убийцу, того самого, и заодно — лидера заговорщиков, собиравшихся устроить переворот в Тревизо. Дамиана с ним сражалась и очень устала, ей нужен покой, — принялся торопливо, коротко, отрывисто объяснять Фабио. — А нам нужно будет отвести его к герцогу, как можно скорее. Только сначала, наверное, надо все-таки перевязать мне руку…

— Ваше сиятельство. Да что ж вы все время в такие ужасы кошмарные влезаете, — ахнула экономка, всплеснув руками, когда заметила насквозь пропитавшийся кровью рукав рубашки. Потом перевела взгляд на Лауро и ахнула снова. — Убийца. Что ж делается-то такое. Почему именно в нашем доме? Да вы же сейчас снова кровью истечете. Не бережете себя совсем. Дамианучча, бедная девочка. Тоже себя не бережет. Что ж такое, во имя небес. Я сейчас, мигом, — продолжая взволнованно восклицать, она едва ли не выбежала из комнаты.

Дамиана села в постели от новостей.

— Погодите. То есть правда был заговор? Он не просто так про герцога сказал?

— Лежи, милая, пожалуйста, — обеспокоенно попросил Фабио и тут же сам опустился в кресло, протяжно вздохнув. Он устало потер пальцами переносицу и только потом ответил: — Был заговор, и заговорщики — те самые люди, которые заказали меня напавшим на нас во время маскарада головорезам. Я и сам пока много не понимаю, но верю, что синьор делла Серра нас в ближайшее время просветит. Заговор вычислил Чезаре, а я после его смерти пытался вывести их на чистую воду. Думал, они решили от меня избавиться, представив это гибелью от рук убийцы, но ни за чтобы не подумал, что он самолично их возглавляет. Хотя теперь, после его слов про тревизский престол, это очевидно…

— Идио-о-оты. Какие же несчастные кретины, — неожиданно заголосил Лауро. — Подумать только. Хотели отвести от себя подозрения — и нашли единственного дворянина в Вентимилье, который прознал про демонский заговор. Отвели, ничего не скажешь. Нашли непричастного. Небеса святые, какие же идиоты.

— Идиоты, — небрежно согласился Фабио. — Все твои соратники — и сам ты ничуть не меньший. Куда вам герцогством управлять? Вы сами с собой управиться не смогли, ничтожества.

— Ничтожества… Я смешон… Ничтожества… — забормотал Лауро, снова принявшись раскачиваться, и Дамиана увидела, как Леандро болезненно скривился. Он все так же стоял рядом с братом, то ли не зная, куда себя деть, то ли опасаясь отходить.

— С ума сойти, — вздохнул Фабио. — Унижение — единственное, чем его можно пронять. Ни страха, ни сострадания. Ничего, кроме бесконечного упоения собой. Ничего, ни единого чувства.

— Бррр, — сказала Дамиана, — Трудно в такое смотреть, должно быть. Очень трудно.

Ей стало понятнее, почему брат отдал свой талант душевнобольному, в надежде исправить это чудовище, которое он видел постоянно. Только оно пошло не впрок, даже такой щедрый дар. Есть вещи, которые нельзя исправить, к сожалению. Ничем. Только остановить насильно, но не исправить. Если бы Лауро заперли, признав сумасшедшим, давно, еще в юности, он не смог бы убивать. А с даром ощущать чужие чувства, он смог лишь лучше притворяться здоровым. И хорошо только одно: что он больше не будет убивать. Все кончилось, его поймали, и Фабио больше ничего не грозит. Им повезло, а убитых не вернуть.

И все, что можно было чувствовать по этому поводу — ужасное опустошение. Чудовища тем и ужасны, что отнимают, ничего не давая взамен.

— И все-таки, синьор Фабио, объясните толком, что случилось?

Эстель внеслась свежим ветром в комнату, которую кажется, понемногу заполняло безумие Лауро, и, как настоящий ветер, снесла всю затхлость. Есть еще люди обычные, стоящие ногами на земле, и они живые насколько, что рядом ними тоже можно ожить. Например, вот Эстель. И Марция. И, само собой, Фабио, когда не так измучен и удручен. Это успокаивало, и Дамиана принялась задремывать, так что и рассказ Фабио, и взволнованное бормотание Эстель, хлопочущей вокруг него, и тихий голос Леандро, иногда вмешивающегося в разговор, долетали до нее обрывками, перемешивались со сновидениями. Фабио снова говорил о том, что она очень храбрая и отлично справилась, и слышать это было приятно, хоть Дамиана и не соглашалась с ним внутренне. А слушать про Лауро — напротив, было все так же жутковато и мерзко. Потом Фабио сурово ответил экономке, что подробности насчет Дамианы расскажет не при посторонних, и Дамиана сперва немного испугалась, но тут же решила, что Эстель можно, она не выдаст, и снова начала уплывать в дрему. Привел ее в себе лишь возглас Фабио:

— Поднимайтесь, синьор делла Серра, пора ехать к герцогу.

Дамиана тут же начала подниматься, и солнечные лучи ударили ей в глаза. Пока она дремала, зыбкий рассвет превратился в ясное утро.

— Ехать? Надо ехать? Боюсь, мне нужно переодеться, — она очень пожалела, что так расслабилась и сейчас всех будет задерживать.

Фабио подошел, склонился к ней, погладил по плечу и мягко улыбнулся.

— Лежи и отдыхай, Миа. Ты устала, отдыхай. Во дворце тебе делать нечего, а Лауро теперь не опасен, я сам со всем справлюсь, — успокаивающе сказал он и коснулся ее губ коротким торопливым поцелуем. — А ты выспись, девочка. Твоя помощь больше не нужна.

— А, хорошо, — утомленно согласилась Дамиана и утекла в сны, в которых думала, что теперь наконец-то все сделается хорошо. Должно.