Влюбленные в маски

ЭПИЛОГ

Храм был напоен светом, который будто возносил его невесту над людьми, и Дамиана казалась светлым духом, на время низошедшим к смертным. Фабио любовался ею всю дорогу и собирался любоваться всю церемонию. Сегодня Дамиана была еще красивее, чем обычно. Ей шло быть невестой — нежной, трепетной, воздушной, прекрасной и обворожительной до умопомрачения. Фабио казалось, что не только он, но и все вокруг не могут отвести от нее взгляда. И замечательно. Пускай смотрят. Она заслужила каждый из этих взглядов и в тысячу раз больше. Фабио просто распирало от гордости и радости, что у него такая восхитительная невеста.

— Сознаешь ли ты, Фабио делла Гауденцио, свою ответственность перед Танцующим в Облаках, за эту деву, вручаемую тебе в жены, и готов ли ты нести эту ответственность до конца дней своих? — спросил священник, но ответил вовсе не Фабио.

— Никакой ответственности за эту мошенницу он взять не может, так как синьорина Сартори должна свою руку другому, — раздался, будто заполняя собой все пространство вокруг, противный голос бывшего директора Корелли. — По каковому поводу мы требуем прервать незаконную церемонию.

— Что, простите?.. — очень растерянно спросил Фабио, обернувшись в сторону дверей, и обнаружил там целую незваную делегацию в составе синьора делла Корелли, еще двух типов, толстого и тощего. В первом из них он опознал "кредитора", синьора Бордоне, и испытал глубочайшее желание пойти и сломать ему нос прямо сейчас. А следом — синьору бывшему директору. Но делать этого не стоило, поскольку с ними были еще и двое стражников.

Следом за Фабио и все остальные разом уставились на ворвавшихся в храм. Эстель тихо ахнула, Марция выдала что-то неразборчивое, но явно далекое от приличий, а бывшие воспитанницы синьора делла Корелли, подруги Дамианы Инесса, Магдалена и Франческа, повскакивали со своих мест. Вот уж кто был не рад его появлению ничуть не меньше, чем Фабио и Миа.

— С какой стати вы позволяете себе так себя вести в Храме, — возмутился священник.

— Дабы не случилось непоправимого, — гордо ответил синьор Корелли.

— Никому я ничего не должна, — выкрикнула Дамиана. — А уж тем более — этому сальному борову. И кстати, я не подписывала никаких бумаг.

— Я подписывал, синьорина Сартори, как ваш официальный опекун, и имел на это полное право. Кроме того, деньги синьором Бордоне были переведены, о чем вы были в курсе. Так что вы — его должница, прямая, а писулька, которую из меня силой вытряс ваш так называемый жених, не имеет никакой силы.

"Мстительная тварь", — подумал Фабио, впившись взглядом в синьора Корелли. Мстить тому было за что: он прекрасно знал, что это именно Фабио поспособствовал тому, что в коронной школе сменился и директор, и большая часть учителей. Более того, совсем скоро герцог примет закон, запрещающий кабальные договора. Каброи смогут выкупать себя сами или отслужив короне или, если на них свалятся другие деньги, например наследство — то пожалуйста, просто так. Но никакой торговли людьми. Формулировки все еще утрясают юристы, но дело уже решенное. И все это было виконту делла Корнелли поперек горла.

И ведь время же еще выбрал, чтобы явиться. Восхитительный подлец. Переведя взгляд с бывшего директора на лоснящуюся физиономию синьора Бордоне, Фабио тут же решил, что такая сволочь деньгами раскидываться не будет. И наверняка сразу после побега Дамианы деньги с виконта делла Корелли почтенный негоциант стряс в полном размере. А сейчас — наверняка состоит с ним в сговоре, потому что и синьору Бордоне хочется отомстить за нанесенную обиду. Но, может быть, деньги он все-таки любит больше?

— Мы компенсируем все сеньору Бордоне. И еще сверху добавим за беспокойство, — ровным тоном проговорил Фабио. — Вдвое.

У синьора Бордоне жадно заблестели глаза, он задышал чаще и нервно облизнул губы. Фабио не мог не почувствовать, как он мечется — и уже почти готов отказаться ради денег от их с синьором Корелли коварного плана. Однако тот не собирался так просто сдаваться:

— Честь стоит дороже. Не скажете ли вы, что у негоциантов хуже с честью, чем у каброй? — ядовито спросил виконт делла Корелли. — Нас не интересуют деньги. Эту мошенницу будут судить. И мы добьемся того, чтобы ей запретили выходить замуж вовсе, раз уж она не желает выполнять обязательств перед законным женихом, — он недвусмысленно махнул рукой в сторону синьора Бордоне.

— Да в гробу и у демонов в глотке я такого жениха видала, — выпалила Дамиана, и Фабио уставился на нее с неподдельным восторгом. — Чем оскорбляться, лучше бы порадовался, что я его не убила и не покалечила за мерзкие приставания.

Синьор Бордоне испуганно побледнел, и Фабио не смог сдержать злорадной усмешки.

— Карло, как ты можешь? — неожиданно выкрикнул до этого молча стоявший среди гостей Никколо и бросился к одному из стражников. — Как ты можешь участвовать в такой мерзости?

— Я просто делаю свою работу, — пробурчал тот, но Фабио почувствовал, как стражника обожгло стыдом.

Да уж, взывать к совести Никколо умел: сам Фабио, в конечном счете, выложил ему все о своих делах с контрабандистами начистоту. Они поговорил втроем, вместе с Лоренцо — и слава небесам, что все так вышло, и Фабио вернул себе доброго приятеля и такого вот самоотверженного защитника. Впрочем, вряд ли Никколо мог чем-то помочь в сложившейся ситуации. И Лоренцо не мог тоже, хотя незамедлительно попытался:

— Если у вас нет судебного предписания, вы не имеете права прерывать церемонию, — громко объявил он.

Тощий, сопровождавший синьоров делла Корелли и Бордоне, тут же принялся рыться в папке с бумагами, которую держал в руках. По всей видимости, он был юристом, и никакого судебного предписания у него, разумеется, не имелось. Впрочем, синьора бывшего директора это остановить не могло.

— Эта церемония незаконна до окончания судебного разбирательства, — уверенно выкрикнул он.

— Нет, ну вы посмотрите на эту сволочь, — объявила на весь Храм Инесса, — ему помешали нами торговать, так он готов костьми лечь, чтобы не дать нормально жениться честным людям. Сволочь врет в глаза.

— Да откуда ему знать, что такое честность вообще? Воровал все время, на сиротах наживался, — поддержала ее Магдалена.

Виконт делла Корелли побледнел и едва ли не затрясся, и выпалил:

— Распутные девки. Такие же, как ваша подружка Сартори. И вы клевещете на меня лишь потому, что я пытался не допустить низкого безобразного поведения с вашей стороны. Привить вам немного дисциплины и добропорядочных манер. Но вам все не впрок.

— Будешь про Дамиануччу такое говорить — я тебе сама вот этими руками глаза выцарапаю, червяк ты бледный, — громко пообещала Марция и, кажется незамедлительно претворила бы свои угрозы в жизнь, если бы Баччо не удержал ее за локоть.

— Держал нас, как в тюрьме, — включилась в обвинительные речи подруг Франческа. — С тюремными порядками. Да и кормил, как в тюрьме. Наверное, добрую половину денег на провиант себе в карман клал.

— Вы врете, мерзавки, — едва ли не взвизгнул синьор делла Корелли. — Прилюдно всем врете, чтобы меня опорочить.

— Меня вы тоже во вранье обвинять станете, виконт? — раздался голос, который Фабио меньше всего ожидал сейчас услышать. Однако в дверях храма действительно стоял его светлость герцог Норберто, вместе с двумя синьорами из своей свиты и одним гвардейцем. Скромный частный визит, он пришел поздравить их с Дамианой лично — и в очень подходящий момент, надо заметить. Фабио вздохнул с облегчением и крепко сжал руку невесты.

— Ваша светлость… что вы, — тут виконт делла Корнелли икнул и замолк, пытаясь справиться с собой.

— Это что, сам герцог? — шепотом спросила Марция, но в тишине Храма ее слова прозвучали вызывающе. На нее принялись оглядываться, а сам герцог усмехнулся, но, как и полагается высокой особе, сделал вид, что ничего не заметил, и очень радостно сказал, обращаясь к виконту:

— Замечательно, значит не обвините. Вот и правильно, а то у меня насчет того, чего и куда вы воровали, после инспекции все бумаги есть. И я подумал, вдруг вы не цените мою высочайшую милость, что я вас просто с должности снял, ничего не предавая огласке, и очень хотите, чтоб вас судили публично.

Фабио сдержал улыбку, было рано радоваться, герцог мог пронестись грозой над всеми. И все же он настроен принять их сторону, это было очевидно любому, в то числе зарвавшемуся виконту Корнелли. Бывший директор снова икнул и, приложив ладонь ко рту, отрицательно замотал головой.

— Я же говорила — он вор, — пискнула Магдалена, но на нее даже не обратили внимания, поедая глазами герцога.

— Если на этот счет у вас возражений нет, то перейдем к тому делу, с которым вы сюда изволили прийти. Надеюсь, вас верховный судья Тревизо, в моем лице, устроит для разбирательства?

Опешивший директор молчал, и кто-то из гостей ехидно прошептал:

— Его не устроит, да сказать боится.

Среди зрителей представления принялись раздаваться смешки, и виконт делла Корнелли торопливо сказал:

— Безусловно. Конечно. Высший справедливейший суд.

— Вот и прекрасно, значит прямо тут, не выходя из Храма все и решим.

Дамиана вздохнула, и Фабио ощутил, как она еще сильнее напряглась, будто готовясь ринуться в бой. Он снова пожал ей руку, боясь сказать лишнее сейчас, и ощутил ее благодарность, а еще что она сильнее на него оперлась, принимая поддержку.

— Где бумаги синьорины Сартори? — тем временем поинтересовался герцог, и буквально через минуту словно из ниоткуда возник храмовый писарь с бумагами в руках. Его светлость оказывал на окружающих поистине волшебное действие. Разумеется, договор, который они подписывали в коронной школе, был здесь — дабы подтвердить право Дамианы на бракосочетание, которое сейчас пытался оспорить синьор делла Корелли.

Герцог торопливо пробежал глазами текст документа, весело усмехнувшись в конце, и Фабио даже почувствовал гордость за сочиненную им формулировку.

— Это ваша подпись, виконт? — тем временем поинтересовался его светлость Норберто, ткнув пальцем в бумаги.

— Моя, — не стал отпираться синьор делла Корелли. — Но граф делла Гауденцио меня заставил. Угрожал мне. Запугивал.

Фабио прикрыл глаза и вздохнул: действительно запугивал, и если герцог сейчас его спросит, придется сказать правду. Однако тот снова обратился к синьору делла Корелли:

— Но деньги-то он вам отдал?

— Д-да, — растерянно ответил бывший директор и нахмурился, явно не понимая, куда клонит его светлость.

— И синьор Бордоне, значит, тоже деньги вам отдал? И назад не забирал? — очень серьезно спросил герцог Норберто.

— Вот ловкач, — во весь голос сказал Баччо и пригнул голову, испугавшись своего несвоевременного высказывания.

Светлейший герцог недовольно поглядел в ту сторону и продолжил:

— Какая замечательная ситуация выходит: замеченный в воровстве казенных средств синьор облапошил честного негоцианта и еще более честного дворянина. Со всех деньги взял, а теперь еще никому не дает жениться. А деньги наверняка положил себе в карман. Великолепно, — Герцог обозрел присутствующих и снова поглядел на синьора делла Корелли, — Что вы на меня смотрите, как фазан печеный на столе, и молчите? Скажите лучше, что нам теперь делать со сложившейся трагической ситуацией?

Судя по его виду и исходящим от него волнам паники, синьор делла Корелли был бы рад упасть в оборок, но не удавалось, так что он проблеял:

— Я не зна-а-а-а-а-ю.

— Писарь. Доставайте перо, я вам сейчас диктовать буду, — скомандовал герцог, и все затаили дыхание, ожидая решения, однако ближайшие минуты три писарь записывал полное имя и титулование герцога, а также участвующих сторон, время и место проведения суда и прочие вещи, наводящие зевоту. Но наконец, после еще нескольких минут краткого описания произошедшего были произнесены самые важные слова: — По итогам разбирательства постановляю. Во-первых, синьорину Сартори за особые заслуги перед короной ото всех обязательств перед вышеозначенной короной освободить. Во-вторых, синьора Корелли обязать выплатить синьору Бордоне компенсацию в полном объеме и еще половину сверху, за причиненное беспокойство. В третьих…погодите, не пишите. Синьор делла Гауденцио, вам компенсация нужна?

— Да пусть он к демонам провалится вместе со своей компенсацией, — махнув рукой, ответил Фабио, ничуть не стесняясь: он чувствовал невероятное облегчение, и единственное, чего ему не хватало для полного счастья — это чтобы виконт делла Корелли действительно сгинул с глаз долой. А потом — жениться наконец на Дамиане.

— Славно. Тогда пишите: в-третьих, в качестве компенсации графу делла Гауденцио, запретить виконту делла Корелли приближаться как к самому графу делла Гауденцио, так и к его супруге, а равно их дому и месту их службы. Вот теперь все, дайте подпишу, — герцог нетерпеливо выхватил у писаря перо, едва тот закончил, и размашисто поставил под документом свою подпись, а потом снова повернулся к синьору бывшему директору, который стоял, молча открывая и закрывая рот, будто рыба. — Все, мы закончили. Можете идти. Ох, да выведите его отсюда, ради небес. Он церемонии мешает, — обратился он уже к стражникам, осознав, что синьор делла Корелли от пережитого потрясения реагировать на что-либо способен с трудом. Двое стражников, пришедших с ним, тут же прилежно подхватили бывшего директора под локти и потащили вон из храма. Синьор Бордоне, весьма довольный грядущей полуторной компенсацией, и адвокат, весьма печальный оттого, что ему, в отличие от негоцианта, подзаработать не удалось, потянулись следом.

Герцог, тем временем, прошел к ближайшему свободному месту на скамье, уселся, потребовал от придворных и гвардейцев сесть тоже, а потом выжидательно уставился на священника.

— Ну и чего вы там стоите, как фазан печеный на столе? Давайте уже, жените графа. То есть, продолжайте женить… Я, в конце концов, на свадьбу шел.

И свадьба потянулась своим чередом. После того, как Фабио и Дамиану соединили пред всем миром именем Танцующего в Облаках, все поехали на набережную, где на крытой галерее уже ждали столы с яствами, где поздравляли молодых, а они исполняли положенный танец, посвященный соединившему их Танцующему. Где равно веселились герцог и кухарка, и получали одинаковые бонбоньерки с конфетами, где дружно всей до единого компанией замешивали сладкий сабайон, чтобы жизнь молодых была такой же сладкой, и где Фабио начал понемногу осознавать, что Дамиана теперь ему жена, а не невеста. Его фиалочка, его самая прекрасная в мире девочка — его законная жена, синьора делла Гауденцио. С ума можно было сойти от того, обладателем какого невероятного сокровища он стал, теперь уже окончательно и бесповоротно.

Когда Вентимилью накрыла бархатная синяя ночь, все спустились с террасы, на которой проходило празднество, вниз, к каналу, чтобы отправить по его течению маленькие бумажные лодочки с горящими в них разноцветными магическими огоньками — на счастье. Огонек Дамианы был нежно-сиреневый, в тон ее платью, сочетающему цвета светлой лаванды и слоновой кости. Разумеется, его Дамиане шил синьор Гаравани, как и прочие ее наряды. Экспрессивный портной величал ее своей музой и единственной настоящей ценительницей, а Фабио не мог отказать Дамиане в такой прихоти и оплачивал их творческие поиски. Правда, на крыльях вдохновения синьор Гаравани нашил для Миа столько фиалковых платьев, что и сам признал это скучным излишеством. Но Дамиана очень удачно раздарила их свои подругам: Инессе, Магдалене и Франческе из школы, а еще Марции. И этот щедрый жест сделал ее самой нарядной невестой Вентимильи: вместе они смотрелись не хуже герцогской свиты, и Дамиана выглядела в пять раз красивее, чем без такого подчеркивающего сопровождения.

Фабио любовался ею, склонившейся к темной воде, подсвеченной яркими огнями — и ему не терпелось наконец остаться с Дамианой наедине. Вдвоем со своей женой. Женой. Впрочем, их еще ожидал самый последний танец, посвященный уже не Танцующему, а лишь друг другу — и каким бы целомудренным он ни выглядел, этого было более чем достаточно, чтобы у Фабио внутри все затрепетало от предвкушения. И очень трудно было не спешить, когда их провожали к экипажу, который должен был наконец-то отвезти молодоженов домой. Весь день стояла ясная погода, но когда они почти подошли к карете, с неба вдруг брызнул редкий торопливый дождик.

— Благословение Танцующего, — немедленно сообщила Марция, посмотрев вверх, в темное небо, все так же усыпанное звездами. Маленького облака, одарившего их дождем, там можно было и не заметить. — На счастье.

По дороге домой Фабио пребывал в сомнениях, не то чтобы мучительных, но довольно серьезных. Предложение его светлости герцога Норберто было действительно прекрасным, и весьма щедрым, свидетельством высокой оценки графа делла Гауденцио, его заслуг и службы на благо короны, и так далее, и тому подобное. Будь дело, к примеру, год назад, Фабио согласился бы, ни мгновения не задумываясь, а теперь сомневался и не знал, как поступить. Разве сможет он уехать от жены, тем более надолго? Он с сегодняшнего утра успел соскучиться так, что теперь спешит домой едва ли не бегом. Они ведь сейчас редко расставались с Дамианой даже на целый день, то и дело встречаясь на службе во дворце. Подумав об этом, Фабио немедленно вспомнил, как идет Миа вишнево-красный гвардейский сюртук. Все же предложить ей пойти в личную охрану герцога — было отличной идеей. Разумеется, не только из-за формы: это отличная карьера для мага-защитника, вовсе не скучное дело, которое ей по душе, и она все время рядом, во дворце. Но сюртук. И сапожки до колена, и панталоны, восхитительно облегающие бедра, и короткий жилет, который ничего из этого великолепия не прикрывает вовсе.

Зрелище было таким восхитительным, и Фабио так страстно мечтал увидеть Дамиану в мужском платье с тех самых пор, как впервые задумался о том, чтобы она стала его защитником, что однажды, по окончании очередного герцогского приема и ее дежурства, не выдержав, затащил ее в ближайший безлюдный закоулок дворца, где они немедленно предались любви прямо на подвернувшемся там комоде. Фабио довольно усмехнулся, вспомнив, как Миа почти по-детски радовалась, что "на комоде они раньше не пробовали", и почувствовал, как по спине пробегает горячая сладкая дрожь.

Ну куда он уедет, в самом деле? Его сейчас вовсе не интересовали поездки, а что его интересовало — так это решит ли Миа продлевать заклинание бесплодия, когда кончится действие нынешнего. Фабио хотел ребенка, очень, но она до сих пор сомневалась, не слишком ли быстро — и решать, разумеется, было ей. В этих приятных и одновременно томительных размышлениях он и дошел до дома и нетерпеливо распахнул дверь, в надежде, что Миа будет его встречать, раз уж вернулась со службы еще в обед. Они сегодня из-за этого очень долго не виделись, так как сам Фабио появился во дворце только после обеда, проведя утро в скучнейшей встрече с помощником консула по торговым делам Марейского герцогства.

Миа действительно встретила его сбегая по лестнице, совершенно прекрасная и соблазнительная в розовом домашнем халате с множеством пуговок. Конечно, расстегивать их было невыносимо долго, и все же мысль об этом тоже вызывала мечтательную полуулыбку Фабио. Дамиана тут же бросилась ему на шею.

— Любимый, как ты? Ужасно долго не виделись, и ты выглядишь встревоженным. Все в порядке?

— В полном, — заверил ее Фабио.

— Ну хорошо, тогда рассказывай, — Дамиана потянула его в столовую, где на столе уже высился кувшин прохладного оранжада, стояли оливки и тарелочка ветчины. — Ты голоден? Попросить подавать ужин?

— Попозже, — задумавшись на пару мгновений, решил Фабио, тут же привлек Миа к себе и поцеловал, а потом уселся и посадил ее к себе на колени. Есть ему пока не слишком хотелось, хотелось немедленно утащить жену в супружескую спальню, не отвлекаясь даже на оранжад. Но сперва нужно было поговорить: Миа ведь даже не знала, что он был у герцога, уйдя со службы так рано. Впрочем, начал он не с этого, а с другой вещи, о которой ей тоже стоило поведать. — Я по дороге домой Леандро делла Серра встретил. У него все на удивление хорошо, знаешь… думал, ему трудно придется, а он такой молодец, — встреча произвела на Фабио глубокое впечатление, и хотя после он отвлекся на другие размышления, сейчас этот разговор взволновал его снова.

— А как он? Расскажи… — Миа ненадолго поджала губы и поделилась своим переживанием, — знаешь, мне кажется таким страшным то, что он связан с братом навек. Эта зависимость от жизни и смерти другого. А если бы с этим не разобрались и Лауро казнили? Или мы бы убили его в схватке. Ужасно. Но он, наверное, привык жить так.

— Ты у меня чудесная, уже одним тем, что у тебя возникают подобные мысли и чувства по таким поводам, — улыбнувшись, сказал Фабио и погладил ее пальцами по щеке. — Он сказал, что часто заходит навестить Лауро — и, кажется, считает это совершенно нормальным. То есть, понимаешь… будто это что-то само собой разумеющееся. Говорит, Лауро под присмотром лекарей стал совсем тихий, но все прекрасно понимает и людей по-прежнему не любит. Брат — единственный, кому он хоть немного рад, так что Леандро приходит к нему читать и играть с ним в шашки… С ума сойти. Он ведь ему искренне сочувствует, до сих пор.

— Потрясающий человек… почти святой. Не представляю, как он так может.

Тут Дамиана все же налила оранжаду себе и Фабио, и, конечно, он не стал возражать.

— Я было подумал, что это злая шутка природы — когда все сопереживание людям досталось одному из братьев, за двоих, — признался Фабио. — Но потом решил, что, может, и нет. Может, создатель таким образом попытался исправить случившееся с Лауро, дав Леандро куда больше сострадания, чем обычно причитается людям. Он мне еще рассказал, что теперь работает там, в больнице, где содержат Лауро, хочет помогать другим своим даром, раз не в силах помочь брату. Лекари говорят, его дар и впрямь помогает выздоравливать быстрее тем душевнобольным, кто способен выздороветь в принципе. Все это так удивительно. Впрочем, я с тобой вовсе не о том хотел поговорить… — спохватился Фабио и потер пальцами лоб, соображая, как бы покороче объяснить все обстоятельства.

— А о чем? — Дамиана старательно вытерла пальцем тонкую полоску оранжада, оставшуюся на верхней губе Фабио.

Он перехватил ее руку и поцеловал в ладонь и только после этого принялся объяснять:

— Его светлость герцог Норберто наконец придумал, чем меня наградить как следует за раскрытие заговора: возможностью раскрыть еще один заговор. Вызвал меня к себе после обеда и сообщил, что хочет отправить меня в Гейденскую марку с секретной миссией. Я так долго его упрашивал меня куда-нибудь из Тревизо отпустить, и случись это раньше — был бы рад безмерно. А теперь сомневаюсь… — Фабио слегка нахмурился, собираясь сказать, что вовсе не хочет никуда уезжать от Миа, но она перебила его восхищенным возгласом.

— Ух ты. С настоящей секретной миссией. Я тоже так хочу. Вот понимает герцог толк в наградах…

— Послушай, — неожиданно осенился идеей Фабио. — Без тебя я совершенно точно никуда не поеду, но мы ведь можем вместе. Если его светлость соизволит разрешить… хотя с чего бы ему не соизволять?.. Если это будет условие, при котором поеду я. К тому же на секретной миссии с боевым магом много лучше, чем без него. А тебя, в отличие от какого-нибудь усатого военного, замаскировать легко… Ты прекрасно умеешь притворяться вовсе не боевым магом, а ничуть не подозрительной и ничем не опасной синьориной, — мысль эта захватила его моментально, и Фабио тут же принялся продумывать все подробности того, как это лучше устроить.

— В смысле без дара? — нахмурилась Дамиана. — Я же не смогу изобразить, что я какой-то другой маг.

— Обвешаем тебя артефактами, как Лауро: он вполне мог за боевого сойти, если не приглядываться, — тут же ответил Фабио, уже успевший сообразить, что можно сделать. — Например, лекарскими — ведь далеко не все целители практикующие медики, и никого не удивит, что ты чего-то не можешь или не знаешь. А при случае изобразить другой дар можно вполне убедительно. Нет, я совершенно точно хочу поехать в Гейден вместе с тобой. Снова куда-то отправиться, и вовсе не в свадебное путешествие. Я, пожалуй, успел соскучиться по совместным приключениям. И вдруг мне доведется еще раз посмотреть, как ты по стенам лазишь, это же совершенно восхитительное зрелище, — теперь он широко и мечтательно улыбался, воображая прекрасные и увлекательные перспективы секретной миссии вместе с Дамианой.

— Я для тебя и так просто могу по стенам полазить, хоть бы и прямо сейчас, раз тебе настолько нравится, — засияла Миа.

— А потом спрыгнешь со стены прямо ко мне в объятья — и я немедля унесу тебя в спальню, потому что это невыносимо соблазнительно, — мечтательно проговорил Фабио, проведя ладонью по ее шее. — Но поехать в Гейден — намного лучше, чем просто полазить по стенам здесь. Завтра же поговорю об этом с герцогом.

— Конечно, лучше, — согласилась Миа и захлопала в ладоши, подпрыгивая у Фабио на коленях. — А еще мы же сможем поехать не как муж и жена, а то неинтересно. Это же секретная миссия, мы все равно не под своими именами поедем. Буду изображать твою любовницу… Или лучше нет. Будешь вот за мной ухаживать, а я еще подумаю, выходить ли за тебя замуж снова

— Восхитительно, — от всей души сказал Фабио. Теперь поездка в Гейденскую марку представлялась сплошным праздником, лучше маскарада. Он в очередной раз довольно улыбнулся. — Я буду тебя добиваться, моя неприступная принцесса, настойчиво и галантно. И наконец-то смогу сам дарить тебе цветы и лазить в окна. Теперь очередь синьора котика таинственно и внезапно являться к своей фиалочке. И уж не сомневайся, я от этой потрясающей возможности постараюсь получить все, что сумею.

Миа тут же его поцеловала, счастливая его словам, и ее счастье залило и Фабио тоже. Такая жизнь, с приключениями, подходила им обоим лучше всего, и это было прекрасно.