Во власти соблазна

Глава 8

На следующее утро за завтраком Фэнси сидела во главе стола лицом к окнам и смотрела на сестер. Больше никогда им не сидеть вот так вместе. Жизнь изменится после того, как она отвезет их на Парк-лейн.

Легкий ветерок заигрывал с кружевными французскими занавесками. Фэнси видела, как за окном летит куда-то крапивник. Вместе с ветерком в столовую вплывали ароматы садовых цветов.

Стол был сервирован необычно – гренки с джемом из голубики, сосиски, копченая селедка и кофе.

Фэнси посмотрела на сидевшую справа Рейвен:

– Восхитительный завтрак! К чему бы это?

– Разве нужна причина? – Младшая сестра пожала плечами, но в глазах ее затаилось многозначительное выражение. – Я проснулась очень рано и решила побаловать своих сестер.

– Рейвен, ты настоящее сокровище! – воскликнула Блейз с дальнего конца стола. – Паддлз обожает твои сосиски!

Фэнси посмотрела на каждую сестру по очереди и подумала, что приняла верное решение. Отец прав. На Парк-лейн они будут в безопасности. Если бы они раньше обратились к нему за покровительством, Белл не пострадала бы. Это она, как старшая сестра, должна была сходить к юристу отца и попросить помощи и защиты после смерти няни Смадж. Но она плохо справилась со своими обязанностями, и ее сестра поплатилась за это.

Теперь она должна перевезти сестер и не вызвать их сопротивления. Фэнси решила притвориться, что переезжает вместе с ними. Она тоже упакует вещи, а вернувшись на Сохо-сквер, снова их распакует.

Положив вилку на тарелку, Фэнси откашлялась и пристроила на лицо радостную улыбку.

– Сестры, у меня для вас захватывающая новость!

Все шестеро посмотрели на нее. Паддлз запрыгнул на стул на противоположном конце стола и склонил свою массивную голову, изображая внимание.

– Собаки не сидят за обеденным столом, – заметила Фэнси.

Блейз усмехнулась:

– Это и есть твоя захватывающая новость?

Все, включая Фэнси, рассмеялись, а Паддлз задрал голову и гавкнул, чем рассмешил их еще сильнее.

– Вчера вечером я разговаривала с нашим отцом, – объявила Фэнси. – Он хочет, чтобы мы жили с ним.

Вот теперь она полностью завладела их вниманием.

– Упакуйте одежду и ценности, а все остальное пока оставьте. – Видя их потрясенные лица, Фэнси даже сумела улыбнуться. – Сегодня днем князь Степан перевезет нас на Парк-лейн.

– На Парк-лейн? – повторила Белл, и было понятно, что это произвело на нее впечатление.

– Наш отец живет в особняке на Парк-лейн. Он признает нас и… и… все такое.

– Что означает «все такое»? – поинтересовалась Блейз.

– Отец собирается ввести нас в высшее общество и подыскать нам мужей, достойных дочерей герцога.

– А кто наш отец? – спросила Рейвен.

Фэнси перевела взгляд на младшую сестру. Как печально, что отец произвел на свет семерых дочерей, шесть из которых понятия не имеют, кто он такой.

Фэнси по очереди посмотрела на каждую сестру, а потом ответила:

– Магнус Кемпбелл, герцог Инверари, вот кто наш отец.

Серена улыбнулась:

– Теперь понятно, почему он был так добр к нам в день твоего дебюта.

– Как странно – разговаривать с человеком, не зная, кто он такой, – заметила София.

– Как печально. – Слова Белл эхом повторили мысли Фэнси. – Почему он захотел жить с нами после стольких лет?

– Его светлость сожалеет, что не заботился о нас, – объяснила Фэнси, – и винит себя в том, что Белл ранили.

– Его светлость? – пробормотала Рейвен. – Мы должны будем так его называть?

Фэнси пожала плечами:

– Уж не знаю, что он предпочтет.

– Я буду называть его Милый Друг, – заявила Блейз, заставив сестер рассмеяться, – а его жену – Милочка.

Белл встревожилась, вспомнив о герцогине.

– А его жена нас примет?

– Ее светлость – вторая жена герцога, они поженились после того, как мама умерла. – Фэнси понадеялась, что ее улыбка была ободряющей, хотя лицо уже начало болеть от напряжения. – Мысль о том, что мы будем жить там, ее очень захватила. Полагаю, своих детей у нее нет.

– А как насчет Паддлза? – спросила Блейз.

– Паддлз переезжает вместе с нами.

– А что же станется с «Семью голубками»? – взволновалась Блисс.

– Наш план мести остается в силе. – Фэнси посмотрела на каждую сестру с таким видом, словно подстрекала их начать спорить. – Алекс каждый вечер приходит в театр, чтобы проводить Женевьеву домой. Там я и буду передавать ему инструкции.

Серена рассмеялась, и все сестры взглянули на нее.

– Мы сможем подслушивать их деловые разговоры и выведывать их секреты.

– С финансовой точки зрения это здравая мысль, – заметила Блисс.

– Милый Друг купит мне лошадь? – поинтересовалась Блейз. – И еще я хочу обезьянку вроде мисс Гигглз.

Вопрос Блейз словно прорвал плотину. Все заговорили разом.

Фэнси почувствовала, как кто-то прикоснулся к ее руке.

– Ты часто упражняешься в стрельбе из рогатки, – заметила Рейвен. – Но я все еще не знаю почему.

– Тебя что-то беспокоит? – спросила у Фэнси София. – Ты вовсе не такая счастливая, как пытаешься изобразить.

– Ничего меня не беспокоит. – Фэнси впервые посетовала, что ее сестры такие проницательные. От них ничего не скроешь.

– Твоя затаенная печаль может повлиять на наше настроение, – предостерегла ее Серена. – Прольется море слез, и нам придется переезжать под дождем.

– Для нас Милый Друг – чужой человек, – предположила Белл, – но Фэнси не может забыть, что это отец, покинувший нас всех.

Фэнси поняла, что нужно срочно отвлечь сестер.

– У меня есть и другие новости. – Сообщила она и посмотрела на них. – У нас объявились два сводных брата.

– Брата? – эхом повторили шесть голосов.

– Роберт Кемпбелл, маркиз Арджил, – законный сын и наследник герцога. Князь Рудольф Казанов – его внебрачный сын.

– Милому Другу в юные годы нравились многие леди, – заметила Серена.

– Ты хотела сказать – он их любил, – поправила двойняшку София.

– Похоже, Милый Друг был любвеобилен, – пришла к выводу Блисс. – У мужчин такое нередко случается.

– Хм… – Блейз глянула на свою двойняшку. – Похоже, любовь Милого Друга была не слишком платонической, раз он сумел родить семерых дочерей и одного сына вне брака.

– Как ты думаешь, есть и другие? – полюбопытствовала Рейвен.

Сестры замолчали, даже Фэнси. Сколько же детей зачал герцог?

Молчание нарушила Рейвен:

– Я буду скучать по Сохо-сквер.

Фэнси посмотрела на сестер.

– Нас всех ожидает новый мир.

– Мне нравится старый, – отозвалась Рейвен. – Что, если новый мир мне не понравится?

Фэнси отмахнулась:

– Дом на Сохо-сквер по-прежнему принадлежит нам.

– Формально он принадлежит Милому Другу, – напомнила ей Блисс.

– А он позволит нам приходить домой? – заволновалась Рейвен.

– Мы подумаем об этом в другой раз. – Фэнси начинала раздражать эта неожиданная дискуссия. Она хотела перевезти сестер без проблем и неприятностей. Если они откажутся ехать, отец обвинит в этом ее. Конечно, она наговорила ему много дерзостей, но разочаровывать герцога не входило в ее планы. Если бы только она могла стереть из памяти прошлое!

– А почему не подумать об этом заранее? – спросила Блейз.

Сестры вопросительно смотрели на нее.

– Ну разумеется, мы не будем пленницами отца! – заверила их Фэнси.

Однако Блейз не унималась:

– А если будем?

Фэнси не выдержала и разозлилась.

– А если небо упадет на землю? А если земля разверзнется и поглотит нас? А если Темза выйдет из берегов и мы утонем?

Сестры встретили эту вспышку полным молчанием. Белл притронулась к ее руке.

– Не волнуйся, сестренка. Мы верим, все будет хорошо.

Фэнси, выглядевшая такой же несчастной, какой себя чувствовала, заглянула в обеспокоенные глаза каждой сестры по очереди.

– Простите меня. – И сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. – Белл, как ты себя чувствуешь?

– Лицо болит, но жить буду. – Она обвела взглядом сестер. – Спасибо за превосходные швы.

– Спасибо за то, что ты моя сестра, – сказала хрипловатым от переполнявших ее чувств голосом Рейвен.

Фэнси ощутила, как к ее глазам подступают слезы. Она попыталась встать со стула, но младшая сестра протянула руку и остановила ее.

– Пусть наши сердца навеки останутся так же близки, как сейчас, – произнесла Рейвен.

– Аминь, – хором откликнулись шесть голосов. Фэнси встала.

– Давайте складывать вещи. Пора.

– Добрый день, Тинкер, – поздоровался князь Степан с дворецким и впустил своих подопечных в холл.

– Добрый день, ваша светлость.

Фэнси нервно улыбнулась дворецкому, когда он произнес:

– Добрый день, мисс Фламбо.

Степан обернулся к сестрам.

– Познакомьтесь, это Тинкер, дворецкий вашего отца. – И, показывая на каждую по очереди, назвал их по именам: – Белл, Блисс, Блейз, Серена, София, Рейвен. И, разумеется, Паддлз, пес. Ну, что вы об этом думаете, приятель?

Тинкер поднял брови.

– Думаю, моя жизнь теперь изменится.

Степан подмигнул ему:

– Все лучшее только начинается.

– Двери всегда отпираете вы? – спросила вдруг Блейз.

– Да, мисс.

– А нам это запрещено?

– Вы можете отпирать двери к своему сердцу, – ответил Тинкер. Губы его подозрительно подергивались от этого простодушного вопроса. Но он тут же взял себя в руки. – Их светлости ожидают в гостиной. Прошу вас, пойдемте со мной.

Тинкер шел вверх по лестнице, а следом за ним гуськом, словно утята за матерью, шли сестры. Степан и Фэнси, взявшись за руки, завершали шествие. Охи и ахи сестер при виде роскоши особняка смущали Фэнси.

– Ну как вы, держитесь? – прошептал князь.

– Не думаю, что я сумела бы все это выдержать без вас.

Степан улыбнулся.

– Ваши дочери прибыли, ваша светлость! – объявил дворецкий.

Герцог и герцогиня встали с кушетки у камина. Рядом с ними стояли Роберт Кемпбелл и Рудольф Казанов.

Семейная гостиная Кемпбеллов была теплой и очень уютной. Стены покрашены в кремовый цвет – превосходный фон для картин и портретов. Пол устилал персидский ковер золотых, красных, черных, синих и кремовых оттенков. Повсюду стояли группами диваны, кресла и кушетки приятных цветов, аромат сирени из множества ваз наполнял воздух. Над камином, облицованным белым мрамором, висел портрет нынешней герцогини.

– О, мои ненаглядные девочки! – Герцогиня Инверари кинулась через всю гостиную, чтобы заключить в объятия Белл и проводить ее на кушетку. – Бедная моя, как вы, должно быть, испугались!

Фэнси увидела, что Белл покраснела от смущения. Сестра вовсе не собиралась быть центром внимания. Жаль, что она не написала герцогине записку с советом не обращать внимания на шрам сестры хотя бы в первое время.

Приветливо улыбаясь, герцог Инверари вслед за женой пересек гостиную, чтобы поздороваться с сестрами. Их отец был приятным мужчиной, хотя и довольно жестким, привыкшим к тому, что его приказания выполняются беспрекословно. Однако Фэнси не сомневалась, что ее сестры очень скоро будут чувствовать себя в этой роскоши как дома.

– Вот и Милый Друг, – шепнула Блисс своей двойняшке.

Герцог повернулся к Блисс, поспешно отступившей назад.

– Кто это – милый друг?

– Мы назвали вас Милым Другом, а вашу жену Милочкой, – ответила ему Блейз.

Фэнси глянула на князя. Степан с трудом удерживался, чтобы не засмеяться вслух, у него даже плечи тряслись. В другом конце гостиной сыновья герцога хохотали, не скрываясь. Даже Тинкер издал сдавленный смешок, чем обратил на себя внимание герцога.

– Позаботьтесь об их вещах, – приказал ему герцог.

– Да, ваша… – Тинкер опять фыркнул, – светлость.

Отец с сомнением посмотрел на озадачившую его дочь:

– Это правда, Блейз?

Блейз хватило такта покраснеть.

– Фэнси сказала про вас «ваша светлость», а мы спросили ее, как мы должны будем вас называть. Она не знала, вот мы и решили обращаться к вам «Милый Друг» и «Милочка». – Она ослепительно улыбнулась ему, словно это решало все вопросы и объясняло их дерзость.

– Можете называть меня «папа», когда будете к этому готовы, – объявил он. – А до тех пор зовите меня «сэр» или «ваша светлость». Мою жену зовут Рокси.

– Мне больше нравится Милый Друг и Милочка, – шепнула Серена своей двойняшке.

– И мне тоже, – отозвалась София.

Сыновья герцога снова захохотали, и князь тоже. Даже у герцогини на щеках появились ямочки.

Фэнси и сама едва сдерживалась. Она сочла бы всю ситуацию очень смешной, если бы не столь явное нарушение светских приличий. Что же веселого в том, что сестры не знают, как обращаться к собственному отцу?

Герцог показал на кресла и кушетки, стоявшие у темного камина:

– Давайте присядем.

Фэнси почувствовала, что князь слегка сжал ее руку, подняла на него вопросительный взгляд и слегка качнула головой, показывая, что предпочитает остаться на месте.

Герцог Инверари взял Белл за руку:

– Прости, что не сумел защитить тебя.

– Спасибо за добрые слова, но это не ваша вина.

Герцог похлопал ее по руке.

– Фэнси говорила, что ты любишь работать в саду. Считай мои сады своими – и здесь, и в загородном поместье.

– Спасибо, ваша… сэр… папа.

Герцог кинул взгляд на Фэнси и снова обратился к ее сестре:

– Твое прощение для меня очень важно. Я виноват, что не уделял вам внимания.

– Нас огорчает только, что вы пренебрегали мамой, – сказала Белл.

– Я никогда этого себе не прощу.

Фэнси понимала, что эти слова предназначены скорее для нее. Если бы она могла простить его так же легко, как и сестры! Но они не помнят, как он в тот далекий день в Гайд-парке повернулся к ней спиной…

– А ты, София, художница, да? – спрашивал в это время отец.

Та кивнула.

– Чем же тебя привлекает живопись?

– Разнообразием чувств, – ответила девушка. – Я могу видеть у людей…

– София. – Фэнси призывала сестру к молчанию.

Герцог Инверари переводил взгляд с одной дочери на другую.

– Холст и краски доставят завтра утром.

София улыбнулась, глаза ее заблестели от возбуждения.

– Спасибо, ваша… папа.

– А это Серена?

Лицо девушки было безмятежно.

– Я двойняшка Софии.

– Я помню, как удивился, когда у Габриэль во второй раз родились близнецы. Хочу как можно скорее услышать, как ты играешь на флейте и поешь.

Фэнси отметила – и оценила, – как тонко он сумел заставить каждую из дочерей почувствовать себя особенной. Плохо только, что он тянул с этим пятнадцать лет. Как же поверить в его искренность?

– У меня много книг по математике, – говорил он на этот раз Блисс. – А где ты применяешь свои знания?

Блисс улыбнулась:

– У нас есть множество рецептов, требующих знания математики, и это не говоря о тканях и всяком таком…

– Понятно. – Герцог Инверари перевел взгляд с Фэнси на Блисс. – Думаю, математика – это больше, чем только рецепты и ткани, но я подожду, пока вы сами мне об этом расскажете.

Блисс показала на рыжеволосую девушку:

– А это моя близняшка.

– Блейз любит животных, – догадался герцог, – а рыжие волосы превращают тебя в кукушонка, попавшего в мое гнездо.

– Я буду называть вас «папа», если вы купите мне лошадь и обезьянку, – сказала Блейз.

– Блейз! – Фэнси покоробила бестактность сестры. Ох уж эта Блейз. Удушить ее, что ли?

Сыновья герцога и князь расхохотались, на щеках у герцогини опять появились ямочки, но сестры пришли в ужас. Герцог улыбнулся своему кукушонку:

– Ты думаешь, я буду подкупать тебя, чтобы ты называла меня папой?

– Подкупать? – Блейз никогда не выглядела более невинной за всю свою жизнь. – Но ведь подарок – выражение доброй воли.

Сыновья герцога захохотали громче.

– Сестра, это неприлично, – произнесла Блисс.

– Хм. Что-то я не слышала, чтобы ты отказалась от своих скучных математических книг! – обиделась Блейз.

– Папа сам предложил мне книги, – стала оправдываться Блисс. – Я их не просила.

– Зато получила то, чего хотела.

– Это совсем другое.

– У тебя всегда все другое.

– Довольно. – Строгий голос герцога утихомирил близняшек.

– Вы еще очень наивны! – воскликнула герцогиня, вмешиваясь в перепалку. – Конечно, мы собирались делать вам подарки, но не такие! Мы думали, вы захотите иметь драгоценности, а не книги и животных!

– Рокси, принести вам нюхательную соль? – поддразнил мачеху Роберт Кемпбелл.

Герцогиня Инверари одарила его улыбкой, показав ямочки на щеках.

– Ты такой же нахал, как твой отец!

– Я не хочу, чтобы ты называла меня папой, если не чувствуешь этого сердцем, – говорил в это время герцог сестрице Блейз. – Я подарю тебе лошадь, а насчет обезьянки поговорим в другой раз.

Блейз ослепительно улыбнулась:

– Спасибо, папа.

Все засмеялись, включая Фэнси и герцога.

– А как зовут собаку?

– Паддлз. – Блейз огляделась, бормоча: – Где же он… о нет!

Мастиф бродил по гостиной и, верный своей кличке, поднял лапу и налил лужу.

Герцогиня ахнула и чуть не лишилась чувств.

– Не волнуйтесь! – взялась объяснять Блейз. – Паддлз просто метит территорию!

Роберт, Рудольф и Степан уже стонали от смеха. Даже плечи герцога тряслись от беззвучного хохота.

Фэнси закрыла лицо руками. Она представляла себе совсем другую, более приличную сцену, а не эту унизительную комедию.

– Паддлз будет жить на улице! – заявила герцогиня.

– Если Паддлз будет жить на улице, – отрезала Блейз, – я тоже.

Герцогиня Инверари закатила глаза и посмотрела на мужа в поисках поддержки. Он потирал лоб, словно страдал от головной боли.

– Мы не держали собак, – пробормотал герцог и откашлялся. – Ладно, дадим Паддлзу испытательный срок. Будем считать это, – он обвел рукой комнату, – случайностью.

Герцог подошел к самой младшей сестре.

– А это моя малышка.

Рейвен посмотрела на отца, которого видела впервые в жизни.

– Да, сэр.

– А каково твое сокровенное желание?

Рейвен печально взглянула на старшую сестру.

– Я хочу остановить время, чтобы мы с сестрами смогли остаться так же близки друг к другу, как это было сегодня утром.

Эти грустные слова заставили всех замолчать, словно Рейвен произнесла сладостно-горькое заклинание. На глаза у Фэнси навернулись слезы, а князь легонько сжал ее руку.

– В высшей степени достойное желание, – сказал герцог и посмотрел на старшую дочь. – Хотелось бы и мне повернуть время вспять и исправить свои ошибки.

Фэнси потупилась, глядя на ковер. Чувства отца тронули ее сердце и поколебали решимость. Ощутив руку князя у себя на спине, она подняла глаза и прочитала на его лице просьбу помириться с отцом.

Герцог Инверари подошел к сыновьям.

– А теперь, дочери, позвольте представить вам ваших сводных братьев – Роберта Кемпбелла, маркиза Арджила, и князя Рудольфа Казанова.

Блейз помотала головой, изображая замешательство.

– И как, черт возьми, нам их называть?

– Блейз! – Фэнси решила, что она все-таки удушит сестру.

– Зовите меня Роберт, – сказал маркиз, – а его – Рудольф.

– Если вы князь, – спросила Блейз, – значит, я – княжна?

– Ты для этого еще недостаточно родственница, – отрезала Фэнси.

Блейз посмотрела на князя для подтверждения, но Рудольф пожал плечами и улыбнулся.

Фэнси следовало бы знать, что ее сестра не успокоится на этом. Уж если ей приходила в голову мысль, она ее просто так не отпускала.

– Я не хочу оставаться «недостаточно родственницей», – заявила Блейз. – Папа, вы возьмете меня на скачки чистокровных лошадей?

– Держи рот на замке! – Фэнси уже не могла скрывать растущее раздражение.

Герцог переводил взгляд с одной сестры на другую.

– Чем вызвано такое желание?

Блейз кинула на Фэнси сердитый взгляд.

– Не важно.

Герцогиня Инверари поднялась с кушетки, увлекая за собой Белл.

– Пойдемте, голубушки. Отдохните пока в своих спальнях, а потом вернемся сюда выпить чаю.

Рейвен подошла к Фэнси.

– Не забывай упражняться с рогаткой.

– Что это значит? – спросила подошедшая Блейз. – Ты, Рейвен, сказала это так, как будто Фэнси собирается покинуть нас.

Фэнси сделала глубокий вдох.

– Я не буду жить с вами здесь.

Блейз накинулась на отца:

– Почему Фэнси не может жить с нами здесь?

– Я решила остаться на Сохо-сквер.

Блейз резко повернулась к ней.

– Ты нужна нам!

Фэнси закрыла глаза, не в силах видеть боль сестры и понимая, что и у остальных сейчас такие же страдальческие лица. Она открыла было рот, но не смогла найти слов, чтобы утешить их.

Ее выручил отец:

– Фэнси нужно немного больше времени, чтобы освободиться… Но может быть, она скоро передумает. Она знает, что здесь ей всегда будут рады.

Сестры подошли к ней, чтобы обнять. Даже Паддлз лизнул ее на прощание.

– Я обещаю приходить в гости, – сказала она, – и хочу, чтобы и вы ко мне приходили.

Фэнси смотрела, как герцогиня выпроваживает девушек из гостиной. Она не знала, плакать или смеяться, когда из коридора раздались голоса.

– Паддлз будет спать со мной, – говорила ее сестра.

– О Господь Всевышний! – В голосе герцогини звучал откровенный ужас. – Как же мы найдем тебе мужа? Ведь это его прерогатива.

– Я предпочту обезьянку.

Роберт и Рудольф посмотрели друг на друга и снова расхохотались.

– Похоже, Рокси встретила достойного противника, – сказал Роберт.

– Думаю, ты прав, – согласился Рудольф.

Герцог Инверари посмотрел на троих молодых людей.

– Я хочу поговорить с дочерью с глазу на глаз.

– Выслушайте, что он вам скажет. – Степан прикоснулся к щеке Фэнси. – Я подожду в холле.

Герцог подошел к девушке и взял ее руку в свои.

– Ты не передумаешь?

Фэнси хотела бы его простить, но тот далекий день в Гайд-парке не давал ей поверить в искреннее раскаяние отца. Хотя сердце ее болело, она заставила себя отказаться.

– Я не могу.

На лице герцога мелькнуло сожаление, но, надо отдать ему должное, он тут же с этим справился и повел ее через гостиную.

– Я хотел, чтобы ты увидела вот это. – Герцог показал на висевший на стене портрет.

На Фэнси смотрела ее мать. Это была мама, которую она видела так давно, женщина, которую невинность окутывала, словно чувственными духами; глаза ее светились робким приглашением.

– Она здесь такая юная и беспечная… – Фэнси перевела взгляд с портрета на отца. Он смотрел на ее маму, и в глазах его застыли тепло, тоска и сожаление. Может быть, он действительно любил маму.

– Я заказал этот портрет через полгода после того, как началась наша связь, – произнес отец, и губы его тронула печальная улыбка. – После того как умерла моя первая жена, я перенес портрет Габриэль сюда. И все эти годы я сидел тут, желая, чтобы все было по-другому, чтобы я не покидал ее и моих дочерей. Мечтал, что смогу исправить нанесенный ущерб. Во Франции твоя мать была бы графиней. Ее сердце так и не оправилось от тоски по семье, погибшей во время террора. – Отец посмотрел на Фэнси. – Твоя мать была настоящей аристократкой. Она пришла ко мне девственницей и оставалась мне верна всю свою жизнь. Будь я свободен, я бы на ней женился.

– Спасибо, что рассказали мне это. – В горле у девушки стоял комок.

Он поднес ее руки к губам.

– Прошу, подумай о моей просьбе и присоединяйся к своим сестрам.

– Подумаю… – Больше Фэнси ничего сказать не могла.

– В любой момент, когда будешь готова.

– А если я никогда не буду готова?

– Я все равно буду любить тебя. – Отец обнял ее за плечи и повел к двери. – Могу я спросить о твоих отношениях с князем Степаном?

– У меня нет с князем никаких отношений.

Герцог Инверари улыбнулся:

– Кажется, князь Степан считает, что ты питаешь к нему более теплые чувства, нежели просто дружеские.

Фэнси пожала плечами:

– Я не могу распоряжаться мыслями князя.

– И у тебя нет к нему никаких нежных чувств?

– Степан добр ко мне, – признала Фэнси, – но князья не женятся на простых оперных певицах.

Отец обнял ее.

– Зато князья женятся на дочерях герцога.