Во власти Тигра

Глава 32

Тигран

— Ляля, солнышко, — обращаюсь к малышке. – Разложишь продукты сама? Мне нужно с Элиной поговорить, — улыбнулся крошке, представляя, как она обрадуется, когда обнаружит в пакетах чипсы и мороженое.

— Хорошо, — отвечает она, устремившись к пакетам с таким серьёзным выражением лица, словно её попросили сделать что-то сверхгосударственной важности.

— Только не таскай всё сразу. По одну продукту, — прошу её, и она кивает.

Подхватив Элину за локоть, тяну в сторону спальни, стараясь не причинять боль, хотя даётся это с трудом. Хочется хорошенько её встряхнуть и побить по голове в надежде, что она однажды поймёт, что мой дом ей не тюрьма, а крепость, в которой она в безопасности.

Оказавшись в комнате, толкаю куколку на кровать, а сам закрываю дверь на замок, заботясь о том, чтобы малышка нас не застала и не испугалась от моего крика.

— Уйти хочешь? – спрашиваю, медленно развернувшись к Элине. – Ревёшь из-за этого?! Тебе так плохо, что ты хочешь уйти?

— Хочу! – упрямо заявляет, сев на кровати. – И я тебе об этом ещё утром сказала, — скрещивает руки на груди.

— А я сказал: «Нет». Ты меня плохо услышала? – подхожу к кровати.

— А я сказала: «Да». Ты меня плохо услышал? – в тон мне, задаёт вопрос, высокомерно задрав подбородок.

— Я тебя прекрасно услышал, Элина, — склоняюсь над ней, взяв за этот самый подбородок.

— Так почему я ещё здесь, если ты у нас всё слышал?

— Потому что не намерен отпускать! Ты моя. Я купил тебя! Ты принадлежишь теперь мне, — заявляю с наглой улыбкой на губах. – И всегда будешь.

— Ты меня купил? – шокированно спрашивает, вскочив на ноги, оказавшись вплотную ко мне. – Чёрта с два, я принадлежу тебе! Отныне я свободна! – произносит и, хмыкнув, делает шаг в сторону, направившись к выходу из комнаты.

— Свободна, пока полиция или Красавин-старший тебя не найдут, — кидаю ей в спину. — Как думаешь, что с тобой сделает отец Глеба, узнав, что именно ты убила его любимого сыночка?

Элина останавливается, не оборачиваясь, продолжая стоять и смотреть на дверь. Её руки мелко дрожат, а дыхание похоже на дыхание марафонца.

— Что будет тогда с Лялей? – спрашиваю шёпотом, подойдя к ней сзади. – Что будет с малышкой? Она будет одна, пока ты в тюрьме или мертва…

— Он убьёт меня, а Лялю… — заговаривает Элина испуганно. — Он заберёт её себе, а потом… НЕТ! Я не могу этого допустить, — разворачивается ко мне лицом. – Нельзя допустить, чтобы с ней что-то случилось!

— Я не допущу этого, — обещаю Элине, глядя в её глаза, готовые наполниться слезами уже сейчас. — Не допущу, чтобы с вами что-то случилось. Вы под моей ответственностью и опекой. С вами будет всё хорошо, если вы останетесь со мной.

— С нами? – переспрашивает удивлённо.

— Ты ещё не поняла? – на моём лице возникает слабая улыбка. — Вы с Лялей мне приятны. Эта козявка меня не раздражает, как некоторые другие дети. Я бы сказал, твоя дочь мне подходит.

Идеально подходит… Уже почти взрослая, самостоятельная, умная, тихая, самоотверженная, красивая… и такая родная, что скулы в улыбке сводит, как только вижу её. И неважно, улыбается она, смотрит мультики, ест… Удивительное чувство возникает с ней рядом. Хочется обнимать, играть и казаться глупым, попивая невидимый чай из детской розовой посудки.

— Не понимаю тебя, — шепчет Элина. – Не понимаю…

— Что здесь непонятного-то? Мне нравится быть с вами. Да, признаюсь, поначалу я хотел отпустить тебя с Лялей, но после того, как увидел твою истерику, а потом малышку… я понял… — замолкаю, так как не могу признаться дальше. Продолжить – значит сдаться.

— Что ты понял? – испуганно шепчет Элина, но я молчу. – Что ты понял, Тигран? Что? Не молчи! Что ты понял? – слишком испуганно кричит.

— Понял, что не смогу отпустить, — отвечаю, странно посмотрев на неё.

Чего она испугалась? К чему была эта истерика? Думает, что я узнал какой-то её секрет? Тот самый, который она спасла, стреляя в Красавина-младшего? Нет, его я ещё не узнал, но скоро… обязательно узнаю. Допытаю, но пойму, что эта кукла спасает путём убийства.

— Ты влюбился? – вдруг спрашивает девушка.

— Что? Глупости, — кидаю, отойдя от неё на пару шагов, затем продолжив оправдываться, обманывая её и себя. – Понял, что не смогу отпустить, потому что вам нужна моя помощь. Я не привык бросать хоть и временных, но компаньонов в беде.

— Значит, всё дело в этом… просто помощь, — хмыкает. – А я думала… хотя неважно, что я думала.

— Правильно! Неважно, что ты думала, — соглашаюсь с ней. – Важно, что думаю я, а не ты… Всё, в любом случае, будет так, как решил и хочу я.

— Козёл, — выплёвывает и, развернувшись, собирается уйти.

— Куколка, я недоговорил, — рычу и, подлетев, хватаю за руку, останавливая.

— Пошёл к чёрту! – пытается выдернуть руку, но безуспешно.

— После того, как ты меня дослушаешь, обязательно, — говорю, и Элина поддаётся, недовольно согласившись одними глазами. – Так вот. Неважно, что ты думала, потому что я никогда не влюблюсь. Больше ни за что не попаду на этот крючок. Тем более, не влюблюсь в тебя. Да, ты мне приятна, но ничего большего, — режу её, понимая, как эти слова ранят девушек.

Но я хочу! Хочу сделать ей больно. Наказать за предательство. За то, что была с Глебом. За то, что захотела уйти от меня. За то, что полюбил её. За то, что посмела влюбить в себя. За то, что вновь дала почувствовать себя слабым рядом с женщиной. За всё… Хочу сделать ей больно, показать, что она не стоит моей любви, но… зря. Всё зря. Ведь уже поздно. Я люблю эту куколку, её дочь… не могу отпустить, потому что без них меня уже не будет.

— Я — временное развлечение? – спрашивает, сглатывая слёзы.

— Можно и так сказать, но не переживай, я умею быть благодарным и помогу вам с Лялей обустроиться, если решу с тобой расстаться, — кидаю равнодушным тоном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Так отпусти сейчас. Зачем ждать?

— Не хочу.

— А чего ты хочешь? – задаёт вопрос, проговаривая его по слогам.

— Тебя, — выдыхаю ей в губы. – Сейчас… — еле ощутимо касаюсь её губ своими, убивая себя изнутри.

Люблю… но ненавижу… Хочу убить и защитить… Хочу сам убиться, чтобы не навредить ей.

— Ну, так возьми… — с болью в голосе шепчет. – Возьми… На всё согласна… Возьми…

— Не хочу притрагиваться к тебе больше. Ты пахнёшь им… Ты запачкалась им… Ты воняешь Красавиным… Ты принадлежала ему… Ты грязная, испорченная… — следующее слово даётся с трудом. — Нелюбимая — произношу и, отпустив её, выхожу из комнаты, минуя кухню, идя к входной двери.

Мне надо уйти. Сбежать. Напиться. Нужно спасти её от меня.

Не могу находиться с ней рядом. Хочу. Жутко хочу… но не могу быть с ней, зная, что она была под Красавиным. Знать, что когда-то она стонала под ним. Дарила ему свои поцелуи. Свои взгляды. Он прикасался к ней. Даже к Ляле я отношусь иначе. Она меня не отталкивает, как Элина, хотя первая его дочь, а вторая была с ним насильно.

— Тигран, — слышу детский голосок за своей спиной. – Тигран, — повторяет малышка, но я ухожу, не оборачиваясь.