Водопад

2

У самых дверей университета, в Mersedes её ждал водитель. Увидев, что она спускается по ступенькам, он быстро вышел из машины и открыл перед ней пассажирскую дверь.

- Куда теперь, Даниэла?

- Пока в цветочный, на Пушкина. А потом… К отцу. В лавке продавец цветов для неё уже подготовил букет из 30 роз сорта «Черный принц»: бордовые цветы с черной каёмкой на лепестках, почти полметра в длину, они были завернуты в упаковочную бумагу с газетным принтом. Каждый раз в этом цветочном она просила сделать именно такой букет.

Вместе с водителем, выполнявшим роль и охранника, они шли по узкой тропинке, выложенной мелкой галькой. Оба молчали. Он придерживал за локоть Даниэлу, чтоб она не зацепилась о невысокие металлические ограды могил.

- Алекс, спасибо, дальше я сама, - тихонько произнесла Даниэла.

Тот в ответ понимающе кивнул и остановился на месте. Девушка в черном одеянии направилась к высокому памятнику из серого мрамора, вокруг которого цвели мелкие полевые цветы, утопающие в ковре зеленой травы. Она поставила букет в глиняный вазон, установленный возле памятника, и присела на маленькую скамейку. На плите, что лежала поверх могилы, золотыми буквами было выгравировано имя «Рафаэль Бостани. Любимый муж и отец». Чуть выше – фото мужчины, черты лица которого были схожи с чертами его дочери: выразительные карие глаза, излучающие добро и мягкий взгляд, каштановые волосы, счастливая улыбка. Это фото было сделано на школьном выпускном Даниэлы, его оригинал она всегда носила с собой в сумочке.

- Здравствуй, папа, - дрожащим голосом сказала она, - я снова пришла к тебе поговорить, рассказать обо всем… Я продолжаю двигаться к цели, о которой всегда говорила тебе. Образование и продолжение нашего семейного дела. Сегодня я поднялась на еще одну маленькую ступеньку. Теперь остается дождаться, когда меня зачислят на курс, и я продолжу обучение. Мне по-прежнему одиноко без тебя и пусто. И в доме, и в душе, - из-под очков Даниэлы потекли слёзы, - ты так рано ушел. Мама всё не может поверить, что мы остались с ней вдвоем в нашем огромном доме. Она не находит себе места. И я тоже. Ты был ее смыслом, ее проводником в жизни. Ах, папа, мне так тебя не хватает. Обещаю еще раз, я сдержу клятву, данную в день твоих похорон. Я узнаю, кто это сделал с тобой, и виновник будет наказан. Спи спокойно, папочка, - она осторожно провела ладонью по фотографии отца, будто погладив его по щеке. Посидев еще какое-то время, она шепотом пообщалась с отцом, прочитала молитву, а затем перекрестилась. Сев в автомобиль, она достала из потайного отделения переднего сидения вырезки из газет и журналов, которые гласили: «Убит крупный бизнесмен Рафаэль Бостани», «При загадочных обстоятельствах ушел из жизни Рафаэль Бостани». На статейных фото был изображен мужчина, лежащий возле своего внедорожника в луже кровь, накрытый белыми покрывалами, впитавшими алую крови. Даниэла в сотый раз вглядывалась в эти фото, вчитывалась в статьи, но ничего нового в них не нашла, снова.

Остановившись возле больших кованых ворот, Алекс открыл их пультом дистанционного управления и въехал во двор. На веранде их уже встречала статная женщина средних лет. Протянув руки, она обняла Даниэлу.

- Мамочка, я сдала документы,- радостно произнесла Дани.

- Моя умница и отличница. Будем теперь ждать хороших новостей. А куда еще вы ездили? – спросила мама, ее лицо улыбалось, а глаза выдавали печаль, - к отцу, наверно?

- Да… - опустив голову, ответила она.

Мама погладила Даниэлу по голове, проведя рукой по её шелковистым волосам, и произнесла ей на ухо:

- Он очень рад был тебя видеть, он все знает и смотрит на нас оттуда, - показала женщина пальцем вверх. Даниэла вытерла слезу, скатившуюся по щеке матери, поцеловала её в лоб.

- Чем так вкусно пахнет, мам? – спросила она, входя в дом.

- Повар готовит барбекю, сегодня пообедаем на веранде.

- Отлично, умираю от голода. Приму душ, переоденусь и спущусь к обеду.

Вернувшись домой, Лео сел за старенький ноутбук, пытаясь заняться текущей работой. Но, что-то не давало ему сконцентрироваться и собраться. Он то включал, то выключал рабочие программы. То открывал документы, то нажимал «отмену».

- У неё такое знакомое лицо, где же я мог её видеть? - образ той девушки, что он встретил утром, всплыв перед его глазами вновь и вновь.

Он протер ладонями лицо, как будто желая очнуться, стереть пелену, возникшую перед глазами.

- И фамилию её не посмотрел. Кто же она такая?

Как бы он ни пытался не вспоминать о ней, как бы он ни хотел забыть запах её духов, всё не получалось. Ему казалось это безумием, не дававшим сосредоточиться.