Водопад

37

Когда ты долго находишься в заточении, в неизвестности, что тебе приготовил завтрашний день, когда жизнь превратилась в кошмар «от звонка до звонка», твое сознание начинает, словно компьютер, давать сбой. Ты начинаешь растворяться в пространстве и времени, словно соль в воде, постепенно, кристаллик за кристалликом. Вода мутнеет с каждой секундой, и вот, тебя самого уже как бы и не видно. Ты исчез. Твое «Я», твое «ЭГО», теперь – просто мутная вода с неприятным привкусом. Все сливается воедино, бесцветные стены и пол, безвкусная еда, серая одежда, несвежая постель. Когда эти детали пазла превращаются в цельную картинку, твое подсознание всплывает наружу и начинает вести с тобой странную игру. И в ней есть только один победитель: или ты, или оно. Всплывают образы, реальные и выдуманные, изуродованные и приукрашенные, всплывают слова, которые сказал, либо не сказал, но обязан был сказать. Просыпается чувство вины, раннее не терзающее тебя. Ты начинаешь верить, что получаешь своё наказание по заслугам. Ты спрашиваешь у себя: «Я, наверное, и в правду, совершил все то, за что мне сейчас так невыносимо трудно? Я, наверное, очень плохой?». Говоришь сам с собой и с этими гнусными шершавыми стенами. Каждый день и каждую ночь, закрывая глаза, ты учишься считать дни. Дни, до того момента, пока ты не обретешь свободу. Не вдохнешь полной грудью чистый воздух долгожданной вольности.

Вдох – выдох. Глубокий вдох – медленный выдох. Дани вдыхала и выдыхала. До дрожи, до того, пока ее легкие не стали ледяным изнутри. Каждое утро становилось все холоднее. Каждый день был похож один на другой. Ранний подъем, теплая шаль вокруг всего тела, корова и ведро, куры, коза. Бабушкин завтрак – самое любимое время дня. Уборка и ручная стирка. В доме – ни пылинки. Бабушка с белым платком обходит комнаты и вытирает мебель, пытаясь разглядеть на нем пыль. Холодная вода из родника, что журчит вблизи дома, запах свежего хлеба. А, в конце дня, мягкая кровать и пуховая подушка. Лишь только коснешься её головой, сразу в сон. Думать и мечтать перед сном нет сил. В теле их тоже нет. И так, каждый день. День за днем.

Бабушкин голос был слышен со двора, она сокрушалась, ругалась и плакала одновременно. Дани резко вскочила с кровати.

- Что случилось?

- Сбежала, сбежала, ушла!

- Кто ушла?

- Коза сбежала ночью, распустила веревку, или разгрызла, не знаю! Чтоб ее!

- Подожди, я сейчас выйду, поищу. Ты только не нервничай, бабушка, у тебя же сердце больное, - кричала Дани, одеваясь на ходу, - Ее точно нет во дворе? – она бегала взад и вперед, но нигде не было видно любимой бабушкиной козы.

- Нету, нету её, - вытирала слезы старушка.

- Так, я сейчас немного пройдусь, поищу, а ты сиди дома. Может она сама вернется, хорошо, бабуля? Только, главное, не плач!

Бабушка продолжала причитать, вытирая слезы цветным платком, пока Дани выбежала за ворота. Она не знала, куда ей идти и где искать козу. Поднимаясь в гору по каменистой тропе, она вглядывалась вдаль, смотрела по сторонам, но видела лишь деревья, траву и скалы, кругом одни скалы и величественные горы. Поселок заканчивался в нескольких сотнях метров и дальше, за ним, начиналась дикая природа, нетронутая живой душой. Горный лес, обрамленный столетними хвойными деревьями-стражами, зеленой стеной защищающими свои владения. Дани остановилась и прислушалась. Ей было страшно входить вглубь зарослей, ведь потеряться там легко. Но вдруг она услышала знакомый звук. Ее сердце сжалось, а потом, словно взлетело и упало вниз, разбившись на тысячу осколков. Отбросив страх, она пошла на звук. Пройдя по заросшему пути, ступая сквозь высокие кусты, она приблизилась вплотную к шуму, манящему ее. Еще один шаг, и перед ней открылась тайна, которую скрывал этот загадочный лес: высокий водопад, потоком стремящийся вниз, вода, летящая в поисках нового пристанища. Дани почувствовала, как ноги ее слабеют. Она села на холодную землю, поджав колени к груди. Градом слезы полились из ее глаз, слово вода, что бежала водопадом. Она всхлипывала, позволив себе выплеснуть накопленную боль, пока она здесь, в одиночестве, наедине с водопадом, так похожим на тот, который открыл ей Лео. Так, это место стало для нее особенным. Она старалась как можно чаще приходить сюда, сбегая от бабушки под любым предлогом. Козу так и не нашли. Вместо нее, Дани нашла отдушину на все оставшееся время проживания в деревне.

Придя в очередной раз к Лео, Анри заметил, как тот сильно поменялся. Стал более молчаливым, взгляд стал пустым, все чаще Лео смотрел в одну точку, не реагирую на то, что рассказывал ему Анри.

- Я затягиваю это дело, как могу. Были допрошены свидетели, все сказали, что не могут быть уверенны на сто процентов, что стрелял кто-то еще, кроме тебя. Потому, что машину они не видели, а тебя с оружием в руках видели все. По моим запросам пришел ответ, что записи с видеокамер банкетного зала предоставят мне в течение шести месяцев… Лео, это ужасно. Я не знаю, что и сказать.

- Еще шесть месяцев. Получится девять, в совокупности, - произнес Лео.

- Пойми, если суд состоится раньше, тебя точно посадят. У нас нет ни одного доказательства твоей невиновности. Ни единой зацепки.

- Анри, брось ты все, - спокойно и отстраненно сказал Лео, - если они хотят меня упрятать, пускай.

- Почему ты так безразличен? Почему не борешься за свободу? Как будто, это нужно только мне? – не выдержал Анри.

- Ты о ней не знаешь, даже не знаешь где она? Какой интерес мне до остального, если мне не известно, жива ли она? Не убил ли я ее, заразив ВИЧ? За это я готов отсидеть всю жизнь.

- Я пробовал набрать Дениз, но она не отвечает на мои звонки.

- Шесть месяцев, - повторял Лео, - шесть…

Сидя на стареньком, протертом диване, Дани разглядывала свои руки. Ногти подрезаны практически под корень, чтоб не мешали работать, потемневшие пальцы, ее изнеженная кожа превратилась в уставший, темный, покров. Когда-то ухоженный кисти совсем потеряли былой вид от постоянного нахождения то в земле, то в холодной воде.

- Внучка, сделай громче телевизор, новости начались, - крикнула бабушка из комнаты.

«Срочное сообщение: самолет, летевший из Антальи, рейсом 4620 потерпел крушение над Черным номер. Погибли 137 человек, в том числе пятеро членов экипажа. Сегодня началась поисково-спасательная операция по подъему тел со дна моря».

Дани ахнула:

- А, вдруг, что-то с Дениз и ребенком? Бабушка, пожалуйста, позвони маме.

- Зачем?

- Уговори ее дать мне номер телефона Дениз, я же не помню его наизусть. Такая беда случилась. Я, хотя бы, буду знать, что с ней все в порядке.

- Неси телефон, - бабушка тоже прониклась произошедшей трагедией, она не могла отказать внучке.

Дани вышла в кухню, пока бабушка разговаривала с Эммой:

- Будь человеком, ну! Продиктуй номер, мы позвоним и выясним, как дела у девушки. Тем более, у нее маленький ребенок. Не дай Бог такое горе!

- Нет и еще раз нет. Не уговаривай, мама. Дениз тоже оказалась в заговоре с Даниэлой. Она все знала про ее отношения с этим оборванцем. И молчала, приходила в наш дом и делала вид, будто все в порядке.

- А все и было в порядке, просто ты превращаешь эту ситуацию в катастрофу. Моя внучка стойко и молча переносит тяготы деревенского быта. Я знаю, что ей трудно привыкнуть к нашему образу жизни, но она еще ни разу не пожаловалась. Ты думала, что наказала ее, но она оказалась сильнее и умнее тебя. Заканчивай ты с этим. Четыре месяца ребенок не был дома. Ты ни разу с ней не поговорила, даже не спросила, как ее дела. Бесстыжая. Мне за тебя стыдно. Разве я такая жестокая мать для тебя была? Где ты научилась так обращаться с детьми?

- Мама, ты смотришь, со своей стороны. А я могу тебе сказать, что, если бы осталась она здесь, уже бы сбежала к этому потрёпанному жизнью аферисту, который узнал, что Дани – девочка из обеспеченной семьи. Она глупая, не понимает, что он нашел рядом с ней, зато я понимаю, - Дани слышала голос мамы, по ее щеке бежала слеза. Впервые, за четыре месяца, мамин голос раздавался из трубки телефона. Но говорила она совсем не то, что хотела слышать Дани.

- Ты не права, дочка. Не сбежала бы. Ты двадцать лет знаешь Даниэлу, живешь с ней, а я всего четыре месяца наблюдаю за внучкой. Она трудолюбива, мудра. Ещё, что-то мне подсказывает, что ты ошиблась в этом человеке, который ей приглянулся. А меня интуиция ни разу не подвела. Ты сейчас разбиваешь жизнь своему ребенку. Все, я отправлю ее назад, куплю сама билет, посажу на самолет и пусть спокойно летит домой. Работать, заниматься делом отца и дяди. Это ее жизнь, а не здесь, среди коров и кур.

- Ну уж нет. Этот урок она еще не усвоила. Я доверила тебе дочь не для этого.

- А для чего же?

- Сделай доброе дело, мама. Найди ей в деревне хорошего парня. Который будет работать, из нормальной семьи. Деньгами я им помогу, свадьбу сделаем в горах. И, пусть остается там жить. Мне позор среди окружения не нужен. Всем скажу, что Дани по своему желанию переехала, влюбилась, отказалась от компании Рафаэля. Все акции передам Гаспару. Он меня в нищете не оставит. Хотела я для дочери лучшей судьбы, но она сама захотела иного.

- Чокнутая, - тихо сказала бабушка.

- Что, мам? Плохо слышно, - переспросила Эмма.

- Ничего. Говорю, что выполню твою просьбу. Найдем жениха, не волнуйся.

- Хорошее приданное будет готово к сроку, который ты назначишь.

- Ладно, ладно. Все. Я кладу трубку.

- Ну что, бабушка? – спросила Дани.

- Твоя мать очень упрямая. Не дала нам номер телефона, - сказала она, погладив по щеке Дани.

- А что еще сказала? Про меня спросила?

- Ничего особенного не говорила. Поставь-ка чайник на плиту, поужинаем, выпьем чаю.

Перебирая списки библиотечных книг, Лео записывал их количество, состояние и названия. Это была его основная работа. Следить, чтоб книги возвращали в срок, содержать их в потребном состоянии. Целый день он провел с шариковой ручкой в руке. Вдруг, на глаза ему попалась тоненький журнал в мягком переплете, название его звучало так: «Альманах Альфа и Омега. Письма заключенных. Выпуск от сентября 2004 года».

- Письма заключенных, - подумал Лео, - надо попробовать.

Он взял чистый лист бумаги и начал писать. Все свои переживания, мысли и всю свою печаль он выплескивал на помятый, несчастный лист. Если бы содержание писем меняли окрас бумаги, то от письма Лео, она бы стала черной, словно смола. Без остановки он писал. Одна страница, другая, третья… Все свои письма он прятал в большую энциклопедию, которую никто никогда не выносил за пределы библиотеки – запрещено по уставу. Так, послания лежали на своем месте до прихода Анри. На каждом свидании, Лео робко протягивал ему стопку исписанной бумаги.

- А вдруг… Если она вернется. Если ты узнаешь, где она… - говорил он, с трудом подбирая слова.

- Все письма ей адресованы? – спрашивал тот.

Лео кивал. Анри бережно собирал эти листы и отвозил в дом Лео, где бывал иногда по его просьбе, складывая их в кабинете, на рабочем столе.