Волчий дурман. Не моя луна

Глава 9

Быть джентльменом.

Не борзеть.

Вести себя прилично.

Трусы не снимать.

Двери не ломать.

Думаете, это всё легко?

А вот и ни хрена!

Кто думает, что всё это осуществимо, тот просто ни разу в своей жизни не пробовал!

Я неделю был настолько хорошим, что к ночи меня начинало тошнить от самого себя!

Целую гребаную бесконечно долгую неделю я носился за Девой, как пришибленный, чтобы успеть придержать перед ней дверь.

Или подставить стул, стараясь при этом не палиться и не трогать за попку.

Или услужливо протянуть соль, сахар или долбаный перец к чаю.

Я, черт побери, только что серенады под окнами не пел!

А что всё это время Дева?

А ничего!

Просто полный и беспросветный НОЛЬ по всем фронтам!

Мало того, что она со мной не говорила — она меня просто не замечала!

Упорно и целенаправленно!

И делала она это настолько правдоподобно, что иногда хотелось ткнуть вилкой в яйца, чтобы проверить, а живой ли я или в какой-то момент успел стать призраком.

В худшую ситуацию в своей жизни я еще не попадал.

Даже засада в Ираке и три огнестрельных ранения, которые я получил тогда, сейчас казались детским лепетом, потому что Дева всем своим видом показывала, что я ей не нужен.

И ей глубоко (хоть и не очень искренне) плевать на то, что я пытаюсь сделать ради нее.

Что ради нее я пытаюсь стать лучше.

Правильнее.

Чтобы соответствовать роли того принца с черными глазами, которого она себе явно придумала за те годы, что мы были помолвлены, даже если по факту я был страшным наглым волком, который сожрал не только бабушку.

Я искренне пытался ей понравиться.

Стать ближе.

Просто поговорить, черт возьми!

Простым человеческим языком!

Я бы даже сдержал свои порывы и выслушал всё то, что она обо мне думает ужасного и мрачного после того, что я натворил.

С этого я думал начать.

С чистого листа.

Но Дева заняла совсем другую позицию, от которой мои нервы, мозги и член начинали не просто раскаляться, а буквально лопаться!

День ото дня внутри меня начинала закручиваться тлеющая пружина, которая жгла и сводила с ума от царящей обстановки вокруг, когда все были счастливы, веселы и непринужденно общались с моей упрямой девчонкой, а я словно плыл за бортом этого праздника и бился в попытках забраться на борт этого корабля.

Я просто тонул, черт побери.

У меня сносило к херам крышу от этой фигни — бегать на побегушках весь день и наматывать круги вокруг своей конфетки.

Бить себя по рукам, чтобы не касаться ее, а потом дрочить ночами в своей комнате, слыша, как она спокойно спит, закрывшись со всех сторон.

Выломать дверь и ворваться к ней, чтобы устроить разговор по душам, казалась не такой уж и плохой идеей.

Черт!

Да лучше бы она взяла любимую биту у Деда и вломила мне по черепу, чем вела себя вот так отмороженно!

Целую гребаную неделю я не слышал ни единого звука в мою сторону.

Не видел ни единого взгляда.

Я спал под дверью ее комнаты прямо в ванной, чтобы заловить ее хоть раз в нашем любимом мокром месте, но всё это время она умудрялась ускользать от меня с помощью моей сердобольной Кирти или Мэгги, которые постоянно крутились рядом с Девой с момента ее пробуждения до самого сна.

Полный треш начался тогда, когда Кирти стала еще и на ночь оставаться у Девы!

Нет, я был, конечно же, рад, что мои девочки нашли общий язык и стали общаться настолько тесно, несмотря на значительную разницу в возрасте.

У Кирти не было особо подружек по той причине, что она сама была не слишком общительной и чужим, как правило, не доверяла.

Но к Деве она тянулась всей душой и теперь даже выглядела более умиротворенной и довольной, когда они проводили много времени на кухне, устаивая нашей семье пир живота.

Семейная идиллия, мать ее…

Только было стойкое ощущение, что я частью этой семьи вовсе не был.

Папа улыбался и пытался меня подбодрить, но сильно в моей беде это не помогало.

И на все мои вопросы, что же делать теперь, он только пожимал плечами и философски отвечал, что я сам почувствую, что мне делать дальше.

Но то, что я чувствовал, было далеко от идеала и попахивало откровенной порнографией!

Волчьи боги!

Дошло до того, что я даже в окно ее пытался влезть.

Второй этаж для бешеного волка — что ежику пенёк описать.

Но окно тоже было наглухо закрыто, словно Дева выстроила вокруг себя крепость из песка и стекла, где я постоянно видел ее перед своим носом, ощущал до головокружения, но прикоснуться не мог.

Сидеть в засаде для меня было не ново, но только не в собственном доме и собственной комнате в один из дней, когда очередная ночь прошла под девизом «Спорт и дрочилово — наше всё», а папа уехал по делам вместе с Катриной.

Дева снова была на кухне с Мэгги.

Но я знал, что торчать там весь день она не сможет.

Поэтому сидел у дверей с дергающимся глазом в ожидании того, как услышу ее легкие шаги по лестнице.

И если она думала, что, передвигаясь по дому босиком, сможет скрыть звук своих шагов от меня, то она очень сильно заблуждалась в моих способностях!

— Сюда иди!

Я схватил ее за грудки футболки, рывком втаскивая в свою спальню, мимо которой она так быстро и отчаянно пыталась каждый раз проскочить.

И ведь всегда удавалось сбежать от меня.

Но не сегодня.

— Долго ты еще от меня будешь бегать?!

Черт! Как же меня тянуло к ней!

Стоило только учуять аромат ее тела, как звон в яйцах отозвался гребаным шумом в голове!

Это уже походило на полное безумие.

Я хотел ее трахать сутками напролет, прерываясь, чтобы только дать ей перекусить и поспать пару часов.

Все мои чертовы сны были только об этом.

Я просыпался и не мог пошевелиться.

Слышал только собственное прерывистое дыхание, словно всю ночь наматывал круги по лесу, и как колотится сердце, не сразу понимая, что рядом ее нет.

И я снова в глухом беспрерывном обломе.

А она ходила по моему дому, не глядя мне в глаза, и всем своим видом показывала, что прощать она меня не собирается, чертовка!

Она даже ни разу меня по имени не назвала!

И знала ведь, что с огнем играет, а всё делала наперекор!

Сама-то мелкая, едва до середины груди мне доходила, а успела мне всю душу вывернуть!

Все мозги намотала на свой мелкий кулачок!

Она и сейчас упрямо смотрела куда-то в область моей обнаженной, влажной от пота груди, держа плечики такими ровными, что они подрагивали от напряжения.

— Если позволишь, я пойду к себе, — отчеканила девушка чопорно и отстраненно, а я с силой сжал в кулаке ее бесформенную футболку так, что ткань затрещала, облепливая ее тело, и прорычал в бледное личико:

— Не позволю! Что делать теперь будешь, Дева? Кричать? Звать на помощь?

Я шарахнул рукой по двери, упираясь теперь так, что деваться ей было некуда.

Она была зажата мной со всех сторон, упираясь спиной в дверь.

Ее ресницы затрепетали, и дыхание изменилось.

Всё, на хрен!

Игры кончились.

Волк вырвался из клетки, и птичка попалась.

Она пыталась дышать ровно и размеренно, но ни черта не получалось, потому что теперь и она поняла, что всё.

Добегалась.

Почувствовала, что меня накрывает так, что уже не отбиться и не убежать.

Говорить о чем-то и предупреждать больше не было смысла.

Я так и не разжал руки, дернув девчонку на себя, отчего тонкая ткань не выдержала и с треском разорвалась, а Дева впечаталась в мой торс, пытаясь затормозить, но безуспешно.

Я впился в ее губы с рычанием, переходящим в стон, не соблазняя, не уговаривая, а требуя. Повелевая. Доминируя.

Тут же ворвался языком в ее рот, заставляя раскрыться мне навстречу.

Я вылизывал ее, посасывал, прикусывал пухлые губы.

Я трахал ее рот собственными губами, давая возможность отстраниться только для того, чтобы она глотнула судорожно воздуха и снова была моей!

Кажется, Дева пыталась что-то говорить, бормотала, выгибая брови, но слов я уже не понимал.

Меня по швам разносило от желания взять ее!

А всё остальное пусть горит в аду!

Ее футболка тряпкой упала на пол, когда я поднял девчонку на руки, усаживая на свой голый торс, и впечатал в дверь, разводя ее ноги так, чтобы она поняла, до какой точки меня довела.

Не просто поняла, а почувствовала!

— Ты этого добивалась, да? — я прижал ее бедрами так, что Деве пришлось прогнуться в спине, хватаясь за мои плечи. — Этого хотела от волка? С ума меня хотела свести?

Я сделал толчок бедрами в ее раскрытую промежность, проклиная одежду между нами, и подхватил ладонями под упругий зад, сжимая его со сладострастной дрожью.

Твою ма-а-ать.

Какая же она была вкусная!

Мелкая, но вся какая-то ладная.

Не худая и не пышка.

Сочная и гармоничная.

Мне ее сожрать хотелось!

Искусать так, чтобы оставалась кровь на губах!

— Довольна теперь? — я снова подался бедрами вперед, делая резкий шлепок и глядя на нее меняющимися глазами, в которых уже отчетливо было видно всё мое хищное волчье нутро. А мне казалось, что от напряжения член сейчас просто лопнет! — Довела меня до сумасшествия, чертовка!

Дева прищурилась, неожиданно ударив меня в грудь руками, отчего желание опалило, словно пламя прошлось по коже, оставляя сотню мурашек вдоль позвоночника.

После недели молчания и игнорирования меня сейчас ее эмоции были словно манна небесная — настолько яркие, вкусные и горячие, что я возбужденно рыкнул.

— По-твоему, это я во всём виновата?!

Дева снова ударила меня кулаками, а я улыбнулся, всем существом впитывая в себя ее эмоции.

Ох, черт, да-а-а!

Я хотел еще!

Девчонка-то оказалась с перчиком, хоть и скрывала это долго и умеючи.

Я жаждал больше страсти в ее глазищах, даже если она была не от желания, а от ярости!

— Это я сказала тебе бросить меня в день нашей свадьбы и опозорить перед всем городом?!

Еще удар.

С силой и злостью, которую она носила в себе так долго, что казалась замороженной куклой без эмоций.

— Это я сказала тебе выкрасть меня у законного мужа?!

Я зарычал от этих слов, вдавливая ее в себя сильнее, пока член буквально пульсировал от бешеного потока крови, который разносился по моему телу от ее эмоций!

Только слова о муже были подобны острому тонкому кинжалу под ребра.

Даже дышать стало больно, словно она проткнула мне легкое.

— Это ТЫ появляешься в моей жизни, когда тебя не просят, и ломаешь всё, что я пытаюсь построить с таким трудом!

Снова удар и звонкая пощечина.

— Это из-за тебя я сижу в доме, словно пленница, не в состоянии выйти даже на порог! Это из-за тебя моя жизнь оказалась сломана под корень!

Дева закричала, а я обхватил ее руками, не давая вырваться, тоже закричав:

— Дарк убил бы тебя в первую ночь, глупая!

— Ну и пусть! Тебе-то что?! Что бы о нем ни говорили вокруг, а Дарк не сделал мне ничего плохого, в отличие от тебя!

Это был удар в самое сердце.

Я даже не смог сразу начать дышать.

Но Дева была права.

В каждом слове.

В том, что злилась и наказывала меня.

— А теперь убери от меня свои руки и дай мне уйти наконец!

Она действительно думала, что я ее смогу отпустить сейчас?

Да, думала.

Даже была уверена в этом, потому ахнула, оказавшись снова зажатой между мной и дверью, когда я накинулся на нее, целуя всё так же горячо и жадно.

Мои ошибки — моя расплата.

Но и она моя!

В голове крутились слова Рейгана о том, что нельзя трогать Деву, пока она в статусе жены Дарка, и лишь поэтому одежда осталась на нас. Пока что.

Я стал двигаться, вбиваясь в нее, как если бы мы занимались сексом.

Диким, несдержанным.

Таким, о котором я мечтал, отчего моя голова плавилась в этот момент.

Сейчас мне нужно было это.

Больше воздуха.

Больше способности слышать и видеть.

Мне было жизненно необходимо касаться ее, вдыхать в себя, вдавливать в собственное тело, чтобы снова почувствовать то, от чего сердце начинало дрожать: я не противен ей.

В ней нет ненависти, которая способна разрушить всё, не дав мне возможности начать сначала.

Боль и обида жалили меня, словно кусали пчелы, но с этим можно было жить.

И с этим можно было бороться.

— Не отпущу тебя, слышишь! — прорычал я, двигая бедрами, словно мы действительно трахались. Насаживал ее на себя, заставляя хвататься за свои плечи. — Злись, Дева. Кусай. Обижайся. Но больше я тебя никому не отдам!

Она не ответила.

Просто не смогла бы, потому что ее тело предавало ее и отзывалось на мои резкие жадные движения.

На мои губы и прикосновения.

Сейчас она была слишком оглушена моим вероломным нападением, чтобы думать о мести и боли, а потому она была настоящей.

Моей.

Как всегда.

Даже когда я не думал об этом.

Когда не мог представить, насколько важным и необходимым это станет для меня.

Не отпуская ее от себя, я подцепил легкую ткань тонких домашних штанов, стаскивая их с аппетитной попки девчонки, и погрузил в ее лоно пальцы, глухо застонав.

Че-е-ерт!

Она была такой влажной, горячей и тугой!

И она хотела меня!

Этого неожиданного осознания мне хватило для того, чтобы кончить, впечатав ее в стену так, что дверь за ее спиной скрипнула.

— Смотри на меня, — хрипло и с дрожью выдохнул я, потому что ощущал все ее обнаженные эмоции и не мог насытиться ими, раздвигая кончиками пальцев влажные складочки лона и поглаживая их так, чтобы эти прикосновения отозвались в ее теле.

— …Не надо!

— Ш-ш-ш.

Я не давал ей вырваться и сбежать, прислонившись своим лбом к ее лбу, и заглядывал в глаза теперь настолько близко, что дышал ее хриплым судорожным дыханием, вбирая его в себя блаженно и заворожено.

Я не хотел, чтобы она ушла от меня, не познав того, что может быть между нами — так часто и так долго, как она только захочет.

Ласкал пальцами чувственно и не торопясь, начиная возбуждаться и сам снова, потому что, как бы Дева ни пыталась сопротивляться своим эмоциям и тому, что пробуждалось в ее теле, эту горячую партию вел исключительно я.

Я хотел, чтобы она познала эту сладость, сводящую с ума.

Этот испепеляющий огонь.

Эту жажду, от которой просто невозможно скрыться.

А потому не торопился, не пытался делать резких глубоких движений — я гладил ее, задевая с каждым разом всё ближе и ближе ту заветную чувствительную точку лона, где собирались все ее яркие эмоции.

Больше Дева не сопротивлялась.

Не упиралась в мои плечи.

Только прикусывала губы, не пытаясь отвернуться, когда я склонялся над ней, чтобы собрать губами первый протяжный и тихий стон.

Да-а-а.

Вот так, девочка.

Меня самого нехило тряхнуло, когда я почувствовал собственными пальцами, как стеночки лона задрожали и обхватили мои пальцы горячо и плотно, а Дева вся сжалась, изумленно выдохнув.

Она была ошеломлена и смущена, а я улыбался, словно сумасшедший, надеясь, что она услышит, как колотится мое сердце от того, что случилось с нами.

— Я никогда не был идеальным, — прошептал я, легко целуя в кончик носа и замечая, как задрожали ее ресницы в попытках скрыть взгляд от меня. — Никогда не был по-настоящему хорошим. Но я клянусь тебе, что сделаю всё, чтобы ты поверила мне снова, Дева. Поверила и полюбила, как раньше.

Она не знала, что ответить.

Моргала и смотрела снова куда-то прямо, а потом тихо прошептала:

— Отпусти меня.

Делать это не хотелось совершенно!

Я бы отнес ее на свою кровь, где уложил бы прямо на себя и обнял бы крепко-крепко.

Пусть молчит, пусть думает что угодно, лишь бы была со мной рядом.

Но чувствовал, что сейчас могу перегнуть палку. Снова.

А потому благоразумно вернул на место ее штаны, поправив резинку, и сделал шаг назад, снимая с собственного торса.

— Дева, давай поговорим.

— Позже, — прошептала она растерянно и глухо и выпорхнула из моей комнаты, словно птичка из клетки.