Волна страсти

Глава 13

Так случилось, что в тот момент, когда Кеннет подходил к дому, Ребекка стояла у окна. Она не собиралась за ним наблюдать, но, увидев капитана, очень обрадовалась: через несколько минут он поднимется к ней в мастерскую. Рисунок падающей с обрыва женщины истощил ее последние силы, и сейчас ей как никогда была необходима чья-либо поддержка.

Кеннет все не появлялся, и она решила сама спуститься вниз. Выйдя на площадку лестницы, ведущей в главный холл, она увидела Кеннета, беседующего с лордом Фрейзером. Опасаясь, что ее заметят, Ребекка прислонилась к стене. Фрейзер всегда был с ней очень любезен, но его вежливость не могла обмануть Ребекку. Равнодушие было взаимным. Из всех друзей отца только Джордж Хэмптон по-настоящему дружески относился к ней.

После ухода лорда Фрейзера Кеннет продолжал оставаться на месте, и выражение его лица показалось Ребекке странным. Он над чем-то размышлял, скорее, даже что-то просчитывал. Наверное, как всегда, Фрейзер пустился в высокопарные разговоры об искусстве, и Кеннет пытался понять смысл его высказываний. Ребекка улыбнулась. В одном только мизинце Кеннета было больше чувства прекрасного, чем во всей напыщенной фигуре лорда Фрейзера.

Ребекка уже была готова спуститься вниз, как парадная дверь открылась вновь, впуская в дом промозглую туманную сырость. Очередные гости отца пришли насладиться его обществом в этот серый, ненастный день. Ребекка замерла, ожидая, когда они пройдут в мастерскую.

– Кеннет! – донесся до Ребекки высокий женский голос, полный восторга.

Женщина шагнула вперед, и Ребекка смогла рассмотреть ее. Темно-красная накидка неизвестной блестела от дождя.

– Какой неожиданный сюрприз! – Женщина бросилась в объятия Кеннета и расцеловала его. Капюшон ее плаща упал на плечи, позволяя увидеть прекрасное лицо.

Пальцы Ребекки, судорожно вцепившиеся в перила, побелели от напряжения. Женщина была настоящей красавицей, роскошной брюнеткой с божественным лицом.

Кеннет не пытался выскользнуть из ее объятий, а только крепче прижал ее к себе и стал шептать ей что-то на ухо. Красота женщины в сочетании с мужественной фигурой Кеннета являла собой картину Венеры в объятиях Вулкана. Все это промелькнуло в голове Ребекки, которой страстно захотелось отразить это на полотне, несмотря на возникшее желание стереть красавицу с лица земли.

– Тебе следовало бы сообщить нам, что ты в Лондоне, Кеннет, – со смехом воскликнула брюнетка. – Или мне лучше называть тебя теперь лорд Кимболл?

У Ребекки перехватило дыхание, и, чтобы не упасть, она крепко вцепилась в перила. Лорд Кимболл!

– Только посмей! – ответил Кеннет, сияя лучезарной улыбкой. – Мы слишком давно знаем друг друга, и я не прощу тебе такую чопорность, Катарина.

Из-за спины красавицы появился представительный джентльмен и протянул к Кеннету руки.

– Бог мой, как же давно мы не виделись! – воскликнул он, широко улыбаясь. – Почти два года.

– Не напоминай мне об этом, Майкл, – ответил Кеннет, обнимая мужчину. – Последний раз, когда мы виделись, ты стоял одной ногой в могиле.

– Зато теперь как новенький, – смеясь, ответил мужчина и по-хозяйски обнял женщину за талию. – Я бы сказал, даже лучше.

– Мы только что вернулись в Лондон после крещения, – сказала Катарина. – Как жаль, что ты не смог приехать. В Корнуолле уже почти лето. Спасибо за рисунок – он просто великолепен. Создается впечатление, что ты присутствовал на крещении и все видел своими глазами.

Не в силах двинуться с места, Ребекка продолжала слушать. Вне всякого сомнения, мужчина и женщина были супругами, и объятия Катарины были не чем иным, как выражением дружеских чувств. Значит, они с Кеннетом не любовники. Какое счастье! И все же – лорд Кимболл? У Ребекки закружилась голова. Держась за перила, она посмотрела вниз, радуясь, что люди, увлеченные беседой, не замечают ее.

– Что привело вас в дом Ситона? – спросил Кеннет.

– Наши друзья позируют ему для портрета и попросили нас составить им компанию, – ответил Майкл. – Он с обожанием посмотрел на жену и добавил: – Я решил воспользоваться случаем и заказать портрет Катарины. Я восхищаюсь картинами сэра Энтони и давно мечтал познакомиться с ним.

– Никаких портретов, – твердо возразила Катарина. – Уж если заказывать портрет, то только всей семьи. Ты тоже решил заказать портрет, Кеннет?

– Я работаю у сэра Энтони, – без тени колебания ответил Кеннет. – Я его секретарь.

Было заметно, что друзья Кеннета удивились, но они быстро овладели собой.

– Ты, наверное, чувствуешь себя как на небесах в окружении такого великолепия, – с теплотой в голосе воскликнула Катарина.

– Ты можешь пообедать с нами завтра? – спросил ее муж. – Нам надо так много рассказать друг другу.

– Пока не могу сказать, – ответил Кеннет, переминаясь с ноги на ногу. – Я дам вам знать. Где вы остановились?

– В доме Ашбертона. – Майкл снова протянул Кеннету обе руки. – Если не можешь завтра, назови любой другой день. Эми не переживет, если не увидит тебя в ближайшее время.

Держась за перила, Ребекка как завороженная смотрела на друзей, которые тепло прощались друг с другом. Молодая женщина чувствовала себя глубоко уязвленной. Она считала Кеннета равным себе, и вот теперь выяснилось, что он лорд, с совсем другой фамилией. Как мало она о нем знает! Не впервые она обманывается в своих предположениях.

Ребекка услышала шаги человека, быстро поднимавшегося по лестнице. Убегать было поздно, и она застыла, сжавшись, как кролик под взглядом удава.

Глаза Кеннета в упор смотрели на нее. Он нахмурился.

– Итак, вы подслушивали мой разговор с друзьями, – заметил капитан после долгого молчания.

Гнев охватил Ребекку.

– Итак, вы лорд Кимболл? – спросила она ледяным голосом.

Кеннет поморщился, но спокойно ответил:

– Пройдемте к вам в мастерскую. Лестница не лучшее место для разговора. Может быть, нам выпить чаю и все обсудить?

Кеннет приблизился к Ребекке и протянул руку. Молодая женщина сделала вид, что не замечает ее. Круто повернувшись, она направилась к себе в мастерскую.

Войдя в комнату, Кеннет сразу направился к камину. Чайник уже кипел. Зная, что он продрог, Ребекка заранее согрела воду, расставила на столе чашки и блюдо с пирожными, чтобы после чаепития сразу же приступить к работе. Она все еще ничему не научилась! Убила бы себя за такую романтику!

Наблюдая за Кеннетом, заваривающим чай, Ребекка злилась все больше. Какое право он имеет вести себя как дома в ее святая святых? Он явно не страдает от застенчивости.

Заварив чай, Кеннет распрямился и посмотрел на Ребекку с ободряющей улыбкой, явно стремясь вывести ее из дурного расположения духа.

– Вы снова похожи на взъерошенного золотистого котенка, – начал он.

– Не пытайтесь заигрывать со мной, – отрезала Ребекка. – Вы не перестаете меня удивлять. Сначала я узнаю, что вы художник, сейчас – что вы лорд. Какого черта вам понадобилось лезть к нам в дом, лорд Кимболл?

– Чтобы работать секретарем вашего отца, – миролюбиво ответил Кеннет. – Вы обвиняете меня в моем благородном происхождении или в том, что я скрыл его?

Ребекке хотелось чем-нибудь запустить в него, но неожиданно для себя самой она захлопала ресницами и с болью в голосе проговорила:

– В прошлом году отец написал портрет леди Кимболл. Он получился великолепным. Да кому, как не вам, знать об этом? У вас красивая жена, лорд Кимболл.

Кеннет пристально вгляделся в лицо Ребекки.

– Господи, неужели это вас так расстроило? Женщина, о которой вы говорите, не леди и не моя жена, Ребекка. Она доводится мне мачехой.

Теперь настала очередь Ребекки удивляться. Она без сил опустилась на диван, смутно припоминая, что Кеннет рассказывал ей о женитьбе отца на девушке одного с ним возраста. Возвращаясь мысленно в прошлое, она также припомнила, что иногда леди Кимболл являлась на сеансы в сопровождении пожилого мужчины крепкого телосложения. Ребекка в то время едва замечала посетителя, так как все ее внимание было сосредоточено на сумрачной красоте леди Кимболл.

– Теперь все ясно, – буркнула Ребекка более дружелюбно. – Непонятно только одно: зачем вам понадобилось скрывать свой титул и наниматься на работу в качестве секретаря?

Кеннет разлил чай по чашкам.

– В этом нет никакого секрета, Ребекка. Мой отец умер несколько месяцев назад и оставил мне только одни долги. Я искал работу, и мне рекомендовали ваш дом. – Положив в чашку Ребекки сахар и добавив немного молока точно по ее вкусу, Кеннет протянул чашку девушке. – Я боялся, что, представившись лордом, я никогда не получу работу, а кроме того, мне больше нравится, когда меня называют капитаном. Я честно заслужил это звание. Титул виконта мне достался случайно, в силу моего рождения.

– Неужели ваше финансовое положение настолько безнадежно, что вы вынуждены работать? – недоверчиво спросила Ребекка. – Помнится, что на леди Кимболл были потрясающие драгоценности, часть из которых, вне всякого сомнения, принадлежит вашей семье.

Кеннет налил себе чаю и сел с противоположного края дивана.

– Вы совершенно правы, но в завещании фамильные драгоценности не упомянуты, и Гермион может не без оснований утверждать, что отец подарил ей всю коллекцию. Я не сомневаюсь в нечестности моей мачехи, так как отец строго соблюдал семейные традиции и, кроме того, щедро обеспечил будущее Гермион. Он был человеком честным, но страсть ослепила его. Отцу и в голову не могло прийти, что его милая девочка прикарманит фамильные драгоценности.

– Вы обращались за помощью в суд?

Кеннет покачал головой.

– Мой адвокат сказал, что это напрасный труд. Поскольку в завещании о них ни слова не сказано, закон на стороне мачехи. У меня нет денет, чтобы затеять тяжбу, особенно с ничтожной вероятностью успеха. Остается только оплакивать потерю. Мало того, что драгоценности должны были перейти к будущей виконтессе, среди них есть вещи, которые моя мать завещала моей младшей сестре.

Значит, у него есть еще и сестра. И об этом она ничего не знала.

– Положим, драгоценности для вас потеряны, но ведь ваш отец должен был оставить вам какую-то недвижимость, – возразила Ребекка.

– Я унаследовал родовое поместье Саттертон, в Бедфордшире, – согласился Кеннет. – Пока мать была жива, поместье процветало. После ее смерти отец утратил к нему всякий интерес. Женившись на Гермион, он по ее требованию переехал жить в Лондон, а поместье заложил, чтобы купить в столице особняк и жить на широкую ногу. Его молодая жена перевезла в лондонский дом все ценное, что было в поместье, оставив нас ни с чем. А дом в Лондоне принадлежит теперь Гермион.

Увидев в глазах Кеннета затаенную боль, Ребекка окончательно сменила гнев на милость.

– Неужели ничего нельзя сделать, чтобы спасти поместье? – спросила она.

– Возможно, выход есть. – Кеннет поставил чашку на стол и, поднявшись, стал мерить шагами комнату. – Я изучаю такую возможность, но пока не уверен, что это даст положительные результаты.

Наблюдая за Кеннетом, Ребекка чувствовала, что он выложил ей не всю правду.

– Вы утаиваете что-то важное, – заметила она. Лицо Кеннета напряглось, глаза забегали.

– Мне присуща некоторая скрытность. Это было свойственно мне с самого детства, когда отец запрещал мне заниматься рисованием. За годы службы в разведке это чувство еще более развилось.

– Перестаньте жаловаться, – сказала Ребекка. – Вы скрываете что-то очень важное, и это гнетет вас.

– От взгляда художника ничего не утаишь. – Кеннет подошел к окну и стал смотреть на дождь, льющий как из ведра. – Вы правы, – сказал он. – Я невольно вовлечен в одно дело, которое не могу обсуждать в данный момент. Мне очень жаль. Поверьте, Ребекка, я стараюсь быть с вами предельно откровенным.

– Пытаясь оправдаться, вы совершаете еще больший грех. Ведь вы намерены осуществить задуманное.

– Думаю, до этого дело не дойдет. – Рука Кеннета взъерошила мокрые волосы. – Иногда нам приходится идти против нашей совести. Это печально, но ничего не поделаешь.

Ребекка поднялась и, подойдя к окну, встала рядом с Кеннетом, чтобы лучше видеть его лицо.

– Вы пришли в наш дом, чтобы причинить зло мне и моему отцу? – спросила она.

Морщинки в уголках глаз Кеннета стали заметнее.

– Когда я был солдатом, то убил много невинных людей, но тут уж ничего не поделаешь: страна находилась в состоянии войны, – еле слышно сказал он. – С тех пор я поклялся никогда больше не причинять вреда невинным людям.

Вне всякого сомнения, он опять недоговаривал, но Ребекке хотелось ему верить, и она поверила. Возможно, его тайна совсем не связана с их домом. Если целью его приезда в Лондон было спасти семью от полного разорения, то, возможно, он искренне переживает, что не может полностью посвятить себя работе. Такие честные люди, как Кеннет, в подобных обстоятельствах всегда испытывают чувство вины. Или, возможно, он задумал ограбить дом Гермион и сейчас мучится угрызениями совести. Ограбление – неплохая мысль, и здесь Ребекка была полностью на его стороне.

– Может, у вас есть жена или невеста, и вы решили порвать с ней? – спросила Ребекка, осененная внезапной догадкой.

– Нет! – резко возразил Кеннет. – У меня никого нет.

Ребекка почувствовала огромное облегчение. Сама не зная почему, она желала, чтобы он оказался свободным. Стараясь не выдать своего волнения, Ребекка продолжала:

– Мне почему-то кажется, что у вас есть женщина.

Кеннет судорожно сглотнул, и кадык дернулся.

– Была… У меня была женщина, когда я служил в Испании. Мария ушла к партизанам, чтобы сражаться с французами. Находясь в разведке, я часто встречался с партизанами; там мы и познакомились. Она отвергла мое предложение руки и сердца, потому что я не был католиком, но я думаю, причина была в другом: свобода родины была для нее важнее, чем любовь.

Ребекка вспомнила рисунок южной красавицы, обнаруженный ею в папке Кеннета. Наверняка это была Мария, и, судя по рассказу Кеннета, любовь была взаимная и отнюдь не платоническая.

– Испания сейчас свободна, – сказала она, стараясь не выдать своего волнения. – Наверное, пришло время снова попросить ее руки.

Шрам на щеке Кеннета побелел.

– Ее схватили французы и убили.

Ребекка чувствовала, что Кеннет никогда бы не рассказал ей о своем трагическом прошлом, если бы не ощущал себя виноватым в своей скрытности. Этот человек был похож на китайскую головоломку, где загадки наслаивались одна на другую. И как ни странно, они понимали друг друга.

– Простите, – прошептала она, – я не знала. – Ребекка дотронулась до руки Кеннета и посмотрела ему в глаза.

Рука Кеннета легла ей на талию, и в его глазах вспыхнул огонь желания. Он нагнулся и жадно поцеловал ее в губы, его длинные пальцы ласкали ей шею. Ребекка крепко прижалась к нему, чувствуя его сильное тело. Его желание вызвало в ней ответную страсть.

Их объятия становились теснее; страсть безудержно разгоралась. Руки Ребекки скользили по его спине. Какое прекрасное тело, какие плечи, какие сильные мускулы. Сам Микеланджело не отказался бы иметь такого натурщика.

Кеннет прервал поцелуй и откинул голову.

– Нам не стоит этого делать, – сказал он охрипшим голосом.

– Возможно. – Ребекка встала на цыпочки и слегка укусила его за нижнюю губу.

Кеннет застонал и снова поцелуем впился ей в губы. Языки их, жаркие и влажные, сплелись. Его рука скользнула по ее груди, и ее соски стали твердыми. Желание пронзило ее с новой силой. Может, им и не следует этого делать, но сейчас лучше не рассуждать, что хорошо, а что плохо.

Кеннет подхватил Ребекку на руки и понес к дивану. Она обнимала его за шею, лизала ее языком, ощущая приятный вкус его кожи.

Он бережно опустил ее на диван и отступил, тяжело дыша.

– Рыжик, ты вводишь меня в искушение, – сказал он.

Ребекка, потрясенная тем, что он отстранился от нее, молчала. Придя в себя, она беззаботно улыбнулась и игриво посмотрела на него.

– Ввожу в искушение? Но разве это плохо? Моя репутация и так загублена, так стоит ли останавливаться? Почему я должна лишать себя удовольствия?

Кеннет грустно улыбнулся.

– Тебе нравится дразнить меня, но мне бы не хотелось добавлять ко всем моим грехам еще один: совращение дочери моего хозяина.

Ребекка медленно спустила ноги с дивана и села, гордо выпрямившись. Конечно, она не красавица, но он испытывает к ней страсть. От этой мысли ей стало жарко.

– Но ты вовсе не совращаешь меня. Скорее наоборот. Не лучше ли нам продолжить то, что начали?

– Нет! – Кеннет снова взлохматил волосы. – Если бы ты знала…

– Опять секреты, – с раздражением сказала Ребекка, чувствуя, что ее настроение портится. – Трудно представить, какую вину должен испытывать такой благородный человек.

– Лучше не представляй, – с внезапной горячностью ответил Кеннет. – Значит, Богу было угодно, чтобы это случилось со мной.

Ребекка наблюдала, как Кеннет ходил по мастерской, любуясь мужественной грацией его движений. Он был гибким, как камышовый кот; воин с нежной душой художника. Господи, дай ей сил выразить все это на холсте. Она потерпела поражение, пытаясь соблазнить его, но он все равно будет принадлежать ей на портрете.

– Я думаю, вы долго не задержитесь в нашем доме, – сказала Ребекка. – Как только вы вернете себе свое имение, вы тотчас же покинете нас, поэтому мне лучше продолжить работу.

Ребекка направилась к мольберту, по дороге скручивая волосы в узел. Неостывшее желание будоражило кровь, обостряя восприятие окружающего, и ей не терпелось начать работу.

– Вы готовы, лорд Кимболл?

Кеннет направился к дивану, снимая с себя сюртук, развязывая галстук, расстегивая пуговицы рубашки.

– Мое имя все еще Кеннет.

«Но ты еще и виконт», – подумала Ребекка. Внезапно ей в голову пришла неплохая мысль, как поправить его финансовое положение. Интересно, как он воспримет ее предложение?

– Если вы хотите спасти Саттертон, женитесь на богатой наследнице. У вас есть титул. – Ребекка пристально посмотрела на Кеннета. – Вы человек приятной наружности. Многие богатые буржуа спят и видят, как бы им выдать дочерей за благородного человека, например как вы. Получите кучу денег, а дочь какого-нибудь торговца – титул.

Кеннет с неподдельным испугом посмотрел на Ребекку.

– Вы мне не поверите, но такая мысль никогда не приходила мне в голову. Это просто отвратительно.

– Но такие браки существовали всегда.

– И после этого говорят, что мужчины эгоисты. Лучше займитесь своим делом, Рыжик.

Ребекке начинало нравиться прозвище, которым Кеннет наградил ее; в нем было что-то игривое и сокровенное. Она перевела взгляд на холст. Пока на нем были только контуры ее замысла. Все пропорции соблюдены отлично. Сегодня можно нарисовать все более детально, отразить игру света и тени. Набрав с палитры немного краски, Ребекка положила тени вокруг лица на портрете, и внезапно ее пронзила мысль, которая неизбежно вытекала из ее полусерьезного предложения: ведь она сама богатая наследница. Она единственная наследница отца, да и мать оставила ей немалое состояние, которым распоряжалась только она сама.

Возможно, Кеннету претит мысль жениться на незнакомой ему женщине, тогда почему бы ему не жениться на ней? Если его заинтересует такое предложение, готова ли она принять его? Все это вызвало в душе Ребекки целую гамму чувств. С одной стороны, ей не хотелось терять свободу, с другой – ей была ненавистна мысль, что Кеннет будет прозябать в бедности из-за легкомыслия своего отца и жадности мачехи.

– В чем дело? – спросил Кеннет. Ребекка даже не заметила, как опустила палитру и уставилась на него. Как хорошо, что он не догадывается, о чем она думает.

– Просто оцениваю освещение, – ответила она, переводя взгляд на холст.

Ребекка решила не торопиться и все хорошенько обдумать. Кеннет, ее возможный брак с ним и, главное, ее собственные устремления – над всем этим ей еще предстоит поломать голову. Сейчас же надо работать не теряя времени.

Наступившая тишина позволила Кеннету собраться с мыслями. Непостижимая способность Ребекки чувствовать его настроение пугала его. К счастью, она поверила его словам о клятве самому себе никогда не причинять вреда невинным. Оставалось только надеяться, что сэр Энтони ни в чем не виноват.

Ее нерастраченная потребность в любви была такой же острой, как и восприятие окружающего мира. В ней причудливо сочетались застенчивость и бесстыдство, и одному Богу известно, как ему удалось вовремя остановиться.

Кеннет стал размышлять над предложением Ребекки жениться на богатой наследнице. Неизвестно почему, он чувствовал неодолимое отвращение к таким бракам, которые были распространены повсеместно. Уж лучше быть шпионом, чем охотником за приданым.

Время шло, и тело постепенно затекало. Кеннет стал развлекать себя, наблюдая, как непокорные волосы Ребекки выбивались из прически с каждым поворотом головы. Узел, стянутый на затылке, пришел в движение, выбрасывая прядь за прядью, и вскоре волосы золотистым потоком рассыпались по плечам. Таким волосам позавидовала бы любая принцесса.

Боль в затекшем теле стала невыносимой, и Кеннет со стоном поднялся.

– На сегодня хватит, Рыжик. Время движется к обеду. Вы не знаете милосердия.

Ребекка с трудом оторвалась от работы.

– Я же говорила вам, что вы можете прервать меня в любое время. – Она отложила палитру и потянулась, словно кошечка. – Тот джентльмен, с которым вы разговаривали внизу, – ваш боевой товарищ? У него военная выправка.

– Майкл – тот самый человек, которому я обязан званием капитана. Его совершенно не интересовало мое прошлое, поэтому только ему я поведал о своем происхождении. Как выпускник Итона, он скептически отнесся к тому, что я учился в Харроу, но вскоре смирился и с этим.

– Мне кажется, он спокойно принял ваше сообщение, что вы работаете простым секретарем. – Ребекка стянула волосы в узел. – Кто такая Эми, о которой они говорили?

Несмотря на то, что Ребекка старалась казаться равнодушной, Кеннет заметил в ее голосе нотки ревности.

– Тринадцатилетняя дочь Катарины. Я давал ей уроки рисования.

Кеннет подошел к столу и взял пирожное, затем снова посмотрел на Ребекку.

– Так как мой титул вам теперь известен, то следует воспользоваться им.

– Каким образом?

– Для того чтобы восстановить вашу репутацию. Майкл – герой войны, его брат – герцог, и он пользуется большим уважением в обществе. Я уверен, что мой друг и его жена будут рады принять вас у себя и представить друзьям. Не успеете оглянуться, как вы снова будете везде приняты.

Ребекка закусила губу, ее лицо не выражало радости.

– Почему вы думаете, что они захотят принять ничем не примечательную женщину, да еще с сомнительной репутацией?

– Прежде всего они примут вас, потому что я попрошу их об этом. – Кеннет расправился с пирожным. – Ну а познакомившись с вами, они и в дальнейшем будет держать двери своего дома для вас открытыми. Я уверен, что вы им понравитесь.

Ребекка потупилась и принялась вытирать кисти.

– Не думаю, чтобы такой красавице, как Катарина, пришлась по вкусу другая женщина.

– Она чудесное создание и человек необыкновенной души. В армии ее прозвали Святая Катарина, так как она выносила раненых с поля боя.

– Ну просто образец добродетели, – с хмурым видом заметила Ребекка и в сердцах швырнула кисти в банку со скипидаром.

– Может, вам станет легче, если я скажу, что она не стеснялась носить бриджи и подобрала паршивого пса, которого назвала Луи Ленивый.

– Вот это уже интереснее, – сказала Ребекка, неохотно улыбнувшись. – Однако я пока не уверена, есть ли у меня желание восстанавливать свою репутацию. Светская жизнь всегда наводила на меня тоску.

– Согласен. – Кеннет взял с тарелки миндальное пирожное. – Но быть парией тоже не сахар. Представьте себе, какое удовольствие вы получите, встретив там одну из своих школьных подруг. Она лопнет от зависти, узнав, что вы почетная гостья лорда и леди Майкл Кеннан.

– Вы пытаетесь воздействовать на мои низменные инстинкты.

– Ну, в этом деле мне за вами не угнаться, – сухо заметил Кеннет.

Ребекка покраснела и опустила глаза.

– Я подумаю над вашим предложением. Кеннету оставалось надеяться, что она согласится. Ей нужны друзья, и если он поможет ей вновь обрести их, то хоть немного успокоит свою совесть.

Но этого мало. Ох как мало.