Волна страсти

Глава 28

Самоубийство!

Кеннет был сражен наповал.

– Я слышал, что Элен была утонченной, чувствительной натурой, но чтобы покончить с собой?

Ребекка посмотрела на Кеннета с горьким удовлетворением и снова принялась ходить по комнате.

– Мама всегда была живой и веселой, но только самые близкие люди знали, что она подвержена частым приступам тоски. Самым худшим временем для нее была зима. Когда на улице было особенно пасмурно, она днями не вылезала из постели и плакала. Мы с папой не знали что и делать. Мы оба боялись, что, если приступы тоски затянут ее надолго, она не выдержит и покончит с собой. Ее могло излечить только время. С наступлением светлых дней ее настроение улучшалось. Лето было для нас любимым временем года.

– И однако она умерла в самый разгар лета. – Кеннет нахмурился. – Она раньше никогда не пыталась покончить с собой?

– Я… я не уверена. Были случаи, когда она нас пугала. – Ребекка с трудом перевела дыхание. – Однажды в Рэйвенсбеке, когда мы все трое гуляли, она с каким-то странным выражением посмотрела вокруг себя и сказала, что нет ничего проще, чем спрыгнуть с обрыва.

– Возможно, вы неправильно истолковали ее слова, вложили в них другой смысл? У меня у самого возникают такие же мысли, когда я стою на вершине горы или на крыше высокого дома, но это вовсе не значит, что я хочу покончить с собой.

– Согласна, что ее слова могли быть навеяны настроением, но ведь именно так она и покончила с собой, – резко возразила Ребекка.

– Но почему вы так уверены в ее самоубийстве? У нее в это время было плохое настроение?

– Нет, она выглядела счастливой, но ее настроение быстро менялось. – Почувствовав озноб, Ребекка снова подошла к камину. – Если у нее был внезапный приступ меланхолии, она вполне могла… свести счеты с жизнью.

– Возможно, – согласился Кеннет, – но это только предположение. Вы же сами сказали, что у нее в тот день было прекрасное настроение.

Ребекка молчала, не зная, стоит ли продолжать разговор о гибели матери. Ей было нестерпимо больно обсуждать это с Кеннетом, но, с другой стороны, она должна убедить его в невиновности отца. Может, лучше, чтобы он докопался до истины и оставил наконец их в покое?

– У меня есть одно несомненное свидетельство ее добровольного ухода из жизни, – сказала она наконец. – Я о нем никому не рассказывала, даже отцу.

Она подошла к столу и вытащила из ящика золотое кольцо.

– Вам когда-нибудь приходилось видеть такие кольца? Два или несколько отдельных колец подходят по форме друг другу и образуют одно целое кольцо. Я где-то читала, что в средние века мужчина и женщина в залог любви и союза обменивались такими кольцами, которые в день свадьбы соединялись и становились обручальным кольцом.

Ребекка протянула кольцо Кеннету.

– Это кольцо очень старинное. Папа увидел его в антикварной лавке и приобрел из простого любопытства. Когда они с мамой сбежали, он подарил его ей. В день свадьбы он надел ей на палец настоящее обручальное кольцо, но мама продолжала носить и это, связанное с романтическими воспоминаниями. Когда я была маленькой, то очень любила играть с этим кольцом.

Кеннет с любопытством рассматривал кольцо, которое представляло из себя пожатие двух рук: одной большой – похожей на мужскую, второй – более изящной и маленькой, похожей на женскую. Ребекка внимательно наблюдала за выражением лица Кеннета: сумеет ли он понять, что странного в этом кольце.

– Эти кольца не совпадают друг с другом, – сказал он. – Между ними есть зазор.

Кеннет оказался наблюдательным – не напрасно он долгое время служил в разведке.

– Здесь было еще третье кольцо, – сказала Ребекка. – Когда руки разжимались, внизу было видно сердце. – Ребекка разъединила кольца: сердца там не было. – Когда тело матери принесли домой, это кольцо было зажато у нее в руке. Оно было каким-то разболтанным. Только позже я поняла, что там не хватает третьего кольца – сердца.

Кеннет недоуменно посмотрел на золотую вещицу.

– И вы решили, что таким образом она сообщает вам, что жить не стоит, так как сердце ее разбито?

Ребекка в очередной раз была поражена его молниеносной сообразительностью.

– Вот именно, – сказала она. – Мама никогда не снимала этого кольца, но перед смертью сняла его и выбросила сердце.

– Работа в разведке приучила меня сопоставлять детали и делать выводы. Из того, что вы мне рассказали, я не могу сделать заключение о самоубийстве вашей матери.

– Но ведь вы сами отрицали возможность несчастного случая.

– Нетрудно догадаться, что она не оставила предсмертного письма, которое пролило бы свет на ее добровольный уход из жизни. А если письма нет, то зачем ей таким странным образом давать вам понять, что она устала от жизни? Вы нашли это потерянное сердце?

– Нет, хотя и искала, – сказала Ребекка, стараясь отогнать от себя воспоминание, насколько сама была близка к смерти, когда искала это сердце. – Я боялась, что отец спросит меня о кольце, а когда увидит, что там отсутствует одно звено, то придет к тому же выводу, что и я. Мне не хотелось, чтобы он страдал еще больше. К счастью, он никогда не вспоминал о кольце.

Кеннет соединил два золотых колечка вместе.

– Предположим, что это не самоубийство и не несчастный случай. Отбросив и то и другое, можно сделать вывод о наличии преступления.

– Только не отец! – закричала Ребекка.

– С этим можно согласиться. Только ненормальный может сунуть в руку вашей матери кольцо с сердцем, давая тем самым понять, что ее сердце разбито. Я еще могу себе представить, что сэр Энтони может ударить человека, попавшегося ему под горячую руку, но чтобы так спокойно он снял кольцо с пальца своей жены, сломал его, вложил два звена ей в руку, затем столкнул ее с обрыва – такое не укладывается в моей голове.

Ребекке было неприятно слушать хладнокровные рассуждения Кеннета.

– Вы пытаетесь найти логику там, где ее вообще нет, – сказала она. – Нет никаких свидетельств убийства, поэтому можно говорить только о несчастном случае или самоубийстве.

– Свидетельств предостаточно. Например, следы борьбы на поляне перед обрывом. Это полностью исключает самоубийство, а отсутствие звена с сердцем отрицает предположение о несчастном случае.

– А что, если это звено износилось и сломалось? – предположила Ребекка.

– Нижнее звено, прикрытое двумя другими звеньями, сломается в самую последнюю очередь. – Кеннет повертел в руках оставшиеся звенья. – И потом, это кольцо без сердца теряет всякое значение.

Кеннет был прав, но Ребекка все еще не хотела этого признавать.

– Кому понадобилось убивать мою мать? Все любили ее.

– Значит, не все. Я много думал над этим. Возможно, ваша мать решила порвать с Хэмптоном, и он пришел в ярость.

– Дядя Джордж не мог этого сделать, – возразила Ребекка. – Мне кажется, мама любила его за добрый и мягкий нрав. Он никогда бы не совершил убийство из-за несчастной любви.

– Мне кажется, леди Ситон пробуждала в мужчинах сильные чувства. Прошло тридцать лет, как она покинула Боудена, а он до сих пор не может забыть ее. И готов пожертвовать состоянием, чтобы только выяснить причину ее гибели. Мой предшественник Морли был влюблен в вашу мать, несмотря на то что годился ей в сыновья, и я его хорошо понимаю, а ведь мне приходится судить о ней только по портрету, висящему в кабинете вашего отца. Одному Богу известно, что чувствовал мужчина, любовь которого она отвергла.

Ребекка потерла виски, чувствуя, что на нее накатывает приступ головной боли.

– Мне иногда казалось, что именно она явилась причиной одиночества лорда Фрейзера. Мистер Тернер, сэр Томас Лоуренс да и многие другие художники часто говорили, что они никогда не женится, пока не найдут такую же красавицу, как Элен. Я могу назвать еще с дюжину мужчин, которые были влюблены в нее, но не могу себе представить, чтобы кто-нибудь из них оказался способен на убийство.

Кеннет пожал плечами.

– Мне как армейскому офицеру часто приходилось судить своих солдат, и я знаю, что многие преступления совершаются или из-за любви, или в корыстных целях. В случае с вашей матерью я склонен видеть, скорее, любовь, так как единственным человеком, который желал бы ей смерти в корыстных целях, являетесь вы, как наследница ее состояния.

– Неужели вы думаете, что я могла убить свою мать! – закричала Ребекка, потрясенная до глубины души.

– Разумеется, нет, – сухо ответил Кеннет. – Теперь вам понятно, почему я говорю о любви, а не о корысти? Хотя не исключена возможность, что в основе преступления лежат обе эти причины: например, какая-нибудь из любовниц вашего отца захотела устранить соперницу, чтобы полностью завладеть сэром Энтони. Вы не помните, с кем у него была тогда связь?

Ребекка покачала головой.

– Я никогда не интересовалась такими вещами. Хотя, как мне кажется, его любовницами всегда были его же натурщицы. Я также сильно подозреваю, что скорее они соблазняли его, чем наоборот.

– Он увлекался их красотой, а они влюблялись в него за то, что он видит их неземными красавицами, – задумчиво заметил Кеннет. – Между художником и натурой существует интересная взаимосвязь, вам так не кажется?

При других обстоятельствах Ребекка с удовольствием пустилась бы в рассуждения на эту тему, но сейчас она только сухо заметила:

– Не знаю, какую философскую подоплеку вы сюда вкладываете, но если вам так хочется узнать, что за любовница была в то время у отца, вам лучше полистать его дневник и посмотреть, какие клиентки заказывали ему тогда свои портреты.

– Тот дневник остался в Рэйвенсбеке. Ваш отец в спешке забыл о нем. – Кеннет задумался. – А не знает ли Лавиния, с кем у него была связь тогда?

– Можете спросить ее. Лично у меня не возникает такого желания. – Ребекка какое-то мгновение поколебалась, затем добавила: – Несмотря на репутацию распутной женщины, Лавиния в то время не спала с моим отцом. Как-то раз она сказала мне, что считает ниже своего достоинства спать с женатыми мужчинами.

– Интересная женщина эта Лавиния.

– Но она не убийца, – поспешила сказать Ребекка, заметив странное выражение на лице Кеннета. – У вас навязчивая идея подозревать всех в убийстве. Почему бы вам не оставить мою мать в покое?

– Ей сейчас покойно, – как можно мягче сказал Кеннет, – но вот ее убийца гуляет на свободе. Неужели вы с этим смиритесь?

Ребекка тяжело вздохнула.

– Конечно же, я хочу, чтобы справедливость восторжествовала, если она на самом деле была убита, во что я слабо верю.

– Именно во имя справедливости я и принял предложение Боудена. Не отрицаю, что я таким путем хотел спасти себя от банкротства, но мне казалось, будет справедливым, если убийцу найдут и заставят понести заслуженное наказание.

– Кажется, вы не слишком преуспели в этом деле, – заметила Ребекка, пряча глаза от Кеннета.

– Совершенно верно. Хотя, по правде сказать, до сегодняшнего вечера я и сам не верил в то, что это убийство. – Кеннет поднялся и подбросил в камин угля. – Меня заинтересовало ваше упоминание об одном случае, заставившем вас с отцом поверить в самоубийство леди Ситон. Что это за случай?

Ребекка тяжело вздохнула.

– В конце зимы, незадолго до своей смерти, мама впала в состояние комы. Мы вызвали врача, и он сказал, что она приняла значительную дозу опия. Когда она пришла в себя, то не могла вспомнить, что с ней случилось, и ссылалась на то, что неправильно сделала настойку из опия. Она всячески старалась убедить нас в случайности этого недоразумения, но мы с отцом не поверили.

Ребекка вспомнила, как они с отцом договорились никому не рассказывать об этом случае. Они вообще старались поменьше говорить при посторонних о здоровье матери.

– Интересно, – задумчиво произнес Кеннет. – Как и в случае с падением с обрыва, передозировка снотворного может быть случайностью, но может быть и попыткой убийства или самоубийства.

Все внутри Ребекки сжалось от такого предположения.

– Но если кто-то пытался убить ее с помощью опия, то этот человек должен жить в нашем доме, – сказала она.

– В вашем доме бывают самые разные люди, – сказал Кеннет. – Для человека, хорошо осведомленного, где в вашем доме хранятся лекарства, сделать подмену – сущий пустяк. Как мне известно, многие из друзей вашего отца ежегодно ездят в Озерный край. Убийца, которому не удалось осуществить свою попытку зимой, мог возобновить старания летом.

– Возможно… возможно, вы правы, – с явной неохотой признала Ребекка. Она подошла к окну и посмотрела на темную улицу.

Потеря матери была для нее огромным горем. Мама была тем самым стержнем, который удерживал семью вместе. Без Элен Ребекка и ее отец уже не были единой семьей, а были двумя независимыми людьми, живущими под одной крышей. Общее горе не объединило, а наоборот, разъединило их.

Внезапно ей в голову пришла страшная мысль: а что, если отец в порыве гнева…

Нет! Как она может так думать об отце! Он не способен на убийство. Она видела, как он переживает смерть Элен, как винит себя за то, что не смог предотвратить ее гибель. У нее у самой осталось то же чувство вины.

К дому подъехала карета. Вернулся отец.

– Надо спуститься вниз и рассказать все сэру Энтони, – предложил Кеннет.

Ребекка мрачно посмотрела на него. Отец очень расстроится, узнав, что человек, которого он полюбил, предал его, но еще более расстроится и даже разозлится, если ему выскажут предположение об убийстве его жены. Зачем омрачать ему радость сегодняшнего дня – его предполагаемое избрание в президенты Королевской академии искусств?

Словно прочитав мысли Ребекки, Кеннет заметил:

– Если вы боитесь, что это может расстроить его, не лучше ли просто сказать ему, что мое финансовое положение улучшилось и мне пора возвращаться в имение?

Ну вот, теперь он навсегда уходит из ее жизни. Она ведь хотела именно этого. Но хотела ли?

– Это самое разумное решение, – прошептала Ребекка пересохшими губами.

– А как быть с предположением об убийстве вашей матери? – спросил Кеннет.

Ребекка снова потерла виски, чувствуя, что головная боль усиливается.

– Я сама займусь этим. Возможно, найму частного сыщика для расследования этого дела.

– Боуден уже нанимал такого, но он ему ничем не помог. Вот почему он обратился ко мне. Здесь может разобраться только человек, живущий в доме.

– Мне кажется, у вас есть какой-то план, – сказала Ребекка. – Какой же?

– Если и есть какие-то свидетельства того рокового события, то их надо искать в Озерном краю, где погибла ваша мать. Возможно, ключ к разгадке находится в дневнике вашего отца, или удастся разыскать людей, ставших случайными свидетелями ее смерти. Ведь никто не расследовал это дело, поскольку все сразу решили, что произошел несчастный случай.

– Вы хотите сделать вид, что ничего не случилось, и поехать с нами в Озерный край? – сухо спросила Ребекка.

– Делать вид, что ничего не случилось, будет трудно, но в остальном вы правы. Мне бы хотелось довести расследование до конца.

– Чтобы справедливость восторжествовала и вы выкупили свои закладные? – с убийственной иронией спросила Ребекка.

– Совершенно верно. А возможно, и для того, чтобы помочь вам и вашему отцу узнать, что же произошло на самом деле. Как только я вошел в ваш дом, то сразу почувствовал что-то неладное. Смерть вашей матери при невыясненных обстоятельствах задела всех, кто окружал ее. Мне кажется, когда правда выплывет наружу, все вздохнут с облегчением. Лучше горькая, но правда.

В словах Кеннета заключался здравый смысл. Ребекка прислонилась к стене и закрыла глаза. Одна часть ее хотела, чтобы он остался, но другая, большая, приходила в ужас от того, что им придется жить под одной крышей, связанными общей тайной. Уж лучше бы он ушел.

Однако если кто и сможет разгадать загадку таинственной смерти матери, так это Кеннет. Сегодня он выказал незаурядные аналитические способности, которых у нее нет. Ради памяти матери она просто обязана дать ему возможность довести дело до конца.

Пока Ребекка взвешивала все «за» и «против», Кеннет произнес:

– Я открыл вам истинную причину своего появления в вашем доме, но это был единственный обман с моей стороны. Все же остальное: мое прошлое и то, что произошло между нами, правда. Все правда.

Ребекке стало трудно дышать. Ей хотелось бы верить ему, но она не могла справиться со своими чувствами. Она посмотрела на ковер перед камином, на котором всего насколько часов назад была так счастлива. Но как же быть с тем разговором, который ей довелось услышать? Слова Кеннета тогда звучали искренне.

– У вас слишком много секретов, капитан, – проговорила она сдавленным голосом. – Вы утаили свой титул, то, что вы художник, причину, по которой вы пришли к нам в дом. Вы вышли из доверия.

Шрам на лице Кеннета побелел.

– Если вы позволите мне остаться, я постараюсь не попадаться вам на глаза.

– Поступайте как знаете.

Это прозвучало как разрешение и давало слабую надежду на перемирие. Кеннет молча кивнул и вышел из мастерской.

Когда Кеннет ушел, Ребекка поплотнее закуталась в шаль и прилегла на диван, покрытый персидским ковром. Слишком многое случилось за один только вечер: страсть, предательство, оскорбление, и наконец, странное предположение об убийстве ее матери. Она была как выжатый лимон. Силы покинули ее. Она была не в состоянии даже спуститься к себе в спальню.

Где кончается ложь и начинается правда?

То, что Кеннет талантлив, – правда. То, что он служил в армии и у него есть сестра, – правда. У него хорошие друзья, и они любят его.

Но все это еще ничего не значит. Он оказался охотником за приданым. Когда он уложил ее в постель, им повелевала только страсть. Нет, она не должна доверять ему.

Широко открытыми глазами Ребекка смотрела, как дрова в камине превращаются в золу.

Кеннет пришел в свою комнату совершенно обессиленный и стал срывать с себя одежду. Ему удалось смягчить гнев Ребекки, но разрыв между ними стал неминуем, и здесь уже ничто не могло помочь.

Она состоит из сплошных противоречий. Отсутствие должного воспитания привело к тому, что она выросла совершенно неискушенной в житейских делах. Она не дорожила своей девственностью и упорно не хочет выходить замуж.

Однако в душе она настоящий романтик и верит в любовь и верность, иначе бы она не отзывалась с таким неодобрением о неверности своих родителей и не ждала бы до двадцати семи лет мужчину, чтобы отдать ему свое тело и сердце. Она постепенно приоткрывала ему душу. Как он надеялся, что когда-нибудь она доверит ему жизнь! Но сегодня она опять спряталась в своей скорлупе, и на этот раз навечно.

По иронии судьбы этот вечер, ставший для него роковым, дал ему в руки то, о чем он может теперь доложить лорду Боудену. Отсутствующее золотое сердечко у кольца – всего лишь маленькая зацепка, но именно она укрепила его уверенность в убийстве Элен Ситон. Пока еще он не в состоянии это доказать, но он на правильном пути, и как только он увидит место разыгравшейся трагедии, для него многое прояснится.

Тщетно пытаясь уснуть, Кеннет размышлял над превратностями судьбы. Если бы не его секретное расследование, он бы никогда не встретился с Ребеккой, но эти же самые секреты разлучили его с ней навсегда. Теперь нечего и думать о том, чтобы строить с ней свое будущее.