Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом

Глава 19

— Изольда?..

Это слово, произнесённое хриплым, ослабевшим шёпотом, повисло в воздухе, как топор палача. Я замерла, продолжая держать его тяжёлую голову у себя на коленях. Мой мозг, и без того перегруженный событиями последних часов, выдал ошибку 404. Система не нашла ответа на этот запрос.

Элина, выглядывающая из-за моего плеча, испуганно пискнула. Буркотун, стоявший рядом, крякнул и почесал в бороде, глядя на меня с новым, ехидным интересом.

Изольда?! Серьёзно?! — заорал мой внутренний голос. — Из всех возможных вариантов он выбрал самый идиотский! Я, конечно, понимаю, что у меня теперь её лицо, но не до такой же степени! Или у драконов проблемы со зрением? Или… о, нет. Только не это. Только не говорите мне, что у него был роман с моей пра-пра-пра-бабкой! Это же какой-то мексиканский сериал с элементами фэнтези! «Я пришёл убить тебя, но ты так похожа на мою любовь, которую я потерял двести лет назад!» Тьфу!

Кейден моргнул. Ещё раз. Туман в его золотых глазах медленно рассеивался. Он сфокусировал взгляд на моём лице, и я увидела, как в глубине его зрачков (которых не было, но я их чувствовала!) пронеслось с десяток эмоций: узнавание, неверие, шок, понимание и… о, да. Глубочайшее, вселенское смущение.

— Ты… не она, — выдохнул он, и голос его был уже не таким слабым, а скорее раздосадованным. Он попытался резко сесть, но его тело не послушалось. Он лишь смог приподняться на локтях, и его тут же повело в сторону.

Гордость. Уязвлённая драконья гордость. Это было написано на его лице аршинными буквами. Он, могущественный Лорд Кейден, Хранитель, только что лежал в отключке, а теперь не может даже сесть самостоятельно. На глазах у «человечки», которую пришёл наказывать. Какое унижение.

— Лежать! — рявкнула я, инстинктивно придерживая его за плечо. — Вам прописан постельный режим, Ваше Величество! Попытка встать приведёт к разгерметизации швов и ухудшению общего состояния!

Он уставился на мою руку на своём плече, потом перевёл взгляд на моё лицо. В его глазах полыхал пожар из злости и бессилия.

— Убери… свои руки.

— Уберу, когда вы ляжете обратно, — отрезала я. — Вы мой пациент. А я за своих пациентов несу ответственность. По крайней мере, до тех пор, пока они находятся на моей территории и не пытаются меня испепелить.

На несколько секунд мы замерли, глядя друг на друга. Дуэль взглядов. Но он был слаб. Скрипнув зубами так, что у меня заныли свои, он медленно, с явной неохотой, опустился обратно на импровизированную постель из старого тряпья, которую мы под него подстелили.

Победа! Маленькая, но такая сладкая. Я убрала руку.

Так начался наш новый, совершенно безумный этап жизни. Этап под названием «Уход за сварливым и очень тяжёлым больным».

Он был отвратительным пациентом. Гордым. Молчаливым. Он отказывался от помощи, пока не понимал, что без неё ему просто не справиться. Он игнорировал Элину, которая сочувственно смотрела на него. Он бросал на Буркотуна взгляды, обещавшие медленную и мучительную смерть. А на меня он смотрел… я даже не знаю, как описать этот взгляд. В нём была смесь ненависти за то, что я вижу его слабым, и какой-то мрачной, тяжёлой задумчивости.

Первая проблема: еда. Ему нужно было есть, чтобы восстанавливать силы. Я сварила бульон из нашего трофейного капустного кочана. Когда я поднесла ему чашку, он окинул её таким презрительным взглядом, будто я предложила ему выпить яду.

— Что это? — прошипел он.

— Лечебная похлёбка, — с невозмутимым видом ответила я. — Обогащённая витаминами и минералами. Очень полезна для ослабленного драконьего организма.

— Это годится только для того, чтобы кормить гномов, — процедил он.

— Ешьте, Ваше Величество, а то и этого не будет, — парировала я. — Гномы, кстати, не жаловались. Очень хвалили.

Он метнул в меня испепеляющий взгляд, но голод, видимо, был сильнее гордости. Он молча взял чашку и начал есть. Я с трудом сдержала победную ухмылку.

Вторая проблема: уход за раной. Припарку нужно было менять дважды в день. А это означало… близкий контакт.

Каждый раз эта процедура превращалась в пытку для нас обоих. Я садилась рядом с ним на пол. Он демонстративно отворачивался, глядя в стену. Я снимала старую повязку. Его рука была горячей, мускулистой. Я старалась не смотреть на мощные мышцы предплечья, на его широкое плечо. Я говорила себе: «Так, Алина, это просто рука. Просто анатомия. Ничего интересного». Но моё собственное тело предательски реагировало на его близость. Сердце начинало стучать чаще, а пальцы становились неловкими.

Он тоже это чувствовал. Я видела, как напрягаются мышцы его спины, когда я прикасалась к его коже. Он молчал, но это молчание было громче любого крика. В нём было унижение, злость и… что-то ещё. Что-то, чего я не могла понять.

В один из таких моментов Элина, которая до этого боялась к нему подходить, набралась смелости. Она подошла и положила рядом с его головой маленький, гладкий, блестящий камушек, который нашла у ручья.

— Это чтобы тебе быстрее стало лучше, — прошептала она и убежала.

Кейден медленно повернул голову и посмотрел на камушек. А потом на меня. В его золотых глазах на секунду промелькнуло такое глубокое, такое древнее удивление, что у меня перехватило дыхание. Кажется, в его мире ему давно никто не дарил подарков. Просто так.

После этого он стал чуть менее… колючим.

Я решила, что это идеальный момент для разведки. Мне нужно было знать. Знать про Изольду.

— Вы… хорошо знали мою прабабку? — спросила я как бы невзначай, накладывая свежую припарку.

Он напрягся. Взгляд снова стал холодным и отстранённым.

— Она была Хранителем Договора, — коротко ответил он.

— Но вы назвали меня её именем, — я не сдавалась. — Значит, вы знали её не просто как… делового партнёра. Мы так похожи?

Он долго молчал, глядя в огонь.

— Внешность обманчива, — наконец произнёс он глухо. — У неё были твои глаза. Такой же синий лёд. Но её воля… её воля была как сталь. Холодная, несгибаемая, острая. А твоя… — он усмехнулся, — твоя похожа на упрямый сорняк, который пробивается сквозь камень. Не такой прочный, но досаждающий гораздо больше.

Это был самый странный комплимент в моей жизни. Но это был комплимент. Он впервые не просто констатировал факт, а дал мне оценку. Сравнил. И я, к своему ужасу, почувствовала, как по щекам разливается румянец.

Он замолчал, и я поняла, что больше он ничего не скажет. Тайна его отношений с Изольдой была заперта так же надёжно, как яйцо в шкатулке.

Он поправлялся с нечеловеческой скоростью. Уже на следующий день он мог сидеть, а к вечеру — даже стоять, опираясь на стену. Период его беспомощности подходил к концу. И вместе с ним заканчивалось и наше шаткое перемирие.

Вечером третьего дня он уже стоял посреди комнаты, не шатаясь. Рана на его руке почти затянулась, оставив лишь тонкий розовый шрам. Он был почти в полной силе. И это было страшно.

Атмосфера в доме изменилась. Исчезла динамика «медсестра-пациент». Вернулась динамика «ведьма-дракон». Но она была уже другой. Не такой однозначной. Мы три дня прожили бок о бок. Он ел мою еду. Я лечила его раны. Элина дарила ему камушки. Мы перестали быть для него просто «человечками». А он для меня… он перестал быть просто монстром.

Он подошёл к разбитому окну и посмотрел на нашу долину, укутанную волшебным туманом.

— Твоя защита… — сказал он тихо, не оборачиваясь. — Забавно. Примитивно, но на удивление эффективно.

Потом он повернулся и посмотрел на меня. И этот взгляд был страшнее его ярости. В нём не было гнева. Не было снисхождения. В нём был острый, как скальпель, интерес. Он смотрел на меня как на равного противника. Как на сложную головоломку, которую ему не терпится решить.

— Она не удержит меня, когда я захочу уйти, — продолжил он всё так же тихо.

Это не было угрозой. Это было констатацией факта. Он снова утверждал свою силу. Но в этих словах был и другой смысл. «Когда я захочу». А это означало, что пока… пока он уходить не хотел.

Он сделал шаг ко мне. Я инстинктивно отступила.

— Спасибо, — произнёс он, и это слово прозвучало так странно с его губ, будто он произносил его впервые в жизни. — Ты спасла мне жизнь.

— Я спасала свой дом, — буркнула я, чтобы скрыть смущение. — Ваша смерть устроила бы тут слишком много беспорядка.

Он усмехнулся. Настоящей, живой усмешкой. И от этой усмешки у меня сердце сделало кульбит.

— Ты никогда не упускаешь случая съязвить, человечка.

— А вы никогда не упускаете случая назвать меня «человечкой», Ваше Величество, — тут же нашлась я.

Мы стояли посреди комнаты, в двух шагах друг от друга, и просто смотрели друг на друга. Воздух звенел от невысказанных слов, от не заданных вопросов, от нового, опасного, пьянящего напряжения.

— Я останусь здесь ещё на несколько дней, — сказал он, нарушив молчание. — Мне нужно полностью восстановить силы.

Ага, конечно, — подумала я. — Восстановить силы или продолжить поиски?

— Как скажете, — пожала я плечами, стараясь выглядеть равнодушной. — Койко-место я вам предоставлю. Счёт за лечение и питание выставлю позже.

Он снова усмехнулся и отвернулся к окну. А я смотрела на его широкую спину и понимала, что только что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Я его спасла. И теперь он был здесь. Рядом. И я понятия не имела, что с этим делать. И что моё собственное глупое сердце собирается с этим делать.