Волшебство

Глава третья

Я устало выдохнул, наблюдая за сломя голову несущимся по улице Оленьком.

Что я себе только не навыдумывал, старый дурак! Просто я совсем позабыл, какое в детстве счастье найти себе настоящего друга.

Сейчас-то живешь как в клетке, никому и ничему не веришь… Я печально покачал головой и повернул к дому, но тут молоденькая девушка, к которой бегал мой мальчишка, вышла из дома и, обойдя заброшенный палисадник с покосившимся забором, куда-то пошла.

Улучив момент, когда она достаточно удалилась, я заглянул в дом. В убогой комнатке на кровати лежали какие-то старые тряпки и немного еды. Вот что он тащил сюда в узлах!

Я кивнул сам себе. В Оленьке не сомневался и, уж тем более не опасался за домашний скарб. Однако меня волновало, с кем связался мальчонка.

Ну, вроде как, все в порядке.

Я устало развернулся и побрел домой. Все мысли сплошь о проблеме, и просвета не видно, в голове, словно что-то блокировало разум — ни единой мысли по делу!

Завтра начну с разбора королевской библиотеки, надеюсь, что у Ирги был каталог или помощники, а лучше и то, и другое. Чтобы найти… Найти что? Записи об артефактах. Книги о магии вещей. Рукописи о древней магии. Хотя очень сомневаюсь, что те, кто уничтожил Иргу, что-то из перечисленного оставили, но, в любом случае, это необходимо…

Потом и в Привражье отправляться. Надо кое с кем переговорить. Как раз придут ответы на мои запросы.

Я вернулась в дом одновременно с Фиалкой, она где-то набрала дров, а я накупила булочек и пирогов.

Как же предусмотрительно я приволокла старый котелок с чердака! Как раз на два человека. Сейчас компот из диких груш заварим и посидим, поговорим, закусывая булочками.

Пока в очаге разгорались дрова, мы пересмотрели все старые занавески, подобрали самые теплые и прикрыли окно и двери. Сразу стало уютно и тепло. Кровать накрыли белой занавеской, получился стол со скатертью.

Тарелок я не захватила, но у Фи нашлась салфетка, и мы все угощение сложили на нее.

— Хорошо как… — сказала Фиалка, оглядывая наш стол.

— Угу. Ты мне расскажешь, что с тобой случилось?

Фиалка повозилась, устраиваясь сбоку «стола», потом пояснила, нервно заталкивая черный локон за ухо:

— Ничего нового… Хозяйка лавки решила, что я имею виды на ее сыночка, выставила за дверь и даже не позволила забрать вещи…

— А он к тебе лез… — Ох, я столько слышала таких историй, что уже даже не возмущалась.

— Еще как лез! Я не знала куда деваться! А последний раз, так прямо при Леле! А мне, огреть кочергой или одеть ему на голову чугунок, нельзя! Он же хозяйкин сын, а словами не понимает! — Фиалка гневно распыхтелась, произнеся последние слова почти криком.

— Вот и хорошо, что ты ушла! — заверила ее я, присев с другого конца. — Найдешь себе другую работу. А кем ты работала в лавке? И кто такой Лель?

— Шила. Подгоняла одежду… когда что, — она пожала плечами. — Лель — ну… я ему нравилась. — Фиалка тяжко вздохнула, грустно опустив глаза к полу.

Ты ему или он тебе нравился? Вздохнув почти также тяжко как Фи, я вслух сказала:

— О, ну тогда ищи потихоньку работу и не переживай, а твоя хозяйка пускай голову ломает, где найти работницу как ты! И Лель появится, раз ты ему нравишься…

— Ой, Ольюшка, какая ты наивная и добрая! Но, все равно, спасибо, — Фиалка мягко улыбнулась. Чтобы отвлечь ее от бед и настроить на лучшее, я рассказала, как попала к волшебнику, и мы в один голос признали, что мне тогда безумно повезло!

С тех пор Фиалка прочно вошла в мою жизнь, изменив ее в лучшую сторону. Андро почему-то перестал посылать меня с письмами, теперь я вместо адресатов с утра бежала к Фиалке, потом помогала на конюшне, — это я сама так решила, конюх весь день дрыхнет, а мне лошадок жалко, — и вновь неслась к Фи.

Из благодарности Фиалка, используя старые бархатные занавески сиреневого цвета, за неделю сшила мне замечательное платье, так что я теперь могла посещать недорогие уроки танцев. Конечно, не в той роскошной школе, в которую ходила Ирис, но все же я, наконец, танцевала.

Конечно, мне это давалось легче, чем тренировки по стрельбе, проблемы были с грубыми манерами и тяжелой мужской походкой, которые я сознательно развивала в себе все эти годы, пытаясь соответствовать образу мальчишки. Теперь приходилось учиться женственно «порхать», а вот этого я как раз и не умела. Танцы вела леди Гортенз, молодая особа с тонкими губами, требовательная и суровая, но с Бредисом ее требования, конечно, не сравнить.

Пошел месяц такой наполненной делами жизни. Я как всегда сидела у Фиалки. Мы придумали сколотить из старых досок что-то вроде двери, которую она обила одеялом с лоскутками внутри, так что у нее теперь было тепло, чисто и уютно.

Однако, когда сегодня я заглянула в дом к Фи, понурив плечи, она сидела на пеньке-табуретке перед зажженным очагом. И ничего не делала! Это совсем на нее не похоже, она же не может сидеть без дела, вечно суетясь, как маленькая синеглазая муха. Небось, опять вспомнила своего ненаглядного Леля, жившего рядом с лавкой, где она работала.

— Фи, что с тобой? — озабоченно спросила я, ставя котомку с сыром и хлебом на стол.

— Опять вспомнила и расстроилась… Он ведь так и не пошел меня искать! Он меня не любит, наверно.

— Что значит: «Он меня не любит⁈» — нарочито возмутилась я. — Как поймаешь, пару раз сковородкой по зубам и: «Прафти, любимая, я афыбался».

Фиалка звонко рассмеялась, потом печально вздохнула, вспомнив о грустном:

— Он хороший…

Я картинно закатила глаза и, предусмотрительно откинув руку с сумой с продуктами, рухнула на пол как подкошенная… Ох уж мне эти «болезни сердца» — полное отсутствие ума!

Тут бы выжить! Сегодня я работаю и живу у мага, а завтра? Вот случится что со стариком, куда я пойду? Буду мучиться, как раньше Фиалка. Да и сейчас ее положение нормальным не назовешь. А она все «любова, любова». Тьфу!

Фи, поджав губы, оглядела картину моего «обморока» на полу, и со вздохом сказала:

— Ладно, Оль, вставай. Давай попьем чай! Чайник вроде закипел?

Я легко поднялась со скрипящих половиц, и, очистив рукой свою одежду, сказала:

— Давно пора! Я вообще еще не завтракала. Вон уже сознание теряю!

— Что серьезно? — Фиалка испугалась.

— Нет, конечно! Марта меня заставляла позавтракать, а я не стала есть… подхватила сыр и убежала.

— А тебе за сыр ничего не будет? — виновато поинтересовалась она, нарезая соленого «виновника» на аппетитные кусочки.

— Нет, Марта сначала просто ругалась, что я ничего кроме сыра не ем, и не вырасту… ну как всегда, а потом Тыквиха нажаловалась хозяину, что я все беру без спроса, а он как-то узнал о тебе и сам приказал экономке давать мне еду.

— Так они обо мне знают? — казалось, Фи даже покраснела от этой мысли.

— Да, причем сказала ему не я, он сам как-то прознал. Маг, что ты хочешь… Но Андро очень добрый, ты не бойся.

Фиалка недоверчиво кивнула и позвала за стол, который мы сложили перед очагом из камней и глины, прикрыв все сверху старой крышкой от сундука, доставленного с того же чердака. Стол получился устойчивый.

— А что у тебя на тренировках? — Фиалка очень переживала за наши постоянные стычки с Бредисом.

— Вчера мой маг был по делу у стражников и случайно попал на тренировку… — Фи, молча уставилась на меня, ожидая продолжение рассказа:

— Я же не сказала ему, что уже больше года учусь стрелять из лука. Он думал, что я все еще сражаюсь на клинках. Но рассмотрев, чем я занималась на самом деле, Андро всего лишь в удивлении спросил: «А почему вы начали тренировку с боевого лука?» — Я постаралась голосом передать его удивленный тон: «Даже бойцы из лучников-конников начинают со специальных тренировочных, а вы с боевого, да еще и с пехотного!»

— И что дальше? — Фи, переживая, полностью ушла в мои проблемы.

— Ну… он потом гневно посмотрел на Бредиса так, что тот стушевался. Андро, поджав губы, в негодовании покачал головой: «Оленек, бросай эту громадину и пошли со мной! Я дам тебе, на чем тренироваться!»

— А что ты?

— А я улучила момент и из-за спины мага показала Бредису язык, — невинно расписала я свой «подвиг». — Он меня сильно обидел. Не готова я его простить, но так как Бредис честно и усиленно меня учил, мои «мсти» пока безобидные…

Благо образ мальчишки даровал мне некоторую невинную вольность в отношениях: ну язык там показать или подножку сделать, гадость сказать…

Фиалка рассмеялась:

— Ну, а маг?

— А Андро дал мне это, — я продемонстрировала за спиной маленький и очень компактный эльфийский лук из эльфийской же лещины.

— Вот это да… — Фиалка ничего не понимала в оружии, все равно оценила подарок по достоинству.

— Угу, Андро сказал, что с «такими», — я довольно потрясла подарком, — тренируются все эльфийские дети. Он задуман легким, чтобы не отбить им охоту к стрельбе.

— Повезло тебе, «эльфийский ребенок», — Фиалка расплылась в улыбке.

— Это точно, но теперь к этому привыкать надо, все равно как заново учиться.

— Ага, тяжело тебе, бедная Ольюшка… — Фи взвесила мое оружие в руках и довольно кивнула. — Легкий!

Я покачала головой — нет, я не бедная, я счастливая!

Я допила свой чай и ушла к Бредису на тренировку.

Лук был просто сказочно легкий и послушный. За одно занятие я почти освоила его. Конечно, непривычно держать в руках эту игрушку, но так хотелось хоть с ним достичь чего-то, а то и клинки были зря, да и год с боевым луком, получается, я потеряла тоже.

Сегодня Бредис был злой и опухший. С насмешкой оглядывая мою «игрушку», он то и дело сплевывал и ворчал про себя. Рук не распускал, но вопль:

— Да что ты делаешь, щенок! Бери выше! — то и дело отвлекал меня и мешал сосредоточиться на цели.

Под конец, прислонившись к дверному косяку, держа в руке большую глиняную кружку и осыпая меня насмешками, Бредис со смаком тянул желтое пиво.

— Ты решил, что раз у тебя эльфийский лук, то и стрелять ты будешь как эльф? — хрипло бурчал он, болтая перед моим носом своей нескончаемой кружкой.

— Ничего я не решил! — огрызнулась я. Меня достало его нудение, еще говорят, что женщины пилят, угу, так мужчины пилят еще хуже! Не знаю, чем зацепил его самолюбие Андро, но Бредис как с цепи сорвался!

— Ты мне побунтуй, побунтуй! Я тебе покажу! — начал, было учитель.

— И?!. — равнодушно вопросила я, прицелившись в деревянную цель, висящую на стене. Судя по всему, Бредис сегодня тупо пьян.

— Что «и»? — он, кажется, забыл, о чем только что говорил, с угрозой меня оглядывая.

— Что покажешь? — вежливо уточнила я.

Учитель расценил этот вопрос как высшую степень дерзости. От нетерпения поставить меня на место, с каждым шагом выплескивая желтую вонючую жидкость на каменные полы, натертые тысячами ног до блеска, Бредис кинулся за мной.

Ну, нарываться не стоит. Прижав к себе лук, я слетела с места и, спасаясь, за полминуты обежала весь зал для совместной тренировки двухсот бойцов. Такое мы уже проходили, он силен и быстр, но поймать того, кто вмиг легко разворачивается и несется в другом направлении, ему не под силу.

Все было как раньше, бешено ругаясь, как погонщик волов, заодно обещая меня покалечить, учитель в бешенстве мчался по кругу за мной. Показав язык, я прибавила скорость, увернувшись от него… пока не поехала на разлитом пиве, потеряв равновесие, споткнулась, чуть не свалившись.

Но, как оказалось, это еще не все! Вслед поскользнулся и Бредис. С размахом влетев в меня, он все-таки обрушил нас в мерзкую пивную лужу на полу и рухнул сверху на меня неподъемным камнем.

— А ты… щенок, ты!.. — пытаясь встать, чтобы сделать больно, Бредис с остервенением положил руку на мою грудную клетку, с усилием опираясь ладонью… внезапно нащупал некое анатомическое несоответствие.

Он на миг замолчал, тупо разглядывая мое лицо. Открыв рот, видно хотел что-то сказать, но я с раздражением выбила ему руку в локте так, что он упал лицом вниз, и мгновенно выкатилась из-под учителя.

Пока он приходил в себя, я отряхнулась, насколько это возможно от пива и пыли, и вышла из зала. Спокойно подтянув к себе сумку, лежавшую на скамье, я закинула ее на плечо и, коротко кинув учителю: «До завтра», шаркая деревянными башмаками, вышла из зала на холод.

Как глупо получилось…

Хотелось кому-нибудь пожаловаться на такую ерунду, которая, очень меня зацепила. Но Фиалка, наконец, нашла работу и уже неделю по вечерам работала до ночи. Танцев сегодня не было и я, вяло кутаясь в плащ, пошла к себе.

Дома меня тоже ждал сюрприз — удивительный разговор с Мартой.

Марта очень хорошая женщина и давно бы таскалась со мной, как с родной дочь… тьфу, сыном. Но я сознательно не хотела ни к кому привязываться — больно это! Очень больно. А так, я здесь работаю и все. Хотя и очень вольготно, даже невозможно сравнить с другими, которые днем и присесть не могут, чтобы того же чаю попить… А уж тех, кто встает, когда хочет, или учится за счет хозяина, и вовсе не знаю.

Деньги мне давала лично Марта и тут же начинала перечислять, что я не должна позабыть из покупок для себя. Хорошо, что она не знала, что я это «она», а то бы вовсе свела меня с ума количеством «необходимого», без коего я прекрасно обходилась.

Дежурно расспросив о занятиях, Марта повела меня к себе под предлогом помощи. Я с интересом огляделась. У нее в комнатах я была не раз и меня всегда поражала особая обстановка царившая здесь: какие-то пожухлые детские акварели развешанные по стенкам, прогнувшийся диван, когда-то дорогие стулья с сидениями из стертого бархата с бахромой… Лавка древностей какая-то. Даже у меня на чердаке все было куда лучше!

Она могла в один миг все поменять на новое! Хозяин поощрял появление новых вещей, и весь дом сиял как начищенный золотой, а здесь, казалось, само время застыло!

Ее полное лицо раскраснелось от волнения, когда посадив меня на вытертый от старости стул, начала разговор:

— Ты не привыкай к такой воле! Вот господин женится и все! Хозяйка не позволит брать продукты без спросу, бегать по главной лестнице или закрываться на чердаке.

Из всего вышесказанного я услышала: «господин женится!».

— Он же старый! — пораженно промолвила я.

Марта усмехнулась:

— Ну… тебе сейчас и тридцатилетние старые. Мне об этом одна придворная дама рассказала, она узнала из самых честных уст!

— Он чё, ей сам сказал или предложение сделал? — с налетом вульгарности в голосе ерничала я.

— Нет, ее величество обмолвилась!

В комнате повисло молчание.

— Вот это да! Ай да Андро, ай да старичок! — я качала головой и никак не могла успокоиться.

— Старичок то, старичок, — да живой человек! Каждому нужна половинка! Как бы дела хорошо не шли, одному человеку счастья не видать! Так уж положено!

Тут вспомнив причину разговора, я обиженно сказала:

— Но он же мне сам все разрешил!

— Одно дело холостой мужчина, другое хозяйка в доме! — мудро заметила Марта.

И чего я волнуюсь? Фиалке помощь уже не нужна, она работает, так что и продукты я больше брать не буду.

Я кивнула головой:

— Хорошо, Марта. Я больше ничего не возьму. И по лестнице бегать не буду. Не переживай.

— Зря ты так, обижаться не стоит. Я ничего против не имела! — засуетилась Марта, то складывая руки на белом фартуке, то вновь размыкая их.

Я устало отмахнулась, поднимаясь:

— Я и не обижался, — потом с любопытством оглядев облезлый стул, на котором только что сидела, небрежно спросила:

— Вся мебель в доме новая, а что ты эту рухлядь у себя держишь?

Марта на миг смотрела на меня, не понимая, потом отвернувшись, сухо пояснила:

— Это любимый стул моего мужа… — она тут же запечалилась, вытирая нахлынувшие слезы в уголках глаз. Замявшись, гадостно ощущая себя невоспитанной свиньей, я растерянно прошептала:

— Извини, я не хотел. Не думал…

— Не переживай, я это о своем… о стариковском.

— Спасибо, что предупредила о новой жене! — выдохнула я и скрылась из комнаты. Потом шагая по улице, куда глаза глядят, думала, «Что еще можно ждать от такого дня?»

Фи, к моему удивлению, уже вернулась из лавочки. Показывая на кучу ткани, валяющуюся на кровати, она пояснила:

— Я домой взяла, чтобы доделать…

— А тебе за это заплатят? — с подозрением оглядев наваленные ткани, меркантильно спросила я, привычно устраиваясь на стуле перед очагом.

— Угу… конечно, я за готовое платье получаю, — с непониманием ответила Фи, аккуратно подкидывая в очаг дровишек. Затем подхватила недошитое платье и, устроившись у огня, начала наживлять ткань на нитку.

— А я вот не знаю за что «получаю»… — грустно понизив голос, я рассказала ей о конфузе с Бредисом, а закончила новостью от королевы. Понимая, что сегодняшний день уж очень затянулся.

Прижав к груди лоскутки, Фи замерла в удивлении.

— И что будешь делать на тренировках?

— Косить под уличного мальчишку! — вздохнула я, вытягивая ноги поближе к теплу.

— А ведь разговор твой, Ольюшка, не похож на речь уличного босяка… — робко возразила подруга.

Я равнодушно пожала плечами:

— Папа был учителем, а мама обедневшей аристократкой… Я же все-таки не с рождения на улице.

— И что не нашлось никого, кто мог бы забрать тебя к себе? — недоверчиво произнесла Фи, не отрывая рук от шитья.

— Зачем сейчас об этом говорить? — негромко сказала я. — Я выжила и живу неплохо! — Я отвернулась, недовольно пожав губы, и демонстративно надувшись.

Фиалка хихикнула:

— Ладно, важный-бумажный, прости… Я бы на их месте никогда тебя не бросила!

— Это потому, что ты была на моем месте… и вообще, они обо мне не знают!

— Ну, понятно… — вздохнула Фиалка, сев рядом и сложив руки с тканью на колени.

Допив чай, я вернулась домой, словно лист гонимый ветром, но это было еще не все! Оказалось, что Андро сейчас, на ночь глядя, уезжает!

Марта, которая никогда не указывала хозяину что делать, слезно умоляла ни ехать одному верхом, а присоединиться к каравану. Я, молча стояла вдали, не понимая, с чего она так разволновалась!

— Андро! Вам нельзя в Привражье одному! Там есть шайки, которые только конных одиночек и ловят! — Говоря, она беспокойно охала, не сводя с хозяина встревоженных глаз.

Он устало кивал, но все же упрямо собирался в путь. Я тихо ему помогала, подавая то одно, то другое, не дожидаясь просьб старого мага. Все же такое поведение Марты меня напугало. За три года я не видела ее такой взволнованной и несчастной!

Когда Андро уехал, я вошла в дом, чтобы выпытать у Марты, что ее так испугало.

Погруженный в свои мысли, я скакал по темным и гулким улицам ночного города. Скакал от короля, который совсем приуныл и ни во что уже не верил. Я не испытывал страха наказания, но ощущение громадной ответственности, возложенной на меня монархом, очень тяготило.

Привязав лошадь у дверей дома, отправился к себе наверх, чтобы приготовиться в дорогу.

Я не собирался будить слуг, но в доме еще никто не спал. Не было только верного Оленька, состоявшего при мне с давних пор, так как был подобран совсем мальчишкой. Наконец, пиная в раздражении сухие листья, возле конюшни появился и он.

Заметив у меня в руках седельные сумки, Оленек взволнованно спросил:

— Господин, что означает эта спешка? — Я обернулся и поглядел на него. Время будто, совершенно не трогало верного слугу, Оленек, так и остался мелким и безусым.

— Что-нибудь приготовить? Может быть, я должен вас сопровождать? — беспокоился мальчишка.

Я покачал головой, думая о своем. Уже с десяток раз намеревался отвести его к знаменитому лекарю Тиодею по поводу мелкого сложения и отсутствия усов, но постоянная занятость, появление в доме только глубоко за полночь препятствовало исполнению задуманного. Да и мальчишка никогда и ни на что не жаловался, что к моему стыду, тоже отодвигало на неопределенное время посещение королевского корифея от медицины.

— Нет, Оленек, — я устало оперся бедром о стену конюшни, куда мы пошли за лошадью, оставив нервную экономку в доме. — Ты остаешься здесь. Эту поездку мне придется предпринять в одиночестве. Приготовь лишь немного провизии. Я предполагаю, по возможности, скакать до разбойничьего Непруга без остановок. Чем меньше людей меня увидят на дороге, тем лучше.

— И если вас ранят, старче, или убьют? Кто позовет вам лекаря? Может Марта права и вам лучше не ехать верхом, а нанять воз у караванщиков? — глаза мальчишки беспокойно распахнулись в ожидании ответа.

Оленек мне нравился именно потому, что вел себя не как наемный слуга, а как заботливый внук. Родной внук. Особенно, если учесть, что мне еще рано их иметь, внуков этих. Хотя с такой жизнью, я и детей не увижу!

Я остановился на пороге и вспомнил свой давний план, решил, наконец, его исполнить. Заведя мальца в оружейную комнату, взял свой детский меч и, протягивая его Оленьку, сказал:

— Видишь, этот меч меньше обычных и намного легче. Так тебе проще будет с ним управляться.

— Какой он… я таких еще не видел! — с восторгом выдохнул мальчишка, принимая подарок.

— Бери, он твой, только Марту успокой, когда я уеду!

Мальчишка кивнул, не сводя любопытных глаз с подарка — ему явно хотелось скорее его испробовать.

Завершив сборы, я запрыгнул на лошадь и в темноте поскакал к Непругу. Путешествовать зимой, удовольствие ниже среднего. Но надо, значит надо! И никому дела нет, что мороз немилосердно сечет кожу, пронизывая ледяными пальцами шею и слабо защищенные места. Уже понятно, что к завтрашнему вечеру я доберусь в Привражье ледяной статуей.

Марту с ее беспокойством об опасностях было жаль, но пока меня больше тревожило состояние коня — выпавший вчера вечером снег, обледенел и под хрупкой коркой скрыл все рытвины и ямы дороги. Неловкое движение и конь захромает, тогда мне точно придется с караваном добираться!

Путешествовать я искренне любил — была бы цель. Расследование в библиотеке показало, что кроме Ирги исчез целый сектор с эльфийскими книгами. Возможно, это лишь маневр для отвлечения внимания от настоящей проблемы, хотя есть большая вероятность, что больше ничего уничтожить, элементарно, не успели. Пока это одни догадки, но мне нужно срочно разыскать Веселого эльфа, старого скупщика краденого из Непруга.

Ночами в горах быстро передвигаться опасно. Я придержал Орлика и наложил на нас щит от холода. Стало намного легче, минус в качестве густого запаха лошадиного пота присутствовал, но я быстро привык. Главное, унялся ледяной ветер. Двигались мы быстро, за ночь миновали горную часть дороги, а к утру выбрались в поросшее лесами предгорье.

Места дикие, опасные: кроме разбойников, одиноких троллей-людоедов здесь водились блуждающие туманы, которым и мороз нипочем, — попадая в него, путник начинал задыхаться, терял ориентацию и в итоге погибал в глубоких расселинах, которыми изобиловала окрестность. Кто-то еще говорил, что в нем водились чудовища, но я никогда не воспринимал это всерьез.

Выровняв утомившегося коня, направил его шагом, давая отдых уставшему животному.

— Ничего, Орлик, потерпи, уже мало осталось! — я легко похлопал его ладонью по крупу, поддерживая. — Как прибудем, отправлю тебя отдыхать на конюшню к «Беззаботному Барбу».

Но тут я остановил коня, готовый зарычать от бессильного осознания поражения! Кто-то завалил дорогу стволами деревьев и, не разобрав преграду, здесь не проехать! Поднял коня на дыбы, быстро огляделся в поисках обходных путей, но место для засады было выбрано идеально, я мог только повернуть назад к Лазури.

Разворачивая коня, увидел с гиками и свистом всадников, окружающих меня со всех сторон. Вот и разбойнички!

Я вынул клинок, но ничего не успел. Разбойники накрыли нас с Орликом волшебной сетью. Вырываясь из-под нее, спрыгнул с коня, — так вести бой было сподручней. Ускользая от бандитской шайки двигаясь вдоль скалы, попытался заплести боевое заклинание, но от удара в спину воздух покинул легкие, колени подогнулись и я рухнул наземь.

Белый свет в глазах померк и я отключился.

Марта плакала. Спрятав драгоценный подарок мага на чердаке, я ходила вокруг экономки не в состоянии ее успокоить.

— Но Андро же маг! Какие там разбойники!.. — но Марта заплакала еще громче, я продолжила утешать. — Да он их одной левой размажет! Пусть только на него рыпнутся!

Все также рыдая, Марта покачала головой, не принимая шутку. Но все же подняла глаза и пояснила:

— Там за перевалом есть шайки, которые ловят именно конных. Мне и Калинка рассказывала. Я столько об этом слышала! От них не уходят, будь ты хоть сто раз магом!

— Ну что с ним может случиться? Он в Привражье сотню раз был! — с воздетыми к потолку глазами, убеждала Марту я.

— В Привражье может ничего и не случиться, если он туда доедет, — всхлипы усилились, — и раньше он был там только в сопровождении охраны!

Я от бессилия вразумить рыдающую даму, готова была с ней ругаться. Но благоразумно решила пойти к себе и подумать над новостями…

Сидя на кресле на чердаке, печально оглядела свои уютные владения. Так не хочется по холоду куда-то ехать! Все-таки я, также как и Марта, боюсь за Андро. Добрый он, да и старенький. И, в правду, обидят! Может защитить я не смогу, но помочь ведь в силах?

Итак, окончательно решено, сейчас же еду за ним!

Я бы с удовольствием позвала Фиалку с собой, но она с трудом нашла себе место швеи в соседней лавке, так что об этом не могло быть и речи. Собираясь в путь, я быстро покидала в сумку теплые вещи. Если Марта узнает о моем замысле, будет столько шума… Представив ее реакцию, я покачала головой. Буду уходить тихо!

Знаю, что значит жить без дома и, конечно, мне страшно все: зимний перевал, лед, пронизывающий холодерг, страшное незнакомое бандитское Привражье… Но отступать не буду, иначе, как говорила мама: «так всю жизнь от трудностей и пробегаешь!»

Я положила в сумку сотню настоящих наконечников для стрел, наточенных уютными вечерами в компании Фиалки. Их вроде как перед боем готовят, но я запаслась впрок и для лука с мечом нашла большую котомку, чтобы оружие в глаза не бросалось.

Сложно будет без договора найти караван, но, может, получится…

Завернувшись в теплый плащ, я тихо выбралась с чердака, и на цыпочках, таясь, пошла по черной лестнице к выходу… у которого меня и поймала Марта. Охая и хватаясь за голову, она испуганно сказала, вытирая заплаканные глаза:

— Что ты, детка, сочиняешь? Не вздумай сейчас ехать!

Ага, значит позже можно, я печально усмехнулась, подняв глаза на экономку:

— Я все равно поеду! Меня не остановишь! Я решил! — упрямо заявила я.

Марта медленно покачала головой.

— Тогда подожди меня! Я хоть провожу!

— Только до порога! — имитируя властность, заявила я.

— Ну что это такое, — запричитала Марта, — я хоть поесть в дорогу соберу, подожди!

Я сурово кивнула.

Марта унеслась на кухню, едва слышно заскрипели несмазанные петли погреба, раздались глухие частые шаги. У меня была мысль, уйти ее не дожидаясь, но так бессовестно поступить с Мартой я не могла.

Наконец, экономка груженная торбой полной продуктами, появилась у черной лестницы, продолжая причитать:

— Может не надо, а? Куда? Зимой в горы и тролли не ходят, а ты…

— Я иду!

Марта протянула мне торбу и, обняв на прощание, вздохнула:

— Не рискуй зря! Аккуратно там!

Я для порядка кивнула.

— Чуть не забыла главное! — Марта быстро сунула мне тяжеловесный кожаный кошель. — Все за хозяином едешь…

Я деньгам обрадовалась — у меня своих кот наплакал. Спрятав кошель за пояс, пообещала:

— Не переживай, все перерою, а Андро найду. Ты не знаешь, кого он хотел в Привражье увидеть?

— Да когда он о чем таком говорил⁈ — удивленно воскликнула Марта. — Все тишком, да молчком… Как ты.

Я улыбнулась, повесила торбу на пустое плечо и, кивнув всхлипывающей Марте, зашагала к Верхнему караван-сараю Горной Лазури.

Идти было далеко, пристанище путешественников было на другом конце города. Но мне все же повезло, я выкупила у здорового караванщика последнее место на телеге для пассажиров. Те, кто пришли позже, шли пешком.

Если скакать на коне, то добраться до Непруга можно куда быстрее, чем караваном с товарами и охраной, но, по мнению Марты, прибыть целым почти нереально. Ну, а нормально добраться до места можно только сообща.

Пока, лежа на краю телеги, я рассматривала упрямо мерцающие точки в небесной сфере, караван из двенадцати груженых возов и двух отрядов охраны еще затемно тронулся в путь.

Дорога дергалась изломанными зигзагами — мы передвигались горными тропами.

Лежать в телеге было невозможно, немилосердно трясло, сильнее, чем от холода на перевале. Иногда друг о друга стукались зубы, доводя меня до дрожи отвращения, но стало еще хуже, когда я чуть не уснула, и в дробилку зубов случайно попал язык. От боли сон как рукой сняло! Застонав, схватилась за лицо обеими руками.

Когда язык немного отпустило, притянула к себе котомку, зачехленный колчан с луком и ножны с мечом — подарками Андро, и спрыгнула с телеги, предпочитая идти пешком.

Лениво откинувшись на половину соседней телеги, на меня с неясной улыбкой на губах смотрел здоровый детина. Вот громила! Сколько места занял… а может он хозяин груза? Не знаю. Что ему от меня надо? Чем это он любуется? Хотя здесь не на чем было зацепиться глазу: туман, холод, уныние, сырость и большие и маленькие камни, камни, камни.

После полудня, тяжело шагая в центре каравана, я уже с теплом поглядывала на свое место в телеге, но пока садиться не решалась.

Мы почти миновали горы, и теперь вдоль дороги раскинулся голый, прозрачный от облетевшей листвы подлесок. Очень красиво, эх, сюда бы летом!

Я давно бы пустилась в путешествия по миру, но пока не с чем…

Так что, пока все осваивала постепенно: училась сражаться, читала книги известных путешественников, покупала подходящую одежду.

У меня уже есть потрясающий плащ и две рубашки из тонкого полотна. Еще надо собрать золото на сапоги и плотную ткань для штанов — Фи обещала сшить точно по мне, такие, которые скроют все недостатки… ну, в смысле женские изгибы.

Пока поживу у мага, а потом и в путь, мир смотреть…

Глубокое раздумье прервал рык бурого медведя гигантских размеров, шатуна или как его… Я такое видела впервые! Зверюга, ошалело ревя, несся с порядочной скоростью вдоль опушки леса, легко догоняя караван. От его рева по коже пошли мурашки, руки судорожно вцепились в котомку с мечом…

Страшно!

Охрана, сгруппировавшись в конце каравана, начала обстрел, но тонкие снаряды только злили подранка, вызывая еще более дикий рык и озлобление.

В бешенстве от боли, дико ревя, зверь угрожающе поднялся на задние лапы, давая шанс стражникам обстрелять уязвимый части тела зверюги. Те его не упустили — новые стрелы попали медведю точно в брюхо. Зверь живо сообразил, чем ему это грозит, с размаху мягко плюхнулся на передние лапы и понесся к нам еще быстрее и через секунду достиг последних телег.

Возницы в панике резко понукали дрожащих от звериного рева лошадок, скользящих по обледеневшей дороге из последних сил; повозки с грузами в любой момент грозили перевернуться; люди, спотыкаясь, в суматохе бежали, рискуя попасть под колеса телег.

Я, было, пожалела, что спрыгнула — сейчас была бы далеко впереди с криками бегущей толпы, но меня заворожило лицезрение ужасной встречи с медведем, который мгновенно задавил лошадку и добрался до рыжеволосого возницы, подмятого павшей лошадью и телегой.

Зверь уже шатался, заливая заледеневшие камни горячей кровью, а у раненого появился шанс спастись.

Преодолевая парализующий страх, я двинулась к стражам, расчехляя лук…

Опытные охранники не спасовали, хладнокровно обстреляли взбесившегося зверя. Двое смелых молодцов оббежали рычащего медведя по краю, который в этот момент по-хозяйски навис над задавленной лошадью. Безумно рискуя, они вынесли покалеченного возницу прямо из-под самого носа взбешенного изувера и тут же спрятали окровавленного человека за небольшой скалой, пока его отвлекали другие стражники.

Народ больше не паниковал, заворожено следя за происходящим, а когда, наконец, озверевшего убивца охранники добили мечами, принялся веселиться.

Здоровый парень в меховом жилете, что мне раньше все улыбался, ловко выудил из глубин телеги глиняную кружку, большой бурдюк дорогущего приморского вина и понес его стрелкам, чтобы похлопав по каждого плечу, угостить хорошим напитком. Его примеру последовали и остальные: кто понес стражам окорок, кто лепешек, кто забродившего на фруктах горного меда…

Кто-то из мужчин взялся помогать вознице, перемотав поломанную ногу, кто-то для обезболивания вливал ему в горло крепкую бражку из дички.

Люди расслабились, улыбаясь, и с облегчением посматривая на громадного зверя. Это нападение всех объединило, хотя минуту назад они могли оттолкнуть друг друга в погоне за ускользающими возками.

Быстро собрав затупившиеся стрелы, охранники спокойно приняли дары от спасенных людей и сели обедать.

В общем, случился нежданный привал, которым надо воспользоваться. Скинув с плеч мешок на обледенелую землю, осмотрелась, куда бы пойти. И близко нельзя — люди, и далеко страшно, вон тут какие «ужасти» водятся!

Раненого возницу, тихо стонавшего в беспамятстве, уложили в повозку к щедрому детине с вином, а груз из поломанного возка раскидали по другим телегам. На месте, где зверь нагнал несчастную лошадь, остались залитые кровью обломки деревянных оглоблей и части развалившейся телеги.

Я припомнила, что и в целом виде на телеге сидеть невыносимо, а с переломами лежать… и представить страшно! Но пока все веселились и укладывались, наконец, выбрала куда лучше отойти по своим делам. У самого леса стражник, по-хозяйски сидевший на тюке с тканями из поломанной телеги, заметивший мое направление, сплюнул в сторону остывающей туши медведя и сказал:

— Опасно! Тут кругом пещеры. В них или разбойники спрятались или сокровища разбойничьи лежат. Кому как повезет! — Подмигнув, он грубо загоготал, я почти пожалела, что пошла в эту сторону, но тут он продолжил. — Помню, как мальчишками мы бегали здесь мечтали найти легендарную пещеру Райдера — место полное драконьих сокровищ.

— Ну и как, нашли? — усмехнулась я, не останавливаясь, выслушивая на ходу сумбурный рассказ стрелка.

— Нет… сокровищ не нашли, только мертвеца под вон те-е-ем склоном, — он указал на одинокую тонкую скалу, — и все…