Я выгляжу беспомощным. Я не очень крупный парень, и когда люди встречают меня, они сначала думают, что я покорен, пока я не открою рот. Поэтому двое полицейских не знали, кто я такой. Они не проверили, вылез ли я с заднего сиденья через дверь со стороны водителя. Стекла были тонированы; я закрыл ее за собой и спокойно обошел здание и пошел по улице. Через квартал я побежал. По крайней мере, раз уж они забрали мой телефон, у меня не будет проблем из-за того, что я не позвонил Сэму.
Часть 13
Большинство людей считают меня глупым. Это связано с тем, что я моложе тридцати, блондин и вроде как взбалмошный. Так что, несмотря на то, что у меня объем внимания как у золотой рыбки - оооо, замок, оооо, замок, - я могу использовать свой мозг для сложных рассуждений. Я не пошел в хозяйственный магазин или куда-то еще, чтобы снять наручники. Я поймал такси (с наручниками) и попросил отвезти меня в магазин, специализирующийся на секс-игрушках для взрослых. Приехав туда, я сказал кассиру, что мой парень потерял ключ от наручников, которые мы купили накануне.
Она рассмеялась, ее менеджер рассмеялся, парень, отвечающий за смотровые кабинки, рассмеялся, но работник склада достал кусачки и разделил мне руки, а другой работник склада, вернувшись с перерыва, взломал для меня замки на каждом наручнике. Они были впечатлены тем, как реально они выглядели, когда бросали их в стальную корзину для мусора за прилавком. Я дал менеджеру полтинник и попросил его купить всем обед. Он пригласил меня пойти с ним на танцы после работы, и я любезно отказался, прежде чем выскочить из магазина.
Я поймал такси до Галлерии и нашел телефон-автомат. Я набрал свой собственный номер.
– Джори, черт возьми! Где ты, блядь, находишься? – спросил Сэм, когда ответил на втором гудке.
– У тебя есть мой телефон?
– Очевидно, – прорычал он. – Что, черт возьми, случилось? Ты должен был ждать!
– Спроси агента Калхуна.
– Нет, я знаю, что он облажался. Он сказал... черт... ты в наручниках?
– Больше нет.
– Господи, – сдулся он. – Детка, ты...
– Я должен уехать отсюда, Сэм. Если я останусь, мне будет больно.
– Джор...
– Увидимся дома, хорошо?
– Нет, не хорошо! Мне нужно...
– Я не собираюсь лететь, – я размышлял вслух. – Они могут искать меня в аэропорту, так что я поеду на машине, или на автобусе, или...
– Нет, – сказал он категорично. – Просто встреть меня в отеле, и я...
– Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за укрывательства беглеца.
– Любимый, ты не беглец. Единственное, что хочет сделать агент Калхун, - это задержать тебя для допроса.
– То, как он говорит, пугает меня до смерти.
– Я знаю, но он...
Аарон Саттер внезапно всплыл в моей голове.
– Черт, я только что кое-что придумал.
– Детка, просто, пожалуйста, встретимся в моем отеле. Мы с Дейном остановились в Хилтон в аэропорту. Я в номере девять-двенадцать. Пожалуйста, просто будь там.
– Думаю, у меня есть идея получше.
У Аарона был частный самолет - он мог бы прислать его за мной, и, я был уверен, прислал бы, если бы я попросил его достаточно вежливо.
– Нет, не звони никому другому. Не обращайтесь сейчас ни к кому, кроме меня, это будет ошибкой.
Нельзя было отрицать, что этот человек хорошо меня знал.
– Но Сэм, я...
– Детка, – сказал он, и его голос был как мед. – Пожалуйста.
Я позволил себе вздохнуть, и в этот момент его голос просочился в меня.
– Не уходи без меня. Ты мне нужен.
Я глубоко вздохнул.
– Я пойду соберу свои вещи и встречу тебя в отеле.
– Я заберу твои вещи - просто иди в отель. Я позвоню и скажу, чтобы тебе дали ключ.
– Ты уверен, что тебе ничего не...
– Джори, просто иди в мой номер и жди меня. Пожалуйста, я умоляю тебя.
Я был бесполезен, когда дело касалось отказа Сэму Кейджу.
– Скажи мне, где ты остановился, чтобы я мог забрать твое дерьмо.
Я сказал ему об этом и повесил трубку после того, как он вытянул из меня очередное обещание встретиться в его отеле. Этот человек был полон решимости увидеть меня, и, как всегда, мой желудок трепетал при одной мысли о нем. Я смутно задавался вопросом, изменится ли это когда-нибудь.
****
От меня плохо пахло, я чувствовал себя грязным, поэтому, пробыв в комнате Сэма целый час, я принял душ. Когда через некоторое время я открыл дверь ванной и вышел в комнату, то обнаружил его стоящим у окна. На нем все еще было пальто, как будто он только что пришел.
– Хай, – я улыбнулся ему и не смог сдержать вздох в голосе.
Он ничего не ответил, просто пересек комнату и схватил меня, потянув вперед, прижимая к своему большому, твердому телу.
Я почувствовал, что дрожу, но был бессилен остановиться. Было так приятно наконец-то оказаться в безопасности. Он был теплым и твердым, а его губы на моей шее казались раем.
– Посмотри на меня.
Когда я поднял голову, его рот был на моем. Это был пожирающий поцелуй, в нем не было ничего нежного, его язык пробовал меня на вкус, требовал меня. Он поднял меня на руки и отнес на кровать, где опустился на нее, не выпуская меня из объятий.
Я ожидал, что меня поглотят, но вместо этого он оседлал мои бедра и сел. Он снял пальто и шарф и бросил их на пол, глядя на меня сверху вниз.
– Боже, ты так хорошо выглядишь, – вздохнул я, любуясь его видом... поправившийся, исцеленный, снова целый и невредимый. – Как ты себя чувствуешь?
– Я? – нахмурился он. – Господи, Джи, ты выглядишь как дерьмо.
Я попытался встать, отойти, но он легко удержал меня.
– Хватит дурачиться, ты же знаешь, что ты великолепен. Я просто хочу сказать, что ты выглядишь так, будто прошел через все это и... Господи, я больше никогда не спущу с тебя глаз.
Его глаза были такими темными и красивыми.
– Ладно.
Он хмыкнул и поднял мой подбородок, чтобы посмотреть на мою шею.
– Господи, детка, ты весь в синяках. Как...
– Но я все еще нравлюсь тебе, верно? Ты все еще хочешь меня?
– О чем ты говоришь?
Мне потребовалась минута, чтобы ответить.
– Я сейчас некрасивый.
Он лег рядом со мной, его рука потянулась, чтобы коснуться моей щеки.
– Джори, я люблю тебя снаружи, правда... ты прекрасен, и один только вид тебя заводит меня. Но, милый, правда... Я бы никогда не остался с тобой, если бы это было все.
Я кивнул, моя челюсть сжалась.
– Я люблю тебя, Джори. Я люблю твое доброе сердце, твою отзывчивость и то, как ты пробуждаешь все самое лучшее в каждом, кого встречаешь. Ты нужен мне, потому что без тебя я пустой и злой.
– Нет, не пустой, – сказал я, опираясь на его руку.
Он опустил меня обратно на кровать и поцеловал в шею.
– Я чувствую биение твоего сердца прямо здесь, под твоей кожей.
Я почувствовал, как дыхание перехватывает в горле. От одного его присутствия рядом со мной по телу пробегали мурашки.
– Ты снова напугал меня до смерти.
– Прости, – ответил я, глядя ему в глаза. – Я просто знал, что Сьюзен Рид была той, кто...
– Я знаю, знаю, но послушай, – мягко сказал он, его голос был глубоким. – С этого момента никуда не ходи без меня. Я с удовольствием буду твоим помощником.
Я улыбнулся ему.
– Думаю, мы оба знаем, кто является героем этого произведения, Сэм.
– Нет, не думаю, что знаем, – сказал он, наклоняясь и целуя меня, медленно, но тщательно, не торопясь, исследуя языком мой рот. В его поцелуе не было привычного жара и остроты, но я все равно чувствовал, как он проникает в меня.
Я застонал, когда он отстранился.
– Я тебе нужен.
– Да, – искренне согласился я, извиваясь под ним.
Он неожиданно улыбнулся.
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь избавиться от полотенца.
– Я вижу, – он лениво усмехнулся. – Но, детка, ты не в той форме, чтобы я...
– О да, я в форме, – заверил я его, взял его руку и провел ею вниз по своему паху, только махровая ткань разделяла нашу кожу. – Это похоже на то, что я не готов?
– Детка, – мягко сказал он, – ты...
Но я оттолкнулся, выведя его из равновесия настолько, что смог перевернуться на живот и отдышаться.
– И что теперь? - спросил он, поглаживая руками мою попку.
– Сэм... пожалуйста... покажи мне, что ты в порядке. Я больше не хочу быть сильным.
Никаких движений.
– Сэм?
– Ты делал все это, чтобы защитить меня, потому что мне было больно.
– Да.
– Значит, если мне станет лучше, ты перестанешь играть в детектива?
Играть?
– Теперь подожди, – мой голос понизился. - Я неплохо справился...
– Заткнись, – прорычал он, прежде чем стянуть полотенце, оставив меня обнаженным под ним. – Угадай, что я тебе принес?
– Я уверен, что у меня нет...
– Не двигайся.
Его вес исчез всего на несколько секунд, а затем вернулся.
По звуку открывающейся крышки я понял, что он достал из своей сумки на полу.
– Ты не беспокоился обо мне, – поддразнил я его. – Ты просто хотел меня трахнуть.
Он схватил меня за волосы и сильно дернул голову назад.
– Нет, Джи, ты хочешь, чтобы я тебя трахнул. Меня тошнит от одной мысли о том, что ты мертв, изнасилован или бог знает что еще.
Я задрожал, ничего не мог с собой поделать. Мой мозг понимал, что мы ведем серьезный разговор, но тело просто переваривало его доминирование и силу, которую он проявлял по отношению ко мне.
Он отпустил мои волосы, и я вжался лицом в подушку. Я почувствовал, как его скользкие пальцы проникают в мое тело, и издал слабый стон.
– Мне уже лучше, Джи, поэтому с этого момента ты должен делать все, что я скажу. Ты понял?
Я кивнул, не в силах говорить, чувствуя, как его руки скользят по моей попке, раздвигая ягодицы.
– Ты должен помнить, кому ты принадлежишь.
– Я знаю, кому я принадлежу, – прохрипел я, пытаясь снова податься к нему.
Он поцеловал мою шею, перешел к плечу, а затем прикусил и глубоко вошел в меня. Я поднял голову, и он повторил свое движение.
– Сэм... – это прозвучало как хрип, когда его рука скользнула под меня.
– Боже... Я скучал по тебе... Я только что получил тебя обратно... – в его голосе прозвучала какая-то нотка, и он сбился на полуслове.
Никакие слова утешения не могли быть сказаны, так как были только тепло, знакомый запах его кожи и мой тонущий, ноющий ответ на него.
– Я ненавижу то, что ты мне нужен.
И я хотел объяснить ему, что то, что он считал слабостью, на самом деле было даром. Большинство людей никогда ни в ком не нуждались.
– Джори....
Я задыхался, стонал от удовольствия и повторял его имя снова и снова. Это было все, что я мог сделать, мои чувства утонули в обжигающем жаре, его прикосновениях и первобытном звуке его голоса. Я был так счастлив, мое тело было так готово, ведь я так долго обходился без него. Мне не хватало обычной выдержки, чтобы сдержать оргазм.
Он задал ритм, который вырвал у меня гортанный стон. Наполненный и поглаживаемый одновременно, я чувствовал, как пульсирует глубоко внутри меня, поднимаясь, достигая пика, моя кожа горела под его кожей, когда я умолял о том, чего хотел и в чем нуждался.
От его признания, что он хочет погрузиться в меня, коснуться моего сердца, кровь запульсировала в моих венах, мышцы напряглись все разом, как волна, нахлынувшая на меня. Я чувствовал, как толчки удовольствия проходят через Сэма, как его тело сотрясается от них, пока его дыхание не перехватило, и он не выкрикнул мое имя. В этот короткий, раскаленный до бела, с колотящимся сердцем, переполненный эйфорией момент... все казалось идеальным.
Он быстро поднял меня, стараясь не раздавить, и я услышал, как застегивается его молния, а затем звякнула пряжка ремня.
– Ты уже закончил со мной, да? – спросил я, улыбаясь в подушку.
– С тобой никогда не бывает покончено, – хрипло сказал он. – Перевернись.
И когда я это сделал, он обнял меня и прижал к своему сердцу. Я поцеловал его шею, почувствовал его бешено бьющийся пульс и приник губами к его покрытой щетиной челюсти. Он просунул ногу в джинсовой одежде между моими голыми ногами и провел рукой по бедру, прежде чем натянуть на меня плед. Я был голым, он - полностью одетым, и я знал, что он был доволен. Его господство не вызывало сомнений.
– Тебе это нравится, – усмехнулся он, хриплым голосом поглаживая меня по спине и позволяя своей руке спуститься по моим ягодицам к ноге, перекинутой через его бедро. Проведя рукой под моим коленом, он притянул меня ближе, желая еще большего контакта, желая, чтобы я прижался к нему так, что мой пах оказался напротив молнии его джинсов. – Тебе нравится, когда я тебя одолеваю.
Я бы расплакался, если бы открыл рот. Слишком много было облегчения, слишком много счастья, и все это грозило вылиться из меня, если бы я позволил. Внутри бушевали эмоции, которые я испытывал еще тогда, когда он лежал на больничной койке. Я должен быть сильным ради Сэма и держать это в себе.
– Позволь мне это, Джи. Я знаю, ты злишься, что я не был достаточно сильным, чтобы не пострадать. Это потрясло весь твой мир и заставило тебя бояться, потому что ты ненавидишь мысль о том, что ты уязвим, что у тебя что-то отняли, – его голос был ласковым, таким нежным, как и его губы на моих веках, щеках, лбу. – Вот ты снова впускаешь меня в свою жизнь, а я чуть не умираю из-за тебя... твое сердце, которое ты так стараешься уберечь, я чуть не уничтожаю при каждом удобном случае.
Я тяжело сглотнул, желая, чтобы он замолчал.
– Не злись на меня больше. Мне жаль, что я пострадал. Я обещаю, что этого больше не случится. Просто не оставляй меня. Никогда не оставляй меня.
Я пытался дышать, но это было так трудно.
Его пальцы провели по моей челюсти, а затем он приподнял мой подбородок и одновременно наклонился вперед. Он завладел моим ртом и глубоко поцеловал меня. Я поцеловал в ответ со всей силой, на которую был способен, и он опрокинул меня на спину, прижав к кровати.
– Черт возьми, Джори... Я не думаю, что когда-либо хотел тебя так сильно, – его голос был низким, почти рычащим.
– Нет? – я поддразнил его, прикусив губу.
Он быстро поднялся с меня, скатился с кровати, стал возиться с ремнем, дергать за одежду, сбрасывая с себя все так быстро, как только мог. Я хихикал, наблюдая за ним, потому что он так старался, а потом увидел шрам и затаил дыхание.
– О, нет-нет, – он улыбнулся, забрался обратно в кровать под плед и обнял меня, прижимая к своей груди. – Ты не можешь использовать мою недавнюю операцию как причину, чтобы не заниматься мной.
Меня трясло. Я почти его потерял.
– Я больше не достаточно красив для тебя, да? – поддразнил он меня, припав ртом к ключице, медленно облизывая и покусывая ее от плеча до челюсти. – Я изуродован.
– Сэм, – с трудом выдавил я. – Ты мог...
– Знаешь, вместо того чтобы думать о том, что могло бы случиться, почему бы тебе не направить весь этот страх в страсть и не взорвать меня... то есть... взорвать мой мозг, – он засмеялся.
Я просто уставился на него.
– Что? – он лукаво улыбнулся, в его глазах заплясали искорки.
Он был невероятен. Его мысли были заняты только одним.
– Я не знаю, почему ты так на меня смотришь, – он продолжал ухмыляться. – Я ничем не отличаюсь от всех остальных парней на планете.
Я хмыкнул, и он рассмеялся, когда я навалился на него, чтобы отстранить его от себя. Он позволил мне перевернуть его на спину.
Его глаза были прикрыты тяжелыми веками, когда он смотрел на меня снизу вверх.
– Иди сюда.
Я приподнялся над ним, а затем медленно опустился на него, насаживаясь так глубоко, как только мог, и погружая его в себя.
У него перехватило дыхание, и это было очень сексуально - то, как он реагировал на меня, его руки сжимали мои бедра, его тело напряглось под моим.
– О... Боже, – его голос надломился.
– Скажи мне, что ты скучал по мне, – потребовал я у него, прежде чем наклониться вперед, чтобы поцеловать.
– Ты знаешь, что я... о... Джори... – он говорил так, будто ему было больно, пока я поднимался и опускался по его длинной, твердой, скользкой длине. – Твое тело такое горячее.
Я улыбнулся, он застонал. Это была изысканная пытка, и я наслаждался участью своей добровольной жертвы. Когда он выкрикнул мое имя, запустил руки в мои волосы, чтобы притянуть меня к себе для поцелуя, я вместе с ним поплыл по волнам, его чувства на мгновение затопило наслаждение, не оставившее места для рационального мышления.
Он ворвался в меня, одновременно притягивая к себе, его пальцы впились в мои бедра, чтобы я не мог вырваться.
– Джори!
Я улыбнулся, когда его тело обмякло под моим, а его стон заставил меня захихикать.
– Ты слишком милый, – вздохнул я.
– Черт, – пробормотал он. – Мне нужно было кое-что сказать.
– Скажи это, – сказал я, отстраняясь от него, что вызвало у него гримасу и ухмылку одновременно.
Он похлопал себя по груди.
– Ложись.
Я прижался к его плечу, и он обнял меня, подоткнув одеяло. Я никогда не чувствовал такой заботы, как в объятиях Сэма.
– Так скажи мне, что...
– Я люблю тебя.
– Почему?
– Потому что ты мой, – сказал он, проведя большим пальцем по моим губам, а затем поднял мой подбородок и приблизился, чтобы поцеловать меня.
Это был медленный, глубокий, чувственный поцелуй, от которого я почувствовал, как по всему телу пробежали мурашки.
– Мой.
Я был без сил в его объятиях, его теплая кожа и рука, гладившая мои волосы, быстро убаюкали меня, и я расслабился. Я был полностью опустошен и отдан на его милость.
– Ты знаешь, что без тебя у меня нет дома, – внезапно сказал он, прикоснувшись губами к моему лбу, и его руки крепко обхватили меня, прижав мое тело к своему.
Я заставил себя не плакать. Иногда то, что он говорил, было просто слишком. Его честность, жар и сила его слов ошеломляли.
– Я действительно люблю тебя.
И в этом не было никаких сомнений.
– Ты меня слышал?
– Да.
– Хорошо, – он захихикал, целуя мои брови, переносицу и все, что попадало под его губы, пока я продолжал поднимать подбородок. – Теперь ты должен сосредоточиться, потому что мне нужно рассказать тебе кучу всего, а Дейн будет здесь, наверное, минут через пять или около того. Я едва убедил его позволить мне увидеться с тобой наедине, а агент Калхун…
Я прижался к нему, и он издал довольный звук, который я так любил, прежде чем продолжить говорить. Бесполезно было объяснять ему, что мой мозг отключился много лет назад. Я задремал и не беспокоился о том, чтобы поднимать эту тему. Я был в безопасности в его объятиях, и это было все, что имело значение.
****
Судя по тому, как агент Калхун продолжал смотреть на меня, я чувствовал себя скорее Джейсоном Борном, чем Джори Харкортом. Он выглядел почти испуганным. В каком-то смысле это было вполне обоснованно. Я сбежал из тюрьмы, довольно успешно ускользнул от него и проскользнул сквозь его пальцы ранее в тот же день. Когда я объяснил, как мне удалось освободиться от наручников, он был особенно поражен. Сэм действительно был впечатлен тем, что под предлогом освобождения из заточения люди пришли мне на помощь.
– Только ты, – сказал он, и его пальцы провели по моей шее и волосам. Он не мог оторвать от меня руки. – Люди сделают для тебя все.
Это была неправда, но, судя по тому, как он смотрел на меня, я не хотел с ним спорить.
– Итак, ваша догадка оказалась верной, Джори, – медленно произнес агент Калхун. – Похоже, ваш друг Калеб Рид на самом деле невиновен, а его мать - преступница.
Я наклонился вперед и посмотрел на него, уделяя ему все свое внимание.
– На ноже, который мы нашли в доме мистера Рида, есть отпечатки пальцев его матери, и больше ничего.
Я постарался не улыбнуться.
– В конце концов он признался, что несколько месяцев назад узнал, чем занимаются его мать и мистер Фейн, и собирался обратиться в полицию, когда мистер Фейн пригрозил убить вас. Чтобы обезопасить вас, он притворился, будто его похитили, а когда дело зашло слишком далеко, он убежал и был подстрелен. Он хотел рассказать вам правду, но не знал, что делать, – он глубоко вздохнул. – Он идиот, но он невиновный идиот.
– Разве он все еще не соучастник? – спросил Дейн у агента Калхуна.
– О, его обвинят в препятствовании, соучастии и...
– Но есть смягчающие обстоятельства, которые будут приняты во внимание, – заверил меня Сэм, поглаживая по спине. – Не волнуйся, детка, мы не позволим Калебу попасть в тюрьму.
Я кивнул и посмотрел на агента Калхуна.
– Чья это была квартира сегодня?
– Кэмпбелла Хэддока.
– Кто это?
– Очевидно, у него был роман со Сьюзен Рид.
– И где он?
– Он мертв, – сказал агент Калхун, глядя на меня.
– Как? – предугадал Дейн мой вопрос.
– На террасе стоял морозильник - вы его видели? – спросил он меня.
Я покачал головой.
– Ну, он был под виниловой скатертью, а сверху на нем стояло много растений в горшках... Я рад, что вы этого не видели.
Я кивнул.
– Он был там, да?
– Да.
– Как его убили?
– Его застрелили.
– И что вы думаете? Сьюзан Рид убила его?
– Пуля вылетела из ее пистолета. Та же пуля, что вышла из ее сына... Сам пистолет пропал. Это косвенные улики, но в сочетании со всем остальным... они могут многое значить.
– Зачем ей убивать своего любовника?
– Понятия не имею. Может, он застал ее за чем-то, может, нашел ее пистолет... Мы не узнаем, пока она сама нам не расскажет.
– Если она расскажет вам.
– Точно.
– Значит, она убила тех парней.
– Она и Грег Фейн.
– Зачем ему помогать ей?
– Этого мы не знаем, но мы найдем связь.
– Хорошо.
– Джори.
Я посмотрел на Дейна.
– Вы должны гордиться собой. Вы один спасли Калеба - вы один поверили в него. Он должен благодарить вас до конца своих дней.
И я был рад за Калеба, так рад, но что-то было не так в той квартире.
– Что вы думаете обо всех этих картинах на стене? – спросил я агента Калхуна.
– Обычное сумасшествие, уверен, они будут изучать Сьюзан Рид годами.
И я был уверен, что так и будет, но все равно что-то было не так.
– Боже, не могу дождаться, когда вернусь домой, – Дейн глубоко выдохнул, и я понял, глядя на него и на то, какими усталыми выглядели и он, и Сэм, что я заставил их обоих пройти через ад.
– Мне жаль, – честно признался я, и мой голос дрогнул.
– Как кто-то может на тебя злиться, если твое сердце всегда в правильном месте? – мягко спросил он, улыбаясь мне.
– Вот так, – огрызнулся Сэм, наставив на меня обвиняющий палец. – Еще раз повторишь такой трюк, и ты узнаешь истинное значение боли.
Я улыбнулся ему, а Дейн рассмеялся.
– Я сам надеюсь, что ты облажаешься, – заверил меня агент Калхун.
Там не было утраченной любви.
Часть 14
Один день может изменить все на свете. Две недели могут сделать еще больше. Удивительно, что всего через четырнадцать дней я был в безопасности, исцелен и полностью вернулся в свою жизнь. Я был на работе с Обри, Сэм занимался полицейскими делами, а Сьюзен Рид, а не Калеб Рид, сидела в психиатрической больнице строгого режима под наблюдением. Все это было вполне нормально, если бы вы были на моем месте.
Дейн уволил телохранителя Аджи, они переехали из кондоминиума в свой потрясающий трехэтажный дом в Хайленд-Парке, и он одолжил отцу деньги, необходимые ему, чтобы поставить бизнес на ноги. Это было все, что он мог сделать, чтобы успокоить Дэниела Рида. Он и представить себе не мог, что его жена, мать Дейна, способна на такие злодеяния, которые она совершила в жажде мести. Где-то на полпути ее любовь к сыну превратилась в ненависть. Она больше ни с кем не разговаривала, поэтому ее истинные мотивы - как и почему она совершала преступления, почему просто не убила меня, а других - были заперты внутри нее. Неизвестно, когда и сможет ли она вообще объяснить свои убийственные действия.
Калеб был освобожден условно-досрочно и должен был посещать психиатра, ходить на групповые занятия и выполнять непомерное количество общественных работ, но он был свободен и мог жить своей жизнью. Он собирался работать со своим отцом и Джереми, втроем они переименовали компанию из «Рид Глобал» в «Рид и сыновья». Они начнут все с чистого листа, а с Дейном в качестве подстраховки и множеством новых перспектив, казалось, что они уже на пути к успеху. Со временем все раны затягиваются.
Я увидел Калеба перед тем, как он отправился домой, и он так крепко и долго обнимал меня, что я наконец начал смеяться. Он тоже, а когда мы отстранились, наклонился и поцеловал меня. Я был ошеломлен, а он лишь озорно улыбнулся. Он не хотел, чтобы у меня возникли какие-то мысли о нем, он просто не знал, как еще выразить глубину своих чувств. Я один верил в него, доверял ему и знал его истинное сердце. Он любил меня, и это было все, что оставалось сказать. Когда я покидал аэропорт, начался дождь, и это было похоже на благословение.
Я мог бы жить в Сиэтле, поскольку любил дождь, но я был в меньшинстве. Постоянное серое небо, мокрая одежда и лужи выводили из себя большинство людей. Тот факт, что дождь не прекращался уже полторы недели, сказывался на настроении всех моих знакомых. Половина проблемы, на мой взгляд, заключалась в холодных ногах. Ботинки промокали, потом промокали носки или чулки, и, по дороге на работу, ноги замерзали. Всем нужны были галоши. У меня была ярко-желтая пара, как в пятилетнем возрасте, так что ноги никогда не промокали.
Дейн был уверен, что только геи могут носить такую обувь, но я с ним не соглашался. У Сэма была оливково-зеленая пара, которую я ему купил, и никто никогда не высказывал ему никаких претензий. Дейн считал, что это больше связано с размером и мускулами моего парня, чем с чем-то еще.
Как бы то ни было, я приучил Сэма держать на работе две лишние пары обуви. Он сказал мне, что у всех женатых парней есть галоши и сухие носки. Я был очень доволен им. Но мое расположение изменилось, когда мы стали постоянно ссориться. Все началось с Аарона Саттера.
Сэм хотел принять предложение Аарона поужинать с ним, потому что считал, что если Аарон увидит нас вместе, общающихся, он поймет, что мы - исключительная вещь, которая работает. Я не хотел идти на ужин, исходя из этой предпосылки. Я хотел, чтобы мы были друзьями. Сэм сказал, что это будет только один раз.
Мы поедим, попрощаемся, и все, навсегда. Мне все это казалось незрелым и детским. Он же считал это катарсисом. Я не хотел участвовать в том, чтобы властвовать над Аароном Саттером. Сэм сказал, что нам с Аароном нужно покончить с этим; я сказал ему, чтобы он завязывал с этим. Аарон продолжал звонить Сэму, а я говорил Сэму «нет». Мы зашли в тупик.
Мы также ссорились из-за моих друзей-геев. Сэму нравились Эван и Лаудон, но на этом все и ограничивалось. И я знал, почему ему было комфортно с ними. Пока никто не говорил, догадаться, что Лаудон - гей, было все равно что догадаться о Сэме. А поскольку Лаудон вел себя как натурал, он мог смириться с тем, что Эван - примадонна. Так что Сэм был не против встречаться с ними, быть увиденным с ними - проблема возникла с моим расширенным кругом. Мои друзья, которые использовали утрированный язык, делали заявления своей одеждой или ее отсутствием, и у которых были очаровательные выражения для всего - включая клички для нас с Сэмом. Они называли нас Девочки, или Джори и его девочка, или Дива и его мужчина... все это чертовски раздражало детектива Кейджа. То, что мой телефон иногда звонил посреди ночи, сводило его с ума. То, что мне нужно было с кем-то сидеть, кого-то спасать или быть рядом, чтобы поплакаться в плечо, - все это Сэм не понимал, или делал вид, что понимает. Я объяснил, что, поскольку он старше меня, наши друзья находятся на разных этапах своей жизни. Большинство его друзей остепенились и обзавелись детьми, а большинство моих все еще веселятся, как рок-звезды, до самого утра. Когда я заговорил о нашей разнице в возрасте, он спросил, не считаю ли я это проблемой. Я честно ответил, что никогда раньше так не думал. Он ничего не ответил, а мне больше нечего было сказать. Было над чем поразмыслить, и мы занялись этим в разных концах квартиры.
Когда мы расставались и мирились в прошлом, было проще не задумываться о том, что нам предстоит жить вместе, и о том, каким счастьем и ужасом это может обернуться. Столкнуться с реальностью, пытаясь совместить две очень разные жизни, с людьми, которые населяют оба места... это оказалось сложнее, чем мы могли себе представить. То, что мы съехались сразу после возвращения из Далласа, было поспешным решением, о котором я уже начал жалеть. Мы действовали второпях, и это было видно.
Друзья Сэма делали со мной все, что могли. Это было неловко. Они случайно говорили что-то вроде «это так по-гейски», когда речь шла о чем-то плохом, а потом тут же смотрели на меня и морщились, или вздрагивали, или бормотали ругательства себе под нос. Они никогда не смотрели на Сэма, только на меня. Как будто я был единственным гомосексуалистом в комнате. Однажды вечером я услышал, как две жены его друзей сказали, что это просто этап. Сэм сначала был натуралом, а потом найдет хорошую девушку и остепенится, как только выкинет из головы все эти «гомосексуальные штучки».
Как будто я был гриппом, а не тем, кого он любил. Когда я рассказал ему о том, что было сказано, желая, чтобы он обратил на это внимание, он сказал, чтобы я не беспокоился об этом, что они все придут в себя. Я не собирался задерживать дыхание.
Будучи по натуре упрямыми людьми, я не собирался отказываться от субботних танцев с друзьями, а он не собирался отказываться от ужина, пива и бильярда со своими друзьями. Так что мы разошлись в разные стороны, и всю ночь я чувствовал пустоту внутри, даже когда заставлял себя наслаждаться тем, что делал. Когда я сломался и позвонил ему, чтобы сказать, как сильно я его люблю и скучаю, он вел себя так, будто его это не волнует. Он хорошо проводил время, не обращая на меня ни малейшего внимания, а я всю ночь переживал. Я бросил трубку, отключил телефон и вернулся домой только в три часа ночи. Я не успел дойти дальше дивана, прежде чем отключился.
В воскресенье утром его не было, когда я проснулся в полдень, все еще в ботинках и куртке с вечера. Мне было обидно, что он меня не разбудил, обидно, что он меня не перенес, и обидно, что он так легко меня бросил. Когда я позвонил ему, звонок сразу же попал на голосовую почту. Я постарался уйти до того, как он вернулся домой. Я ужинал с его семьей, и в итоге именно он оказался в затруднительном положении из-за того, что не позвонил и не сказал, что работает и не сможет прийти. После этого я отправился в свой офис, а затем к Эвану и Лаудону за поздним десертом. Эван отругал меня за то, что я веду себя как ребенок, и сказал, чтобы я просто набрался смелости и сделал первый шаг к примирению.
– Какой смелости? – спросил я его. – Легко быть тем, кто сдается.
– Нет, – заверил он меня. – Это самое сложное.
Аджа согласилась с Эваном, когда я разговаривал с ней по телефону.
– Не отрезай нос назло лицу, – сказала она.
– Что это вообще значит?
– Ты знаешь, что это значит.
– Ну да, я знаю, что это значит, но что? Я должен уступить и не быть слишком упрямым для своего собственного блага?
– Что-то вроде этого.
– Но почему я должен каждый раз уступать?
– Нет, не каждый раз. Но, может быть, в этот раз или в этот первый раз ты сделаешь это или должен сделать.
Я застонал.
– Не будь таким ребенком.
Это было именно то, что сказал Эван.
Но я просто не мог отступить, сдаться или оставить все как есть. Это было глупо и по-юношески, но я играл с ним в кошки-мышки, и конца этому не было видно. Я довел эту глупость до предела, изменив свое расписание. Я знал, что ему нужно рано вставать, чтобы идти на работу, и поэтому оставался в офисе до того времени, когда, как я знал, он мог бодрствовать и быть работоспособным на следующий день. Я приходил домой, когда знал, что его не будет, возвращался домой, чтобы поспать, а потом вставал поздно и принимал душ. Я работаю на себя, поэтому мое время было гибким; я просто передвигал все дела, чтобы приспособиться к отлучкам моего любовника. Так продолжалось три дня и всю следующую неделю.
Итак, он работал допоздна, а я не ответил на его последний звонок, когда мне позвонил мой друг Трейси. Ему нужно было привести приятеля на семинар по самооценке, потому что в тот вечер у них была группа и люди должны были поделиться с кем-то в комнате, кто их знает. Идея заключалась в том, что человек из вашей жизни, друг, мог бы назвать чушью то, что вы сказали. Только друг может сказать, правду вы говорите или нет.
Я изо всех сил пытался отмазаться от посещения группы, когда понял, во что ввязался, но к тому времени было уже слишком поздно. Я был в полном порядке и застрял с ним в YMCA.
Группа - это именно то, на что она похожа. Вы садитесь в круг и говорите о том, что происходит в вашей жизни. В случае Трейси он должен был рассказать, что он сделал за неделю до этого, что помогло ему почувствовать себя сильным. Он, похоже, нервничал, так как ерзал на стуле и делал то, что жевал внутреннюю сторону щеки и прищуривал левый глаз. Я прищурился, и он прервал свой монолог о том, что не пошел домой с первым парнем, который спросил его в клубе в субботу вечером.
– Что?
Я покачал головой.
– Нет – он вздохнул. – Меня учат, что, когда я расстроен, мне нужно немедленно поговорить с человеком и выяснить ситуацию, а не считать, что это я во всем виноват.
– Что я всегда тебе говорю? – спросил я его.
Он нахмурился.
– Ну давай, скажи мне.
Он закатил глаза.
– Ты всегда говоришь, что я не знаю себе цену и что мне не стоит идти домой с кем попало - я особенный, и они должны быть особенными.
– Именно, – я со вздохом повернулся вперед, вытянул ноги перед собой и скрестил их в лодыжках.
– Трейси, – обратился к нему руководитель группы. – Как ты относишься к тому, что... простите, я не могу разобрать ваше имя - это Джордан?
– Это Джори, – сказал я ему.
Он улыбнулся и снова посмотрел на Трейси.
– Что ты думаешь о том, что Джори только что сказал?
– Не знаю. Я знаю, что он это имеет в виду, но я не чувствую себя особенным. Он может сказать это, потому что... то есть, посмотри на него, он просто идеален.
Я бросил на него взгляд, который, надеюсь, передавал всю степень моего раздражения.
– Брось, Джори, ты же знаешь, что это так.
Он был изнурен.
– Как и ты. Ты когда-нибудь... Ты самый милый, самый хороший парень с самым добрым сердцем и...
– Джори, никого не волнует мой внутренний мир - их волнует только внешний... Я не ты.
Я пожал плечами.
– И что?
– Джори, я хожу в спортзал столько же раз в неделю, сколько и ты, и у меня никогда не будет твоего тела.
Это было так скучно.
– Тебе нужно познакомиться с кем-то хорошим, а не с кем-то в баре.
Он вскинул руки и повернулся к лидеру группы.
– Видите, мы всегда возвращаемся к этому.
– И что же это такое, Трейси? – спросил лидер.
– Он хочет, чтобы я встретил кого-нибудь хорошего, а сам в это время портит жизнь всему Чикаго.
– Это правда, Джори?
Я просто посмотрел на него. Марк, лидер группы, казался приятным парнем, общительным, с мягким голосом. Но я пришел не для того, чтобы меня подвергали психоанализу. Я был там, чтобы поддержать Трейси.
– Нет.
– Возможно, нам нужно решить некоторые проблемы с самооценкой.
Я посмотрел на Трейси.
Он снова посмотрел на меня, и вдруг его лицо расплылось в огромной улыбке.
– Ты такой засранец, – заверил я его.
Он так смеялся, что упал ко мне на колени. Все смотрели на нас.
После сеанса, когда все сидели и разговаривали, я стоял возле двери и ждал Трейси, когда ко мне подошли Марк и еще один парень.
– Джори.
Я ждал, что он скажет.
– Мы хотели бы пригласить тебя присоединиться к нашей группе.
Я кивнул.
– Спасибо.
– Значит, мы встречаемся каждый...
– О нет, я не приду, – я улыбнулся им, отодвигаясь от стены, когда Трейси начал приближаться ко мне. – Просто приятно, что вы меня пригласили. Извините.
Я прошел мимо них, и Трейси улыбнулся, а затем обнял меня за шею и притянул к себе.
– Спасибо, что пришел, Джи, ты был очень хорошим партнером.
Я хмыкнул.
– Я не хотел тебя смущать.
– Не хотел, – я зевнул, коротко обнял его, прежде чем оттолкнуть от себя. – Но для протокола, теперь только я и Сэм, хорошо?
– Правда?
– Ага. Я приглашу тебя на ужин, чтобы ты мог по-настоящему с ним познакомиться.
– Это было бы здорово.
Я улыбнулся и похлопал его по плечу, а затем повернулся, чтобы уйти. Я был на улице, направляясь к метро, когда услышал, что меня окликнули по имени. Оглянувшись, я увидел Аарона Саттера, который стоял возле своей машины под дождем и прикрывался зонтиком. Я побежал к нему, и когда я оказался достаточно близко, он потянулся к лацкану моего пиджака и потянул меня вперед.
– Хай, – я улыбнулся ему, проведя руками по мокрым волосам. – Что ты здесь делаешь?
Он просто уставился на меня, на мое лицо, впиваясь в меня глазами.
– Аарон?
Он опустил зонтик, положил руки мне на лицо и поцеловал меня. Это было так спонтанно, как никогда, что застало меня врасплох. Обычно он спрашивал, можно ли что-то делать или нет, объявлял о своих намерениях и получал разрешение или нет. То, что он вдруг целует меня на улице, ни с того ни с сего, его язык скользит по моим губам в поисках входа... это был шок.
– Аарон, – я повторил его имя, взяв его за запястья и отстранив от себя. Я сделал шаг назад, прежде чем он успел прийти в себя. – Что происходит?
– Джори, – вздохнул он, его глаза стали мягкими. – Я сожалею обо всем. Прости за все, начиная с того момента, когда я впервые взял тебя в постель и был осторожен, а не так, как мне хотелось. Прости, что не сказал тебе всего, о чем думал, и прости, что заставлял тебя чувствовать, что ты менее совершенен, чем ты есть на самом деле, – он быстро улыбнулся, прикусил губу и откинул волосы с лица. – Понимаешь, я хочу вернуть тебя и сделаю все, что ты захочешь, чтобы это произошло.
Все, что я мог делать, - это смотреть на него.
– Я должен был сказать тебе, что, когда меня не было, я только и делал, что думал о тебе. Я имею в виду, что скучал по разговорам с тобой, по смеху с тобой, по спорам с тобой, по постели с тобой и просто по всему этому. Ты делаешь мою жизнь веселой, заставляешь меня смеяться над собой и наполняешь мой дом теплом, которого теперь нет. Даже мой дворецкий скучает по тебе. Он сказал мне, что я не был таким засранцем, когда ты был рядом.
Я рассмеялся. Мне очень нравился его дворецкий; он был очень язвительным, с сухим, но злым чувством юмора.
Он протянул руку и снова взял мое лицо в свои ладони.
– Джори, мне плевать на все остальное, мне все равно, что ты будешь падать пьяным с ног каждый вечер, когда мы встречаемся, лишь бы я забрал тебя к себе домой.
Я сделал еще один шаг назад от него.
– Что ты здесь делаешь?
Он странно посмотрел на меня.
– Я только что обнажил перед тобой свою душу, а ты хочешь знать, что я здесь делаю?
– Ага.
В его голосе чувствовался холодок.
– Я позвонил Дилан, она сказала, что ты здесь, чтобы поддержать Трейси.
Я кивнул.
– Не мог бы ты ответить на то, что я тебе только что сказал?
Я сделал еще один шаг от него.
– Я ценю твои слова и польщен, но мы с тобой больше не друзья.
– Джори.
– Брось, Аарон, – я прищурился на него. – Ты же знаешь.
– Джори...
– Если ты действительно посмотришь на нас... ты поймешь, что я не тот, кто тебе нужен.
Его глаза были испуганными.
– Поехали домой и поговорим домой.
Еще один шаг назад, и я оказался на расстоянии вытянутой руки.
– Я не могу этого сделать, ты знаешь, что не могу. Ни за что.
Выражение его лица ожесточилось.
– Почему? Из-за этого детектива? Как он может получить второй шанс, а я нет? Я не оставлял тебя на долгие годы, а потом просто появлялся в один прекрасный день. Я никогда не заставлял тебя принимать пулю за меня! Я никогда не причинял тебе такой боли, как он!
– Потому что ты не можешь, – ответил я, потому что лучше, чтобы он знал, и тогда он сможет покончить со мной.
– Что?
– Ты никогда не сможешь причинить мне ту же боль, что и он.
И мы оба замолчали, давая моим словам просочиться внутрь, и он вдруг увидел, какого размера пропасть между нами. Я должен был заставить его увидеть ее, чтобы он понял, что нет способа перебраться обратно.
Он сделал вдох через нос, выпрямился и посмотрел на меня ровными глазами.
– Я никогда не смогу причинить тебе такую боль, потому что ты никогда не любил меня настолько, чтобы позволить это.
Я медленно кивнул.
– Боже, Джори, ты действительно его любишь.
– Он единственный мужчина, которого я когда-либо любил.
И с этим он ушел.
Он не предложил меня подвезти, что было облегчением, и больше не смотрел на меня. Он просто сел в машину и оставил меня в одиночестве стоять на тротуаре под дождем. Иначе и быть не могло.
****
На полпути к дому я вспомнил, что мой кашемировый плащ остался в офисе Дейна. Я слишком замерз, промок насквозь, чтобы успеть на метро и не подхватить пневмонию. Поэтому я поехал в центр города, в «Харкорт, Браун и Коган». У меня все еще была карточка-ключ от лифта, работающего в нерабочее время, и еще одна - от входной двери. Выйдя на двадцать четвертом этаже, я сразу же подошел к стеклянной двери и встал на колени, чтобы отпереть нижнюю. Я удивился, когда она распахнулась. Кто-то труп. Дейн убил бы того, кто забыл запереть дверь. Я поставил на его новую секретаршу Кристин. Когда я разговаривал с ней по телефону, она показалась мне бодрой, и Дейн назвал ее энергичной. Это был не самый удачный комплимент.
Проходя мимо стойки регистрации, где обычно сидела Пайпер, я заметил, что сзади горит свет. В кабинете Дейна его не было, и я понял, что кто-то дожигает полночь. Возможно, это был Майлз Браун. Я медленно разулся, не желая размазывать воду по мраморному полу. Я бы подкрался к архитектору сзади и напугал его до смерти. Он визжал как девчонка, и я знал это по многим другим случаям, когда я отнимал у него годы жизни, выпрыгивая на него. Это было очень весело.
Но когда я начал движение по коридору, то понял, что Шерман Коган вместо этого находится в своем кабинете. Когда я просунул голову внутрь, он повернулся с места, где стоял у стены, и посмотрел на меня. Его улыбка была мгновенной.
– Привет, незнакомец, – с теплотой сказал он. – Пришел за своей старой работой?
– Нет, – я покачал головой, проскальзывая в его кабинет. – Просто пришел за новым пальто.
– Понятно, похоже, оно тебе не помешает. Что ты делал, простоял на улице целый час?
Я пожал плечами и подошел к нему, чтобы посмотреть на чертежи на стене.
– Там льет.
– Разве я не знаю? – он усмехнулся, снова глядя на чертежи. – Вот почему я предложил Мелиссе встретиться со мной здесь за ужином. Мы пойдем в «Чоп Хаус».
Я кивнул.
Он повернулся и посмотрел на меня.
– Не хочешь присоединиться к нам? Мелисса как раз говорила мне несколько недель назад, что больше никогда не видит своего Джори.
Мне очень нравилась Мелисса Коган - она была смешной и умной и могла говорить со мной о чили-догах, спорте, четырехзвездочных ресторанах и балете - и все это в одно и то же время.
– Не сегодня, я чувствую себя как утонувшая крыса. Но скоро. Я позвоню ей.
– Так и сделай, – посоветовал он, похлопав меня по хлюпающему плечу, а затем снова обратился к чертежам.
– Что это?
– Проект, над которым работает Майлз. Мне не хотелось ходить туда-сюда из своего кабинета в его, поэтому я попросил ребят сделать для меня большой набор и прикрепить их здесь.
– Из чего, из цифрового файла?
– Нет, – насмешливо ответил он. – У тех ребят из «Делмар Констракшн» была только одна бумажная копия, представляешь? Откуда у вас только один комплект планов? – он закатил глаза. – Поэтому я попросил Джилл отснять второй комплект и повесить его здесь.
Я похолодел.
– Уморительно, правда?
Я пронесся по коридору к кабинету Майлза Брауна, открыл дверь и включил свет. Там, на стене, висела точная копия того, что было в кабинете Шермана, за исключением того, что тот, на который я смотрел, был разобран на части, а другой - на длинные листы. И я был идиотом, потому что все это время это было у меня перед глазами.
– Джори? – Шерман окликнул меня. – Приятель? Ты в порядке?
Ответ был отрицательным. Я совершил самую большую ошибку в своей жизни.
****
Поездка в Глендейл-Хайтс дала мне время подумать, собрать все воедино и просто подышать. Когда я был уже почти на месте, зазвонил телефон, и я увидел, что это Сэм.
– Хай, – быстро ответил я, отвлекаясь.
– Хай? Это все, что ты можешь сказать?
– Сэм, я правда не...
– Так где ты сейчас живешь? – резко оборвал он меня.
– Сэм...
– Что? Это законный вопрос. Я не видел тебя с воскресного утра. Сейчас вечер четверга.
– Нет, я знаю, но не могли бы мы поговорить об этом позже, потому что...
– Если ты хотел знать, если тебя это вообще волновало, я сейчас в «Хулиганах» с Пэтом и Чезом.
– Хорошо, – сказал я, пытаясь оторвать его от телефона.
– Где ты?
– Я на пути в Глендейл-Хайтс.
– Для чего?
– Чтобы встретиться со Сьюзен Рид.
Он рассмеялся.
– Что смешного?
– То, что ты думаешь, будто у тебя есть допуск в восемь часов вечера к человеку, проходящему уголовно-психиатрическую экспертизу. Ты чертов бунтарь.
– О, – я сдулся. Как обычно, я не думал так далеко вперед.
– Но мне любопытно, зачем тебе вообще понадобилось ее видеть?
– Это долгая история, но я думаю, может быть...
– Слушай, я знаю, что мы поссорились, но это не способ все исправить. Игнорируя меня, ты ничего не добьешься, а только затянешь большой взрыв.
– У нас будет большой взрыв?
– О, черт, да.
– И что потом?
– Что потом?
– Что будет после взрыва?
– Не знаю... Даст бог, у нас будут часы примирительного секса, а потом мы продолжим..
– О.
– О?
– Нет, я просто подумал... Я не знаю, что я подумал.
– Что ты подумал? Что это конец?
– Не знаю.
– О, ради всего святого, Джори, может, хватит быть такой чертовой королевой драмы? Мы будем ссориться, мы будем расходиться во мнениях, но это ни черта не значит. Тебе придется иметь дело с моими друзьями. Я сказал Пату и Чазу - кстати, именно поэтому я здесь, – уточнил он, – что они не обязаны целовать твою задницу...
– Сэм.
– Потому что это моя работа, в конце концов, – сказал он, его голос был глубоким и сексуальным.
– Сэм.
Он хихикнул.
– Но им лучше быть хорошими с тобой, иначе нам конец. Так что они поняли, ты им нравишься, просто они не уверены, как сблизиться, так что мы порыбачим в следующие выходные и посмотрим, как все пойдет.
Я не был уверен, что правильно расслышал.
– Джори?
– Прости?
– Что простить?
– Что ты сказал?
– Когда?
– О следующих выходных.
– О, мы собираемся порыбачить.
– Рыбачить?
– Да.
– Как с удочкой и прочим - весь день сидеть на улице?
– Угу.
– О Боже, – простонал я.
Он хихикнул, и этот звук пронесся сквозь меня.
– Я скучал по нему как сумасшедший. Детка, я знаю, что нравлюсь твоим друзьям, просто мне тоже нужно чувствовать себя с ними комфортно. Я буду работать над этим, ты будешь работать над этим, и мы продолжим.
– Господи, Сэм, ты такой взрослый.
– Кто-то должен им быть.
Я отпустил это.
– Я подумал, может, ты хочешь уйти.
– Никогда не хотел уходить.
– Ладно.
– Я хочу быть внутри.
Я уже знал, к чему это приведет.
– О да.
– Как внутри тебя.
– Я понял.
– Когда?
– Когда что?
– Когда я получу свой примирительный секс?
– Это был тот самый «взрыв»? Мне казалось, ты говорил, что он будет большим.
– К черту взрыв. Я хочу, чтобы ты вернулся в мою постель сегодня ночью. Ты понял?
– Я понимаю, – я вздохнул. – После того, как я поговорю со Сьюзен Рид. Я просто пойду туда и буду сидеть и ждать. Может, они меня впустят. Я милый и не угрожающий. Это может сработать.
– Я прервал тебя раньше – скажи мне, зачем ты туда идешь.
– Ты убьешь меня.
– О Боже, что? – спросил он, понизив голос.
– Думаю, я совершил ошибку.
– Какую?
– Я думаю, может быть, Сьюзен Рид невиновна.
Наступила тишина.
– Сэм?
– Да ну тебя на хуй, Джори! – прорычал он. – Это чушь собачья! Можешь, пожалуйста, просто убить драму, пока она не убила тебя? Зачем создавать...
– Нет, – оборвал я его. – Послушай. Вещи в квартире были разбросаны не по частям, а по листам.
– Я понятия не имею, что...
– Это то, что беспокоило меня все это время. Все было слишком аккуратно, но я не мог понять, в чем дело. Если ты собираешься создать чью-то святыню, зачем тебе создавать ее, потом фотографировать и распечатывать в виде длинных листов, закрывающих стену. Этого бы не произошло - она просто стояла бы там, где ты ее установил.
Он замолчал.
– Разве ты не понимаешь, Сэм? Вот почему в той комнате не было мебели, вот почему она не имела смысла - она была срежиссирована. Бьюсь об заклад, спальный гарнитур Кэмпбелла Хэддока отправился в благотворительный фонд или куда-то в этом роде. Там было так чисто, что наверняка все было сделано профессионально. Все было срежиссировано, все было сделано, чтобы подставить Сьюзан. Я понятия не имею, почему она позволяет этому происходить, но она это делает, молча. Так что я прямо сейчас еду к ней.
– Подожди, – остановил меня Сэм, и его голос изменился. Он перешел на свой полицейский тон. – Развернись и езжай домой. Я серьезно говорю тебе, что уже прошли часы посещений, и они не пустят тебя к ней без причины и уж точно без ее адвоката. Это нужно устроить, так что позвольте мне это сделать. Я всем позвоню, и мы поедем утром.
– Но...
– Послушай меня хотя бы раз, хорошо?
А мне не хотелось делать это в одиночку, потому что что я вообще мог сказать?
– Хорошо, я подожду.
– Хоть раз послушал, – простонал он.
– Встретимся дома, – сказал я, а потом подумал о кое-чем. – Или, если хочешь, я могу прийти и присоединиться к тебе и твоим друзьям...
– Увидимся дома.
– Спасибо, что выслушал меня и любишь меня, несмотря на мои недостатки.
Знакомое рычание, которое было только для меня.
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, детка... ты меня убиваешь.
Это было все, что мне нужно было услышать.
****
Приняв долгий горячий душ, я позвонил Дейну, прежде чем начать готовить себе ужин. Он не был уверен, что я понимаю, о чем говорю, но, чтобы подбодрить меня, пообещал позвонить своему адвокату и поговорить с матерью. Я сказал ему, что сожалею о том, что снова ошибся, но, поскольку он еще не был абсолютно уверен в этом, он сказал, что повременит с принятием моих извинений. Он заверил меня, что мое сердце было в правильном месте.
Я был на кухне, варил суп и готовил салат, когда раздался стук в дверь. У меня были заняты руки, а дверь была открыта, поэтому я пригласил войти. Я был удивлен, когда Стивен Уоррен, мой сосед по дому, просунул голову внутрь.
– О, привет, – я улыбнулся ему. – Что ты здесь делаешь?
– Ну, не знаю, знал ли ты, но мы с Лизой переехали в Даунерс-Гроув.
– Нет, я понятия не имел.
В последнее время моя жизнь была слишком насыщенной, чтобы обращать внимание на то, что происходит вокруг.
– Да, так как у меня не было возможности попрощаться - похоже, у тебя было много дел, - я проезжал мимо сегодня вечером, увидел, что у тебя горит свет, и решил остановиться.
– Отлично, – весело сказал я, приглашая его внутрь. – Заходи, заходи.
Он закрыл за собой дверь и стоял с нервным видом.
– Пожалуйста, когда устроишься, позвони мне. Я бы с удовольствием посмотрел на новое место - привез бы подарок, повидал бы Лизу.
Он кивнул.
– Конечно.
– Ты голоден?
– О нет, – он быстро улыбнулся, подняв руку. – Я не могу остаться - Лиза наверняка приготовила для меня ужин. Я просто хотел попрощаться.
– Спасибо, – я улыбнулся ему, вытирая руки о салфетку, прежде чем направиться к нему через всю комнату. – Я буду скучать по вам, ребята.
– Я тоже.
Он улыбнулся мне, и это была странная улыбка, горько-сладкая.
Я подошел к нему, обвил руками его талию и положил голову ему на плечо. Он глубоко и удовлетворенно вздохнул, а когда я сделал шаг назад, его руки крепко сжали меня, а лицо уткнулось в мое плечо.
– Что случилось?
– Я просто... я всегда хотел кое-что сказать, но у меня не было возможности.
– Например?
Он покачал головой.
– Слишком поздно.
Я улыбнулся, когда его руки скользнули по моей спине и забрались под футболку. Одновременно с этим я услышал щелчок открываемой двери.
– Кто ты, блядь, такой?
Я поднял голову и улыбнулся Сэму. Он был похож на какого-то разгневанного скандинавского бога, стоявшего там, больше, чем в жизни, с выражением ярости на лице.
– Это Стивен - помнишь, из квартиры напротив? Он просто зашел попрощаться - он и его девушка переехали в Даунерс-Гроув.
Он кивнул, повернулся и придержал дверь.
– Тогда лучше идти. Ехать далеко.
Стивен кивнул, отошел от меня и сказал, что позвонит, как только они с Лизой устроятся. Я заставил его пообещать.
– Кто это, черт возьми, был? – прорычал Сэм, захлопнув за Стивеном дверь.
Я был в замешательстве.
– Это был Стивен, я просто напомнил тебе.
– Какого черта он был...
– Нет-нет-нет, – оборвал я его, указывая на его ноги. – Ты под кайфом? Сними ботинки, я не хочу, чтобы вода залила мой чистый пол.
Он зарычал и стянул свои туристические ботинки.
– Где твои галоши?
– Джори, почему этот засранец был в моем доме?
– Он пришел попрощаться, – я нахмурился, проходя обратно на кухню. – Ты вообще меня слушал? Я иногда думаю о тебе... Ты голоден? Я приготовил...
Но он внезапно оказался у меня за спиной, так быстро пересек комнату и развернул меня лицом к себе. Я задохнулся, это было так поразительно.
– Его руки были вокруг тебя!
– Он просто обнимал меня на прощание.
– И зачем ему понадобилось касаться твоей кожи?
– Не знаю, все так делают.
– Я знаю! Я это чертовски ненавижу.
Я насмешливо хмыкнул.
– Он не хочет меня, идиот.
– Я видел его лицо, Джи, он очень хочет тебя.
– Поверь мне, я не то, что он хочет. Если бы он хотел, он бы мне сказал, как это сделал Аарон.
– Что?
Я слишком много болтал.
– Джи?
– Я... черт.
– Расскажи мне, что случилось.
– Сэм, это...
– Расскажи мне сейчас, пожалуйста.
«Пожалуйста» никогда не было хорошим знаком.
– Джи, – повторил он.
Итак, я рассказал о том, как провел время под дождем со своим бывшим. Я ничего не упустил, даже поцелуй.
– Ага, – он кивнул, его глаза стали жесткими.
– Это ничего не значит, Сэм.
– Только потому, что тебе все равно. Будь его воля, он бы получил тебя.
– Ага, но...
– Тебе нужно перестать быть таким покладистым для всех. Тебе нужно научиться говорить «нет».
– Я часто говорю «нет».
– Чушь.
– Сэм, я...
– Ты слишком добрый.
– Сэм.
– Как этот засранец здесь сегодня вечером.
– Сэм.
– Этот парень...
– Стивен, – повторил я его имя.
Он зарычал.
– Этот парень, Стивен, очень хочет тебя, а ты слишком слеп, чтобы...
– Не накручивай себя.
– Джори, тебе нужно быть осторожнее. Ты...
– Да, дорогой, – я зевнул, улыбаясь ему.
– Ты, блядь, меня слушаешь?
Я прыгнул на него, обхватив руками его шею.
– Не совсем. Добро пожаловать домой.
Он схватил меня, крепко обнял, вдыхая воздух.
– Ты никому не достанешься, ты мой.
– Все это знают, Сэм.
– Да и хрен с ним. Ты слишком милый... все думают, что у них есть шанс с тобой.
Я потрепал его по плечу и, когда он встретил мой взгляд, жестом указал на банку на стойке.
– Черт, – простонал он, роясь в кармане в поисках четвертака. – Сделай мне одолжение, обхвати меня ногами, пока я копаюсь в кармане в поисках мелочи.
Я хихикнул, когда он наклонился и поцеловал меня, погладив рукой по заднице. Я услышал, как четвертак ударился о множество других, уже находившихся в банке.
– Доволен?
– В восторге.
Он хмыкнул, когда вывел нас из кухни и повел по коридору в сторону спальни.
– И да, отвечая на твой вопрос, – сказал он, его голос был низким и грубым. – Я голоден... но не для еды.
– Я понял это, – сказал я, мое тело обмякло, когда он крепко прижал меня к себе.
– Поцелуй меня.
Ему не пришлось просить меня дважды.
Позже он поужинал со мной, он в своих спортивных штанах, а я в пижаме и футболке, и мы разговаривали, пока ели.
После ужина я отправил его на диван посмотреть телевизор, пока я убираюсь. Вместо этого он включил стереосистему, и квартиру заполнила Аструд Жилберто. Это успокаивало, и когда я присоединился к нему, то принес кружку горячего чая и для него, и для себя. Плед на краю дивана выглядел теплым и привлекательным, и я закутался в него, прежде чем сесть. Я снова заговорил с ним, но на мой вопрос о том, как прошел день, ответа не последовало. Подняв глаза, я обнаружил, что он оглядывает комнату.
– Что ты делаешь?
– Просто вбираю это в себя.
Я осмотрелся.
– Это наша квартира, Сэм.
Его глаза вернулись к моим.
– Ага, но когда ты здесь, все кажется по-другому.
Я насмешливо посмотрел на него.
– Тебе не нужно подлизываться ко мне, ты уже получил то, что хотел.
Он нахмурился, а я фыркнул от смеха.
– Что ты хочешь этим сказать?
Он помолчал минуту, размышляя, а затем его глаза снова поднялись к моим.
– Лучшие полицейские, которых я знаю, возвращаются домой после того, как весь день видели кровь, весь день страдали и разговаривали с людьми в худшие дни их жизни, в дома, где их любят и в них нуждаются. Ты даже не представляешь, сколько раз я думал о тебе, когда был по уши в дерьме.
Я потянулся к его руке, и его теплые пальцы переплелись с моими.
– Просто прихожу домой, захожу в нашу спальню, а ты спишь в нашей постели в тепле и безопасности... Я просто... я могу дышать. Мой дом - это убежище, и я не откажусь от него, потому что ты злишься на меня из-за того, что сказали мои друзья, или потому что мне не нравится, как... Стейси?
– Трейси, – поправил я его, улыбаясь и ставя свою кружку рядом с его кружкой на журнальный столик.
– Я не откажусь от своего дома, потому что мне не нравится, как Трейси называет меня «любимым».
– Я сказал ему, что мне это тоже не нравится. Единственный, кто может называть тебя любимым, - это я.
Он прищурился.
– Ага, не называй меня любимым. Это просто отстой.
Я кивнул, глядя на наши пальцы, сплетенные вместе.
– Посмотри на меня.
Я поднял глаза на него.
– Ничто и никого я не любил так сильно, как тебя. Ты - вся моя жизнь.
Я распахнул одеяло и перебрался к нему на колени. Он крепко обнял меня, уткнувшись лицом в мою шею, а его руки скользнули под рубашку к моей коже.
– Ты замерз, – сказал он мне.
– Я люблю тебя, – ответил я.
– Я знаю.
Он усмехнулся и поцеловал меня в шею, пройдя по челюсти и подбородку, а затем прильнул к моим губам. Я разомкнул их, и его язык проник внутрь, глубоко целуя меня, не торопясь, пока он широко открывал мой рот.
– Если Аарон Саттер еще раз поцелует тебя, он пожалеет, – сказал он, разрывая поцелуй, и я задохнулся.
– Не пожалеет - между нами все кончено.
– Почему?
– Я сказал ему, что ты - единственный мужчина, которого я когда-либо любил.
– Этого будет достаточно, – лукаво улыбнулся он, прежде чем снова поцеловать меня. Он был таким самодовольным, но меня это вполне устраивало. То, что он знал, что я люблю его, было очень хорошо.
Когда я извивался у него на коленях, издавая тихие звуки, прижимаясь промежностью к его плоскому, рельефному животу, он положил руки мне на бедра, чтобы успокоить меня.
– Прекрати, я хочу поговорить с тобой о Сьюзен Рид.
Но мне нужно было соединиться с ним, и я хотел этого только одним способом.
– Сэм, – вздохнул я, руками расстегивая его ремень, возился с застежкой-молнией. – Пожалуйста.
– Нет, послушай... нам нужно...
– Нет, – я покачал головой, расстегивая его джинсы, и мои руки скользнули под его трусы. – Ты, желающий меня, любящий меня..... Это так возбуждает меня, ты даже не знаешь.
– Джори... детка... Я....
Я обхватил холодными пальцами его твердеющий член.
– Боже, – его голос был грубым и глубоким. – Я даже думать не могу.
Именно этого я и добивался.
Я наклонился к торцевому столику, открыл дверцу и достал оттуда бутылочку. Надо будет не забыть собрать всю смазку, которая была в доме, прежде чем мы пригласим гостей. Не хотелось, чтобы кто-то искал карандаш для счета, а вместо него нашел тюбик с лубрикантом. Как бы я объяснил это отцу Сэма?
– Чего ты хихикаешь?
– Я не хихикаю, – заверил я его, усмехаясь. – Школьницы хихикают, а мужчины смеются.
Он закатил глаза, но не раньше, чем стянул джинсы до колен.
– Скажи что-нибудь хорошее, – попросил я, мой голос был хриплым и низким. Я даже не был похож на себя.
– Иди сюда.
Я опустился на него, облокотившись на его бедра, сложив ноги рядом с его бедрами. Его руки были так приятны на моей внезапно разгоряченной коже.
– Я хочу ужинать с тобой каждый вечер, если только у тебя или у меня не возникнет срочная необходимость или что-то еще, хорошо?
– Хорошо, – согласился я, осторожно прижимаясь к нему.
– Мне нравится возвращаться домой, в свой дом.
– Мне тоже.
– Это не дом, если тебя в нем нет.
Мои глаза остановились на его. Я наблюдал, как расширяются его зрачки, когда он заполняет меня, и как мой позвоночник превращается в кашу, когда он гладит меня рукой.
– Детка, в тебе так хорошо.
– Ты скучал по мне.
– Да, но не только из-за... этого.
Сила речи покидала его с каждой секундой, когда я насаживался все глубже.
– Ты... Я....
Я улыбнулся, потому что довел его до гортанного бормотания.
Я увеличил ритм, нежность сменилась толчками и быстрыми движениями, и его дыхание резко участилось.
– Мой сладкий малыш.
Эта литания [24] повторялась переходя из шепота в крик. И у меня появилась связь, в которой я так отчаянно нуждался.
Часть 15
Мне захотелось в туалет. Я сел в кровати и на секунду потерял представление о том, где нахожусь.
– Засыпай.
Я посмотрел на Сэма, который лежал на боку рядом со мной.
За несколько секунд до этого я был в теплом коконе его объятий, а теперь сидел и мерз, соизмеряя необходимость облегчить мочевой пузырь с тем, насколько ледяным будет пол, насколько холодным будет воздух в ванной и как сильно Сэм будет ругаться, когда я попытаюсь согреться его кожей, когда вернусь в постель.
– Или иди уже пописай.
Я хмыкнул и встал с кровати. На этот раз я действительно записал, что мне нужно купить пару стариковских тапочек.
Носки не годились. В середине зимы между мной и деревянным полом должно быть гораздо больше изоляции.
Я ныл всю дорогу до ванной и всю дорогу обратно и понял, что даже не помню, как оказался в постели. Я был настолько измотан после того, как занимался с ним любовью во второй раз, что ему, вероятно, пришлось нести меня на руках. Не то чтобы он был против.
– Где ты? – Сэм громко зевнул, что вывело меня из задумчивости в настоящее.
– Я здесь, – я улыбнулся и вернулся к кровати, готовый нырнуть в нее, пока не услышал скрип половиц в гостиной. – Что это было?
Сэм за считанные секунды превратился из сонливого в полностью проснувшегося. Когда он вытащил пистолет из-под подушки, я в недоумении поднял руки.
Он посмотрел на меня и прошептал:
– Не делай из мухи слона.
Я открыл рот, чтобы высказать ему все, что думаю, но он приложил палец к губам, чтобы я заткнулся, и сразу же направился к дверному проему.
– Не надо, – прошептал я ему. – Просто останься здесь.
Он покачал головой.
– Все хорошо, детка.
Но я был в ужасе. В последнее время мне не везло. Там могло быть что угодно, и я ненавидел, когда он уходил в темные комнаты один. Я дал ему трехсекундную фору и последовал за ним. Входная дверь была широко распахнута, и это напугало меня до смерти. Как мы не услышали, что дверь открыта?
– Все чисто, – крикнул он мне, когда в гостиной и на кухне зажегся свет.
Я указал на входную дверь.
– Да, я знаю. Просто успокойся. Сядь на диван и дай мне осмотреться.
Я сделал то, что мне сказали, чувствуя себя как в фильме ужасов, где в любую секунду на меня может что-то выскочить.
– Я ничего не вижу, – позвал он меня из второй спальни, прежде чем проверить дверь, ведущую на крошечный бетонный участок, который при въезде в дом был назван патио. С него были видны лишь другие патио моих соседей.
Я ждал его, застыв на диване и переводя взгляд с окна на окно в гостиной. Когда на небе сверкнула молния, мне показалось, что что-то шевельнулось. Мой крик заставил его быстро побежать по коридору.
– Что?
Я указал на окно, которое выходило на пожарную лестницу. Все остальные находились слишком высоко в отвесной кирпичной стене, чтобы кто-то мог в них попасть. Если только вы не были вампиром.
Он бросился через комнату, но остановился, когда добежал до нее.
– Джи, здесь мокро.
Я почувствовал, как по позвоночнику пробежала дрожь.
– Оно открыто?
Он повернулся, чтобы посмотреть на меня.
– Да.
– Черт, – сказал я, вставая, чтобы присоединиться к нему.
– Стой там, – приказал он мне, откидывая окно.
– Не смей высовываться, – крикнул я ему.
Я смотрел, как он решает, видел, как напрягаются мышцы на его челюсти, как напрягаются его плечи, прежде чем он внезапно расслабился и с грохотом закрыл окно.
– Спасибо.
– О, детка, – он подошел ко мне, обнял за шею и притянул к себе, чтобы поцеловать в лоб. – Все будет хорошо. Я позвоню - вот увидишь. Все будет хорошо.
Я кивнул, трепеща в его руках.
****
Наша квартира была заполнена полицейскими. Большинство из них были одеты в куртки с надписью «ПОЛИЦИЯ» жирными желтыми буквами, но некоторые были в галстуках, костюмах и блестящих черных туфлях, а другие - в униформе и фуражках с шапочками для душа, чтобы не промокнуть под дождем. Сотрудники криминалистической лаборатории возились с пылью и делали фотографии - снаружи на пожарной лестнице, внутри у окна и на улице. Кто-то был в квартире, они были уверены в этом, только не знали кто, и отпечатков пальцев не было.
Сэм проводил время между разговорами по телефону и беседами с Хефроном и Ланге. Я был удивлен, что вместо Хлои там были Патрик и Чез, и еще больше удивился, когда Патрик подошел и сел со мной, не разговаривая, а просто сидя рядом, плечом к плечу, не позволяя никому подойти ко мне слишком близко.
– Отвали, – постоянно повторял он.
Прошло несколько часов, и я уже задремал, когда пришел Сэм и сел со мной. Он обнял меня и прислонил к своей груди.
– Как ты, держишься, детка?
Я кивнул.
– Джори, – медленно произнес Патрик, привлекая мое внимание. – Ты никогда не думал, что, возможно, всех друзей Сэмми волнует не столько то, что ты парень, сколько то, что ты такой чертовски молодой?
Я посмотрел на него.
– Ага. Ты скучал по этому, да?
Я повернул голову, чтобы посмотреть на Сэма, и увидел, что он хмурится.
– Он не так уж и молод, – прорычал он на своего друга.
– Да пошел ты, Кейдж, – он покачал головой, отмахнувшись от него. – Ты единственный парень в нашей компании, у которого хорошая молодая задница.
– Ему двадцать шесть, Пат.
Но детектив Патрик Кантвелл уже поднимался с дивана. Он протянул руку и взъерошил мои волосы, после чего направился через комнату, чтобы поговорить с Чезом.
Я повернулся и посмотрел на Сэма.
– Что?
– Они все думают, что я оставлю тебя плакать в твой кофе, потому что ты старый.
– Я не старый, черт тебя побери, Джи, я не старый! Мне нет и сорока.
– Нет, ещё нет.
– Мне не будет сорок еще три года!
– Два года, – поправил я его. – У тебя уже был день рождения в этом году. Тебе тридцать восемь.
Он уставился на меня.
– Что?
– Ты помнишь, когда у меня был день рождения?
– Конечно... это было в августе.
– Я понятия не имел, что ты...
– Ты на двенадцать лет старше меня.
Он нахмурил брови, и я услышал рычание.
– Я не старый.
Я не смог бы стереть улыбку со своего лица, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
– Оставить меня, – пробормотал он себе под нос. – Этого никогда не случится.
Но по тому, как он себя вел, по тому, как хмурилось его лицо, как напрягались мышцы на его челюсти и как он сжимал свой телефон, я понял, что, возможно, наша разница в возрасте его тоже немного напугала. Я не мог этого допустить.
– Что ты делаешь?
Было совершенно очевидно, что я его утешаю. Моя рука лежала у него на коленях под одеялом, а губы были прижаты к его горлу.
– Прекрати, – он неловко сдвинулся, пытаясь оттолкнуть меня. – У меня от тебя стояк, а я в одних трусах.
– Ты не старый.
– Спасибо, но я это уже знаю.
– Ты самый сексуальный парень из всех, кого я знаю, – сказал я, просунув руку под эластичный пояс его трусов.
– Остановись, пока ты...
Я слегка прикусил его челюсть, а затем облизнул ее и снова приблизил губы к его уху.
– Детка, – простонал он, быстро обхватывая меня руками и прижимая к своей твердой, мускулистой груди. – Прекрати... Я не могу уложить тебя на кухонный стол прямо сейчас, так что... прекрати. Я ценю то, что ты пытаешься сделать, но мое эго не такое уж и нежное. Все, что мне нужно делать, это смотреть тебе в глаза, когда ты видишь меня, чтобы знать, что я делаю это ради тебя по-настоящему.
Я закрыл глаза, наваливаясь на него всем своим весом.
– Вот так, просто расслабься. Я понял.
Мы сидели вместе на диване, я в его объятиях, с закрытыми глазами, а он разговаривал по телефону с Дейном, агентом Калхуном, его капитаном, его напарником и многими, многими другими людьми. Было уже четыре утра, когда он наконец уложил меня в постель. Он поцеловал меня на ночь, пообещал, что скоро вернется, и подоткнул под меня пуховое одеяло. У нашей входной двери стоял офицер, еще двое стояли у входа в здание, патрульная машина была припаркована на улице, и еще один офицер ходил по коридорам здания. Никто не мог приблизиться ко мне. Я хотел, чтобы он остался. Но он должен был идти. Он собирался поговорить со Сьюзен Рид и Дейном. Я утверждал, что мне тоже нужно быть там, но я уже достаточно сделал. Мне нужно было отдохнуть; это было все, чего от меня ждали. Я действительно слишком устал, чтобы спорить.
Когда я услышал, как закрывается входная дверь, я понял, что больше всего похож на пленника. Страшно подумать, что я могу делать все, что захочу, не больше, чем Сьюзен Рид. Трудно представить себе время, когда все будет не так. Последнее, что сказал Сэм, - сосредоточиться на назначении даты, когда мы полетим в Канаду и поженимся. Я мечтал об этом.
Часть 16
Мне так хотелось узнать, что происходит, но когда я позвонил Сэму, как только проснулся, он не ответил. На втором звонке я дозвонился до Дейна, и он сказал, что да, Сэм с ним и что никто из них не может говорить. Он бросил трубку, прежде чем я успел вымолвить хоть слово. Это было откровенно грубо.
Я выглянул на улицу - все еще лило, все еще было темно, все еще было пасмурно и серо. Полицейская машина была на месте, и я видел ее сквозь стекающие по окну ручейки. За дверью стояли двое полицейских в форме. Я сказал им, что приготовлю кофе, и они оба были очень благодарны.
Прогуливаясь по квартире, я понял, насколько холодной она кажется, насколько тенистой. Может быть, Сэм был прав; может быть, переехать к нему - лучшая идея. Логически я понимал, что кто-то может проникнуть и в квартиру Сэма, но пока ее никто не купил, может, лучше снять ее с продажи и переехать обратно. Дейн никогда не понимал, как можно считать разумным переехать в съемную квартиру и продать то, что принадлежало Сэму. Да и не было, просто я был слишком упрям, чтобы согласиться с ним. Когда Сэм вернется домой, я скажу ему, что передумал и что его квартира может снова стать нашей.
Я просто не мог избавиться от чувства тревоги и сомневался, что оно когда-нибудь пройдет.
Я передал полицейским за дверью кружки с горячим кофе и сказал им, что скоро приготовлю кексы, поскольку не собираюсь идти на работу. У меня был твердый приказ от Сэма сидеть дома - именно с такой запиской я проснулся на своей тумбочке. Судя по всему, даже если я попытаюсь покинуть квартиру, я никуда не денусь - у полицейских был приказ. Поэтому я смирился с тем, что нахожусь дома, позвонил Обри, Дилан и, наконец, Адже, чтобы узнать, что она делает.
Ей тоже очень хотелось узнать, что происходит, ведь она тоже находилась дома под охраной полиции. Я сказал ей, что занимаюсь выпечкой. Она занималась конференц-связью. Она выиграла за более продуктивную работу.
Немного посмотрев телевизор, я принял душ и разнес кексы офицерам. Но мне было жутко, и я притащил в ванную стул и прижал его к двери, чтобы никто не мог войти без моего ведома. Именно по этой причине у меня была прозрачная виниловая занавеска для душа. Норман Бейтс никогда не смог бы одержать надо мной верх.
Дверь шкафа в коридоре была открыта, когда я вышел из ванной. Я почувствовал, как волосы встают дыбом. Я бросился к входной двери и вышел в коридор. Полицейские смотрели на меня так, будто у меня две головы. Однако они выполнили мою просьбу, вошли и еще раз прошлись по квартире вместе со мной. Но, как и в предыдущие разы, там ничего не было. Никого. Я спросил, можно ли им посидеть со мной внутри, и они согласились.
Через час им пришлось смениться. Они вышли, но не сразу, указав на полицейский крейсер, который остановился на улице. Они пообещали прислать замену. Я был очень благодарен. Когда я закрыл за ними дверь, меня била крупная дрожь. Мне нужно было, чтобы Сэм вернулся домой или чтобы я убрался из квартиры. Клетка никогда не была для меня чем-то хорошим. Бег, движение - все это было гораздо лучше, чем просто сидеть и ждать. К тому же я замерз, а это не способствовало моему настроению.
Я пошел за свитером, а когда возвращался по коридору, что-то шевельнулось в уголке моего глаза. Я повернулся, а там у потолка летала птица. Посреди зимы здесь был голубь, который теперь сидел на одной из балок моего потолка. Что за черт? Я посмотрел в сторону окон и увидел, что то, которое выходило на пожарную лестницу, было открыто настежь. Я повернулся и застыл, стоя лицом к лицу с Калебом Ридом.
– Господи, – прохрипел я, отступая назад, пока он не поднял пистолет.
В дверь постучали.
– Скажи им, что ты не хочешь, чтобы они входили, Джори, – сказал он мне, его голос был мягким, контролируемым, как никогда.
– Да, – отозвался я.
– Мистер Харкорт, вы хотите, чтобы мы вошли?
– Нет, спасибо, – сумел вымолвить я.
– Хорошо, тогда мы сейчас выйдем.
Это мне очень помогло. Черт.
– Я был в шкафу, – внезапно сказал он, улыбаясь.
И я понял. Он открыл окно, чтобы Сэм подумал, что он вышел именно туда. Никому из нас не пришло в голову проверить, что еще есть в квартире, после того как Сэм провел первичную проверку. А приехавшая полиция озаботилась тем же окном и тем же путем.
– Я видел, как вы спали прошлой ночью.
Я почувствовал, как по коже поползли мурашки, и безуспешно попытался сдержать дрожь, пробежавшую по телу.
– Страшно, да?
Я кивнул.
– Я вышел на пожарную лестницу, пока ты был в душе. Извини, что впустил птицу.
Я просто смотрел на него, понимая, что его зрачки полностью расширены. Он выглядел так, будто был под кайфом, но я понятия не имел, от чего.
– Скажи мне, что ты собираешься делать.
– Подойди ближе, я хочу посмотреть на твои глаза. Я никогда в них не смотрю.
Моя жизнь зависела от того, смогу ли я двигаться вперед, но я все еще не мог.
– Где твоя мама, Джори?
– Понятия не имею.
– Значит, ты сирота.
– Ага.
Он кивнул.
– Но не совсем... у тебя есть Дейн.
Я пытался отдышаться.
– И ты единственный, у кого он есть.
Глядя на него, я отметил, каким пустым он выглядит. Как будто он был весь исчерпан. Я никогда не замечал этого раньше.
– Скажи что-нибудь.
– Например?
Он подошел ко мне ближе.
– Почему он выбрал тебя?
– Понятия не имею.
– Ты никогда не спрашивал?
– Нет.
– Он разрушил мою семью, ты знаешь.
– Как?
– Мой отец - он перестал любить мою маму.
– Почему?
– Потому что она отдала его сына. Он никогда не сможет простить ее за то, что она не верила в него.
– Они оба учились в старших классах. Он должен дать ей поблажку.
Он слегка улыбнулся, но улыбка была горько-сладкой.
– Да, он должен.
Я ждал, что он сделает дальше.
– Она так отчаянно хотела его вернуть.
Каждая женщина, когда-либо встречавшаяся с Дейном Харкортом, чего-то от него хотела. Неудивительно, что его собственная мать ничем не отличалась от других.
– А ты, Джори, ты причина, по которой он этого не сделал. Зачем ему была нужна его прежняя семья, когда у него был ты?
Спокойный, контролируемый голос был гораздо страшнее, чем если бы он кричал на меня. Я почувствовал, как по коже побежали мурашки.
– Он ненавидит меня - моего отца, мою маму... всех нас.
– Нет.
Он медленно кивнул.
– Ты прав, это хуже, чем ненависть. Он ничего не чувствует ко мне, ни к кому из нас.
Это была правда.
– Я думал, может, у моего отца есть шанс с ним встретиться - он ведь не знал.
Я молчал, не желая провоцировать его.
– Он даст ему все, что угодно... Моему отцу было так легко попросить денег. Дейн сделает все, что угодно, лишь бы не проводить время с ним или со мной. Он как будто платит нам за то, чтобы мы держались от него подальше.
Время требовало интереса, которого у Дейна не было. Калеб был прав. Деньги было легко получить, а вот сидеть и просто разговаривать, проводить время - это уже слишком. Дейн проводил время только с теми, кого по-настоящему любил.
– И он никогда не прикасается ко мне первым. Если бы я больше никогда его не обнимал, ему было бы все равно. Но ты.... Когда ты входишь в комнату, его глаза становятся такими мягкими... что у меня перехватывает дыхание.
Это было странно. Так мог подумать не парень, а женщина... или отдалившаяся от него мать.
Я наблюдал, как слезы медленно скатываются по его щекам.
– А теперь еще и Аджа. Раньше был только ты, а теперь она здесь.
Он говорил не совсем со мной. Я не был уверен, видит ли он меня вообще.
– Я просто хотела жить своей жизнью, Джори..... Я хотела, чтобы он вернулся.
Черт.
– Калеб?
Он выглядел смущенным.
– Нет, Джори, это я.
Мой желудок перевернулся. Он не думал, что он Калеб.
Господи, за кого он себя принимал?
– Я думала, когда нашла его... раз его родители умерли... Я думала, что он будет нуждаться в нас - нуждаться во мне. Но он не нуждался. Ему никто из нас не был нужен... потому что у него был ты.
Когда он успел превратиться из Калеба в того, кем был сейчас? Он начинал как Калеб, но теперь....
– Почему ты должен был быть там, Джори, дорогой?
Дорогой?
– Забавно... ты действительно такой хороший мальчик.
Он звучал так же, как... Сьюзан.
– Черт, – выругался я.
Он наклонил голову, словно ему было интересно, что я собираюсь сказать, интересно, какой вывод я сделаю.
Вот дерьмо. Он принял себя за свою мать.
Мы стояли лицом друг к другу: он - с пистолетом наготове, я - готовый броситься в противоположную сторону от того места, куда он направил оружие.
– Зачем убивать всех этих парней? – спросил я, пытаясь завязать разговор.
– Я не хотела, – он холодно улыбнулся мне. – Просто ты нравишься Калебу, и он должен был помочь.
– Калеб что-нибудь сделал?
– Он позвонил тебе после того, как ты сбежал от меня.
– Он никого не убил.
– Нет, никого.
– Ты сильная. Они думали, что тех парней убил мужчина.
– Это сделал мужчина.
Я собрал все воедино.
– Грег.
– Да. Грег убил их, но когда он узнал о детективе - твоем мужчине - он струсил.
Я кивнул.
– Ты взорвала машину Сэма.
– Я подумала, что если убью его, то ты будешь слишком подавлен горем, чтобы сделать что-то еще.
– Но он не умер.
– Нет, а потом ты пришел искать меня, так что Грег должен был быть там, чтобы ты его нашел.
– Сначала он был где-то в другом месте, – понял я.
– Да.
– Ты убила мать Грега.
– И Калеб знал об этом.
Так нереально говорить с Калебом, а он отвечает так, будто он его мать.
– Он прикрыл тебя, схватив нож.
– Да, он глуп, но он не полный дурак.
– Зачем Грегу Фейну помогать тебе убивать людей?
Он изогнул бровь.
– Пожалуйста, скажи мне.
Его глаза сузились.
– Его мать была монахиней, пока ее не изнасиловали. Как ты думаешь, на кого обрушился весь ее гнев?
Это ответило на мои вопросы о том, почему мать и сын не жили вместе.
– Как ты думаешь, кто был грязным и никогда не был любим?
– Я понял.
– Возможно, – сказал он, глядя на меня, – быть сиротой не так уж плохо.
– Я больше не сирота.
– Ты больше не будешь никем, – сказал он, поднимая пистолет.
– Пожалуйста, не надо, Сьюзан, – умолял я, используя имя, которое он мог бы узнать в тот момент.
– Я должна, я ненавижу тебя. Я хочу, чтобы ты лежал в земле.
Я думал о Сэме. Я думал о Дейне. Мое сердце болело. Я чувствовал, как напряжены мои мышцы, слышал, как кровь мчится в ушах, как поезд, пытался втянуть воздух и обнаружил, что не могу. Должно быть что-то еще. Больше любви, больше работы, больше времени, больше всего. Не раздумывая, я бросился вперед и услышал его крик с такого расстояния.
Его правое плечо взорвалось кровью, и он закричал, как раненый зверь, рухнув на пол передо мной.
Я опустился на колени рядом с ним, сорвал с себя футболку, свернул ее в клубок и прижал к ране, удерживая ее там.
– Мистер Харкорт, не мешайте!
Но как я мог? Калеб смотрел на меня такими израненными глазами.
– О боже, Джори, – его голос дрожал; я видел, как цвет уходит с его лица, как стекленеют его глаза, как на лбу выступают бисеринки пота. – Ты в порядке?
Я кивнул, прежде чем меня внезапно схватили сзади и бросили на диван. Я видел, как двое офицеров, которые были снаружи, двигались в унисон: один пинал пистолет через всю комнату, другой бил Калеба ботинком в грудь.
– Нет! – закричал он, когда его перевернули на живот, вывернув руку за спину. Это выглядело более грубо, чем нужно, более жестоко, более быстро.
Двое офицеров лежали на Калебе, прижимая его к полу, один вдавливал его лицо в пол, другой, застегнув наручники, сидел на его ногах. Он никак не мог пошевелиться, и на этот раз ему не удалось вырваться. В коридоре послышался гром, прежде чем входная дверь с силой распахнулась. В нее влетели еще несколько офицеров с пистолетами наизготовку, объявляя о себе криками, пока не поняли, что все в порядке. Я услышал, что место происшествия оцеплено, и успокоился.
Я в оцепенении смотрел, как они говорят в рации на плечах, призывая сообщить, что случилось. Меня подняли на ноги, провели к дивану и усадили. Меня завернули в одеяло и спросили, не моя ли на мне кровь.
Я покачал головой.
– Нет.
Они оставили меня, пока Калеб выкрикивал мое имя. Когда я перестал его слышать, я закрыл глаза и откинулся назад, позволяя страху, холоду и тошноте охватить меня. Я не мог перестать дрожать. Я думал, что раньше мне было холодно... оказалось, я ошибался.
****
Им нужно было куда-то меня отвезти. Мне не хотелось ни с кем разговаривать, поэтому я решил отправиться в отель, а не в чей-то дом. Комнату проверили и перепроверили, но я уже не волновался. Все, кто хотел меня убить, находились в полиции. Офицеры, которые привезли меня сюда, были теми же самыми, что стояли у моей двери раньше. Старший из них, офицер Фадден, стрелял в Калеба. Он остановил меня перед тем, как я вошел внутрь, и поблагодарил за то, что я беспокоюсь о нем и его напарнике. Я не стал звать их на помощь, потому что не хотел, чтобы они пострадали. Очевидно, они оба знали об этом, как и все остальные.
– Детектив Кейдж скоро будет здесь, – пообещал он, сжав мое плечо.
Я кивнул, чувствуя себя как зомби, и вошел в номер. Спустя долгое время я услышал, как открылась дверь в ванную, даже когда душ уже работал.
– Детка.
Я не ответил.
Занавеска в душе медленно отодвинулась, я поднял голову и увидел Сэма.
– Что ты здесь делаешь?
– Я весь в крови... она в моих волосах.
– Господи, – вздохнул он, отдергивая занавеску в душе, чтобы выключить воду.
Я сидел в ванне, подтянув колени к груди и прижав их к себе.
– Детка, вода ледяная.
– Правда?
– Ты пустил ее холодной.
Я не заметил разницы.
Он взял полотенца и без труда поднял меня на руки, а затем сел на край ванны, посадив меня к себе на колени. Он не был осторожен, когда вытирал меня насухо, вместо того чтобы сделать это быстро и нежно.
– Как долго ты здесь находишься?
– Не знаю, – с трудом выдавил я сквозь стучащие зубы.
– Черт, – он вздохнул, встал и понес меня из ванной в спальню.
– Я хочу переехать к тебе. Не продавай ее - давай переедем туда.
– Детка...
– Калеб видел, как я спал прошлой ночью после твоего ухода... Я больше никогда не буду чувствовать себя в безопасности в этой квартире.
Он издал звук в глубине груди, прежде чем его голос зазвучал, жесткий и грубый.
– Как только они освободят место преступления, я первым делом вызову грузчиков, хорошо?
Я сильно дрожал, и он откинул простыню и одеяла, прежде чем уложить меня в постель, полностью укрыв меня, даже голову.
– Я так испугался, Сэм.
Он не ответил, но я услышал звяканье пряжки его ремня, стук ботинок по полу, звук ткани, соскальзывающей с его кожи.
– Ты был прав. Мне следовало больше бояться все это время.
Он опустился на кровать рядом со мной. Его голая грудь была прижата к моей спине, руки обхватили меня, он уткнулся лицом в мое плечо, прижимая мою попу к своему паху. В этом не было ничего сексуального, просто он хотел согреть меня, обнять, заставить почувствовать себя в безопасности. И это сработало как по волшебству, потому что с ним я был пуленепробиваемый, а тепло, исходящее от мужчины, было невероятным.
– Ты как глыба льда, Джи. Я должен тебя согреть.
Я задрожал, чувствуя, как тепло его тела начинает просачиваться в меня.
– Я знаю способ согреть меня.
Он крепче сжал меня в своих объятиях.
– Не дразни меня - просто отдохни.
– Хорошо.
Он прочистил горло.
– Когда они позвонили мне. Это была ошибка - оставить тебя.
– Нет. Ты должен был поговорить со Сьюзан. Расскажи мне, что она сказала.
– Расскажу позже.
– Я думал, что умру, понимаешь?
Я почувствовал, как он дрожит.
– Я не хотел умирать, Сэм.
– Они сказали мне, что ты пытался спасти Калеба - в итоге использовал свою рубашку, чтобы остановить его кровотечение.
– С ним все будет в порядке?
– Да.
Я почувствовал облегчение.
– Почему он пришел за мной?
– Он всегда собирался. Это было неизбежно.
Я кивнул.
– Ты потрясающий.
Я проигнорировал комплимент. Сейчас было не время для комплиментов или их принятия.
– Калеб в больнице?
– Да.
– Он ведь не умрет, правда, Сэм?
– Верно.
Я молчал, наслаждаясь его теплом, а он, крепче обняв меня, спрятал мою голову под подбородком.
– Закрой глаза.
Я так и сделал, хотя был уверен, что ни за что на свете не смогу снова заснуть.
– Я буду здесь. Я не сдвинусь с места.
Это было все, что мне нужно было услышать. Оказавшись в безопасности в его объятиях, я отключился через несколько секунд.
Часть 17
Иногда люди пытаются принимать решения за вас, потому что им кажется, что они знают, как будет лучше. Я не согласен с таким мышлением. Например, две недели спустя, когда Сьюзен Рид захотела, чтобы я поехал с ней в больницу навестить Калеба, Сэм и Дейн приняли решение не говорить мне об этом. К несчастью для них, Гвен позвонила мне, рассказала, чего хочет ее мать, и я один отправился на встречу с ней в психиатрическую больницу в Эванстоне.
Мы сидели вдвоем, Сьюзен и я, на площадке перед тяжелой металлической дверью и разговаривали. Я извинился за то, что считал ее сумасшедшей. Я сказал ей, что послал бы ей открытку, но компания Hallmark не выпускает открыток для тех, кто по ошибке считает кого-то маньяком-убийцей. И цветов, передающих это чувство, тоже не было. Она слабо улыбнулась, когда я протянул ей дюжину желтых длинностебельных роз. Они были подарены в знак дружбы, и она поблагодарила меня.
– Почему вы это сделали? – мягко спросил я.
Она вздохнула, и на глаза навернулись слезы.
– Я уже потеряла одного из своих сыновей и мужа... Я не могла потерять кого-то еще.
– Но Калеб... он мог убить снова. Если не меня, то, в конце концов, Дейна.
Она покачала головой.
– Я не знаю, Джори, я плохо соображала. Я все еще не .... Я просто... Я потеряла свою жизнь, когда отдала Дейна, я просто не знала этого.
Я кивнул.
– Я была одержима идеей вернуть его, сделать из него Рида... Я не думала о том, что это может сделать с Дэниелом... или с Калебом.
– Конечно.
– Калеб всегда был самым чувствительным, так чутко реагировал на меня, и когда я ему рассказала... Думаю, он чувствовал, что я лгала ему все эти годы.
Я смотрел на ее лицо, на тревожные морщинки вокруг глаз и тени под ними. Она выглядела совершенно опустошенной, тяжесть мира просто раздавила ее.
– А Дэниел... он попросил меня о разводе. После стольких лет он больше не может даже смотреть на меня. И я знаю, что это моя вина. Если бы я не отдала Дейна или сохранила в тайне тот факт, что я это сделала, унесла бы это в могилу... ничего бы этого никогда не случилось.
Как я мог спорить? В чем-то это было правдой.
– Дейн не хотел нас, и это злило Калеба. Я просто не знала, что в нем есть желание убивать людей. Я никогда не знала.
– Они сказали Сэму, что у него две полноценные и отдельные личности.
– Да. Когда он убивал тех бедняг... когда он Калеб, он никогда бы так не поступил. Та его часть, которая является твоим другом, Джори, - он действительно любит тебя.
Я знал это. Проблема была в том, что другой парень в его голове хотел размазать мои мозги по стене.
– Они не надеются, что он когда-нибудь поправится. Он слишком долго был таким.
– Так зачем мы здесь?
– Чтобы поговорить с ним. Он просил тебя.
– Что с ним будет?
– Они сказали, что после того, как он выйдет из-под наблюдения, после того, как они определят его способность предстать перед судом, его переведут в тюрьму в Висконсине, на длительный срок.
– Как долго это будет продолжаться?
– Я подозреваю, что навсегда.
– Мне жаль.
– Это к лучшему. Я не хочу, чтобы он причинил еще кому-то боль.
– Могу я спросить вас кое о чем?
– Конечно.
– Почему на ноже, который нашли в квартире Калеба, были ваши отпечатки пальцев?
– Он показал мне его однажды, попросил подержать в руках. Тогда я не знала, что меня подставляют. Это не то направление, куда устремляются мысли, когда ты просто болтаешь со своим ребенком.
Конечно.
– Я кивнул.
– Что-то еще?
– Ага. Они с Грегом были друзьями?
– Лучшими друзьями. Я тоже любила Грега. Если до Калеба когда-нибудь дойдет, что он сам убил Грега, это, наверное, убьет его.
Я хотел утешить ее, но не знал как.
Слезы покатились по ее щекам.
– О Джори, то, как ты смотришь на меня... Боже мой, как ты способен любить, как ты добр. Ты такой хороший мальчик, Джори. Твоя мама так хорошо тебя воспитала.
Я не стал говорить ей, что это все заслуга моей бабушки. Энни Кейз любила меня неистово и отчаянно, всем, что у нее было, до самой смерти. Моей матери больше нет; единственным человеком, которого она любила, был я. Я все еще скучал по бабушке и жалел, что она не смогла познакомиться с Сэмом и Дейном. Она была бы без ума от них обоих, особенно от Сэма. Упрямые и ворчливые люди были ее любимыми.
– Джори?
– Простите, – я улыбнулся Сьюзен Рид. – Я часто отключаюсь.
Она вздохнула, переплетая свои пальцы с моими.
– Там страшно. Я должна дать тебе это понять.
– Все в порядке, – заверил я, похлопав ее по руке, прежде чем высвободить свою.
Она утешилась, и мы одновременно поднялись, чтобы пойти к двери.
Мне пришлось вывернуть карманы, и, когда дверь закрылась за мной после того, как нас пропустили, я на мгновение почувствовал себя неуверенно. Повсюду были санитары, огромные, мускулистые парни, которые косились на нас, когда мы проходили мимо. Охранники на посту медсестер были вооружены дубинками, и медсестры никуда не ходили без сопровождения. После того как мы зарегистрировались, санитар отвел нас в палату Калеба. Я ожидал увидеть большую комнату с эркером, а на самом деле это была крошечная комнатка с решеткой через герметичное стекло. Оттуда невозможно было сбежать. Ветерок, дующий на лицо, был бы для Калеба роскошью.
Когда мы вошли, он сидел в кресле. На столе перед ним лежала одна из пачек на 64 мелка и много бумаги. Я догадался, что о ручке в ближайшее время не может быть и речи. Там были книги, толстые книги, которые, по словам большинства людей, они будут читать до самой смерти. Но у Калеба теперь было время, чтобы взяться за всех великих русских романистов. Собственно, все, что у него было, - это время.
– Джори, – сказал он, и я быстро вошел в комнату. Мое имя прозвучало невнятно, и это разбило мне сердце.
– Хей, – я улыбнулся ему, опустившись на колени рядом с креслом, чтобы ему не приходилось поднимать на меня голову.
Его рука мгновенно переместилась к моей щеке, но он как будто не контролировал ее полностью. Она дрожала, и он двигал ею роботизированно, скорее тыкаясь в меня, чем плавно скользя своей кожей по моей.
– Джори, что я наделал?
Взгляд его глаз... беспомощный, потерянный, покинутый. У меня перехватило дыхание. Я встал, и он схватил мою руку обеими своими, его лицо умоляло меня дать ответ.
– Я не уверен, приятель, но они все выяснят.
– Не уходи, хорошо? Останься здесь и поговори со мной.
О чем говорить? О том, что я все еще чувствую к нему что-то хорошее, но в то же время боюсь его? О том, что Грег сделал бомбу, которая взорвала машину Сэма, но подложил ее Калеб, поскольку Грег был уже мертв?
Все были поражены тем, что я могу отделить Калеба, которого люблю, от убийцы, который едва не убил любовь всей моей жизни... но я смог. Я никогда не видел, как Калеб пытался причинить боль Сэму, я видел, как он пытался причинить боль мне, а боль я мог простить. Забавно, что я смог, а мой брат - нет: Дейн полностью отгородился от Ридов, общаясь с отцом через адвоката, а бумажная работа была единственным контактом этих двух людей. У Дейна, как и у Аджи, был постоянный запретительный судебный приказ в отношении Сьюзен Рид. То, что она отказалась от него при рождении, его нисколько не волновало. То, что она солгала, чтобы защитить Калеба, и он пришел за мной, - это плохо; но то, что в итоге он мог прийти за ним, тем самым поставив жену на линию огня... это было непростительно.
Я утешал Сьюзен обещанием, что когда-нибудь он оттает. У меня было предчувствие, что, когда у него появятся собственные дети, когда он почувствует эту связь, он может обратиться к ней или к своему отцу и искать примирения. Но до тех пор им обоим придется ждать и надеяться.
– Джори?
Снова отключился; это было тревожно. Я посмотрел на Калеба.
– Мне нужно идти, приятель, но я вернусь.
Он кивнул и потянул меня за руку, чтобы прижать к себе. Но я не мог обнять его, я не был настолько сильным. Вместо этого я похлопал его по плечу, и у него вырвался вздох.
Отступив назад, Сьюзен Рид внезапно оказалась на мне, крепко схватив меня, немного напугав меня свирепостью и быстротой своих движений. Мне было хорошо и жутко, этого нельзя было отрицать.
– Ты относишься ко мне лучше, чем мой собственный сын.
Сейчас было не время для комплиментов, да я их и не хотел. Ей не разрешалось критиковать Дейна.
Я отстранился и отошел за пределы ее досягаемости.
– Я позвоню вам.
– Пожалуйста, – сказала она с такой тоской, что я вздрогнул.
Потому что мы оба знали, что я не позвоню. Это был конец пути для Сьюзен Рид и меня.
Я повернулся и пошел к двери. Что заставило меня оглянуться, я не знаю, но я оглянулся. Не стоило. Я сказал себе, что вернусь, чтобы увидеть Калеба, посидеть с ним, принести ему книги или краски - все, что можно взять с собой в больницу, все, что они разрешат. Когда мой взгляд переместился на его глаза, я застыл на месте.
Глаза Калеба, которые несколько секунд назад были блестящими от слез, теперь были узкими щелями льда. Его голова слегка наклонилась вперед, так что он смотрел как бы сверху на меня, его челюсть была стиснута, а лицо выражало ярость. Ненависть была прописана в каждой черточке, в малейшем дрожании верхней губы, словно он был готов огрызнуться или укусить. Я не сомневался, что если бы лекарство позволило ему подняться, он бы набросился на меня и задушил до смерти прямо в этой комнате. Я протянул руку и схватился за дверную раму.
– Джори?
Я даже не мог повернуться, чтобы посмотреть на Сьюзен. Мне вдруг стало страшно, что каждый раз, когда я буду закрывать глаза до конца жизни, я буду видеть глаза Калеба в тот момент. Видеть, как он каждую ночь встает у изножья моей кровати, вспоминая его слова о том, что он смотрел, как я сплю. Он стал бы моим личным бугименом, если бы я позволил ему.
Я выскочил из комнаты, не заботясь о том, слаб он или нет. Я подошел к стойке регистрации, собрал свои вещи и пошел с санитаром, хотя мне хотелось бежать, кричать, чтобы меня выпустили. Я сдерживал свои эмоции, внешне спокойный и невозмутимый, но внутри меня все клокотало, когда дверь открылась и меня выпустили из мягкой части двери, которая не пропускала людей внутрь, в жесткую металлическую часть, которая не пропускала людей наружу. Я не останавливался, пока не оказался снаружи под навесом и не увидел, как дождь обрушивается на меня потоками. Я глубоко вдыхал воздух, медленно успокаиваясь, радуясь осознанию того, что могу уйти и никогда не вернуться. Я был свободен.
****
Когда я был молод, бывали ночи, когда мне было страшно. Я был уверен, что за мной придут те вещи, которые происходят в ночи. Мое воображение было безграничным, и я мог представить даже самые нелепые ужасы правдоподобными. В таких случаях я был уверен, что не доживу до рассвета. В кошмаре появлялся какой-нибудь, казалось бы, обыденный шум - работа холодильника, лай собаки, смыв в туалете - что-то, что напоминало мне, что за пределами моей паранойи есть мир.
Это успокаивало, и я это ценил, поэтому, когда Сэм позвонил, чтобы напомнить мне, что я очень опаздываю на вечеринку в честь дня рождения жены его капитана в центре города, нотка раздражения в его голосе меня успокоила. Он был раздражен на меня, и это меня успокаивало.
Мне стало еще легче, когда я добрался до огромного бального зала отеля, где проходила вечеринка. Людей было много, и я легко влился в толпу. Я искал кого-нибудь из знакомых и, заметив Патрика у бара, понял, что Сэм должен быть рядом. Я глянул в самый конец и был вознагражден видом моего мужчины. Я оказался не единственным, кто смотрел.
За ним и Пэтом наблюдали несколько женщин. Я бы помахал Сэму, чтобы привлечь его внимание, но рука на моей спине взяла верх.
– Привет, Джори, – Эрси Кантвелл, жена Пэта, улыбнулась мне, когда я повернул голову.
– Привет, – я улыбнулся в ответ и наклонился, чтобы поцеловать ее.
Она поцеловала меня в щеку, после чего тяжело вздохнула.
– Боже мой, каждый раз, когда мы приходим на такие мероприятия, все происходит одинаково. Ты видишь, как стервятники разглядывают моего мужчину?
– Да, мэм, вижу, – я хихикнул. – Похоже, Сэм их тоже интересует.
Она пренебрежительно махнула рукой.
– Да брось ты, у них нет шансов с Сэмом... Сэм - гей. Пэтти, с другой стороны.....
Я жестом указал на сверкающее красное платье, облегающее ее фигуру в форме песочных часов.
– Милая, в таком платье с чего бы тебе волноваться?
Она была великолепна. С волосами, собранными в хвост, в спортивных штанах и со стиркой, она была великолепна. И теперь она беспокоилась о том, что кто-то похитит ее мужчину, когда она была вся накрашена и выглядела на миллион долларов? Я совсем не понимал женщин.
– Ты так полезен для моего эго, – она прищурилась, глядя на женщин по обе стороны от Сэма и Пэта. Когда обоих мужчин повели на танцпол, я был удивлен. Я никогда не видел, как танцует Сэм.
Мы с Эрси облокотились на барную стойку, когда рядом с нами появилась Стефани Диаз. Она выглядела растерянной.
– Что? – спросил я.
– Это ваши мужчины?
Эрси хмыкнула.
– Почему вы, ребята... ох, – сказала она после минуты наблюдения за Сэмом и Пэт на танцполе. Ее лицо скривилось, словно она попробовала лимон. – Неважно.
Эрси фыркнула, а я не смог сдержать ухмылку.
– Ух ты! – Стефани присвистнула. – Вот это плохой танец.
Я показал на Чаза, который танцевал с какой-то другой женщиной, которую я не знал.
– Кто это?
– Жена его бывшего напарника.
Я наклонил голову.
– Она милая. Кажется, ей нравится Чаз.
Она сильно ущипнула меня.
– Ой... – я хихикнул и повернулся к ней, когда она прислонилась ко мне, обхватив мое плечо.
– Он ей более чем нравится, он всегда ей нравился.
Я повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо.
– Что ты хочешь сделать?
– Выбить из нее все дерьмо, но Чез будет в бешенстве.
Мы молчали несколько минут, все трое.
– Знаешь, Джори, – рассеянно сказала Эрси. – Сэм сказал нам, что ты беспокоишься, что ты нам не нравишься.
Я повернулся и посмотрел на нее.
– Это неправда, – она вздохнула. – Ты нам обеим очень нравишься. Ты ведешь себя как мы... ты ведешь себя как жена... и мы обе считаем, что это замечательно. Я просто хотела сказать тебе это. Я знаю, что некоторые девочки думают, что это просто фаза, Сэм с тобой и все такое, но я и Стеф - мы знаем, что все по-настоящему. Мы чувствуем разницу.
Я посмотрел ей в глаза, и она улыбнулась. Когда я посмотрел на Стефани, в ее глазах было такое же мягкое выражение.
Я им обеим действительно понравился - как же я это упустил? Мой взгляд вернулся к Эрси.
– Просто чтобы ты знал, ладно, у нас все чисто.
– Спасибо.
– Не за что, – она вздохнула и снова посмотрела на своего мужчину.
– Боже, как я ненавижу эти вещи.
Но раньше меня с ними не было.
– Двигайся, – приказал я ей, вставая и сбрасывая с себя плащ, пиджак и галстук. Я расстегнул пуговицы на рубашке и снял ее, а также хлопковую футболку под ней.
– Не то чтобы я не оценила демонстрацию, – поддразнила меня Эрси, изогнув одну бровь, – но, милый, что...
– Просто, – я жестом указал на переливающуюся красную атласную рубашку, которая была на ней, чтобы прикрыть вырез платья.
– Дай мне это.
– Джори, без рубашки я буду выглядеть как шлюха.
– Ты будешь выглядеть сексуально, – заверила ее Стефани. – У тебя идеальная грудь, девочка, покажи ее.
Она покраснела и сняла рубашку, отдав ее мне. Она была в обтяжку, но это было нормально. Она должна была быть слегка открытой, чтобы показать мою кожу.
– Ладно, девочки, пойдемте на танцпол.
Стефани задыхалась, упираясь каблуками, когда я пытался потянуть ее за собой вместе с Эрси и мной.
– Нет, – она покачала головой. – Я не выгляжу так хорошо, как вы, ребята. Я такая толстая.
– Правильное слово – «сладострастная», – заверил я ее. – И детка, этой задницей нужно трясти.
Она прикусила губу.
– Милая, – я выгнул бровь. – Это дискотека.
Она засмеялась, поставила свой напиток и крепко сжала мою руку. Они оба доверяли мне, и я чувствовал, что могу летать.
Старинные песни в стиле диско неотразимы для меня, и я верю, что если ты по-настоящему счастлив и наслаждаешься своим партнером - или партнерами, в зависимости от обстоятельств, - то все остальное не имеет значения. Блаженство смоет все остальное. И хотя поначалу моим девочкам было неловко находиться со мной на танцполе, когда я начал напевать слова песни, сделал движение Траволты, прежде чем схватить каждую из них по очереди и закружить их, а затем вернуть обратно к себе, они начали смеяться. Я видел, как они обе начали втягиваться, наблюдая за мной все это время, их глаза сверкали от удивления, когда они увидели, что я могу серьезно танцевать. Я откинулся назад, выгнувшись дугой почти до пола, а затем медленно поднялся обратно. Меня снова притянули к ним, положив руку на переднюю часть моей рубашки.
– Джори... милый... посмотри, как ты двигаешься, – с благодарностью сказала Стефани.
– Вот, – сказал я, положив ее руки на свои бедра, покачивая ими.
Она игриво вздохнула и шагнула ко мне. Через несколько секунд меня похлопали по заднице. Оглянувшись через плечо, я увидел Эрси, танцующую позади меня. Я снова переместился к ней, а она осталась на месте и стала танцевать. Оказавшись между двумя женщинами, я продемонстрировал им, насколько подвижным может быть мое тело. Поскольку все знают все повторяющиеся слова старых песен, мы все пели их во всю мощь своих легких.
Я оглянулся и увидел, что глаза Пэта прикованы к его жене, которая извивалась рядом со мной на танцполе. Чез поднял руку и уставился на меня с открытым ртом.
Его жена, откинувшая голову назад, с закрытыми глазами, чувствующая музыку, вызывала у него полный восторг. Я показал пальцем по сторонам, чтобы он не пропустил ни одного из других восхищенных взглядов на нее. Увидев удивление на его лице, я не смог сдержать улыбку. Я повернул голову, чтобы найти Сэма, но его нигде не было. Я не волновался, а сосредоточился на общении с моими девочками: все мы стояли плотным строем спереди и сзади, обхватив друг друга руками.
Большинство мужчин-натуралов либо не любят танцевать, либо танцуют плохо. И хотя я понимал, что грубо обобщаю, было очевидно, что офицеры в подразделении Сэма и его капитан этого не делают. Вскоре остальные жены и подруги бросили их, предпочтя настоящие танцы либо сидению без дела, либо простому закидыванию ноги на ногу, перекладыванию другой и повторению.
Женщины, как правило, любят танцевать, поэтому уже через три песни на танцпол вышла целая группа, все мы были дикими и фривольными и просто отлично проводили время. После того как диджей отыграл всю свою коллекцию винтажного диско, он запустил Electric Slide, чтобы вспомнить старые времена. Напарница Сэма, Хлоя, пришла и танцевала рядом со мной.
После этого мы с Эрси станцевали несколько клубных танцев, которые выглядели довольно порнографично даже в одежде. Когда детектив пришел, чтобы забрать свою жену, он показал на меня пальцем и пообещал, что будет следить за мной. В качестве предупреждения я получил шлепок по затылку и огромную улыбку от его жены. Я пролил свет на то, какая она горячая штучка, и в знак благодарности получил поцелуй. Когда я поднял голову, чтобы найти Стефани, то увидел, что она опирается на барную стойку, а ее муж обнимает ее. Обе женщины были востребованы, и я был доволен собой.
– Ты Джори, не так ли?
Я повернулся и увидел жену капитана Сэма.
– Да, мэм.
Ее улыбка была застенчивой.
– А «Хастл» входит в твой репертуар?
Я широко улыбнулся ей в ответ.
– О да, мэм.
Она засияла, когда я взял ее за руку и повел к танцполу. Когда мы начали танцевать вместе, диджей, всегда бдительный, поставил песню. После этого я стал повторять заученные движения и был приятно удивлен, когда жена капитана не отставала от меня. Семидесятые, видимо, были ее эпохой, и шаги вспоминались легко. Она разразилась гортанным смехом, когда я откинул ее назад. Поднявшись на ноги, она крепко обняла меня, а затем наклонилась, чтобы поцеловать в щеку.
– О Джори, ты восхитителен.
Я закружил ее, когда началась следующая песня.
Через полчаса я отлучился, чтобы сходить в туалет, пообещав себе вернуться, даже когда раздались свист и крики, когда капитан присоединился к своей жене. Он сжал мое плечо, когда я проскользнул мимо него, и мы обменялись быстрой улыбкой, прежде чем я покинул зал.
Через несколько минут, когда я быстро возвращался из уборной, меня резко втащили в одну из затемненных комнат.
Не успел я вымолвить и слова протеста, не успел даже дернуться, как был прижат к стене не менее крепкой стеной мускулов.
– Ты хорошо двигаешься, – прорычал он, его рот приблизился к моему уху, посылая волну мурашек по моему боку.
– Сэм, – вздохнул я, произнося его имя.
– Поцелуй меня.
– Нет… стоп, – приказал я, в ужасе отстраняясь от него и пытаясь оттолкнуть его от себя. – Уходи, пока тебя никто не увидел.
– А если увидят?
– Сэм, ты...
– Посмотри на меня.
Когда я поднял голову, он наклонился и поцеловал мой подбородок, челюсть и, наконец, губы. Поцелуй был глубоким, и я почувствовал, как он возбужден, когда его тело прижалось к моему. Звук, вырвавшийся у меня, я не смог остановить, а рот, прижавшийся к моему, был опустошающим. Он не торопился, и, хотя я не мог дышать, мне было все равно. Он положил руки мне на лицо, удерживая меня неподвижно, чтобы я не мог вырваться. Мои колени ослабли.
– Боже, какой же ты вкусный, – прорычал он мне в шею, когда наконец отстранился.
– Что ты делаешь? – спросил я, задыхаясь. – Это рабочее мероприятие, у тебя будут неприятности.
– За что? За то, что поцеловал своего партнера?
– Ага. Люди будут сходить с ума.
– Черта с два. Каждая женщина думает, что если он так двигается на полу, то каким же он должен быть в постели.
Я рассмеялся.
– Ты сумасшедший.
Он хмыкнул.
– А все парни думают, черт возьми... Хотел бы я так двигаться.
Неважно, что думают другие, главное, что я явно возбудил своего мужчину. То, как он прижимался ко мне, как упирался носом в мой подбородок, заставляя меня приподняться, чтобы он мог добраться ртом до моей шеи, учащенное дыхание, его руки под рубашкой, скользящие по моей обнаженной коже... все это давало мне понять, что меня хотят, желают, нуждаются.
– А некоторые парни задаются вопросом, каково это - хотя бы раз переспать с мужчиной.
– Это правда?
– Точнее... переспать с мужчиной Сэма Кейджа.
Я закрыл глаза и выгнулся дугой, моя кожа горела и жаждала прикосновений.
– Ты великолепен, и все хотят тебя.
Его руки обвились вокруг меня, и я услышал, как у меня перехватило дыхание.
– Но ты мой... только мой.
Я почувствовал жар в его словах, собственническое рычание, которое уничтожило меня.
– Это было первое, что я подумал, когда увидел тебя лежащего на улице.
Мои глаза распахнулись, и я посмотрел на его лицо, которое едва различал в темноте.
– Я помню, как ты лежал на земле с этой глупой собакой, и я подумал... он мой. Он принадлежит мне. Это было странно... и не имело никакого смысла, но именно поэтому я следовал за тобой повсюду и именно поэтому я никогда не мог позволить тебе уйти..... Я понял тогда, прямо там, посреди улицы, что ты принадлежишь мне... и что ты должен быть со мной.
– Ты знал? – мой голос был едва слышен. Из-за комка в горле мне было трудно произнести даже звук.
– Да. Я знал. Я никогда не чувствовал ничего подобного раньше. У меня ни на кого не было такой реакции... вот почему мне нужно было увидеть тебя и поговорить с тобой. Когда случается что-то подобное, нужно понять, что это. Ты должен это выяснить.
– И что же ты узнал?
– Что это ты.
Я обхватил его руками и крепко обнял.
Он прижал меня к себе, его нога оказалась между моих бедер, лицо зарылось в мое плечо, руки крепко обнимали меня. Я был полностью поглощен им, и вместо того, чтобы душить, потому что он был намного больше меня, это было блаженство. Мне нравилось, когда меня держали так, словно я был всем.
– Пойдем, – сказал он через несколько долгих минут. – Давай вернемся, чтобы пожелать спокойной ночи и отправиться домой.
Я насмешливо хмыкнул.
– Никто из этих людей не отпустит меня домой.
– Это чушь. Пэт забрал свою девушку и ушел, то же самое с Чазом. Я тоже могу забрать своего мальчика домой и лечь спать. Справедливость есть справедливость.