Восхитительные ночи

Глава 11

Роман провел уже несколько дней в Маунтен Вью. Братья обходили плантацию, обсуждая, где следует проложить ирригационный канал. Для сооружения этого канала протяженностью в пять миль предстояло взрывать грунт в холмах. По вечерам мужчины выходили к обеду с напряженными лицами, и было ясно, что их вынужденное общение подходит к концу.

Комната Романа в Маунтен Вью располагалась рядом с комнатой Селии, и время от времени они сталкивались в коридоре.

Каждый раз он вежливо кивал девушке, и той хотелось плакать от отчаяния. Помнит ли он день, проведенный с ней на берегу у Дайаманд Хед? Помнит ли, как учил ее плавать, как растирал ее плечи?

Сейчас он вел себя так, будто они случайные постояльцы гостиницы.

– Вот ваши цветы, Селия.

Собираясь как-то утром в школу, Селия увидела, как в комнату вошла Кинау с корзиной свежесрезанных мексиканских вьющихся цветов. Цветы походили на цепочки маленьких розовых сердечек. По-испански они назывались «Cadena de amor» – «цепь любви».

Селии всегда нравились эти цветы, но сегодня, глядя на них, она испытала внезапное раздражение. Ну почему их принесла именно Кинау. Она возненавидела эту знойную гавайскую красотку.

Пока Кинау ставила цветы в вазу, Селия внимательно рассматривала ее. Сегодня в волосах у служанки был яркий цветок гибискуса: его красные лепестки покоились на ее шелковистых черных волосах. Движения девушки были гибкими, плавными и изящными. «Любовница Романа даже слишком женственна», – с отвращением подумала Селия.

– Хватит, – вдруг заявила она. – Я сама поставлю цветы.

– Но ваша тетя велела мне принести их. У вас всегда стоят цветы. Вы не хотите украсить ими волосы?

– Нет! Не хочу! И не хочу видеть тебя в моей комнате. Передай тете, чтобы она нашла для меня другую служанку.

Блестящие темные глаза Кинау не выразили ни малейшего смущения.

– Значит, вы мною недовольны?

Селия не знала, что сказать. «Я люблю того же мужчину, что и ты. Я мечтаю о нем каждую ночь и думаю о нем целыми днями». Но не говорить же об этом Кинау? И разве это девушка виновата, что Роман выбрал ее?

– Нет, – наконец ответила Селия. – Я довольна тобой, Кинау, и прости, что обидела тебя. Просто… Просто у меня плохие дни.

Служанка кивнула:

– Пожалуй, я пойду.

Она ушла, шелестя хлопковой юбкой и оставляя за собой мускусный запах духов. Французских духов, вдруг поняла Селия, и у нее перехватило дыхание.

Этим утром она так неистово звонила в школьный колокол, словно выплескивала свое отчаяние. Ей доставлял удовольствие громкий гул, слышный на несколько миль вокруг.

В школу прибежали ребятишки. Как обычно, они смеялись и радовались жизни. Сегодня с ними примчалась и Хили, мотая хвостом, и села на пол возле скамейки Тины.

– Мисси, а мы сегодня будем изучать растения? – спросила Айки.

– Сегодня мы будем изучать одно растение, «ко». Сахарный тростник! Все только о нем – от посадки до сбора урожая. Кто может сказать, что такое отросток?

Кавео, старательный гавайский мальчик двенадцати лет, поднял руку.

– Отросток – все знают – он больше один урожай того же растения, – сказал он, усмехаясь, на ломаном английском. – Я сажай один раз, я погоняй быка.

День начался, Селия заставила себя забыть о тревогах и сосредоточилась на учениках, требующих ее внимания. К полудню дети старательно переписывали такие слова, как «бык», «тростник», «плуг», «сахар». Тина закончила раньше всех и ерзала на скамейке.

– Тина, хочешь написать специальное задание? – Селия подошла к девочке.

– Да. Книгу! Я напишу длинную, длинную книгу! – Селия улыбнулась:

– Тогда почему бы тебе не написать про Маунтен Вью? Ведь ты живешь здесь всю жизнь и все про него знаешь. Я бы с удовольствием прочитала твою историю.

Она дала Тине бумагу, перо и чернильницу. Когда в полдень звонил колокол, Тина все еще писала, и положила перо лишь тогда, когда дети выбежали из школы. Девочка последовала за ними, а Селия стала собирать книги. Внезапно она почувствовала, как усталость навалилась на плечи, но причиной тому были не дети, а мучительные мысли.

И зачем только она влюбилась в мужчину, который не обращает на нее внимания и имеет любовницу необычайной красоты? Почему она не может выбросить Романа Бернсайда из головы и сердца? Черт его побери!..

Стук в дверь вернул ее к реальности. На пороге стоял один из рабочих-японцев.

– Конничи ва, – сказал он, кланяясь и улыбаясь, как принято у японцев.

– Конничи ва.

Мужчина в мятой хлопковой рубашке и штанах, которые выдавали рабочим на плантации, был худ и невзрачен, но на его изможденном лице сияли умные глаза.

– Мисси, научите меня читать и писать по-английски. Холошо говолить, чтобы иностланцы «хаоле» могли говолить со мной и чтобы я мог с ними говолить, ладно?

– Хорошо, я научу вас, – согласилась девушка. – Если вы действительно хотите учиться. Как вас зовут?

– Гензо. Я сталательный японский лабочий, много, много сталательный. Я быстло научиться.

– Не сомневаюсь.

Селия уже прикидывала в уме, сколько у нее свободного времени. «А если и другие рабочие придут, узнав, что я занимаюсь с Гензо?» – взволновалась девушка. Она может принести здесь какую-то пользу. Научившись читать и писать, эти люди почувствуют себя немного уютнее на этом острове. Это, безусловно, очень важно.

– Хотите, устроим первый урок прямо сейчас?

Гензо широко улыбнулся. Забыв об усталости, Селия три часа сидела с Гензо, показывая ему алфавит, который он выучил так же быстро, как Тина.

Когда стемнело, Гензо ушел, а Селия отправилась по дороге, усаженной бугенвиллиями и барбадосскими лилиями. Она по-прежнему чувствовала усталость, но уже совсем другую, приятную усталость.

Девушка вдруг поняла, что любит грубо сколоченное здание школы с тростниковой крышей, большой колокол и плохо выструганные скамейки. Она любила и своих учеников: Тину, Айки, Кавео, Кевина – всех. Она им нужна, как путеводная нить в другой мир, лежащий за пределами Мауи.

Когда Селия подошла к дому, там уже зажгли лампы.

– Я не верю! Не верю, что вы могли подбить ребенка написать такую вещь!

Джон тряс перед собой листком, исписанным Тиной, словно чем-то неприличным. У него было такое же грозное лицо, как у отца Селии, когда тот читал ее эссе в «Скрибнерзе».

– Мне кажется, «книга» Тины, как она ее называет, – прекрасное школьное сочинение, – спокойно возразила Селия.

Они были в заводской конторе. Здесь стоял стол со множеством ящиков, под потолком лениво крутился большой вентилятор, а старое кресло Амоса Бернсайда, которым теперь не пользовались, было отодвинуто к стене.

– Правда, в сочинении Тины много орфографических ошибок. Ее придется долго учить писать правильно. Но то, что она сумела все это изложить, огромное достижение. У нее прекрасные способности. Мне кажется, она очень одаренная девочка.

– Одаренная! Меня это не волнует! Хотите послушать, что она написала?

Джон взял листок, исписанный нетвердыми каракулями, и стал читать вслух:

– «Папа и Мак-Рори орут на рабочих и им сокращают жалованье, когда они…»

Черт, что это за слово?

– «Разбивают» – предположила Селия.

– «…когда они разбивают куски сахара. Папа не верит рабочим и говорит, что они мошенничают. Он дает им мало хорошей еды. Дядя Роман сказал, что двое рабочих умерли из-за…»

Я не могу читать эти каракули. Что это за слово?

– «Слабости».

– Да, «слабости». У Тины ужасный почерк, вам нужно научить ее хорошо писать.

Джон подбросил листки, и вентилятор кружил их в воздушном потоке, пока они медленно не опустились на пол.

– Моя собственная дочь обвиняет меня в том, что я плохо кормлю рабочих и некоторые из них умирают от недоедания! Ведь она именно это имела в виду? Это все ложь!

Селия спокойно встретила его взгляд:

– Неужели?

– Разумеется! Она ссылается на Романа в этом злополучном сочинении, а вам известно, что он думает обо мне, – у него я всегда виноват! Да, двое японцев и в самом деле умерли от пневмонии, но они приехали сюда уже больными, и я давал им тройную порцию пищи. Тройную, слышите? Никто не смеет обвинять меня в том, что я жестокий плантатор, убивающий своих рабочих.

– Уверена, что Тина не имела в виду ничего такого. Вы же знаете, как дети все преувеличивают.

– Да, я знаю, какими бывают дети! И не хочу, чтобы моя дочь превратилась в несносного маленького обличителя! Я закрою школу, если вы не можете научить ее ничему лучшему!

У Селии упало сердце.

– Вы когда-нибудь брали дочь на завод и объясняли ей, что тут происходит?

– Нет.

– Может, Тина допустила какие-то ошибки в своем сочинении по своей неосведомленности. Не отрицайте, Джон, вы слишком много работаете, чтобы заниматься ею. И точно так же вы вычеркнули из своей жизни Бо. Да ведь она не умела читать, пока я не приехала сюда, а это значит, что вы не обращаете на нее внимания. Надеюсь, вы это исправите.

Казалось, Джон снова взорвется, но он опустился в кресло и тяжело вздохнул:

– Думаю, вы правы. Извините, Селия. Я на вас не сержусь, честное слово, всему виной мое раздражение. Вы, вероятно, заметили мою горячность?

Девушка улыбнулась:

– Я принимаю ваши извинения.

– Просто здесь Роман, а вы знаете, как мы враждуем, это не секрет. Кроме того, признаюсь, неопределенность наших с вами отношений…

– Неопределенность?

Не дав Селии договорить, Джон притянул ее к себе и стал покрывать поцелуями. Никогда прежде он не давал так явно понять, как сильно хочет ее.

Но Селия не могла ответить ему взаимностью.

– Селия! – нежно воскликнул Джон.

Она высвободилась:

– Вы забылись!

– Да, но хочу опять спросить вас, позабыв о гордости: вы скоро выйдете за меня? Я всегда занят, но думаю о вас беспрестанно. Вы нужны мне и даже не подозреваете, как сильно! Я никогда не испытывал ничего подобного ни к одной женщине, поверьте!

Его глаза пылали страстью, и Селия верила ему. «Роман, – подумала она. – Ну почему не он на месте Джона, почему не Роман умоляет меня, почему не ему я так нужна?» Селия понимала, что Джон испытывал к ней такие же чувства, как она к Роману. Любовь! Какой странной она бывает, какой жестокой.

– Я уже сказала вам всю правду, – прошептала девушка. – Мне не следовало приезжать сюда. Я…

Но, как и в прошлый раз, Джон остановил ее:

– Я ничего не хочу слушать.

Селия поднялась и оправила юбку. Краска залила ее щеки.

– Но я должна отказать вам, Джон. Сейчас я еще не готова принять решение. Вы должны это понять.

В тот день после обеда Селия сидела на веранде одна. Услышав голос, она обернулась и увидела Романа. Нежные отблески заката смягчали резкие черты его лица.

– Я должен извиниться перед вами, – тихо начал он.

Сердце у Селии подпрыгнуло.

– Это связано с Тиной. В прошлый раз за обедом мне не следовало говорить о проказе. Сегодня она пришла ко мне и стала расспрашивать об этой болезни. Я понял, девочка боится, что она и другие ученики школы в Маунтен Вью могут заболеть.

Значит, он решил поговорить о Тине, а не об их отношениях, не о том, как вел себя с нею!

– Я рада, что вы думаете о Тине. Она очень способная и добрая девочка.

Вечерний ветерок трепал кудри Романа, вызывая у Селии желание прикоснуться к его волосам. Никогда прежде она не ощущала столь сильного физического влечения.

Ей нужно выбросить его из головы, забыть о нем! Но как? Как изгнать из души те новые, пугающие ее чувства, о существовании которых она прежде и не подозревала?

Роман кивнул ей:

– Я ухожу, Селия, хочу кое-что почитать. Доброй ночи.

– Доброй ночи, – ответила девушка, не сводя с него глаз.

На следующее утро Селия поднялась рано и, желая отвлечься от тягостных мыслей, поспешила на конюшню и оседлала Мисти. Лошади Романа уже не было в стойле. «Может, он тоже отправился на верховую прогулку? – раздраженно подумала девушка. – Впрочем, что мне до этого? Пускай едет куда хочет, пусть возвращается в Лахаина».

Она пришпорила лошадь и пустила ее по горной тропе, ведущей к заводи Пеле.

«Вероятно, я сделала ошибку, приехав на Мауи, ибо ничего не добилась. Сейчас я ничуть не ближе к Роману, чем в Гонолулу. Как же мне забыть о нем?»

Она услышала шум водопада и проехала мимо отвесной скалы, с которой падала вода. Повернув, Селия оказалась у заводи Пеле, которая блестела на солнце, как зеркало. Заводь была совершенно пустынна, тишину не нарушало даже пение птиц.

Девушка привязала лошадь, направилась к воде и вспомнила нагую Кинау в венке из белых цветов.

В глубине мелькнула маленькая рыбка. Селия погрузила в воду ладонь, а потом подняла руку и смотрела, как с нее стекают капли, похожие на бриллианты. Она не нужна Роману. Придется с этим смириться, выбросить его из сердца.

Солнце припекало, и вскоре Селия сняла платье и нижнее белье – все, кроме корсета и панталон, а затем вошла в воду. Батист тут намок, и сквозь ткань просвечивала кожа. Поблизости не было никого, к тому же ее платье висело совсем рядом на скале, и в случае необходимости она бы сразу дотянулась до него.

Поплавав минут двадцать, Селия замерзла, поскольку заводь наполняла холодная вода из высокогорного источника. Девушка уже хотела выбраться на берег, как вдруг заметила какое-то движение за деревьями.

– Кто… кто это? – испугалась она и погрузилась в воду так, что на поверхности остались лишь голова и плечи.

– Это я.

– Вы?!

К своему ужасу Селия увидела Романа, направлявшегося к скалам у заводи Пеле.

– Кажется, вы плещетесь тут обнаженная, как «вахине»?

Роман, улыбаясь, смотрел на нее.

– Я не обнаженная!

– Тогда почему вы не выходите на берег? – насмешливо спросил он.

Селия кокетливо засмеялась.

– Я не выйду, пока вы не отвернетесь!

– А если я не отвернусь?

– Вам придется это сделать! – Она плеснула в него водой.

Роман опустился на колени, набрал в ладони воды и плеснул в девушку.

Селия почти физически ощущала на себе его напряженный взгляд. Его рубашка была расстегнута; грудь, покрытая волосами, блестела от пота. Трепеща от желания, девушка представила себе, что целует его в ямку на шее.

Селия плавала кругами, прекрасно сознавая, что рано или поздно ей придется выйти из воды и прилипшее белье продемонстрирует его взгляду все ее прелести.

Наконец Роман подхватил ее платье и рассмеялся:

– А ну-ка поймайте! Вместо того чтобы дразнить меня, выходите-ка лучше из воды, пока не замерзли. Я здесь уже купался и знаю, какая холодная эта заводь.

С кем он тут раньше купался? Услышав эти слова, девушка задрожала.

– Поспешите, а то покроетесь гусиной кожей!

Она взяла у него платье и вышла на берег, прикрываясь им. У нее зуб на зуб не попадал. Селия возилась с платьем, чувствуя себя совершенно беззащитной под взглядом Романа.

О чем он думает, так пристально наблюдая за ней? Нравится ли она ему?

– Надеюсь, вы не собираетесь надеть платье на мокрое нижнее белье? – воскликнул Роман.

Именно это она и хотела сделать.

– Да вы же заболеете пневмонией!

Не успела она и слова вымолвить, как Роман отобрал платье и принялся раздевать девушку. Его прикосновения возбуждали девушку, и она чувствовала, что все это уже не игра. Это было серьезнее всего, что когда-либо происходило в ней.

Испугавшись, Селия попыталась прикрыться.

– Нет, – прошептала она. – Нет, пожалуйста, я…

Но он уже снял с нее корсет и гладил ее тело, объятое дрожью.

– Не будьте дурочкой. Я врач.

Ей показалось, что голос Романа звучит более глухо, чем обычно.

– Даже местные жители понимают, что замерзать нельзя. – Он мягкими движениями спускал ее панталоны. Роман гладил ее ягодицы. Девушка слышала его учащенное дыхание, и ей казалось, что между ними может произойти все. Что же должно произойти? Селия знала что, но уже не слушалась голоса разума.

Она хотела принадлежать Роману, была готова сделать все, что он попросит…

Он снял рубашку, и от запаха мускуса, исходившего от его тела, у Селии перехватило дыхание.

Он накинул на нее свою рубашку.

– Я не… Вы не должны…

Она уже не знала, что хочет сказать, забыла все слова и безвольно дала Роману закутать себя в рубашку.

– Вы не должны что? Высохнуть и согреться? – Его голос звучал ласково, успокаивающе. – Как же я могу не помочь вам, Селия?

Теперь его руки двигались более осторожно. Ей хотелось, чтобы это длилось бесконечно.

– У вас такие прекрасные груди, – пробормотал он. – И прелестные розовые соски… – Он нежно отвернул полу рубашки и взял ее левую грудь в свою ладонь. Его пальцы массировали ее тело, поглаживали соски, и Селии хотелось стонать от удовольствия.

Роман поцеловал ее правую грудь, потом провел языком вокруг соска, дразня, соблазняя, воспламеняя ее.

В душе вспыхнул огонь, который, казалось, вот-вот поглотит ее. Селия прильнула к Роману, он поднял ее на руки, понес к маленькой поляне и положил на ложе из папоротника и травы. Рубашка сползла с Селии, и она лежала нагая, позволяя ему смотреть на себя.

– Селия… Боже мой…

Ей больше не было холодно, кожа горела, девушка тяжело дышала. Он хочет заняться с ней любовью! Наконец, наконец-то! Она тоже страстно желала этого.

Роман опустился рядом с ней и прильнул к ее губам. Его язык погрузился в ее рот. Девушка ощутила страшную слабость и беспомощность.

– Я никогда раньше… Роман, я никогда не занималась любовью!

– Это не важно. Я помогу тебе… Обещаю… – Они шептали бессмысленные, но полные ласки слова, которые говорят все любовники в порыве страсти. Роман сбросил с себя одежду и навалился на девушку.

Их тела слились. Селия трепетала, охваченная доселе не изведанным ею наслаждением. И кроме этого всепоглощающего наслаждения, она не чувствовала ничего.

И вдруг они услышали стук колес. Роман вскочил и накинул на Селию свою рубашку.

– Роман? Что…

Она потеряла голову и не могла вернуться к реальности.

– Ш-ш-ш! Кто-то едет!

Он поднял ее и подтолкнул в заросли дикого «таро», заставив пригнуться. Селия дрожала с ног до головы. Только что она была в объятиях Романа, а теперь прячется, будто преступник!

Они ждали бесконечно долго. Стук колес приближался. Молодые люди услышали гавайскую речь и смех мужчин.

– Это заводские рабочие, а может, бригада лесорубов. Если нам повезет, они проедут мимо, – шепнул Роман.

А вдруг рабочие захотят искупаться или выпить холодной родниковой воды? А что если они увидят двух привязанных лошадей и разбросанную одежду? Если их найдут здесь…

Снова послышались голоса, рев быка и щелканье хлыста.

Неужели их обнаружат?

Но, наконец, стук колес стал удаляться. Селия глубоко вздохнула. Слава Богу, они в безопасности.

– К счастью, они поехали верхней дорогой, – сказал Роман, поднимаясь на ноги. Он был прекрасен в своей наготе. Селия тоже встала и запахнула рубашку, испытывая глубокое смущение. Все так внезапно изменилось, что вернуться к любовной игре было уже невозможно.

– Пойдем, Селия. Мы чудом избежали опасности, но тебе лучше одеться. Рабочие могут вернуться.

Она натянула платье, застегнула пуговицы и завязала тесемки. Где же их чувства, которые всего лишь несколько минут назад охватили их, как пожар? Селия ощущала опустошенность и разочарование.

– Нам сегодня не следовало заниматься любовью, – проговорил Роман.

Селия изумленно уставилась на него.

– Да, это охватило нас, как безумие… – Одетый Роман выглядел так же, как в те минуты, когда появился у заводи. Его глаза, темные и непроницаемые, свидетельствовали о том, что он ушел в себя и его душа уже недосягаема для нее.

– Если это было безумием, то в его власти оказались мы оба, – мягко заметила Селия.

К ее удивлению, Роман сердито посмотрел на нее:

– Такая красивая женщина… Я ведь, конечно, не первый ваш любовник?

– Но я никогда… Я же вам сказала… – Краска залила ее щеки.

– Странно! Но вы столь опытны в любви… И так умело кокетничаете за обедом, ловко манипулируя тремя мужчинами…

Селия была поражена. Да ведь она любит его и была готова отдаться ему! Девушка раздраженно застегнула последние пуговицы.

– Роман, объяснитесь!

– Все очень просто. Джон пожирает вас глазами. Бо тоже. Разве вы этого не замечали, Селия? И разве вам не нравится, что мы все страстно желаем вас?

– Я даже не знаю, что ответить на ваши несправедливые обвинения, – пылко возразила Селия. – Виновата ли я в том, что Джон влюблен в меня? Что касается Бо…

– Довольно! – Глаза Романа сверлили ее. – Неужели вы полагаете, что я поверю вам? За что же такую необыкновенно привлекательную молодую девушку отослали из дома на эти забытые Богом острова? Не считайте меня глупцом! Ни одна хорошая бостонская семья не отправит дочь так далеко без причины. И причины эти, без сомнения, сексуальные.

Селии казалось, что она задохнется от слез.

– Нет! Это ложь!

– Это правда, вы сами знаете. Если вы не были беременны, значит, дело в вашем кокетстве. Вы флиртуете, получаете удовольствие, когда мужчины оказывают вам знаки внимания, постоянно подвергаете их испытаниям. Ну? Разве не так, Селия?

– Нет!

– Не обманывайте себя, красавица, и меня тоже. Все свидетельствует об обратном. Две расторгнутые помолвки, трое мужчин за столом у Бернсайдов, каждый из которых желает вас, что, кстати, вполне обоснованно! – Роман пожал плечами: – Разве вы приехали в Маунтен Вью не как невеста моего брата? А где оказались? Здесь, у заводи Пеле, флиртуя со мной!

– Но… Я могу объяснить…

– Не трудитесь, Селия. Я не хочу слушать! Но вам не следует возвращаться со мной в Маунтен Вью, чтобы никто не заподозрил, что мы были вместе. Вы же этого не хотите!

Лицо Романа потемнело от гнева. Он направился к своей лошади, угрюмо подтянул подпругу и ускакал, даже не взглянув на Селию.